В сквере безлюдно и тихо, тлеет костром облепиха, в спину толкают ветра – что-то итожить пора. Кланяясь, ивы в лохмотьях, вслед перекрестят щепотью, золото клёнов – трухой, кто виноват? кто плохой? Листик, подброшенный веткой, падает медной монеткой, выпадет решка – орёл, что потерял? что обрёл? Плакались – …
Уже костром искрит в ночи шиповника осенний куст, мы оба знаем и молчим: сны наши – зазеркалье чувств. На лужах чертит дождь круги, от неба к травам нити струй, как самому себе не лги – горчит прощальный поцелуй. Расстелет жёлтая листва снегам удобную постель, жизнь до безумия проста …
Сегодня день на редкость благостный, играет солнечными бликами, в прощаньи царственного августа и много грусти, и великого. Листва аллей, что ржою тронута, воскреснет с первыми капелями, а клён ветрам отдаст всё золото – не торопись зима с метелями. Рябины красными закатами проводят стаи журавлиные, судьбу не мерили утратами, …
Поднял отцветший тополь замять – и одуванчик поседел, хранить ушедших вёсен память его и мой – теперь удел. Июньский вечер долгий-долгий, меня припомнишь молодым, воспоминания – осколки того, что мы зовём былым. Судьба, наверно, виновата, что сон не сбылся наяву… смотри, как каплями заката тюльпаны падают в траву. …
Дожди с утра, как из ведра, намокло у берёзы платье, и видно – белизна бедра вся в россыпях родимых пятен. Жду – завтра белым фейерверком в моё окно сирени гроздь, и жаль, что по житейским меркам, я для тебя – случайный гость. Тепло никак не устоится, и редкий …
Двор белым снегом заносило, сугроб спешил у окон лечь, и ты была такой красивой в мерцаньи двух зажжённых свеч. И синей ночью было слышно, как лёгкий шаг скрипел в мороз, и чудилось, что сам Всевышний идёт белить стволы берёз. Где клёны у дороги зябли, фонарь тянулся к дому …
Холодный день и хмурый тревожит птичья склока, зима свои гравюры вставляет в рамки окон. Тень падает, не глядя, на снежные заносы, целует ветер пряди берёз простоволосых. И снится неба просинь седой от вьюг сирени, метелей белых просят сугробы на коленях. И ветка долго машет вслед стае воробьиной… …
Молчу, и эта тишина уже перед тобой грешна, как та упавшая звезда, как те слова, что я сказал. А в мысли лезут пустяки, отрывки из чужой строки, и как детали интерьера, всё в сумраке – надежды, вера. Затихла суета квартала, нет в голосе твоём металла… и вдруг моргнёт …
Даль подёрнулась туманом, Чешет тучи лунный гребень. Красный вечер за куканом Расстелил кудрявый бредень. Сергей Есенин. Вечереет… Даль в тумане… Первых звезд заброшен бредень – Ловит он луну, что вышла Погулять в вечернем небе. Свежий ветер бойко скачет По листве ещё зеленой. Не беда, что неустанно Соловей поет нескромный. …
Косяк гусиный уносил
полоску серого рассвета,
в закатном зареве осин
сжигала осень бабье лето.
И ветер нашептал синице,
что вся листва сорвётся с ветки
и снега белую страницу
украсит золотой виньеткой.
Плясал рябиновый огонь,
где бледных теней шла игра,
и клёну в жёлтую ладонь
насыпал дождик серебра.
Ненастным дням за мрак и серость
минуты грусти были данью…
и в это верить не хотелось,
что нас коснулось увяданье.
Валерий Мазманян
