Мы в мир приходим одинаково бесправными.
А, умирая? – видим, что нам уготовано.
Но почему же всяк хромой не станет Байроном,
А кто глухой, увы, не сможет стать Бетховеном?
Не каждый умник озарится гениальностью,
И не сравнить величье подвига с бравадами.
Так каждый мог, Тукаем стать, кто боль испытывал –
Свой многотомник украшая мемуарами.
Мы все имеем сердце, руки, ноги, голову.
Всем высший разум с высоты читает проповедь,
Но мысль высокая не в каждом обозначится,
А говорить об этом всуе — неудобно ведь…
Младенцем робким и нагим скитаться истине
Придется долго, и нести крест неприкаянья,
Искать приюта и стоять с рукой протянутой,
Чтоб отыскать родство души и понимание.
Прогонят прочь сто раз, отторгнут и открестятся…
Лишь чьи-то души на прием тех волн настроены.
Старик Вали – искусный шорник понимает их,
И слышать музыку Земли, дано Бетховену.
Святая истина порой одета в рубище,
Но только руку протяни и приласкай её,
Предстанет странница красой и приголубится
К вам счастье, вспыхнет над судьбой звезда познания.
Она бесчестным — тут же станет честью-совестью,
Тем, кто надежду потерял – надеждой светлою.
Кто рядом с ней прошел, коснулся даже вскользь её
Она подарит жажду жизни и бессмертие.
Познанья истина бредет сироткой по миру
И просит: «В дом пусти дитя на иждивение!»
Нам не сравнить величье подвига с бравадами,
Не озарить слепых Гомеровым прозрением.
