Пощёчина

Роясь как-то в старых книгах и документах, привезённых с собой из доисторической Родины, я обнаружил совершенно чистую, «общую» ученическую тетрадь синего цвета. Помните, раньше были такие тетради: девяносто шесть листов, в клетку или в линию, с дермантиновой обложкой. У меня всегда была такая в школьном портфеле, — дополнительная, не имеющая отношения ни к одному из изучаемых предметов; что-то вроде дневника. И вот теперь, перелистывая девственно-чистые страницы «антикварного» изделия писчебумажной промышленности, некогда великой, но безвременно канувшей в Лету страны, возникло невыносимо сильное желание, — как если бы втретил свою первую любовь, после долгих лет разлуки, и встреча эта воскресила бы в памяти былые чувства и непреодолимую тягу излить эти чувства физически, — написать что-нибудь подобающее моменту и ностальгическому настроению.
И вот в связи с этим вспомнилась мне школьная история.

«Скороспелка» — так мы нарекли её за глаза на первой же перемене, с подачи Аркаши, дважды второгодника. На самом деле её звали Нелли — дочь военного, семья которого вынуждена была скитаться вместе с ним по стране, после каждого нового назначения.
Был первый учебный день после новогодних каникул. Наша классная руководительница Светлана Семёновна («Наша Светка», в иных случаях «Эс-Эс»), вошла в класс через минуту после звонка на первый урок, в сопровождении громадного полковника и его, догоняющей отцовский рост, красавицы-дочери, с выражением глаз умудрённой жизненным опытом женщины.
— Здравствуйте! – бодро воскликнула Светлана Семёновна в абсолютной тишине, так нехарактерной для нашего девятого «г» класса. – Разрешите поздравить вас с началом второго полугодия и представить новую ученицу. Зовут её: Нелли Бондаренко, а это – её папа, — восхищённый взгляд «Нашей Светки» медленно вскарабкался на труднодоступную высоту полковничьего роста.
— Здравия желаю! – прогремел густой бас полковника.
— Привет! – пропел почти сформировавшийся, бархатный контральто Нелли, трепетом отозвавшийся в наших юношеских сердцах и, вызвавший бурю ненависти в сердцах девичьих.
После того, как полковник покинул класс «Светка» предложила Нелли выбрать любую свободную парту.
То, чего я больше всего испугался в тот момент — произошло с лёгкостью падения нравов, во времена Сексуальной Революции. Нелли (в последствии — Нелька) выбрала единственное на тот момент свободное место, рядом со мной. В виду своей комплекции я единолично занимал целую парту с начала учебного года. И вот — мне пришлось потесниться. Не скажу, что сделал это с удовольствием, но ничего другого не оставалось. Нелька просто подошла и сказала: «Подвинься, Винни-Пух». И я подвинулся.
— Введёшь меня в курс дела, — шепнула мне в ухо моя новая соседка по парте. — Кто чем дышит, кто кого мурыжит, — и так далее… Понял?
Должен признаться, я тогда начисто потерял способность говорить.
— Чё молчишь? Испугался что-ли? Или ты к женскому вниманию не привыкший? Не бойся, не кусаюсь я.
Я продолжал молчать.
— Ладно, молчи пока. После занятий проводишь меня домой. По дороге поговорим.
После этих её слов мне захотелось немедленно сбежать. Спрятаться. Сгинуть. Раствориться. На перемене мне действительно удалось превратиться в «невидимку». Меня искали всем классом — девчонки в том числе. В класс я вернулся с опозданием, дабы избежать нежелательных расспросов. На каждой перемене я повторял фокус с исчезновением. И так — до конца уроков. Утром следующего дня, Нелька подкараулила меня у моего дома. Не знаю, кто дал ей мой адрес, но я мысленно возненавидел того человека. Выхода не было. Пришлось идти в школу вместе.
Допрос начался немедленно . Я помолчал несколько минут, но молчание не могло длиться вечно. Вопросы требовали ответа и Нелька пообещала вытрясти их из меня силой.
— Ладно, — осмелился я наконец-то выдавить из себя слово. — Класс наш очень дружный и ребята все замечательные. Больше я тебе ничего не скажу, можешь делать со мной что хочешь.
Остаток пути мы проделали молча.
Нас, конечно же, видели вместе, а вернее – за нами наблюдали. Мужская половина класса поджидала меня в нашей подпольной курилке. Но никто так и не успел ничего спросить.
— Вас послать или сами отстанете? — задал я вопрос ребятам. Видимо, в моём голосе, или во взгляде, было нечто такое, что отбило у них всякую охоту к расспросам. Вскоре прозвенел звонок на урок…

— Пойдём, провожу тебя домой, — предложил я Нельке после уроков.
— Пойдём. Только сначала давай покурим где-нибудь.
Я тут же пожалел о том, что связался с ней. Для моих ушей было дикостью слышать подобные слова из уст школьницы. Да и места укромного для перекура я не знал. Разве что наша подпольная школьная курилка, но женскому полу вход туда был категорически воспрещён.
— Где покурим? Тут нигде не спрячешься.
К моему ужасу, как только мы немного отдалились от школы, Нелька достала из портфеля пачку каких-то болгарских сигарет и попросила прикурить. Спичек у меня небыло.
— Пойди, прикури у кого-нибудь, — приказала она. Пришлось подчиниться.
Курила она профессионально, со смаком и жадно затягиваваясь, — совсем по-мужски. Я никогда раньше не видел курящую женщину, но что-то в манере курения Нелли, не вязалось с её женственностью.

В начале следующей недели, на большой перемене ребята предложили Нельке пойти с ними покурить. Отныне в «святая святых» нашего «мужского клуба» – нашей курилки — ступала нога женщины, и это грозило неприятностями. Мне не довелось тогда пойти с ними — кто-то из ребят сказал, что меня ищет завуч, и я всю перемену безуспешно искал её (позже я узнал, что её в тот день вообще небыло в школе, меня обвели вокруг пальца, т.к. моё присутствие в курилке на тот момент было нежелательным). После неудачных поисков, за пару минут до звонка на урок я вернулся в класс. Меня уже ждали – Нелли & Company. В глазах у ребят читалось озорство вперемешку с виной. В предательском воздухе классной комнаты бесновались электрические разряды. Что-то должно было произойти.
Нелька подошла ко мне вплотную.
— Ты спал со мной? – громко спросила она.
— Н-нет…
Пощёчина прозвучала звонко и эффектно, как в индийском кино.
— За что? – только и успел спросить я, но тут дверь открылась, в класс вошли несколько девчонок, и почти одновременно прозвенел звонок.
Воспользовавшись временным отсутствием учителя, я забрал портфель и покинул класс.
Что там происходило потом – остаётся только догадываться. На следующее утро Нелли вновь ждала меня в моём дворе.
— Извини, — сказала она чётко, по-армейски. Я — дура! Купилась на дешёвку.
— Ерунда, забудь об этом, — ответил я с облегчением, – и моментально удостоился поцелуя в битую щёку.
Ребята ждали нас на углу школы. Каждый из них демонстративно попросил у меня прощения. Инцидент был исчерпан.
В тот день Нелли снова попросила проводить её домой. Само собой так получилось, что мы оказались у неё дома. Она накрыла стол, мы пообедали. Несколько позже, за чаем, она рассказала мне о парне, намного старше неё, который её изнасиловал полтора года назад. Он же — научил её курить.
Много лет спустя, мне стало понятно, откуда у неё этот взгляд взрослой и умудрённой жизненным опытом женщины. И ещё я понял, откуда у неё такая манера курения, так не вязавшаяся с её женственностью — это она подражала своему насильнику.