Знаменитый ученый снял очки и потер усталые глаза. Второй час ночи, а речь в поддержку демократии и развенчания тирании еще не окончена. Так много нужно сказать! О том, как неправильно мы жили, и о том, что нас еще тянет в прошлое. Как много совершили ошибок. Насколько невозможно глупой была наша идеология. Как мы виноваты перед собой, своими детьми, и если не опомнимся, погубим и внуков. Мы все были неправы. Да, все! И я…Я? Великий ученый, физик-ядерщик, признанный академик, который мог жить в любой стране мира, которая распростерла бы передо мной свои объятия. Почему же не жил? Почему страдал? Подвергался гонениям. Сражался за тот клочок земли, который сам чуть было не уничтожил? Академик прикрыл на минуту глаза и не успел понять, что его затянуло в бездну безжалостного, как, правда, сна. И вот перед глазами тот страшный миг, который он поклялся никогда не вспоминать.
Испытания. Неестественно ярким светом озарило все окрестности. Мальчик, который неизвестно откуда здесь взялся, бежит, открыв рот, крика ученый не слышит – сон – как немое кино. И вот, словно ураган проносится над малышом. Секунда, и его нет: «А был ли мальчик-то?» Деревня. Откуда здесь деревня? Ведь испытания должны были проводиться в чистом поле. И солдаты, застывшие с открытыми ртами. Все? Больше ни одной жертвы? На этом конец? Но нет. Бомба для спасения отечества прошла испытания. И теперь будут новые деревни, города и страны. Кровавой пеленой заволакивает глаза, в висках стучит: «Это сделал ты!» С криком ученый просыпается.
Все в порядке. Вот его письменный стол. Он предпочитает писать на кухне, сдвинув чашки с недопитым кофе, чтобы не тревожить семью. Нет у него отдельного кабинета, а в единственной комнате, давно третий (и наверное, не такой трагичный) сон видит жена, справедливо гордящаяся успехами своего драгоценного спутника жизни. «Но вся моя жизнь посвящена Родине!» — хочется крикнуть ученому. Но кому кричать? Самому себе? Можно обмануть бурлящую митинговую толпу, жадно прислушивающуюся к каждому его слову, но не обмануть себя. Как он может кого-то учить? Он, убийца невинных. Да, не он выпустил тех солдат на поле. Да, он не знал, чем обернется испытания. Но когда с лихорадочным азартом великого первооткрывателя под его карандашом рождались цифры, почему он не подумал о том, что все это будет? К чему теперь винить тех, кто беззастенчиво воспользовались его талантом, он стал пешкой в их руках. И теперь пытается исправить содеянное. А можно ли это? Бомба будет убивать. Чертежи теперь принадлежат не ему, а закрытой структуре и нечего оправдываться, что он не знал, открывая невинную с вида зеленную бутылочку, что в ней окажется ядовитый злобный джин. Все он знал. Понимал в глубине души, но это его не остановило. Хотелось славы, признаний. Глаза академика невольно обратились к скорбному лику, благословляющему из кухонного угла. «Простишь ли ты меня, великий страдалец за все человечество? … Простишь? А сам-то?» — вдруг с невольной горечью и злобой подумал ученый: «Не убий, не укради! А не по твоему ли учению по всей земле от края до края заполыхали костры инквизиции? «Святые» отцы кинулись с рьяным упорством бешенного хорька искать всех инакомыслящих? Пьяные монахи изгалялись над простыми тружениками. Да и сейчас отнимают последнюю копейку у перепуганной старухи, надеющейся вымолить посмертный рай. А что сами они знают о том, что продают? Какое такое небесное сокровение им известно? Если самый их главный страдалец за грехи человеческие отвисел, видите ли на кресте, как многие обычные преступники ( их же не канонизировали) и благополучно ретировался. Он искупил грехи людей? Да не сам ли бог эти грехи и создал? Ибо сказано, что не шевельнется и травинка без повеления его. Так кто главный грешник? И сможет ли когда ни будь Иисус, даже если будет висеть а кресте вечно, оправдаться за те ужасы, которое принесло его учение? За боль несчастных и ни в чем не повинных? Будь ты проклят, Господи! Ты ничуть не лучше меня!» — невольно вырвалось из уст ученого. Боль, шевелившаяся в груди, вдруг заняла все пространство, стала такой огромной, что не помещалась на маленькой кухне: «Это хорошо.» — успел подумать академик: «Физическая боль отвлекает от душевной. Она милосердней» Он не помнил, как кричал, и на крик прибежала напуганная жена, вызванные врачи только разводили руками. Похоронная процессия скорбно заполнила улицы города. Торжественные спичи сливались с покаянными речами о том, что не сберегли главное сокровище. С призывами отомстить гонителям. Над всем этим улыбался с портрета маленький академик. И улыбка у него была такой же понимающей и грустной, как и у того, кого он так поспешно проклял
Здравствуйте, Злата! Очень острую тему Вы подняли в этой миниатюре, а проблем связанных с ней — море… Но одна из них мне покоя не дает))) Это — идея, изобретение и их использование на практике и преломление в действительности… Проще говоря, предмет и орудийные действия с ним.
Были же случаи, когда человек захлебывался в тарелке супа (неужто в этом виноват тот, кто этот суп приготовил) или заключенные, не вынося нечеловеческих условий, вешались в камере на шнурке от крестика… На мой взгляд, проблема не в том: создавать или не создавать, а в том, использовать или не использовать, и, если использовать, то как!
А профессора этого мне искренне жаль…Человек с доброй душой ( раз все-таки задумался над своими действиями), Ученый, наверняка знакомый и с философскими учениями, и с идеями геометрии Лобачевского и много еще с чем другим, не смог или не захотел рассуждать, смешал Бога с религией (первопричину с ее преломлением в жизни опять же), ушел, так и не поняв…
Простите за такое количество написанного. Умолкаю, потому что если начну комментировать ВСЕ мысли и чувства, связанные с этой миниатюрой, рецензия станет огромной.
Насчет технической стороны даже заикаться не буду. На мой взгляд, блестяще!
С большим уважением, Таня кузьмина.
Милая Таня! Рада, что так затронула струны Вашей души. Что касается того, как изобретение использовать — то, дело в том, что изобретатель ( или автор) часто НЕ МОЖЕТ не изобрести! А потом уже находятся хитрецы и негодяи, которые используют его дар так, как им выгодно. Это неизбежность.
Удачи Вам!
С уважением, Злата Рапова
О технической стороне: в фразе про "зеленнУю бутылочку" и "джин" буква Н не на месте — имелись в виду, конечно, зелёная бутылочка (тот же суффикс и в слове "бешеный") и джинн (не напиток же!). И дальше: "когда ни будь… а кресте" — явные опечатки. Когда-нибудь исправьте.
Ну, а если по существу, то сравнение ученого-ядерщика и создателя религии, в которой сумела уютно себя почувствовать инквизиция (вообще-то это вряд ли недостаток самой религии, т.к. свинья на любой стол ноги поставит), — такое сравнение сначала показалось мне смелым и новым, а потом я вдруг увидела в нем неточность. Значит, так: физик заранее знал, что выйдет из его "чертежа бомбы"; Иисус же, по мнению атеиста, коим, несомненно, этот физик являлся, не мог заранее предвидеть инквизицию. Так что здесь между ними — большая разница. Если же физик был верующим (что, согласитесь, нетипично для советских физиков), причем именно христианином, полагающим, что Иисус должен был всё знать заранее, то уж наверняка он бы знал теодицею, принятую в русле христианства: Бог не для того дал людям свободу, чтобы каждый раз лишать их этой свободы, как только они замыслят зло, — так что за зло они уже сами отвечают.
Ну, а допустить, что физик, от которого что-то зависело при создании бомбы, мыслил нелогично — то как атеист, то как верующий, — это уж слишком смело! То есть икона-то в углу может висеть и у атеиста, это не натяжка, а вот ход мысли — это инструмент ученого, и тупым инструментом много не наработаешь.
Злата, направление Ваших мыслей мне ОЧЕНЬ интересно. Не согласитесь на личную переписку по е-мейл (пока предлагаю краткую, а там — как понравится) на интимную тему религиозности? Рассказать (и, возможно, услышать от Вас что-то новое) хотелось бы именно о том аспекте, который на люди не выставишь. В той мере рассказать и услышать, в какой это возможно. Предварительно — вопрос: Вы обращали внимание на то, как относился к… — условно говоря, религии (ну, можно сказать "к сфере религиозных чувств") — В.В.Набоков? Если да, то что Вы об этом думаете?
Здравствуйте, Юлия!
По моему опыту общения, многие физики даже в СССР очень верующими. А икона вполне могла быть. Тем более, что речь идет о годах Перестройки. А Христос — он если Бог, то почему бы ему не предвидеть инквизицию?
Насчет переписки — согласна.
С уважением, Злата Рапова
Ну, тогда вот мой адрес: golovnyova@mail.ru
Жду от Вас ответа на вопрос о Набокове. О Вас я читала на Вашей странице, но можете еще написать — о своем отношении к религии, к Ницше и другое, что захотите.
А о Боге, почему бы Ему не предвидеть инквизицию — см. в моей рецензии про христианскую теодицею.
Здравствуйте, Юлия! Я сейчас страшно занята перед съездом. Поэтому, давайте, Вы мне сами напишете и зададите все возможные вопросы. Мой эл.адрес есть в приемной, но я дублирую:zvenislav@mail.ru
Жду письма.
С уважением, Злата
Надеюсь, кошмары не приснятся после ядерного взрыва вкупе со съеденым Чебурашкой? 🙂
Спокойной ночи, Влад!