Пролог.
О болезни, вне зависимости характера её природы , но известной своими разветвлениями , кои , как змеи , обшивают своими членами и кожей все ваши внутренности, христианство, как истинная вера , настоятельно советует прижать своих змей к сердцу. Буддизм — проигнорировать. Атеизм — растоптать.
Но в то время , обходя все религии, маленькая Алевтина выращивает своих змей фермами.
Часть 1.
Я просыпаюсь и солнце сменяется на золотую луковицу; мерзкие куклы снимают свой серебряный газ, становятся на свои полки и одевают до безобразия дешёвые одежды их производителей , они снова отрывают себе головы и ноги , возвращаясь под утро из высокого мира чудес , представая красивыми трупами в руках наивной девочки.
Мне хочется плакать, но я встаю сквозь тоску , ведь все таки… Солнце сменяется на золотую луковицу. И приходит Он.
Он смахивает с полок моих кукол , превращая их в свалку мёртвых. Стоит ли говорить , что Он — самый лучший из всех мужчин? Самый красивый , самый умный , самый тёмный и загадочный.
Я вышла из комнаты и пьяный воздух властителя утра стал ещё больше опьянять меня.
Пурпурный огонёк под восковой бледной кожей вспыхнул, стеклянные глаза отбрасывали живые блики.
Быстрыми шагами распахнула я все шторы и глубоко вздохнула.
Упасть и не подняться, припрянуть к ним — ничто не сможет описать твою нежность, и даже этот атлас , пытающийся заполнить дыру , проженную когда-то воском глупых кукол.
Но , вот уже утро заканчивается, и я перестаю править.
Мои сокровища посыпают солью , и они превращаются в прах — унылый скучный день.
В моей жизни не все так плачевно, между днем и ночью, когда ни то и ни другое не давит на меня , и я сама захожу вместо солнца в гостиную.
Грустя между двух царств , луна нацарапывала мне сны; сны нежные, сны убийственные , сны загадочные, как пилсы из Его шкатулки.
Вы спросите кого «Его»? Но имя его никогда не произносится , потому что, как известно, существуют такие часы,в которые Бог нас слышит, и неведом он никому. Вы спросите ещё — Зачем бояться Бога? — Не приумножайте , пожалуйста, значение Тьмы.
Часть 2.
Да. В жизни случается, что и леди Луна розовеет, и бывает это раз в сто лет. Раз в сто влюбляется Алевтина, и тоже розовеет.
— Здравствуй — скрасил ночную печаль мой друг — дух. — Пойдём со мной.
И мы пошли.
Я уже не помню, куда он вёл меня; то ли через горы , снег на пиках которых перекликался с блеском моих волос , то ли по чужим пустым домам, кровати которых перекликались с моей.
Мы разбавили самый белоснежный ладан и белое сухое вино , но чем больше побеждала призрака его последняя природная слабость перед алкоголем, тем менее призрачным он казался , тем более явственнее представал.
Ах, но какого было моё удивление, когда он показал мне свои стройные ноги , красивый стан, хрупкое тело, длинные светлые волосы и стеклянные глаза, наполненные чёрной тушью, маленькую грудь, стыдливые бедра… — Ты…Девушка? — отрезала я. — Что? Как? — потупила глазки маленькая красавица, и тонкой длинной кистью поднесла бокал к алому рту , изящно сглотнув.
Потом,она, будто это вино в тотчас превратилось в яд, сплюнула его на пол, и побежала к зеркалу, ошарашенно посмотрев в него, и ни слова не говорила , только прислонившись обеими руками , будто требуя у зеркала правды.
— Я не смогла сказать тебе этого , я была зачарованна тобой. — Начала оправдываться я. — Да… Какой же ты человек , без слабостей. — Прости… — И ко мне ещё раз подошла она. — Твои ноги кажутся великолепными в штанах. — Хочешь, их поцеловать? — Внутри меня что-то забурлило, и я почувствовала, словно я вулкан, который требует извержения. — И она подползла ко мне , как кошечка , не смущеная почти молчаливым согласием , не считая языка тела.
Пьяная она целует в щеки , шею , ключицы; Там , где прошла её рука на моем теле , навсегда остаются росписи цветов.
Только луна и стены, слышали и видели нас, ведь, стоит ли говорить, что она — самая осторожная, самая трезвомыслящая , самая хищная из женщин.
— Что же станется с нами? — Это конец. — Почему, глупенькая? — Потому что совсем скоро ты доставишь мне чуть больше удовольствия, и я сама убью себя именем , которое мы делим. — И она просыпала ещё сотни ласкательных слов , а я только смотрела в её черные глаза с великой судьбой. Солнце сменило луну, наступило утро, ровно во столько же, как и ее оргазм. Ей было так хорошо, что она выкрикнула — Ах! Алевтина! Бог пробрался по лучикам, и услышал имя духа , который убежал. И только сок её остался на губах возлюбленной. Такова была судьба двух Алевтин.
Пролог.
Вы спросите — А что же сталось со мной? — Со мной стались мои болезни, мои «змеи» — сладкие убийцы , призраки и галлюцинации.
Можно эффектно уходить , а можно просто эффектно существовать, глотая вино Алевтины, но только не раньше пяти, и не позже полуночи.