ГВОЗДЬ

ГВОЗДЬ
Недалеко от детской дачи протекала речушка. Разливалась широко она обычно весной и даже в начале лета. А к середине июля постепенно мелела и успокаивалась. Поэтому Гришка, старший сын тёти Кати, местной поварихи, очень торопился. Был уже конец июня, и плавание могло сорваться в любой момент. Тем более что речка как-то стала всё больше задумываться и скучнеть.
Гриша строил плот. Да не какой-нибудь, а самый настоящий. Из всамделешних брёвен. Их-то они и таскали всё прошлое воскресенье вместе с Яшкой. Из заводи. К себе, под кусты.
Григорий был крепкий коренастый мальчуган с умными упрямыми глазами, сверкающими из-под чёрных смоляных кудряшек. И хоть ему было двенадцать лет, но жил он на детской даче на полных правах законного тёти Катиного помощника.
Яшка же, напротив, был щуплым и белобрысым. К тому же у него напрочь отсутствовали два передних зуба, потерянные во время полёта с высоких качелей. Яшка тогда сильно врезался подбородком в спинку чугунной скамьи. И теперь вот говорил шепеляво, смешно подкатывая верхнюю губу.
Ко всему прочему Яше сильно не везло с волосами. Они у него вечно завёртывались в какие-то непослушные, упрямые сооружения-вихры, причём в самых неожиданных местах: не где-нибудь там сзади, на затылке, а непременно на самой макушке или прямо у лба. Поэтому Яшку начисто остригали. Совсем наголо. За это дети дразнили Яшу Лохматым.
В то утро ребята встали рано. Прокрались на цыпочках на третий этаж.
Семилетний Яшка проворно залез на чердак. Отодвинул тайный кирпич и просунул руку в щель. Заветная бельевая верёвка была на месте. Яшка затолкал верёвку под рубаху и махнул Гришке рукой, чтоб держал лестницу.
Осторожно проскочив длинный холл, они выскользнули за дверь. Сегодня надо было доделать плот непременно и скорее сплавиться вниз по реке. На Красную Горку. Там, на этой Красной Горке, стояла настоящая пожарная каланча, старая, заброшенная. Большие ребята рассказывали, что с неё виден весь-весь посёлок и даже дальше. Что было дальше, никто толком не говорил. Поэтому Грише с Яшей очень хотелось увидеть самим это дальше.
План побега ребята продумали неделю назад. И потом долго ещё караулили верёвку. Длинную бельевую верёвку, натянутую на заднем дворе детской дачи. Пока тётя Сима, лагерная прачка, наконец не собрала с неё все эти бесконечные простыни и полотенца.
Не учли путешественники только одного: младшая Гришкина сестрёнка Вера в то утро не спала. Она мышкой выскользнула за дверь и, дождавшись, когда Яшка слезет с чердака, засеменила за ребятами вдогонку. Гришка засёк погоню только на самом спуске к реке. Верочка жалобно всплёскивала руками и умоляла мальчишек не прогонять её. Гришка нахмурился. Он знал, что Верка не стерпит и проболтается. Так лучше уж взять противную девчонку с собой.
Вера торжествовала. Ещё бы! Ведь сегодня она отправится в самое что ни на есть настоящее плавание. На самом замечательном разбойничьем плоту. В том, что плот будет обязательно разбойничьим, девочка не сомневалась. Ведь Гришка, её старший брат, был настоящим разбойником. Его и мама так называла, когда бегала по двору детской дачи с ремнём. А Гришка, уличённый в очередной раз в вылавливании сладких разваренных груш из столовского котла с компотом, прыгал в гущу крапивы, как самый отважный пират, удирающий от маминого гнева. Да и верёвку он спёр по-разбойничьи. Ночью. Хорошо, что Вера тогда подглядела за ним. И вот теперь ему непременно придётся взять её с собой. Как же всё-таки замечательно она всё придумала. Сердце маленькой Верочки так и замирало от счастья, от таинственного предвкушения скорого «морского путешествия».
Когда плот был уже скреплён верёвкой намертво, Гришка вдруг вспомнил про мешок с сухарями и копчёной колбасой. Предусмотрительно припрятанный в дупле чёрной липы у строящегося нового корпуса дачи.
– Верка, сгоняй за мешком! – приказал брат. – Он там, где стройка, в старой липе.
Девочка кузнечиком спрыгнула с мокрого бревна и помчалась к строящемуся неподалёку корпусу.
– Только ты мигом, а то мы без тебя уплывём! – крикнул вдогонку Лохматый.
Вот она, липа. Дупло было высоко. Верка скинула неудобные сандалии и стала карабкаться вверх по стволу. Рука утонула в глубоком дупле, и кончики пальцев нащупали большой полиэтиленовый пакет, туго перевязанный резинкой от штанов. Верочка прижала пакет к шее и начала спускаться, но вдруг, оступившись, бельчонком сорвалась со ствола на землю…
Одновременно с приземлением в ушах раздался выстрел. Как будто ей внезапно прострелили ступню. Девочка страшно испугалась, но закричать было нельзя. Она сильно прикусила язык и посмотрела на ногу.
Из ступни торчало остриё огромного ржавого гвоздя. Казалось, он рос прямо из ноги. Но боль почему-то вдруг исчезла, и не было ни капли крови. Только страх и большое желание помчаться скорее к ребятам, с нетерпением ожидающим её на плоту. Девочка подняла ногу и увидела обломок доски, который был намертво прибит к стопе. Ну вот, единственный раз Гришка согласился взять её с собой, и вдруг этот гвоздь. Вера стиснула зубы и тихонько наступила на пятку. В глазах потемнело. Поплыли какие-то мелкие точечки. Нет, она не вернётся на детскую дачу. Она стерпит. Подумаешь – гвоздь. Девочка надела на «целую» ногу сандаль, и поковыляла к реке. Одной рукой она прижимала к себе пакет с сухарями, другой вытирала слёзы. Так с гвоздём в ноге она и спустилась к ребятам. Мальчишки на неё даже не взглянули.
– Чего так долго? Валандайся тут с тобой! Принесла? Давай залезай. Отчаливаем уже.
Гришка по-деловому оттолкнулся самодельным багром от берега. Вера на коленках вползла на плот и примолкла. Всю дорогу она кусала губы и прикрывала ногу мешком. Лишь когда плот наконец коснулся другого бережка, Верка не выдержала и заревела в голос.
– Ты чего это?! – удивился Яша.
На Веру, очнувшуюся наконец от страстного желания путешествовать, неожиданно навалилась вся настоящая сила боли и страха. Из зияющей раны потоком хлынула кровь. Казалось, что кровь тоже на время затаилась в глубине, как будто осуществляя заветную девочкину мечту. И вот, когда мечта совсем почти осуществилась, кровь предательски рванула наружу.
Гришка сильно перепугался, потому что кровь из раны всё шла и шла, а гвоздь был таким большим и страшным. Ребята забрались обратно на плот и быстро погребли назад к детской даче. Туда с большим трудом и притащили бледную зарёванную Веру. С огромным таким, ржавым гвоздём в ступне. Каланча на Красной Горке так и осталась непокорённой. Наспех брошенный плот к вечеру унесла река. Гришке, говорят, сильно тогда влетело, и его отослали обратно в город. Вера же долго хромала. Месяц и даже больше. А гвоздь тот до сих пор хранится на детской даче, где-то в ящике с пузатыми колбами и треснувшим стетоскопом.