Паяц, давно пора подняться…

Подчеркнута зеленою травой
кривая изгородь открытых ветру пальцев.
Паяц, тебе давно пора подняться,
но ты лежишь,
ладонь твоя дугой.
В глазах – река молочного тумана.
Так смотрят издыхающие псы,
не вглубь себя, на блеск живой слезы
в руке хозяина.
Затем собачий слалом
в мир без потех, без гонки за мячом…
Паяц, ты стар! Но ты не обречен
на склоне лет играть сизифов камень,
теряя нить, связующую память.

За линзами усталого ума
зрачки в сто солнц, сжигающих недуги.
Открой глаза, озябшие от буден
игры, в которой прикупом сума,
и то – на сцене.
В Закулисье – сумма
всех сил,
«на бис» стяжающих тебя.
Но ты подобен тени корабля
на глади моря девственно угрюмой.
С жестокой мерой рослого Прокруста
себе выносишь приговор:
Виновен!
В том, что твой рот помадой обезволен
во имя бутафорского искусства,
в том, что себя не поднял на дыбы…
Мал золотник отыгранной судьбы,
дороже всех билетов на премьеру
в который раз воскресшего Мольера.