Дождь. Мелкий моросящий дождь. Пахло травой, деревьями, небом. Утренним летним небом. Сергей знал, что небо не пахнет, даже в детстве небо не пахло никогда, как он ни пытался уловить его запах, но сейчас небо пахло, а еще пахло бензином и моторным маслом.
То, что еще несколько минут назад было совсем новенькой десяткой, валялось вверх колесами и было похоже на раздавленного жука, шевелящего в своей агонии лапками. Одно колесо все еще продолжало крутиться, напоминая собой пресловутый perpetuum mobile, рожденный в каком-нибудь сельском кружке юный техник. Авария произошла совсем недавно, и попадающие на выхлопную трубу капли, с характерным шипением испарялись белым дымком.
И совсем без какого-либо перехода скучающие милиционер с рулеткой и намокшей (Черт, не тянется!) сигаретой, и заспанные небритые санитары с носилками…
-Ты кричал во сне.
-Ничего, медвежонок, это просто сон…
Он прижался к ней, как терпящий кораблекрушение хватается за… Ох уж эти метафоры! Сергей обнимал ее заспанную, и поэтому капризно-пассивную, но она уже отвечала на поцелуи, а руки… Серый полумрак рассвета делал ее детское лицо еще больше похожим…
-Ой, извините!…
Он обдал ее, что называется с ног до головы, и она…
Потом, после душа (Сергей привез ее к себе в номер — надо же привести себя в порядок) в казенном халате, босиком, с чашкой кофе в руках…
-Ада.
-Странное имя.
-Моя мама была из этих… Дети цветов и рок-н-ролла.
Она улыбнулась, и на мгновение, буквально на одно мгновение, но Сергея больше не покидала мысль, что… Сколько же лет назад? Глупый разговор, пролитый кофе, и слова, после которых…
Прорыв во времени? Попытка № 2? Разве может эта девочка, лет на двадцать его моложе…
-Почему ты на меня так смотришь?
-Как?
-Странно как-то.
-Обман зрения. Уловки здешнего освещения. — Они сидели в небольшом уютном кафе, пили вино, разговаривали.
Совпадение? Чтобы так улыбаться, так держать бокал, так щурить глаза.
-О нет, я совершенно свободна. Родители? Они в командировке. Что-то там ищут, наверно нефть или кости мамонтов. Муж? Какие глупости…
Опять этот смех.
-Не надо свет, я хочу тебя видеть. — Они были в номере.
Слишком много, чтобы… Это был ее жест. Она всегда так ставила ногу, когда хотела, чтобы Сергей снял с нее туфли. Он всегда снимал с нее туфли… Шнурки на ботинках не хотели развязываться, и ему пришлось слегка повозиться. Наконец, ботинки, джинсы, трусы… Она гладит его ступней, а он ловит ртом ее пальчики…
-Перестань, щекотно, лучше иди сюда…
Опять этот смех, ее смех, ее руки, ее губы, ее объятия…
-Я на день, не больше.
-Возьми меня с собой.
Его бросило в дрожь. Он отчетливо увидел… Небритые санитары с носилками. Лицо закрыто простыней, и только рука, безжизненная рука и рукав ЕЕ куртки!
-Я только на день. Я позвоню… позвоню сразу же, как приеду.
Но откуда эта боль и тоска, это чувство потери, чувство неповторимого, безвозвратно…
Ее куртка! Она лежала на заднем сиденье, рядом с термосом и бутербродами, он остановился перекусить. Сергей прижался к куртке лицом и втянул в себя воздух… Что же это… Тебе ведь… да и знакомы вы всего…
Но перед глазами стояли носилки, а сердце… Он надел куртку, Так казалось ближе… Куртка была маленькой. Плечи давило, рукава были почти по локоть. Не порвать бы… Пора. Если он поторопится…
Что-то большое бросилось под колеса. Он резко выкрутил руль…
Простыня! Белая, пахнущая больницей простыня, закрывающая лицо, мешающая дышать, мешающая смотреть… Простыня! Вот что ускользало от него во сне.
12 07 01