А у нас впереди…

— Ты любишь свои грехи, потому и совершаешь их. Я не могу повторять тебе это постоянно – устало говорил молодой священник лет тридцати, облокотившись на стену одного из городских двухэтажных домов — Конечно, конечно, я понимаю, что это тебя гложет, и должен понять тебя, по роду избранного мною пути, да и вообще, как твой старинный друг. Но единственное, что я хочу тебе сказать, так это то, что бог тебя не простит. Я, знаешь ли, поначалу думал, что милосердие его безгранично, но теперь я знаю, что у тебя просто нет другого выхода. – Когда священник говорил так, он был уверен в обратном.
— Наверное, я попаду в ад – со слезами на глазах, подобострастно шептал обращавшийся к падре жалкого вида мужчина. Его глаза безумно бегали, перепрыгивая с одного предмета на другой, останавливаясь лишь на долю секунды. Лишь когда, они сталкивались с глубокими, черными и абсолютно спокойными глазами священника, им волей-неволей приходилось останавливаться. Глаза дрожали, пытались уйти, но, попав в тюрьму сильного взгляда, никак не могли вырваться. Потом жалкого вида человек схватил падре за руку – прости, прости, еще раз, один только и… никогда, я… честно… никогда! И он залился горькими слезами, обхватывая руку священника все выше, будто пытаясь проникнуть в самого священника и раствориться в нем.
Священник поправил очки у себя на носу, огляделся вокруг, опасаясь, как бы их кто не подслушал, и, повернувшись опять к мерзкому, сказал:
-Не у меня проси прощения, а у господа – а потом, немного подумав, добавил – иди и жди меня возле дома, я сейчас подойду — И, подняв с колен жалкого, направился к городскому центру, не оглядываясь на оставленного позади человека, которого и след уже простыл.
Солнце светило жарко и било в глаза. Оно заливало окружающий мир оранжевым светом. Где-то на крыше ворковали голуби, и только глухой шелест их прекрасных крыльев, напоминал об их присутствии.
Священник зашел в булочную, купил там хлеб и, благословив булочника, вышел на широкую улицу. Он рассматривал черные кирпичи, из которых была выложена дорога, по которой он шел. Священнику было спокойно на душе, но нелегко. Он поднял глаза и направил их вдаль. Он знал, что если спуститься вниз, то можно обнаружить широкую реку, несущуюся по глинистому руслу. Ему захотелось искупаться в ней, полежать на солнце, подумать. Скольким людям он помог, скольких поставил на путь истинный, сколько сделал для церкви. Он хотел изменить злых людей, сделать их лучше, помочь им. Но лишь одного человека ему менять не хотелось. У священника с самого детства был друг, помогавший ему всегда и во всем. Тот, который был для него «родственной душой» так сказать. Но как странно, что ему всегда безупречному, робкому, скромному, а потом истинному христианину, борцу за праведную жизнь, родственной душей стала душа маленького разбойника, которого он встретил, будучи десятилетним мальчиком, на берегу той самой, бурлящей впереди речушки. Этот маленький разбойник, свидетелем проделок которого был сам священник, превратился в тяжелого преступника, вора, и как поговаривали, в убийцу. И не один человек пострадал от его руки. Но, что самое интересное, так это то, что священник, который любую несправедливость, любое насилие над личностью и волей переносить не мог, у которого любой неправедный поступок вызывал отвращение и желание образумить грешника, с легкостью и спокойствием смотрел на поступки своего друга. Сколько раз приходил он к нему и говорил о своих злодеяниях, и никогда не приводило это в ужас священника, никогда не вызывало желания воззвать к совести друга. Этот парадокс, эту страшную загадку никак не мог решить для себя простой священнослужитель. Наконец он дошел до конца дороги и, свернув, направился вниз, к своему дому.

Вскоре священник дошел до своего дома. Открыв дверь, он обнаружил, что его друг уже там. Он повернулся, запер дверь на ключ и, пройдя в зал сел напротив него.
— Я вижу, что мучительные угрызения совести оставили тебя в покое.
-Да! – весело ответил его друг, который только недавно плакал, держа его за руку на углу городского здания почты. Он грыз яблоко и одарял священника лучезарной улыбкой, которая вызывала отвращение, но священник этого даже не замечал.
— Ты пришел исповедоваться?
— Как? Мне казалось, что я достаточно изображал грешника там, на углу городского здания. Разве этого не достаточно, чтобы получить отпущение грехов.
Священник улыбнулся. Его друг оставался тем, кем был всегда.
-Зачем же ты пришел?
— О, нужна ли причина для того, чтобы повидать старого друга?!
— Думаю, что всему есть причина.
— Ну что ж, ты как всегда прав! – сказал разбойник, выкидывая через окно огрызок.
-Так в чем дело? – уже серьезно спросил падре.
Его друг резко наклонился над столом, так, что его лицо оказалось прямо напротив лица священника. Тогда, он серьезно посмотрел ему в глаза и зловещим шепотом сказал:
— Я ухожу.
При этом он ни на миллиметр не сдвинулся, и продолжал внимательно изучать глаза священника.
Священник сразу понял это. Но, ему вдруг почему-то стало грустно. Его друг приходил к нему и так редко. И каждый раз, он, священник, ждал его прихода с каким-то радостным чувством. А теперь ему будет некого ждать. За какую-то долю секунды, под пристальным взглядом своего друга, священник вдруг понял, почему он дружил с ним. И все это, наверное, отразилось на его лице, потому что его друг с прежней очаровательной улыбкой вернулся на свое место и взял со стола гроздь винограда.
Священник не знал что ответить.
-Куда же ты пойдешь?
— Разве тебе это важно? Я просто пришел сказать, что сюда больше не вернусь.

Больно было терять родственную душу, а еще больнее было осознавать, что появляется неизвестность. Его друг уходил из его жизни сразу и навсегда. Священник, как-то грустно улыбнулся, представив жизнь полную приключений и
путешествий, жизнь, ожидающую его друга.
— Да – сказал он и хотел сказать, что ему жаль, но друг его понял без слов.
— Значит, ты пойдешь со мной?
Это ошеломило священника, вот об этом-то он и не думал. Он с ужасом посмотрел на своего друга.
— Я не стану никого убивать.
— Я тоже! – с притворным испугом сказал его друг, озираясь по сторонам так, будто кто-то хочет заставить их убить кого-то.
— Я не хочу сворачивать с пути истинного – с гордостью сказал священник.
— А кто тебе сказал, что путь истинный прямой? – с удивлением спросил его друг.
Священник рассмеялся, ему стало как-то легко на душе. Но вот чтобы пойти за неизвестно куда, священнику этого не хотелось. Вернее ему этого очень хотелось, но он знал, что сделать этого не сможет никогда.
— Нет – сказал он со смехом – я не пойду.
— Ну, тогда, как знаешь! Прощай! – беспечно и весело сказал его друг и поднялся. Он взял свои вещи и направился к выходу.
— Как? Ты уже уходишь? Так быстро? – с ужасом спросил священник.
— Ну, я же не буду сидеть здесь вечно! – радостно сказал его друг, а потом повернулся и захватывающе сказал священнику — Мир ждет меня!
С этими словами, он вышел, и быстрым шагом направился к выходу из города.
Священник пару секунд стоял в растерянности, но затем, проклиная своего друга, скинул свою черную одежду, переоделся, все так же проклиная его, схватил сумку и стал кидать в неё все, что казалось ему необходимым.
Потом, он забежал на кухню, взял немного еды и, заперев дверь, кинулся вдогонку своему другу.
Догнав его через какое-то время прямо на выходе из города, где тот стоял, облокотившись о какую-то стену, и беспечно наблюдал, за бегущим к нему бывшим священником. Тот пару минут не мог сказать не слова и только тяжело дышал, от быстрого бега.
— Я думал, что ты соберешься быстрее! – так же беспечно и легко сказал его друг.
-Как?! Ты знал?!
— Ну, конечно! Пошли, у меня есть подробный план.
И они медленно побрели, оставляя за собой город, в котором прошла их юность, в котором священник знал каждый закоулок, знал каждого человека, каждый домик, магазин, и кроме которого ничего не видел.
— Сначала – с безумным огнем в глазах сказал его друг – мы покинем этот чертов город, а затем пойдем вперед, туда, где моря, реки и океаны, где закаты и рассветы не такие одинаковые, как здесь, где даже облака, принимая немыслимые цвета, скрываются за величественными и непокоренными человеком горами! Ты видел горы, мой друг?! Нет, ты не видел их! Но ты увидишь! Увидишь, как их вершины, покрытые белым снегом, касаются самих небес и влекут к себе путников! А потом, мы пойдем туда, где ни останется ничего, ни бурлящих речек, ни гор, ни божественно прекрасных морей, там будет одна пустота, песок и ветер, ветер, гуляющий на просторе! Такой же свободный, как и мы….. И они, весело смеясь, покинули город и исчезли из виду…

Только пыльная дорога, на которой оставались еще некоторое время их следы, знала, куда направляются эти двое, но и она вскоре забыла это, потому что ветер, благоволивший свободным и храбрым, смёл следы, как смёл последние воспоминания о прошлой жизни из головы священника.
И они, весело смеясь, покинули город и исчезли из виду…