СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН

СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН
Сентиментальная история

Сиреневый туман
над нами проплывает …

Полина обдала Андрея жарким дыханием, груди, к которым она его прижала, тоже были горячие, розовато подрумяненные под южным солнцем и соблазнительно выступали в широком проёме халатика.
Андрей еле разжал её руки:
— Не надо, Полина!
— Надо Андрюша, надо, — истово шептала она.
— Мы же обо всём поговорили на пляже.
— О чём? что у тебя жена, дочь. У меня тоже муж, сын.
— Но … ты, я …
— Ты хочешь сказать, что тебе двадцать, а мне двадцать семь? Я для тебя старуха?
— Да, почему?
— Знаешь, в двадцать я была такой же дурой! Потом поняла, что жизнь проходит.
— Не надо больше, Полина! — твёрдо повторил Андрей и отошёл на защитную дистанцию.
— Да ты, наверно, импотент! — сказала Полина, но Андрей уловил её интонацию — не злую, чтобы унизить его, а задорную, в попытке — вдруг клюнет и докажет обратное.
— Думай, как хочешь! Я ухожу.
И повернулся к двери.
— А арбуз? — пустила Полина в ход последнее, детское оружие. — Смотри, какой сочный!
— Съешь с подругой! — ответил Андрей и, вспомнив пословицу: \»Уходя — уходи\», захлопнул дверь с той стороны.
Полина вцепилась в него с первого дня в санатории, как только его подсадили на обед за столик, где она сидела с Татьяной, соседкой по комнате. Та подтолкнула Полину, которая согласно кивнула головой. Немой диалог подруг означал: \»Вот и твой суженый прибыл\». \»Точно!\»
Андрей представился им, они ему. Оказались москвички. Узнав, что он из Челябинска, Татьяна с уверенной эрудицией брякнула:
— А знаю, это в Сибири!
Андрей поперхнулся:
— Вообще-то, это Урал.
— Для нас Сибирь начинается за Волгой, — жеманно поддержала подругу Полина, и Андрей не стал спорить:
— Да я географию плохо знаю! А тут кто-нибудь сидит? — указал он на пустой стул.
— Тут Олег. Сейчас придёт, — не сказала, а промурлыкала Татьяна, и Андрей понял, что у неё с Олегом не так всё просто.
Вскоре явился Олег, запыхавшийся:
— Гоняли с ребятами мяч! О, у нас теперь за столом полный комплект.
Познакомились. Олегу было лет тридцать, из Саратова — могучий широкоплечий кудрявый атлет, занимался штангой.

Когда все вместе вышли из столовой, Полина, обратилась к компании:
— Так, сейчас по расписанию в санатории мёртвый час.
— А что это обязательно? — вполне наивно спросил Андрей.
— Для старичков. Мы на пляж. Пойдёшь с нами?
— Конечно! Я же не спать приехал.

На пляже Полина сделала так, что они оказались на лежаках рядом с Андреем, тогда как Олег с Татьяной расположились в полутора метрах, и та, оседлав мужчину, сразу стала делать ему массаж спины, пациент довольно покряхтывал.
— Давай я тебе тоже сделаю! — предложила Полина.
Андрей не страдал комплексами, но …
— Хочу сначала согреться на южном солнце.
— Ладно, — согласилась Полина.

Андрей уже успел соскучиться по жене и маленькой Иришке и начал рассказывать Полине, — какие они милые. Когда ему выделили путёвку, то жена, не то чтобы согласилась с его отъездом, а просто заставила ехать одного, ради здоровья, маленькой дочке всего полгода — куда с ней поедешь? Да и с деньгами трудновато. Полина сообщила, что сыну уже восемь, его- то и при ней не отпускают домой дедка с бабкой, а сейчас просто рады некуда, что он с ними.

Купались. Полина заразительно смеялась и брызгала в Андрея. Они с трудом выбирались на берег, шаловливое море вздыбливало прибрежный песок свежей волной и относило купальщиков назад.
Заигравшись, девушка поскользнулась и упала в белые буруны.
— Ой, тут камень, наверно ногу сломала! — растерянно глянула она на парня, застыв на краю моря в соблазнительной позе на четвереньках.
Море с сексуальным наслаждением захлёстывало волной дерзкий выступающий круп молодой женщины и, получив своё от соития с красавицей, восторженно вздымалось брызгами над предметом утолённой страсти и откатывало назад.
Андрей подал Полине руку. Она чуть приподнялась и опять ойкнула. Подбежали Татьяна с Олегом:
— Сейчас, милая! — крикнул атлет и впрыгнул в воду, намереваясь взять девушку на руки. Но та так посмотрела на Андрея, что в нём взыграло мужское самолюбие, и он опередил Олега.
— Обойдутся без тебя! — ревниво бросила Татьяна и увела своего силача.

Андрей осторожно приподнял мокрое скользкое тело и, едва не падая в проваливавшемся песке, отнёс страдалицу на лежак.
— Где? — спросил он.
— Вот здесь! — томно отвечала русалка, потирая колено, и потом медленным эротичным движением перевела ладонь повыше и заскользила по гладкой коже до вожделенного места.
Андрей поперхнулся и присел рядом на песок, ощупывая колено пострадавшей:
— Больно?
— Больно, — ответила она и обняла парня за плечи. Андрей неловко поёжился:
— Не надо Полина.
Она, заглядывая ему в глаза, продекламировала шёпотом из Волошина:

Обманите меня… но совсем, навсегда…
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда…
А, очнувшись, увидеть лишь ночь и туман…
Обманите и сами поверьте в обман,

— и выжидающе смотрела на парня, подставив припухлые губы.
Андрей еле сдержался, чтобы не влепить ожидаемый поцелуй, но справился с собой и принял игру девушки.
Волошина он знал, даже захватил на юг томик с его стихами, и вопросил сурово:

Огонь, какой мечты в тебе горит бесплодно?

Полина расхохоталась — мелодраматическая ситуация, разыгранная в стихах, превратилась в комическую и опять предложила:
— Давай, сделаю массаж!

Но под жарким солнцем, хотя стоял уже октябрь, у Андрея вмиг покраснела не загоревшая северная спина. Тут уж не до массажа, к тому же ему к пяти надо было к врачу, и он, убедившись, что Полина может ходить, чуть прихрамывая, собрался в санаторий.
Полина выставила совсем близко к Андрею свои холёные обольстительные ноги и начала вертеть ими перед самым его носом:
– Ой, похоже, тоже покраснели. Мы пойдём домой — я сгорела! — сообщила она Татьяне. Та понятливо кивнула головой. Полина, опираясь на парня, повела его к фуникулёру, курсирующему между берегом и возвышенностью, на которой раскинулся санаторий \»Горный\».
По дороге она купила крупный арбуз и пригласила Андрея в свою комнату. Тот в ответ подарил ей большую ветвь винограда и сказал, что зайдёт сразу после врача.

… Но визит доброй воли не получился.

Оксана возникла на танцплощадке санатория на третий день пребывания Андрея. У белой ротонды площадки стояла в укороченном летнем платье с рисунком в крупную клетку красивая девушка, светлые волосы особенно контрастировали с её спело загорелыми лицом и плечами. Девушка была высокой, при развитых аппетитных формах, она имела тонкие талию и шею и узкое, худощавое, совсем юное лицо, которое казалось приставленным к чужой фигуре. Стояла она в скромной задумчивой позе, как бы чуть прячась за колонной, на которую опёрлась одной рукой.
— Кого она мне напоминает? – задумался Андрей. – Такое милое, наивное лицо… Наконец вспомнил:
— Дениз Ричард! Точно! Артистка из Голливуда.
Тут в динамиках включились томно изливающие душу \»Сливки\»:

Буду я любить тебя всегда,
Жизнь одну с тобою разделю.
На земле никто и никогда
Не любил, как я тебя люблю!

— А что приглашу! — подумал Андрей, зачем иначе на танцы ходить?
Девушка как будто заколебалась, но не отказала.
В танце, в его робко касающихся руках, с близкого расстояния, девушка показалась Андрею ещё краше, и он разглядел редкий цвет её глаз — зелёный, как у молодой травы.
— Тебя не Дениз, случайно, зовут?
— Как, как?!
— Артистка кино. Тоже блондинка и глаза зелёные.
— А знаю. Смотрела «Дикие штучки».
— Да она.
— Не, я Оксана.
— Ну, ты прямо из сказки \»Ночь перед рождеством\»!
— У нас часто Оксанами называют.
— Это я знаю, только не знал, что хохлушки блондинками бывают.
Оксана улыбнулась:
— Да это только на Западной Украине. Там все нации перемешались.
— А я Андрей. Я тебя здесь не видел. Ты такая загорелая, наверно местная.
Девушка вздохнула:
— Неделю я не высовывалась из помещения, а вообще мы здесь на практике, из кондитерского училища во Львове.
— Что же не высовывалась?
— Ой, стоит ли рассказывать?
Девушка немного оживилась, на танец она вышла какой-то скованной, чуть ли не испуганной. Андрей повторил вопрос:
— Что ж неделю дома сидела? Болела?
— Нет! Понимаешь, меня, после ваших танцев пошёл провожать капитан и … Ну, короче, пытался затащить в кусты, еле вырвалась. Сегодня сказали, что он уехал, и я пришла.
— Чёрт побери, этих военных! — искренне возмутился парень, удивившись, с какой простотой рассказала ему девушка неприятный эпизод из своей жизни.
Оксана испытующе посмотрела ему в глаза:
— Так хочется верить людям!
— Тебе сколько лет?
— Семнадцать.
— А мне двадцать один. Не успел ещё испортиться, — намекнул Андрей, чтобы не путали его с \»капитаном\».
— Знаешь, я ни с кем не дружила здесь за три месяца. У меня мальчик во Львове.
— Любишь его?
— Наверно!
Андрей понял, что при таком неопределённом ответе, настоящей любви нет, и ему, вдруг, стало легко и весёло.
— А какое значение это имеет для меня? — останавливал он свой необъяснимый восторг, но язык замолотил сам по себе:
— А меня не испугаешься — провожать тебя?
— Да нет, тут все мои подружки запровожались, даже завидно.

Музыка закончилась. Андрей проводил девушку до ротонды, а сам спустился с площадки перекурить.
— Что это я в провожатые напросился? — спросил он сам себя. — Зачем? И тут же ответил:
— Да ладно, а то опять её кто-нибудь обидит!

На площадке включили Юру Шатунова с новыми словами, на мотив неувядаемых \»Белых роз\»:

Нынче с зарёй разбудил меня стрекот цикад.
Я широко распахнул дверь балкона в свой сад.
Где мы гуляли, где мы мечтали вдвоём.
Взгляд твой искрился смелым и тёплым огнём.

Красные маки, красные маки расцвели под окном!
Я их ласкаю, я их целую в нежный бутон!
Красные маки, красные маки, словно губы твои —
Яркие вспышки нашей безумной прошлой любви.

Когда Андрей вернулся, Оксану вёл в танце …Олег.
— Что миряне, то и обезьяне! — раздражённо подумал парень, но, заметив, как улыбнулась Оксана его появлению, успокоился.
Видно было, что Олег пытается её \»оболтать\», подпевая под \»Маки\», но к Оксане вернулся её неприступный первоначальный вид. Когда закончился танец, она сказала что-то партнёру и тот, немного растерянный, подвёл её к Андрею.
— Ваша дама — в целости и сохранности. Развлекал, пока тебя не было.
— Так я и поверил тебе, козёл! — подумал Андрей, но вслух сказал:
— Я знал, что ты мне друг!
\»Друг\» криво улыбнулся и отошёл к своей Татьяне.

От \»Горного\» вниз до \»Золотого пляжа\» крутая и долгая дорожка, освещаемая слабым светом, доходящим от фонарей с побережья.
На одном из спусков Оксана поскользнулась и буквально упала в объятья Андрея — он шёл чуть ниже. От падения и испуга девушка замерла в его руках на некоторое время и тесно прижалась к его телу тугой тёплой грудью.
Тут бы ангел не выдержал. Андрей тоже, и поцеловал её в губы, сверху которых щекотался нежненький светлый пушок. Оксана хотела оттолкнуть его, но крутой склон был неустойчив и … ей опять пришлось упасть в объятья парня. Андрей засмеялся. Видимо, в его смехе было столько неподдельного веселья от ненасильственного пленения юной красавицы, что той самой стало смешно.
— Воспользовался! — необидно воскликнула она.
— Что ты, что ты — это нечаянно получилось, просто столкнулись губами! — разыграл Андрей комедию, ему было страшно весело.
Оксана, наконец, укрепилась на ногах более устойчиво и в замешательстве спросила:
— Так ты не хотел меня поцеловать?
Андрей понял, что скажи он \»нет\», девушка обидится, и осторожно взял её руками за талию:
— Ещё как хотел! Еле удержался!
От этой простой парадоксальной игры ситуация становилась совсем комической, Оксана, поняв, что парень играет клоуна, задорно, но не больно, шлёпнула его пальцами по носу и сказала:
— Ну, ты шутник!

Дальше дорога пошла поплоше и пошире, и они взялись за руки, как дети, сбегая со склона. Забавная ситуация, как-то враз, сблизила их, и они щебетали на разные простенькие темы.
— А у меня подружка замуж собралась, — доверительно сообщила Оксана, парень с Воркуты, приехал на юг за невестой.
— Постой, постой — его Серёга зовут?
— Да Сергей — откуда ты знаешь?
— Так он же в санатории, мы тут все у \»тёщи\» перезнакомились.
— У какой тёщи?
Похоже, сегодня был вечер смеха:
— А ты не знаешь? – хохотнул он, — павильон с вином у входа в санаторий!
— А, видела! А почему у \»тёщи\»?
— Так говорят, потому что тёща всегда зятя угощает.
— У тебя тёща есть? — к слову, спросила Оксана.
— Да нет, ещё, — не долго задумываясь, брякнул Андрей, и сразу испугался, но … слово не воробей!

Соврал он на автомате — так не хотелось чем-нибудь изменить эту лёгкую непринуждённую обстановку. Потом Андрей всё время хотел признаться девушке во лжи. Но не получалось.
Во-первых, было стыдно.
Во-вторых, ребята в санатории, когда увидели его с Оксаной (они все были старше Андрея) в один голос заучили: \»И не вздумай! На юге все холостые! Такая классная девчонка — потеряешь, сам пожалеешь!\»
В-третьих, у них с Оксаной сложились чистые отношения, да и иначе нельзя было с этой неискушённой, искренней и доверчивой девушкой.
— Ну, подружим, — что ж тут такого, оправдывал себя Андрей.

Между тем, пара спустилась в \»немецкий\» парк, ещё до революции этот кусок побережья занимали немцы, от них и остались аккуратные островерхие домики, аллеи среди эвкалиптов и пиний, круглый бассейн со скульптурами вокруг и густыми тростниковыми зарослями. Даже фонари на столбах, в стиле ретро, казалось, оставлены с тех пор.
Было по ночному тихо. Приглушённо доносился рокот волн, журчал фонтанчик в бассейне, да стрекотали неуёмные цикады.
Они, всё-также взявшись за руки, молча шагали по аллее, а замкнутая ладонями цепь из двух тел постепенно и, не зависимо от них самих, перекачивала энергию их сердец друг другу.
Две души вошли в физический контакт, они сбросили друг перед другом защитную оболочку первого, ближайшего к телу самого интимного биологического поля и начали соединяться.

У \»Золотого пляжа\» надо было прощаться, они остановились на берегу, вдыхая терпкий аромат от водорослей и зачарованно внимая изменчивым формам и звукам волн, разбивающимися о стенки мола, далеко выступающего в море. Нептун чем-то был растревожен в этот вечер. На воде причудливо преломлялся в колыхающихся волнах неверный свет Луны. Андрей продекламировал Оксане :

Месяца свет электрический
В море дрожит, извивается;
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.

— Как красиво! — восхитилась девушка, — это чьи стихи?
— Валерия Брюсова.
— Я не слышала о нём — расскажи.
— Понимаешь, в начале двадцатого века был бурный всплеск поэзии, это время назвали серебряным веком. Так вот все эти поэты, их называли \»символисты\», признавали своим учителем Валерия Брюсова.
— Это как — символисты?
— А про Гёте ты слышала?
— Ну да, в школе проходили.
— Он сказал: \»Всё преходящее есть только символ\». А они были певцы преходящего, стремились ощутить и запечатлеть мимолётный призрачный момент, проникнуть через него в тайны мира.
— Стрёмно! Тебе сколько лет Андрей?
— Двадцать один. Я же говорил!
— А как много знаешь! Я, наверно, столько не узнаю до старости.
— Если бы я много знал, меня украли бы за границу! — отшутился парень, но почувствовал: как же ему приятно восхищение девушки!

В то же время, под влиянием беседы, Андрей вышел на момент из состояния транса и приказал себе:
— Не буду пытаться целовать. Попрощаюсь и уйду.
Но Оксана была простой и наивной девочкой, первый поцелуй уже состоялся там, на горной дорожке, и по всем её незатейливым канонам при прощании должен был обязательно повториться. Душевных мук Андрея она не знала и тихо прижалась к его груди, заглядывая в глаза. Он и обидеть её не хотел, и, главное, тела опять вошли в физический контакт и забились в едином резонансе, а потому требовали ещё большего слияния.
Они застыли в поцелуе на добрых две минуты и еле расцепились.
Домой Андрей возвращался весь помешанный, в полном смятении чувств.

Оксана работала в кондитерской \»Золотого пляжа\» целый день и они могли встречаться только вечером. Подымались на парящем над зеленью горного склона фуникулёре в санаторий на танцы или ещё на какое-нибудь \»мероприятие\», которые происходили каждый вечер, а потом пешком возвращались по спуску к вагончикам на берегу моря и сидели бы там до утра, если бы Оксане не на работу.
Андрею хотелось видеться и днём, однажды он явился в кондитерское кафе. Оксана вся засветилась и подарила ему вкусное пирожное с ореховой начинкой. На другой день повторилось то же, только подарок оказался посолиднее — благоухающий ароматный тортик.
Андрей засмущался. То ли она отрывает от себя сладкие коврижки, то ли недостачу может заметить полноватая строгая \»мама\» — начальница практиканток и Оксане влетит. Поэтому он перестал появляться днём на работе девушки.

Сегодня у Оксаны выдался выходной, и они встретились с утра. Она сама прикатила на подвесном трамвайчике в санаторий, как договорились, где Андрей уже полчаса ожидал её, встречая каждый подъём фуникулёра.
— Пойдём на моё любимое здесь место? — предложила девушка.
— Где?
— У \»Ласточкина гнезда\».
— Ого, у меня оно тоже любимое! — встрепенулся Андрей.

С высокой над морем площадки, недалеко от \»Ласточкина гнезда\», раскинулась синь морская, необозримая. Солнце над морем пылало так жарко, что, казалось, вот-вот расплавит прибрежные утёсы, над ними уже парил, становясь видимым, нагретый воздух.
Море внизу набегало бурунами на песок и переливалось бирюзовыми оттенками. Андрей ощутил замирание сердца от созерцания самого прекрасного места на земле:

Фиалки волн и гиацинты пены
Цветут на взморье около камней.

— негромко продекламировал он.
— Это Брюсов, милый? – спросила Оксана, прижавшись к нему.
— Это Максимилиан Волошин, певец крымской природы, он жил в Коктебеле, там, — махнул Андрей рукой направо, — но отсюда не близко.
— Максимилиан, … какое необычное имя!
— Да, необычное, как и сам поэт. Знаешь, я тоже размышлял об этом, имя это римское – был такой император, а Волошин воспевал древнюю Кимерию, так называли раньше Крым, римляне приплывали сюда, даже Одиссей посетил эту землю.
— Но ведь его мама не знала, когда давала имя, что её сын будет воспевать римскую древность? – резонно заметила девушка.
— Не знала. Но прошлое всегда проистекает из будущего. В природе существует общее энергетическое поле — в нём всё слито без времени и места, это только нам кажется, что есть настоящее, прошлое и будущее. И что такое время? Мираж!
Оксана смотрела на него, широко открыв и без того огромные глаза.
— Слушай ты на кого учишься?
— На психолога.
— Тогда я тебе верю.
Оксана быстро взглянула на Андрея:
— А я вот на кондитера.
— Чудесно! Потому ты такая сладкая! – и он поцеловал девушку.

Оксана показала на треугольную глыбу в море, совсем рядом с берегом:
— Видишь — вон скала \»Парус\», прямо перед нашими вагончиками, я на ней сфотографировалась. Цветная!
— Подаришь на память? — обнял её Андрей.
— У меня две всего … Да я там … раздетая. Подарю!
Андрей понял, что одно из фото предназначалось раньше для львовского парня и ему даже стало как-то неловко.
— Вон \»Комета\» катит — поехали в Ялту? Сходим в дегустационный зал — ребята рассказывали — здорово!
— Ой, поехали, я же выходная. Успеем?

Комета заходила к \»Золотому пляжу\». Оксана быстро побежала по кручам к морю. За три месяца практики она превратилась от солнца в жгучую мулатку с белыми волосами, а стройные ножки из-под развевающегося на бегу платья отливали шоколадным блеском, как полированные. Андрей еле догнал её и, заскочив вперёд, развернулся и широко расставил руки. Сладкая шоколадная птичка, ткнувшись о преграду, сложила крылья и откинулась назад, Андрей успел подхватить её за спину, но не сумел удержать, и птичка не больно упала на зелёный ковёр из бегоний, покрывавших весь спуск. Андрей, в неожиданном порыве, принялся, обхватывая руками, исступлённо целовать её лодыжки, голени, коленки, чуть солоноватые от морских купаний и источающие едва уловимый аромат девичьей плоти. Когда он добрался до ровных смуглых бёдер, то начал сходить с ума.
Оксана мягко отодвинула его руки:
— Не надо! Опоздаем!
Андрей пришёл в себя от сознания чувства долга — надо было выполнять данное девушке обещание, и оправдался:
— Да я вперёд хотел забежать — боялся, упадёшь!
— Я так и поняла! — залилась Оксана звонким смехом.
Она не обиделась, а Андрей, впервые в жизни, испытал глубокое сексуальное удовлетворение без полного физического обладания предметом вожделения.
Они оба в радостном возбуждении бежали вниз навстречу солнцу и морю, сквозь кусты лавров и магнолий, а те игриво цеплялись нежными пахучими листьями за их лица, плечи и руки.
И из глубины зарослей покровительственно улыбалась и подмигивала им вездесущая Венера, богиня любви.

На \»Золотой пляж\» с \»Кометы\» сошли пассажиры и влюблённой паре повезло с местами в первом ряду у переднего стекла.
Реактивная лодка, пришлёпывая днищем о встречную волну, резво помчалась в Ялту, оставляя с боков и за кормой вихревые буруны. День был тёплый и тихий. С моря красота уникального места планеты выглядела ещё изумительней. К видам в сторону моря добавились картины прибрежных спусков в зелени трав и кустарников, завитые серпантины верхней и нижней дорог, белые корпуса Ливадии, Ореанды и других здравниц, и всё это окаймлённое тёмной синевой возмущённого Чёрного моря и голубым небом с редкими облаками, постоянно меняющими очертания под дуновением свежего бриза.

— Ой, я ни разу не выходила в море на \»Комете\». Много бы потеряла, если бы не ты. Какая красота! — восторженно воскликнула девушка.
— Оксана, милая, эта красота потому, что рядом ты!
— И ты, родной! Я только не умею говорить так красиво, как ты.
— Ну, слова пусты. Надо уметь чувствовать.
— Вот как я тебя люблю! — Оксана прижала парня за плечи и
крепко поцеловала.
— Видишь, я даже не стесняюсь людей!
Но другие люди тоже не слишком стеснялись. Кругом сидели обнимающиеся и целующиеся пары — Крым достал всех.

Они сошли в Ялте, прошли по набережной и очутились перед входом в дегустационный зал. Им не приходилось раньше посещать подобное заведение, всё было интересно: и крутой спуск по замшелой каменной лестнице в подвал, и огромная дубовая бочка посреди зала, и длинные вытянутые столы вдоль стен, и ведущий зала — здоровенный кудрявый грузин, назвавшийся кандидатом винодельческих наук и говоривший по-русски почти без акцента.

— Мы представим вашему вниманию девять вин Массандровского комбината, сначала два сухих, потом четыре десертных, затем два крепких и на \»посошок\» снова сухое вино.

— Возьмите в руки первую рюмку, это рубиновое вино \»Пино нуар\» из специального сорта чёрного винограда и повторяйте за мной все движения. Как правильно дегустировать вино? Сначала его нужно посмотреть на свет, насладиться цветом напитка, впитавшим солнечные лучи, потом осторожно разлить по верху стенок рюмки и втянуть носом божественный аромат, затем совершить всего лишь один глоток, чтобы почувствовать все нюансы букета и, наконец, выпить всю рюмку. Вино в дозе по стакану сухого или по сто грамм десертного во время принятия пищи продляет жизнь человека, это зафиксировано статистикой.
— Почему же медицина не пропагандирует это? — поинтересовался мужчина, напротив, с подозрительно розовым носом.
— Потому что такие мы есть. Начни пропагандировать вино в полезной дозе, станет больше алкоголиков, употребляющих без меры.
Мужчина крякнул. Объяснение кандидата наук попало в точку.

По мере речи тамады, стройненькие официантки в белых передничках развозили на тележках рюмки с вином и резво расставляли их в рядок около каждого посетителя. Стук донышка об стол каждой последующей выставляемой рюмки становился всё звонче и сладостней.
— О, мадера! — тамада закрыл глаза, — это золотистый, янтарный, сверкающий на свету напиток. Как золото. Да что там золото! Золото светит всего лишь отражённым светом, конечно, красиво, но золото добывается из глубины Земли, из её темноты, из дьявольских чертогов. А золотистый цвет мадеры не отражается, а излучается в глубь бокала, как бы манит сотрапезника, вкушающего светящееся вино, последовать за собой, открыть тайну смысла жизни, тайну притяжения его взора к божественному напитку, впитавшему в себя пламенную энергию Солнца, вечную, непреходящую мощь дубовых бочек, в которых выдерживается мадера, и животворную силу виноградной лозы. Не зря говорится, что \»истина находится на дне бокала\».

Наконец, посетители оставили обожателя золотисто-солнечной мадеры и, шатаясь на ступеньках подвала, поднялись наверх, где глотнули свежего воздуха. Оксана сказала Андрею:
— Ой, держи меня! Никогда не была такой пьяной!

Они в расслабленном состоянии бродили по городу.
На набережной возник привлекательного вида ресторанчик \»Каравелла\», в виде старинного деревянного корабля, весь резной и разрисованный.
— Ой, я есть хочу! — моментально вспомнил Андрей.
— И я давно, — ответила Оксана.
Они направились к небольшой деревянной лестнице для входа на корабль.
Андрей подтолкнул вперёд на ступеньку Оксану, но, вдруг, её чуть не сбила весёлая шумная толпа, вывалившаяся сверху из двери каравеллы.
— Ба, это ты Андрей! — радостно приветствовал соседа по столу Олег. С ним были Полина, Татьяна и Мишка, знакомый по санаторию, похоже, теперь сердечный друг Полины.
— Привет! — ответил Андрей, несколько стушевавшись.
— Извините, красотка! Чуть Вас не сбили, сейчас поправим! — пропел Олег, и, пользуясь, случаем, силач сладострастно зажал талию девушки огромными ладонями и поднял её через две ступеньки на палубу-площадку перед дверью. Андрей сделал, было, инстинктивное угрожающее движение, но всё произошло так быстро, а Оксана так радостно улыбалась с подиума, невольно демонстрируя ошеломляющие ножки, что напряжённость спала с него.
— А как же жена с дочкой? — тихо прошипела ему Полина в ухо.
Андрей чувствовал, что порозовел, но ему не хотелось отвечать женщине в подобном духе, и он молча отодвинулся и встал на ступеньку.
Полина снизу вверх метнула взгляд на соперницу, но, видимо, принцесса палубы была настолько совершенна и очаровательна, что отверженная дама сразу как-то потухла и рванула Мишку за руку. Компания удалилась.

День для влюблённой пары оказался насыщенным. Они возвращались автобусом \»домой\» и сидели, прижавшись, друг к другу, обнявшись за плечи. За окнами мелькали огоньки здравниц и придорожных фонарей, на крутых поворотах их тесно придавливало друг к другу, и тогда они смеялись.
На остановках двери с шумом распахивались, с улицы в автобус запархивал аромат яблок и винограда, тёплый, нагревшийся за день, воздух и ещё какой-то не понятный, таинственный, эротичный запах южной крымской ночи, от которого непроизвольно раздувались ноздри, а по телу с головы до ног прокатывалась будоражившая мышцы волна и сердце то замирало, то учащённо колотилось.

Они вышли у ажурной решётки санатория \»Золотой пляж\». Звучала музыка.
— Ой, у нас сегодня оркестр. Совсем забыла! — сказала Оксана.
Андрей поцеловал девушку:
— Пойдем, потанцуем?
— Не хочу здесь, в нашем санатории!
— Почему?
— Да все знают по кафушке! Начнётся Оксана, Оксана!
— Ну, как хочешь.
— Милый, я так устала! Пойдём в вагончик. Я же обещала тебе фотографию.

В вагончике было сумрачно, он освещался только отблесками света с улицы. Андрей разглядел по краям четыре лежанки, маленький столик у дальней стенки с букетом крымских роз, источающих пронзительно щекочущий, свежий аромат, наверно, цветы менялись каждый день. Стены вагончика были залеплены картинками из глянцевых журналов.
Несмотря на тесноту и походную обстановку, вагончик выглядел по-домашнему уютно, в комнатке незримо витала притягательная аура поселившихся здесь молодых кондитерш.

Оксана достала фото и Андрей поднёс его к окну, чтобы лучше рассмотреть. На выступающей из морской пены скале, воспетой сотнями поэтов, сидела, придерживаясь одной рукой за камень, почти обнажённая, «топлес», в одних рубиновых микро-плавках, загорелая девушка с длинными, но плотными ножками, с приподнятыми вверх острыми холмиками небольших грудей и счастливым, улыбающимся этому чудному миру лицом. Андрею показалось даже, что он различает изумрудный цвет необыкновенных глаз, чуть прищуренных от утреннего солнца со стороны горы.
— Прямо просится на обложку \»Плейбоя\»! — восхищённо произнёс парень.
Оксана смутилась:
— Ну, уж! Обыкновенная девчонка! Дай сюда! Что ты на груди уставился и так девчонки силой раздели!

Они шутливо стали бороться, в результате Андрей очутился на кровати, на спине, вытягивая руку с фото подальше в угол, чтобы не достала Оксана. Когда она, наклонившись над ним, потянулась за картинкой, то он сбросил её под кровать и обхватил девушку в крепкий замок. Та забарахталась в его руках, колотя его по груди ладонями, а по коленкам прелестными ножками, которые ходуном брыкались вверх-вниз. Но когда парень укрепил замок присасывающим поцелуем, то Оксана, вмиг, стихла и расслабилась.
Андрей лихорадочно схватился за обжигающие полушария ягодиц и стянул с девушки до её колен скользкие нейлоновые трусики. Оксана закрыла глаза и не сопротивлялась.

Вдруг скрипнула входная дверь и в её синеватом проёме проявились фигуры Галки и, за ней, Сергея. Пара, видимо, сбежала пораньше с танцев, пока в вагончик не возвратились все его законные обитательницы.
Оксана, как ужаленная, вскочила с кровати и чуть не упала, запутавшись в полуснятых трусиках. Андрей тоже поднялся, всматриваясь в непрошеных гостей. Галка ойкнула и инстинктивно захлопнула дверь, выскочив на улицу. Но … сиреневый туман, плотно окутавший раньше влюблённых, уже рассеялся. Оксана тоже выскочила и через минуту появилась в сопровождении новой пары.

Сергей выставил на столик бутылку коньяка:
— Где у вас стаканчики, девочки?
Галка вытащила из тумбочки стаканчики. Она, в отличие от Оксаны, являлась точной копией чернобровой дивчины с «ридной мати» Украины. Сергей присел на противоположную кровать и разлил в стаканчики запашистый напиток. Галка села рядом с ним.
Оксана достала и зажгла свечу. К запахам крымской ночи из открытого окна и терпкого коньячного духа примешался благоуханный восковой аромат.
Оксана села рядом с Андреем. В зыбких мерцающих отблесках свечи он скорее чувствовал своей кожей, чем видел, жаркое излучение лица смущённой девушки.
Они выпили. Обоюдное смущение исчезло, и они принялись болтать.
— А мы с Галкой сегодня заявление в загс подали! — обнял Сергей подругу.
— Так вас же не распишут, месяц надо ждать, — удивился Андрей.
— Распишут! Всего штуку будет стоить. Договорились уже. Для меня штука — ничто, — похвастал доблестный угольщик с северов.
Оксана как-то странно взглянула на Андрея. Он понял её немой вопрос и на сердце, в который раз, заскребли кошки от призрачности ситуации их отношений.

Парни, оставив девчонок, медленно взбирались по крутому склону.
— Жаль, я Оксану вперёд не встретил! — вдруг, сказал Сергей.
— У тебя же Галка?
— Я жениться приехал. А тебе развлечься.
— Да, уж! — поёжился Андрей.
— Красивая дивчина Оксана … — опять задумчиво произнёс Сергей. — Да я так! Заявление уже подали!
— Галка тоже красивая, — польстил ему Андрей.
— Конечно! А слишком красивую жену держать опасно, — успокоил, наконец, себя шахтёр.

После обеда компания за столом поднялась на этаж выше в зимний концертный зал.
— Как я соскучилась по роялю! Здесь есть наверху. Ты ведь тоже играешь? — обратилась Полина за обедом к Андрею.
— Да уж! — ввернул он своё любимое словечко. После \»ялтинской встречи\» ему всё чудилось, что Полина старается его \»уесть\» и старался занять, на всякий случай, оборонительную шутовскую позицию. Но на рояли \»побренькать\» не мешало.
Рояль была блестящего малинового цвета. Полина ахнула:
— Как это сексуально!
— Да вы москвички во всём только секс видите! Фетишизм! — прилепил Олег ярлык.
— Какой ты умный! Такие слова знаешь, — нашлась Полина в ответ и села за рояль, подкрутив под рост стульчик.

Зазвучала пленительная баркарола Чайковского. Все стояли, затихнув. Татьяна прижалась к Олегу. Полина выглядела перед роялем очень эффектно — отрешённые, устремлённые в никуда глаза, прядка волос, упавшая на лоб, плавные взмахи длинных пальцев, изящная, уже загорелая ножка, управляющая внизу педалью. Она играла по памяти, но безошибочно, Андрей кое-что в этом смыслил. Он поддался очарованию и музыки, и … Полины.
В голове всплыли стихи собственного сочинения, подходящие к случаю:

В пустом Дворце, на сцене в темноте,
Ты для себя играла на рояли.
Я подошёл и встал невдалеке,
Глаза твои меня не замечали.

Прости, что я неловко подсмотрел
Тебя такую, словно бы нагую,
В какую даль твой ангел полетел?
Когда ты, звуками, томя его, чаруешь.

Что означает тонких пальцев взмах,
Головки милой плавное качанье?
Таится что в припухнутых губах
Полуоткрытых, словно для лобзанья?

К тебе, стремясь, тоскуя и любя,
Не зная сам — к кому, зачем ревнуя?
Я наклонился и вспугнул тебя
В ложбинку шеи трепетно целуя.

Ты вздрогнула … Упали кисти рук,
Исчез восторг духовных ликований.
Прости, прости! Что не сдержался вдруг,
Вернул из далей призрачных желаний.

Тут он поймал себя на мысли, что ему, в самом деле, хочется поцеловать Полину … в шею и он, еле-еле, справился с наваждением.
Полина закончила баркаролу и, не отрывая рук от клавишей, как-то хитро взглянув на Андрея, запела романс на стихи Волошина:

Любить без слез, без сожаленья,
Любить, не веруя в возврат…
Чтоб было каждое мгновенье
Последним в жизни. Чтоб назад
Нас не влекло неудержимо,
Чтоб жизнь скользнула в кольцах дыма…

Андрей знал эти стихи, но раньше никогда не слышал их в романсе, с музыкой они звучали столь щемяще грустно!

Тут скрипнула дверь зала. Вдали его показался Мишка:
— А вот вы где спрятались!
Полина передёрнула плечами, встала с табуретки и сказала спокойно:
— Иди сюда Миша! Сейчас нам Андрей сыграет!
— А я тебя хочу послушать!
— Я уже устала Миша. Садись Андрей!
— Нет, Полина, после тебя …
— Спасибо! — потупилась Полина.
— Так купаться идём, купаться! — развеял ситуацию спортсмен.
Андрей понял, что вся эта музыка была для него, Мишке она не стала петь и играть даже из любезности.

Андрей лежал на оранжевой кожаной кушетке после грязей и, закрыв глаза, думал. Перед глазами встали сцены безмятежной, хотя, порой и с трудностями, семейной жизни. С будущей женой, Андрея познакомила его мать, учительствующая в посёлке, недалеко от города, в котором он сейчас учился. Андрея тронула скромность и застенчивость молодой и красивой учительницы, приехавшей в уральскую глушь из далёкого воронежского края. Таких девушек в его городе не было, те стремились взять от жизни сразу всё, и были не разборчивы в выборе средств.
Так и женился в девятнадцать лет. Он у неё был первым мужчиной, и жена прощала ему всё — и гулянки с дружками, правда не частые, и вспыльчивый, иногда, характер и даже то, что он необдуманно, когда родилась дочь, вдруг, брякнул ей:
— Почему не сын?
Потом он горячо полюбил свою \»Иличку\», как он её называл, а в душе осталась вечная злость на себя за вылетевшую фразу.

— Тебе хорошо со мной? — вдруг, явственно услышал он ласковый голос жены.
— Конечно! — заулыбался Андрей и обнял подругу жизни. Маленькая Иличка гукала рядом в кроватке, лёжа на спинке и дёргаясь косолапыми ножками.
— Тебе хорошо со мной? — вдруг, из-под объятий увидел Андрей Оксану и потянулся к ней в стремлении приблизить милое девичье лицо.
— Нет, — сказала та, — у меня Иличка. Видишь, я играю с ней?
— Но это моя дочка?!
— Теперь она будет моя — я заберу её, и ты придёшь ко мне.
— Нет, нет! — закричал Андрей, выхватил ребёнка из кроватки и с ней на руках, побежал вниз по крутому склону. Тут он споткнулся, маленькая дочурка выпала из рук и полетела в воздухе к морю.
— Ира, Ира! — закричал Андрей, — не падай, я поймаю тебя!

— Что с Вами? — услышал он голос подбежавшей медсестры, — Вы меня звали?
— Вас … Вас зовут Ира?
— Да.
— Тоже?
— Что тоже? Да, ты заснул, что-то приснилось? — поняла сестра, — давай пульс!
— Ого, сто сорок! Как после марафона. Тебе надо сократить время под грязями, я скажу врачу.
Андрей промолчал, а про себя твёрдо подумал, — больше никаких попыток близости с Оксаной!
Раз так случилось, то надо, просто, по-хорошему, проводить девушку, у неё скоро кончался срок, и кондитерши покидали цыганское стойбище у \»Паруса\».

Провожаться поехали опять в Ялту. Прошлись по знакомым уже местам и к вечеру заскочили в ресторан \»Ялта\». Но мест в ресторане не оказалось, они спустились в бар, выпили коньяка под закуску жульенами из шампиньонов. Из динамиков приглушённо доносился чувственный голос Любы Успенской :

Каждый день и каждый вечер
Буду помнить о твоих руках.
Как, бывало, в нас вливалась вечность,
И поэтому и слёзы на глазах.

Оксана всем телом прижалась к Андрею на соседнем табурете, он почувствовал через платье тепло её тела и стук сердца.
— Андрей, а ты домой самолётом летишь?
— Да.
— У нас из Львова тоже летает самолёт до Челябинска. Я могу прилететь к тебе, мама денег даст.
И заглянула бездонными зелёными глазами в самую душу парня:
— Я так тебя люблю!
— Как же я люблю тебя, моя девочка! — отозвался Андрей.
Он понял, что больше не может скрывать.
— Ты ведь девушка Оксана? Помнишь, говорила?
— Да. Ты что не веришь?
— Оксана, Оксана, — решился, наконец, Андрей, — ведь я женат и у меня маленькая дочка.
Оксана вздрогнула, словно её ударило током, и отстранилась. Он посмотрел на неё. Она молчала, а по щекам катились ручейки слёз.
— Ну не надо, — стал Андрей гладить её по льняным волосам, — такова жизнь.
— А почему ты приехал без жены?
У девочки и в мыслях не было, и правильно, что в отпуск женатому можно ехать одному.
— Мне удалили недавно гланды. Врачи послали в санаторий.
— А она осталась одна с дочкой?
— Да. Дочке только полгода.
Оксана закрыла лицо руками и замолчала совсем.
— Поехали \»домой\», — сказал Андрей и взял девушку за руку.
Она пошла покорно, но совершенно отстранённо, как поутру ведут в детский сад ещё не проснувшегося ребёнка.

Часов в девять вечера они вернулись катером на причал \»Золотого пляжа\». Всю дорогу молчали.
— Поехали наверх в \»Горный\», — предложил Андрей. Оксана внимательно поглядела на него:
— На танцы?
— Танцев сегодня нет. Приглашаю тебя к себе в гости, ты ведь не была у нас в комнате.
— Там будет твой сосед?
— Алексей? Алексей увлёкся, похоже, сразу двумя дамами на третьем этаже и в комнате редко бывает.
Оксана посмотрела на парня ещё более внимательно и решительно объявила:
— Поехали!
Они заскочили в трамвайчик фуникулёра и поплыли по тросам вверх. Андрей, вообще, старался чаще подыматься в гору к санаторию пешком для тренировки, но в трамвайчике ездить любил — так волнительно было наблюдать изменение перспективы видов на море и побережье при подъёме вверх. Оксана тоже любила эти совместные полёты на канатах.
Но сейчас она смотрела не в безбрежные ночные дали, а вниз под ноги, и сердца влюблённых сжимались от печали.

Алексея в комнате не было. По радио пели \»Иванушки\»:

Небо чистая вода!
Тучи, тучи на беду!
Пишешь в адрес в никуда,
Безнадёга! Точка Ру.

Стало совсем грустно. Андрей посадил Оксану на свою кровать, стульев в небольшой комнате всё равно не было, и достал из тумбочки бутылку \»Солнечной долины\», яблоки и шоколадку. Всё это было заранее приготовлено на прощание с ней. Оксана сначала отказалась от вина.
Андрей вздохнул:
— Напьюсь сегодня! — и один хлобыстнул полный стакан. Девушка сказала:
— Ладно, наливай. Сопьёшься, провожать будет некому.
Он сел с ней на кровать рядом, выпили по паре раз, в динамике запел Киркоров:

Я за тебя умру! Ты посмотри в глаза мои:
Как люблю! Если хочешь — за тебя умру!
Только бы ты знала, что никто тебя не любит,
Так как я тебя люблю!

Ты живёшь в душе моей …

Оксана разрыдалась и повесилась парню на грудь. Тот тоже чуть не ревел. Потом девушка вытащила из кармашка платья носовой платок, вытерла слёзы и … легла на кровать. Андрей прилёг сбоку рядом и обнял её. Она закрыла глаза, прижала его тело к себе и сказала:
— Милый, я хочу быть с тобой. Вся!
Судя по всему, это были не шуточки. Когда мужское естество осознало это — кровь хлынула Андрею в голову. Тёплые руки девушки на спине под его рубашкой, винно-яблочный аромат её губ, возбудившиеся груди с твёрдыми сосками, которые она вдавила в него, ощущение под руками сквозь шёлковые трусики округлостей пружинистых ягодиц сделали своё дело, и затвердевший орган упёрся ей прямо в плотный живот.
Андрей снял с неё платье и трусики, разделся сам и лёг на неё сверху. Она расставила свои ноги и впустила его в своё святилище. Он осторожно стал продвигаться внутрь, но во что-то упёрся. Он поднажал. Тут она плотно сжала губы, но не вскрикнула, Андрей посмотрел на её лицо. Оно всё побелело, по щекам текли обильные ручьи слёз.
— Господи, зачем я это делаю! — пронеслось в его голове, он соскочил с девушки и быстро надел спортивный костюм.
Оксана прикрылась краем одеяла.
— Так будет лучше? — наконец, спросила она.
— Да, Оксана.
Тут она разрыдалась и, отбросив прикрытие, вскочила и обняла Андрея.
— Я тебя ещё больше люблю, милый!

Так они и стояли: одетый в спортивный костюм молодой мужчина и повисшая на нём рыдающая, обнажённая девушка в одном лифчике.

Андрей проводил её до вагончика. В последний раз прошлись они по пляжу, там, где гуляли с ней почти две недели каждый день. Оксана заглянула Андрею в глаза:
— Хочешь, я спою тебе любимую песню мамы?
— Да.
Девушка запела звонким, чуть вибрирующим голосом:

Ещё один звонок и стихнет шум вокзала,
Ещё один звонок и поезд отойдёт.
Быть может, вот сейчас тебя я потеряла,
Быть может никогда свиданье не придёт!

Эта незатейливая, наивная песенка, через которую любимая светилась простой искренней чистотой, застряла в душе Андрея на всю жизнь.
Утром пришёл служебный автобус и повёз практиканток прямо до Львова.
Андрей подарил Оксане томик стихов Волошина.

Сосед уехал за два дня перед Андреем, он остался в комнате один.
Провожали Мишку, соседи за столом пригласили и Андрея. Дни заездов, отъездов были примерно одни и те же, весь санаторий уже два дня гудел от пьяных проводов и новых встреч. Изо всех окон неслись песни, соседи переходили друг к другу из одной комнаты в другую, где, в который раз, прикладывались к живительной влаге источника веселья.

Собрались в комнате у Полины с Татьяной.
— Ну, Андрей! — кричал пьяный Олег, — такую принцессу отхватил!
— А я, что не принцесса? — обиделась Татьяна.
— Ты … ты королева! — нашёлся Олег и чмокнул её в губы.
— Король мой! — зажмурила глаза москвичка.
Полина оттанцевала с Мишкой. Запела Алсу:

Свет в твоём окне …
Как он нужен мне!

Полина пригласила Андрея.
— Ты у нас один, бедный! – сказала она в оправдание перед любовником.
Тот, впрочем, ухом не повёл, налегая на копчёную розоватую кефаль.
— Жаль, не получилось у нас, — прошептала Полина Андрею в ухо.
— Да всё хорошо, ты же нашла себе любовь.
— Нашла … — согласилась Полина без особого энтузиазма.
Алсу сулила вечную любовь:

Мы с тобой вдвоём
Через жизнь пройдём!

Полина крепко прижалась к парню, тому даже стало неловко перед товарищем.
Тут Мишка справился, наконец, с объеденьем и сказал:
— Ну, я раньше всех отчаливаю, через час такси.
— Ага, мы пошли прогуляемся! — отозвался с пониманием Олег.
Андрей вышел вместе с парой, но гулять не пошёл и плюхнулся в одежде на кровать в своей палате.

Сон не шёл.
— Как там Оксана? Наверно, парень её встретил.
Потом его мысли перенеслись домой.
— Слава богу, не согрешил перед женой. Никогда один больше не поеду в отпуск! А что же делает сейчас маленькая пупчонка?
Сердце Андрея сжалось и переполнилось тоской по беззащитной дочурке.
— Ничего, через день увижу свою агушку и подброшу её вверх!

Тут тихо отворилась незапертая дверь и на пороге показалась расхристанная Полина. У неё было помято платье, причёска съехала на бок, в руке она держала початую бутылку с коньяком.
— Пришла прощаться, завтра тоже уезжаю. Не выгонишь?
— А Мишка? — поднялся Андрей с кровати.
— Мишка уехал.
— Ну, что ж выпьем. Всё-таки три недели за одним столом.
Он разлил коньяк по стаканам, чокнулись.
— Когда ты первый раз подошёл к столу, знаешь, как у меня поднялось?
— Что у женщин тоже поднимается? — пошутил Андрей.
Полина проглотила махом коньяк:
— Весь отпуск мне испортил!
— Ну, зачем ты так? Не одна ведь была.
— А? — отмахнулась Полина, — знаешь, сколько раз я смотрела тайно на тебя с этой девкой? Не замечал?
— Да нет.
— Конечно, смотрел только на неё. Порядочный семьянин!
— Чья бы корова … Полина.
— Понимаешь в чём разница? Я не скрываю своих измен. А ты… ты лицемер, — нашла она, наконец, подходящее слово.
— Я не изменял жене с Оксаной.

То была большая ошибка Андрея перед опытной жрицей любви. Она шестым чувством поняла, что парень не врёт, что прояви она наглый натиск и голодный организм среагирует.
Полина толкнула Андрея на кровать, тот не устоял от неожиданности, и одним рывком сбросила с него спортивные штаны.
— Ты что, Полина? От Мишки не высохла! — попытался он сдержать бешеный натиск фурии.
— Мишка распалил меня, но не удовлетворил. Ты ещё не знаешь как сладка такая женщина!
Между тем, Полина уже успела вытащить у ошарашенного парня застоявшийся от безделья орган и заглотила его. Не повинуясь больше хозяину, воспрянувший мученик восстал и импульсивно забился в распалённой страстью глотке. Но женщина не стала дожидаться, когда он расслабится, разрядившись от долгого страдания, и вскочила на него сверху.
Когда первая атака завершилась блестящей победой нападающей стороны, враг больше не сопротивлялся.
Коньяк бодрил силы бурно совокупляющейся пары, и к утру, Андрей рухнул и заснул совершенно измочаленный.

На завтрак Андрей не пошёл.
В обед Олег загадочно улыбался, они остались за столом одни — спутницы уехали, но ничего не сказал.

Дома всё случилось так, как и ожидал возвратившийся глава семейства. Любящая, соскучившаяся жена, смеющаяся, пускающая пузыри дочурка.
— Господи, какой я подлец! — думал Андрей. Он стремился
забыть южные события, как сон, да они и представлялись ему теперь сном из привычного обжитого места.

Скоро в уютной тихой обстановке семейного гнезда отлегло от сердца. Но и воспоминания стали возвращаться.
Как-то он заскочил на почту и спросил до востребования. Точно! Лежало письмо от Оксаны, твёрдое на ощупь. Андрей вскрыл конверт:
Внутри лежал плотный лист. Он достал его. Перед глазами возникло милое юное лицо — цветной портрет Оксаны. Девушка писала, что любит, что с парнем она не стала встречаться и … просила передать привет жене и дочурке.
— Святая наивность! — вздохнул Андрей.

Насмотревшись, он спрятал письмо в потаённом месте, рядом с раньше подаренной фотографией почти обнажённой девушки, сидящей на скале \»Парус\».
Однажды он при%F