— Мы живём в ужасном мире, — произнёс скрежещущим голосом незнакомец, протягивая руку, чтобы взять кружку с пивом. Затем, как будто бы для того, чтобы усилить смысл своих слов, он увесисто повторил – мы живём в ужасном мире….
Полусонный бармен, облокотившись на исцарапанный и загаженный алкоголем стол, покосился на незнакомца. Тот, горько вздохнув, принялся употреблять крепкий напиток.
— В ужасном мире, говоришь, да…? — вяло проговорил бармен, повернув голову и рассматривая капюшон, надвинутый на глаза незнакомца. Утро пока что обходилось без каких-либо интересных событий, а из посетителей был только этот чудаковато одетый… Парень?… Да какая, в принципе, разница, кто он, главное, чтобы платил.
— Что да, то, да…, — глубокомысленно протянул чудак. Его рука в чёрной перчатке плотно сжимала кружку так, словно это был его спасательный круг в этом, по его утверждению, ужасном мире. Под капюшоном в тусклом свете жёлтых барных ламп можно было разглядеть только его безвольный подбородок, без признаков какой-либо щетины.
— А дело в том, — поводив плечами, продолжил «подбородок», — что я теперь даже и не знаю, что будет дальше и как мне найти своё место в том, что будет дальше. Вы в курсе, что случилось на Карлов стрит?
Бармен собрал все морщины на лбу, которые у него имелись на данный момент и попытался вспомнить. Да, какое-то происшествие. Десятки убитых, забастовка, сотни сосланы на исправительные работы. Приложив существенные усилия, он выдавил из себя что-то в духе: «Да, видел нечто подобное по TV».
— Так вот, — навязчивый собеседник навалился на стойку — вы видели, а я — участвовал. Я был там, — закончил он победным тоном.
Что, впрочем, если и повлияло на работника заведения, то совсем чуть-чуть. Он чуть более внимательно оглядел незнакомца, подметив на его старомодном наряде, который как он только что вспомнил по рассказам своей бабушки называли «плащ», приколотый значок — серебряный ромб, с красным фоном и со вписанным в него кулаком. Большой палец почему-то прятался в кулак, а не лежал сверху, что делало подобную кисть похожей на руку калеки.
— И что там было? — чуть более заинтересованным тоном спросил бармен, разглядывая значок .
— А там много чего было…, — прозвучал печальный ответ — сначала были просьбы. Потом требования. Угрозы. Потом ожидание. Потом выстрел в толпе, прозвучавший как гром среди ясного неба. Чёртов, чёртов проклятый выстрел! — неожиданно возбуждённо воскликнул незнакомец. — Затем крик, стоны и все ринулись проламывать двери центра Обеспечения.
После такого неожиданного всплеска эмоций, бармен окончательно очнулся и внутри у него что-то вздрогнуло. Чтобы как-то осадить парня (по подобной эмоциональности, он решил, что перед ним сидит всё-таки парень), он сказал успокаивающе:
— Вокруг центров Обеспечения вечно снуют какие-то отбросы. Просто в этот раз они решили отхватить себе кусок, хорошо, что правительство разобралось с ними.
— Разобралось? — незнакомец удивлённо поднял голову, стал виден орлиный нос и блеск его светлых глаз — так это так было показано по TV? Что вот, эти люди, погибшие, сосланные?… Они были отбросами, были рождены отбросами, росли отбросами, достигали своих «отбросовских» целей, пока росли, и в жизни своей любили таких же отбросов?…
— Парень, парень, спокойно. Я не знаю в деталях, что там было, но не все же люди выведены достойными и не все ими могут стать, это нормально, — палец бармена под столом судорожно нажимал на кнопку вызова Блюстителей. Этот парень, чёрт бы его побрал, был либо невменяем, либо ещё хуже. Антисоциален и Нелоялен.
— Так, а что, неужели сложно посмотреть вокруг, — разгорячившийся посетитель повел свободной рукой в сторону, как бы охватывая пустой зал — у всех этих людей была своя история! Своя личная борьба, своё знамя, своё право на жизнь. Вы знаете, что когда-то давно было такое понятие, как «преступность»? Да, то, что сейчас называют Нелояльностью? Или Антисоциальностью. Только тогда это слово обозначало спор с правительством и не отрицания власти, а вещи гораздо хуже. Хуже, хуже! Убийства, изнасилования, и много чего ещё!
Незнакомец возбудился аж так, что забыл про недопитую кружку и упёрся обеими ладонями в стол, его подбородок слегка дрожал.
«Нет, он всё-таки ненормальный. Не может нормальный человек говорить подобные вещи. Мы живём в прекрасном мире. Он такой у нас один. Мы живём в прекрасном мире…» — подумал бармен, в мыслях пропевая гимн Единства Государств. До прихода Блюстителей оставалась минута. Они всегда приходят вовремя. Когда надо и когда не надо.
— Так вот, — парень неожиданно успокоился и словно обмяк на стуле, — а вот вы задумывались, что можно жить как-то по другому? Вы слышали рассказы о том, что у людей когда-то могли быть дети? Что они вообще могли иметь детей? Что люди не всегда появлялись из центров Размножения с присвоенным ID и чипом в черепе? Что когда-то очень давно TV показывало реальную обстановку на планете, а не то, как плохо у Них и как хорошо у Нас?
Услышав последние слова незнакомца всё стало ясно. Отступник. Нелояльный. Ошибка Выведения. И почему некоторые люди не могут жить как все остальные?
За окном он увидел приближающихся Блюстителей. Их дубинки были активированы, на случай, если у нарушителя законов Лояльности отсутствует по каким-то причинам ID чип. Отсутствие чипа — и человеку присваивается категория Низшего Ранга. Точнее той биомашине, которая от того человека остаётся.
Парень всё продолжал что-то говорить, как дверь бара с грохотом распахнулась, и Блюстители зашли в помещение. Их голубые, с жёлтыми прожилками, глаза уставились на единственного посетителя бара, который в ужасе открыл рот. Загромыхала по полу жестяная кружка, выпавшая из ослабевших пальцев.
— Имя — Линг. Очки лояльности — 35. Год жизни после выпуска — 8-ой. Позиция — офисмен. Статус СоцНетворк — нет жалоб — резюмировал, оглядывая парня, первый Блюститель, опираясь на данные сканирующих линз, установленных на глазах.
— Имя — Верк. Очки лояльности — 200. Год жизни после выпуска — 98-ой. Позиция — соцмен. Статус СоцНетворк — нет жалоб — механически проговорил второй, пристально рассматривая бармена.
Парень медленно поднялся со стула и стянул капюшон с головы, обнажая лысую голову и молодое, симпатичное лицо. Он пролепетал:
— Я пойду с вами. Я… я просто так больше не могу. Я буду просить у Председателя что-то поменять… Ведь так просто не может продолжаться… Я согласен на всё… Только не удаляйте мою личность…
Первый Блюститель ответил ледяным тоном:
— Это будет решать Лига Выведения. Позже. Пройдёмте в пункт перемещения.
Незнакомец, опустив голову, поплёлся за двумя вышедшими из помещения Блюстителями. Ему не нужно было пояснять, что он должен делать сейчас и что он будет делать потом, ведь ему всё это было известно с рождения.
Бармен с облегчением посмотрел вслед ушедшим Блюстителям и Нелояльному. Он знал, что поступил правильно. «Единый мир должен быть Един!» — этот лозунг был основой жизни каждого гражданина Единства. Если гражданин является Нелояльным — он не гражданин. Отброс. Антисоциал. С ним надо работать, надо перевоспитывать.
Он принялся протирать барную стойку. Одно, особо въедливое пятно всё никак не желало отмываться уже второй день. «Пора, всё-таки, оформить заказ на замену стойки» — заключил он, разглядывая упрямое пятно.
