Последняя жертва

Последняя жертва.

В тоске из глаз катилася слеза,
И ангел нежно прах в руке держал.
— Прости меня, пропавшая душа,
Прости за то, что не успел… не удержал.

Было холодно, очень холодно, холод пронизывал мое тело, раня его своими ледяными иголками. Мне пришлось посильнее закутаться в свой черный плащ, чтобы согреться, но это не помогло. Луна посеребрила могильные камни, покрытые зеленовато-серым мхом, а ночной ветерок приподнимал опавшую листву, имеющую цвет крови, и бросал мне в лицо мои черные, как смоль волосы. Они заслонили мне глаза, мешая видеть. Откинув их за спину, я присела на один из камней. Его мраморная отчужденность проникла в тело, заставляя меня ощутить себя очень одинокой. Я почувствовала, как меня покидают последние остатки тепла. Кроны деревьев склонялись к земле, в надежде спастись от мучителя, теребившего их ветки. Сердце замерло, а потом забилось с новой силой — осталось недолго ждать. Я хотела, чтобы он пришел, и в то же время боялась этого больше всего на свете, боялась потерять…
Позади меня послышался шорох, я не стала оборачиваться — мне было известно, кто пришел, потому что ждала его. Он обхватил меня за плечи и зарылся своим лицом в волосы. Его теплое дыхание согревало шею. Откинув голову назад, я посмотрела в звездное небо, а теплые губы коснулись моего виска, щеки, шеи. Вдали раздалось тоскливое завывание, которое заставило его вздрогнуть, но затем он обнял меня покрепче.
— Прости, что заставил ждать, — этот хриплый шепот казалось, проникал ко мне в душу, оставляя там болезненный след. Я промолчала — просто не знала, что сказать. Звезды своим сиянием обжигали глаза, поэтому пришлось их закрыть. Мой плащ запутался в ногах. Холод начал усиливаться — мне было нужно тепло, которое я надеялась получить от него. Он стал ласкать мои бедра, легкая ткань юбок пропускала жар от его ладоней. Он разогревал меня, и за это я была благодарна. Затем он переместил одну из рук мне на грудь. Легкий вскрик вырвался из моей души. В нем смешалось боль и наслаждение. Его рука замерла… Я произнесла его имя, и он понял, что нужно делать — развернув меня к себе, поцеловал в губы, опаляя их дыханием. В душе стала разрастаться боль, не оставляя места ни для чего другого. Приоткрыв потрескавшиеся от мороза губы, я произнесла:
— Прости…
Он остановил слова своим поцелуем, легким как перышко и жалящим как оса.
— Тшш…Я знаю…
Слезы потекли по щекам, я хотела закричать, чтобы освободиться от боли, в то же время, понимая, что ничего, не получится. Его губы осушили слезы и изогнулись в улыбке. От этого мне стало еще больнее. Мои пальцы загребли его черный плащ, впиваясь в плечи. Я стиснула зубы, но, не выдержав, произнесла:
— Все можно…
— Нет, — он покачал головой, прижимая меня к себе еще крепче, — ты знаешь сама.
Я вскинула голову вверх, впервые прося ответа от небес, но они молчали. Слезы застилали глаза, и мне показалось, что луна преобразилась — она стала кровавой. Посмотрев на небо, он прошептал:
— Пора, голод скоро проснется…
Он стал целовать мне шею, лаская ее. Я наклонила голову к плечу, он же, чтоб не мешать, откинул свои темные слегка вьющиеся волосы на спину. От него исходил пряный запах, который так дразнил воображение. Мои губы прикоснулись к шее — кожа была нежная на ощупь и такая теплая…
Он лежал около моих ног, взгляд его карих глаз постепенно терял свою выразительность. Он умирал — и вместе с ним умирало что-то внутри меня, оставляя за собой пустоту — пустоту, которая не покинет сердце никогда. Она не позволит мне спокойно существовать, чем бы я ни занималась — она не исчезнет. Он разбудил во мне душу, и чтоб поддержать мою жизнь отдал самого себя. Я уже не плакала, лишь солоновато-металлический привкус на губах напоминал об этом. Кровь медленно стекала по подбородку, капая на бледные с длинными черными ногтями руки. Одна горячая капля попала на палец и скатилась к кольцу, оживляя его. Золотистая змея открыла пасть и зевнула, сонно прикрывая изумрудного цвета глаза. Холод постепенно уходил, мне становилось намного теплее. Я вновь вскинула голову, но теперь, для того чтобы закричать, призывая того, кто будет со мной всегда… Из темноты, медленно ступая по мягкой земле, вышел волк, его шкура серебрилась в лучах луны, которая обрела свой прежний вид. Он остановился в нескольких шагах от меня и присел. Ему было известно, что случилось — волк завыл, звуки его голоса гулким эхом раздались над заброшенным кладбищем. Туман стал постепенно опускаться на землю, пряча от меня тело того, кого я некогда любила, окутывая меня, защищая от всего мира. Змея впилась в кожу и вскоре совсем скрылась под ней. Я чувствовала, как она ползет, ее движения доставляли адскую боль — но это было мое спасение — она поможет мне забыть о голоде и этом холоде на короткие пять лет…
У калитки, которая сильно раскачивалась при ветре, наполняя воздух тягучим скрипом, стояла одинокая худощавая фигура мужчины. Он, склонив голову, изучал носки ботинок и желтоватую опавшую листву вокруг себя. Услышав еще издали мои довольно бесшумные шаги, он приподнял голову и посмотрел прямо в глаза. Его лицо было спокойным, сосредоточенным. Но больше всего меня поразили его очи — холодные и жесткие как льдинки. Они пронзали меня насквозь, изучая. Накинув на себя капюшон, желая скрыть лицо, я прошла мимо него, при этом юбки тихо зашелестели. От него повеяла отстраненным любопытством, как будто перед ним находилась тварь, которую он еще не успел изучить. Это привлекло мое внимание, и я остановилась.
— Я знал, что ты будешь здесь…, — эти слова прозвучали довольно тихо, но их было хорошо слышно.
— Знал, что ты вернешься на место Изменения…своего Изменения…И ждал тебя …
Обернувшись, я вгляделась в него. Он стоял, облокотившись на покосившуюся ограду. Его светло-золотистые волосы мягко падали на плечи. Его резко очерченные, тонковатые губы изгибались в прохладной улыбке.
— И не зря. Я видел, как ты загнала сюда свою жертву или как можно сказать — пищу.
Эти слова всколыхнули во мне воспоминания, душевную боль, которую казалось больше не смогу испытать. … Я понимала, что надо удалиться, но не могла сдвинуться с места, его взгляд приворожил меня.
— Не ожидал лишь одного — ты влюбилась в него, свою жертву …Знаешь, я стал испытывать к тебе жалость: это трудно — сделать выбор…
Сузив глаза, я с горечью произнесла:
— Тебе не понять.
Он грустно покачал головой. Тело покрыла дрожь, мне стало ясно кто он…
— Нет…я понял, но этого было нельзя допускать. Трудно убивать того, чьи действия понимаешь и… принимаешь.
Я устало закрыла глаза. Легкий вздох вырвался из груди… было не страшно, наоборот…интересно, как будто это происходило не со мной. Смерть…может, наконец, будет найден покой, так долго ожидаемый и желанный. Кольцо боли, стискивающее сердце, разжалось. Осталась лишь боль физическая, к которой привыкла. Я почувствовала легкое касание его пальцев на щеке. Это отвлекло меня от моих мыслей. Открыв глаза, я посмотрела на него. Его взгляд потеплел, он стал излучать свет, который слепил.
— Мне трудно… боже, как мне трудно сделать выбор… Как ты прекрасна в своей печали, в вечном искание спокойствия и освобождения… Но ты ядовита изнутри и каждый кто попытается познать тебя, разгадать ту тайну, которую ты хранишь — умрет.
Он отдернул руку, и лицо ожесточилось, затем сжал плацы в кулак и стиснул губы.
Мне стало понятно, какой выбор он сделал. Это принесло спокойствие, облегчение от осознания того, что он выбрал для меня то, чего жаждала я сама — смерть. Ветер скинул с меня капюшон, и я улыбнулась ему. Он отшатнулся. Распустив завязки возле горла, почувствовала, как плащ спускается с плеч, открывая взору шелковое темно-красное платье и черные ножны, на которых кровью были изображены руны. Поднятая ветром листва мягко опадала на землю, покрывая голову. Моя грудь взволновано приподнималась и опадала — я ждала. Его клинок ярко заблестел при свете луны, но мне удалось спастись от сияния, прикрыв глаза. Резкий толчок сбил меня на землю. От него дыхание стало прерывистым и хриплым. Я ощутила тяжелое тело на себе. Оно сковывало, мешая подняться. Открыв глаза, встретилась с яростным взглядом мужчины.
— Сопротивляйся! Я не в силах убить того, кто сам жаждет смерти… — ударив меня по щеке, прошипел -…Тот, кого ты полюбила, был для тебя лишь пищей, хотя он поверил тебе, отдал за тебя свою жизнь. Ты же отказываешься от подарка.
Боль вперемешку с гневом придала силы — он отлетел от меня на несколько шагов и упал на спину.
— Не смей такое говорить! Ты не в праве судить…
Он улыбнулся и встал на ноги. Серебряный меч оказался в его правой руке.
— Ангел мести вправе…
Я, оскалив зубы, медленно двинулась в бок, при этом движение вновь тихо зашелестели юбки. Ангел же остался на месте, слегка согнув ноги и внимательно следя за мной. Темный полупрозрачный клинок оказался в моей ладони. Жар опалил мои холодные бледные щеки, придавая им румянец.
— Что же стоит для тебя его жизнь?
Из груди вырвался приглушенный вскрик. Стараясь сохранить самообладание, я стала обходить его по кругу. Он не меняя свое месторасположение, продолжал следить за мной. Наш бой начался с коротких выпадов, смысл которых был заключен в проверке защиты противника. Это не могло долго продолжаться, и первым по-настоящему атаковал Ангел, выполнив выпад вперед. Я, сделав шаг вперед и вправо, ушла из-под удара, и, оказавшись за спиной противника, нанесла удар наискось. Краем глаза, заметив мое движение, он развернулся и попытался отбить его. Его движения были столь же быстры, как и мои. Мы отскочили друг от друга, не отрывая взгляда. Я сделала еще несколько выпадов, и в этот раз пострадал не соперник… Кровь пропитала разорванную ткань на боку. Закусив губу и сузив глаза, я стала ждать следующую атаку. Он ударил сверху вниз под углом. Припав на правую ногу, пропустила его мимо себя, в тот же момент делая подсечку и ударяя кулаком в живот. Ангел, пошатнувшись, упал на землю, приминая листву, его зарницы расширились от удивления. Я склонилась над ним и приставила к горлу клинок, мои волосы упали ему на лицо. Гнев клокотал в груди, пытаясь выбраться на волю. От этого голос был слегка приглушен. Но мне было известно, что он хорошо меня слышит.
— Тебе повезло, что я не голодна.
Ангел без страха всматривался в мои глаза, пытаясь найти там что-то. Это сильнее разозлило меня, и я надавила клинком на шею. С нее стала скатываться тонкая струйка крови. Ее вид вызвал дрожь, но резкая боль в животе, помогла мне отвлечься от манящего вида, уничтожая внезапно проснувшийся голод. Я постаралась надавить еще сильнее, но рука как будто занемела — мне не хотелось его убивать. Мне было понятно, что он постарается убить меня вновь, и следующий расклад битвы может быть не столь удачен, но … не могла.
Перед глазами проплыла прощальная сцена с тем, кто был мне дорог, его потухший взгляд — это заставило меня вскочить. Противник был не удивлен, лишь встал на колени, продолжая всматриваться в мое лицо. Его пристальный взгляд испугал меня намного сильнее, чем тогда, когда стало известно кто он. Вскинув голову, стараясь не показать страха, я прошипела:
— Но я не могу тебя убить… Ты останешься жить как напоминание о моей слабости.
Невдалеке раздалось завывание, которое принесло умиротворение и осознание того, что если б я все-таки проиграла в этой схватке, у меня бы нашелся защитник. Откинув голову назад, закричала, отвечая на зов. Затем резко развернулась, подхватывая свой плащ. Он остался стоять на коленях, но меня это уже не волновало. Я побежала, резкий ветер дул в лицо, развевая волосы. Вскинув голову вверх, заметила, что начинает светать. Это заставило меня ускорить шаг, что б быстрее достичь места спячки: заброшенного склепа в нескольких милях отсюда. Расправив плащ как крылья, я подпрыгнула, ощущая под ногами пустоту. Улыбка отразилась на лице…
На светлеющем небосклоне резко выделился силуэт летучий мыши, которая плавными взмахами перепончатых крыльев поднималась все выше, пока стала еле видна…
Звуки шагов приглушенно раздавались в каменном подземелье. Я закрыла мраморную дверь, прячась от первых лучей солнца. Бросив плащ на пол, медленно прошествовала к стулу с высокой спинкой. Мои глаза довольно быстро привыкли к темноте. Устало присев на него, я закрыла их, желая хоть на мгновение заснуть, но сон… Сон уже давно покинул меня. Не осталось сил больше ни на что, эта схватка выпила всю энергию, запасенную на этот день. Поэтому тело вновь окутал холод. Откинув голову назад, я стала прислушиваться к окружающим звукам. Они отвлекали от одиночества, которое было уже частью меня. Засохшая кровь стала осыпаться с лица мне на ладони, и я, медленно открыв свои очи, стала наблюдать за ее крупинками, после чего с болью прошептала:
— Зачем ты покинул меня? Что значит моя жизнь без тебя? Жизнь, наполненная болью, ненавистью и страхом.
Эти слова эхом распространились вокруг, отражаясь от стен, казалось, издеваясь над моей потерей. Я в гневе вскочила, отшвырнув от себя стул. В темноте раздался крысиный писк, который постепенно стих. От резкого движения волосы всколыхнулись и попали в рот, в глаза. Я почувствовала, как меня вновь наполняет пустота, растущая внутри с каждой секундой.
— Нет!!! Оставь меня — я устала. Устала от одиночества, устала убивать… Устала вглядываться в глаза людей и видеть страх, ужас, который постоянно вызывает во мне ненависть, презрения к ним. Устала от жизни, устала желать вновь увидеть солнца, ощутить его нежное тепло на своих щеках, устала от холода поселившегося в теле…
Упав на колени, я ощутила под ладонями твердость мрамора и стеклянные осколки, которые ранили пальцы. Мое сердце стало постепенно замедлять свой ритм — его было еле слышно. Склонив голову, остановила взгляд на руках, которые покрылись пылинками, медленно опускающимися на поверхность. Тишину прорезал жаркий шепот:
— Я устала, устала…Господи, почему? Почему ты лишил меня всего, забрав его, забрав все, чем я дорожила? Зачем мне тогда жизнь, если она может существовать лишь за счет других… Мне надоело смотреть на умирающих людей, слышать их последний вздох и ощущать восторг, восторг от утоленной жажды! И этот вечный голод… Мне удалось его побороть, но для борьбы с ним, мне вновь нужна чужая жизнь, только в этот раз отданная добровольно.
Я закричала, но от этого на душе не стало легче. Откинув голову, всмотрелась в темный потолок склепа, покрытый паутинками. Боль все так же стискивала сердце. Вскоре живот свела судорога, и я упала на спину, скручиваясь в калачик, защищаясь от этого. Змея во мне стала двигаться, извиваться и ее движения казались для меня сущим адом. Закрыв глаза, я попыталась сосредоточиться на чем-то другом. А боль как липкая паутина окутывало сознание, давая о себе знать постоянно, не позволяя ее позабыть. Прохладный пол холодил кожу, и это остужало мое разгоряченное тело. Медленно погружалась во тьму: перед глазами возник образ той, которой я была…
Боже, как холодно. Ну почему же я поступила так глупо, не надев более теплый плащ, знала же, что на улице не так уж тепло. Укутавшись посильнее, защищаясь от пронизывающего ветра, ускорила свой шаг. Передо мной показалась калитка, покрытая, ярко красными бутонами роз, которые оплетали ее. Наступала осень, но розы цвели, как будто сейчас было лето. Я залюбовалась игрой красок на их лепестках в лучах одинокой луны. Зашелестела листва и, испугавшись, оглянулась, но ничего не заметила. Меня до сих пор удивляло назначенное место нашей встречи — оно страшило, вселяя панику… Мне хотелось увидеть незнакомца, окунуться в темный омут его глаз… стиснув зубы, постаралась отбросить все тревожащие меня мысли, сосредоточиться лишь на теплоте его рук, губ. Вскоре я заметила памятник, который он описал: Ангела со склоненной головой, закрывающегося от внешнего мира своими крыльями. Меня наполнила необъяснимая грусть, жуткое ощущение одиночества. Я побледнела, захотелось подобрать юбки и убежать прочь, но осталась стоять на месте, не шевелясь как это изваяние. Вскоре позади меня раздался шорох, обернувшись, заметила его: он стоял невдалеке, опершись на могильный камень. Его слегка вьющиеся иссиня-черные волосы волной ниспадали на плече. Он улыбнулся, но от этой улыбки страх не испарился, а наоборот стал намного сильнее. Выдавив улыбку ему в ответ, стала ожидать, когда он подойдет поближе. Его руки оказались такими же холодными как этот ветер. Неизвестный заглянул мне в глаза, и, казалось, время замедлило свой бег. Его поцелуй принес смятение в душу, от которого щеки покрылись ярким румянцем. Пощекотав дыханием мое лицо, он наклонился и прошептал на ухо:
— Ты хотела осознать кто я? Что за тайну храню в себе?
Вцепившись посильнее ему в плечи, я кивнула. Поцеловав мою оголенную шею, он провел по ней языком, выписывая круги. От этого кожу покрыли мелкие мурашки, и я покрепче прижалась к нему. Через мгновение, стала ощущать, как он слегка покусывает ее, и, всхлипнув, втянула через нос, теперь уже прохладный воздух. А затем наступила боль, выжигающая сознание. Шея онемела, казалось, что не могу пошевелить не головой, не всем телом. Оставалось лишь чувствовать, как его зубы впиваются в меня. Я закричала, но незнакомец не обратил на это внимание, только сильнее впился в податливую плоть. Мне стало очень холодно, тепло покидало тело, а вместе с ним и понимание происходящего. Вскоре я провалилась во тьму… Мне неизвестно, сколько тогда прошло времени, но когда открыла глаза, он все так же стоял передо мной. По его подбородку стекала струйка крови, капающая на одежду. Не замечая этого, он наклонился ко мне, протягивая руку. В страхе, я попыталась отклониться от нее, но у меня ничего не вышло, потому что в теле поселилась такая усталость, что было тяжело даже сделать вдох или выдох. Схватив за плечи, вампир поднял меня, поддерживая за талию. Я хотела вырваться, но тело не подчинялось, с глаз потекли слезы бессилия. Просушив их поцелуем, он улыбнулся мне окровавленными губами.
— Ты узнала мою тайну…
Как рыба, выброшенная на берег, я лишь открывала и закрывала рот, не в силах ничего произнести.
— Вскоре ты погибнешь…от потери крови. Душа, если она есть, покинет твое тело…
Я отвернулась от него, не желая смотреть в глаза, но он свободной рукой, схватил меня за подбородок и повернул к себе.
— Ты хочешь умереть…?
Слезы капали из очей, и я отрицательно покачала головой, осознавая, что еще рано умирать: мне хочется жить, вновь встретить столь любимых людей, услышать пение птиц и ощутить ветер, ласкающей кожу. От всего этого, сердце стало разрываться на части.
— У тебя есть только один выбор… Ты согласна?
Не понимая, что он имеет в виду, кивнула головой, соглашаясь на все, лишь бы остаться в живых. После моего согласия кровопивец разорвал на своей груди черную рубашку и достал из ножен, висящих на боку, кинжал. Затем, сделав порез пониже соска, схватил меня за волосы и произнес:
— Пей…
И прижал мои губы к ране. Кровь стекала в рот, оставляя после себя солоновато металлический привкус. Я попыталась отвернуть голову, но его рука крепко держала голову, не позволяя даже шелохнуться. Через несколько минут он оторвал меня от себя и отстранил. Ноги еле выдерживали мой вес, поэтому, чтоб сохранить равновесия я схватилась за находящийся рядом могильный камень и вскоре вновь погрузилась в сон. Но перед тем как закрыть глаза, увидела, как по щеке мраморного Ангела потекла слеза, кровавая слеза… Я проснулась уже в темном помещении, было холодно, поэтому, чтоб согреться попыталась натянуть одеяло, которого не оказалась. Ни один луч света не освещал темноту. Сев, вскрикнула от ужаса: оказалось, что я лежала в белом платье в гробу, усыпанном белыми розами, распущенные волосы ниспадали мне на спину, образовывая вокруг головы черный ореол. Страх сковал тело, глаза, не привыкшие к темноте ничего не различали, казалось, их окутала черная пелена. Я вновь закричала, но теперь от жгучей боли, обжигающей правую руку. Раскрыв ее, заметила вложенный крестик, который оставил ожог на нежной коже ладони. От него шел полупрозрачный дымок. Во мне стал просыпаться необъяснимый гнев и, размахнувшись, я выкинула крест. Затем, попытавшись выбраться, упала на холодный каменный пол. Пальцы рук заледенели от холода. Сдержав слезы от непонимания происходящего, попыталась встать, и мне это удалось. Оглянувшись, я поняла, что нахожусь в склепе, похоже, в нашем родовом склепе. От этого тело покрыли мурашки, и поэтому, передернув плечами, я постаралась, избавится от мерзкой паники, накрывающей меня. Не уж то я…
— Умерла…
Эти слова произнес голос, который показался мне знакомым, и я повернулась в ту сторону, от которой он исходил, желая узнать, кто это. Там во тьме была еле различима фигура мужчины, облокотившегося о стену. Он оторвался от нее и медленно подошел ко мне. Я смогла разглядеть его, и вскоре стало ясно, кто передо мной.
— Ты долго спала, я уже начал думать, что, ты, не выдержала Изменения и погибла.
Склонив голову, я посмотрела на обоженную ладонь, на которой остался шрам в форме креста. Сердце учащенно забилось, из-за чего слегка закружилась голова.
— Для своей семьи ты умерла, а это, — вампир показал на мрачный склеп, заполненный цветами — твое последнее пристанище.
— Сколько…
— Сколько прошло времени с того момента, как ты стала Изменяться?
— Да… — это сорвалось с губ и разлетелось по темному помещению, тихим перестуком капель, звучавших снаружи.
— Осень вступила в свои полноправные права, хотя в скором времени уступит владения зиме.
От холода, пронзающего мое тело, ледяными иголками, я вновь передернула плечами. Заметив это движение, он на мгновения исчез в темноте, а затем появился, держа в руках темный плащ, с меховой подшивкой.
— После пробуждения всегда бывает холодно, просто твоему организму не хватает тепла…Тебе надо поесть.
Я отрицательно покачала головой, мне не хотелось есть, хотя ощущала какую-то пустоту внутри себя, которая постепенно разрасталась. Накинув мне на плечи плащ, он прошептал:
— Теперь ты должна есть постоянно, если не хочешь погибнуть — наш организм перестал вырабатывать тепло, необходимую энергию. А еда для смертных больше не годится для нас.
Оцепенев, я со страхом посмотрела на него, боясь того, что скажет.
— Для нас еда это сами смертные…, нет, не их мясо, хотя можно его использовать как деликатес, нет… их кровь…
Ужас сковал меня, я с отвращением посмотрела на руки. Все мое существо воспротивилось этому. Казалось еще мгновение и это окажется лишь страшный сон…
— Нет,…это не правда, нет, боже…нет!
Кровопивец грустно покачал головой, смотря на мои мучения.
— Ты привыкнешь…скоро…для тебя это станет жизнью…
Зажав рот ладонью, я резко развернулась к мраморной двери и распахнула ее, желая выбраться из этого места, убежать от него, от этой жестокой действительности.
Луна освещала все вокруг своим призрачным светом. Морозный ветер подул в лицо, забираясь под платье. Он поднимал с земли опавшую желтую листву и грязь. Ветви оголенных деревьев, раскачивались в разные стороны, а крики возмущенных ворон заполнили воздух. Накрапывал мелкий дождик, который намочил плащ и платье, из-за чего оно прильнула к телу. Накинув на голову капюшон, я побежала, убегая, прочь от всего, что произошло со мной. Хотелось кричать, плакать, скрыться, потерять нить реальности… или внезапно открыть глаза и понять, что это сон лишь только сон… Босые ноги вступали в лужи, поднимая брызги. Перед глазами мелькали надгробные камни, заброшенные склепы, покрытые мхом. Упав на землю, я ощутила, как лицо покрыла грязь, забиваясь в горло, мешая дышать. Но это не остановило мой стремительный бег, который продолжался еще несколько мгновений, и вскоре я оказалась на знакомой до боли улицы. Остановившись, закуталась поплотнее в плащ и замедлила шаг, направляясь к своему дому. Заметив его издали, наклонила голову, чтобы никто не заметил лица. Оказавшись перед воротами, я оцепенела — шторы в доме имели цвет тьмы, а на двери висел венок из черных лент. Мне не хотелось верить глазам, но это было так — этот дом посетила смерть. Я в отчаянии зажала рот ладонью… Из двери для слуг выскочила служанка, подобравшая юбки, чтобы они не мешали при ходьбе. Она направилась прямо в мою сторону, что-то шепча себе под нос. Остановившись около ворот, служанка спросила:
— Кого на ночь, глядя, принесло?
Я молча стояла, не зная, что сказать, о чем спросить ее. И за меня решил ветер — он подул мне в лицо и скинул капюшон. Черные, как смоль волосы разлетелись, падая мне на глаза. Служанка закричала и стала креститься, все время повторяя:
— Изыди сатана… Хозяйка умерла… ее нет…изыди…
Слезы полились по моим щекам, сердце вновь разрывалось на части, забирая силы. Я развернулась, стараясь убежать, скрыться…Белый подол платья запутывался в ногах, а плащ летел позади, подобно крыльям летучей мыши. Лишь спрятавшись в темном переулке, остановилась и облокотилась об стену, сползая на холодную влажную землю. Я не чувствовала ничего вокруг, кроме боли, пожирающей душу, изламывающей тело, да усталость поглощающую сознание. Послышались приглушенные звуки шагов, но я не стала оборачиваться — знала кто это. Он присел на колени рядом со мной и положил свою руку на мою. Приподняв голову, вгляделась в его глаза. В них плескался мрак, пугающий своей глубиной. Приоткрыв потрескавшиеся губы, я прошептала:
— Почему я?
Вампир коснулся моей щеки и улыбнулся:
— Я не хотел оставлять тебя в живых, но мне… Ты была такой чистой, мне просто захотелось ощутить, что это такое…
Зажмурив глаза, я прошептала, чувствуя, как слова с горечью вырываются на волю.
— Нет…тебе просто захотелось запятнать чистоту, принизить до своего уровня…
Хмуро покачав головой он, поднявшись, протянул мне руку.
— Что тебя держит? Для всех ты умерла, у тебя больше не осталось ничего… А мне известно, что ты хочешь жить, даже такой жизнью… Пойдем…
Я не смело протянула дрожащую руку.
Вскоре он приказал мне, подождать его в темном, грязном переулке, а сам испарился в опустившемся на землю тумане. Не прошло и мгновение, как кровопивец появился с хохочущей девушкой со здоровым румянцем на пухлых щечках. Она держала его под руку, весело о чем-то щебеча на ухо. Он склонил голову, как будто внимательно слушая ее, а сам посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, и я ощутила, как меня пробрала дрожь. Наступила тишина — девушка внимательно посмотрела в мою сторону. Схватив ее за талию, и все так же продолжая смотреть на меня, он прижал ее к стене. Она закричала, не понимая, что происходит. Мне стало страшно…,но усталость и… голод, ужасный голод, накатывали волнами, заставляя двинуться к нему. Открыв ее шею, он произнес:
— Пей…
Я почувствовала, как сжимается сердце, как хочется закричать так же как эта девушка.
— ПЕЙ!…
Руки задрожали, когда я схватила ее за плечи. Она смотрела мне в глаза моля о спасение. Но, увидев их выражение, заплакала. В ее же очах плескался страх. Я не хотела, боже, как не хотела этого делать, но становилось невмоготу сдерживать свой голод, который поедал изнутри. Склонив голову, я впилась в шею девушки, ощущая как с кровью, мое тело наполняет энергия, тепло, проходит холод, этот голод, и серый мир наполняется красками. Она уже перестала дергаться, просто обвисла в моих руках, а во мне как будто проснулся зверь, я начала терзать тело этой девчушки. Когда же отошла от нее, то заметила медленно потухающий взгляд голубых, как небо глаз. Я закричала, осознавая, что совершила… жуткое осознание происходящего, как змея заползало в разум, сводя с ума. Обняв себя за плечи, стала раскачиваться в разные стороны, а перед очами стоял ее взгляд, наполненный страхом. Он жег меня изнутри, наполняя болью. Обернувшись к вампиру, я выхватила его кинжал и дрожащей рукой, закрыв при этом глаза, воткнула себе в живот. Кровь окропила платье, резко выделяясь на белом. Жгучая, невыносимая физическая боль наполнила тело, заставила распахнуть глаза. Он подошел ко мне и, всмотревшись в них, обхватил мои пальцы, лежавшие на рукояти и вытащил кинжал. Затем печально улыбнулся.
— Ты не умрешь…
Казалось, душу разбили на мелкие кусочки, я упала на колени, закрыв лицо ладонями.
— Мы живем по другим законам, и на нас действует другое оружие. Теперь ты представительница высшей расы.
— Нет, мы звери, твари не достойные жить.
— Мы почти бессмертны, не этого ли люди добиваются?
— Но не такой ценой!
— Даже если они знали бы цену, они со спокойной душой заплатили бы ее.
— Нет!
Схватив за руки и приподняв, он слегка встряхнул меня, как неразумное дитя.
— Ты хочешь увидеть, что люди делают ради золота, хочешь?
Отчаянно качая головой, прошептала:
— Нет…
— И зная это, ты до сих пор веришь в то, что за бессмертие они бы не заплатили чужими жизнями?
Закрыв глаза, отрицательно покачала головой, и он отпустил мои руки. Вновь я упала на землю.
— Ты же хотела жить…
— Но не так…
— Цени то, что у тебя есть.
Приподняв голову, я всмотрелась в его глаза.
— Что?
— Бессмертие, сила, власть над чужими жизнями… Ты должна это понять, у тебя нет другого выхода.
Затем, отвернувшись, он растворился во тьме, оставив меня наедине со своими мыслями. Я смотрела на руки, не желая поверить в то, что совершила, но труп девушки, находящейся рядом, все время напоминал, что за преступление только что произошло здесь. Резкая судорога свела живот… Мои ладони касались грубой земли, ощущали ее влажность… Меня стало тошнить — облокотившись о стену, я вырвала, заляпав подол платья. Волосы упали мне на вспотевший лоб, залезая в глаза, в рот. Убрав их и вытрав рукавом губы, я поднялась на шатающихся ногах, после чего медленно побрела, не разбирая дороги, не обращая внимание ни на что вокруг. Раздался женский визг, затем кто-то грубо толкнул в плечо, прошипев при этом:
— Уходи прочь сумасшедшая…
Закутавшись поплотнее в плащ, ускорила свое движение и вскоре вовсе побежала, направляясь во вставшее единственным для меня пристанищем место… На территории кладбища находилась маленькая церквушка, шпили которой уходили в небо, моля пощады для живущих на земле. Остановившись около входа, я почувствовала благоговение и страх, но, преодолев их, не смело вошла под своды церкви. Руки вспотели и стали дрожать… Воздух наполнял запах ладана, а темноту зала, разрывали свечи, зажженные на алтаре. За ним висел крест с распятым Иисусом. Мои босые ноги касались холодного мраморного пола, когда я двинулась к нему. Тишина тяжелым покрывалом накрыла меня, впуская в душу одиночество. Встав на колени перед алтарем, я протянула руки к богу. Во мне еще теплился еле ощутимый огонек надежды.
— Господи, почему это случилось со мной? Как ты позволил такому произойти, скажи молю? Помоги же мне, помоги стать как прежде, не толкай на все большие преступления…
Но в ответ был лишь шорох оголенных веток снаружи.
— Скажи зачем, прошу, скажи!
Во мне медленно просыпался гнев на создателя, на его недосягаемую чистоту, терпимость, милосердие,…но не ко мне!
— Ты не можешь защитить нас, людей преклоняющихся перед тобой. Кто же ты!?
Я вскочила, сталкивая с алтаря свечи. Обида, ненависть…
— Ненавижу тебя…ненавижу… Больше ты мне не нужен, теперь я одна…теперь я властвую тем миром, который благодаря тебе открылся передо мной… За жестокость буду отвечать жестокостью и ненавидеть, ненавидеть себя за это, но жить, жить за счет других…
Свечи, упав на ткань, покрывающую алтарь, зажгли ее. Пламя перебралось на крест, и он запылал. В бликах огня мне показалась, как по щеке Иисуса покатилась слеза, слеза по мне…
— Не смей плакать по мне, мне не нужна твоя жалость, ничья не нужна…
Когда выбралась из церкви, ветер дунул в лицо, и я обернулась. Минута шла за минутой, превращаясь в час и вот… здание загорелось, в черное небо поднялся столб пламени, на котором резко выделилась моя фигура. Я медленно побрела прочь и вскоре оказалась около своего обиталища. Что-то умерло во мне, в душе осталась лишь зияющая пустота…в душе?! Я горько ухмыльнулась… Дверь была отворена, но меня это не испугало — знала, кто находился в нем. Не остывший в душе гнев направился против него, гнев за то, что он сотворил со мной, в кого превратил. Улыбнувшись, прошептала:
— Я отомщу…теперь у меня много времени.

***
Кровопивец коснулся моего оголенного плеча, затем провел по руке, нежно улыбаясь. Я вглядывалась в темные глаза, и на меня опустилось спокойствие — я была готова. Он обнял меня за талию и поцеловал в шрам на шее, провел по нему языком. Стараясь не делать резких движений, достала его кинжал с призрачным клинком. Он напряженно застыл, чтоб его успокоить обняла за плечи, при этом вонзив клинок между лопаток. Вампир с криком отскочил, непонимающе вглядываясь мне в лицо.
— Почему?
— Я не хотела становиться той, которой ты меня сделал. Но стала лишь для того, чтобы отомстит тебе.
Вытащив кинжал, он кровожадно улыбнулся:
— Значит, ты хочешь поиграть?
Вместо ответа, я достала уже свой собственный темный полупрозрачный клинок.
Перекидывая кинжал из руки в руку, он стал плавно обходить меня со стороны. Я же осталась на месте, внимательно вглядываясь в его лицо. Кровопивец первым сделал выпад, который с трудом удалось отбить. Противник хищно ухмыльнулся, продолжая наступление — сделав клинком обманное движение слева, ударил меня в живот, от чего я отлетела к стене. Из носа потекла тонкая струйка крови.
— Ты этого хотела?
Встав на ноги, прошипела:
— Нет.
Когда я почти приблизилась к нему, соперник ударил меня ногой с разворота в челюсть. В тишине раздался хруст ломаемой кости. Выплюнув кровь, я вновь встала в стойку.
— Тебе этого мало? Хочешь еще?
Это было для него лишь игра, он игрался со мной как кошка с мышкой. Стараясь сохранить самообладание, я сделала выпад вперед. Он отбил его, ранив меня в бок. Затем сделал замах сверху и я, припав на ногу, ударила его в живот и кувыркнулась в бок. Согнувшись от боли, он попытался мне вслед ударить кинжалом, но промазал. Вновь мы стояли друг перед другом. Дождавшись моей ошибки, ударил в живот, после чего схватил за талию и прижал к себе. Под его давлением из моей руки со звоном выпал кинжал.
— Ты разогрела мне кровь, это очень хорошо, — и он впился мне в губы, из которых стала сочиться кровь, скатываясь по подбородку, капая на шею. Он так увлекся, что освободил мне руки, и я не теряя шанс, достала из складок юбки, заранее спрятанный там осиновый кол. Моя рука задрожала, но, расслабившись, прижалась посильнее к нему. Оторвавшись от губ, вампир улыбнулся мне и провел пальцем по щеке. Его глаза стали темными омутами, в которых было очень трудно что-то разглядеть. Я отклонила голову назад, как бы делая приглашающий жест, и он воспользовался им, впившись в шею. Жгучая боль наполнила меня, но я, стараясь не обращать на это внимание, воткнула кол ему в сердце, полностью погрузив в тело…
Он лежал передо мной, и его тело постепенно обращалось в прах, но я не ощущала даже удовлетворения, оттого что отомстила. Лишь легкую печаль и грусть — он был моим учителем и единственным, кто был со мной… Если конечно мне это под силу чувствовать… Теперь после его смерти я останусь одна…одна… Накинув плащ, вышла из склепа и посмотрела на полную луну. Она была так же одинока как и я… Прошло очень много лет, умерли все те кого знала, когда была…смертной… На удивление это ни малейшим образом не отразилось на моем душевном состояние… Они умерли для меня тогда…когда для них умерла я… Вдохнув прохладный ночной воздух, почувствовала как сердце сжимает уже привычная душевная боль, но сейчас мне не хотелось терпеть ее и я перевоплотилась в черную волчицу. Плащ упал на землю, прикрыв меня собой. Воздух наполнило множество запахов и различных звуков. Сев на землю я завыла на желтолицую луну… Через мгновение до меня долетел ответный волчий вой. Облизнувшись в предчувствие волнующей встречи — позвала его к себе… Это оказался самец, его белая шкура серебрилась в сиянии луны. Он застыл в отдаление, всматриваясь в меня. Обмахнувшись хвостом, я стала медленно приближаться к нему. Через мгновение волк дотронулся до меня носом и облизнул. Зарычав, присел, приглашая меня поиграть… Мы неслись на перегонки с ветром, то замирая, то вновь ускоряя движения. Вот он наскочил на меня и повалил на землю. Я нежно зарычала, подкусывая его за холку. Во мне просыпалась животная радость, мир обрел другие краски. Он зарычал в ответ и отскочил в сторону. Затем обошел меня со стороны, вновь наскочив на меня, и мое тело наполнилось блаженством…
Пробуждение было мучительным, голова раскалывалась на части. Держась за стену, поднялась на ноги. Поблизости раздался писк, и я с отвращением оттолкнула крысу.
— Я еще не умерла…
На шатающих ногах добралась до стула. Тело было ослабленным и еле подчинялось приказам. Что-то шло не так, боль прекратилась, и это меня беспокоило. Я больше не ощущала шевеление змеи внутри себя. Закрыв глаза, пригладила волосы и когда вновь встала, то на пол что-то со звоном упало. Наклонившись, я разглядела, что это… Моя рука задрожала, из груди вырвался болезненный вздох. На полу в пыли, лежало золотистое кольцо в форме змеи, металл потускнел, и когда я до него дотронулась, рассыпался в прах.
— Нет, прошу тебя, нет…только не это… Я не хочу убивать, только не это, прошу,…нет…
Мучительная душевная боль вонзилась в тело, перед глазами вновь возникли все те, кто был убит мною. Больше не было отсрочки…
— Зачем, зачем ты вновь это делаешь?… Но теперь, мною будет сделан правильный выбор…
Приподняв юбку, я добралась до двери. Медленно очень медленно открыла ее, и помещение заполнил солнечный свет. Он пронзал меня насквозь. И тело наполнила теплота, обволакивающая как пуховое одеяло. На щеку сел солнечный зайчик, затем поднялся, добрался до волос и запутался в них. Подул нежный, прохладный ветерок. Я не закрывая глаза, до боли всматривалась в солнце, запоминая его, впитывая… Стало очень жарко, жар пожирал мое тело, выжигая все внутри. Но я не испугалась, лишь улыбнулась, и по лицу потекли слезы радости… Ноги уже не держали меня, я упала на землю, все так же продолжая всматриваться в солнце. Боже как оно прекрасно, как же этого не хватало… Вскоре меня накрыла чья-то тень, передо мной склонился ангел, его белоснежные крылья трепетали на ветру. Он приподнял мне голову и очень нежно поцеловал в губы… В его голубых глазах плескалась печаль, но не жалость… Я знала его, он был тем, кто повстречался мне у калитки. Прохлада его ладоней проникала в тело, сдерживая процесс превращения в прах… Он убрал с моего лица локон и грустно улыбнулся…
— Зачем…
Улыбнувшись ему в ответ, я прошептала:
— Устала…
Затем, закрыв глаза, продолжила:
— Прости…прости, что раньше не поняла…
— Но еще не поздно…
— Нет…для меня поздно…
Я почувствовала, как на мою оголенную шею упала слеза, горячая слеза.
— Не плачь…
Он горько рассмеялся, и эхо подхватило его смех. Его ладонь запуталась в моих волосах, доставляя мне боль, но боль, приносящую удовольствие. Мне было понятно, что я никогда не была одна — он был рядом со мною, он — Мой Ангел Хранитель.
— Я…
Открыв глаза, я прошептала ему:
— Нет…не говори…Теперь отпусти меня…
Он внимательно всмотрелся, как тогда мне в глаза, а затем разжал ладони, и я упала на землю. Жар вновь накрыл тело, и кожа медленно стала сгорать. До меня, доносился его еле слышимый шепот:
— Мы еще встретимся.
Я счастливо улыбнулась и погрузилась во тьму…
Солнце осветило Ангела стоящего на коленях, смотрящего на свои руки, позолотив его склоненную голову. Его крылья, казалось, огораживали его от всего мира. Ветер приподнял опавшую листву и развеял по воздуху прах, поднятый с земли рядом с ним.