1. Посвящение городу Долго ли, коротко ли, а приехал я в город Марьево. Замечательный город! И столько в нем удивительных особенностей да прохладных, свежих на ощупь и вкус запахов, то ли даже не запахов, а неких, привычных вам, конечно, воздушных течений… что идешь по этим знакомым до пелены в глазах …
Карлсона, настоящего Карлсона — тайного члена секретной организации освобождения человечества — чрезвычайно волновали некоторые неочевидные вещи. Даже вещество (ну, скажем, варенье) не вечно. А вечность в свою очередь не вещество. Столкнувшись с этим уже в первый раз Карлсон явно настойчивее и крепче других схватился за эту мысль и долго бил. …
Здесь не место быть. Счастье — миф осла. И его б сгноить, как надежды сла- Бых! А сильный — мертв. Крики в пустоту — Вряд ли лучший спорт. А плывешь по ту Сторону реки, удивись — приплыл: Мысли-старики, трупный яд чернил. Лучше конь в пальто, чем поэт, кото- Рый орет, …
Ночь. Плацкартный вагон. Оборванный сон беспокойной Татьяны, — Рваные раны на кожаных трупах кресел и чьих-то беспечных карманах. Разбитые стекла, — Двадцать Шестой прячет прилюдно свое самомнение; Двадцать Седьмой его дурачит, — Просто такое у него настроение. Бутафорские крылья — к спектаклю «счастье»; Боевая граната — на сценку «жизнь»; едут. …
Ей активно не нравится то, что затеял я: Эти слезы без памяти в красках больничных лиц, Это деланье старости, выкошенные глаза, Застилаемые светом туманных дыр. И, что принято махом, ноет еще принять, Да въедается в кожу пупка, подбородка, век,.. Ушных раковин; краска — жирная мокрая б????… И как хочется ВЫЖАТЬ …
Мысль пришла, разбила в осколки то, что было, Лежало и сохло на мозга полке… Как закрутила! Запела басом: «Вперед, вперед, хватит! Лежать матрасом может любой идиот!» Да как схватит!.. Откуда, кто? Ответ Беззаоблачно ясен: Дух футуриста, известно, пока не умрет Мертвецки опасен!.. Буквы, строчки, абзацы — Выброшу в кляксу — …
Децембр горюет картаво. Корячится карточный край. Заснеженные зыркала. Сгребают картонный рояль. И улица плачет радоном. И звук раздирают шаги. Но памяти. За кордоном — Лоснящиеся стихи.
Сухой длиннобородый эльф плавно качается на растягивающихся через всю площадку лианах. Глаза эльфа усталые, но очень светлые; полуулыбаясь, он тихо, но жутко доверительно объясняет, что он — эльф, вот здесь — площадка с лианами и полуулыбкой, а там дальше, скажем, ухабистое Оранжевое солнце, и что все это, конечно, ничего не …
Теперь не то уже стало, и вспоминать — что бредить поперек чужой раны, бередить… Поистерлись сиденья,.. дырка вон на заднем; а сидеть все же лучше! Как раньше… Свет постаревший из-за занавесок выглядывает, полосатый; кондуктор все еще пересчитывает, удостоверяется; шумок тихо стоит в уголке, разговаривает. — От кого? — От Него. …
Вода расплывчато падала с причудливого нагромождения скал. В лучах солнца, между заливающейся черно-голубыми пятнами пустотой и основательно поросшей, караванно величественной землей (да, землей) играли жара, влага и зелень. Друг против друга, не обращая, кажется, внимания на разбивающуюся о волосатые шкуры воду, вертелись две человекообразные обезьяны. Африканец угрюмо смотрел на свое …