Город

«Дождик вновь объединил
Небо, землю и меня».
«Но ничего я не хочу,
Кроме одного – упасть в траву.
Упасть в траву!
Упасть в траву…»

Это слова из песни одной моей знакомой по имени ОльгА (с ударением на последний слог). ОльгА пела ее под гитару на чудесном живописном озере Негарь (в Рязанской области). Негарь – удивительное по красоте озеро. Его вода торфяная: когда из нее выходишь, на тебе остается слой темного торфа. Смотря в воду у самого берега, видишь, что она красная. Но стоит взглянуть чуть вдаль на это же самое озеро, как отметишь его необычайную синеву. Одна вода – и то контрастна по отношению к самой себе. Прибавить зеленый лес вокруг и светло-желтый песок берега – получается очень изобразительно. Скажете, что водоем, деревья и берег – всегда красиво? Не всегда. Например, Луховицкие озера. Они очень фотогеничные: на фотографии выходят лучше, чем по жизни. В действительности, в Луховицких карьерах какая-то блеклая вода, лес вокруг озера не таит в себе загадки. Вот лес у Негаря (или Негари – трудно сказать, какого рода и склонения это существительное) – этакий величественный хранитель Вечности. Как говорит еще один человек, регулярно приезжающий на Негарь: «Все, кто хоть раз был на Негари, «подсаживаются» на него, как на наркотик, и уже не могут в дальнейшем сюда не ездить». Истинная правда.
Так вот, ОльгА пела «Упасть в траву» на берегу Негари. По ассоциации с этой песней в голову пришла группа «Рада и терновник» с похожими, если не мыслями, то выражениями:
Руками разгребать траву,
Идти вперед дорогой сна,
Услышать, где бредет весна,
И жить, и грезить наяву…

У ОльгИ тоже где-то рифмуется «траву – наяву»:
…Стало все равно
То, что раньше было наяву.
Но ничего я не хочу,
Кроме одного – упасть в траву.

А у группы «Мельница» есть целая песня «Дорога сна»:

По дороге сна…
Пришпорь коня,
здесь трава сверкнула сталью.
Кровью алый цвет на конце клинка.

«Оговариваюсь: стихи привожу на память, могу ошибиться в деталях и вообще не пытаюсь этим крохотным очерком очертить» всех этих, безусловно, талантливых людей.
Естественно, эти стихотворения ни в коем случае не являются плагиатом друг друга. Примечательно, что многие люди независимо друг от друга придумывают одинаковые поэтические выражения, сочетания, фразы. Поначалу это удивляло. Так, прочитав стихотворение одного из своих друзей:
Мы бежим годами, веками
По улицам, площадям,
Омывая дорогу слезами,
Подавая руку друзьям.

Обгоняя время, бежим мы,
Сжигая мосты за собой,
Сметая леса и равнины,
Побеждая любой ценой, —

я обнаружила, что у меня есть стихотворение, сходное по настроению, стихотворному размеру и даже по фразам:

…Кто знал, что будет все зря,
Но оставлял родительский дом

И шел, не сгибая колен,
Под светом бессонной луны…

И веря, что в сказку придет,
Сжигал за собой все мосты,
Оставляя память да прах,
Да горечь в ослепших глазах.

Стихотворение Сани написано в 2001 году, моё – в 2002. Нам было по 16 лет. Мы друг друга тогда не читали, то есть на меня Санино творчество еще не влияло. Но откуда эта похожесть? Наверно, просто люди одного поколения, в принципе, мыслят по стандартам своей эпохи.
Вернемся к «упасть в траву». Милан Кундера с его романом «Бессмертие»:
«Когда она (главная героиня) лежала сегодня в траве и в нее проникало монотонное пение реки, уносившей из нее ее «я», грязь ее «я», она сливалась с этим изначальным бытием, явленным в голосе уплывающего времени и в голубизне окоема; теперь она знает, что нет ничего прекраснее.
(…) Жить – в этом нет никакого счастья. Жить: нести свое больное «я» по миру.
Но быть, быть – это счастье. Быть: обратиться в водоем, в каменный бассейн, в который, словно теплый дождь, ниспадает Вселенная».
А вслед за Кундерой – и произведение одной девушки по имени Мария:
«…Мы слились воедино с лесом…
Всякие разные любопытные бабочки и стрекозы сплетничают и играют, дятлы познают азы перестукивания…
Трава не приминается у нас под ногами, птицы не разлетаются в страхе, ветки деревьев не ломаются от наших неуклюжих движений.
(…) Мы – хранители леса.
Люди Неба, Воздуха и Ветра – люди ночи.
Люди Земли, Тишины и Солнца – люди дня».
Мария – знакомая одного из знакомых моей одногруппницы, и этот текст попал ко мне через десятые руки. Не знаю, имею ли право его цитировать. Очень надеюсь, что Мария, которую я ни разу не видела, не обидится.
А это Евгения Пронина – моя подруга Женька:
«Лес мхом порос и ландышем,
притихли глухари и, кажется,
скоро вырубят.
Но я по-прежнему здесь гуляю.
***
Яблони цветут розовым.

Легко задохнуться
от свежести утра, когда
золото на голубом – майское небо.
***
Еще гуще трава,
когда не один в ней тонешь…
***
голубизна неба
свежесть чувств
Тепло летом на траве лежать!
Раскину руки… »

Как видно, единения с природой очень не хватает людям 20-21 века. Когда цивилизация еще не показала себя во всей красе, люди воспевали ее. Маяковский: «В расступившемся тумане под ногами – ярче неба. Это электричество. После электричества совершенно бросил интересоваться природой. Неусовершенствованная вещь». Бесчисленные творения научных фантастов, прогнозировавших «машину времени» и прочие технические новшества. Многие попадали в точку. Например, Рэй Брэдбери предугадал появление плейера. Помните, в «451 по Фаренгейту» жена главного героя все время слушает всякую фигню через наушники?
А сейчас, когда от НТП некуда деваться, люди ринулись воспевать природу-матушку. Наверно, это правильно. Только это и остается.
Несколько лет назад и я, лежа в траве, смотрела в бескрайнее небо. Потом, повернув голову вбок, наблюдала за жуками, муравьями, поднимающимися по стеблям цветов. И приобреталось ощущение, что я вмещаю в себя все, чем окружена: траву, небо, муравьев и прочую живность, пруд… Во мне весь мир. Я – весь мир. Каждый человек – это весь мир.
А этим летом… Я тоже легла в траву, и через минут пять почувствовала, что мне надо чего-то другого. Чего? Заглянув вглубь себя, я была неприятно поражена: меня тянуло к городскому шуму. Хотелось в редакцию – набирать на компьютере какие-то статьи, по большому счету, не приносящие обществу пользы, бегать по учреждениям – собирать материал для этих самых статей, пить пиво, кофе, даже простую некипяченую воду в центре города, у памятника какому-нибудь корифею отечественной науки. Слушать ночные пьяные вопли молодежных тусовок, присоединяться к ним, записывать номера телефонов новых знакомых и никогда по ним не звонить. Зачем тогда записывать? Просто так – дань дружелюбию.
Красоты не должно быть много, иначе она теряет свою ценность. То же самое можно сказать и о природе. А у костра все усиленно говорили о том, какое классное озеро – Негарь. Я с ними соглашалась. Кстати, чистосердечно. Дело было не в том, что я разлюбила природу. Я ценила ее по-прежнему. Только мне стало все равно. Появилось чувство отстраненности. Похожее на то, как профессор консерватории с абсолютным музыкальным слухом понимает, что музыка «Пинк Флойд» качественная, глубокомысленная, и по этим показателям приближена к классике. Понимает, а слушает режущие по ушам ритмы «Гражданской обороны», где, к тому же инструменты не строят. (Да не обидятся поклонники «ГрОба»: я «Гражданку» сама с удовольствием слушаю.) Не строящие, дикие, грубые – а так притягивают!
Я люблю город. Каменные, бетонные сооружения, воздвигнутые человеческими руками. Люди, когда осознают, что сотворены, начинают творить сами. Ночные клубы, маленькие и крупные; жилые дома — совковые коробки и современные вычурные коттеджи, — сбербанки с тонированными стеклами, здания университетов, ладные с лицевой стороны и обшарпанные со стороны дворов.
Если мой город разрушат, я останусь жить в руинах. Люди, наверно, уйдут в леса, строить жилье, разводить коров, заниматься огородом. Я буду к ним приходить, чтобы собрать ягод, грибов, поставить капкан для зайца, а заодно и пообщаться с бывшими одногорожанами (знаю: нет такого слова, — а как сказать? Не с бывшими же согражданами). Я человек общительный. Они – жители леса — тоже будут меня навещать и удивляться, как можно жить в обломках города. Они скажут:
— Люди – дети природы. Незачем от нее отгораживаться. Надо быть с природой – это естественный мир для всего живого.
Да, город – это искусственная жизнь. В нем мы забываем, кто мы и зачем живем. Мы поддаемся миражу «красивой городской жизни», ради которой готовы продать всё и вся. Но не за это я люблю город. Город – это, прежде всего, символ. Символ исторического движения – стремления человечества к новому. Это движение вечно, значит, город – это тоже символ Вечности. Мерка – чего достигла история в лице очередного поколения людей.
Природа – это существующий причудливый фон, а город — создаваемая людьми причудливая картина на этом фоне. Бог сотворил людей, люди сотворили город, действуя по примеру Создателя. И разве есть у кого право уйти от своего творения, даже когда оно превращено в прах?