В своем родовом поместье
И покрикивать на нерадивую прислугу,
А не вот это все!».
Современный неизвестный автор
Валентина Николаевна постепенно приходила в себя пытаясь вспомнить, что же случилось. Голова гудела, тело все ломило и наливалось болью, а особенно больно было в ребрах и в районе таза с левой стороны.
— Видимо шейку бедра сломала, — подумала она, — хорошо хоть шею не свернула. Господи, за что же ты меня так наказываешь, чем провинилась перед тобою?!
Она открыла глаза. Муть перед взором постепенно исчезала, сознание подгоняемое болью потихоньку возвращалась давая ей понять, что она лежит на холодной плитке пола у лестницы в неудобной позе с неприлично задранной полой халата и все ее тело переломано.
Валентина Николаевна вспомнила, что сегодня суббота, утро, а она в доме своего сына одна. Да, она же упала с лестницы!! И не просто упала, а просто таки слетела с нее кувырком пересчитав все каменные ступеньки, что были ниже, своими ребрами!
Господи! Она же говорила и не раз своему сыну Андрейке, что эта лестница опасна. Правда для окружающих он уже давно не Андрейка, а Андрей Михайлович, весьма уважаемый бизнесмен и хозяин шикарного дома в престижном месте.
Но пусть даже у него своя фабрика по производству мебели, магазины и пяток ресторанов, все равно, для нее он будет Андрейка, как и в детстве.
Да еще эта дизайнерша, прости Господи названьице, вздорная бабенка со своими непомерными амбициями: «Так сейчас модно! Нас так обучали в Лондоне! Ни кто сейчас не делает площадок на лестницах, они делаются прямыми на всю длину и обязательно со стеклянными перилами». Вот сын ее и послушал.
Из-за этих-то перил она и полетела вверх тормашками прямо со второго этажа. Господи! Ну не увидела она их. Да и кто в здравом уме будет хвататься за ребро стекла? Пусть даже оно толстое и гладко обточено. Вот Валентина Николаевна и промахнулась рукой. Хотела ухватиться, да не попала.
Да еще эта высота. Ну, зачем спрашивается делать первый этаж почти пятиметровой высоты? На кой ляд? Прости Господи! Ведь ей, что бы спуститься на первый этаж, приходится минут десять ковылять по этим ступенькам держась за стеклянные перила и опасливо поглядывая вниз. О подъеме и говорить даже нечего.
А годы ведь берут свое, не молодая уже давно, да и болезни разные постоянно мучают, никакие деньги не помогают их все убрать, как ее сын не старается.
Он обещал поставить лифт и его вроде даже уже заказали где-то в Европе, но пока его нет.
Сын, правда, постоянно говорит ей: «Мама, ну зачем тебе спускаться! Тут, на верху, у тебя все есть. Даже ванную комнату с туалетом и джакузи только для тебя сделали. Индивидуальную. Живи и радуйся! А если что поесть или попить надо, только позови и Лена тебе сразу же принесет».
Как же, радуйся! Брезгует ею сын, вот и вся радость. А ванных комнат этих как грязи, аж пять штук на этаже. Куда их столько. Господи!
Да и что она, филин какой, прости Господи, что бы сидеть на втором этаже безвылазно? А если мешает им, зачем тогда забрали ее со своей квартиры? Жила бы там помаленьку себе в удовольствие.
Не любит он ее. Точно. А за что? Бог его знает. Нет от него душевного тепла, не дождешься, все дорогими подарками, да деньгами откупается. Впрочем и сноха с внучатами, тоже не очень-то радостно с ней общаются. Брезгуют они ей, не ровня она им стала.
Да что сын, у него семья. Дочка вон одна, без семьи, без детей, а тоже не слишком-то о матери думает, все по заграницам, да по заграницам шарахается, домой не дозовешься.
А Лена – это прислуга по хозяйству в доме. Она и повариха, и уборщица и постирать, если что, и все на свете. И приятная во всех отношениях вроде женщина, но все равно чужой человек. Ну как так можно, Господи, что бы чужой человек твое нижнее грязное белье стирал и копался в твоей одежде? Жены что ли нет?
Вот Валентина Николаевна всегда сама свое стирает в своей ванной. Ей даже туда стиральную машинку поставили.
А где кстати Лена? Ах да! Она же со своим мужем занимающимся здесь всем хозяйством на выходные уехала в город, отдохнуть от дел. Валентина Николаевна сама их отпустила и даже настаивала, что бы они отдохнули, пока сын со своей семьей за границей.
Она попробовала пошевелиться, но быстро отказалась от такой затеи. Между левой ногой и тазом резанула так, что у нее опять все потемнело в глазах, да и остальное тело давало о себе знать. Пытаясь унять пульсирующую боль в теле, Валентина Николаевна впала в забытье.
Очнулась когда на улице уже начало темнеть. Губы пересохли, и хотелось пить.
— Вот так и помру здесь в этой нелепой позе с задранным подолом и даже стакана воды некому подать, — подумала она.
Валентина Николаевна представила, что ту, которая всю жизнь жила достаточно бедно, экономя каждую копейку, найдут мертвой на мозаичном дорогущем полу, в дорогом халате, в центре большого дома, больше похожего на дворец, посреди роскоши и богатства.
Ей стало смешно, хотя смеяться она сейчас бы не смогла, потому, что даже дышать было больно.
— Видимо еще и ребра сломала, — решила Валентина Николаевна, находясь в каком-то полудремотном состоянии, на грани обморока.
Все тело горело огнем, в висок кололо, боль пронизывала насквозь, рук и ног она не чувствовала и поэтому просто лежала глядя в потолок, ощущая, что ей ужасно хочется пить.
Что бы хоть как-то утихомирить боль, она постаралась потихоньку осторожно вдыхать и выдыхать воздух считая про себя и пытаясь отвлечься. И опять впала в забытье больше похожее на бред сознания.
Время для Валентины Николаевны остановилось, поэтому она не знала сколько его прошло до того момента когда она увидела Ангела.
— Господи! Сподобил ты меня увидеть чудо чудное! – возопила она мысленно.
Ангел был весь неразличимо белый, спускающийся откуда-то сверху, с небес. В руках его было нечто круглое и черное.
— Господи! Неужели это он мне мою душу хочет показать? – умилилась Валентина Николаевна.
Но вдруг, что-то щелкнуло у нее в голове, переключилось и она поняла, что видела до этого все как негатив. Ангел наоборот был темным и спускался на фоне света из-за спины, а в руках у него, что-то светилось.
Потом сознание еще больше прояснилось. И теперь она видела, что перед ней в темноте стоял просто человек держащий в левой руке на плече вешалку с какой-то одеждой и сумку, а в правой фонарик, а его силуэт освещался светом со второго этажа. Он спустился по той самой лестнице с которой так внезапно сверзилась она.
— Ты что тут делаешь, мать? – спросил он, освещая ее фонариком.
— Да вот, тебя поджидаю. Соблазнить хочу, не видишь, что ли? – разозлившись на его глупый вопрос, прохрипела она пересохшими губами.
— Юморная ты, мать? – хохотнул он, но внимательно посветив ей в лицо бросил все пожитки и помчался на верх.
Через пару минут он уже опять был рядом, с кружкой воды в руке. Осторожно подняв ей голову, помог напиться, а после свернул и заботливо подложил под нее одежду.
В его руке оказались какие-то таблетки, которые он и дал ей, помогая запить водой, настороженно при этом глядя по сторонам.
Валентина Николаевна не сопротивлялась. Она уже поняла, что это был вор домушник, обворовывающий их дом. И даже если он ей дал таблеток, от которых она прямо сейчас умрет, это будет не самый плохой вариант, зато сразу отмучается и не будет больше чувствовать, эту ужасную тянущую боль.
— У тебя мать, что же и помочь некому? — спросил человек, опять тревожно оглядываясь.
— Не бойся! Ни кого в доме нет кроме меня, — успокоила его Валентина Николаевна, неожиданно почувствовав, как боль стала помаленьку отступать, а голова прояснятся, — мои за границей, а домработница с садовником, будут только в понедельник.
Нежданный гость опустил полу ее халата, деловито и легко пробежал пальцами по ее телу, внимательно глядя ей в лицо и к чему-то прислушиваясь.
— Господи! Что он со мной делать хочет? – мелькнул тревожный вопрос в голове женщины.
— В больницу тебе надо мать, не хочу, чтобы мне мокруху из-за тебя навесили, — слегка успокоившись от ее слов, заметил вор, — у тебя сотрясение мозга, многочисленные гематомы, перелом левой шейки бедра, правой руки и еще три ребра сломано. Может еще, что с позвоночником.
Он был еще совсем молод, моложе ее сына.
— А, что ты мне за таблетки дал?
— Ты мать не бойся, — заверил ее гость, — я до отсидки медицинский институт закончил, даже ординатуру прошел, только поработать не получилось. Так что таблетки что надо, на полчаса всю боль снимут.
— То-то смотрю, ты в медицинских перчатках. Там, на верху, в моей комнате телефон… — начала, было, Валентина Николаевна.
— Этот что ли? – порывшись в сумке, спросил ночной визитер, доставая ее телефон.
Он набрал номер скорой и приложил телефон ей к уху, видя, что она, не может пошевелиться. На том конце провода отозвались быстро и обещали срочно выехать.
— Посиди со мной сынок, пока скорая не приедет, плохо мне, — неожиданно для себя, попросила Валентина Николаевна ночного посетителя.
Ей с ним было хорошо и спокойно, как когда-то, с давно уже покойным, мужем. Что-то шевельнулось у нее в душе, давно забытое. Никто за ней так заботливо не ухаживал. Какая-то неожиданная радость охватила душу.
— Тебя как зовут – то?
— Колян Чир… Николай, – отозвался парень, выключая фонарик и присаживаясь рядом.
— Хорошо, у меня так отца звали, а я Валентина Николаевна, — сказала хозяйка и спросила, помолчав, — а что же ты Коля таким делом занимаешься? Храни тебя Господь за твою доброту, конечно, но дело твое не хорошее.
— Жизнь такая, мать, — подумав, ответил тот, — на зону по глупости попал, а как откинулся, пришел домой. А дом мой, эта съемная хата, в которой жена с двумя детишками впроголодь живет. Ну, кинулся туда, сюда, нигде на работу по судимости не берут. А за хату каждый месяц умри, но денег отдай. Что тут делать? Вот и решил…
— Он для меня Ангелом спасителем стал, а я для него должна им стать.- пронеслось у Валентины Николаевны в голове.
— Ты сынок вот что, — неожиданно для себя приняв решение и поняв, для чего ей Господь дал такой урок, решительно сказала Валентина Николаевна, — бери только деньги, вещи не тронь, найдут тебя по ним. У моего сына есть хорошие знакомые следователи.
— Так нет же здесь денег. Вот только и нашел, — показал он несколько тысячных купюр и другую денежную мелочь.
— Деньги есть, — заявила женщина, — купишь себе на них Коля квартиру, мебель, да еще и на жизнь немного останется. Только быстрее шевелись, пока скорая помощь не приехала. Тебе надо до нее уйти.
А что, — подумала она, — пусть это будет мой неожиданный каприз. Могу же я, как «королева» мать, покапризничать и распорядиться частью денег сына «короля». Он, небось не обеднеет, разве что за границу разок с семьей и гувернанткой не скатается. Так может о матери, наконец, подумает. Тем более, что ему, магазины и рестораны, и так, каждый день выручку приносят. Да и мебель тоже немало барыша дает, благо втридорога расходится.
— Сначала освободи сумку для денег. Да не здесь, на верх иди, здесь врач увидит. Иди под лестницу, — уже командовала она, злорадно вспоминая дизайнершу, которая самоуверенно доказывала хозяевам, что этот тайник ни один вор не найдет,- на десятой ступеньке, снизу, в торце, кнопочка в цвет камня есть. Видишь? Нажми ее и смотри под ноги, там, в полу, лючок чуть приподнимется. Открывай его.
Николай кинулся исполнять ее приказы, предварительно поднявшись и вытряхнув все из сумки на площадке второго этажа.
— Да не вздумай трогать кодовый замок сейфа, что под лючком, опасно и бесполезно. На тринадцатой ступеньке еще одна кнопочка, нажми ее дверца и откроется. Сейф рассчитан на дураков, которые начнут трогать замок и включат сигнализацию.
— Есть!! Есть деньги! — радостно изумился Николай, вытаскивая и складывая в сумку разноцветные пачки денег, — вот спасибо тебе мать, вот спасибо!
— Это еще не все Коля, — продолжала удовлетворенная мелкой местью своему сыну Валентина Николаевна, — иди на верх, там, в одной комнате, огромный плюшевый медведь сидит. Видел его, небось. Отодвинь его от стены. У него в самом низу, на заду молния есть, откроешь ее, там еще один сейф.
Да погоди, не беги! – прикрикнула она на гостя, видя, что он уже побежал по лестнице.
— На его левой лапе еще одну молнию под мышкой найдешь. Там выключатель сигнализации. А код — три нуля один, — закончила она инструкцию, чувствуя, что очень устала.
Валентина Николаевна знала, что в ту комнату где ее дочь останавливалась когда приезжала в гости к брату и матери, никто кроме нее больше не заходил. И дочь держала свои сбережения в этом медведе справедливо считая, что здесь, в комнате находящейся в охраняемом доме, который в свою очередь находится в престижном охраняемом коттеджном поселке они в надежном месте.
— Все, забрал! — радостно оповестил ее ночной визитер спускаясь по лестнице вниз с большой, тяжелой сумкой, — всего почти тринадцать миллионов…!!
— Ты вот что Коля, — строго сказала ему женщина, — не радуйся раньше времени, пока до дому еще не добрался. Да и там никому не говори о деньгах, даже жене. Женщины падки на деньги. После постоянной их нехватки, может спустить все на радостях по мелочам. Так что думай головой, у тебя же высшее медицинское.
— Прощай мать! Ты добрая душа, жаль, у меня такой не было… — присев возле нее и целуя ее в щеку, сказал он.
— Да и мне жаль, что у меня нет такого сына. Господи, ну почему ты не дал мне его? — подумала Валентина Николаевна, а вслух сказала, — Погоди прощаться-то, ты подумал как ты с такой сумкой незаметно из поселка выберешься?
— Не, пока не думал…
— Тогда вот что сынок, возьми на кухне перец, посыпь им здесь все и с собой возьми. Следы свои посыплешь, что бы собака след не взяла. Перчатки не выбрасывай где попало, на обратной стороне твои отпечатки на них. И еще, возьми в сейфе драгоценности и по двору соседа слева раскидай, да следы у забора поглубже оставь, что бы думали, что ты через его двор побежал. Он еще та сволочь, пусть доказывает, что не верблюд.
А сам пройди к калитке, там за туей контейнер для мусора стоит. Закопайся туда, там сейчас много коробок из- под мебели и жди. Его рано утром будут вывозить. Поедут на дальнюю свалку мимо нескольких деревень, там и выскочишь где по удобнее.
Да оставь входную дверь и калитку открытой, что бы врачи охрану не вызвали. Пусть думают, что это я из-за склероза своего забыла закрыть.
Тут зазвонил ее телефон. Охрана спрашивала пропустить ли скорую помощь. Валентина Николаевна дала разрешение держа телефон ослабевшей левой рукой, которой она уже могла шевелить.
— Ну, ты мать просто Шерлок Холмс! Я тебя уважаю. Жаль не увидимся больше. Прощай! – проговорил Николай и быстро вышел через входную дверь, предварительно рассыпав перец по полу.
Валентина Николаевна брела по зимней дороге увязая в снегу и кутаясь в старую длинную тонкую итальянскую шубейку, подаренную когда-то ей сыном. Прошло уже десять лет после ее падения с лестницы. И сейчас, она вспоминала минувшие годы, пытаясь при этом закрыться от пронизывающего, холодного и хлещущего ее каскадом снежинок ветра. Вдруг ей вспомнился Николай и ее неожиданный каприз, в душе сразу потеплело и она улыбнулась.
Тогда, врачи ее подлечили, подлатали, сделали даже операцию на шейке бедра, которую обычно стараются уже не делать людям в ее возрасте, и надо сказать достаточно удачно.
И все было хорошо, но тут застрелили ее Андрейку. Кто это сделал, то ли кто из мести, то ли конкуренты, то ли партнеры по бизнесу было не известно. Убийц так и не нашли.
— Все завидовали его жизни, но вряд ли теперь кто завидует его смерти, а ведь все это взаимосвязано, — думала горько она.
Невестка не дожидаясь пока найдут убийц, быстро продав все имущество, дом и бизнес сына, уехала за границу вместе с детьми.
А Валентина Николаевна неожиданно оказавшаяся «без двора и без кола» купила на последние сбережения, что скопились у нее на сберкнижке комнатку в старой панельной пятиэтажке на окраине города и там оплакала свое горе.
Жить ей сейчас приходилось на пенсию и от того экономить на всем.
Вот и сейчас, она поехала на электричке за город, домой к знакомой. Та торговала на рынке, недалеко от дома Валентины Николаевны и предлагала приехать к ней, что бы бесплатно взять у нее старого меда.
Валентина Николаевна с радостью взяла его, отдарившись холодцом, но на обратном пути заблудилась, пошла не в сторону станции, а куда-то в поле, где и улица-то уже кончалась.
Повернув обратно и бредя на у гад по неосвещенной дороге Валентина Николаевна постепенна начала замерзать. Где-то через полчаса, холод начал пробирать ее уже до костей.
А тут начало темнеть, поднялся ветер, пошел снег, пурга разгулялась, в общем страсти Господни, а не погода.
Неожиданно, холодные, леденящие душу порывы ветра стали крепчать, подгоняя Валентину Николаевну в спину и заставляя ее почти бежать. Один из таких наиболее сильных порывов приподнял ее слегка над землей и кинул вперед навзничь.
Охнув, она упала лицом вперед, но удачно, так как ветер отнес ее слегка вбок в сугроб на обочине. Молясь Господу и призывая всех святых Валентина Николаевна выползла из сугроба обратно на дорогу, но встать уже не смогла.
Холодный ветер не давал ей подняться, заметая ее леденящим снегом и заставляя коченеть пальцы рук и ног. И, в конце концов, когда она уже почти поднялась, он завернул подол шубы ей на голову и бросил еще раз.
На этот раз Валентина Николаевна слегка ударилась головой о мерзлый грунт дороги. В голове засверкали искры, в ушах зашумело и силы полностью покинули ее.
Она лежала посредине дороги на мерзлой земле, слыша звук приближающейся машины и ощущая как ветер, не удовлетворившись подолом ее шубы, рвет заворачивая еще и теплую юбку.
— Вот и все, умереть-то мне оказывается суждено под машиной, — подумала Валентина Николаевна, перед тем как потерять сознание.
Постепенно приходя в себя она поняла, что лежит в теплой мягкой постели. Было так уютно и спокойно, что не хотелось даже открывать глаза. Давно уже Валентина Николаевна не испытывала такого ощущения покоя в душе и легкости в теле.
Пересилив свое нежелание она осмотрелась вокруг и увидела, что лежит на деревянной кровати под толстым одеялом в спальне, в чьем-то деревенском доме.
Подняв одеяло и осмотрев себя обнаружила, что на ней одета чужая фланелевая свежевыстиранная ночнушка.
— Ну, мать, напугала ты меня. Я конечно понимаю, что ты опять пыталась меня соблазнить, но не в такую — же погоду! — услышала она почти забытый голос. Оглянувшись она увидела, что это был Николай, Колюшка, как она называла его мысленно все эти годы.
— Но так и быть, я принимаю тебя в свой гарем, — пошутил он.
Подойдя к ней он взял ее за руку, пощупал пульс, но так и не отпустил.
— В какой гарем? – не до конца придя в себя, спросила Валентина Николаевна.
— В свой. У меня же одни дочки, уже три! И жена еще. Вот я и называю их своим гаремом, — сказал он и присев рядом прижал ее руку к своей щеке.
— Коленька, — ласково окликнула его Валентина Николаевна, — благослови тебя Господь, откуда ты здесь родной мой.
— Я вообще-то здесь живу мать. А точнее, здесь с сегодняшнего дня живешь ты, — радостно заявил он, видимо определив по одежде ее уровень жизни, — этот дом куплен на твои деньги, он твой, а я буду жить рядом, вон в том.
Он показал на окно, за которым Валентина Николаевна увидела новый, большой и просторный дом.
— Но у меня там в городе Коленька, такой сосед по квартире, что не приведи Господи! Он же выкинет все мои вещи и сам займет мою комнату, — всполошилась она.
— Не волнуйся мать, теперь все будет хорошо, — заявил Николай, не отрывая от нее любящего взгляда, — мы твою комнату сдадим моим знакомым и твой сосед будет как шелковый. У меня есть нуждающиеся в жилье из прошлых мест проживания.
— А сейчас, одевайся Мать и приходи завтракать. Жена вот, из своих вещей кое-что дала, вы с ней одного роста и одной комплекции.
Он подал ей чистую, пахнущую свежестью одежду и радостно улыбаясь вышел из комнаты.
— А не взяла ли я грех на душу, попросив заменить мне сына? Не из-за меня ли, глупой старухи, погиб мой сыночек?– с ужасом подумала Валентина Николаевна.
— Прости меня Господи, душу мою грешную! – прошептала она, перекрестившись, и открыла дверь в новую жизнь.