Над угрюмой горой.

Над угрюмой горой солнца медный пятак повис.
Мы упрямо шагаем вверх, мы срываемся вниз;
раздирая колени, ладони и душу вдрызг
мы то песни орем, то хрипим, переходим на визг.
Оглушив своим шепотом грохот и страх войны,
не надеясь, что сможем услышать взрыв тишины,
напрягая глаза, мы пытаемся выйти из тьмы,
но команда дана — мы для мира уже не нужны.
В этот полдень горячий нам тьма разъедает глаза,
на щеках — то ли пот, то ли кровь,
то ли просто слеза.
Кто-то навзничь упал, и, застыв, заглянул в небеса,
отражая горящую синь в неподвижных глазах.
Раздирая колени, ладони и душу вдрызг,
мы упрямо шагаем вверх и падаем вниз;
залпы сотен орудий срывают с распятья Христа,
и на шее — суровая нить, но уже без креста.
Пацаны! Поднимите бокал за тех,
кто сквозь пороха смрад поднимался упрямо вверх,
кто не прятал глаза, обжигаясь о солнца диск,
кто не праздновал труса, даже срываясь вниз!