В ресторан мы вошли вдвоем с моим другом, но и меня одного
было бы вполне достаточно.
— Эблои у вас есть? — строго спросил мой друг официанта.
Официант посмотрел на меня и задрожал, и было отчего.
— Я спрашиваю: Эблои у вас есть?! — повторил мой друг не
повышая голоса, хотя его вопрос прозвучал в несколько раз
громче.
Официант решительно закивал головой.
— Тогда будте добры, принесите нам, пожалуйста, две
порции.
Официант стремительно удалился и через несколько минут нам
подали еду.
— Но это же не эблои, вы обманули нас! — рассерженно
вскричал мой друг и мы вынуждены были подняться со своих мест.
Так началась эта драка в ресторане, и на протяжении десяти
минут нам было не скучно. Но потом мы опять загрустили. Остаток
вечера мы решили провести на берегу и, взяв с собой каким-то
чудом уцелевшие наши фальшивые эблои и вино, чтобы было чем
освежиться, мы вышли из ресторана.
— Приходите еще, — сказал нам приветливый официант и даже
поклонился, но мы уже были в дверях и располагались к нему
спиной.
На набережной было еще светло. Какая-то женщина в
купальнике прошла мимо меня и моего друга и, взглянув на меня,
задрожала, и было от чего.
Мы расположились возле самой воды и неспеша, запивая их
водкой, закусывали эблоями этот крепкий напиток. Проходившие
мимо нас люди, в первое мгновение выпучив глаза на эблои, во
второе смотрели на нас как на сумасшедших, но уже в третье
мгновение, уловив и еще кое-что, сжимались от ужаса и с упавшим
сердцем молниеносно проскакивали мимо. То же самое происходило
и с женщинами, следовавшими вдоль линии волн: сдавленная их
учащенным дыханием грудь вздымалась, краска наползала им на
лицо сверху, и от этого все они становились как будто меньше.
Я и мой друг сидели молча, любовались закатом и ничего не
говорили. Какая-то маленькая собачка вздумала было на нас
залаять, пробегая мимо, но взглянув на меня, сникла и с тихим
визгом отбежала далеко в сторону.
Внезапно набежавший прилив выхватил всех купающихся женщин
из моря и переместил их далеко на сушу. В воздухе видны были
еще какое-то время движения их по инерции болтающих туда и сюда
мокрых ног. Но вскоре и это действие прекратилось. Дальше
ничего не происходило. Сначала вообще не было никакого
действия. Потом стая кричащих детей застряла в зыбучем песке.
Некоторое время можно было наблюдать за ними и делать ставки,
чья голова скроется позже остальных. Но приехавший трактор
загородил от нас это место, и опять стало скучно. Абсолютно
голая женщина пробежала мимо нас по песку, размахивая ногами, и
чуть на задела моего друга своим телом. Но и это нас не
развеселило. Эблои кончились, и закусывать стало нечем. В
довершение всего заходящее солнце загородил вертолет,
прилетевший сюда не известно для чего.
Мы сердито встали и оглянулись. Набить морду было
решительно некому. Пляж совершенно опустел. Нам пришлось понуро
брести по песку к выходу в город. Здесь одно средней руки
происшествие все же немного нас развлекло — открылось окно, и
из него выкинули дохлую лошадь. Она повалилась на тротуар,
освобожденный расступившейся толпой, но вдруг ожила, заржала и
забрыкалась. Но глянув на нас, она скромно потупила морду и
конфузливо поскакала, лениво толкаясь боками, через город в
сторону рынка — очевидно там был ее хозяин. Мы пожали плечами и
прошли, стараясь не запачкаться, вперед сквозь толпу,
немедленно посторонившуюся в стремлении дать нам дорогу.
Я и мой друг вошли во вроде бы приличный ресторан, ничего
не подозревая. Нас подвели к заставленному
отвратительно-грязной посудой и заваленному остатками еды
столику. Скатерти на нем не было, она вся в пищевых пятнах
лежала на полу вместо ковра. Официантка в белых чулках легла
спиной на длинный стол, открыла в полу люк и лежа, ногами
ссыпала в него все, что было на столе. Люк закрывать не стали,
а тяжелую крышку от него унесли две женщины, приседая и
отдуваясь, и обдувая друг другу потные, но не лишенные
миловидности лица. Люк застелили соломой и всем новым
посетителям предоставляли право свободно выйти через него
прежде, чем их выбрасывали в окно.
Двадцать минут мы сидели за столиком и читали газету. В
ней рассказывалось о многочисленных жертвах последних убийств и
изнасилований. В городе свирепствовала банда феминисток.
Две голые официантки забрали у нас столик, и мы принуждены
были сидеть открыто в зале, заложив ногу на ногу, продолжая
читать газету. Наконец мы вытащили из карманов старинные часы и
проверили время. Было еще рано. Красивая молодая дама в красном
платье вошла в ресторан и села неподалеку от нас, все время на
нас посматривая. У нее тоже сразу же унесли столик. Она курила
и молчала.
Время шло. Уходить было еще рано. Хлопнула дверь — вошла
еще одна дама, голая, с завязанным лицом.
— Позвольте, я вас уже где-то видел… — сказал ей мой
друг, чтобы как-то разрядить обстановку, но я не был к этому
готов и строго посмотрел на него. Он осекся и замолчал на
полуслове. Больше он ничего не говорил и все время молчал. Так
прошло еще полчаса. Официантки приходили три раза и говорили,
что на кухне готовится вкусный обед.
Неожиданно голая дама села на табурет напротив моего
друга, сняла повязку с лица, которое при этом сильно
покраснело, и вопросительно уставилась на нас. Мой друг тоже не
отрываясь смотрел на нее. Долго продолжался их немой диалог. Я
смотрел на нее, курил и вспоминал другую голую женщину — ту что
мы видели на пляже.
К девяти часам вечера нам подали наконец стол. Хотели было
навязать официантку, которая уже села было голая на середину
стола и не вставала бы с него в продолжении всего ужина. Но мы
вежливо поблагодарили и отказались от этой услуги, сославшись
на то, что это уже лишнее, и этот стол унесли. Красивая дама в
красном платье заменила голую и сидела теперь с нами друг
напротив друга, в кружочек. Она была очень красивая, и мой друг
украдкой любовался ее лицом. Она курила и небрежно стрехивала
пепел.
Наконец принесли другой стол, на этот раз круглый, и
поставили его между нами тремя. У всех у нас загорелись глаза,
а красивая дама, чтобы скрыть волнение, сняла свое красное
платье декольте и принялась обмахиваться им, безразлично глядя
в сторону.
Эблои, на этот раз настоящие, восхитительные эблои
покоились перед нами на отражающем свет, блестящем серебряном
подносе, приготовленные так, что ни у кого не возникло сомнения
в их полном превосходстве над любой другой едой подобного рода,
приготовленной подобным способом.