Я никогда не курил,
Пока не увидел надпись »Не курить».
»По газонам не ходить», —
так сыграем же в футбол.
»Гудзонский Ястреб»
Я начинаю писать эти строки пред ликом смерти, чувствуя её прерывистое дыхание на своём затылке. Теперь я совсем другой, не тот, что был раньше. Мало силы осталось в моём теле, мои руки бьёт дрожь, и эти строчки далеко не ровные, и прочесть их непросто. А ведь ещё совсем недавно я был молодым, здоровым, преуспевающим и, можно сказать, вполне счастливым.
Я был выпускником Духовной Академии, готовился стать священником, почитал Господа, Бога нашего, и готов был нести свет и знание другим. Но в один прекрасный день, а точнее, в одну прекрасную ночь, я усомнился в Истине, и расплачиваюсь за это поныне.
В ту ночь мне показалось, что я –Центр Мирозданья, что я — пуп Земли. Что я и есть Бог. Я отверг Учение и решил подвергнуть его жесточайшей проверке.
»Бог милосерд, говорите вы, — думал я. – А что если он не таков.. если он сам грешен. То что и говорить о нас, простых смертных».
Я долго думал о том, как всё-таки проверить истинность этой огромной системы. И, наконец, решил.
Каменные скрижали, данные Моисею на горе Синай – это первое вещественное доказательство существования Всевышнего, и если они лживы, то и всё остальное – ложь.
Должен сказать, что с самого детства запреты буквально бесили меня, но я в течении 15 лет в Академии боролся с искушением наплевать на запреты, табу, и всё остальное с Эйфелевой Башни. И теперь, когда обучение, наконец, закончилось, я волен был это сделать
Я помнил заповеди наизусть и уже на следующий день начал их нарушать – уверенно, методично и неотвратимо.
Была суббота, день Господу, но я с самого раннего утра ушёл из дома, искать по городу самой грязной и сложной работы. Я не останавливался ни перед чем – вскапывал огороды, чистил канализацию, забивал и разделывал скот. И делал всё с довольной улыбкой на губах.
Лишь поздно вечером я вернулся домой, осторожно открыл дверь, но родители не спали.
— Солн, где ты был весь день? – спросила меня мать.
— Работал.
— Что? – переспросил отец, лицо которого как-то страшно побледнело.
-Я работал.
— Ты был в церкви?
— Нет, мама.
— Что это значит?!
Но я лишь молча удалился.
Прошло несколько недель, разговоры с отцом и матерью прекратились. Но от 1й заповеди я с успехом отказался, и это оказалось не так уж плохо. Теперь у меня уже было не мало денег, и в субботу я решил отправиться в другой город, Мелворн. Не взяв с собой ничего из вещей, я шёл налегке к самому грязному району города. Чтобы встретиться с местным авторитетом с многообещающим прозвищем Мани
Как только я перешел границу его территории, меня взяли под руки два просто громадных парня и я почувствовал, что мне в спину упирается холодное дуло пистолета.
— Какого чёрта здесь делаешь.
— Мне нужен Мани.
— Мани нужен всем.
— Я хочу вступить в шайку.
Громилы переглянулись и покатились со смеху.
— Ну что ж, парень, пошли.
Меня долго вели по улицам города, и, как ни странно, скоро мы вышли к зданию. Больше подходившему по своему величию королю, чем главарю шайки, терроризировавшей весь город.
Мы вошли в огромный зал и поднялись по широченной лестнице на второй этаж. Признаюсь, мне было даже несколько неловко ступать грязными ботинками по тончайшим коврам. Огромные резные двери бесшумно растворились передо мной, и я попал в ещё большую по размерам комнату в центре которой на некоем подобии трона сидел мужчина лет 35-37 с длинными рыжими волосами.
— В чём дело? – спросил он, грозно сверкнув глазами.
— Да вот, парниша хочет работать.
— Вот как. – задумчиво протянул Мани, — ну-ка, подойди, — я приблизился, — Имя.
— Солн Мэтьюс. Я хочу вступить в шайку, — я едва успел увернуться от пущенного в меня ножа.
— Не в шайку, а в банду, — крикнул Мани. – Усёк?
— Да.
— Кем работал раньше?
— Я окончил Духовную Академию.
— Неужели Господь разрешил грабежи?
— Нет, я оказался непутёвым учеником.
Мани встал с »трона» и подошёл ко мне
— Слушай меня внимательно. Мир, в который ты просишь тебя вступить – мир взрослых людей, и мальчишкам там не место. Особенно »духовным». В нашем мире может существовать и существует лишь один Бог – деньги. Готов ли ты отречься от старого кумира и принять нового?
— Я готов.
— Ты понимаешь, через что нам иногда приходится пройти, чтобы выйти сухими из воды. Для нас неприкосновенна лишь банда, другое не имеет значения. Любой из нас готов убить жену или детей, если они узнают что-то лишнее, чего им знать не стоит. Мы готовы подставить под пулю самого близкого друга, лишь бы самим уцелеть. Мир, в котором мы живём жесток, но выбора нет – мы или принимаем правила игры или нет. И право на 2ю попытку не даётся никому.
— Я всё понимаю. Я готов принять правила.
— Ну что ж, парень, в таком случае – добро пожаловать.
Итак, я стал одним из банды, я принял её законы и тем же вечером отрёкся от всего, что было в прошлом – от семьи, родителей, даже от Него. И единственным моим кумиром стали деньги,money.
Но, если вы думаете, что Мани сразу же осыпал меня бриллиантами, то глубоко ошибаетесь. Мне пришлось начинать с самого начала и, вдобавок ко всему, помнить, что за мной стоит парень с наведённым на меня дулом пистолета и, если я вдруг решу повернуть назад, то дальше намерений дело не дойдёт – доходить будет просто некому.
Не укради. О, эту заповедь я с усмешкой нарушал по несколько раз на день. Джейсон, так называемый инструктор для новичков, изводил меня глупыми заданиями типа: украсть пару памперсов, вытащить кошелёк из сумочки пожилой женщины. Постепенно задания усложнялись и скоро я уже угонял машины и грабил супермаркеты. Финальным. Контрольным заданием было подчистить ювелирный магазин, и я провёл его блестяще, даже судя по откликам журналистов. Ни одной зацепки, ни одной догадки, ни единой версии в полиции – словом, загадка.
Мани остался мною несказанно доволен и решил даже по этому случаю сводить меня. Джейсона и ещё пару ребят в ресторан. Это была жестокая усмешка перед лицом правосудия. А для меня это был настоящий праздник – похлеще Рождества или Хэллоуина. Только представьте себе – роскошный зал, церемонные официанты, меню со звучными блюдами, одна порция которых стоила больше, чем мой полугодовой заработок. Дорогие марочные вина. Женщины в изысканных вечерних туалетах и с нитями бриллиантов на шеях. Это было чудо из чудес!
Все в зале кружились под звуки медленного вальса, а я с сигарой в руках вышел на балкон и, облокотившись. Смотрел на небо и курил.
— Милый, идём танцевать, — мельком услышал я.
— Дорогая, подожди. Неужели это…Солн, это правда ты? – я обернулся на голос.
— Рони? – с улыбкой сказал я.
Он подошёл ко мне с протянутой рукой, Ия пожал её, а потом мы обнялись.
— Дружище, — сказал он, — так ты в Мелворне. А как же Академия?
— Что ж, я её с успехом закончил.
— Почему же в штатском и без креста?
— Я пока работаю не по профессии.
— И кем же?
-помощником менеджера в местной компании. А ты как?
— Я банкир. И, — тут он обернулся, и я заметил стоящую неподалёку женщину, молодую и безумно красивую, — дорогая, познакомься, это мой друг детства, Солн Мэтьюс, а эта красавица, — я заметил, что её миловидное лицо залилось краской, — миссис Рони Хэйвор.
— Элиза, — она протянула мне руку для пожатия, но я легко перевернул её и, поднеся к лицу, коснулся губами.
Она смущённо улыбнулась, и я улыбнулся в ответ.
— Милая, вот тебе и партнёр для танцев. А я пока закажу что-нибудь выпить.
И он ушёл, а мы присоединились к танцующим парам. И, хотя Элиза была одета скромнее всех, блеск бриллиантов мерк близ блеска её глаз, а прекрасные лица других женщин казались мне лишёнными всякой прелести. И лишь её сердце билось так близко ко мне, что моё замирало от немого восторга.
В тот вечер я впервые позавидовал Рони, но зависть моя крепла день ото дня, с каждой нашей встречей. Я долго вынашивал план мести и, когда он уже созрел, решил поговорить об этом с Мани.
— Мани, мне нужно поговорить об одном деле, — сказал я после очередного »совещания».
— Что-то связанное с поставками? – на его лице отразилось беспокойство
— нет, это скорее личного характера.
Мани сделал знак рукой, и все вышли, затворив двери.
— Ну что ж, садись и выкладывай.
— Мне сильно мешает один человек. Его можно…
— убрать? Обратись к Крису, ты же знаешь, для тебя он сделает это совершенно бесплатно.- Не убрать, Мани, нет. Я бы сказал »устранить»
— На долго?
— На очень долго.
— И чем он тебе так насолил?
— Я бы предпочёл не отвечать на подобные вопросы.
— Что ж, твоё право. Поговори с Джейсоном. Пусть отправит новичков и проследите, чтоб всё прошло гладко, а сам отдохни. Или лучше поезжай к Анне, она снимет с тебя напряжение.
Так я и поступил, но целуя Анну, я видел рядом только её – Элизу.
А утром, попивая сваренный Анной кофе, я читал в газете об ужасном ограблении Мелворнского банка его работником – Рони Хэйвором
Где-то около 10 мне позвонил Джейсон и, выслушав мои благодарности, »обрадовал» меня тем, что я — главный козырь прокурора, и я должен выступить в суде.
Дело Рони было с шумом закрыто – 20 лет лишения свободы. Одним словом, неплохо, очень неплохо. Моё выступление журналисты сочли блестящим, ведь даже впереди дружбы я поставил слово Божье и слово закона. И даже Элиза с восхищением смотрела на меня мокрыми от слёз глазами.
В перерыве она подошла ко мне.
— Просто ужасно, что я жила с таким человеком, — тихо сказала она. – Я называла его своим мужем, я носила его имя. – я с восхищением отметил, что все глаголы были в прошедшем времени.
— Элиза, — я взял её руку в свои. – мы все ошибаемся, ит ни в чём другом мы не ошибаемся так сильно, как в людях. Но вы должны благодарить Бога за то, что он открыл вам глаза.
Она кивнула и чуть улыбнулась.
— И, Элиза, помни, что во мне ошибиться ты не сможешь, — она заплакала, и я бережно обнял её. – Всё, что ни делается, делается к лучшему.
О, как я был счастлив, когда бедняге Рони вынесли приговор, но счастье моё удесятерилось, когда немного позже я узнал, что Элиза подала на развод, и этот осёл согласился.
Но полную победу я одержал лишь полгода спустя, когда я и Элиза сочетались браком в Мелворнской церкви.
Пир по случаю моей свадьбы Мани закатил горой – мы гуляли четыре дня, а, когда, наконец, гости разошлись, и мы остались одни, нас ждала незабываемая ночь в беседке в саду особняка Рони, который, по брачному контракту, перешёл к Элизе, как и чёрный »ягуар» и пёс по кличке Бим.
Утром я проснулся счастливым, светлая голова Элизы покоилась на моём плече, но вдруг я почувствовал что-то, что вызвало некомфорт. И это нечто стягивало безымянный палец моей левой руки. В общем, холодок золотого обручального кольца подействовал на меня отрезвляюще. И Элиза уже не казалась мне восьмым чудом света, ради которого стоило засаживать лучшего друга на 20 лет. Но только моя жена открыла глаза, как все мои сомнения разом исчезли. Но, к сожалению (или счастью?), ненадолго.
Не для кого ни секрет, что первый кризис в семейной жизни начинается через полгода после заключения брака. И он превращается в совершенный ад, если жёнушка огорошивает заявлением типа: »Дорогой, у нас будет бейби». Кому как, конечно же, но для меня начался сущий ужас.
Мани заметил, что я опять становлюсь слишком нервным, и посылал меня несколько раз к Анне. Софии. Кармен и другим девочкам, но я отшучивался, говоря, что ждать осталось-то всего 4 месяца.
И, думаю, я бы продержался, если бы не одно прискорбное обстоятельство, которое мистер несчастный случай подкинул мне пару недель спустя.
Я, как всегда. Сидел у себя в кабинете, раскладывая на компьютере пасьянс, когда Джимми, мой протеже, зашёл и сказал, что у меня просит встречи пожилая чета. Я усмехнулся, и мы с Джимми перекинулись парой шуток о том, что они хотят справить золотую свадьбу и решили приобрести травку со скидкой, а потом Джим ушёл за ними.
И вот они стояли передо мной, постаревшие, но не настолько, чтобы я их не узнал – это были мои родители. В моей душе медленно закипал гнев.
— Ну, садитесь, — сказал я, — зачем пожаловали?
— Солн, сынок, — начала мать, — мы прочли о твоей свадьбе в газетах, а думали, что будем присутствовать на ней.
— Ну, матушка, — усмехнулся я, — не всегда получается так, как хотелось бы.
— Солн, -давай забудем все былые ссоры и станем снова одной семьёй, а, сынок?
— Семьёй?! О какой семье вы говорите? Вы, те, кто её разрушили, — наконец-таки мой гнев вырвался наружу, наконец-таки я мог обвинить их во всех смертных грехах.
А потом поехать к Анне, пригласив туда Софии, Кармен и других девочек, и »оттянуться» по полной, забыв о неприятном инциденте в кабинете, забыв об Элизе и этом »бейби» и словно скинув пару лет со своих плеч. Я снова ощущал себя молодым и полном сил. Любимым и нужным не только этому слабому существу со странным, сводившим меня с ума взглядом внутрь самой себя, а красивым и даже очень, интересным девушкам, которые готовы носить меня на руках.
Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. И, после 3х дневнего »загула» мне пришлось возвращаться домой, к жене и пока ещё не родившемуся »бейби». И каждый день меня преследовал этот странный взгляд, в кот. Чувствовались молчаливые укоры матери и ребёнка. Я не находил себе места. Раскаивался ли я тогда, я не помню, но не прошло и дня, чтобы я не пожалел о своём глупом поступке. И надо же было, чтобы именно в этим, тяжёлые для меня дни, мне на руки попала газета с объявлением о наборе в Иностранный Легион – велась война за господство на 3м континенте, и это был хороший шанс уйти- избавиться от этого, сводящего с ума взгляда, и я ушёл. Я сбежал от трудностей нового для меня мира, от возможности возврата старого мира, знакомого мне с детства, в котором, по правде, я не видел ничего хорошего.
Я сбегал от самого себя, что было ужаснее и невозможнее всего.
Стоит ли рассказывать о том, что курс обучения был ускорен, и заключался примерно в следующем: » Вот винтовка – берешь и стреляешь». Наверное. Нет. В любом случае те, кому через это пришлось пройти, помнят да и расскажут лучше меня.
А я расскажу о том, что война – это целый особый мир; мир. В котором жутко переплетаются и становятся едиными жизнь и смерть, боль и радость, ненависть и любовь, страсть и апатия, дружба и вражда. Здесь люди живут с удвоенной силой, ведь каждый помнит, что за его спиной стоит смерть. Каждый чувствует её дыхание на своем затылке. Здесь и больше нигде мы чувствуем весь груз ответственности на своих плечах, понимая, что если мы не одержим победы, пощады нам не будет.
И люди здесь совсем другие, что ли. Ну уж точно не такие, как там, в большом мире. Здесь всё намного проще – здесь нет масок, за которыми обычно прячутся люди, нет »понтов». Здесь и, наверное, больше нигде, верен принцип »1 за всех и все за 1». Ведь только здесь человек готов принять пулю ради общего дела, ради общей победы и, в то же время, все готовы пойти на риск, чтобы спасти 1го человека, товарища, друга. Будь он хоть самым последним из рядовых.
Именно здесь я встретил просто уникального человека, того, кто помог мне обрести себя.
И звали его Лекс.
Когда мы только встретились, он улыбнулся мне, и эта улыбка была весточкой оттуда, с другой стороны, откуда-то из далёкого прошлого или неблизкого будущего.
— Здорово, — просто сказал он, и я понял, что теперь мы – самые близкие друзья на всём белом свете.
Расположившись с максимальными удобствами в одном из занятых нами зданий города, мы проговорили всю ночь, и, могу вам сказать. Я впервые встретил человека настолько любившего жизнь. Но он не просто любил её, он ценил каждое её мгновение так, словно любовался величайшим шедевром искусства, в котором ему было доступно всё. Это был настоящий кладезь мудрости. С ним можно было говорить обо всём с какой-то странной, безмятежной легкостью. Он раскрывал мне тайны мироздания. Но, самое главное, он верил в силу, мудрость и доброту человека, и не только какого-то одного и довольно-таки абстрактного, но любого, словом, человечества в целом. И эта вера была едина и непоколебима.
Я долго гадал, как он очутился на войне, пока, однажды, он не рассказал, избавив меня от тщетных попыток.
— Я мог бы и не идти, — сказал Лекс, — Я должен был делать всё ради установления мира, но тогда забрали бы моего младшего брата. А в нашей семье так не положено ( и не поставлено). У нас всегда было так: старший воюет, а младший пытается восстановить мир. И я ушёл, а он остался, и все довольны.
— А ты?
— Я, наверное, больше всех. Ведь, судя по всему, я более подготовлен, понимаешь? – я кивнул. – Он ведь… да что это я в самом деле это мой выбор, мой путь. И я счастлив этим.
Мы ещё немного посидели у костра, а потом, устроившись поудобнее, уснули.
Проснулся я от пинка в живот. И не проснулся, а подскочил. Лекс был связан по рукам и ногам. А вместе с ним ещё трое из нашего отряда. В общем, вывод был очевиден – нас взяли в плен. И это было уж точно не хорошо, если не сказать прискорбно, а удар прикладом по голове лишил меня способности мыслить на ближайшее время.
Очнулся я уже на сырой земле в какой-то странной постройке, неподалеку, привалившись к стене, сидел Лекс. Его глаза были закрыты, лицо и грудь в крови. Я огляделся: во мраке угадывался ещё один человек. Где же те двое?
Видимо, я сказал это вслух, т.к. этот второй шевельнулся и ответил:
— Они мертвы, вот их головы.
Я мельком увидел то, на что он указывал, и тошнота подкатила к моему горлу, и так и осталась там мерзким комком.
Лекс что-то простонал, а потом внезапно выдавил из себя:» Воды!», но это усилие было совершенно напрасно, и так и осталось без ответа.
Проходили дни, моё лицо покрылось щетиной, а тело – толстым слоем донельзя вонючей грязи, но Лексу было ещё хуже. В постройке мелькали, появляясь и исчезая загадочным образом, люди, а о нас с Лексом словно забыли. Но ещё было рано радоваться – нас всё равно ожидала та же участь – бесследно исчезнуть в один прекрасный день. И этот день настал. Первым вывели Лекса. Он уже не мог идти сам, и двое парней, подхватив его под обе руки, выволокли его на небольшую площадку перед нашим зданием.
В течении более чем получаса его мучил темноволосый мужчина в звании капитана, но Лекс. Побледневший от невероятной боли, только скрежетал зубами и до крови кусал губы. А потом, поняв, что пытками ничего не добиться, капитан достал пистолет. Лекс всё так же молчал, а когда был взведён курок, он выпрямился так, чтобы капитану было легче попасть в сердце. Он так и не произнёс ни слова, и этот выстрел до сих пор часто приходит ко мне в моих ночных кошмарах.
Но что это? Те двое, что вытащили Лекса, возвращаются и, кажется… ЗА МНОЙ
Со мной что-то произошло в тот момент, когда я понял, что я смертен и »внезапно смертен», и что Это случиться прямо сейчас. Как только они открыли дверь, я выбежал на площадку, упал в центре её на колени, и, весь в грязи и крови. Заорал, подняв голову к небу:
— Ну и где же Твоё милосердие?! Где твои помощь и всепрощение. Щедро даримые веем?! Где… — я мог бы орать долго, если бы ещё один, на этот раз последний, выстрел ни окончил мою тираду.
Я проснулся весь в холодном поту. Лекс сидел рядом и, кажется, тряс меня за плечи. Точно не помню, но одно я знаю наверняка – что-то новое появилось во мне той ночью, и это что-то было лучшим, самым лучшим во мне. Лекс как-то сказал мне, что в жизни каждого верующего бывает момент, когда он усомневается в необходимости своей веры, но на этом крутом повороте его обязательно поддержат некие таинственные силы, и вера его укрепится во много раз.
Так случилось и со мной. Я чувствовал, что от меня прежнего, задумавшего и, как оказалось позже, действительно нарушившего все 10 заповедей Господних, не осталось и следа. Тот я умер во сне, а потом возродился из пепла, очистившись божественной силой огня.
Нам с Лексом осталось меньше месяца на фронте, и мы оба с нетерпением считали дни до получения официального разрешения вернуться назад, в города. Мы отвоевали почти пять лет и, скажу я вам, ни разу не попали в переделку, безвыходную переделку, вы понимаете, о чём я.
И вот в одно из наших последних заданий нам чертовски не повезло. Мы были посланы в разведку, должны были собрать необходимые сведения о численности и вооружении противника, и уже отступали, когда угодили в ловушку. Несколько часов мы водили этих идиотов по лесу и уже успели запросить помощь, но тут лицом к лицу столкнулись с патрулём из 6ти человек.
Началась перестрелка. Двоих убил я, ещё одного – Лекс, но остальные трое не давали нам ни секунды передышки. Всё бы ничего. Да только сзади уже слышались тревожные звуки подступающего отряда враг. В общем, положение не из приятных. Мы с Лексом стали спиной к спине, но от этого было мало толку – они были везде. И это был ад.
И вдруг в какой-то момент я понял, что вот-вот случиться нечто непоправимое, и я рванулся вправо. Прикрывая собой моего напарника и единственного друга, и в ту же секунду почувствовал, как в мой бок впилась молния. Не удержавшись на мокрой от росы листве. Я начал падать, но Лекс легко подхватил меня и тут со всех сторон загремели выстрелы. Это были наши!!! Помощь пришла! И очень даже вовремя!!!
— Что же ты творишь?! – закричал на меня Лекс, накрыв мою рану ладонью. – Солн, к чему геройство?! Эта пуля предназначалась мне.
— Нет, Лекс, — сказал я непослушными губами.
— Молчи, Солн, ради всего святого.
— Это была моя плата, — чуть слышно прошептал я перед тем, как сознание покинуло меня окончательно.
Меньше чем через полгода я с лёгким заплечным мешком ехал в Мелворн, где меня поджидала пара сюрпризов, которые, впрочем, приготовил себе я сам.
Ещё в госпитале я написал длинное письмо Элизе, признался во всём, что я наделал ради сиюминутного желания, и рассказал, как помочь Рони. Я сказал, что пойму, если она откажется быть моей женой и снова выйдет за Рони, но я не думал, что всё выйдет именно так.
Я не робкого десятка и война закалила меня, но мои пальцы дрожали, когда я нажимал на кнопку звонка! И вот дверь приоткрылась, и я увидел её. Боже, это был ангел, сошедший с небес ради меня. И как я не мог понять всего этого раньше! Я молча смотрел на неё, а она – на меня, и вдруг…краешек её длинного простого платья приподнялся, и я увидел маленького мальчика, безумно напомнившего мне мои детские фотографии. Он робко и в то же время безумно смело посмотрел на меня »моими» огромными голубыми глазами, протянул ко мне свои пухлые ручки и сказал: »Папа».
Слёзы полились у меня из глаз, когда он доверчиво прижался к моему плечу.
— Можешь забрать его, Солн, — сказала Элиза.
— Ты с Рони? – спросил я. Она кивнула в ответ. – Так лучше для нас всех. Я недостоин тебя, мой милый ангел, и я недостоин такого драгоценного подарка. Спасибо тебе.
Элиза кивнула.
— Мне лучше уйти, — сказал я, посадив малыша на плечи. – Как тебя зовут, дорогой мой?
— Лекс, — тихо сказал Элиза.
— Лекс, — задумчиво прошептал я.
В сложные моменты жизни я получил-таки помощь таинственных сил, и эта помощь теперь всегда рядом со мной – в глазах, голубых и бескрайних, как море, — эта помощь во мне, является лучшей частью меня. Это мой малыш. Это Лекс!