Herman Melville

The house-top: a night piece
July, 1863 – The draft Riots

No sleep. The sultriness pervades the air
And binds the brain – a dense oppression, such
As tawny tigers feel in matted shades,
Vexing their blood and making apt for ravage/
Beneath the stars the roofy deserts spreads
Vacant as Libya. All is hushed near by.
Yet fitfully from far breaks a mixed surf
Of muffled sound, the Atheist roar of riot/
Yonder, where parching Sirius set in drought,
Balefully glares red Arson – there – and there.
The Town is taken by its rats – ship-rats
And rats of the wharves/ All Civil charms
And priestly spells which late held hearts in awe –
Fear-bound, subjected to a better away
Than away of self; these like a dream dissolve,
Fnd man rebounds whole aeons back in nature/
Hail to the low dull rumble, dull and dead,
And ponderous drag that shakes the wall,
Wise Draco comes, deep in the midnight roll
Of black artillery; he comes, though late;
In code corroborating Calvin’s creed
And cynic thanks devout; nor, being thankful, heeds
The grimy slur on the Republic’s faith implied,
Which holds that Man is naturally good,
And – more – is Nature’s Roman, never to be scourged

Герман Мелвилл

Крыша: ночная пьеса

Июль, 1863 г. – Набросок « Разгул стихии»

Не спится. Душно. Воздух густ и плотен
И агрессивно связывает мозг.
Так в джунглях тигры чуют запах плоти –
И кровь у них густеет, точно воск.

У них в крови густой – фермент насилья.
И вот они готовы нападать.
И в матовой тени крадутся – злые?
Да нет, но их природа – убивать…

Под звездами пустыня крыш безлюдна,
Как Ливия. В округе тишь да гладь.
Лишь издали прерывисто и нудно
Гремит прибой о берег… Вот опять…

Безбожно неприятные раскаты,
А там, где жаркий Сириус повис,
Слепят сверкая силой в мегаватты
Кровавые глаза гигантских крыс.

Еще и там, где выше крыш – Стожары,
Погибельно алеет чернота –
Взмывают алым в небеса пожары
И нечем усмирить их… Маета…

Усилия гражданской обороны
И причитанья пасторов – тщета…
На город накликают кар вороны –
Их небо слышит, людям не чета…

Встарь проповеди пасторов держали
Сердца в благоговенной простоте…
Тогда и беды меньше угрожали…
А ныне все молебны во тщете.

В тяжелой полудреме утопая,
Душой, как все, к хорошему лечу,
Прочь, злая тяжесть, тусклая слепая,
Назад к природе повернуть хочу.

Мужчин находят беды рикошетом.
С тяжелым громыханием беда,
Ступает, содрогая стены, следом
Драконом многотонным… Маета…

Удары артиллерии по карме
Те сполохи, что с крыши мне видны.
Как видно, прав был реформатор Кальвин:
Благодарить цинично мы должны

За испытанья, посланные свыше,
Притом, что благодарности в душе
Не чувствуем, а наблюдая с крыши
Те сполохи в угарном мандраже,

Находим, что обугленные пятна
На звезды и на полосы легли…
Все понимают: очень неприятно.
Но пятна уяснить нам помогли,

То доброе, на что раскрыты вежды,
К чему мы души светлые влечем,
Все то, к чему обращены надежды,
И не отступим даже под бичом….

Herman Melville

The house-top: a night piece
July, 1863 – The draft Riots

No sleep. The sultriness pervades the air
And binds the brain – a dense oppression, such
As tawny tigers feel in matted shades,
Vexing their blood and making apt for ravage/
Beneath the stars the roofy deserts spreads
Vacant as Libya. All is hushed near by.
Yet fitfully from far breaks a mixed surf
Of muffled sound, the Atheist roar of riot/
Yonder, where parching Sirius set in drought,
Balefully glares red Arson – there – and there.
The Town is taken by its rats – ship-rats
And rats of the wharves/ All Civil charms
And priestly spells which late held hearts in awe –
Fear-bound, subjected to a better away
Than away of self; these like a dream dissolve,
Fnd man rebounds whole aeons back in nature/
Hail to the low dull rumble, dull and dead,
And ponderous drag that shakes the wall,
Wise Draco comes, deep in the midnight roll
Of black artillery; he comes, though late;
In code corroborating Calvin’s creed
And cynic thanks devout; nor, being thankful, heeds
The grimy slur on the Republic’s faith implied,
Which holds that Man is naturally good,
And – more – is Nature’s Roman, never to be scourged

Герман Мелвилл

Крыша: ночная пьеса

Июль, 1863 г. – Набросок « Разгул стихии»

Не спится. Душно. Воздух густ и плотен
И агрессивно связывает мозг.
Так в джунглях тигры чуют запах плоти –
И кровь у них густеет, точно воск.

У них в крови густой – фермент насилья.
И вот они готовы нападать.
И в матовой тени крадутся – злые?
Да нет, но их природа – убивать…

Под звездами пустыня крыш безлюдна,
Как Ливия. В округе тишь да гладь.
Лишь издали прерывисто и нудно
Гремит прибой о берег… Вот опять…

Безбожно неприятные раскаты,
А там, где жаркий Сириус повис,
Слепят сверкая силой в мегаватты
Кровавые глаза гигантских крыс.

Еще и там, где выше крыш – Стожары,
Погибельно алеет чернота –
Взмывают алым в небеса пожары
И нечем усмирить их… Маета…

Усилия гражданской обороны
И причитанья пасторов – тщета…
На город накликают кар вороны –
Их небо слышит, людям не чета…

Встарь проповеди пасторов держали
Сердца в благоговенной простоте…
Тогда и беды меньше угрожали…
А ныне все молебны во тщете.

В тяжелой полудреме утопая,
Душой, как все, к хорошему лечу,
Прочь, злая тяжесть, тусклая слепая,
Назад к природе повернуть хочу.

Мужчин находят беды рикошетом.
С тяжелым громыханием беда,
Ступает, содрогая стены, следом
Драконом многотонным… Маета…

Удары артиллерии по карме
Те сполохи, что с крыши мне видны.
Как видно, прав был реформатор Кальвин:
Благодарить цинично мы должны

За испытанья, посланные свыше,
Притом, что благодарности в душе
Не чувствуем, а наблюдая с крыши
Те сполохи в угарном мандраже,

Находим, что обугленные пятна
На звезды и на полосы легли…
Все понимают: очень неприятно.
Но пятна уяснить нам помогли,

То доброе, на что раскрыты вежды,
К чему мы души светлые влечем,
Все то, к чему обращены надежды,
И не отступим даже под бичом….