Озеро чистой воды

Я разболелся.
Решив слегка «отметить» открытие футбольного чемпионата, я купил бутылочку моего любимого «Биндинга», и, засунув его на минутку в морозильник, забыл о нем на пол-часа.
…Когда немецкая сборная забила свой первый гол в ворота Коста-Рики, я вспомнил о пиве, и налил себе бокал.
Пиво было холодным, как колодезная вода, и моё горло не выдержало этого испытания.
На утро я почувствовал себя \»не очень гут\»: было больно глотать, кашель выворачивал меня на изнанку, а из носа текло так, будто у меня там образовалась маленькая Ниагара.
Пришлось идти к бабушке Урбанек, и брать бюллетень.
Милейший человек, она, похожая на птичку, лечит своих пациентов одним изумительным способом: Словом.
Поговорив со мной о семье, посетовав на современную молодёжь, и, мимоходом выяснив, зачем я к ней пришёл, она выписала мне больничный лист на недельку, и, тем самым сразу улучшила моё плохое самочувствие.
Вернувшись к себе, я сел за стол с твёрдым намерением дописать рассказ, но тут позвонила жена.
-Почему ты говоришь «в нос»? — спросила драгоценная.
Говорить с ней «в рот» я, естественно, не мог по описанным выше причинам, и мы с ней ограничились лишь приветствиями и пожеланиями скорейшего выздоровления, по типу «чтоб ты был так здоров, как я тебя хочу» и, в ответ — «не дождёшься».
А потом я поговорил по телефону с одной очень приятной дамой, которая посоветовала мне принимать парацетамол.
-Юра, — сказала мне дама, — только парацетамол сделает тебя здоровым и счастливым!
Чтобы сделать даме приятное, я принял рекомендованные ею таблетки, но, не почувствовав облегчения, стал лечиться старым, испытанным методом, действуя по принципу: «клин – клином вышибают».
Для усиления лечебного эффекта было принято решение не ограничивать себя ни в чем, и я, купив уже две бутылки пива, тут же принял их вовнутрь.
Сразу стало легче дышать, на двадцать минут прекратился кашель, и утихла моя \»ниагара\», из чего я пришёл к выводу, что мне для полного выздоровления, необходимо в течение дня выпить не менее тридцати бутылок пива.
Пришлось выбирать из двух зол одно: или простуда, или загубленные пивом почки.
В дискуссии, развернувшейся по этому поводу в моем хилом организме, приняли участие почти все имеющиеся в нем органы.
После доклада, сделанного моим Внутренним Голосом, слово для содоклада взял Заложенный Нос.
Немного порассуждав о пользе пива вообще, он перешёл к более конкретным примерам из жизни наших с ним общих знакомых, имеющих характерные пивные животики и красно-фиолетовые носы.
В прениях выступили: Хрипящее Горло, Кашляющие Лёгкие, и Испуганные Почки.
К концу заседания мнения разделились примерно поровну.
В конце концов, победил Здравый Смысл, не являющийся органом, но имеющий совещательный голос, который подсказал, что столько пива мне просто не выпить.
Оставалось одно, — продолжать болеть.
И я продолжил, и проболел так до самого вечера.
А вечером, катаясь на велосипеде в окрестностях Франкфуртского аэропорта, я нашёл уголок природы, совершенно бесподобный по своей умиротворённости и красоте.
…В начале я немного заблудился, но, руля на рёв турбин взлетающих самолётов, вскоре выбрался на лесную дорогу, ведущую, как мне показалось, в сторону взлётной полосы.
Вот она-то, эта дорога, проделанная в густом лиственном лесу, и привела меня на берег озера.
…Вода открылась мне неожиданно, блеснув в прогалинах кустарника голубоватой полоской. Мелкий заливчик с песчаным дном подступал прямо к дороге, а установленная на бережке медная доска информировала посетителей о том, что в окрестностях озера проживают канадские гуси, а также и другие водоплавающие птички, а в воде водятся рыбки, которых ни ловить, ни кормить, ни тревожить нельзя.
…Я не собирался ловить рыбок.
Я только хотел снять свои сандалии и, войдя по колено в чистую и по-вечернему тёплую воду, постоять немного, счастливо и глупо улыбаясь этой красоте.
Как только я это проделал, тут же, из-за ближайшего куста выплыло семейство канадского происхождения, и, ничуть не боясь, проутюжило воду в паре метров от меня. Выбравшись на берег, они решили пощипать травки и заодно поглядеть на человека с прозрачной каплей под хлюпающим носом.
Черноголовые, с блестящими, как антрацит, тонкими шеями, папа и мама были очень красивыми существами, килограммов по пятнадцать каждое.
С ними были два их птенца, ещё в коричневом пуху, но уже догоняющие своих родителей по росту и весу.
Ещё тогда, когда они проплывали мимо, я обратил внимание на то, что у птенцов глазки были закрыты так, как буд-то они на ходу спали, но, стоило им выйти на берег, как они тут же проснулись и стали жадно щипать траву.
Гусь — папа и гусыня — мама встали по обе стороны, вытянули шеи и застыли, оберегая деток от происков скакавших в траве маленьких древесных лягушек.
…Наверно, обитатели этого уголка привыкли к тому, что пришедшие к ним гости нарушают правила и кормят их всякой вкуснятиной, так как тот-час в мои ноги уткнулись носами стайки плотвичек, да штук шесть уток с селезнями степенно выбрались на отмель в надежде на подачку.
Краем глаза, я вдруг заметил плывущих ко мне собак.
В начале я видел только торчащие из воды ноздри да плотно прижатые к головам маленькие ушки.
Когда же они стали огибать полянку розовых кувшинок, я, к своему удивлению, вдруг разглядел длинные и толстые хвосты!
Это были две ондатры, два великолепных и дружелюбных существа, надеявшихся подружиться со мной и получить из моих рук что-либо вкусненькое.
Как я сожалел тогда о том, что не взял с собой ничего съестного!
Покрутившись у моих ног, они развернулись и поплыли в заросли камышей, где уже во всю пировали не дождавшиеся угощения утки.
Надкусывая у корня толстые камышовые стебли, они ждали, когда те упадут в воду, а затем принимались за трапезу, отправляя в клювы сразу по огромному куску узких, бледно-зелёных листьев.
Стояла удивительная тишина; даже самолёты, буд-то устав взлетать и садиться, уняли на время свои турбины, и лишь плеск падающих в воду стеблей да гортанные крики переговаривающихся между собой птиц нарушали эту идилию.
Тем временем, из озера на полянку выбрались успевшие уже потрапезничать птицы.
Покопавшись для приличия в перьях, они стали устраиваться на ночлег, выставив по бокам дозорных.
В центре круга улеглись уточки с утятами, а красавцы-селезни стали по бокам, поджав одну ногу под себя.
Так, на одной ноге, они и будут спать-дремать-караулить,- до самого первого утреннего проблеска в ночном небе.
…Почувствовав себя лишним, я выше из воды и тихо, боясь потревожить эту Божью Красоту, побрёл по лесной дороге, ведя рядом свой велосипед.