Во вторник вечером прибежала Пашина мама в окружении своры дворовых ребятишек и устроила скандал. Вызванная на лестничную клетку Лика не сразу поняла, что случилось. Она смотрела с раскрытым ртом на активно истерящую женщину, как смотрит ребенок на воспитательницу, которая ругается и обвиняет его в чем-то страшном, чего он понять совершенно не может по причине малолетства и неопытности.
Громогласный монолог продолжался минуты три пока Лика, наконец, не настроилась на волну и не начала понимать летящие в ее адрес слова.
— Они воры! Воры! – орала Пашина мама, и Лика была уверена, что все соседи по лестничной клетке уже собрались в своих коридорах и наблюдают за скандалом в дверные глазки, — Я милицию вызову! Вы у меня еще узнаете, как детей воспитывать! Понавыращивали преступников! Родители сраные! Всех вас родительских прав лишить! Детей ваших в колонию!!! Воры!
Дети Лики, очаровательные погодки Витек и Денис, стояли позади всех, понуро опустив головы. Младший плакал, размазывая по щекам слезы рукавом рубашки. А рядом с огнедышащей матерью, имея лицо полное возмущенной солидарности, возвышался над остальными ребятами крупногабаритный (весь в отца) одноклассник Вити – Паша Ефимов.
— Что случилось? Что у Вас украли? – Лика не верила собственным ушам. Неужели речь идет о ЕЕ детях? Чтобы они что-то украли… Нет, никогда в жизни! Это недоразумение. Такого просто не может быть.
— Еще чего не хватало! Если бы украли, я бы их давно сдала куда надо! Видишь Павлик! – мать толкнула Пашу в плечо, заостряя внимание, — Вот они – твои друзья! Разве это друзья?! Разве можно с такими детьми дружить?! Это же отбросы общества! Чтоб я больше тебя с ними не видела!
Надувшийся Паша согласно мотнул головой.
— Да что случилось-то?!! – выкрикнула Лика, силясь перекричать Пашину маму, чтобы хоть что-то вразумительное, наконец, узнать.
— Лезли в квартиру! Эти вот, хорошие Ваши! Ангелочки! Лезли к нам в дом, пытались замок вскрыть, когда никого дома не было! Соседка напротив видела в глазок! Стояли и в замке ковырялись. Говорили: надо нож принести, подковырнуть язычок, чтобы замок открылся. Она сама слышала! Всю дверь вон исцарапали! Воры! Домушники малолетние!
— Не может быть! Это не они. Зачем им к вам в дом лезть? Может, соседка ошиблась?
— Зачем?!! Вы еще спрашиваете, зачем?!! Не знаете, зачем в чужие квартиры лазят?!! Обворовать нас хотели! Они это! Видела она их! Что она, детей Ваших что ли не знает?
— А почему не вышла, не сказала ничего? Не спросила, что им нужно?
— Это ее дело! Не Ваше право указывать, кому что делать! Она МНЕ сообщила – спасибо ей большое!
— Да я не указываю. Делайте, что хотите… Витя, сынок! – Старший сын посмотрел на маму из-под бровей. Было видно, он едва сдерживался, чтобы не разреветься, в унисон брату, — Вить! Что, правда было такое? Вы что, с Денисом в их квартиру лезли?
Витя кивнул.
— Что, ЛЕЗЛИ???
Витя кивнул и шморгнул носом. Его глаза покраснели и заблестели. Лика в растерянности замолчала. Витя признался. Ее сын никогда ей не врет.
Но зачем?
Почему?
Как они могли?
Лика хотела незамедлительно спросить детей о причине такого поступка (ведь была же причина, не может быть, чтобы не было), но Пашина мама не позволила этого сделать, разразившись еще более громкими воплями.
— Вот видите! Я же Вам говорю!!! Воры! Домушники!!! Что с них вырастет?!! Люди, вы слышите?!! С кем жить приходится в одном доме! А?!! Это же не приведи Господь! Это же страшно из квартиры выйти, того и гляди обворуют! Последнее вынесут! Все что нажито! Столько лет наживали! И все, чтоб малолетки какие-то вынесли!
Лика сделала шаг сквозь толпу растерянных ребятишек, решительно взяла Витю за рукав и заволокла в квартиру.
— Денис!
Младший ринулся на зов матери в открытую дверь. Проскочил, нырнул в кипу висящей на вешалке одежды, зарылся в нее как мышонок, прячась от посторонних глаз.
Лика захлопнула дверь.
Пашина мать еще орала какое-то время, угрожая законной расправой и полным всесоседским бойкотом. А потом ушла, грузно шлепая по лестнице резиновой подошвой драных вельветовых тапок и продолжая по пути сыпать возмущенные проклятья в адрес «воров малолетних».
Лика усадила детей за столом на кухне. Она не знала, что делать. Дети рыдали уже вдвоем. Села рядом, опустив на колени руки.
— Малыши.
Малыши взвыли громче прежнего, почувствовав, как расстроилась мама.
— Ну, все, успокойтесь. Все, — Лика по очереди вытерла детям носы кухонным полотенцем, нежно обняла обоих за головы и прижала к себе.
Так и сидели они втроем обнявшись, пока мальчишки не начали приходить в себя.
— Ну, так что? Рассказывайте, в чем дело. Что это вы удумали? – осторожно и как можно более ласково, чтобы не пугать малышей, начала допрос Лика.
— Мы не удумали, — всхлипнул Витек, — нас Паша попросил.
— В каком смысле? – От неожиданности Лика вздрогнула.
— Ну, мы со школы шли втроем, а когда до Пашкиной квартиры поднялись, он увидел, что ключ дома забыл. Искал, искал в портфеле, а потом вспомнил, что забыл. И расстроился. Мы говорим: пошли к нам. А он говорит: мне уроки надо делать, мне кушать надо, мне дома надо быть – мама с работы позвонит, а меня нет, она меня заругает. А потом говорит: а давайте попробуем, может быть, как-нибудь так откроем. Мы говорим: ты сам попробуй. А он говорит: я один не смогу, помогите мне. Ну, мы помогли.
— И что?
— Ну, ничего. И не открыли. Хотели ему помочь и не смогли. Мы сначала проволокой ковыряли, а потом хотели нож принести. А потом не принесли, потому что решили – пусть он сам открывает свою дверь.
— Правильно решили. Ножа еще не хватало… Подождите, я не поняла. А Пашка сам-то где был, когда вы ему помогали?
— С нами был.
— С вами???? А соседка? Как это она вас видела, а его нет?
— А он сбоку стоял. Там, где уже лестница начинается. Там его не видно было.
— Стоял и только ныл, что его заругают — добавил почти успокоившийся Денис.
— Ну, так чего же он своей маме этого не сказал? Это же совсем меняет дело!
— Не знаю. Он маму боится. Что она его заругает.
— Боится, что его заругает, а вас значит, пускай ругает, да? Причем ни за что. Вы что, не понимаете – вы не виноваты ни в чем, а вам влетело. Еще и опозорила на весь дом. А вы-то сами почему молчали, могли бы сказать ей, что Паша вас просил.
— А мы не молчали.
— Мы не молчали.
— Я ей стал говорить, а она ничего не слышала, так сильно кричала на весь двор. А потом к тебе побежала бегом…
***
На следующий день, возвращаясь с работы, Лика встретила Пашу. Мальчишка сидел в одиночестве на скамейке около подъезда и грустил.
— Здравствуйте, — громко отскандировал он проходящей мимо Лике.
— Здравствуй, Паша — Лика хотела пройти мимо, но потом остановилась. Подошла к мальчику и села рядом.
— Слушай, Паша. А что это мои дети говорят, ты вчера с ними был, когда они вашу дверь открывали.
— Нну.
— Они говорят, что это ты их сам попросил дверь открыть.
— Нну.
— Что «нну»? Так чего же ты этого маме своей не сказал? Мама же твоя испугалась. Думала, ее обокрасть хотели. Надо было ей сказать.
— А меня не спрашивали. Обо мне вообще речи не было, — и отвернулся, не желая развивать тему.
Вот так. Его не спрашивали. О нем не было речи.
Лика замолчала. Она не знала, что тут можно сказать, как ему объяснить.
Эх, ладно, чужой ребенок – не мне его воспитывать, решила она, вздохнула и пошла домой.
А на следующий день после работы позвонила Пашина мама и, великодушно позволив Лике сказать «Алло», начала новую громогласную тираду:
— Здравствуйте! Это мама Павлика Вас беспокоит, — сердце екнуло. Что ЕЩЕ ей надо? — Я вот Вам почему звоню. Я решила, пусть уже Ваши дети с моим Павликом дружат. А то они с ним дружить перестали, а Павлик плачет, ему теперь дружить не с кем. Он с Вашими детьми так хорошо дружил. У них и компьютер, и видик, и собака. А теперь мой Павлик один ходит. Ваши дети, наверное, не такие уж плохие. Ну, один раз оступились, напреступничали. Ну, бывает. Я надеюсь, больше такого не будет. Так что я им разрешаю, ладно уж пускай дружат с моим Пав…
Лика повесила трубку.
7. 08. 2006г
