День, казалось, длился бесконечно. Пусть она проснулась поздно, около полудня, но оставшиеся до его звонка семь часов тянулись как жвачка, а сердце ныло, как будто чья-то холодная рука медленно, но верно сжимала его в кулак, временами царапая ногтями так, что всё становилось просто невыносимо. Всё это было глупо, и ей казалось, что она просто взяла и выдумала это всё – себя, его, их волшебно-случайную встречу и всё, что за ней последовало, все эти долгие прогулки по вечерам, эти долгие разговоры ни о чём и обо всём на свете, эти длинные ночи, которые обжигали их своей темнотой и страстью.
Секундная стрелка тащилась по циферблату медленнее, чем черепаха по бескрайней пустыне, медленнее, чем сменялись века, и каждый следующий удар сердца без него давался всё сложнее и больнее.
»возвращайся скорее, и меня ты не мучай» – вот оно, вот что она думала именно в ту секунду, когда услышала эти слова в песне по радио, и вновь и вновь она представляла себе его лицо, его красивые глаза и самую прекрасную улыбку, его жаркие объятия….
Она вспомнила, как совсем недавно отфыркивалась от этих фраз в модных дамских романах , но всё было именно так – его тело казалось совсем серебристым в свете луны, а новогодние огоньки на полу бросали отсветы, тонувшие в глубине его тёмных глаз, а губы….. Нет, о них лучше не думать, а то становится ещё хуже.
»Да уж, влипла….. По уши….Однозначно и бесповоротно…..Навсегда?….да, навсегда, наверное…..хотя……какое там может быть наверное?…….не наверное, а наверняка!!!!! »
Это было так глупо, и почему бы им ни оставаться на дискотеке, зачем?????? Зачем она начала эту глупую идею претворять в жизнь????? Ведь с самого начала знала, что ничего не выйдет, что у них не получиться, потому что….
Причин было много. Во-первых, это всё окружение, оно совсем не располагало к романтике – небольшая трёхкомнатная квартирка – в одной комнате родители, в другой – сестрёнка, а они – в зале. Осторожно открыла входную дверь ключом, а он спросил, пока она старалась сделать это как можно тише: »А что скажут родители???»
Тогда она отшутилась – сейчас узнаем, он даже улыбнулся в ответ так по-особенному, как улыбался только ей и никому больше. И вот они почти неслышно вошли, хотя она-то знала, что об их приходе знают даже соседи, а потом был такой сложный путь через коридор к залу, и вот, наконец, они остались вдвоём в относительной »безопасности», что ли? Дверь в зал закрывалась изнутри так, что если кто-то попытается открыть её снаружи, уйдёт минуты три, и они успеют одеться, если всё зайдёт так далеко. А всё именно так далеко и заходило. Она включила огонёчки, которые вполне могли заменить свечи, и действительно выглядели довольно-таки романтично – такая полоса света, матового и далёкого, как свет звёзд, на полу. А потом включила музыку. Они танцевали, медленно, но настойчиво приближаясь к дивану. И он так незаметно опустил её на диван, так незаметно прилёг рядом, ни на секунду не отрывая своих губ от её, что всё это казалось просто нереальным. Сколько прошло времени, она не знала – рядом с ним время всегда сворачивалось, причудливо изгибаясь, в трубочку, секунда содержала в себе вечность, а вечность могла показаться секундой, да и вообще, она не любила время за то, что его почти всегда было слишком мало, и уж точно всегда недостаточно для них двоих. Она не помнила, какая музыка играла, потому что нет ничего слаще музыки двух бьющихся в унисон сердец, музыки прерывистого дыхания, лёгкого шелеста одежды….. всего того, что сводило её с ума. И всё это сливалось в нём. Она чувствовала его тёплые руки на своей шее, его поцелуи ввергали её в бездну странных ощущений, ей было тяжело дышать и почему-то хотелось плакать от всех противоречивых чувств, которые она испытывала в одну и ту же секунду. Звёзды казались всё ближе и ближе, он осторожно расстегнул молнию на её кофте, и целовал её обнажённые плечи, и шептал нежные слова, которые не имели смысла, и всё перед ней было наполнено им, его запахом, просто им самим. Она тоже говорила что-то, и это тоже не было важно, потому что он был так близко, что казалось, что они были едины. И тут…этот предательский ход, эта ужасная ирония времени, — оно, как всегда, закончилось, и как всегда слишком быстро. И ему снова нужно было уходить в ночь, а ей оставалось только одно – залезть с ногами на подоконник и украдкой любоваться им, тем, как он стоял на пустой улице и курил, чего никогда не делал при ней, тем, как он смотрел на её окно и, наверняка думал о ней, хотя тут она могла и ошибаться, тысячу раз ошибаться, но ей так хотелось верить, что он думал только о ней и о том, как им хорошо было вдвоём, о том, как чудесно, что они встретились в этой бескрайней, бесконечной Вселенной, о том, как странно было то, что их пути так неожиданно пересеклись, о том, что они столкнулись, не смотря ни на что, и всему вопреки, ей так хотелось прижаться к нему сейчас, наговорить кучу глупостей, но она не могла этого сделать. – только прижаться лбом к холодному стеклу и смотреть, смотреть только на него. Почему ей так тяжело прощаться с ним? Может, потому, что она до сих пор ещё не поверила в то, что всё это правда, что всё это реальность, а не сон, что он не исчезнет из её жизни раз и навсегда, так и не попрощавшись и пообещав позвонить ей.
Она сидела и задумчиво рисовала сердечко на стекле, когда поняла, что он видел это, и пытается что-то показать ей в ответ. Она готова была проклясть всё за то, что у неё плохое зрение и ей никак не удавалось рассмотреть, что именно он показывал – крест, или же это было сердечко в ответ. Она готова была заплакать от беспомощности, но вот, наконец, проехала машина и остановилась перед ним, и он в последний раз махнул ей рукой и уехал, а она осталась, так и не расшифровав то таинственное послание, так и не поняв, что он чувствует к ней.
Её сердце готово было разорваться на части от тоски, весь день она не находила себе места, но, чем ближе был вечер, тем меньше надежды оставалось на его звонок. Медленно она тасовала колоду карт, зная, что ответ такого рода ненадолго успокоит её, а потом сомнения нагрянут с удвоенной силой. Книга не отвлекала её больше от мыслей, как и звонки друзей, с которыми она могла говорить только о нём, только о том, какой он чудесный и замечательный, о том, как ей повезло. А в душе она понимала, что ей на самом-то деле не так уж расчудесно, особенно сейчас, когда ей так хотелось услышать его нежный голос.
Думает ли он о ней??? Так же как она о нём??? Или иногда, вскользь??? Знает ли, что для неё всё так впервые??? Понимает ли, почему ей так страшно??? И, если да, то почему до сих пор не звонит, или не напишет, или не приедет, хотя этого делать, наверное, не стоит. Почему не скажет, что любит??? Да уж, сто тысяч почему и ответы очень хочется получить, очень-очень-очень……..
Но пока только тишина. Телефон словно вымер, а её холодные пальцы быстро печатают слова, которые кто-нибудь когда-нибудь прочитает, или же никто и никогда, что, впрочем, всё равно, если его нет рядом. ВСЁ равно. Да, именно так. А ему???
А тебе????
Знаешь, я давно хотела сказать всё это, но почему-то никак не отваживалась, да и не отважусь, ведь неведение лучше, чем горькая правда. Лучше? Я не знаю, да и знать не хочу. Ведь это совершенно не важно, так ведь?
Мне просто нужно рассказать всё то, что я чувствую кому-то, но никого рядом нет, совсем никого, хочется выйти на улицу, набрать полные лёгкие морозного воздуха и крикнуть что есть силы о том, что я люблю тебя, что ты – самый дорогой мне человек на всём этом свете, самый-самый-самый, но услышишь ли ты меня?
Услышишь или нет?

День, казалось, длился бесконечно. Пусть она проснулась поздно, около полудня, но оставшиеся до его звонка семь часов тянулись как жвачка, а сердце ныло, как будто чья-то холодная рука медленно, но верно сжимала его в кулак, временами царапая ногтями так, что всё становилось просто невыносимо. Всё это было глупо, и ей казалось, что она просто взяла и выдумала это всё – себя, его, их волшебно-случайную встречу и всё, что за ней последовало, все эти долгие прогулки по вечерам, эти долгие разговоры ни о чём и обо всём на свете, эти длинные ночи, которые обжигали их своей темнотой и страстью.
Секундная стрелка тащилась по циферблату медленнее, чем черепаха по бескрайней пустыне, медленнее, чем сменялись века, и каждый следующий удар сердца без него давался всё сложнее и больнее.
»возвращайся скорее, и меня ты не мучай» – вот оно, вот что она думала именно в ту секунду, когда услышала эти слова в песне по радио, и вновь и вновь она представляла себе его лицо, его красивые глаза и самую прекрасную улыбку, его жаркие объятия….
Она вспомнила, как совсем недавно отфыркивалась от этих фраз в модных дамских романах , но всё было именно так – его тело казалось совсем серебристым в свете луны, а новогодние огоньки на полу бросали отсветы, тонувшие в глубине его тёмных глаз, а губы….. Нет, о них лучше не думать, а то становится ещё хуже.
»Да уж, влипла….. По уши….Однозначно и бесповоротно…..Навсегда?….да, навсегда, наверное…..хотя……какое там может быть наверное?…….не наверное, а наверняка!!!!! »
Это было так глупо, и почему бы им ни оставаться на дискотеке, зачем?????? Зачем она начала эту глупую идею претворять в жизнь????? Ведь с самого начала знала, что ничего не выйдет, что у них не получиться, потому что….
Причин было много. Во-первых, это всё окружение, оно совсем не располагало к романтике – небольшая трёхкомнатная квартирка – в одной комнате родители, в другой – сестрёнка, а они – в зале. Осторожно открыла входную дверь ключом, а он спросил, пока она старалась сделать это как можно тише: »А что скажут родители???»
Тогда она отшутилась – сейчас узнаем, он даже улыбнулся в ответ так по-особенному, как улыбался только ей и никому больше. И вот они почти неслышно вошли, хотя она-то знала, что об их приходе знают даже соседи, а потом был такой сложный путь через коридор к залу, и вот, наконец, они остались вдвоём в относительной »безопасности», что ли? Дверь в зал закрывалась изнутри так, что если кто-то попытается открыть её снаружи, уйдёт минуты три, и они успеют одеться, если всё зайдёт так далеко. А всё именно так далеко и заходило. Она включила огонёчки, которые вполне могли заменить свечи, и действительно выглядели довольно-таки романтично – такая полоса света, матового и далёкого, как свет звёзд, на полу. А потом включила музыку. Они танцевали, медленно, но настойчиво приближаясь к дивану. И он так незаметно опустил её на диван, так незаметно прилёг рядом, ни на секунду не отрывая своих губ от её, что всё это казалось просто нереальным. Сколько прошло времени, она не знала – рядом с ним время всегда сворачивалось, причудливо изгибаясь, в трубочку, секунда содержала в себе вечность, а вечность могла показаться секундой, да и вообще, она не любила время за то, что его почти всегда было слишком мало, и уж точно всегда недостаточно для них двоих. Она не помнила, какая музыка играла, потому что нет ничего слаще музыки двух бьющихся в унисон сердец, музыки прерывистого дыхания, лёгкого шелеста одежды….. всего того, что сводило её с ума. И всё это сливалось в нём. Она чувствовала его тёплые руки на своей шее, его поцелуи ввергали её в бездну странных ощущений, ей было тяжело дышать и почему-то хотелось плакать от всех противоречивых чувств, которые она испытывала в одну и ту же секунду. Звёзды казались всё ближе и ближе, он осторожно расстегнул молнию на её кофте, и целовал её обнажённые плечи, и шептал нежные слова, которые не имели смысла, и всё перед ней было наполнено им, его запахом, просто им самим. Она тоже говорила что-то, и это тоже не было важно, потому что он был так близко, что казалось, что они были едины. И тут…этот предательский ход, эта ужасная ирония времени, — оно, как всегда, закончилось, и как всегда слишком быстро. И ему снова нужно было уходить в ночь, а ей оставалось только одно – залезть с ногами на подоконник и украдкой любоваться им, тем, как он стоял на пустой улице и курил, чего никогда не делал при ней, тем, как он смотрел на её окно и, наверняка думал о ней, хотя тут она могла и ошибаться, тысячу раз ошибаться, но ей так хотелось верить, что он думал только о ней и о том, как им хорошо было вдвоём, о том, как чудесно, что они встретились в этой бескрайней, бесконечной Вселенной, о том, как странно было то, что их пути так неожиданно пересеклись, о том, что они столкнулись, не смотря ни на что, и всему вопреки, ей так хотелось прижаться к нему сейчас, наговорить кучу глупостей, но она не могла этого сделать. – только прижаться лбом к холодному стеклу и смотреть, смотреть только на него. Почему ей так тяжело прощаться с ним? Может, потому, что она до сих пор ещё не поверила в то, что всё это правда, что всё это реальность, а не сон, что он не исчезнет из её жизни раз и навсегда, так и не попрощавшись и пообещав позвонить ей.
Она сидела и задумчиво рисовала сердечко на стекле, когда поняла, что он видел это, и пытается что-то показать ей в ответ. Она готова была проклясть всё за то, что у неё плохое зрение и ей никак не удавалось рассмотреть, что именно он показывал – крест, или же это было сердечко в ответ. Она готова была заплакать от беспомощности, но вот, наконец, проехала машина и остановилась перед ним, и он в последний раз махнул ей рукой и уехал, а она осталась, так и не расшифровав то таинственное послание, так и не поняв, что он чувствует к ней.
Её сердце готово было разорваться на части от тоски, весь день она не находила себе места, но, чем ближе был вечер, тем меньше надежды оставалось на его звонок. Медленно она тасовала колоду карт, зная, что ответ такого рода ненадолго успокоит её, а потом сомнения нагрянут с удвоенной силой. Книга не отвлекала её больше от мыслей, как и звонки друзей, с которыми она могла говорить только о нём, только о том, какой он чудесный и замечательный, о том, как ей повезло. А в душе она понимала, что ей на самом-то деле не так уж расчудесно, особенно сейчас, когда ей так хотелось услышать его нежный голос.
Думает ли он о ней??? Так же как она о нём??? Или иногда, вскользь??? Знает ли, что для неё всё так впервые??? Понимает ли, почему ей так страшно??? И, если да, то почему до сих пор не звонит, или не напишет, или не приедет, хотя этого делать, наверное, не стоит. Почему не скажет, что любит??? Да уж, сто тысяч почему и ответы очень хочется получить, очень-очень-очень……..
Но пока только тишина. Телефон словно вымер, а её холодные пальцы быстро печатают слова, которые кто-нибудь когда-нибудь прочитает, или же никто и никогда, что, впрочем, всё равно, если его нет рядом. ВСЁ равно. Да, именно так. А ему???
А тебе????
Знаешь, я давно хотела сказать всё это, но почему-то никак не отваживалась, да и не отважусь, ведь неведение лучше, чем горькая правда. Лучше? Я не знаю, да и знать не хочу. Ведь это совершенно не важно, так ведь?
Мне просто нужно рассказать всё то, что я чувствую кому-то, но никого рядом нет, совсем никого, хочется выйти на улицу, набрать полные лёгкие морозного воздуха и крикнуть что есть силы о том, что я люблю тебя, что ты – самый дорогой мне человек на всём этом свете, самый-самый-самый, но услышишь ли ты меня?
Услышишь или нет?