|
|
|
|
***
Предисловие для читателя.
Произведение повествует нам о обычном человеке в не совсем обычных обстоятельствах.
Дорогой читатель, для Вашего же удобства позвольте себе читать это произведение в приятной обстановке и делать паузы между разделениями.
____________________
***
1
Обычно утро несет за собой новые возможности грядущего дня, но серое зимнее небо могло бы вогнать в грусть кого угодно, но явно не нашего героя. В городке Сношилле, что расположен на севере любого избранного континента, всегда была зима, даже когда солнце должно было согревать землю и людей, оно никак не прояснялось. Будучи каждое утро аномально не выспавшимся, Тиль, а именно так и зовут нашего протагониста, это уж с какой стороны посмотреть, оглядывал заснеженную улицу серокаменных лесов, издавал негромкий смешок, опуская глаза чуть вниз на деревянный подоконник. Не сказать, что Тиль был помешан на серой депрессии, как большинство жителей Сношилла, нет, напротив, он любил находить хорошее во всём плохом, да и в том была часть радости его жизни, которая не поддавалась мрачным суждениям жителей ледяного города. Каждое утро он совершал рутинный обряд заспанного шамана: застилал кровать, готовил завтрак, собирался покинуть свой дом. Ровно каждое утро, если не считать последних двух дней недели, он выбирался на улицу, чтобы проследовать на снеговаренную фабрику. «Абсурд» – воскликнет читатель, громко хлопнув в ладоши. Отнюдь, абсурдом шьется наш мир повседневный великим портным, но не за деньги, а ради веселья. На снеговаренной фабрике, как вы могли догадаться, люди рукотворно варили снег согласно указу министерству снегообразования, дабы тот отправлять в жаркие города любого другого избранного континента. Спросите почему же нельзя собирать снег с улиц, раз им каждое утро кроется каждый закоулок? Ответ Вы получите в течении сорока пяти рабочих дней в ближайшую субботу тридцать первого февраля…
***
2
Тиль с энтузиазмом закидывал за плечи полы своего красного шарфа и, с невесть откуда взявшейся радостью, буквально выбегал на улицу, снося перед собой стальные двери. Преисполненный ожиданием чего-то нового он оглядывал мир широко раскрытыми глазами. В ответ он получал лишь ритмичный маршу хруст снега под ногами сотен рабочих снеговарочной фабрики. Вскинув бровь, Тиль издавал этакий незадачливый смешок. Тем не менее, не теряя надежды, он ставил новую цель на каждый новый день. В этот день, а то был день второго декабря, месяца, когда снег падал вдвое больше обычного, он хотел выполнить двойную норму снеготворения. Обычно, ставив цели, Тиль их выполнял, но вряд ли он задумывался, что каждый из потока рабочих ставил перед собой каждый день такую же цель и точно так же достигал её.
***
3
Вклинившись в поток, Тиль не решался с кем-либо заговорить, лишь открывал рот, но мысль покидала его голову, словно кто-то выметал её вон. Видимо, эта же странность и постигала остальных жителей Сношилла. В этот день и в эту минуту кто-то похлопал его по плечу. От такого действия Тиль вздрогнул, быстро обернув голову с всё так же глупо открытым ртом. Его взгляд упал на рабочего в серо-желтом. Вообще, серо-желтый был очень популярным колером этого столетия и всякий пытался как можно быстрее его приобрести. Рабочий с прищуренными глазами руками в перчатках вначале указал на желтые полоски своей серой куртки, а затем указал на красный шарф Тиля, который развевался от дуновения ветра на воротнике серого пальто. В ответ на это тот лишь пожал плечами и неловко улыбнулся. Рабочий уже с широко открытыми синими глазами покачал головой и тоже улыбнулся.
***
4
Перед глазами выросла, точно гриб после дождя, снеговарочная фабрика. Поистине, она поражала своими формами и размерами. Выглядела она как огромная снежинка о семи концах, которые возвышались куполом ближе к середине сооружения. Каждое ответвление относилось к определенной школе занятий. Насколько было Тилю известно, в первом ответвлении работала каста снегогенераторных рабочих, во втором работала каста снегодизайнерских рабочих, в третьем работала каста снегохрустительных рабочих, в четвертом работала каста снеготаятельных рабочих, а про остальные ответвления он ничего не слышал. У снеговарочной фабрики были определенные правила, которые декларировались министерством снегообразования из купола.
Правила гласили, что каждый рабочий должен сегодня быть куда производительней, чем вчера. Что каждый рабочий своего ответвления не должен контактировать с рабочими других ответвлений во время трудового дня – это лишь привилегия снегосмоторщиков. Что снег должен быть произведен вручную. Снег, принесенный с улицы, снегом не считался и за его присутствие на фабрике последует порицание.
Так от каждого ответвления вели рельсовые пути, по которым от каждого ответвления доезжал готовый продукт, а в центре тот поднимался на лифтовой платформе, до полуцентрального отдела, где снегосмоторищики собирали готовый снег, который потом в контейнерах, которые Тилю казались похожими на подарочные упаковки, отправлялись в жаркие города, куда Тиль бы хотел съездить в отпуск, когда накопит достаточно капиталов – местной денежной единицы.
Тиль был сотрудником третьего класса второй касты снегодизайнерских рабочих. Он зарабатывал довольно много капиталов по местным меркам и их вполне бы могло хватить на поездку в жаркие города, но министерство каждую середину месяца собирала ровно половину капитала каждого жителя Сношилла, как необходимый сбор на капитальный снегоохладитель. Снег, казалось Тилю, всегда был достаточно холодным, но налог есть налог. С другой стороны, он думал, что, дав дураку ключи от рая, тот умудрится перепутать двери…
***
5
Работая на фабрике уже больше шести лет, что считалось архималым сроком, он, наш протагонист, запомнил лицо только снегосмоторщика своего ответвления. Не было у Тиля желания и возможности запоминать лица носящихся туда-сюда с тоннами бумаг серо-желтых рабочих. Да и рабочих других отделов он не мог точно запомнить, лишь случайным образом он смог вообще узнать о названиях и назначениях других ответвлений. А за долгое проживание в Сношилле он не умудрился с кем-либо завести дружественные отношения: после работы на фабрике и в выходные дни на улицах было пустынно, а точнее, заснежено и пусто. Помимо фабрики в Сношилле не было ни единого другого производства. Не было ни магазинов, ни общественных заведений. Все жители обитали в своих небольших домах, а продукты и прочие вещи бытового назначения они получали прямиком домой через панель безличностного магазина, которая, к слову, находилась в каждом доме. Товары же домой доходили через специальные подземные коммуникации всё теми же безличностными машинами. Из досуга: телевизор, в котором всегда крутили одни и те же передачи с одними же и теми же лицами; книги прошлых лет (новые книги все похожи на одну, по этому любой здравомыслящий житель Сношилля читал старые потрепанные тома). А все остальные виды досуга предоставлялись уже по требованию, но за немалые капиталы.
***
6
В этот день же день, всё того же второго декабря Тиль получил от снегосмоторщика большую кипу бумаг. Обычно кивнув, наш герой развернулся, но тут же был повернут обратно. Снегосмоторшик недоверчиво поднял бровь смотря на ничем не примечательное в смысле эмоций лицо сотрудника. Тиль непонимающе прищурился, и его взгляд упал на плакат за спиной снегосмоторщика. На плакате была изображена девушка с широкой улыбкой и папкой в руках, на папке была надпись, которая гласила: «Счастливый работник – наш работник. Грустный работник – безработный человек.» Тиль быстро улыбнулся самой искренней наигранной улыбкой из тех, что он тщательно приберегал в своих запасах. Снегосмоторщик, или называйте его как угодно, одобрительно кивнул и скрылся за спинами носившихся рабочих.
***
7
Огромная кипа бумаг, сборник требований в виде семи ответов, после тщательного пролистывания, привел лишь к одному листку, который требовательно вопрошал к Тилю создать новый вид снега. Такой задачей он был не просто ошарашен, но и более того, его сознание достигло ступора. Ну точно голову сдавило тяжелым обручем. Вытерев испарину, тот вопросительно оглянулся, но из возможных ответов были только всё те же носящиеся туда-сюда спины рабочих. Иногда, конечно, и лица, да только те от спин только формой и отличались. Тиль выбросил в печь все листы, кроме одного. «Неосмотрительно.» – скажет читатель. «Осмотрите!» – воскликнет Тиль и помашет у Вас перед лицом тем самым листком с единственным требованием.
***
8
Сидя за своим небольшим столом, Тиль всё ломал голову над идеей нового снега. Она не требовала изменить его цвет, она не требовала изменить его форму или состав. Она требовала изменить его сущность. Как же это, изменить сущность снега? Вернее, он прекрасно понимал, что не ему эту сущность менять, этим займутся рабочие других отделов, но Тиль должен был придумать…
Грустно подперев лоб кулаком, он с приоткрытым ртом водил за кончик карандаша по бумаге. В голову лезли какие только возможно мысли, но не те, что были, разумеется, нужны. Бестолково поднимая глаза, он задумывался, что, работая в этом отделе, он всегда мог придумать что-то новое, всегда справлялся с поступающей работой, но эта явно была ему не по зубам. Или просто время еще не пришло?
Раздался гулкий звонок: перерыв. Тиль бросил карандаш и устремился в столовую.
***
9
Стоя в очереди на получение ежедневного рациона, который, между прочим, был приготовлен каждый раз на удивление волшебно, Тиль вслушивался в блюзовые ритмы, которые играли каждый четный рабочий день. Тут же, уставившись в одну точку, его пристально неустанное внимание было сбито хлопком по спине. Тиль вздрогнул. Обернувшись он раскрыл глаза от удивления: за ним стоял тот самый рабочий с синими глазами, который утром указал на красный шарф. В руках у него было два рационных пакета. Один он предложил нашему герою, который незамедлительно взял его и с улыбкой кивнул. Синеглазый, допустим, звали его Рэдрик, приглашая, указал на незанятый столик.
Ну и ну, мог бы подумать Тиль. Второй раз за день с ним творится то, что не творилось пять, а то и шесть лет в этом городке. Ещё немного и он точно начнет к этому привыкать.
Уже распаковывая свой рацион, Тилю был предложен конверт от Рэдрика. Сам же он встал и незамедлительно удалился, даже забыв о собственном рационе, который остался неоткрытым стоять на железном столе.
С непониманием Тиль посмотрел на конверт и удаляющуюся спину синеглазого, уже хотел было встать, но Рэдрик скрылся за серо-желтой волной нахлынувших рабочих. Раскрыв конверт, протагонист достал билет на ежегодное театральное выступление. Такие билеты выдавались случайным образом в лотерее сотрудников. В этом, видимо, году Тилю повезло несколько больше…
***
—
Не стану томить читателя описанием однообразной рабочей среды, заснеженных улиц и каждодневным снегопадом, а уж тем боле и обычным бытом нашего Тиля, я возьму на себя смелость пролистнуть пару страниц вперед до дня того самого торжества, которое выпадало раз в год…
***
10
Вечером на удивление было тепло, да и снег, красиво завиваясь, шёл сплошной стеной. В конце шестого декабря, во второй рабочий день, настроение Тиля держалось на высоте, которую не достигали бы и выходные, подброшенные вверх каким-нибудь атлетом.
Нарядившись в самое красивое серое пальто, из тех, что Тиль имел, а имел он в наличии аж одно таковое, наш протагонист отправился веселым шагом в сторону фабрики. Удивительно, думал он, сколько всего вмещает в себя одна лишь снеговаренная: и театр, и местная правительственная палата, и рабочие места. Наверное, будет не удивительно, если у этой самой фабрики и подвал окажется с потайным городом на манер Атлантиды…
Тилю доводилось видеть лишь шесть раз из окна начало театральных действий: как загораются прожекторы, как сияет купол фабрики, и как узенькой ниточкой тянулись те, кому выпал шанс увидеть. В этот раз в таковой ниточке был и он.
***
11
Среди наряженных спин Тиль всё пытался взглядом найти лицо своего нового товарища. Количество человек и было не велико, но не на столько, чтобы с лёгкостью заметить знакомую фигуру.
Между тем, пока велись поиски пропавшего, перед глазами героя вырос вход, которым пользовался Тиль каждый день, не считая двух последних в неделе. Выглядел он не как обычно, это он подметил точно. У входа дежурили люди, которые были наряжены в красные фраки с погонами. Совершенное удивление вызывали маски этих людей, которые белой вуалью скрывали их лица полностью разрисованной красной улыбкой, точно неумелый ребенок провел кистью дугу. Они вначале поднимали правую руку не высоко над головой, а потом кистью сделав три круга по часовой стрелке, сгибали руку в локте, оставляя ладонь открытой, чтобы получить билет.
Тиль выглядывал из-за спин гостей, чтобы как следует рассмотреть к чему готовиться. Как он заметил, увлекся этим не только он, но и остальные, кому шанс посетить представление выпал впервые. Те осторожно посматривали из-за спин тех, кто не хотел подавать виду, что идут в первый раз (в тайне говоря, Тиль чувствовал, что этим людям ещё более робко, чем тем, кто отважился кинуть пару взглядов на сие действие). То, что он был не один в своих переживаниях, придавало ему некое спокойствие, однако, когда подошла его очередь, от уверенности остался лишь растаявший комочек снега.
Человек во фраке слева вскинул синхронно человеку справа руку, сделал три круга кистью и согнул руку в локте. Тиль же, не став долго теряться, отдал билет уже полудрожайшей рукой. Человек в маске изысканным движением снял с билета прозрачную пленку, а затем раздвоил билет. Будто бы в одном билете было сразу несколько таковых. Одну часть билета человек в маске оставил себе, а другую отдал Тилю, попутно указательным пальцем подцепив скатывающийся красный шарф и забросил ему же на плечо. Тиль коротко кивнул и прошёл внутрь…
***
12
Перед героем раскинулось длинное помещение с высокими потолками и роскошным убранством. Насколько Тиль мог быть уверен, он вошел на знакомую фабрику, которая день изо дня выглядела одинаково. Возможно, думается, его подводит зрение, но зал был поистине великолепным! Да, именно зал. Раньше, как мог быть предельно точен в своих воспоминаниях Тиль, здесь располагался коридор ответвлений, а впереди лифтовая платформа к куполу и вниз, к снегосборочному цеху. Ныне же всё это выглядит, как огромный театральный зал, с помпезным золотым отливом. Тиль такие видел давно в жарких странах, где популярны отдых и культура.
Когда зал залило музыкой духовых инструментов, прожекторы устремились к лифту, который вел к куполу, а вместе с прожектором и все взгляды… Свет чуть погас, и гости, собравшиеся вокруг этого лифта, удивленно открыли рты. Громкость музыки медленно нарастала, а лифт спускался ниже.
***
13
Свет окончательно погас и лифт спустился достаточно низко, чтобы все могли разглядеть актеров. Они были одеты в наряды жарких стран, что смотрелось как минимум экзотично среди снежных реалий. Но даже золотые, или позолоченные декорации не могли скрыть ощущение бесконечной вьюги за толстыми стенами фабрики.
Пока Тиль всё глубже уходил в размышления, актёры под звуки аплодисментов принялись извиваться, крутиться, бегать по «сцене», изображая драму действий. Всё это будоражило глаза и воображение Тиля. Они бегали точно привязанные друг к другу, настолько были одинаковы их действия, но также и были они хаотичны. Пестрые расцветки бурлили и сливались, превращая сюжет некой истории во взрыв склада красок. Эти цвета казались ещё более пестрыми на фоне серо-желтых спин и… Неужели это лицо?
Тилю на миг показалось, что среди толпы он увидел не очередную серо-желтую спину, а действительный силуэт нового живого человека. Среди серо-желтых спин возникло не одно, а даже два лица. Тот самый Рэдрик и его товарищ, который стоял спиной к герою и, видимо, наслаждался представлением. Синеглазый только завидев приветливый взгляд, тут же замахал руками, приглашая в компанию.
Тиль точно сорвался с места, вновь и вновь раскидываясь извинениями, быстро достиг цели.
Крепко пожав руку Рэдрика, Тиль расплылся в теплой улыбке. Рэдрик же в эту секунду опомнился и легонько похлопал по спине своего товарища.
Обернувшись медленно, но активно, товарищ Рэдрика выронил из-за воротника куртки свои нежно-рыжие волосы. Товарищ оказался молодой особой. Музыка заиграла все тише: на сцене закружился медленный танец, в нем южный бродяга выражал чувства к феодальной знатной особе по соседству танца. Танец показался Тилю если не странным, то сумбурным в своих действиях уж точно.
В зале повисла тишина, и нелепая пауза Тиля смешалась с местным молчаливым восторгом. Девушка, тихо засмеявшись, шепотом представилась Тилю, а взгляд её все атаковал красный шарф. Только хотел Тиль открыть рот, Рэдрик положил ему руку на плечо и также шепотом представил нашего незадачливого героя.
И тут же сцена оживилась: погоня! Музыкальные инструменты, проклиная своих владельцев, кричали и выли, добавляя к действиям приправу, заставляющую сердце отбивать такт чечетки.
Стражники, погоняя бродягу, для пущего эффекта стали глотать огонь и выплевывать его во все стороны. Зрители ошарашено отпрыгивали от импровизированной сцены. Зал разразился оханьями и аханьями. Пламя никого не доставало, лишь на полпути бессильно исчезало, но пугало и заставляло смеяться каждого.
И вот проглотив факел, стражник выплюнул струю огня, та, заметавшись из одного места в другое, решилась устремиться к Салии, да, так она представилась. Все также злобно летя к ней, пламя тяжело задрожало и развеялось в воздухе.
Непроизвольно шагнув назад, девушка схватилась за ближайшего человека. По интересному совпадению этим человеком оказался Тиль.
***
14
Теперь зал озарился овациями. Актеры выходили с поклонами. Пораженные острой саблей стражники вставили и также низко кланялись.
Салия, мелко подрагивая, открыла глаза и обнаружила себя в объятиях Тиля, лицо которого перекосила неловкая улыбка. Рэдрик рассмеялся и возложил руки на их спины. И тут же и девушка, и Тиль рассмеялись. Покидая его руки, она зацепилась воротником за пуговицу на рукаве протагониста. Молния раскрылась и из-под рыжих волос выпали полы красного шарфа.
Тиль выкатил свои глаза, а челюсть Рэдрика решила покинуть своего хозяина. Девушка сделала брови домиком и, подобно Тилю, широко раскрыла бирюзовые глаза с гранитным отливом.
Рэдрик рассмеялся сильнее обычного и вопросительно начал показывать пальцами числа от одного до семи (жест, указывающий на ответвление фабрики). Тиль показал два пальца, затем вопросительно оглядел Рэдрика, который вскинул с помощью двух рук семерку, и девушку – четыре пальца.
Закончила играть музыка, инструменты вздохнули полной грудью, и толпа устремилась к выходу, разделяя товарищей в разные стороны, унося в общем потоке в сторону домов…
***
—
Предполагал ли Тиль, что жизнь его так изменится. Предполагал ли читатель, что вокруг Тиля будет творится что-то странное, раз он был избран героем этого произведения? Возможно, Вам, дорогой читатель покажется, что Тилю безмерно везет, но осмелюсь напомнить, что это его история.
Гаснет свет, открывается занавес…
***
15
На следующий день Тиль снова сидел на своём рабочем месте. Всё черкался карандашом по бумаге, разрабатывая новую идею старой задачи. Вокруг всё также хаотичным потоком носились рабочие.
Но разрабатывал ли он идею? Или в его голове крутилась не форма снежинок, из которых состоял снег, а, возможно, образ девушки с красным шарфом и бирюзовыми глазами?
Неожиданно для самого же себя Тиль оказался на ногах, и вот он уже подобно крейсеру форсировал по всему своему закиданному всевозможными чертежами и листками углу.
Поднеся к виску в кучку сложенные пальцы, он резко сделал их веером и устремился с кипой бумаг прочь из своего угла в сторону центрального лифта. Выйти из прозрачных дверей своего ответвления ему, разумеется, не позволил снегосмоторщик.
Виновато вскинув плечи, Тиль протянул кипу бумаг комманданту отделения. Тот, перелистав одним пальцем бумаги, видимо, не нашёл ничего для себя полезного и ещё раз взглянул на Тиля. Тот же скрестил руки и нагло вскинул бровь, как бы показывая, что ему напрямую мешают работать.
Сказать, что снегосмоторщик был ошарашен – ничего не сказать. Непонимающе он отдал Тилю кипу бумаг. Герой же незамедлительно обошел его и умчался к центру, подгоняемый непонятливо-рассеянным взглядом.
Уже достигнув центра, он начал осматривать ответвления, попутно отходя от неустанных вагонеток, которые вели к центру и вниз. Отсчитав от центра своё второе ответвление, он тут же досчитал до четвертого снеготаятельного. И тут же он будто врос в землю. Тиль стоял посреди пустого центра, один. Точно в пустыне среди механизмов, которые чудесным образом исчезали, когда приходили и уходили рабочие в одно время.
Заново отсчитав, он выбрал седьмое ответвление и устремился к нему.
***
16
Забежав в седьмые стеклянные двери, Тиль оказался в новом для себя ответвлении. Здесь было довольно пустынно, даже более пустынно, чем сейчас в центре. Вернее, не было ни души, а из раскрытого окна дул ветер, который своими порывами разносил бумагу, как листья, которые попадали на развевающуюся бело-красную ленту, какой обычно загораживали заброшенные или опасные места.
Пройдя несколько вперед, он наступил на стекло, хруст нарушил симфонию ветра бесконечно громким звуком. Однако мертвую тишину всё также нарушало только дыхание Тиля, да подвывание вьюги.
Тяжело сглотнув, он поспешил к ближайшему и, неожиданно, единственному столу. Ещё раз оглядевшись, он не обнаружил не намека на рабочий цех, лишь старое заброшенное помещение. Разумеется, от любопытства он бросил свою уже бессмысленную для него кипу бумаг и начал перерывать занесенные снегом бумаги на столе.
Сплошные чертежи, проекты, вздувшаяся от влаги бумага. Обшарив ящики, он достал очередную и очередную, и очередную папку с бумагами. Выпадывали из папок и брошюры, и агитационные материалы. На всех документах Тиль отмечал дату: везде стояла дата сорокалетней, а то и пятидесятилетней давности. Ни одной даты ближе, чем на двадцать лет, да и тот документ оглашал лишь необходимость улыбки во имя всеобщего производства.
Тихо скрипнула дверь, Тиль пригнулся за стол. Из-за грязных стеклянных дверей показалось лицо, на которое ветер скинул нежно-рыжие волосы. Без сомнений, Тиль был уверен в личности этой фигуры, но решил подсмотреть. Салия проходила вперед с удивленным выражением лица. Она осматривалась вокруг себя, поднимая голову и вертя ей из стороны в сторону, но делала она это медленно. Она также, как и Тиль наступила на стекло, и точно также стала разбирать старые бумажки.
***
17
Медленно Тиль поднялся из-под стола. Увидев его, Салия вначале испугалась, а затем поспешила к нему вопросительно глядя, но в ответ она получила лишь такой же взгляд. Тогда протагонист снова стал шарить по бумажкам: сокращения, фабрика, инциденты, агитация, вновь инциденты, вновь чертежи и расчеты. Лишь бумаги с пометками «инцидент» несли хоть какую-то смысловую нагрузку. Салия, быстро сократив расстояние, тоже принялась разрывать документы, показывала пальцем Тилю некоторые выдержки: «Среди ста пятидесяти рабочих не улыбаются ровно сто двадцать…» «Новое средство для поддержки тонуса лицевых мышц…» «Легкая тяжесть, или сколько всего необходимо средства, чтобы улыбаться вечно…» Тиль непонимающе перерыл остальные бумаги, но не нашёл ничего путного. Если что и было, так это документы об инцидентах.
Салия развела руки в стороны, как бы вопрошая ко всему, что здесь есть и было. Разумеется, вопросов больше, чем ответов, как и в любом детективе, которые читал Тиль. Обойдя раскиданные непонятно кем бумажки, герой взял Салию за руку, и они поспешили к выходу. Буквально вылетев из дверей, они взглядом встретили министров и шесть снегосмоторщиков, которые вальяжно спускались по лифту.
Лишь завидев их, снегосмоторищики остановили лифт на пол пути к точке прибытия и включили оповещение о несоблюдении рабочего режима. Тут же из неоткуда взялись двое снегосмоторщиков и схватили их.
***
18
Забавно летит время, думал Тиль. Ещё недавно он сидел и ломал голову над проектом начальства, а теперь он ломает голову над загадкой Рэдрика. И, как он полагал, Салия тоже, хотя… За короткое время общения с ней, а точнее перекидкой пары-другой фраз, тот решил, что может полностью ей доверять, полагается, также и она стала доверять Тилю. Не сказать, что всё это похоже на одну плохую шутку, но её сиянием точно можно было бы заполнить любую комнату.
Сидя в комнате начальства, Тиль и Салия всё перекидывались взглядами и вопросами. Тиль спрашивал про Рэдрика, та отвечала, что встретила его за день до представления и тот отдал ей билет.
Вот так новости, думал Тиль. Но вместо продумывания фраз, как он это любил делать, он лишь спрашивал про синеглазого и про заброшенное крыло.
Оказалось, Салия хотела найти Тиля, но предостереглась и поспешила в седьмое ответвление…
Не закончив рассказ — его прервал хлопок двери, девушка сжалась. Вошел представитель начальства. Он медленно и непринужденно ходил из стороны в сторону за спинами героев. Шуршал бумагами, перекладывал какие-то вещи. В итоге бросил на стол одну папку из-за чего Тиль невольно вздрогнул.
Сзади раздался смех. И смех казался Тилю невероятно знакомым. Резко обернувшись, он увидел, удивительно, Рэдрика. Синеглазый улыбался, держа руки на бедрах, которые покрывал красный фрак, подобный тому, что носили билетеры у входа в день представления.
Салия оживилась, вскочила со стула и начала закидывать Рэдрика вопросами. Тот лишь указал Тилю на папку, пока девушка закидывала вопросами, точно автомат. Взяв в руки папку, протагонист развязал небольшой узел: там были фотография Салии и Тиля. Сделаны они были в разное время, но единственное общее между ними было – это красный шарф, который как один объединял их. Взгляд девушки беспокойно вскидывался на Тиля. За фотографиями он обнаружил два билета в Южные страны на неопределенную дату. За ними был лист бумаги, который взяла Салия, он оказался полностью пустым, но на дне папки была надпись: «Агентство личных связей Северной фабрики.»
Рэдрик улыбнулся что было сил и покинул кабинет.
Лицо Салии перестало излучать вопросительный характер, скорее, стало более спокойным. Она улыбнулась и взяла Тиля за руку. Он сверху положил свою и посмеялся: «Все это не такая уж и плохая шутка.»
***
—
Теплый ветер, красное от заката небо, шум волн. Не сказать, что Тиль когда-либо любил море, но Салия определенно была счастлива. Спустя два с половиной года жизни в Южной стране невольно забудешь о холодных реалиях, а море перестанет казаться таким странным, как раньше.