Автор: Сергей Красиков

Утро вводит небо в краску вечно первым поцелуем. Всем достанется вниманья: равнодушной водной глади и взъерошенному лесу, подстелившемуся полю — утро ветреного дня.

И только осталось — полкрика до смерти. Унынье и дождь занимают окопы. Гнездо пулемётное пухом приветит. Не ладаном жив — уповаю на копоть. Поймаю в прицел эту подлую птицу. Запутавшись прочно в силках суеверья, сам страшен себе, но звереть не годится. В душе разлетелись кукушкины перья…

Подышу я в затылок форточке, открывая небо пресинее. У берёзок — серёжки стильные, а весна носит солнца кофточку. Побегу за трамваем мысленно к перекрёстку судьбы и улицы. Медсестричка целует искренне — шар земной с остановкой крутится. Зайчик солнечный прыгнул на градусник. Мухи пьяные ходят по стеночке. Тереблю прутья йодовой клеточки …

Месяц снега, месяц грусти. Хрустнет в сердце злой валежник. Лишь к полудню слабнет стержень бьющего дубьём мороза. Несерьёзно греет солнце, заходясь багряным светом, а до белого далече… Ветер шапки сбил. Раздеты ёлок сумрачные свечи. В феврале всё серовато, простовато, просто — вата… Револьверным барабаном завертелась сталь небес. Бес холодным жутким …

1 Трамвай идёт до кладбища, а мысли — за окно; подкручивают землю под старое кино: где между чёрным — белым рубиновая грань, где кормят немотою и пьют на кухне брань, где рок иззабугорный — неверный Робеспьер, а кардинал по штату умом и сердцем сер; где контролёр поддатый продул тоннельный свет …

Памяти О. Б. Облака уходят в сердце красным, оставляя серое для мозга. Память пишется однообразно. Притворяться на закате поздно. Не подхватят ни восторг, ни ветер, и просить у неба неискусен. Мыслей обнимающие плети. Развязался пуповины узел…

Преставиться легко, представить счастье трудно. Бежит ребёнок по пружинящему грунту. Жжёт под ногами. Кажется, жучок расправил крыльев ржавый огонёк. А если кажется — крестись. Ребёнку невдомёк — несись себе, несись с коровкой Божьей в рыжих волосах навстречу счастью. Под ногами — Ах… И боль, и стон, и вздох — давно …