Еще поплавав и выйдя из воды, я почувствовала прикосновение к себе. Мой спутник теперь напоминал мальчишку, уличенного в шалости – щеки его пылали.
— Вы уже не заняты, Энни? Вы свободны?
Я важно ответила, все же припомнив ему, как раньше отвечал мне он:
— Да, я свободна, Миллеран.
— Мне нужно спросить вас о чем-то. Вы можете накричать на меня, ударить, убить – но выслушайте!
Я была удивлена такой робостью. Что мешает ему задать вопрос? Я подбодрила его:
— Я отвечу вам с радостью! Зачем спрашивать разрешения? О чем вы хотели меня спросить, Миллеран?
— Не знаю, как это произошло, со мной в первый раз такое, я скрывал и от себя. А потом… я видел вас боровшейся с морем, и в беспамятстве, затем нес на руках… словом, мне стыдно… не смею сказать … думаю, вы понимаете… делайте, со мной, что хотите, а прятаться от вас я не в силах!
Он отошел в сторону и упал на землю в изнеможении.
Я в ужасе отшатнулась. Как он смеет! Негодяй! Какой стыд! Разве он не знает о моей скорой свадьбе! Да мы едва знакомы! — все было красноречиво написано на моем лице.
— Да, вы правы… Я противен сам себе.
Не зная, что делать, я присела ближе, твердя ему, как недавно он мне:
— Опомнитесь вы, наконец! Придите же в себя! Миллеран, Миллеран!!!
Ответом было молчание.
И вдруг меня всю, с головы до ног, пронзило осознание, что этот человек, лежащий здесь, которого я сейчас бранила и поносила, — был и остается моей единственной надеждой остаться в живых.
Я робко дотронулась до его плеча. Он весь дрожал, был слышен стук сердца. Внезапно мое тело тоже затрепетало, сердце быстро забилось, нахлынули непонятные ощущения, новые, неизведанные, их хотелось попробовать, к этому сейчас стремилось мое естество. На волне страсти и желания я не владела собою, губы сами прошептали:
— Чего же вы ждете? Я рядом… Миллеран…
***
Думаю, такого исхода никто из нас не ожидал. Но никто и не жалел – напротив, это было настоящим праздником! Во мне бился фонтан, доныне скрытый; боль и сладость, яркость и нежность, сила и слабость – то, что порой нельзя ощутить ни разу в жизни – свершилось здесь и сейчас, за это недолгое время. Мы словно испивали из живого источника, черпая сами драгоценную влагу и щедро отдавая ее. Что это было, как произошло – неважно, никто из нас не испытывал подобного. Поведать все словами не получится, это можно только испытать.
Затем мы просто лежали на земле, смотря в небо и тихо разговаривая:
— Я снова могу жить. Я даже не мечтал об этом, Энни
— Я совсем не знала про такое. Я поняла, что такое счастье, Миллеран. И мне так приятно произносить ваше имя!
— Имя? Но ведь это моя фамилия – Миллеран?
— Для меня она будет и именем.
И мы весело рассмеялись.
— Теперь уже вам надо поспать, — сказала я. Впрочем, я могла бы этого не делать.