Необычайные приключения мальчика в самой обычной жизни

Необычайные приключения мальчика в самой обычной жизни.

Я давно уже не мальчик. За плечами осталась большая и довольно слож-ная жизнь. Были радости и огорчения. Но всегда я не мог забыть одну неверо-ятную историю, приключившуюся со мной. До сих пор не могу понять, то ли это было на самом деле, то ли просто привиделось? Какое Вам дело до моих сомнений. В общем, обо всем по порядку.
Шел 1956 год. Я только окончил второй класс. Нашим теперешним ма-лышам и невдомек, что тогда по всей нашей стране прокатилось массовое дач-ное строительство. Своими 6 сотками обзавелась чуть не треть населения на-шей Родины. Моему папе на заводе тоже выдали участок земли в очень краси-вом и недалеком от города местечке — Сорокиных хуторах. Когда-то до Рево-люции там проживал помещик Сорокин. Под наши дачи отвели часть луга, за-саженного клевером. Этот участок земли назывался Станозаводские дачи и располагался между Сорокиными Хуторами и их выселками Сорокинскими да-чами.
От самых дач и до Волги тянулась дубовая роща. Дубрава была вся изры-та оврагами и карстовыми провалами. Километрах в 1,5 от массива дач распо-лагалось огромное поле с озером. Колхозники косили на нем сено для скотины. Сбоку от поля был земляной бугор с названием Султанов бугор.
Сорокинские старики так описывали его происхождение. Когда-то по всему Поволжью гуляли орды кочевников. Заблудился в лесах один хан со сво-им войском. Чтобы соориентироваться, велел он своим воинам принести в одну кучу по шапке земли. Насобирали целый огромный холм. Хан забрался на него и увидел вдалеке Волгу. С тех пор заросший лесом холм в народе назвали Сул-тановым бугром. Через бугор проходила вырубка, и мы ребятками собирали на ней вкуснейшую, лесную клубнику.
Первый дачный год папа активно рал ямы для яблонь, городился и закла-дывал маленький домик.
Еще раньше малышом я очень интересовался пещерами. В нашей Самар-ской, а тогда Куйбышевской области было благодатная почва для любителя подземного царства. Это и штольни у села Ширяева, где пару веков назад про-изводились серные разработки и система штолен в Сокольих горах, некоторые из которых удачно приспособили для резервного хранения продуктов для горо-да, превратив их в огромный холодильник. Всему этому, видать, благоприятст-вовала карстовые системы пород в округе. Не даром в лесах вокруг города множество воронок конической формы, говорящих о карстовых провалах. О наличие подземных ходов говорят и такие факты, что существует множество озер в заполненных вешними водами провалах, но с другой стороны, из многих воронок любая, даже обильная вода, моментально исчезает. К таким естествен-ным пещерам, безусловно, относилась знаменитая в округе пещера братьев Греви. Пещера открывалась двумя гротами на берегу Волги. Гроты один лож-ный были видны издалека, на обрыве Сокольих гор в районе Коптева оврага. Открывался вход в пещеру правильней, не на саму Волгу, а на протоку, между островом Зелененьким и самим материком. Пока не построили Саратовскую ГЭС, к пещере можно было подойти по берегу от Студеного оврага или с Крас-ной Глинки, но с тех пор, когда поднялся уровень воды в реке, подход от берега стал затруднителен. А в те далекие уже времена по протоке до самой Красной Глинки ходил водный трамвайчик или катер “Москва”. Это продолжалось где-то до середины пятидесятых. Мой папа по воскресеньям забирал меня, брал с собой легкий обед, и мы на верхней палубе катили вверх по Волге до Красной Глинки и обратно. Остановку делали обычно у Студеного оврага. Там закусы-вали, купались на каменистом пляже и шли в пещеру. До пещеры было где-то два километра. Но отвлекусь. На середине трамвайчика располагался, заветная мечта всех ребят, буфет. Поход не был бы походом, если бы я не упросил отца купить бутылочку крем-соды. Я не знал тогда более очаровательного напитка. Он исходил пузырьками, благоухал и вообще был самым превосходным гази-рованным напитком. Казалось, что обычная газировка даже в сравнение с ним не шла. И вот, я гордо выпивал свою заветную бутылочку, и мы спускались на берег. Я, как каждый пацан, спешил искупаться. От шлифованных водой кам-ней шел волшебный водяной и немного нефтяной запашек. Пахло неотразимо какой-то свежестью и Волгой.
Почти все устье протоки между Лысой горой и Зелененькими было заби-то плотами, а на берегу высились огромные бурты, вытащенных бревен. Плоты сдвигали в кучу или обычные катера, или специальные РБТ. РБТ имел тупой уплощенный нос, что позволяло ему с разгона забираться на плот и толкать его. Еще больше для нас ребят РБТ славился своими волнами. От него сначала шли две большие волны и целая куча поменьше. Ребята, завидев катер, броса-лись в воду и качались на первых двух волняжках. Иногда папа залезал со мной на плот. Это было особое удовольствие. Выберешь бревно потолще, и по нему идешь до самого края плота между плотами были такие свободные пространст-ва. Их называли окнами. В окнах рыбачили и иногда купались, рискуя уйти под плот.
Впечатление от лазанья по плотам было почти такое же как от крем-соды. Помню еще запах плотов. Отмокшая кора бревен и оголенные концы измочен-ных бывших стволов источали терпкий древесно-смоляной запах, который смешивался с запахом реки и создавал неповторимый аромат Волги. Я дважды в своем рассказе упоминал Зелененький. Старожилы нашего города могут под-нять меня на смех. Ведь каждый Куйбышевец, а сейчас Самарчанин, знает, что Зелененький это остров на Волге. Он расположен в Самарскую сторону от бы-стрины, и тянется от Студеного оврага и почти до слияния Волги с речкой Сок.
В центре Зелененького ближе к нижней оконечности озеро, сейчас пре-вратившееся в подобие залива.
И так, мы выбирались на Студеном, как я уже говорил, купались, отмеча-лись на плотах и отправлялись в верх по реке Сокольи горы начинаются Лысой горой и тянутся до Сока. Это меловые и очень древние горы. Подальше от ло-бастой Лысой стояла заброшенная печь для обжига известняка. Из него раньше получили алебастр. На моей памяти печь уже не функционировала, и мы по бо-ковым скобам залезали довольно высоко. В горах повыше печи зияли пропле-шины от старых выработок камня. За печкой примерно с километр шел совсем дикий берег. Папа всегда там расшвыривал камни, и открывалась ямка с круго-вертием родничка. Вода в родничке чистая, прозрачная, безвкусная даже какая-то пресноватая и до боли ломящая зубы. Таких родничков по берегу насчиты-валось от четырех до пяти. До Коптева оврага оставалось всего ничего, как от-крывался вид на пещеру братьев Грэви. Она располагалась метров на 20 вверх от берега.
Теперь пора рассказать, откуда произошло ее название. Не знаю, как она называлась раньше, но со второй половины 19 века ее называли только по име-ни братьев. Существует множество вариантов происхождения ее названия. Мне папа рассказывал один. Существовал в Самаре известный доктор Грэве. У него было двое сыновей, которые однажды отправились исследовать подземелье. Пещера была большая, они заплутались, и, через месяц из нее выбрался только один из братьев.
В Куйбышевском краеведческом музее, что раньше располагался в поль-ском костеле был на витрине карандашный план пещеры. Ее ход до конца не изучили, но говорят он тянулся на несколько десятков километров и выходил где-то в степи за тогдашним Семейкинским шоссе. Папа рассказывал, что один его дальний родственник из-за неудачной любви ушел из мира и поселился в этой пещере. Он там прожил больше месяца, заскучал и вернулся к людям.
Помню, как впервые мы посетили пещеру. Все стены входного грота бы-ли исписаны закопченными словами типа “Маша+Саша”. Меня очень удивило, что в жаркий летний день на полу пещеры лежал иней и откуда-то изнутри поддувал холодный ветерок. Знающие люди говорят, что зимой, наоборот, в пещере можно согреться. Отец видимо испугался и внутрь, поглубже сам не полез и меня не пустил. Я расплылся мыслью по дереву, как говорится в “Слове о полку Игореве”. Продолжим дальше. Прошло лет десять. Уже построили Волжскую ГЭС, нам дали дачу в верховьях Студеного оврага. Мысль о пещерах не исчезала. Когда дали дачный участок, я даже упросил отца, что он мне раз-решит рыть вертикальный колодец, пока я не провалюсь в пещеру.
Сорокины хутора и наши дачи располагались как раз в верховьях Студе-ного оврага. Мои мысли так и крутились вокруг пещер.
Года с 1957 мы с семьей уже жили каждое лето на даче. Родители активно занимались садом и домиком. Мы же — пацаны изучали лес и всю округу. В ле-су, поближе к Сорокинским дачам находилось серенькое деревенское кладбище с покосившимися крестами. Сбоку от кладбища в лесу были два карстовых провала. Один всегда был заполнен водой, и первое время дачники из него тас-кали воду для полива. Другой же овраг даже в самые жестокие ливни всегда был сух, то есть вода из него уходила моментально по какому-то подземному ходу. У меня еще маленьким мальчиком была мечта раскопать в нем пещеру.
И вот летом 1957 года, начитавшись от души приключения Тома Сойера, мы с моим другом и дачным соседом Олежкой стали готовить экспедицию в пещеру братьев Греви. Все нужно было сделать незаметно для родителей. Вскоре мы насушили целый мешок сухарей. Собрали 4 парафиновых свечи, со-орудили два факела, умыкнули два коробка полярных спичек, тогда продавали такие в магазинах. Нашли четыре мелка и в рыбацком хозяйстве папы позаим-ствовали моток лески. К середине июля мы были полностью готовы. Дорогу я знал в совершенстве. Да мы и не рассчитывали на продолжительный поход. В не бросающимся в глаза месте, оставили родителям записку и часов в 8 трону-лись в путь. От самой нашей линии в лесу пролегала довольно широкая тропа. Вскоре она раздваивалась, и мы зашагали по правой. Шли весело насвистывая и сшибая шарики дождевиков. Затем дорожка повернула еще правее, а потом по-шла влево вдоль Студеного оврага. Прошли “баба — Ежкин” дуб, так звал его мой папа. Дуб был корявый с дуплом и обломанной верхушкой. Он стоял как раз на середине пути на Волгу. Незаметно тропа скатилась в овраг, где местные жители сажали картошку. Совсем не трус, я боялся наступить на притаившуюся змею. Прошли каменоломню и зашагали мимо забора пионерского лагеря. Дом отдыха, старенькие частные дома и вот берег Волги. В это лето мы с другом на нашем дачном озере только научились плавать по — собачьи. Добравшись до Волги, мы не примянули раздеться и залезть в речные струи. Я уже рассказывал о плотах и катере РБТ. Над нашими головами нависала проплешина Лысой го-ры. Тропа вверх звала забраться, но мы героически зашагали вдоль берега. Из родничков насобирали целую флягу литра на 3 воды. Дошли почти до Коптева оврага и сравнялись с выходом в пещеру.
С этого момента вся моя жизнь стала до посещения пещеры и после. До пещеры были шалости, пацанячья бесшабашность и неосмотрительность, меч-ты и все, связанное с детством. После пещеры мысли как бы повзрослели, но стали путаться, да так, что я уже не всегда понимал в реальности я, или в мире фантазий и чего-то нереального.
Забрались, значит, мы в грот пещеры. Полазили по каменным столбам, свечкой закоптили свои имена, замерзли и решили надеть свои телогрейки, ко-торые мы благоразумно захватили из дома. Конец лески привязали к большому камню у входа. Из первого грота вниз уходила, как пасть чудовища, горизон-тальная щель. Из нее- то и дул холодный воздух. Весь нижний край щели был густо облеплен инеем. Пламя свечи трепыхалось от ветра. Разматывая леску, мы сначала уверенно на животах поползли по ходу. Лаз из щели быстро пре-вратился в довольно широкий проход. Мы уже не ползли, а шли выпрямив-шись. Дневной свет из входа очень странно вскоре исчез и только какая – то да-вящая тишина окружала нас. Я, если честно сказать, немного стушевался, но другу вида не показывал, а наоборот всячески ерохорился. Наши фигуры от пламени свечи отбрасывали на стенах колеблющиеся, странноватые тени. То они напоминали каких-то великанов, то наоборот, становились маленькие как карлики.
Мы посовещались и решили идти на первый раз недалеко, а только пока хватает лески. Пока ничего непредвиденного не было. За нами не гнались чудо-вища, на встречу не вылетали вампиры – летучие мыши. Леска необычайно бы-стро разматывалась. В пещере как в лесу оказался такой же эффект. Кажется, что прошел метров 20, а, оказывается, прошагал уже с полкилометра. Не успела закончиться леска, как ход подземелья раздвоился. Мы решили немножко еще пройтись по тому ходу, из которого особо сильно тянул ветерок. Что мы опре-делили по пригнувшемуся пламени свечи. Закоптили на всякий случай огром-ную стрелу с наконечником в сторону выхода. Потом смело отвязали кусок лески, привязали около раздвоения прохода и зашагали дальше. Пещера все больше расширялась. С потолка свешивались причудливые известковые со-сульки. Мы тогда уже знали, что их называют сталактитами. Не особо задумы-ваясь об охране природы, откололи по красивой каменной сосульке. Леска бы-стро закончилась, и мы решили перед возращением закусить. Одна свечка к этому времени догорела, и мы не минуты не сомневаясь, запалили одни факел. Сразу стало светлей и не так страшно. Достали по горстке сухарей, фляжку с родниковой водой. Уселись на большие валуны, которых вдоволь валялось на полу, и захрустели сухариками. Вода из фляги явно не горячила, а холодила и в сочетании с промоглостью воздуха заставляла содрогаться.
Пожевали, и я отошел в темноту по малой нужде. Было совсем не страш-но, так как, совсем рядом лучился светом наш факел. Верно, говорят, что стоит человеку оступиться и его жизнь покатится совсем по другим рельсам.
Оступился и я. Не в переносном, а совсем в прямом смысле. Только я за-хотел вернуться к своиму другу, ступил на шаг в сторону от стены, за которою все время держался, как земля ушла из-под моих ног. Не успев ничего поду-мать, свалился в какую-то яму глубиной метра в 3. Крепко стукнулся о камен-ное дно и еще минуты две пролежал словно мертвый. Очнулся я от крика моего товарища. Встал и понял, что ноги, руки целы. Ответил и сказал, чтобы очень осторожно шел ко мне. В сплошной темноте сначала слышалось сопение уж потом стены моей темницы озарились светом. Рассказывать особо было нечего – все и так было видно. Стены колодца были почти вертикальны, что не давало возможности выбраться, а еще наша самоуверенность, свойственная, наверное, всем мальчишкам, не дала нам ума – взять с собой веревку. Олежка скинул мне кусок лески, мешочек с сухарями, воду, факел и свечку, а последнюю забрал с собой. Заблудиться он не мог и потопал назад за помощью.
Я запалил свечу и стал обследовать стены колодца. На сравнительно ров-ном полу больших камней я не обнаружил и забраться по ним на верх не было возможностей. В самом низу колодца открылась щель. Ее стенки состояли из мягкого похожего на глину слоя. Обдирая пальцы, я начал его разрывать. Сна-чала я делал это от нечего делать. Но ход не кончался и уже всерьез начал его расширять. Знал бы, чем это закончится, то спокойно сидел, ждал помощи. С другой стороны, какой пацан посидит минуту без занятия? Вот и я продолжал раскапывать лаз. Периодически попадались известняковые пластины. Раскапы-вая, вытаскивал их и от этого ход становился все шире и шире. Уже скоро мне захотелось его обследовать. Держа свечу в вытянутой руке, как змея пополз вперед. Вскоре я уже стоял, такой высокий оказался лаз. Здесь еще больше с потолка свисало сталактитов, а им навстречу с пола поднимались такие же из-вестковые сосульки. Сейчас я знаю, что они называются сталагмитами. Неожи-данно пещера расширялась, да так, что пламя свечи даже не освещало потолок. Хорошо еще моих мозгов хватило привязать к сталагмиту обрывок лески. Сде-лал я это во время, так как сразу три хода открылись перед путешественником. Какой открыватель удержится перед чем-то неизвестным? Не удержался и я! Свернул в крайне — левый ход и осторожно двинулся по нему.
От колодца, в который я провалился, отошел не далеко, так, что леска еще не кончилась. Стал даже подумывать, что может быть, скоро подоспеет по-мощь. Как вдруг, треснулся головой о сталактит. Стукнулся так сильно, что кроме снопа искр из глаз ушло куда-то сознание. Свеча упала и погасла, но мне все уже было безразлично.
Не знаю, сколько времени я был без сознания. Кромешная тьма вокруг не способствовала моему пробуждению. Очнулся я от ощущения чьего-то движе-ния вокруг. Благо спички лежали у меня в кармане. Сел и зажег одну спичку. В не ярком свете увидел на полу сложенные кучкой мои вещи. Там же лежал и огарок свечи. Зажег его и осмотрелся. Вроде бы ни чего не изменилось, но не-ясное шуршание и тихое шарканье не исчезало. Пригляделся и вдруг заметил, что у самой стены мелькают сотни странных фигурок. Росточком они были не больше 30 см. Их тела покрывала густая буроватая шерстка. Не было даже на-мека на какую-то одежду. Длинные бороды и усы украшали их головки. Каза-лось, что парикмахерское искусство было не знакомо этим человечкам. Осто-рожно я поймал одного и погладил его. Человечек что-то недовольно залепетал и попытался ускользнуть. Я продолжал его удерживать и тихонечко гладить по голове и спине. Вокруг нас вдруг образовалась целая толпа человечков, они галдели и размахивали руками. Все было похоже на сон. Я уже был октябрен-ком, по – своему, маленьким реалистом, и уже не верил в сказки. Тем не менее, эти человечки походили на Гуливера и карликов. Папа еще года два назад про-читал мне эту книжку. Тут я понял, что было бы смешно сопротивляться числу местных жителей, я собрав вещи, поплелся вслед за толпой. Мы прошли около полукилометра и оказались в огромном зале стены, которого неясно светились каким-то зеленоватым светом. Нужда в свече отпала, и я, ее в целях экономии загасил. Меня подвели к подобию каменного трона, на котором восседал кар-лик с огромной бородой. Ее почтительно держали на весу трое малышей. Толь-ко приглядевшись, смог отличить карликов мужчин от женщин. Те – то же бы-ли покрыты густой шерстью, но как у кротов их шкурки больше отдавали ры-жиной. Так же у них отсутствовали усы и бороды.
Уже позже я сообразил, что стены покрыты какой-то слабо светящейся плесенью. Эту плесень карлики старательно культивировали в одной из пещер очень похожей на наш парник. Итак, я предстал перед начальником маленьких человечков. Он внимательно осмотрел меня и жестами велел всем успокоится. Его голос был очень слабый и писклявый. Речь была незнакома, но членораз-дельна. Из жестов начальника или короля малявок, я догадался, что мне пока сохраняют жизнь. Король показал на карлика, которого я гладил и его жену, потом на меня и махнул рукой. Народец после этого начал рассеиваться. Я со-образил остатки своего факела потереть о стену, и он теперь давал неясный свет. Мы с моими новыми хозяевами пошли дальше по коридору и останови-лись у вырытой сбоку ниши. Таких ниш вдоль коридора было множество, и во всех жили человечки. В нашей нише были гладкие стены. Ровный пол на одну ступеньку был приподнят. Вдоль стен шли неглубокие канавки, которые соби-рали сочащуюся со стен влагу и отводили ее из помещения. Интерьер комнаты довершали вырубленные из камня подобие лавок и кровать. Только сейчас я понял, что смертельно устал. В дальнем конце ниши я улегся, положив под го-лову скарб, и заснул без всяких снов.
В это время Олежка благополучно выбрался из пещеры и поспешил до-мой. Там его ждали встревоженные родители. Они уже нашли нашу записку и собирали маленькую экспедицию. В отличие от нас они взяли еду, керосино-вую лампу, запас свечей, и прочную веревку. Все довершила, найденная леска. Олежка между сборами поведал обо всем. Шли быстро и достигли пещеры братьев Греви к вечеру, но засветло. Оставили у входа у небольшого костра Олежкину маму Анастасию Петровну. Остальные полезли в пещеру. Удиви-тельно быстро добрались до ямы, в которую я провалился. На дне нашли раз-рытую нору и кучку камней. Расширили лаз и один за другим углубились в не-го. Прошли до первого лаза и в растерянности остановились перед тремя вхо-дами. Удивительно, что они не обнаружили мою леску, а может быть, я ее оборвал во время падения. Короче говоря, они пошли по правому проходу и, пройдя с полкилометра, уперлись в глухую стену, возникшую видать после давнившего обвала. Вернулись и побрели по среднему ходу. Его конца достичь не удалось, так как он упирался метров через 300 в сифон. Сифон это такой проход перегороженный подземным водоемом. Что бы преодолеть его нужно или водолазное оборудование, или отчаянную смелость. Ни того, ни другого у них, конечно, не было. Так, что оставался только левый проход. Прошло уже три часа поисков. Кончались свечи, да и керосин в лампе подходил к концу. И мой отец, хотя страшно переживал, повернул назад. Выбрались уже в ночь. Нашли замершую Анастасию Петровну у прогоревшего костра. Спустились к берегу. Олежку сморил сон. Набрали на берегу топляка и запалили новый кос-тер. Взрослые спать не могли и проговорили всю ночь. Только забрезжил рас-свет, как наши поисковики тронулись в путь, запасшись еще троечкой факелов из коряг, обернутых мочалой и обмазанной нефтью. Еще быстрее прежнего до-брались до левого прохода из зала. Прошли еще с километр по нему и ничего не нашли. Самое удивительное, что ни огней, ни шума голосов я не слышал. А помощь была так близка. Мои же пленители может, чего-то и слышали, но не как себя не проявили. Взрослые решили вернуть Олежку и организовать на-стоящую, спелеологическую экспедицию. Мать рыдала, а папа отправился в краеведческий музей. При нем была организована на базе политехнического института группа спелеологов – энтузиастов. Нашли план обследуемой части пещеры. Когда все сопоставили, оказалось, что левый проход вскоре заканчи-вался. Из первого зала, оказывается, шел еще один лаз – самый большой и до конца не обследованный, так, что идти было решено по нему. Суть, да дело, а приплыли к пещере только на последнем трамвайчике. Пока переносили все оборудование, собрали у входа костер, оставили дежурного – наступила уже вторая ночь моей пропажи. Отец отпросился на работе и тоже принимал уча-стие в моих поисках. Ночь была не помехой для обследования подземелья. Ко-роче, группа до сталактитового зала добралась без всяческих приключений. Как обследованные оставили три хода и на противоположной стене зала обнаружи-ли еще один ход. Спелеологи шли быстро. За ними с отдышкой поспевал мой папа. Местами пещера то сужалась и становилась вроде щели, то расширялась. Прошли уже километров пять. Вдруг обнаружили еще один зал. В воздухе сто-ял противный запах, и ноги утопали в гуано летучих мышей. Все стало ясно, когда, расширяя один из проходов, сначала нашли гнездовище медянок. Ме-дянки это такие ящерицы, длинной около 40 см без ног и очень похожие на змей. Медянок сгребли палкой, которая оказалась в проходе. Расширяя нору дальше, оказались на дне лесного оврага, но листва вокруг норы была не трону-та и группа заскользила дальше. Пробрались еще на километр. Следов на полу не было никаких, и группа решила возвращаться. Мой папа, как он рассказывал позже, чуть не плакал от обиды. Вся надежда была на то, что ими остался не замеченным какой-то боковой ход. Группа вернулась в сталактитовый зал, и опять прошли только медленно по пройденному маршруту. И опять – безре-зультатно! Вышли из пещеры к концу третьих суток нашего похода. Немного обнадеживало то, что со мной был запас сухарей и вода. Никто не знал, что де-лать дальше.

Проснулся я начисто отлежав бок. На ощупь нащупал факел и в бледно зеленоватом свете разглядел копошащиеся, фигурки моих хозяев. Они приби-рали в комнате, и кажется, свободно ориентировались в кромешной темноте. Я развязал мешочек с сухарями, открыл фляжку с водой и принялся за еду. По одному сухарику предложил малышам. Как ни странно, они не отказались от угощения. Насытившись, хозяин знаком руки позвал меня за собой. Он семенил ножками довольно быстро впереди меня. Вскоре в коридоре по обе стороны за-светились проемы каменных ниш. В них пылали, сделанные из камня малень-кие горны. Топили их, кажется, сланцем, которого полным полно около Сызра-ни на Кашпировских рудниках. Другие человечки стучали молоточками по на-коваленкам. В их руках выходили вычурные маленькие украшения с вставлен-ными в них драгоценными камнями. Я даже не подозревал, что в наших краях есть такие редкие камни. С другой стороны, Жигули еще более древние, чем Урал горы. И, может, где-нибудь в глубине попадаются такие камешки. Третья особая группа малышек собирала готовые драгоценности и куда-то уносила. Меня туда не повели. По стенам пещеры сочилась вода. Человечки собирали ее через вырубленные на стенах стрелки на подобие, тех, что делают на стволах сосен для сбора смолы или живицы. На еду шла не светящаяся плесень тоже со стен. ЕЕ соскребывали в туясочки женщины и разносили по жилищам. Мне раньше папа читал сказки о гномах и троллях. По тому, что в отличие от трол-лей, этот народец не был очень жестоким, я понял, что это, наверное, гномы. Удивляло только то, что в наших книжках гномы одеты в рубашечки, короткие штанишки и колпачки, а эти создания ходили совсем голенькими.
Через некоторое время, я понял, мне было назначена встреча с их коро-лем. Он, как и накануне восседал на троне. Только в этот раз его голову укра-шала вычурная корона. Для встречи с ним я захватил несколько сухариков, ога-рок свечи и пару своих полярных спичек. Весь коробок я оставил себе, а коро-лю оторвал кусочек серного покрытия. Все это богатство сложил у ног короля, он что-то пробормотал, а я принялся знаками объяснять, как чем пользоваться. Королю очень понравилось несколько крошек моих сухарей. Когда я зажег спичку и запалил от нее огарок, на всех и даже на короля это произвело боль-шое впечатление. После ауеденции король милостливо отпустил меня. И нача-лась моя подземная жизнь. Я попробовал съедобную плесень. Она была на са-мом деле съедобна, но совершенно безвкусна. Экономя сухари, я часто питался ей. Моя фляжка скоро опустела, и тратил довольно много времени, чтобы со-брать воду. Время в пещере совсем не ощущалось. Я бодрствовал, спал и не ощущал, что на верху день или ночь. Прошло несколько здешних дней, и я за-скучал. Хозяева ничего не заставляли меня делать, но я сам напросился в мас-терские. Двумя пальцами раздувал горн, плавил железную руду – куски ее от-куда-то приносили грузчики. Научился грубовато ковать.
Однажды напросился с грузчиками за рудой, куда мы шли, я уже не по-нимал. В какие-то узкие лазы еле продирался. Прошли, наверное, километра три. Зашли в какой-то ход наподобие шахты. Стены были укреплены каменны-ми столбами и деревянными подпорками. Дерева не могло быть в пещере, и я понял, что где-то рядом есть выход наружу. В самом конце хода работали со-всем черные от пыли человечки. Чем-то похожим на наши кирки они ковыряли стену. Среди груды породы они находили и откладывали куски руды. Мои спутники наполнили свои корзины, я напичкал рудой свои карманы. Получи-лось, что я принес руды в два раза больше, чем все носильщики. С тех пор я пе-решел в бригаду носильщиков.
Примерно через месяц я как-то бродил по своему коридору и в самом конце у глухой стены нечаянно надавил на выступающий из стены камень. Сработал какой-то механизм, массивная каменная дверь сама отварилась и в уже известном зеленоватом свете моим глазам открылась сокровищница — ог-ромный зал почти до потолка заполненный сокровищами гномов. Обомлев, ми-нут пять не мог тронуться с места. Наверное, мой юный возраст не ассоцииро-вался со стяжательством и, постояв, закрыл за собой дверь.
На следующий день, а я уже сносно понимал язык гномов, меня вызвали к королю. Я ему поклонился. Беседу он начал издалека. Он сказал, что оказыва-ется, на земле прошло уже два месяца, как я живу среди чудного народца. Что они дважды в пещере видели похожих на меня существ с похожими, на мои, огнями в руках. Из этого они поняли, что меня искали, но ничего не говорили. Так же он сказал, что я прижился и понравился гномам. В завершении он пове-дал, что, до конца не веря мне, за мной послеживали. И когда я нашел сокро-вищницу и не чего не взял из нее, они еще больше зауважали меня. Теперь я прошел их испытание и могу просить награды. Я упал перед королем на коле-ни, протянул к нему руки, глаза мои наполнились слезами. Нечему было удив-ляться, — ведь я был еще маленький мальчик. Самая большая награда для меня будет, если король меня отпустит домой.
Так и быть. Моя просьба будет выполнена. Низко поклонившись, я про-стился с королем и побрел к себе в жилье. Уже все спали, свернулся калачиком и я. Во время сна мне мерещилась земная поверхность, мои родители и друзья. На следующий пещерный день мои опекуны велели взять свои вещи, но я все оставил им взял один факел с зеленым свечением. Мы долго шли по коридорам, и вдруг я узнал сталактитовый зал. Здесь человечки со мной простились и ис-чезли в темноте. Дорогу я помнил хорошо. Из зала попал в коридор и через прорытую нору попал в яму. Меня, конечно, искали, так как к стене ямы была прислонена грубо сколоченная лестница. Поднимаясь по ней, я нечаянно заце-пился карманом штанов за ступеньку. В кармане явно что-то лежало. Каково было мое удивление, когда я разглядел, что мой карман буквально напичкан драгоценностями гномов. Так меня отблагодарил маленький народец. За пять минут я добрался до выхода из пещеры, и долго прищурившись от света, любо-вался на окружающий мир. На дворе стояла осень. Я даже не заметил, что на-верху уже прошло четыре месяца. Добрался до Лысой и по Студеному оврагу до нашей дачи. Там никого не было. Ничего, ни кому не рассказывая, занял у соседа – дяди Леши рубль и засобирался домой. Дядя Леша, увидев меня, сна-чала удивился и сказал, что со мной простились еще летом. До поляны Фрунзе дошагал пешком, а уж там уселся на трамвай. Каково было удивление матери, когда она мне открыла дверь. Прибежал с работы отец, пришел мой дружок, и все рассказывал и рассказывал. Почему-то благоразумия хватило ничего не рас-сказывать о гномах. Да и кто бы в ХХ веке поверил в сказку. Я рассказал о блужданиях по пещере, о светящемся лишайнике, о съедобной плесени, о том, как я собирал воду, как выбрался. Молчал только о гномах и их короле. А мо-жет быть, их и правда не было, просто я очень сильно треснулся головой о ста-лактит. Постепенно мне так и стало казаться. Мешочек, в который я положил сокровища, спрятал в старый чулан.
Прошло много лет. Я поступил, окончив школу, в медицинский институт. Воспоминания о прошлом погасли. Даже Олежке я не рассказывал о пещерном народе. На пятом курсе института надумал я жениться. Денег в семье, как все-гда, не хватало. И, однажды, взяв паспорт и достав из потайного мешочка пару безделушек, я отправился в комиссионный магазин. Там долго рассматривали украшения, вызывали эксперта, а потом сказали, что их сделали не на земле и даже пригрозили вызвать милицию. В общем, я на силу унес ноги. Безделушки до сих пор у меня.
Я похож на царя, который сидит на сундуке с драгоценностями и не мо-жет ими воспользоваться. Все было бы ничего, если по ночам иногда мне не снилась пещера, гномы и их сокровища.