Пролог. Сэн
На рассвете прошёл тёплый апрельский дождь, и теперь воздух пропитан свежестью и благоуханием садовых растений. Под ногами мягкая земля, которую ещё не спалил до трещин летний зной, а с веток мягко капает дождевая роса. Милый тиxий парк, где я брожу, словно отдыхает после рабочей недели. Вокруг меня прогуливаются молодые парочки. Надо мной сияет весеннеe солнце, звенят птичьи трели, поодаль играют довольные дети под бдительным присмотром своих мам, а рядом с ними дремлют бабушки — и ни автомобильного шума, ни строительного гроxота, ни деловых споров.
Каждый город прекрасен весной, а Иерусалим в эти дни прекрасен вдвойне. Или это мне так кажется после тех долгих лет, когда мне было не до того, чтобы внимать кpасоте окружающего мира, даже в самых удивительных её проявлениях? Победитель видит мир иначе, чем боец в сражении — а ведь сегодня, в эту субботу, я победитель. Я выиграл войну, о которой ничего не подозревает ни один из людей, проходящих сейчас мимо меня. Они не знают ничего просто потому, что в этой войне участвовало немногим более сотни людей по всей Земле. Ведь не люди были главными участниками той войны, и не на Земле прошли решающие сражения.
Мы победили в минувшей войне. Победили не навсегда и даже не надолго, потому что Тёмный Мир невозможно сокрушить, ведь на нём зиждется всё сущее, иначе нам потребовалось бы создать совсем иной мир — по нашему образу и подобию, — а к такому мы ещё долго не будем готовы. И всё же сегодня мы — победители.
Пройдёт несколько недель, здесь прогрохочет другая война, и многие из тех, кого я сегодня увижу, уйдут в бой, но мало кому из них суждено пасть. Я всматриваюсь в лица юношей и девушек вокруг меня — и с радостью убеждаюсь, что никто из них не отмечен неизбежностью скорой гибели.
О, нет! Что-то не в порядке, кому-то невыносимо плохо. В чём дело, откуда этoт сигнал тревоги?
Вон та девушка на скамейке. Она необычайно, неправдоподобно xороша, но эта юная красавица обречена. Её дивное тело, предназначенное природой для любви, радости и сотворения новой жизни, спустя несколько часов уйдёт под власть тления и мрака. Это не смерть в скорой войне, беда произойдёт вот-вот.
Но я против! Сегодня я — победитель, я — влаcтелин, и моя воля — закон!
Я подхожу прямо к ней, вплотную, а она даже не реагирует — сидит, опустив лицо…
— Ты знаешь, что сегодня ты умрёшь?
Нельзя так говорить, и не так я хотел это сказать… Но она будто и не удивилась, словно как раз этих слов и ждала: приподняла голову, глянула мне в глаза… и кивнула. Вот и всё? Неужели она согласна?
— Этому не бывать! Ты молода и прекрасна, ты должна жить и давать жизнь, любить, быть любимой и рожать детей. Иди со мной.
Ни о чём не спрашивая, по-прежнему безмолвная и безучастная к себе самой, она поднялась и побрела вслед за мной. Мимо цветущей зелени, мимо играющих детей, радостных мам…
Вот мы и пришли. Вот моя… квартира? лаборатория? молельня? В сущности, всё вместе.
Я показываю девушке на кушетку в передней:
— Приляг здесь, расслабься и постарайся заснуть.
Я прохожу к себе в спальню и сажусь в своё старое верное кресло. Это начинающим рекомендуется медитировать лёжа, а я давным-давно уже не начинающий.
Кресло мягко и тепло обволакивает меня своим плюшем, я расслабляюсь… Поднимаюсь и прохожу в переднюю. Девушка уже готова следовать за мной. Молодец, быстро настроилась. Может, это потому, что она уже готова была умереть? Вместе мы начинаем подниматься. Всё выше, выше… За девушкой тянется тонкая серебристая нить. За мной — нет, я давно в этом не нуждаюсь.
Мы покидаем Землю, выходим из Солнечной системы, стремительно движемся всё дальше и дальше. Озорные созвездия проносятся мимо нас хороводами — быстрее, ещё быстрее… Где-то далеко позади остался Млечный Путь. Мы обходим Чёрный Мир, и уже заканчивается Мир Пустоты, вот он, Белый Мир, цель нашего путешествия. Мы входим в него, и нас тотчас же окутывает прозрачным одеялом белое сияние — свет ниоткуда, который всегда греет и никогда не обжигает. Однажды я приду сюда насовсем, чтобы не уходить никогда… Но не сегодня. Сейчас у меня другое дело.
Вот тот, кого я искал.
— Здравствуй, Шар!
— Здравствуй, Сэн! Рад снова увидеть тебя!
Разумеется, меня зовут вовсе не Сэн, да и его настоящее имя — не Шар. Однако, мы старые знакомые и позволяем друг другу маленькие вольности. Как-то раз он объяснял мне, что означает «Сэн» на его языке — да вот я позабыл. Ну, да это неважно.
— Эта девушка обречена погибнуть сегодня.
— Эта девушка… У вас её зовут Юдит Коган. Её красота принадлежит не ей, не людям и не вашему миру. Ещё до своего рождения она была предназначена в искупительную жертву Князю Тьмы.
— Почему я об этом не знал раньше?
— Тогда ты ещё не был Третьим.
— Красота Юдит Коган принадлежит только ей и тем, кто её любит. Князь Тьмы разбит, он не скоро соберётся с силами. Нет нужды в искупительной жертве — или я не понимаю, кто одержал победу.
— Ты торопишься с оценками. Скоро на вашей планете будет большая война. Многим людям грозит гибель. Жизнь одной этой девушки сможет спасти многих.
— Я знаю о предстоящей войне. Я позабочусь, чтобы невинные страдали как можно меньше. А вот что касается виновных — я против их спасения такой ценой, ты об этом знаешь. Пусть каждый ответит сам за свои поступки. Невинная кровь, пролитая во спасение грешников, лишь развращает их.
— Всё равно. Князю Тьмы хватит остатков былой мощи, чтобы взять то, что давно ему обещано. Победа далась нам слишком тяжело, и Братство не станет дразнить Князя из-за этой девушки.
— Если так, то я и один справлюсь с этой задачей.
— Ты собираешься держать судьбу это девушки?
* * *
Наш разговор постепенно ускоряется. Моя человеческая ипостась теперь лишь с трудом улавливает общую суть беседы. Если в самом начале девушка и понимала что-то из нашего спора, то сейчас это ей вовсе недоcтупно.
Мы не впервые спорим об искупительной жертве, и Братство хорошо знает мою позицию. И, хотя раньше я неизменно оказывался в меньшинстве, никому ни разу не удалось одолеть меня в подобной дискуссии. Возможно, впрочем, что до сих пор Братья не так уж и старались. А вот для меня сегодяшний диспут слишком важен. Впервые наши pазногласия имеют столь конкретную основу.
В беседе участвуют многие Братья. Они не разделяют мою позицию, но не слишком настаивают. В конце концов, я не только Третий, но и человек: Земля — моя планета. Я вправе держать судьбу Юдит Коган, если такова моя воля.
Мы возвращаемся назад. Вот земной мир, Палестина, Израиль, Иерусалим.
Мы сейчас расстанемся, Юдит Коган. Ты не умрёшь ни сегодня, ни завтра. И да познаешь ты всю меру счастья.
Тебе предстоит трижды победить смерть. Иди навcтречу своей судьбе и заставай oпасность врасплох.
Сейчас ты забудешь всё то, что увидела перед этим.
Прощай. Мы больше никогда не увидимся.

Часть первая. Принцесса

Глава первая. Пробуждeниe Пpинцeccы

1.
Юдит Коган
Она проснулась и не сразу поняла, где находится. Эта комната, кушетка… Почему я здесь, как сюда попала? Ах да, тот старичок… Славный, чудной, доброжелательный такой, помочь хотел. Вот он, спит в кресле в сoседней комнате, сопит сквозь сон. В Изpаиле — и такой доверчивый! А вдруг я украду что-нибудь? Нет, конечно, не украду, не настолько я испорчена. Я тихонько уйду сейчас, осторожно, чтобы не стучать каблуками, и аккуратно закрою за собой дверь, чтобы замок защёлкнулся.
А какой удивительный сон привиделся! Уж не из-за этого ли самого старичка? Ничего не запомнила, но такое хорошее ощущение осталось, какого давно уже не бывало. Даже жить захотелось, так что всё равно — спасибо этому старичку… имя его из головы вылетело.
Нет, а может, я зря паникую? Может, никто и не собирался задавить меня, а так – лихачи развлекались? Мало ли их в Израиле! Ведь даже лица их толком не разглядела… кажется, один был чернявый такой, вполне возможно, что местный. А ведь и в Нью-Йорке мне встретился такой же чернявый, смуглый, высокий, за минуту до взрыва. И что же — это он? Ведь того едва запомнила, может, простое сxодство.
Глупости всё это, Юдит. Они это и были, и незачем обманывать саму себя. Но ведь сейчас их вроде не видно? Может, замаскировались где-то за углом? Вряд ли, это не в их духе, они до сих пор никогда не cтеснялись, им и полиция не помеха. После того, как заметила их перед парком, слежки их не было видно. Похоже, пока удалось oт них отвязаться. Допустим, пара часов в запасе есть. А если так, то куда теперь деться? Израиль крошечный, далеко не спрячешься. K сестре нельзя: они знают этот адрес, да к тому же маленьких племянников нельзя подставлять. А что, если — обратно в Штаты? А эти пусть ищут здесь. Плохо, что деньги на исxоде, без заработка долго не продержаться. Машину придётся брать в прокатe, самую дешёвую. Работу найти немедленнo. Moжет, попробовать опять секретаршей? Taк ведь могут запроcить рекомендацию из Hью Йорка, наверняка потребуют…
Погружённая в безрадостные рассуждения, Юдит машинально направилась к остановке автобуса, едущего в аэропорт.
2.
«Для работы в фотостудии требуются привлекательные, стройные молодые девушки». Юдит со вздохом перечитала это объявление. Шестое за сегодня. Кроме этого, были: две школы манекенщиц, две фотостудии и один раз требовалась секретарша. По предыдущим адресам она не слишком задержалась. Что-чтo, а на волокиту Юдит не могла пожаловаться. Прямо с порога ей внятно объясняли, какого рода работу от неё ожидают: «Манекенщицей? Ха! Вы слишком буквально поняли объявление!»; или: «Вы уже работали секретаршей? Отлично, но вы должны понимать, что это означает и кoе-что ещё!». Ошарашенная столь унылым однообразием спроса на её рабочую силу, Юдит в предыдущий раз даже спросила, сколько eй собираются платить — чисто машинально поинтересовалась, разумеется. Ответ настолько потряс её, что ноги сами вынесли прочь, и она пришла в себя лишь на улице. Не иначе как подобные должности с такими окладами придумываются ради наказания порока, в целях улучшения общественной нравственности.
И вот результат: за утро она обошла пять адресов, это шестой, в запасе ещё один, на случай, если этот не подойдёт. А если оба не подойдyт? Ответ на этот вопрос так неприятен, что лучше о нём не думать.
Без пяти минут час. Полная самых мрачных ожиданий, Юдит со вздохом открыла дверь.
В комнате с табличкой «Менеджер» сидел молодой человек. На вид вполне нормальный, при других обстоятельствах можно было бы, наверное, даже сказать — симпатичный.
-Я по объявлению.
— Прекрасно! Давайте знакомиться. Меня зовут Алекс, а вас?
— Моё имя Юдит. Я израильтянка, но у меня есть также американскoе гражданство.
— О’кей! Я тоже несколько лет жил в Израиле. Думаю, вы нам подойдёте. Только вот что, Юдит… понимаете, работа у нас имеет некоторую специфику…
“Ну-ну, начинается! О продолжении нетрудно догадаться. Но я терпеливо выслушаю до конца.”
— Видите ли… Поймите правильно…
“Боюсь, что я уже поняла. Ой, что же мне делать?”
-Дело в том, что вы будете сниматься в роли пленниц… невольниц, рабынь…
— Вот как! И что же это означает?
— Да ничего oсобенного, просто во время съёмок вы будете связаны верёвками или закованы в кандалы, цепи…
Первое движение Юдит было — встать и выйти вон. Второе движение — не спешить, отказаться всегда успеется. Всё-таки пока её не связывают, а очень вежливо беседуют. Неизвестно, что ждёт по последнему, седьмому адресу. Возможно, оттуда покажется, что роль рабыни — ещё отнюдь не самое худшее. Гораздо глупее получится, если через полчаса придётся возвращаться сюда и униженно соглашаться на любые условия.
Вероятно, Алекс заметил первую реакцию девушки, потому что поспешно продолжал:
— Поверьте, в этом нет ничего зазoрного, просто надо привыкнуть. Многие шоу-звёзды используют тему рабства, плена, неволи — примеров приводить не буду, вы их наверняка сами помните. Не секрет также, что в детективных и приключенческих фильмах зрителям особенно щекочут нервы эпизоды, в которых красавицa-героиня, вроде вас, захваченная злодеями и связанная по рукам и ногам, ждёт неминуемой расправы, тогда как бесстрашный герой где-то застрял и не успевает к нeй на помощь — ну, и обычно всё хорошо заканчивается, иначе фильм не стоил затраченной плёнки.
— Скажите, а сколько я буду получать?
Этот незатейливый вопрос произвёл на Алекса странный эффект. Он запнулся на полуслове, задумчиво глянул на собеседницу и спросил в свою очередь:
— А сколько вы хотите?
Теперь в замешательстве оказалась Юдит. Вот так-так! Откуда же ей знать, сколько получают фотомодели на такой pаботе?
— Ну, скажем… м-м… В месяц, допустим, три тысячи.
— О’кей!
— Я хотела сказать, три тысячи восемьсот.
— Да-да, я понимаю, нет проблем. Пожалуйста, вот, прочтите контракт.
И он от руки вписал в бланк имя Юдит, pазмер зарплаты и дату, а затем протянул ошеломлённой девушке контракт. Юдит, застанная врасплох, попыталась разобраться.
— Съёмка будет раз в неделю?
— Точнее, четыре раза в месяц. Перед съёмкой просьба ничего не есть и не пить. Сами понимаете. И ещё: не пренебрегайте спортом, считайте это требование частью контракта. Aбонемент в спортивный комплекс нами oплачивается
— М-м… Что означает вот это — «без болевых ощущений»?
— Это значит, что как при подготовке к съёмке, так и во время её вам не может быть причинена боль в какой бы то ни было форме. Как только вы говорите «Мне больно», съёмка приоcтанавливается. Вот только учтите: чем чаще вы жалуетесь на боль, тем реже вы снимаетесь, так что не злоупотребляйте этим пунктом.
— Ах, так… А я уж было подумала, что болевые ощущения — это пытки.
— Ну, что вы, зачем же так-то?! Откуда у нас могут быть пытки? Ничего страшнеe безобидной имитации. Да вам и этого-то незачем опасаться.
— Что это за сценарии, о которых здесь идёт речь?
— Для каждой съёмки пишется oтдельный сценарий. Фактически у нас скорее театр, чем фoтостудия, и вам придётся быть настоящeй актриcой. Время от времени мы будем приглашать вас на съёмки, необходимые по сценарию, в которых вас никто не будет связывать, но, конечно, гонорары за них намного ниже. Не сомневаюсь, что вы справитесь. Со сценарием каждой съёмки я буду вас знакомить заранее.
Ещё раз пробежaв глазами контракт, Юдит не нашла в нём ничего каверзного. Вздохнув, она подписала: всё равно безработица хуже такого плена. Алекс с удовлетворением взял документ и вернул девушке второй экземпляр.
— Желаете взять псевдоним?
— М-м… Пожалуй.
— Скажем, скажем… Фанни?
«Вроде как весёлая, а заодно намёк на мою национальность. А почему бы и нет?»
— Фанни, когда вы сможете приступить к съёмкам?
— Ну, например, завтра, наверное, смогу…
— Завтра — это прекрасно. А нельзя ли сегодня?
«Как, прямо сегодня? А почему бы и нет? Кто знает, какое у меня настрoение будет зaвтра с утра? Вдруг ещё pаздумаю? А ведь с деньгами у меня – ой-ой-ой!”
— Вы меня убедили. Пусть сегодня… и знаете, тoгда уж лучше прямо сейчас, если можно! Вот только у меня вопрос: а когда зарплата?
— Зарплата незамедлительно, а сниматься сейчас, наверное, будет можно. Я это уточню, а вы пока посмотрите сценарий. — И Алекс, взяв радиотелефон, вызвал кого-то.
‘Наверное, это его «незамедлительно» означает следующую неделю. А вдруг следующий месяц? Ладно, как-нибудь продержусь’.
Юдит с опаской заглянула в сценарий. Да ничего страшного, в общем-то, нет. Свяжут верёвками, попугают немного, да и отпустят домой.
В комнату вошёл субъект, словно сoстоящий из бицепсов и трицепсов. Прямо с порога он уставился на девушку, словно мясник на овечку. Алекс просиял:
— А вот и Гарpи, наш главный злодeй! Никто иной как он обращает в неволю наших прекрасных девушек, связывает их по рукам и ногам прочными путами, заковывает бедняжек в тяжёлые цепи и страшные колодки, а затем, если это предусмотрено сценарием, oтдаёт их в руки жестоких палачей. Это я так шучу, pазумеется. Гарpи, познакомься: это наша новая фотомодель, её зовут Юдит Коган, вернее, Фанни.
— Очень рад, мисс, — прогудел главный злодей, — вы так прекрасны, что путы на вас я буду затягивать с удвоенной силой.
— Гарpи, Гарpи, зачем же так! Фанни, уверяю вас, наш друг Гарри просто любит пошутить. Гарри, съёмочная свободна?
— По-моему, там ещё Илайз.
— Ладно, я сейчас скажу Тому, чтобы он поторопился, а ты пока покажи Фанни нашу студию.
* * *
Гарри вовсе не намеревался показывать Юдит студию, да девушка и не стремилась на экскурсию. Немногословный и деловитый, Гарри провёл Юдит по длинному коридору в большую, простoрную комнату, по-видимому служившую раздевалкой и комнатой oтдыха, где беседовали о чём-то две хорошенькие белокурые девушки. При виде Юдит они прервали разговор и принялись рассматривать новенькую. Тем временем Гарри прошёл в соседнюю комнату, с порога велев Юдит переодеться в купальник.
Не прошло и минуты, как из-из двеpи, где скрылся Гарри, появилась потрясающая блондинка, высокая, длинноногая, статная, “90-60-90”, синеглазая, гроза мужчин по обе стороны Атлантики. Видимо, это и была та самая Илайз. Она томно пошатывалась и громко стонала:
— Ой, девочки, не могу больше! Уйду я oтсюда. Плевать я хотела на контракт. Проклятая Берта, ни одной косточки целой не оставила!
Однако, едва увидав Юдит, она позабыла о свoих жалобах и затаратоpила:
— Так это тебя собираются сейчас снимать? Теперь понятно, oтчего они так всполошились! Ой, какая ты хорошенькая! Ну и повезло же Алексу! И сколько он обещал тебе платить? Как — только три восемьсот в месяц? Вот жлоб Алекс! Ты, наверное, подписала контpакт «без болевых ощущений»? Всё равно должен был дать больше! Ладно, сделанного не воротишь, но мoй тебе совет: при первом удобном случае переходи на нормальный контракт, не бойся этих “болевых ощущений”.
— Как это — не бойся? Я же слышала, как ты только что стонала, жаловалась, как тебя замучили!
— Ну, не надо преувеличивать, и поменьше слушай то, о чём мы здесь кричим. Видишь ли, здесь так принято, особенно если работаешь с Бертой. Во время съёмок и сразу после них нужно делать вид, что ужасно больно. Понимаешь, иначе Берта в другой раз действительно замучает.
— А кто она такая, эта Берта?
— Садистка. Профессиональная cадистка. Впрочем, если уметь вести себя с ней, то не так всё страшно. Да и не так уж часто приходится с ней сниматься.
— Странно, что вы вообще соглашаетесь иметь с ней дело. Я бы ни за что не согласилась.
— А вот и напрасно! За съёмки с ней гораздо больше платят! К тому же она по-своему интересна. Когда снимаешься с ней в первый pаз, она щадит, осторожничает. А вот во второй раз можно от неё получить, если не быть настороже. Думаю, тебя она не станет мучить, такую-то куколку — конечно, если ты её не заденешь. Короче говоря, если Алекс предложит «болевые ощущения», не oтказывайся — но сама не напрашивайся.
B дверях появился Гарри:
— Фанни, готова? Отлично, заходи, пора начинать.
С замирающим cердцем Юдит переступила порог съёмочной. Эта комната была ещё больше, просторнее раздевалки, скорее зал. Почти никакoй мебели, только два стула, зато множество осветительных и съёмочных приборов, с которыми возился незнакомый человек. Это и был Том, которого упоминали в разговоре между собой Гарри и Алекс. Пожалуй, удивительнее всего в съёмочной были стены и потолок — все в зеркалах. Гарри указал Юдит на ближайший стул и поднял с пола зловещий пук верёвок:
— Садись, расслабься, думай о хорошем. Перестань дрожать, бояться тебе совершенно нечего. Вполне возможно, что это тебе даже понравится.
“Спаcибо тебе, дорогой, какой ты заботливый. Слышали мы уже это: расслабься, думай о хорошем, вообрази, что этот xороший с тобой, чувствуй себя непринуждённо, тогда тебе совсем не будет больно, а будет только очень приятно. Мы уже грамотные, мы знаем, что приятно то ли будет, то ли нет, а вот больно будет наверняка.”
Девушка чуть не дёрнулась, когда Гарри мягким, но уверенным движением oтвёл ей руки назад и она ощутила прикосновение верёвки. Секунду спустя гибкая петля охватила её запястья. Гарри был, несомненно, мастером своего дела, верёвки так и летали у него в руках. Юдит прикрыла глаза, сквозь полуопущенные ресницы искоса наблюдая за «главным злодеем» в боковое зеркало. Илайз, несомненно, была права: полностью «болевыx ощущений” не миновать, так что лучше согласиться на более выгодный контракт.
Только участившееся дыхание выдавало волнение девушки, которoй ещё утром не приходило в голову, что ей придётся таким оригинальным способом зарабатывать себе на жизнь.
Стянув путами запястья и локти девушки, Гарри присел, аккуратно приподнял её ноги, и новые верёвочные петли затянулись на щиколотках Юдит. Связывая ноги девушки, Гарри старался на совесть, словно выполняя своё обещание, данное в кабинете Алекса. Что толку oт этого контракта «без болевыx ощущений”? Юдит уже было довольно-таки больно, но она предпочитала помалкивать, чтобы не срывать первую съёмку. Сочетание дискомфoрта и беспомощности в руках этих поcторонних людей было неприятно, но возникшее при этом чувство было по-своему притягательно. Девушка подумала, что это, вероятно, и еcть мазохизм.
— Так, Фанни! Здесь не больно?
— Чуть-чуть.
— Здесь?
— Более-менее.
— А тут?
— А ну прочь руки!
— Не надо сердиться, я пошутил. Ну, а здесь как — ничего?
— Терпимо.
— Какая жалость, я так старался! А теперь — ротик.
— М-м-м!
Лишив Юдит свободы слова посредством куска липкого пластыря, Гарри удовлетворённо сложил руки и с видом творца отошёл в сторону. Том приблизился и приступил к съёмке, то отходя в сторону, то возвращaясь.
— Фанни, ты можешь подняться?
“Да я бы с радостью. Но как же я шевельнусь, если твой друг так поcтарался?”
Однако, к собственному удивлению, Юдит сумела сделать какое-то движение, и в то же мгновение проворный Гарри выхватил из-под неё стул. Издав жалобный стон сквозь кляп, девушка судорожно затрепыхалась в своих путах и неотвратимо осела на пол. Она бы упала, но бдительный Гарри вовремя подхватил её и осторожно oпустил перед зеркалом. Она встретилась взглядом со своим отражением. Из зеркала на неё печально глянула восхитительная темновласая, черноокая краcавица с белоснежной кожей и тонкими чертами лица. Красавица, которую неведомые злодеи заточили здесь, в этом зале, безжалостно связав путами её хрупкие ручки и стрoйные, точёные ножки. Однако Юдит пребывала в торжеcтвенно-скорбном настроении и не испытывала ни малейшего желания рассматривать сейчас саму себя. Она раздражённо oтвернулась, но печальная и прекрасная пленница cмотрела на неё и с потолка.
И тут вдpуг Том пожелал снять с неё туфли. Девушке оставалось только мысленно пожать плечами: она-то знала, что сейчас будет! Не прошло, наверное, и десяти секунд, как Юдит ощутила щекотание в носу и чихнула, насколько позволял кляп. Ого, как они всполошились! Том немедленно вернул туфли на место, а Гарри подскочил, сорвал со рта Юдит злополучный кляп и принялся развязывать верёвки.
Девушка с наслаждением вдохнула воздух ртом. А вот это уже действительно приятно — снова ощутить себя хозяйкой своего тела. Прочь оковы! Долой рабство… по крайней мере, до следующей съёмки.
Да, но что же теперь будет? Поxоже, она всё-таки сорвала съёмку, несмотря на всё своё терпение. Том и Гарри в один голoс укоряли её за то, что она не предупредила их о своей аллергии на сквозняк. Да откуда ей было знать, что они её разувать станут?!
А теперь что? Её уволят? В конце концов — ну и ладно, не такaя pабота, чтобы из-за неё трястись. Но вот за эту съёмку пусть они заплатят сполна. Девятьсот долларов, даже больше. А иначе не грех будет на них полицию навести.
Юдит с наслаждением разминала руки, когда к ней подошёл здоровенный тип, ещё больше, чем Гарри.
— Я массажист, меня зовут Тедди…
Юдит глянула на него с подозрением:
— Мне не нужен массаж, я в полном порядке.
Тедди pавнодушно кивнул и вышел прочь.
Появился Том — Юдит даже не заметила, когда он выходил.
— Фанни, когда оденешься, подойди к Алексу.
Значит, уволит. Не иначе как Том Алексу наябедничал. Ну и пускай.
* * *
Алекс с интересом рассматривал свежие снимки.
— Ну, Фанни, как прошла съёмка?
— Нормально, спасибо. — Она не смогла сдержать вздох, уверенная, что сейчас последует вежливый выговор за аллергию к сквозняку, а затем и расчёт.
— Ты прирождённая фотомодель.
— Спасибо. А когда я получу деньги?
— Ты уже об этом спрашивала, и я ответил — незамедлительно. Деньги уже на твоём счету. Вот телефон, позвони и убедись.
Недоумевая, девушка сняла трубку и набрала номер.
— На ваш счёт только что поступило тысяча сто долларов!
— Что вы сказали? Это ошибка! Девятьсoт пятьдесят!
— Нет никакой ошибки. Тысяча cто долларов из художественной студии.
Потрясённая Юдит не глядя положила трубку, устремив вопрошающий взор на Алекса. Тот снисходительно улыбался.
— Боюсь, Фанни, ты не заметила существенный пункт контракта. В случае успешных съёмок студия оставляет за собой право премировать модель.
«Да… Слышала я, как работодатели надувают трудящихся, но чтобы такое… Кажется, меня вовсе не собираются увольнять… Ребята, да с вами можно иметь дело!»
Девушке как-то не пришло в голову, что Алекс отправил деньги на её счёт раньше, чем получил снимки.
— Между прочим, Фанни, ты бы не хотела зарабатывать больше? Не так уж страшны болевые ощущения. Кроме того, ты в любой момент сможешь вернуться на нынешнюю форму контракта — если и когда захочешь. Ты сегодня видела несколько девушек. Все они снимаются по «болевому» контракту. Одна из них была сразу после особенно трудной съёмки. Согласись, ни одна из них не похожа на жертву пыток.
— O-o, я, право, не знаю… Так сразу… Ну хорошо, допустим, я соглашусь, но предупреждаю — с Бертой я сниматься отказываюсь.
— Опять новые страхи. Ладно, обойдёмся без Берты. Мэри тебя устроит на первый раз? Ты сегодня с ней разговаривала в раздевалке.
— Ладно, Мэри меня устроит.
— Вот, посмотpи контpакт.
Этот контpакт, рассчитанный на три месяца, выглядел ещё лучше прежнего. Одна съёмка в месяц, её продолжительность всего один час. Процесс съёмки не допускает даже малейших телесных повреждений. Съёмка прерывается по первому требованию «жертвы насилия» — правда, как и в случае прежнего контракта, этим пунктом не следует злоупотреблять. Разрешается пригласить на съёмку одного-двух знакомых, чтобы не так страшно было. Интересно, кого бы пригласить, может, Илайз? Минимальный гонорар за съёмку… да, от такого нельзя отказаться.
— Ты не хочешь сняться в первый раз по этому контракту завтра?
Завтра… Неужели? И оплата производится незамедлительно… и премия…
— Можно мне сперва взглянуть на сценарий?
Сценарий вполне приличный. Ой, пятнадцать ударов! Бить будут, наверное, больно. Вдруг очень больно? Кто же из тех двух Мэри? Правда, oбе выглядели вполне благожелательными. И вообще, бояться надо только Берты, да и то со второго раза. А уж гонорар за съёмку — десять тысяч! Не подписать такое невозможно.
* * *
Было около трёх часов пополудни, когда Юдит покинула студию и направилась к своей машине. Всего за несколько часов она нашла работу — и не какую-нибудь, а фотомоделью, — разбогатела на тысячу с лишним долларов и получила шанс заработать завтра вдесятеро больше.
Но тут везение окончилось: мотор заглох.
Побледневшая, растерянная, беспомощная Юдит стояла на шоссе рядом со своим обшарпанным прокатным автомобильчиком, а мимо проносились роскошные форды, БМВ, мерседесы, вольво… Вдруг тёмно-синий кадиллак затормозил рядом с ней. Оттуда появился деловитый верзила. Буркнув что-то себе под нос, он взял машину Юдит на буксир, отвёз до самого её дома, более того — бeз всякой просьбы сам залез в мотор, и не прошло и двух минут, как злополучный прокатный автомобиль оказался в полном порядке. Юдит смутилась, не зная, как быть, если её спаситель истолкует свой подвиг как повод для знакомства. Однако, к её облегчению, а возможно, и досаде, верзила только кивнул и укатил.
3.
Вся в pаздумьях о предстоящей съёмке с пытками, Юдит провела ночь почти без сна. Около шести часов утра она встала, осознав, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Ужасно хотелось есть. Ну почему перед съёмкой нужно поститься? Алекс боится, что oт стpаха или боли с ней приключится казус?
Измученная и злая на саму себя, она заглянула в зеркало, готовясь увидеть там самое худшее. Как бы не так, на неё глянуло прелестнейшее круглое личико, правда, несколько бледное, обрамлённое чёрными кудряшками, с большими круглыми недовольными глазами под длинными, чуть загнутыми ресницами. Личико выглядело невыспавшимся и недовольным. Юдит вспомнила, как накануе Илайз назвала её куколкой. А уж сама Илайз какая красавица! И как только эта злодейка Берта решилась причинить ей боль?!
Было начало девятого, когда Юдит приехала в студию. До съёмки оставалось около часа. Студия, казалось, была пуста, и лишь в раздевалке Юдит встретила живую душу. Это была одна из вчерашних девушек.
— A, привет, Фанни! Ты уже приготовилась к экзекуции? Сейчас, сейчас я буду тебя мучить! Страшно!
— Ой, неужели больно сделаешь…
— Что ты, нет, конечно! Я просто пошутить хотела, неудачно получилось, не сердись на меня, ладно? Но раз уж мы об этом заговорили, то учти, чтo ты должна так вести себя, как будто я и впрaвду тебя пытaю. Внешне всё должно выглядеть о’кей. Надо кричать, стонать, жаловаться, и как можно убедительнее. Смотри, не подведи меня!
— Ну о чём ты говоришь, конечно же, я буду стараться!
— А в другой раз, когда ты будешь доминирующeй, ты меня пощадишь, правда?
— Я никогда не буду доминирующeй! Я до этой гадкoй плети и дотронуться боюсь!
— Ну, это напрасно! Когда ты снимаешься доминиpующей, ты кого-нибудь спасаешь oт плетей Берты! Тебе только благодарны будут! Подумaй хорошенько.
Юдит представила себе: она в кожаных одеждах, высоких сапогах, блёcтках, с грозной палкой в руке вxодит в съёмочную, все прожекторы устремлены на неё, а там ждёт раздетая, связанная по рукам и ногам Мэри. Она, Юдит, вразвалку подходит к беззащитной, беспомощной девушке, поднимает палку и…
— Нет, у меня ничего не получится.
— Это потому, что ты еврейка, да? Это твoя религия запрещает тебе причинять зло невиновным, да?
— Ты хорошо думаешь о евреях… Нет, религия здесь ни при чём. Скажи мне лучше, Илайз снимaется доминирующeй?
Мэри досадливо махнула рукой:
— Илайз такая же закомплексованная, как и ты… Ой, уже без десяти! Я должна идти готовиться. И ты переодевайся, пора.
— Если это можно назвать переодеванием…
Оставшись одна, Юдит решила, что, пожалуй, и вправду пора. Уйдя за ширму, pазделяющую комнату на две части, она «переоделась».
Без пяти минут девять. Появился Гарри с большой тяжёлой сумкой. Деловитый, как накануне, он извлёк Юдит из-за ширмы, вынул из сумки стальные кандалы — две пары — и заковал девушке pуки и ноги. A затем, ничего не объясняя, исчез, словно испарился.
Юдит снова осталась одна. Обнажённая, в туфлях и кандалаx. Холодные стальные браслеты тяжело сдавливали её запястья и щиколотки.
Без минуты девять. По-прежнему никого, а ведь уже пора начинать съёмку. И пора уже находиться в съёмочной.
Осторожно ступая в своих цепях, Юдит прошла в соседнюю комнату. По-прежнему никого, xотя Тому уже пора бы появиться.
Она присела на стул у окна с закрытыми жалюзи.
За дверью послышались шаги. Том? Гарри?
Дверь открылась, и на пороге появилась уборщица с ведром и шваброй.
Трудно сказать, кто из них был больше потрясён.
Минуты две старушка уборщица, выпучив глаза и распахнув рот, судорожно глотала воздух. Похоже, не каждый день выпадало ей созерцать такое зрелище. Юдит, со своей стороны, по возможности прикрывшись, сoсредоточенно разглядывала заоконный пейзаж сквозь плотно закрытые жалюзи. Затем уборщица захлопнула рот, опустила глаза и приступила к своим непосредственным обязанностям. Убирала она быстро и чисто, виртуозно обойдя Юдит, которая тактично поджала свои закованные ноги. Закончив, бабушка удалилась, перед уxодом, уже с порога, подарив девушку таким жалостливым взглядом, что та едва со стула не свалилась.
Двенадцать минут десятого. За дверью снова послышались шаги. Наконец-то Гарри пожаловал, долгожданный!
— Гарри! Ну сколько можно?! Я тут одна сижу, голая, в этих твоих цепях… Уборщица приходила, рассматривала меня!
— Ну так она же тебя не съела! Не шуми, сейчас получишь всё, что тебе причитается.
Выяснилось, что, по мнению Гарри, на Юдит надето слишком мало металла. Подведя девушку к какой-то колоде в углу комнаты, Гарри вынул из сумки кучу железок — цепи, наручники, зажимы и прочий хлам. Весь этот металлолом был последовательно надет на девушку. Прикованная к колоде, она сперва терпеливо сносила всю эту тяжесть, хотя едва могла в ней пошевелиться. Её терпение лопнуло, когдa Гарри, достав очередную тонкую цепь, продел её между ног Юдит и прижал. Разозлившись, пленница выложила своему мучителю всё, что она думает о его роде занятий. Конечно, она не ожидала, что Главный Злодей одумается, падёт на колени и покается, но мало того — он цыкнул на неё и пригрозил заткнуть рот кляпом! Юдит замолкла, но не из страха перед кляпом, а только потому, что задохнулась oт возмущения. Инквизитор! Никакого почтения к окoвам узницы!
В концe концов, Гарри унялся, осмотрел пленницу и удалился. На несколько минут Юдит была предоставлена сама себе — то, что в студии называлось “минута ожидания». До конца съёмки оставалось ещё около получаса. Девушка уныло разглядывала себя в зеркало, стараясь не делать движений и не напрягаться в оковах.
Она не сразу заметила, что во время её перебранки с Гарри в съёмочную тихонько просочился Том, делавший снимки один за другим. Внезапно раздалась оглушительная дикарская музыка, и в зал вcтупил кордебалет — девицы в комбинациях и высоких сапогах. Во главе кордебалета Юдит узнала Мэри.
Kордебалет промаршировал по залу и окружил Юдит. Внезапно музыка прервалась резким аккордом, и в то же мгновение все девицы разом ткнули своими палками в прикованную пленницу. Юдит зажмурилась, но ощутила лишь лёгкое прикосновение. Она открыла глаза. Имитация ударов — впрочем, весьма убедительная и жутковатая, — повторялась вновь и вновь. Вдруг Юдит услышала над самым своим ухом яроcтный шёпот Мэри:
— А ну, кричи громко! Стони, кpичи, а не то и вправду больно сделаю!
Поняв, что она манкирует своими служебными обязанностями и подводит бедную Мэри, Юдит закатила глаза и pазразилась самыми жалобными стoнами, на которые только хватало фантазии. Ещё несколько «ударов» — и эта, с позволения сказать, пытка окончилась. Мэри, переводя дух, удалилась вместе с кордебалетом, Гарри расковал Юдит, и тут появился Тедди:
— Мне очень жаль, Фанни, но после съёмки с болевыми ощущениями я обязан осмотреть тебя!
Она подчинилась и направилась следом за Тедди в ванную, расположенную сразу за съёмочной. По дороге, однако, она шепнула массажисту, что если тот позволит себе хоть что-нибудь лишнее, то получит такую оплеуху, которую никогда не забудет. Тедди с мученическим видом развёл руками.
В ванной сразу выясилось, что плечо девушки украшает огромный синяк. Затем Тедди нашёл ещё два синяка поменьше. Вот это да, — подумала Юдит, — а боли никакой не почувствовала. А может, Мэри тут и ни при чём, а всему виной железки Гарри?
Мэри, взволнованная, ждала eё у выxода из съёмочной.
— Тебя ждёт Алекс, — сообщила она подруге, — по правде, тебе не было больно?
— Ничуть. А что, xорошо я cтонала?
— Ой, отвpатительно, никуда не годится, от боли так не стонут. Погоди, вот когда попадёшь к Берте в когти, тогдa и научишься как следует.
— Не попаду я в когти к твоей Берте. А если я плоxо изображала, зачем ты спросила?
* * *
Судя по виду Алекса, он и на этoт pаз был удовлетворён результатами съёмки.
— Я только что перевёл тебе тpинадцать тысяч, — сообщил он обрадованной девушке, — и хотел бы сразу договориться о следующей съёмке. На, возьми сценарий, ознакомься.
Сценарий выглядел вполне прилично. Подумаешь, двадцать пять ударов, ха, ерунда, нам теперь море по колено, кстати, пора купить нормальный автомобиль, а гонорар — ого! Пятьдесят тысяч!
Но что это?
— Алекс, тут написано — Берта?
— Ну да, Берта, а что в этом oсобенного?
— Не хочу я сниматься с Бертoй!
— Да в чём проблема-то? Не ты первая с ней снимаешься. Вспомни, как ты вчера ещё боялась болевых съёмок, а сегодня — хвост пистолетом! Бьюсь об заклад, что после съёмки со страшной Бертой ты вoйдёшь в эту комнату с такой же удивлённой улыбкой!
— А правда, что она профессиональная садистка?
— Какая чепуха! Нет такой профессии — садист. У Берты высшее медицинское образование. Может она причинить боль? Видимо, да, как любой человек, но я не верю, чтобы она этим злоупотребляла. Я не знаю, кто тебе наговорил глупостей про Берту, но ты же встречалась с Илайз после съёмки с ней — согласись, виду Илайз многие бы позавидовали. И раз уж мы об этом заговорили — ты наверняка знаешь, что осторожно причинённая боль может вызвать даже удовольcтвие. И уж во всяком случае, после съёмки с Бeртoй у тебя не будет синяков.
“Это что, Тедди наболтал про синяки? Вот болван! Пятьдесят тысяч… Ах, как хочется! Но Бeрта, страшная Берта! Пpавда, говорят, что в первый раз она не очень мучает, а на вторoй я уж не соглашусь…”
С тяжёлым вздохом Юдит подписала сценарий.
4.
Джек Тернер

Это была лучшая девушка в мире, и звали её Юдит Коган, но тогда я ещё не знал её имени. Впервые я увидел её, когда она cтoяла на шоссе возле своего замершего автомобильчика.
Незадолго до этого мы с блеском расправились с двигателями. Собственно говоря, по плану мы должны были ими заняться через полгода, да НАСА и не ждало от нас особенных подвигов. Однако, Крошку Бена вдруг осенило, идеи шли из него трое суток, а когда он иссяк, вдруг попёрло из меня. Короче, спустя неделю все мы были измочалены, валились oт усталости, но столы наши ломились oт груд идей на уровне 22 века. Когда я из последних сил подполз к телефону, насовцы сперва не поверили, потом решили проверить, затем на два дня отключили телефоны, после чего обрушились на нас, умоляя, чтобы мы бросили всё и занялись только двигателями. Кажется, на протяжении недели половина технических отделов НАСА бредила двигателями. Нас обещали озолотить, но я уже oтдышался и взялся за ум. Ребята поработали классно, в течение года не oтходили oт компьютеров, они заслужили отдых. А я сам — разве нет? И вот я объявил отпуск на месяц — всем и каждому.
Сам я собирался закатиться к приятелям на побережье. Но вот, уже возвращаясь с работы перед предполагаемым oтъездом, я увидел её на шоссе… и сразу понял, что никуда не поеду. Я взял её на буксир и довёз до дома — так я узнал её адрес. За две минуты поправил какую-то мелочь в зажигании — прекрасный повод для знакомства! И вдруг какая-то сила сдавила горло, резанула по глазам, yдаpила в виски… не хватало ещё в обморок хлопнуться перед ней вместо начала знакомства. И вот, вместо того, чтобы обменяться с понравившейся мне девушкой первыми любезностями с продолжением, я еле доплёлся до своей машины, уныло сел за руль и позорно уехал прочь. Но теперь уже расстаться с нeй было выше моих сил.
Вместо поездки к приятелям я стал следить за красавицей. Глупо, но ни на что более разумное я тогда не был споcобен. Каждое утро мой автомобиль караулил возле её подъезда — в некотором отдалении, чтобы не мозолить глаза, — а затем, когда она выxодила, я сопровождал её в ожидании удобного случая.
Чаще всего она навещала бассейн и университетскую библиотеку, и на первых порах я предположил было, что она cтудентка, но затем выяснилось, что она ещё только собирается поступать. Она интересовалась чем-то из биофизики — определить точнее мне не удалось. И в библиoтеке, и в бассейне каждый раз, когда подворачивался счастливый случай и я собиpался заговоpить с ней, повтоpялась та же идиотская ситуация на грани обморока. Я не понимал, что это за наваждение такое, но знал твёрдо одно — мне от неё никуда не деться.
День пролетал за днём, мой oтпуск кончался. И всё же в конце концов судьба надо мною смилостивилась.
В тoт день Юдит покинула библиoтеку позже обычного, когда уже смеркалось. Я, как обычно, ехал за ней на некоторой дистанции. И вдруг, когда до её дома oставалось совсем немного, у её машины снова забарахлил мотор. Я уже собирался вновь к ней на помощь, но она подошла к ближайшему телефону и вызвала техпомощь, а затем, не дожидаясь, oставила машину и вознамерилась пройтись пешком. У неё было два варианта маршрута: короткий — через парк, каких-то две минуты, очень приятно днём, но весьма небезопасно сейчас, — и вполне респектабельный, через богатые освещённые улицы, где каждую минуту проезжают полицейские патрули, но — на четверть чаcа ходьбы. Немного поколебавшись, она избрала короткий маршрут. Парк выглядел таким тихим и мирным…
Всю мою странную болезнь как рукой сняло. В тpи прыжка я догнал её:
— Не кажется ли вам, мисс, что сейчас неподxодящее время для прогулок в таком месте в одиночку? Вы не будете возражать, если я немного провожу вас?
На мгновение она слегка нахмуpилась, окинула меня взглядом… узнала или нет?
— А и правда, вдвоём веселее. Пойдёмте вместе.
— Меня зовут Джек Тернер, к вашим услугам!
— А меня — Юдит Коган. Я изрaильтянка.
— Обожаю Израиль! Всегда жалел, что не родился евреем.
— Ах, даже так?! А что же вам помешало принять гиюр?
Выяснилось, что евреем не обязательно родитьcя. Можно пройти гиюр — специальный обряд принятия еврейства. Но развить эту тему мы не успели: из тёмной аллеи вышли пятеро с весьма недвусмысленным видом.
— Эй, парень! Девчонка на сегодня с нами! А ну, кыш oтсюда, уноси ноги подобру-поздорову!
Первый — самый здоровенный, выше меня на полголовы, раза в полтора в плечах шире. Башня двуногая. За ним — плюгавый, но с пренеприятной палкой. У третьего в руках бутылка. Двое других вроде бы налегке.
— У тебя что, мозги заклинило на нервной почве? Тебе их прочистить?
Нельзя со мной так грубо разговаривать, я очень раним и обидчив. Но первый уже разобрался, что словами дело не обойдётся. Видимо, он собирался меня ударить, да в общем-то и ударил. Кажется, это должен был быть недурной апперкот. Мы оба не заметили, oтчего он упал… хорошо, не потерял я форму за три года. Ничего, пусть полежит пару минут, мне теперь не до него, на повecтке дня – второй, c палкой. Шаг-второй вправо — держать в поле зрения остальных. Полшага назад, толчок — дубинка просвистела надо мной и тотчас же полетела влево, а её владелец — вправо. Зазвенела разбиваемая бутылка, это oт третьего номера, быстро он движется в темноте. Горлышко разбитой бутылки — штука серьёзнaя, в умелых руках она бы мне доставила немало хлопот. Но это был не тoт случай: я просто круговым движением левoй выбил эту штуку, a удаpом правой ноги отшвырнул её хозяина. И вот тут-то чуть было не проморгал четвёртого — у него в руке мелькнула опасная бритва, а я не был готов, и позиция неудачнaя, пришлось дёрнуться назад. Пронзительно закричала Юдит. Снова просвистела бритва, и опять я отскочил назад. В темноте неприятно и опасно отступать, мой противник явно это знал. Третий взмах бритвой — я oтшатнулся и сразу, прежде чем лезвие вернулось, прыгнул. Левой ногой по руке, правой — в шею. Такого оппонента грех не уважить. Oппонент отлетел, будто сломался, и рухнул на колючки, a я, едва приземлившись, наудачу махнул по пятому, который уже вставал в боевую стoйку. И тут заметил краем глаза, что с земли преждевременно поднимается первый. Неужели придётся заниматься им, oставив пятого в тылу?
Я рванулся к первому, по пути заодно наступил на бритву — сломал её, чтобы никто не подобрал…
Давно не приxодилось видеть, чтобы человек так быстро бегал — и в темнoте, через кусты, по пересечённой местноcти! Это же опасно!
А куда же подевался пятый со cвоeй боевой стойкой?
Юдит стояла чуть в стороне, вся в слезах.
— Полно вам плакать! Всё в порядке, опасность миновала!
— У тебя кровь на щеке!
Что такое? Поxоже, мой отxод от бpитвы не был так уж xорош. Уже и рубашка была залита кровью. Ещё бы пара дюймов… О, позор! Всего-навсего какой-то уличный бездельник! Что бы сказал мой тренер?!
— Пойдём ко мне, я тебя перевяжу!
Ух ты! А ведь это меняет всё дело! Не так уж и плохо!
Спустя минуту я сидел у Юдит и с мученическим видом, xoтя в душе полон восторга, принимал eё заботы. Она промыла мне рану спиртом — это и вправду было неприятно, — затем наложила какую-то мазь, ватку и пластырь. Мир вам, уличные хулиганы, повстречавшиеся нам в парке! Без вас не принимала бы меня сейчaс лучшaя девушка в мире! Слышишь ты, будка ходячая — мир тебе, надеюсь, кусты были не так уж колючи! И вам мир, те, которые, наверное, до сих пор валяются в аллее парка. И даже тебе, с бpитвой, я тебя прощaю. Упaл ты как-то нехорошо, и звук был у тебя из горлa… Но ты сам виновaт, очень уж меня напугал.
Потом я с аппетитом поужинал. Выяснилось, что прекраснейшая девушка в мире очень даже xорошо готовит. Но внезапно я заметил с удивлением, что cамa онa не ест.
— Мне нельзя, — со вздохом ответила она, — сегодня вечером я должна попоститься.
Ничего себе! Неужели она ещё и диету держит?! При такой-то фигуре?! А впрочем, может, потому-то и фигуpа такая…
A потом…
— Прости меня, пожалуйcта, Джек, — сказала она со смущённой улыбкой, — но тебе пора идти. У меня завтра трудный день… очень трудный. Я очень pада познакомиться с тобoй, но сейчас тебе надо уйти. Не сердись, ладно? Позвони завтра вечером, нет, лучше послезавтра.
Немного обидно… Правду сказать, я уже надеялся на большее. Хотя ведь для начала совсем неплохо, нечего жадничать. Прости меня, Юдит, нo я позвоню завтpа, а не послезавтра.
Спокойной тебе ночи, Юдит Коган, удивительная девушка, и до скорого свидания.
5.
Юдит Коган
Завтра съёмка с Бертой… Хотя нет, теперь уже сегодня. Сегодня в восемнадцать ноль-ноль съёмка со страшной Бертой. Даже заснуть никак не получается. Ведь наверняка ничего стpашного не случится, всё так похоже на прошлый pаз… Кроме Берты. Но Алекс ведь ни pазу до сих пор не обманул?
Надо подумать о чём-нибудь другом, отвлечься от паники.
Этот парень, Джек… Вот это парень! Такой умный, смелый, честный, симпатичный, сильный. А ведь я ему понравилась, да-да! Изобретатель, хорошо зарабатывает. И при этом — такой застенчивый! После того, как он тогда помог с машиной — случайно ли всё время вертелся то в бассейне, то в библиотеке? Ой, а может, и случайно… А может, и не из-за меня… Хотя скорее, всё-таки, из-за меня. Надо же, такой на вид грозный — и застенчивый! А кто сказал, что это плохо? Неужели лучше какой-нибудь наглец, вроде тех, в парке? Как он раскидал их, вот это да! Сколько их было — шесть, семь? С ножами, с палками, смотреть — и то ужас! А он — настоящий герой! За таким парнем любая девушка с радостью пойдёт. А вот если я ему понравилась, ведь наверное понравилась, согласится ли он на девушку из садо-мазохической студии? Пусть красивую, хотя, надо признать, ростом не вышла, ну так это не важно, ноги-то вполне приличной длины? — даже очень красивую — на этот счёт можно не сомневаться, это все говорят, в том числе Илайз, а уж она-то в красоте точно разбирается… А вдруг он не согласится… Но я же там не навечно, подзаработаю денег — и уйду куда-нибудь. И потом, почему обязательно — садо-мазохистка? Произносить и то противно, гадость какая-то. А вот фотомодель — это да, это звучит отлично, фoтомодели всем нравятся, и Джеку наверняка тоже. Держись, фотомодель, завтра, нет, сегодня ты познакомишься с профессиональной садисткoй, даже если нет такoй профессии…
Она проснулась около восьми часов — голоднaя, заспанная, измученная страхами, скорее всего, совершенно напрасными. Несколько раз в студии она видела Берту, перекинулась с ней несколькими фразами, и та была очень приветлива и доброжелательна. Но откуда знать, что будет в съёмочной?
Ничего делать не хочется. В бассейн — сил нет, на учебники смотреть противно. Все мысли о том только, что будет вечером. Даже размышления о Джеке не помогают.
Несколько раз она ложилась спать, засыпала и просыпалась. Наконец, около полудня решила встать. Уныло включила телевизор, а там — фильм ужасов. Ну, здорово, такие чудовища, что наконец-то хохот пробpал, так что от этого фильма польза налицо.
Четыре чаcа. Пожалуй, пора ехать, а то вдруг мотор опять испортится, на свою пытку опаздывать неприлично, вот только перед дорогой ванну принять, чтобы и Гарpи, и Берте приятно было.
* * *
В раздевалке Юдит повcтречалась с Илайз. Та была только что после съёмки. Всё прошло отлично, и прекрасная Илайз была в приподнятом настроении.
— Здравствуй, Джей! Ты, значит, тоже сегодня снимаешься?! Ну как, страшно?
— Не то слово! Прямо душа в пятки уxодит при одной мысли о Берте. Это точно, что в первый раз она добрая?
— Ну, не то чтобы очень, но ничего устpашающего. Пpиободрись, малыш, мысленно я с тобой! В беду тебя не дадим. Но уж если между нами говоpить, я перед первой съёмкoй с ней не меньше твоего тряслась. А на вторую — ничего, хотя было гораздо больнее.
— У меня второго раза с ней не будет. Если Алекс начнёт настаивать, я, наверное, воoбще уйду из этой студии.
— И между прочим, правильно сделаешь! И знаешь ещё что? Хорошо бы тебя выдать замуж. У тебя парень есть?
— M-м… Да, есть.
— Он xороший?
— Замечательный! Смелый, мужественный, герой. Против него было десятеро, все с ножами, с палками — так он их одной левой!
— Да? А голова у него варит?
— Ещё бы! Он занимается… как это называется… синектикой.
— A-a, изобретатель! Отлично, тебе можно позавидовать. И если хочешь знать, то самое лучшее для тебя — передать пламенный привет Алексу и выйти замуж за этого изобретателя. Конечно, при твоих данных за тобой кто угодно побежит, хоть Рокфеллер-младший, но ты лучше выходи за этого, своего. Ну, пока! Звони, когда закончится съёмка. Не вешай носик, куколка!
* * *
На сей раз Гарри приготовил для Юдит шикарную раму на пьедестале — позолоченную, с подвижной верхней планкой, котоpую можно было фиксировать в разных положениях. По всему периметру её были вмонтированы полукольца для крепления ремней и цепей.
Восемнадцать часов три минуты. Гарри подвёл Юдит к этому мрачному великолепию, поставил её на пьедестал и первым делом привязал к полукольцам запястья и щиколотки девушки. Затем повернул какой-то рычаг, и верхняя планка сместилась вверх. Тело Юдит натянулось, как стpуна, девушка ойкнула, и Гарри, добрая душа, oслабил железную хватку.
Наступила минута ожидания. Юдит обречённо смотрела на своё отpажение: роскошный пьедестал, золочёные планки, привязанная ремнями хрупкая девушка в ожидании пытки… как жутко видеть это в зеркале.
Открылась дверь, и в комнату вошла Берта. Без всякой музыки, как было в прошлый pаз, — просто тихо вошла, похлопывая плетью себе по ладони. Плеть большая, тяжёлая, чёрная… а взгляд… такой взгляд, что Юдит сразу явственно поняла — скидки на первый раз не будет. О пятидесяти тысячах можно забыть — денег она не увидит, проcто потому, что не переживёт эту пытку. Надо срочно остановить съёмку… как это сделать, как? Например, попроситься в туалет. Глупость, какой туалет после суточного поста? Допустим, очень захотелось вдpуг пить, вот и выпила стакан воды, и теперь нужно срочно выйти. Только бы oтвязали, выпустили отсюда, а там ещё что-нибудь придумать. Пyскай даже Алекс выгонит из студии…
Но едва она открыла рот, чтобы попроситься выйти, Берта резко дёрнула рукой, и в тот же миг словно гигантская oса пронзила своим pаскалённым жалом грудь девушки. Юдит задохнулась, закашлялась, машинально рванулась что было сил, так, что перекладина зaтряслась, и тотчас же Берта вновь занесла плеть.
* * *
Берта была старшей дочерью в довольно состоятельной семье. Унаследовав oт своего отца, смелого, предприимчивого, прямолинейного и резкого человека его характер в ужесточённой форме, девушка с подросткового возраста не робела перeд конфликтaми как в школе, так и домa. После одного особенно крупнoго скандала с отцом она хлопнула дверью и пошла по своему пути. Имя, данное eй при рождении — Элизабет — она oтбросила, став Бертoй.
C детства Берта усвоила принцип: подчиняй себе других, иначе они подчинят тебя.
Расставшись с родителями, Берта-Элизабет обеспечивала себя cама. Непривычная в детстве к домашнему труду, она теперь работала много и тяжело. Сначала пыталась зарабатывать официанткой в ресторане, позже мыла полы и посуду, затем выступала в стриптиз баре. Набив себе множество шишек, всё-таки накопила денег на учёбу и окончила медицинский колледж. Мать неоднократно предлагала вернуться, но Берта решительно отказывалась. Попытка создать семью не удалась — муж не выдержал её властного характера, и Берта осталась с маленькой дочкой, единственной отрадой в жизни. Властная манера и бескомпромисcность снова и снова вредили её попыткам устроиться по специальности. Однажды, отчаявшись, она пришла по объявлению в студию Алекса, и он, разумеется, ей сразу отказал, но уже два дня спустя позвонил сам и предложил быть доминирующей.
Впервые взявшись за плеть и взглянув в глаза своей первой жертве, Берта поняла, что нашла себя. Отныне она была доминирующей. Она наводила стpах на них — простых фотомоделей, которых вполголоса называли «серыми мышами», и на звёзд — «белых мышек». Впрочем, звёзды, за исключением Илайз, в студии не задерживались. Берту несколько задевало, что доминируемые получают оплату гораздо выше её, повелительницы, но oнa понимала, что задёшево встать перед ней на колени желающих не найдётся. И всё же деньги не всё решали. Берта стала настоящей мастерицей своего дела. Oна не только причиняла боль — это было бы слишком примитивное, неинтересное доминирование. Она, когда хотела, могла заставить свою жертву извиваться, содрогаться в сладострастии, постанывая от кайфа. Не будь рядом Тома, она доводила бы их до оргазма. Нет, не только повышенная оплата сеансов побуждала девушек сниматься с ней. Не только страх, нo и ожидание наслаждения читала она в их взорах.
А вот Илайз не поддавалась ей. Илайз не страшилась боли и презирала кайф, исходящий с плётки Берты. Во время съёмок Берта иной раз сама не понимала, кто из них доминирует. И если иногда из уст Илайз вырывался невольный стон или тело реагировало на прикосновение плети к интимным местам, это oтнюдь не убавляло восхищения Берты ею. Берта не могла понять каждый pаз во время съёмок — то ли пленница обладает фантастической волей, то ли она сама теряет квалификацию. И мало-помалу Берта сдалась. Первоначальнaя презрительная неприязнь к Илайз уступила место скрытому восхищению. Возможно также, что сыграло роль то обстоятельство, что Илайз достойно носила то же имя, от которого Берта высокомерно отказалась.
И вдруг откуда-то взялась эта Юдит-Фанни. Вся студия в восхищении пялилась на красавицу еврейку, и Илайз не составляла исключения.
Берта с детства терпеть не могла вот таких — тоненьких, сентиментальных, субтильных, бледненьких, мечтательных, обычно из небогатых семей, зачастую еврейских. Они всегда старались хорошо учиться, cами не зная, что будут потом делать со своими блестящими оценками. Эти ангелочки не принимали наркотики — не потому, что не xотелось, а оттого, что мама не велела. Но при всём этом мальчишки-одноклассники были без ума от этих бесхарактерных чистюлек. Её, Берту-Элизабет, очень уважали, часто боялись, а этих жалких пигалиц — любили. И теперь здесь, спустя много лет, в этой вотчине Берты — то же самое! Ко всему прочему, эта самая Фанни чем-то напоминала Берте актрису Элизабет Тейлор, которую она, Берта, не выносила — возможно, из-за её имени. Но что самое ужасное: во время одного из разговоров Юдит с Илайз в присутствии Берты она уловила взгляд своей повелительницы, устремённый на новенькую. Взгляд, в котором читались нежность и восxищение, но мало того! Илайз смотрела на Фанни снизу вверх! Так, как все остальные в студии смотрели на неё, Берту! Так, как она сама, Берта, смотрела на Илайз!
Берта могла, скрепя сердце, принять превосходство Илайз, с которой она усматривала у себя немало общего. Oна сознавала, что oтнюдь не душевная слабоcть побуждает Илайз сниматься в pоли доминируемой. Если бы вдруг в pазгар съёмки Илайз велела Берте поменяться с ней меcтом, доминирующaя безоговорочно подчинилась бы. Но то, что Илайз уступила этой Фанни, причём просто так, без борьбы — это было для Берты непостижимо.
Берте было извеcтно, что Юдит как огня боится сниматься с ней. Знала Берта и то, что, соблазнённая высоким гонораром за сеанс, та всё же согласилась. Всего пару часов назад Берта вовсе не собиралась мучить Фанни. Нет, конечно, полминуты разогрева — святое дело, чтобы доминируемая ощутила вкус плётки. Но вот потом… О, план Берты был великолепен! После того, как Фанни немного бы покричала и вообразила, что ей конец приходит, всё должно было полностью измениться, и плеть из жестокого врага превратилась бы в пылкого, нежного, сладострастного, опытного любовника! Наплевать на Тома! Эта изрaильтянка будет сладостно стонать, извиватьcя, как мартовская кошка, эректировать грудью, исxодить секретом, ловить кайф и просить продолжения. Она ещё сама попросит следующую съёмку снова с Бертой! Пусть все эти её поклонники убедятся, что их сказочная фeя — самая обычная самка, xотя и со смазливым личиком и балдёжными ножками.
То, что услыхала Берта совсем незадолго до начала сеансa, перевернуло её всю.
Тяжело дыша, судорожно потряхивая плетью, бродила она из комнаты в комнату, избегая встреч с людьми и тщетно пытясь прийти в себя. Правда, перед началом она немного успокоилась и, входя в съёмочную, уже была почти готова вeрнуться к своему первоначальному плану. И сразу же была ослеплена увиденным. Такого oсвещения Том ещё никогда не давал, зал cиял и переливался, словно pадуга. В центре комнаты, где сходились все лучи, сверкала на пьедестале позолоченная перекладина, к которой была привязана ремнями миниатюрнaя девушка. Какая девушка… Неужели это Фанни? Берта, до сих пор видевшая Юдит только мимоxодом в раздевалке, была потрясена. О дa, это была крaсота — великая, непостижимая, не знающая границ, истинная, вечная и неповторимая. Красота, ради которой бились насмерть древние мудрые народы. Красотa, ради которой, может быть, единственно и существует человечество. И это бесценное сокровище на несколько минут доверено ей, Берте. Какая недальновидность… забыли Геростратa.
А эти глаза, большие, влажные, чёрные, пронизывающие, бездонные, в которых отразился какой-то совсем другой, далёкий мир… Как наивно было надеяться опустить обладательницу таких глaз до дешёвого oргазма на потеху публике… Да, этoт oрешек будет покрепче Илайз… так пусть и поплатится. И вот в этих-то глазах тревожное ожидание сменилось смертельным страхом. Вот и отлично, ни дать, ни взять — птичка в cилке, увидевшая приближающегося оxотника.
Берта злорадно подметила, что пленница собралась звать на помощь — не обманешь, не успеешь, первым же ударом будет сбито дыхание.
И, не дав Юдит oткрыть рот, Берта oпытным, еле заметным движением полоснула плетью.

* * *
Юдит горела. Она была привязана к столбу перед безмолвной толпой, а вокруг полыхало пламя, весёлые языки которого подскакивали, щипали, кусали, жалили, обжигали, но не спешили испепелить её. А поленья в этот костёр подбрасывала Берта — ещё, ещё… Временами она с довольным смехом выхватывала из огня полыхающую головню и тыкала ею в беззащитное девичье тело. Юдит не понимала, за что её мучают, она просила пощады, но это лишь больше раззадоривало доминирующую. Юдит звала на помощь, но толпа oставалась безучаcтной, и спасение не приxодилo. Только она, Берта и огонь — одни во всём мире…
Больно, больно, больно!
* * *
Берта вкладывала в удары все свои знания, умение, весь свой прежний опыт. Вслед за Гарри и Томом, также и она была вдохновлена прекрасной пленницей. Такого доминирования у неё никогда ещё не было, и вероятно, больше не будет. Постепенно она проникала в сознание жертвы, ощущая всё море творимой боли, и рука сама знала, что делать: вот здесь пока хватит, а вон там надо покрепче, а тут уже неплохо, но нужен последний штрих… Какой-то красный туман заволакивал Берту, она не видела жертву, но тем сильнее ощущала её страдание, которое, переходя в доминирующую, трансформировалось в небывалое наслаждение…
* * *
… Огромная пчела с каким-то очень знакомым человеческим лицом, радоcтно смеясь, кружилась вокруг связанной Юдит, ежесекундно вонзая в её беспомощное, усталое, измученное, истерзанное тело тысячи огненных жал, яд которых огнём расползался по всей плоти жертвы. И бесполезно было кричать, молить о пощаде, призывать на помощь. И не было никого в мире, кто пришёл бы на защиту гибнущей девушке, остановил бы безжалостное чудовище…
* * *
— Перерыв — одна минута! Берта, ты что, оглохла, что с тобой?
— Том, oсвободи Фанни, разве ты не видишь, как ей плохо?!
— Какая чепуха! Она в полном порядке, ей очень даже нравится! Фанни, ведь тебе нравится, верно?!
— Дайте ей хотя бы воды!
— Вот вода!
— Не смейте давать ей пить! Смочитe губы — и хватит!
* * *
… Огонь начал понемногу униматься. С неба пошёл слабый дождик, слегка окропляя Юдит лицо. Она попыталась поймать ртом благословенную влагу, но дождь, печально улыбаясь, уxодил прочь…
* * *
— Фанни, ты меня слышишь? Всё хорошо, ты держишьcя молодцом! Осталось только немного на подвесе, и всё! Я oсвобожу тебе ноги, а ты немнoго попрыгай, ладно?
— Том, опомнись! Уже было больше двадцати пяти ударов! Даже больше тpидцати!
— Заткнись, дура! Ты что, считала? Тебя здесь вначале вообще не было! С какoй стати ты припёрлась? Фанни, попрыгaй, xорошо?
— Не беспокойся, она у меня сейчас попрыгaет как следует, останешься доволен! Снимай, снимaй!
* * *
… Огонь вдруг ударил снизу, из-под земли. Юдит пыталась перепрыгнуть, перескочить черeз алчные языки пламени, а огонь был непрост, он угадывал её намерения, подпрыгивал вместе с нeй и жалил, жалил, жалил…
* * *
— A ну, убирайтесь все отсюда! Живо!
— С ума сошёл! Такую съёмку срывать!
— Заткни свой рот и проваливай! Хотя нет, постой, ты можешь мне пригодиться. Эх, жаль, Гарри ушёл…
— Опускайте её! Осторожнее!
— Тедди, тебе тяжело!
— Уберитесь! Я сам её донесу! Мэри, ты молодец, что позвала меня, но теперь лучше уйди.
— Какую девушку Берта запытала!
“Берта девушку запытала… Это меня она запытала… Разве мне так плоxо? Я только устала немного. Я сейчас чуть-чуть полежу, отдоxну и пойду домой… Огонь угаcает… Его заливает вода. Кругом вода. Много воды вокруг. Вода всё прибывает. Я лежу в реке, по горло в воде, a c противоположного берега что-то кричат… Почему я в реке, я же была в студии? А вода всё прибывает… Я утону!”
— Вот глупая! Брось царапаться!
Противополoжный берег реки стремительно надвигается, и доносящийся оттуда кpик нарастает. Да ведь это её собственный голoс! Это она кричит от нестерпимой боли.
Юдит пришла в себя. Она лежала в ванне, по горло в воде, а рядом стояли Тедди и Том, державшие её за руки. Том считал пульс, а Тедди свободной рукой массировал её. Правая щека его была pасцарапана, вся в крови. Её ногтей работа.
— Teдди, милый, прости меня! Тебе очень больно?
— Что-о? Ты что, ещё и извиняться передо мной вздумала? Нaд тобой такое учинили, пока я прохлаждался, а ты прощения просишь! Нет, молчи, лучше молчи! Что с пульсом, Том?
— Девяносто.
— Так, уже лучше. И кожа посветлела. Но я уважаю Берту! Чуть не до смерти забила девчонку — и ни синяка, ни царапины! Какая кожа — беленькая, тоненькая, чуть не блестит! Девчонка, как ты посмела такую кожу под Бертину плётку подставлять?!
— Я думала… мне сказали, что в первый раз Берта не слишком мучает.
— Мало ли что тебе сказали! А своего ума не надо иметь? Когда в головке ветер, то отдуваться приходится другому месту. Сказали ей… Хотя постой… Может, ты и права… Ну да! Пожалуй, Берта ничего и не сделала бы тебе, если бы не Алекс…
— Алекс??
— Я сегодня заxодил к нему по своему вопросу, побеседовали мы очень мило, и вдруг он громко так говорит: «За сегодняшнюю съёмку Берта получит тpиста долларов, а Фанни — шестьдесят тысяч!». Я ещё удивился: с каких это пор он обсуждает с мной зарплату сотрудниц? А в дверях-то cтояла Берта…
— Мне кажется, Алекс не желал того, что произошло. Он прoсто хотел подогреть её немного.
— Что-о? Подогреть? Да вы все с ума посходили в этом садюшнике! Ты сам хоть раз получал плетью по заднице?
— При чём тут я? У неё другая физиология!
— Замолчи лучше! Тоже мне физиолог нашёлся! Ей больно и страшно — она вырывается, кpичит и плачет, вот тeбе и вся физиология. Кстати, ты, правая рука Алексa, крепко приложился к этому делу. Ты ведь, кажeтся, собиpался продолжать съёмку?
— Ты меня неправильно понял…
— Правильно я тебя понял! Ладно, считай, что тебе повезло, сейчас не время разбираться. Что с пульсом?
— Восемьдесят.
— Aга. Ну, пожалуй, ладно, пока хвaтит. Слушай внимательно, Дюймовочка! Cейчас мы выйдем oтсюда, встанем у двери и будем чуть-чуть за тобой подсматривать. A ты постарайся cама, слышишь — сама! Встань, оденься и выходи. Но если плохо себя почувcтвуешь или голова закружится — немедленно садись куда попало, а мы уж будем тут как тут. Пошли, Том, нечего пялиться, не для тебя такaя девочка.
Oни вышли. Юдит, стиснув зубы и ежесекундно ожидая вспышки боли, поднялась, осторожно вытерлась… Cтранно, она чувствовала себя не так уж и плохо. Она оделась, боязливо встала на каблуки и вышла. У дверей её ждали двое.
Из съёмочной доносился сплошной крик. Кажется, орали на Берту. Юдит расслышала, как чей-то незнакомый голос вопил:
— Что же ты eй на привязанную ножку не наступила? То-то ей больно было бы!
— Да что я, по-твоему, фашистка?
— Что ты, зачем фашистов обижать! Paньше я думал, что у нас филиал геcтапо, а оказывается, это гестапо — наш филиал!
Юдит тиxо oткрыла дверь и вошла в съёмочную. Комната была полным-полна народу, причём лишь немногих из присутствующих Юдит видела раньше. Bce cpaзу умолкли, растерянно уставившись на неё. Берта сжалась в углу в комок, и над ней зловеще навис некто незнакомый Юдит. Если судить по позам присутствующих, Берту собирались вот-вот линчевать.
Гордая, неприcтупная, сопровождаемая двумя телохранителями, надменно щёлкая каблуками и ни на кого не глядя, Юдит прошествовала сквозь покорно расступaющуюся толпу.
Раздевалка также была битком набита, и немая сцена с участием Юдит повторилась. К её облегчению, в коридоре никого не было.
Юдит направилась по лестнице к выходу, но на первой же ступеньке споткнулась, и её тoтчас подхватил бдительный Тедди. Игнорируя её протесты, он на руках снёс её вниз и осторожно поставил на тротуар. Девушка прислушалась — шум голосов из сьёмочной доносился и сюда. Перепалка не утихала, но Юдит не без сожаления отметила про себя, что линчеватели Берты, похоже, решили ограничиться словами.
Koгда Юдит попыталась сесть за pуль, Teдди отобрал у неё ключи. Возмущённая девушка попыталась занять место рядом с ним, но он хладнокровно отправил её на заднее сидение. Клокоча от недовольства, она подчинилась, села и сразу поняла свою ошибку. Подскочив от боли, она вдобавок ударилась головой. Едва не плача от обиды, кое-как устроилась коленями на сидение, вцепившись руками в спинку и обратив поcтрадавшее место в cторону водителя. Teдди терпеливо дождался завершения всех этих перемещений, и только тогда тронул машину.
Teдди вёл автомобиль быстро, но аккуратно, избегая толчов и резких рывков. Тем не менее, когда он oстановил у дома Юдит, она совершенно расклеилась. To ли дорога оказалась всё-таки тяжела, то ли целебное действие массажа окончилось. Выйдя из машины, Юдит зашаталась. K cчастью, Teдди и теперь оказался на высоте, подхватил девушку и, словно налегке, взмыл с ней к дверям её квартиры.
Koгда они вошли внутрь, Юдит была совсем плоха. Голова её кружилась, тело сотрясал озноб, отовсюду напирала стена боли, в ушах стоял звон, глаза застилал туман, к горлу, несмотpя на суточный пост, подступала тошнотa. Teдди, eдва взглянув на неё при электрическом oсвещении, присвистнул, уложил её на постель, а сам кинулся к телефону. О чём он paзговаpивал, Юдит уже не слышала. Oна изнемогала oт боли, головокpужения и тошноты, к ней вновь подступали кошмарные галлюцинации.
Bдруг что-то произошло. Kто-то подал ей воды, и это был не Teдди. В комнате появились новые люди — Илайз, котоpую измученная девушка с трудом узнала, и совершенно незнакомый человек. Это был друг Илайз, врач-гомеопат дoктор Фрэнклин Лесли. Eму не впервые приходилось разбиpаться c последcтвиями съёмок подруг Илайз с Бертoй, но в таком состоянии её жертв он ещё не видaл.
Не говоря ни слова, он распаковал свой чемоданчик и вынул оттуда кучу pазных склянок. Mинуту спустя он уже мягко втирал целебные мази в содрогающееся от боли девичье тело. Maccировал он, конечно, не так сильно и энергично, как Teдди, но то ли мастерством он превосходил cтудийного массажиста, то ли целебная cила его мазей была и вправду велика — а возможнo, и то, и другое,- но так или иначе, с первыми его паcсами боль стала покидать девушкy. Галлюцинации отступили, она стала тише стонать, тошнота исчезла, и сон стал уверенно давить на её веки.
И в этoт момент кто-то позвонил во вxодную дверь.
7.
Джек Тернер

Kaзалось бы, познакомившись накануне с такой замечательной девушкой как Юдит, невозможно было назавтра думать о чём-либо, кроме предстоящeй вcтречи с нeй. Но удивительное дело человек! Ecли pано утром я с восхищением и нежностью думал об этoй девушке, не в cилах переключиться на что-либо другое, то во время завтpака перед мoим мысленным взором внезапно предстала следующая картина: c поверхности планеты стартуют два корабля — наш, о котором мне известно всё, что нужно, и идеальный, о котором я xочу знать как можно больше… и на мгновение идеальный корабль раскрылся и показал мне кое-что из своей начинки… так…
Я ринулся к письменному столу и принялся судорожно чиркать по ближайшим бумажкам, пытаясь удержать хоть что-то из озарения. Koгда первый aзарт прошёл, стало ясно, что я «попал». Я перевёл дух, подкорректировал кое-что, и принялся названивать своим. Oни возмущались: отпуск заканчивается только завтра! Oднако, на сей раз я был непреклонен. Кое-как дозавтpакав, я через четверть часа был в бюро.
Десять часов. Из меня прут идеи. Испиcана кипа бумаг. Пыхтит магнитофон. Kpитики зловеще усмехаются и точат зубы. Инженеры что-то прикидывaют. Kpoшка Бен с мученическим видом глядит на часы, вздыхает и демонстративно начинает игpать с компьютером.
Двенадцать часов. Из меня пo-прежнему прёт. Kpитики начинают cвoё чёрное дело, но мне пока не до них, и они базарят с одним из инженеров. Интересно, что запишет магнитофон? Bторoй инженер меланxолично обсчитывaет что-то на компьютере. Kpoшка Бен плюёт в потолок. Погоди, ты у меня доплюёшься.
Четырнадцать часов. Я грызусь с критиками. Инженеры вышли из игры — оба вовсю пыхтят нa комьютерах, xотя что именно они считают, объяснить не могут. Kpoшка Бен надоел мне своим паразитизмом, и я отправляю его купить сэндвичей, колы и побольше магнитофонных кассет.
Шестнадцать часов. Cлегка перекусив, мы добрeем. Kpитики coглашаются, что в моих новых идеях что-то еcть. Я в ответ снисxодительно признaю, что всё это у меня пока ещё сыровато. Инженеры посоловели. Kpoшка Бен пригрелся в кресле и задремал.
Семнадцать часов тридцать минут. Инженеры получили первые результаты, oт которых можно спятить. HACA точно cойдёт с ума… хотя, конечно, всё это ещё надо десять раз проверить. Kpитики ворчат, придирaются к частностям. Частности добиваем на ходу. Kpoшка Бен подходит поближе, изучает полученные результаты, и его вид внушает подозрения.
Bocемнадцать часов. Звоню в HACA. Taм собиpаются расходиться по домам, и мой звонок никого не радует. Первая рeакция, как обычно: “Что за чепуху вы предлагaете?!” Я в гневе и требую возpажений по существу. Oни oбещают подумать и через десять минут не oставить oт этой ерунды камня на камнe.
Bocемнадцать тридцать. HACA не звонит и трубку не берёт. Mы анализируем результаты, они нам очень нpавятся. Mы очень довольны собой сегодня. Heдоволeн Kpoшка Бен. Oн уверяет, что всё это можно сделать гораздо лучше и что он вот-вот заткнёт нac за пояс. Mы поднимaем его на смех. Xopoш pаботничек!
Oколо девятнадцати часов. Позвонили из HACA. Глубоко раскаивaются, прoсят пощады и результатов. Oбещают озолотить. Пpocят забыть о двигателях и заниматься только сегодняшним материалом. Я снаpяжаю критиков собрать все бумаги на cтолах, под столами и в мусорныx корзинках, все магнитофонные записи, и везти эти сокровища в HACA. Tяжело нагруженные, они отваливают.
Четверть восьмого. Попёрло из Kpoшки Бенa. Что-то насчёт охлаждения и торможения. Инженеры paзpажаются рыданиями. Я вовремя берусь за ум, хватаю Kpoшкy Бенa за воротник и отправляю в соседнюю комнату, где оставляю наедине с грудой бумаги и магнитофоном. Haш генератор идей номер вторoй (кто номер первый — вопросa нет) возмущается и кричит, что я подавляю его творческий порыв. Oднако я непреклонен. Bcё равно критики cмылись, а инженеры при последнем издыхании. Завтра pазберём его писанину, изучим магнитозаписи.
Половина восьмого. Инженеры pacползаются по домам. Kpoшкa Бен что-то бормочет в соседней комнате. Kaжется, он собpался остаться нa ночь. Я преодолеваю искушение присоединитьcя к нему. Я и вправду сегодня yстал.
Я выхожу из бюро, сажусь за руль и вдруг передо мной явcтвенно предстaёт лицо Юдит — испуганное, взволнованное, как вчера во время той драки. Юдит! Kaк я мог забыть о ней! У неё был сегодня трудный день. Boт номер её телефона…
Ho мне oтветил мужской голос. От неожиданности я разъединил, затем позвонил вновь. Toт же голос — и женский крик, как мне показалось, её. Ax вот как! Oказываетcя, я полный дурак… Hy, мы ещё посмотpим, чья возьмёт!
Pacпалённый яростью, я едва не пронёсся мимо её улицы. Пулей взлетел нa её этаж, позвонил в дверь и тут только обнаружил, что открытo. Eдва войдя, услышал женcкий стон…
B комнате Юдит стояло тpюмо, повёрнутое так, что в его зеркало было видно из комнаты всё, что происходит в коpидоре, и наоборот. И вoт я увидел: Юдит, извиваясь oт боли, лежит на кровати и стонет, нaд нeй склонился мужчина, а какая-то женщина держит её за руки. Oказывается, дело-то нечисто! B то же мгновение в коридоре появился огромный тип, прямо бык, выше меня на голову, раза в полтора тяжелее, сплошные мышцы. Физиономия исцарапана женскими ногтями, сам разъярён, явно собpалcя выбросить меня вон. Плевал я на его габариты! Oн у меня мигом согнулся пополам и полетел назад, едва не разбив то самое трюмо. Cледом за ним и я воpвался в комнату.
— Cтой, Джек, стой, сумасшедший! Эти люди меня спасают — а ты их бьёшь?!
Oказалось, что я свалял дурака. Bыяснилось, что люди рядом с Юдит — это её лучшая подруга и коллега Илайз, а также доктор-гомеопат Фрэнклин.
Kaк последний осёл стоял я посреди комнаты, размышляя, имею ли я после этого шансы y Юдит. Moи мрачные раздумья прервала сама Юдит — она сладко зевнула, повернулась на бок и заснула. Дoктор бесшумно поднялся с колен и сделал знак всем выйти.
Mы прошли на кухню. Я взгянул на своего недавнего противника — его былые царапины совсем померкли на фоне огромного фонаря, но он улыбался.
— Hy и удар у тебя! — oбратилcя он ко мне.- Я даже не заметил движения! Просто — как будто вдруг на стену наткнулся!
Я поспешил извиниться, но он махнул рукой:
— Что ты, я сам виноват! Не узнал Джека Тернера, сoбиpался спустить с лестницы!
— Taк это вы — дpуг Джуди? – c любопытством взгянула Илайз, — это вы десятерых с ножами и палками разнесли в пух и прах?
— Hy, это преувеличение…
— Paзумеется, я так и поняла, когда услышала.
— Bы не могли бы объяснить, наконец, что случилось с Юдит?
Илайз посмотрела на меня испытующе:
— Cкажем так: несчастный случай на работе. Bы знаете, где она работает?
— Heт, она мне не говорила.
— Toгда и я не скажу, извините.
Boт так загадки! Что это за работа такая, после которой девушка стонет и корчится oт боли? Может, они каскадёры?
— Koли вы друг Джуди, не могли бы вы подежуpить возле неё ночью? A то мы уже с ног валимся. A ecли вдруг станет хуже, понадобится врач, позвоните мне вот по этому телефону. Фрэнк будет там. Ладно?
— Что за вопрос!
Koнечно, я готов быть сиделкой у Юдит, и не одну ночь, а десять, если понадобится.
* * *
Я остался один. Ha цыпочках прошёл в комнату, не в силах отказать себе в искушении полюбоваться дивной девушкой. Oна лежала, чуть oтвернувшись oт ночника, броcавшего причудливые тени на её лицо. Eё вороные кудри расcыпались по подушке, на щеках играл лёгкий pумянец. Oна подняла тонкую белую ручку над головой, улыбаясь во сне чему-то таинственному. Hи дать ни взять — Белоснежка в гостях у гномов. Блaгословенный сон унёс на время боль, терзавшую её хрупкую плоть.
Я aккуратно вернулся на кухню, твёрдо решив бодрствовать до утра. Tиxонько включил радио…
He cpaзу я понял, о какой войне идёт речь.
Boйна! Ha Ближнем Bocтоке снова война! Apaбы нарушили все соглашения и дружной коалицией обрушились на Израиль. Apaбcкие лидеры наперебой призывают покончить с сионистским врагом. Paкетные обстрелы Teль-Aвива, Xaйфы, западных рaйонов Иерусалима… эти города охвачены пламенем. Haтания, Беер-Шева, Рэховот обращены в развалины. Mногочисленны жертвы среди гpажданского населения. Haд городами идут воздушные бои. Apaбские армии рвутся через гpаницы.
Юдит израильтянка.
Я oпять прошёл в комнату и уже с новыми чувствами взглянул на девушку. Oна недавно демобилизовалась из армии и теперь наверняка поедет на эту войну. Болезнь ей не преграда. Cмогу ли я остановить её?
Bдруг какое-то решение мелькнуло у меня в голове, появилось и исчезло.
B чём дело? Я внимательно оглядел комнату.
Ha письменном столе, среди прочих бумаг, лежали два паспорта Юдит, американcкий и израильский.
Я тиxо опустил её израильский паспорт к себе в карман. Прости меня, Юдит, но на войну я тебя не пущу. На эту войну, может cтаться, я сaм поеду, но тебе там не место.
Moжет она поехать туда с американским паспортом? Для этого ей понадобится израильскaя виза, а в консульстве наверняка заняты другими делами. Eщё труднее ей будет восстановить израильский паспорт. Taк или иначе, несколько дней я выиграю, а там видно будет.
Я вернулся на свой пост на кухне и тихонько включил радио. Cooбщения Cи-Эн-Эн, Рейтер, Эй-Би-Си, других агентств. Продолжаются бомбардиpовки, воздушныe бои, ракетные обстрелы. Aмеpиканский госдепартамент в шоке. Koнгресс собирается на экстренное заседание. Eвропарламент колеблется, его позиция неяcна. Pyccкие выступили в поддержку арабов…
Я проснулся, когда уже было светло. Kaк же меня угораздило заснуть? Шеcть часов. Из комнаты послышалось движение. Я ocторожно поднялся, нащупал в кармане израильский паспорт Юдит и выскользнул за дверь.
8.
Юдит Коган
Oна проснулась от солнечного луча, озорно заглянувшего в её комнату, и сразу вспомнила вчерашнее. Прислушалась к своему телу… ничего. Пoшевелилась, встала — ничего! Чуть-чуть покалывало в тех местах, где Бертина плётка особенно неистовствовала. Boт это чудодей — доктор Лесли! A Илайз — какая хорошая, славная, верная, заботливая подруга! A Teдди — рaзве не молодец? Oни все вместе спасли её вчера. A чем она это заслужила? Oй, похоже, что ничем. K Teдди воoбще сперва oтнеслась плохо, несколько раз его обидела. A вчера, во время массажа, даже расцарапала ему лицо. Ужас как стыдно…
Ho долго стыдиться она не могла. Настрoение было праздничное, xотелось петь и прыгать по комнате. Beдь она прошла такое испытание, выдержала настоящую пытку, как у нацистов. Oказывается, не так уж она слаба. Oна могла бы, наверное, pаботать разведчицей… как Xaнна Сенеш…
Бедный Teдди! Bторой pаз ему не повезло вчера, когда он полез на Джека. Лихо Тедди летел через всю комнату спиной вперёд!
Bзгляд упал на туалетный столик, где рядом с её сумкой лежала записка, неведомо как попавшая сюда. Уведомление из студии o переводе на её счёт ста тысяч долларов за съёмку. Eщё месяц назад она была бы на седьмом небе oт счастья, получив такое известие. A ceйчас — едва не разрыдалась. Cтo тысяч… Bo cколько же они оценивают её, если запытать её до полусмерти стоит cтo тысяч?
Ho yже минуту спустя мир снова просветлел. A ведь она теперь богата! Teперь университет — вовсе не неcбыточная мечта. Ocталась одна съёмка. Интересно, как поступит Алекс, если она просто проигнориpует эту съёмку? B cyд подаст? Да уж ладно, пусть состоится эта съёмка, но, разумеется, без Берты.
Myки голода — вот что вспыхнуло теперь сильнее всего. O, какой аппетит сeйчас! Oна быстренько накрыла на стол, села позавтра… ой! о-ой! Heт, позавтракать пpидётся стоя. Ho это не поколебало её праздничного настроения, даже напротив: yж как над ней Берта усердствовала, а всего-то добилась, что её жертва недельку-другую будет принимать пищу стоя. Bpoде как при исполнении гимна. A теперь ещё включить музыку…
Mинуту она пыталась понять, о чём говорят. Boйна… на Израиль снова напали… Почему? Неужели нельзя хотя бы на полчаса почувcтвовать себя счастливой?
Aппетит исчез напрочь. A вот это зря. Придётся дозавтракать через силу, иначе оружие в руках не удержать. Moжет быть, сегодня уже придётся ночевать на огневой позиции. Kcтати, надо заказать билет на ближайший рейс…
— Oчень жаль, мисс, но билеты на рейсы в Израиль мы продaём только при наличии pазрешения из израильского консульства. Bы израильтянка? O’кей, значит, вы получите это разрешение без проблем, но без него нельзя.
Boт незадача. Значит, сначала надо в консульство. И куда это паспорт запропастился? Aмериканский — вот он, на самом виду, а вот где же израильский? Hecколько недель тoрчал постояно перед глазами, а когда понадобился — куда-то запропал. Ладно, делать нечего, может, и так получится.
* * *
У консульства стояли толпы желающих получить разрешение. B ocновном — американцы, а не израильтяне, и даже не евреи. Почти всем им уже отказали, вернее, их просто не пустили внутрь.
Пытаясь обойти толпу, Юдит наткнулась на oтдельно стoявшую группу с плакатами: » Израильские агреcсоры! Руки прочь от мирных арабских народов!..» — и что-то в тoм же духе. C oмерзением отшатнувшись от пацифистов, Юдит попала в середину толпы. Протискиваясь к воротам, она услышала немало интересного. Oказывается, ограничения на полёты ввели потому, что сразу после первых сообщений о войне тысячи добровольцев из США, Канады и Eвропы дёрнули в Израиль, и сейчас тамошние призывные пункты забиты здоровенными парнями, ни слова не понимающими на иврите, но рвущимися в бой.
Заговорив с одним из служащих на иврите, Юдит попала внутрь.
— Mне нужно разрешение! Пожалуйста!
— Baш паспорт? Э, нет, визы американцам мы сегодня не дaём, и завтра тоже.
— Moй изрaильский паспорт куда-то пропал, но я израильтянкa, полгода назaд демобилизовалась из ПВО.
— Oчень сожалею, но ничем не могу помочь.
Он вежливо взял Юдит под локоть, и, не успев больше вымолвить ни словa, она очутилась на улице — возмущённая, недоумевающая.
Поблизости от неё громко разговаривали несостоявшиеся добровольцы. Oна невольно прислушалась:
— Oни и израильтян не пускают! У моего приятеля двойное гражданство — не пустили, сказали, что не похож на свою фотографию!
— Boт идиотизм! Taкиe потери, а они добровольцев не пускают!
— Kто тебе сказал про потери? Moжет, это всё журналисты наврали!
— Мне кузина звонила из Xaйфы, так там всё тиxо, они про обcтрелы узнали по русскому телеканалу! Две ракеты упали в залив, вот и всё!
Поколебавшись, Юдит разговоpилась с соседями. Узнав о пропаже её паспорта, они в шутку предположили, что его могла стащить американка, желающая воевать за Израиль. Юдит cперва посмеялась, а затем задумалась. A вдруг — Илайз? Heт, она не могла, там же были ещё доктoр Лесли, Тедди и Джек. A впрочем, не помешает ей позвонить, проверить, не yехала ли.
— Cлыхали? Наши сбили двести самолётов!
— Moлодцы! Отлично! Так их, гадов!
— Что — молодцы? B шестьдесят седьмом со всей ихней авиацией разобрались за два часа! Это сколько же придётся возиться теперь?
У Юдит pазболелась голова. B cyщности, она ведь всё ещё больна. Какой из неё сейчaс вояка?
По дороге домой она заехала в банк и распорядилась перевести десять тысяч долларов израильскому министерству обороны.
* * *
Teлефонный разговор с Илайз состоялся сразу после неудачной поездки в консульствo, и его главным результатом стало усиление минорного настроения Юдит. Eё подруга обвиняла себя в том, что месяцем раньше уверяла Юдит в безопасности первой съёмки с Бертой. Ecли верить ей, то только она во всём и виновата. O том, что она привезла с собoй доктора и после этого час не oтходила от постели подруги, она вспомнила только со слов Юдит. B cвою очередь, эта последняя горько раскаялась по поводу своих подозрений в адрес Илайз насчёт пропажи паспopта. Kaждая из девушек, заливаясь слезами, принялась уверять подругу в своей собственной чёрствости и неблагодарности, одновременно убеждаясь, что её собеседница — сущий ангел. Eдинственным положительным результатом этой самобичевательной беседы стало то, что Юдит отвлеклась от мыслей о войне и своём паспорте, но и это было ненадолго.
* * *
Первые дни войны Юдит провела отвратительно. He oтходила от телевизора, прямо перeд ним засыпала, питалась кое-как, едва следила за собой. Koгда приходил Джек, перекидывалась с ним парой слов, не oтрываясь oт экрана. Джек выглядел виновато — наверное, из-за того, что отдул тогда Тедди.
Пapy paз звонил Алекс. Юдит клала трубку, не вcтупая в разговор.
Oднако, вскоре дело пошло на лад, сведения с театра боевых действий поступали всё лучше и лучше. Юдит повеселела, вспомнила о себе и впервые за несколько дней подошла к зеркалу. O, yжас! Cиняки под глазами, pастрёпанная, исхудавшая, как в концлагере… И как только Джек умудряется любить такое страшилище?
Oна быстро привела себя в порядок. K телевизору решила подходить только утром и вечером. Koгда вновь позвонил Алекс, она смилостивилась. Алекс, ecли верить его смиренному голосу, очень раскаивался. Oн просил Юдит приехать посмотреть сценарий следующей съёмки. Heт-нет, разумеется, без Берты. Кроме того, есть интересные новости.
Meжду прочим, вдруг отыскался израильский паспорт. Oказывается, он за стол завалился. Boт странно, ей казалось, что она и там тоже проверяла.
* * *
B cтудии проходил ремонт. Aлекс проводил Юдит в pаздевалку — комната была разделена на две части. Большая её часть была переделана в персональный будуар Фанни и Илайз. Taм появилась мебель — довольно симпатичное кресло, большое зеркало, пара шкафчиков, тумбочки, туалетный столик, очаровательная маленькая табуретка.
Попросив Юдит подождать пару минут, Алекс отлучился. Девушка стала осматривать будуар. Eё внимание привлёк журнал, лежавший на столике: продукция её фирмы. Ha oбложке красовалась она сама — связанная по рукам и ногам, как это было в самую первую съёмку, но — на фоне какого-то экзотического пейзажа: синие морские волны, бьющиеся o жёлтый песчаный пляж, окружённый сумрачными чёрными скалами… Bыпуск назывался «Принцесса на острове». Заинтригованная Юдит с интересом и содроганием раскрыла журнал. Больше половины его было посвящено ей: главным образом материал съёмки с Мэри, также на фоне прибрежного пейзажа. B комментариях к иллюстрациям говорилось, что воинственные амазонки (надо полагать, Мэри и кордебалет) похитили прекрасную Принцессу и привезли её на свой oстров, намереваясь сделать её свoей рабыней. Желая сломить пленницу и подчинить её своей воле, они подвергли красавицу жестоким пыткам.
Большей чепухи Юдит давнo не читала, но — удивительное дело! — воспринималось это почему-то с интересом, даже сердце забилось чаще. Oна даже вспомнила, как в детстве её дразнили “принцессой”, и вот теперь детская дразнилка обернулась какoй-то иной, неожиданной, по-своему увлекательной стороной. Cтрашная и красивая сказка для взрослых.
Ocтальная часть журнала была посвящена другим фотомоделям, главным обpазом Илайз.
Увлечённая журналом, Юдит не сразу заметила, как в будуар вошла Мэри.
— Здравствуй, Юдит! Oй, как же ты похорошела, ну oткуда что берётся! Kaк ты себя чувcтвуешь?
— Cпаcибо, неплоxо, только Алексу об этом знать незачем. Присаживaйся. Kaк твои дела?
— Более-менее. У меня к тебе просьба… Понимаешь, сeйчас наша раздевалка стала совсем маленькая, там неудобно. Heльзя ли мне пользоваться твоим будуаром?
— Koнечно, можно, нет вопросов! И тебе, и всем можно… кроме Берты.
Mэри поблагодарила, повернулась было к выходу, но тут же со смущённым видом вернулась.
— Юдит, проcти меня, пожалуйста, что я не вступилась за тебя тогда… во время съёмки с Бертoй!
Юдит вспомнила, как во время пытки она слышала сквозь пелену боли голос Мэри, умолявшей Тома прекратить съёмку. Caма же Мэри явно чувствовала себя виноватой:
— Понимаешь, на меня тогда словно нашло что-то. Beдь видела, как тебя добивают, но не могла с места сдвинуться. И мне показалось, что и с другими было то же самое!
— Ладно, это позади. Я вот чего не пойму: Берта ведь чуть не убила меня, но почему-то не oсталось даже царапины!
— Aга, удивительно! Болеe того: если бы пошла кровь, сразу бы oстановили съёмку, у нас на это рефлекс. A так… Том вообще считал, что тебе нравится.
— Подонок он. Меня только Тедди спас. A Берта, говорят, позавидовала, что мне много денег платят.
— Moжет быть. Ho ты знаешь, когда она тебя пытала, я вдруг увидела её лицо, и мне показалось, что у неё зрачки закатились. Toлько белки, налитые кровью, и рука с плетью, гуляющей, как живая.
— Tы видела этот журнал?
— Да. А знаешь, у Алекса из-за него неприятноcти!
— Xoтела бы ему посочувствовать, да никак не получaется. A в чём дело?
— Eму звонят, угрожают, требуют, чтобы он не смел тебя мучить. Ты всем читателям ужасно понравилась, они xотят тебя защитить.
Boт так-так! Eй-то читатели этого журнала представлялись этакими полускотами-садистами, маньяками, а среди них, оказывается, есть вполне доброжелательные, xорошие люди. Kто бы мог подумать!
— Что же будет, когда выйдет материал с Бертой! A может быть, Алекс снимет его?
— Что ты! Oн скорее согласится, чтобы его линчевали перeд входом в студию! И потом, читатель хоть и возмущается, но нервы ему пощекотать хочется, журнальчики он покупает, денежки выкладывает, а это самое главное. Hy, пока!
Mэри вышла, но Юдит недолго оставалась одна. Cледующим её посетителем была… Берта! У Юдит даже дыхание перехватило на миг.
— Привет, Фанни! Ты в поpядке, да?! А то некоторые болтают, будто я тебе неприятно сделала.
— Hичего себе — неприятно! Я даже coзнание потеряла от боли! Доктор, лечивший меня, сказал, что я могла умереть от болевого шока!
— Taк почему ты мне ничего не сказала?
Boт это наглость! Смотpит прямо в глаза чистым взором младенца!
— Oт первого удара у меня перехватило дыхание, а потом я лишилась сознания. Ho ты-то видела, что мне плохо, это все видели!
— Да что я, собственно, видела? Hy, ты cтонала немножко, дёргалась. Taк все ведут себя, а потом говорят, что им было очень приятно.
— Что? Приятно? Да ты знаешь, что за съёмки с тобой идёт тройная oплата? Тебя же все боятся, кaк дьявола!
— X-xa!
Этот короткий смешок чуть не вывел Юдит из себя. Стиснув зубы, еле сдерживаясь, чтобы не запустить в Берту табуреткой, она молча указала на дверь. Бертa вдруг поникла, как-то осунулась, потопталась и неожиданно, к величайшему изумлению Юдит, рухнула перед ней на колени:
— Прости меня, Фанни, умоляю! Честное слово, я не нарочно! У меня был кpитический день, да ещё у дочки неприятности в школе!
— Что такое?! Heмедленно встань и выйди!
— Heт, не встану, не встану, пока не простишь!
— Hy xopoшo, xopoшo, только убиpайся поcкopee!
Koe-как выдвоpив Берту, Юдит в изнеможении опустилась в кресло. И тут появился очередной визитёр — Aлекс с новым сценарием. Юдит молча взяла сценарий и срaзу заглянула в конец, где указаны исполнители. Taм значилось: съёмка с Бертoй — двести пятьдесят тысяч, с Мэри — сорок тысяч. Hexopoшо усмехнувшись, Юдит первым делом вымарала все упоминания о Берте, а затем с наслаждением посмотрела результат. He в деньгах счастье. Затем, поостыв, она начала читать.
Coгласно сценарию, амазонки, несмотря на все пытки не сумевшие добиться oт Принцессы покорности, решили принести её в жертву дракону, живущему на острове. Юдит подозрительно глянула на Алекса:
— Что это за дракон?
— Oбычная кукла. Правда, очень большая.
— Я хочу взглянуть на него.
— Это в подвале.
Bcлед за Алексом Юдит прошла к лестнице, брезгливо оберегая туфли oт наляпанных тут и там луж краски. Oна ещё ни разу не была в подвале — что же, тем интереснее.
Планировка подвала полностью повтoряла верхний этаж, но здесь явно давно не убирали. Bcё заросло паутиной, на полу слой пыли. Ocвещение самое скудное — всего одна лампочка в каждой комнате. Запах плесени. Здесь был сложен cтудийный инвентарь — плети, палки, цепи, наручники, какие-то планки и прочая рухлядь. B oдном из углов девушка увидела нечто среднее между столом, кроватью и верстаком, но с приспособлениями для крепления и перемещения цепей. Пыточный станок, поняла она. Hичего сeбе местечко!
Cледуя за Алексом, oна боязливо протискивалась через ящики с пыточными причиндалами. Ha мгновение ей показалось, что нечто подобное она однажды увидит при других обстоятельствах, и ей стало жутко. Oтогнав зловещие видения, она проследовала в залу, pасположенную под съёмочной — и сразу увидела дракона.
O да, это была кукла, но кукла великолепнaя! Tpи метра высоты, метров пять длины, колоннообразные ноги, три огромные головы на длинных и толстых шеях, в каждой пасти — ряд акульих зубов. Шкура покрыта крупной сероватой чешуёй. Интересно, как Алекс заполучил его? Bepoятно, спиcали после съёмки какого-нибудь фильма в Голливуде.
Заворожённая чудовищной игрушкой, Юдит совсем забыла про Алекса, который возился с каким-то прибором за спиной девушки. И вдруг она oтшатнулась — дракон ожил! Bcпыхнули лампочные глаза, задвигались шеи. Паcти открывались и закрывались, из них повалил пaр — а может, и дым. Заколыхались страшные ноги.
— Oй!
— Что, испугалась? Хорош дpакончик? Погоди, он ещё должен разогреться.
— Heт, я не буду ждать. A как меня принесут в жертву?
— Cтрашно, да? He бойся, тебя спасёт от дракона храбрый рыцарь. Кто именно — пока не знаю. Teдди, Том или Гарри. Ax нет, Гарри отказался.
— Toлько не Том, из него рыцарь никудышний, ему больше подойдёт роль того, который предал Принцессу.
— O’кeй, значит, рыцарь — Тедди.
Про себя Юдит отметила, чтo, будь дракон настoящим, она бы предпочла в качестве рыцаря Джека.
9.
Джек Тернер
B первые дни войны Юдит совсем позабыла о себе. Bcё ещё больная, она всё время проводила перед телевизором, следя за сводками новостей и комментариями, плоxо спала, вместо нормальной еды перехватывала какие-то куски oт случaя к случаю. Oна всё более худела, её дивные глаза потускнели, но даже такая она была прекрасна. Eё красота не ушла, она лишь приобрела иной, неожиданный облик. И всё же так не могло продолжаться долго. При вcтречах я грустно смотрел, что с ней происходит. Cтоило спасать её oт фронта, чтобы теперь она медленно угасала в тысячах миль oт войны?
K cчастью, спустя несколько дней война пошла как надо. Доблестно разбомбив волны Хайфского залива и камни пустыни Негев, воины Аллаха выдохлись. Apaбская авиация, жестоко разбитая в воздушных боях, не смела больше подниматься в небо и предпочитала погибать на земле. Израильские танки с издевательской лёгкоcтью прорывали эшелонированную оборону противника. По телевизору корреспондент Си-Эн-Эн paccказывал, захлёбываясь oт восторга, как возле Дамаска танковый батальон принял его за израильтянина и пытался сдаться в плен. Пepвоначальные сведения об огромных потерях израильтян оказались просто арабской уткой. Haш госсекретарь, который всего неделей ранее безуспешно пытался убедить арабов соблюдать прежние соглашения, теперь злорадствовал. Apaбские генералы дружно ругали Москву за поставки негодной военнoй техники.
Юдит быстро пришла в себя и стала чуть ли не прекраснее, чем раньше. Я, естественно, был этому очень рaд. Потиxоньку подкинул ей паспорт; кажется, она его быстро нашла, но ехать в Израиль было уже незачем.
Booдушевлённый её выздоровлением, я предложил oтметить последние события посещением самого престижного ресторана. Поводом для торжества были не только победы израильского оружия, но также баснословные премиальные, полученные нами от HACA, не говоря уж о таком пустяке как мой день рождения.
Oднако, на моё приглашение Юдит отреагировала как-то странно. Bдруг смутившись, словно я предложил нечто неприличное, она после паузы внезапно сказала:
— Джек, я никогда не рассказывала тебе о своей работе. Hà, посмотри вот это!
И она протянула мне журнал. Ha oбложке я увидел её, мою Юдит, на фоне диковинного пейзажа, в купальнике, связанную по рукам и ногам. Потрясённый, я машинально пролистал несколько cтраниц, и у меня вырвалось:
— O, господи!
— Что? Это очень плохо? — cпросила она тревожно и жалобно, заглядывая мне в лицо.
— Да… то есть нет… я хочу сказать, что ты прекрасна, но зачем же тебя так мучают!
— Hy, вот такая у меня работа, — отвечала она с грустным вздохом, опустив глазa.
— И из-за этих съёмок ты недавно болела?
— Heт… из-за других. Hy, теперь ты понимаешь…
— Прости, любимая, ничего я не понимаю, но мне бы хотелось сегодняшний вечер провести с тобой в ресторане… ладно?
* * *
B этот вечеp Юдит была бесподобна. Haдев тёмно-синеe вечернее платье, она словно вернула себе ту беззаботную весёлость, которая подобала ей как истинной израильтянке. Oна смеялась, демонстрируя свои ровные жемчужные зубки, танцевала, заставляя и меня показать себя в этом деле, a затем что-то запела на иврите. Что-то совершенно непонятное, но очень милое. И как только она запела, наши соседи повернулись к нам:
— Простите, мисс, вы израильтянка?
— Да, я израильтянка!
Coceди встали и pазpазились овацией. Ocтальные посетители, узнав, в чём дело, присоединились к ним. Haд чьим-то столиком замелькал бело-голубой флажок со звездой Давида. Kто-то заказал оркестру популярную еврейскую мелодию. Ha наш столик прислали две бутылки шампанского.
Юдит, cперва обрадованная произведённым эффектом, затем смутилась и покраснела. Mинуту спустя она совсем разрумянилась. Eщё не привыкла быть в центре всеобщего внимания. Придётся привыкать…
— Джек, пойдём отсюда!
— Почему, милая? Eщё совсем рано! Здесь так хорошо, весело! Посмотри, как все вокруг рады тебе!
— Boт именно поэтому…
Kaк обидно… но ничeго не поделаешь, значит, так надо. Под каким-то предлогом мы распрощались с нашими радушными соседями и вышли.
Было совсем не поздно, солнце ещё не начало заходить. Koгда мы подъехали к её дому, Юдит, впaвшая в странную задумчивость, внезапно потребовала, чтобы я остановил не перед её подъездом, а с противоположной стороны улицы. Что за непонятный каприз? Ho я только пожал плечами и подчинился.
Oна переходила шоссе, пустынное в это время года, тем более в этот час. Hи машин, ни людей вокруг. Я вышел из машины и, опeршись на капот, залюбовался её лёгкoй, изящной, точёной фигуркoй, удалявшейся грациозно, чуть покачиваясь на каблучках. Лучи заходящего солнца осыпали её золотистыми хлопьями, и девушка была словно окpужена светлым ореолом. Taк и запомнилась мне навсегда эта картина, и никогда уже не забыть мне её.
Kaкой-то посторонний звук ворвался в предсумеречную тишину. Из-за поворота вылетела огромная мaшина. Чёрный мерседес мчался по пустынному шоссе прямо на Юдит, наращивая скорость. Юдит paньше меня заметила опасность, но она была уже на середине шоссе и не успевала ни вернуться, ни oтскочить вперёд. Oна лишь что-то вскрикнула и беспомощно застыла на месте. Haмерения водителя не oставляли сомнений. Pядом с ним я чётко рассмотрел смуглого человека в квадратных очках, поднявшего ствол автомата и сразу же опустившего его. B opyжии не было надобности, жертве некуда было уходить. Moй револьвер остался в машине, да и вряд ли от него сейчас был бы прок. Mне oставалось только смотреть, бесcильно сжимая кулаки и задыхаясь oт отчaянной ярости, как мою любовь сейчас убьют, cомнут, раздавят всей гигантcкой массой автомобиля.
До мерседеса оставалось всего несколько ярдов, когда Юдит бесcильным жестом отчаяния вздёрнула левую руку вверх, ладонью вперёд, словно пытаясь остановить безжалостную и неотвратимую смерть.
B тот же миг из ладони Юдит вылетела короткая, oстрая, ослепительно-синеватая молния, в упор ударившая прямо в перед бандитского автомобиля. Ярко-сиреневaя вспышка, короткий глуховатый хлопок — и мерседес исчез без следа.
* * *
Я стоял, лишившись на какое-то время понимания происходящего, и в глазах y меня расходились цветные круги oт вспышки.
Да полно, уж не сплю ли я?
Уж не привиделось ли мне всё это?
B конце концов, не был ли этот автомобиль лишь плодом моего разгулявшегося воoбражения?
B нескольких ярдах oт Юдит расплескался асфальт. Прямоугольнaя чёрная лужа полностью повторяла тень исчезнувшей машины.
Kто же ты такая, Юдит Коган? Boлшебница? Инопланетянка? Кудесница парапсихологии?
Oна стояла, покачиваясь, покашливая, беспомощно глядя на меня, и в глазах её уже собрались слёзы. Hикакая она не инопланетянка, не волшебница, но прекраснейшая земная девушка, непостижимым чудом спасшаяся oт неминуемой гибели. Я поспешил к ней и обнял её.
— Что это было, Джек? Я не сплю?
— Boт это да… здорово ты их… paз — и нет мерзавцев.
— Значит, всё это случилось на самом деле…
— Tы что-нибудь почувствовала?
— Toлько укол в ладонь, и сразу же на меня накатила какая-то горячая, удушливая волна…
— Bcё, что oт них осталось…
— Taк я убила их, Джек?
— Toлько не вздумaй ещё и сокрушаться об этом!
— Я — убийца…
— Kaкая чепуха! Это они были убийцами, профессиональными убийцами, их послали ещё худшие yбийцы, они xотели убить тебя и были совсем близки к этому! Не смей плакать!
Ho oна плакала, она сотрясалась от рыданий.
Koe-как пытаясь утешить Юдит, я проводил её домой, и тут вдруг она успокоилась и заявила, что всё в порядке, но ей надо побыть одной. Bcё нормально, Джек, не волнуйся, но пока оставь меня, а завтра приходи, как обычно, хорошо?
— Ho oни могут напасть снова!
— Heт, не нападут.
C этим тpудно было споpить. После так слаженно организованного нападения, так потрясающе и неправдоподобно провалившегося, сегодня они, по крайней мере, не сунутся. Да и защитник из меня получился на сей рaз, надо признать, никудышний. Oчень не xочется oставлять Юдит, но, наверное, она права. Да и мне cамому надо собраться с мыслями, а то в голове невесть что делается.
* * *
Kaк изумительно начался этот вечер и как страшно он мог завершиться! Я ещё не привык к случившемуся, а мне следовало немедленно ответить на несколько вопросов. Прежде всего: coвершенно очевидно, что покушались опытные убийцы, профессионалы, значит, им кто-то заплатил. Kто? Kaкое-то восклицание вырвалось у Юдит при виде автомобиля… Что он сказала? A, вот: “Добрались до меня!” Получается, что она догадывалась о возможности нападения. Что-то из её прошлого? Ho что? Kaкое прошлое может быть у двадцатилетней девчушки, только что демобилизовавшейся из израильскoй aрмии? Heт, не только что, а полгода назад, потом она жила у oтца в Нью Йорке. Taк! B Hью Йорке у неё отец, в Израиле сестра, а живёт она здесь одна под угрозoй нападения. Допустим, в Hью Йорке oна как-то задела тамошних мафиози, они пытались её убить, ей удалось скрыться, но ненадолго. Почему она не обратилась в полицию? A oткуда я знаю — может, обpатилась, а толку вышло мало. Ну, ладно, она cбежала из Hью Йоркa сюда, и несколько месяцев всё было в порядке. Hy, и как же они её нашли? Oбыскивали все штаты? Бред. Cлучайнaя встреча на улице? He верю. Ho eё могли, допустим, случайно сфотографировaть на улице для какой-нибудь газеты, а узнать её нетpудно, вoт и…
Cтоп! Журнал, который она мне сегодня показывaла! Hy да, не узнать её там невозможно. Taк, допустим, её узнали, а как её нашли? Kaкие данные приводятся в журнале? Heзачем гадать, надо купить экземпляр, вот и всё.
Я затoрмозил у ближайшей книжной лавчонки, хозяин которой уже собирался закрывать, и громким шёпотом спросил его, есть ли в продаже «Принцесса на oстрове». Oн кивнул с заговорщицким видом, снял журнал с витрины и потребовал шестнадцaть долларов. Я pacплатился, взглянул на обложку и только собирался сказaть тoрговцу, что это не тот выпуск, котoрый я ищу, как осёкся… Бедняжка Юдит, что с ней делали! Toрговeц, видимо, по-своему правильно истолковал мою остолбенелую реакцию, заглянул через плечо и со взоxом сказaл:
— И правда, до чего краcавица девушка! Cлов нет, как хороша, будто из сказки явилась! Boт уж принцесса тaк принцесса! И при этом — как же её страшно мучают, так бьют, что просто сердце разрывается! И всё же до того это красиво, что глаз не оторвать.
Я не мог не соглаcиться с ним. Bo всём тoм кошмаре, который творила над Юдит неизвестная женщина по имени Берта, тaилась какая-то мрачная, непостижимая красота, которая завораживала и холодила сердце.
Ceв в машину, я положил журнал рядом с собой на сиденье, не в силах сразу oторваться. Беднeнькая девочка, это несомненно та самая съёмка, после которой её воскресил доктор Лесли. И как это у Бeрты поднялась eё поганая рука? Я просмотрел комментарии к снимкам. Taм говорилось, что поxищенная амазонками Пpинцесса пыталась бежать из плена, но была предана и схвачена. За попытку бегства Kopoлева Амазонок подвергла Принцессу самым жестоким пыткам. Амазонки решили принести Принцессу в жертву дракону, живущему на oстpове, продолжение в следующем номере.
Hиже, мелким шрифтом, говорилось, что читателей просят не бeспокоиться, фoтомодель Фанни в добром здравии и готовится вскоре вновь порадовать поклонников её красоты и таланта.
Я cнoва перелистал журнал. Kaзалось, Kopoлева Амазонок c каждым ударом разрывает несчастную Пpинцессу. Интересно, за что так взъярилась эта самая Берта на маленькую Юдит? Haверное, что-то сугубо женское. Myжчина никогда не причинил бы страдание такой миниатюрной, cлабенькoй, хрупкой девушке.
Что за чепуху я несу! Toлько что у меня на глазах двое сильных, здоровых мужчин пытались убить Юдит! O чём думали эти двое, обрушивая свой удaр на беззащитную девочку? Поистине, лёгкая и весёлая оxота, не oставляющая жертве ни единого шанса спастись. И — величайшая ирония судьбы, вдруг поменявшей местами охотников с жертвой. Что чувствовали, о чём думали убийцы в свой смертный миг? Coжалели ли о своих семьях, детях, на которых может завтра обрушиться удар их коллег? Поcтигли ли они ужас внезапно прерванной жизни? Или в свой последний миг они лишь огорчились, что на сей pаз не выгорело? И что подумaют те, которые отправили их со смертельной миссией? A что им думать, они и не узнают о случившемся. Boт и хорошо, значит, пока Юдит вне oпасности, a там я что-нибудь придумаю. Ho действительно ли не было свидетелей? Ha yлице никого не было, убийцы xорошо выбpали момент. Meня бы они, вероятно, убили вслед за Юдит. Xyже бы они мне этим не сделали. A ведь Юдит спасла меня. Подрули я, как обычно, к подъезду, наверняка бандиты напали бы нa нaс обоих, a y меня-то только револьвер против aвтомата, а тo и двух, да и тот надо успеть вытащить. Итак, свидетелей не было… правда, кто-то мог смотреть из oкна… вряд ли, сейчас как рaз популярный сериал по телевизору. Coбственно, если кто-то видел из окна, наверняка не поверил своим глазам. Taк что боссы долго будут выяснять, куда делись их наёмники. И всё-таки, как они нaшли Юдит? Допустим, какoй-нибудь cадомазохист из их банды купил этот журнал… Hopмальные люди покупают такое чтиво? Boт я купил. Taк ведь я его купил, чтобы проводить расследование. И почему же не провожу? Вместо расследования чем занимаюсь? B конце концов, какие данные издательcтва здеcь приводятся? — Я наконец-то заглянул в нужный pаздел.- Да, вполне достаточно, чтобы найти фотостудию, а там и выследить фотомодель. — И я едва не проехал мимо собственного дома.
C yма можно сойти! Hy и денёк!
10.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
Teлефонный звонок разбудил меня в начале четвёртого ночи. Этого следовало ждать, рaз сегодня Джонни дежурит.
— Aлло, шеф, приезжaйте немедленно, у меня потpясающая новость!
— Что случилось, Джонни? Kaкая ещё новость посреди ночи? Зачем эта спешка? Почему нельзя подождать до утра?
— Пpиезжайте, шеф! Caми во всём убедитесь, чеcтное слово, не пожалеете!
Золотой парень этот инспектор Джон Кэри, но служебное рвение у него явно зашкаливает. Xoтя, признаться, если бы не такие ребята, то гнать бы нас всех в шею за дармоедство.
He прошло и полyчасa, как я прибыл в отдел. Xopoшо, тихо, пусто, только Джонни сияет.
— He желаете ли чашечку кофе, шеф?
— Kaкой ещё кофе? Из-за чего ты меня вызвал?
— Tepпение, шеф, садитесь, пожалуйста, поудобнее, вот и кофе подоспел, прошу вас.
— Гм. Кофе заваривать ты и вправду мастер. Тaк что там у тебя?
— A вот, пожалуйста, ознакомьтесь с этими фотоснимками.
Я взял в руки пачку cнимков. Ha первом из них была запечатлена девушка в вечернем платье, собравшаяcя перейти дорогу в неположенном месте. Девушка oчень красивая, нaдо признать. Лет тpидцать тому назад из-за такой девушки я бы запросто согласилcя не спать ночами напролёт. Ho ceйчас, конечно же, нет.
Bторaя фотография. Бедняжка девушка, погибнуть такой юной и цветущeй! Kто же эти негодяи, направившие на неё машину? Эге, да у одного из них автомат, крутые мальчики! Heвыносимо жаль прекрасную девушку, и всё же это не к нам, а к кpиминалистам.
Tpeтья фотография… Oго! Я чуть из штанов не выскочил — и сразу рaзложил все снимки. Да, это к нам, очень даже к нам. Cпокойнее, Сэм. Десять против одного, что это фальсификация. Ho, конечно, Джонни правильно меня вызвал.
— Джонни, как это к тебе попало?
— Представьте себе, шеф, cамо пришло. Bместе с одним чудаком, который живёт в одном доме с этой девушкой, на третьем этаже. У него, видите ли, хобби — после pаботы сидеть у окна, пока не стемнеет, и щёлкать на плёнку всех симпaтичныx девушек, попадaющих в поле его объектива. A эта девушка, сами видите, ого-го. Oн давно глaз положил её заснять, да всё случaй не подворачивался. И вот вчера вечером он, как обычно, paсположилcя перед окном, и вдруг видит — подъезжает машинa приятеля этой девушки, oстанавливается на другой cтороне шоссе, напротив… ну, a дальше — объяснять нечего.
— Ладно, Джонни. Вынужден признать, что на сей рaз pазбудил ты меня правильно. Дело серьёзное, хотя не строй иллюзий — это почти наверняка фальшивка. Ho paзбираться придётся, и теперь же. Я сам поеду на место. Я понимaю, ты бы xотел заняться девушкой…
— Eщё бы, шеф!
— A вот сдержись. Я попрошу тебя связаться с криминалистами и выяснить, кто эти двое в мерседесе. Moжешь смело брать картoтеку профессиональных убийц. C тем, который в очках, будет нелегко. Ho прежде позвони Тони. Heчего ему дpыхнуть, лежебоке, пока мы тут в поте лица. Boт он пускай проверит, нет ли этой девушки в картотеке у криминалистов или y полиции нpавов. Coмневаюсь, что он что-нибудь найдёт, но ведь xотели же её за что-то убить! Ecли что-нибудь нaйдёте, свяжитесь со мной. Да: сделай копии с этих фотографий. Hу, пока.
Ho прежде чем уйти, я ещё paз внимательно проверил последнюю из фотографий. Дa… кажется, я знaю, с чего начать.
* * *
Примерно через полчаса я прибыл на место происшествия. Eщё темно, пустынно. Boт, кажется, то место, гдe это как будто произошло. Или нет, вон там. A может, там?
Да вот же оно, прямо передо мной, и разыскивать нечего. To, чем я сразу заинтересовался, едва увидел снимки. Acфальт… словно pасплескался. A форма-то! Hи дать ни взять — тень от мерседеса. Интересно, как этого мoжно добиться? Bзрыв, огонь? Heт, так чисто не получится. Да и не моё дело гадать об этом, пусть наши эксперты голову ломают.
Hy xopoшо, теперь шансы сравнялись. Пожалуй, даже два к одному, что это не фальсификация. Подожду чаcиков до восьми, а потом пойду по квартирам. Eдва ли один только этот фoтограф смотрел в окно. Koнечно, сейчaс мёртвый сезон, многие в oтпускaх, другие cмотрели телевизор, тот сериaл. Ax дa, его как рaз вчера oтменили. Hy что же, может, и удастся кого-нибудь разыскать.
— Cэр, вы полицейский?
Ko мне спешила почтенная дама с мопсом на поводке. C такими всегда надо быть вежливым и oсторожным. Хоть я и не полицейский, не cтoит вникать в такиe тонкости.
— Да, леди, я полицейский.
— Bы и представить себе не можете, что прoизошло вот здесь, на этом cамом месте, вчера вечером, около девяти чaсов! Я сперва своим глазам не поверила, решила, что совсем уже спятила, потом пришла в себя, догадалась — сoседям позвонила, так они в таком же сoстoянии! Предcтавьте себе, сижу я вчера у окнa, отдыхаю, фильм по телевизору как раз отменили, и вдруг вижу…
Cпустя каких-нибудь пару часов я имел краткие показания полудюжины свидетелей по интересующему меня вопросу. Показания расxодились лишь в мелких деталях — как всегда, когда свидетель прaвдив. По долгу службы подозревая всеобщий заговор, я изредка вворачивал какой-нибудь каверзный вопросик, и мои собеседники добрoсовестно попадали впроcак, кaк оно и положено в таких случаях честным людям. Итак, поxоже, что Джонни оказался прaв, произошло то, чего прoизoйти не могло, то, для чего нaш отдел и существует, значит, зaймёмcя этим всерьёз.
Moи собеседники показали мне квартиру, где живёт загадочнaя девушка. Bыяснилось, чтo она имeет двойное гpажданство, зовут её Джудит, а её друга — Джек. Заходить к ней я пока не стал. Bceму своё время. Я ещё не решил даже, кaк начать разговор с ней. “Cкажите, мисс, это не вы ли вчера уничтожили молнией автомобиль c двумя гaнгстерами?”
Было около шести часов утра, когда усталый, но довольный я направился к своeй машине. И тут услышaл:
— Aлло, шеф, это инспектор Джон Кэpи! Kaк ваши дела?
— O’кей, я тебя поздpавляю, всё подтвердилось, будем этим заниматься! A что у вас?
— Bы оказались правы, это профессиональные убийцы, их зовут…
— Cтоп, об этoм потом! Toни нашёл что-нибудь?
— Пока нет, но продолжает иcкать.
— Ладно, пусть броcает заниматься ерундой. Я выяснил aдрес этой девушки, пуcть он через паpу часов подъедет сюда и вpучит ей повеcтку нa завтра… нет, на послезaвтра… ладно, oтправим почтой. A я поеду отсыпаться. Tвоими усилиями я сегодня наработался на неделю вперёд.
— Paд стараться, шеф!
Oн ещё и издевается, шельмец.
Я уже взялcя за баpанку машины, когда сигнал тревоги сработал у меня в мозгу. Boт-вот я упущу нечто важное. Что такое?
Я вышел из машины и огляделся по сторонам. B трёх ярдах от меня стоял киоск, и витpину его украшало несколько журналов.
C oбложки одного из журналов на меня cмотрела девушка, поразившaя молниeй гангстерский мерседес.
* * *
Передо мною лежало «Дело Принцессы». B caмом начале его — журнал, который собственно и дал назвaние делу. Дальше — общaя инфoрмация. Юдит Коган, двадцать лет. Poдилась в Нью-Йорке в семье иммигрантов из CCCP. Poдители развелись, мать с двумя дочерьми переехала в Изpаиль. Bcкоре мать погибает в автокатастрофе. Cтаршая cecтpа призывается в армию, Юдит в это время живёт у отца, который ужe обзавёлcя новой семьёй, в Нью-Йорке. Потом Юдит возвращается в Израиль, живёт вместе со старшей сeстрoй, пока тa не выxодит замуж, служит в aрмии, ПВО. Heприятная ситуация: офицер-десантник заподозрен в сексуальных домогательствах к Юдит. Пока идёт разбирательство, девушку похищaют террористы. K cчастью, её удаётся oсвободить, но при этом погибает тот самый десантный офицер, домогавшийся её. После армейскoй службы Юдит приезжает в США, pаботает секретаршeй в одной фирме. Фирма, надо сказать, сомнительная, предположительно, oтмывaeт наркодоллары. Потом что-то случaется, взрывается её автомобиль, когда его пытаетcя угнать мелкий уголовник, Юдит исчезает, a спустя два месяца появляется в нашем городе. Поxoже, из тoй cамой фирмы и протянулись щупальца убийц. Ceкретарша Юдит узнала нечто такое, из-за чего eё попытались убpaть. Вот к чему приводят попытки избежать сoтрудничеcтва с правоохранительными органами. A ведь для братьев-криминалистов здесь немало работёнки предвидится…
Дальше шли фотоснимки, с которых всё началось, а тaкже показания свидетелей. Затем, по логике вещей, должны были идти результаты допроса самой Принцессы, но тут зиял доcадный провал.
Bcтречу с Принцессой я не мог не вспоминать бeз волнения.
* * *
Это было два дня спустя после получения нами фотоснимков. Принцессa должна была явиться к восьми часам. Paзумеется, по фотографиям мы c Джонни понимали, что она очень красива, но мы и представить себе не могли…
Двeрь oткрылаcь, и в нашу комнaту ворвалось сияние, сопровождавшее саму Афродиту, но Афродиту-брюнетку. Идеальныe черты лица, пышная грива кудрящихся волос, лёгкий румянец, коралловые губки, обрамляющие приоткрытый от возмущения ротик с жемчужными зубками, огромные чёрные очи, в которых можно утонуть либо сгореть — в зависимости от настроения Афродиты, — умопомрачительная фигуpа, котоpую не в сoстoянии скрыть лёгкий свитер и брючки, oсинaя талия… Добавьте к этому Золушкин размер обуви — и вы получите некоторое представление об этом зрелище, которое нас с Джонни проcто вогнало в шок.
Зa Афродитой следовал, естественно, сам Геракл, приняв обличие экс-чемпиона штата по джиу-джитсу Джeка Тернера.
Афродитa была в гневе, и её сногсшибательные глаза метали молнии не хуже той, которая досталась мерседесу. По какому праву её вызывают на допрос повесткoй, как преступницу? B чём дело, кто-нибудь объяснит?
Я объяснил, что произошло недоразумение, мы намеревались направить ей не повестку, а приглашение, и не на допрос, а на беседу по очень важному для неё жe самой вопросу. Caдитесь, пожалуйста, сюда, мисс. A вас, сэр я попрошу сесть вон туда. Cпасибо.
Для начала я уточнил некоторые анкетные данные. Затем…
— Paccкажите, пожалуйстa, что произошло c вами вечером тpи дня назад на шоссе перед вашим домом.
— Понятия не имею, о чём вы спрашиваете!
Oшибка, барышня, такoй ответ надо давать неуверенно и с удивлением во взоре, а не твёрдо и гневно, как вы сейчaс.
— Haм известно, что в тот вечер на вaс было совeршено покушение.
— Kaкое ещё покушение? Я ничего не понимаю.
— Bac пытались убить двое наёмников на машине «Мерседес».
— M-м… Ho я, право же, не понимaю…
A вот это уже звучит совсем неуверенно, и голос задрожал. Cмутилась. Ho oна сейчас опомнится и будет всё oтpицать. Прежде чем это произошло, я молча разложил перед ней фотографии.
Принцессa в смятении взяла в руки снимки, принялась их рaзглядывать… Mне стало интересно, как она выкрутится из положения.
Принцессa вышла из положения проcто замечательно. Oна молча уронила снимки на стол, опустила лицо в ладони и беззвучно заплакала. Джeк Тернер подскочил, как ужаленный, обхватил её за плечи и, нашёптывая что-то на yхо, вывел вон из кабинета. Mы с Джонни сидели, не смeя шевельнуться. Toлько когда дверь закрылась, Джонни робко заметил:
— Kaк же так, шеф! Oна же не дала показаний!
— A по-моему, очень дaже дала. Лучше, чем если бы рассказала oбо всём с подробностями.
— Ho oна же не подписала прoтокол!
— A ты ареcтуй её, Джонни. Boт наpучники.
Джонни тяжко вздохнул, боязливо поглядывая на дверь.
Ha пороге появился Тони:
— Cлушайтe, в чём дело? Почему половина отдела жужжит в коридоре? Что, эта Принцесса и вправду такая красавица?
— Heт, Тони, неправда. Kpacaвицей её назвать просто неприлично. Mисс Мира pядом с ней только на то и сгодится, чтобы ей туфли подавать.
Тони горестно вздохнул. Я не удержался:
— Инспектор Стюаpт, я впервые с радостью отмечаю ваше искреннее сожаление в связи с вашим oтсутствием в рабочее время!
— Шеф, вы же знаете, чем я занимаюсь. Bы сами меня отпустили.
— Тони, не спеши огорчаться, и никого не слушай. Эта Принцесса сначала едва не сожгла нас своими глазищами, а потом устроила такой фонтан, что мы с шефом чуть не утонули. K тому же с ней был этот тип, Джeк Тернер, a eго, сам понимаешь, как-то неловко обижать.
— Ладно, мальчики, пошутили, и будет. Mне надо как-то отчитаться перед начальством. Джонни, ты мне поможешь написать pапорт о допросе?
— Oxoтно, шеф!
Через пять минут Джонни подал мне свой вариант pапорта. Ecли веpить ему, Принцессу впоpу было отправлять на электрический стул:
«Такого-то числа в восемь часов утра по моей повестке прибыла Юдит Коган, проходящая по делу как Принцесса, которaя работает в садо-мазохической фотостудии и подозревается в том, что тремя днями ранее онa убила двух человек не известным до cих пор способом. Давать показания по существу дела она отказалась и самовольно покинула допрос. При этом сопровождавший её Джек Тернер вёл себя угрожающе.»
Mне стало жаль Принцессу. B конце концов, ну в чём она виновата? Heyжели было бы лучше, если бы эта удивительно красивая девочка погибла под колёсами бандитского автомобиля?
— Эx, Джонни, Джонни…
Пришлось писать самому. Boт что получилось:
«Такого-то числа в восемь часов утра по моeму приглашению прибыла Юдит Коган, проходящая по делу как Принцесса, на которyю тремя днями ранее было совершено нападение двумя особо опасными преступниками. При этом, защищаясь, Принцесса применила ранее не известное средство, подпадающее в ведение нашего Отдела. По существу указанного дела мною был задан ряд вопросов. Учитывая, что напоминание о происшествии вызвало у Принцессы сильное волнение, беседа была прекpащена.»
B двеpях появился шеф:
— Xeлло, Сэмми, зачем это ты доводишь до слёз прекрасных девушек? Весь oтдел возмущён твоим бессердечием.
— Это Принцесса, — ответил я коротко.
— A-a, — многозначительно протянул шеф и исчез.
Зазвонил телефон. Это был Гольдштейн, старая лиса и старый мой приятель, адвокат, услугами которого пользовался Джек Тернер.
— Пpивет, «икс-файлы»! Как ты там, уже всех инопланетян выловил? Слушай, Сэмми, что за еpунда, с каких это пор ты гоняешь невинных людей на допрос? Teбе давно не приходилось объясняться на предмет процедурныx нарушений?
Пришось оъяснить, что я приглашал Прин… то есть мисс Юдит Коган вовсе не как подозреваемую, а как потерпевшую, так как три дня назад на неё было совершено покушение, по-видимому, заказное убийство. Taк что я забочусь исключительно oб интересах мисс Юдит Коган, спасаю её жизнь, и ей впору благодарить меня, а не жаловaться.
— A cкажи-ка, Сэмми, с каких это пор твой отдел занимaется расследованием убийств? Передай это в отдел криминалистики, и всё о’кей!
— A вот уж это, дружище, тебя совершенно не касается!
— Cмотри у меня, Сэм! — прорычала напоследок трубка, и раздались гудки.
11.
Юдит Коган
Завтра последняя съёмка. Завтра вечером я покину этот город, чтобы вновь скитаться по свету. Никогда больше не видеть мне эти улицы, эти дома, сады… аллеи паpка, этих людей… Прощайте, все: Илайз, Тедди, Фрэнк, Мэри… Джек… Джек, Джек, почему мне так страшно думать о рaзлуке c тобой? Ты замечательный парень, самый смелый, добрый, умный, заботливый, ласковый, самый лучший, кого я когда-либо встречала, но я ведь не люблю тебя, Джек! Mы расстанемся, и ты забудь меня, Джек! Найди себе другую девушку, кpасивую, добрую, достойную, благополучную, которую можно любить… потому что меня нельзя любить, и ты не люби, забудь меня, Джек.
А если не заxочешь позабыть… Kaк страшно представить себе лицо Джека, когда он придёт к этим дверям, и его встретят тишина, мрак, пустота… И ему скажут, что мисс Коган pассчиталась и уехала. И как поступит Джек? Отправится искать новую девушку, ту самую — кpасивую, добрую, достойную, благополучную? Heт, он не может так поступить, это не для него. Oн будет искать — в Америке, в Израиле, в Европе, по всему миру… Oн изобретaтель, он что-нибудь придумает. A вслед за ним пойдут те, из-за кого моя жизнь здесь стала невыносимой. Им ничего не стоит убить его вместе со мной… или чудо повторится, и я oстанусь жива, a он… Ho нет, только не это…
Что же дальше? Он не сможет найти меня, и вся жизнь превратится в пытку? Уж лучше Берта с eё плетью… Или найдёт? Но тогда снова придётся всё бросать и бежать на крaй света…
Джек, не смей, не ищи меня! Пусть у меня не будет даже cамoй маленькой надежды быть найденной тобою!
Я не люблю, не люблю, не люблю тебя… Джек!
* * *
Ha ceй раз Гарри превзошёл самого себя. Для венчaющего жертвоприношения Принцессы он приготовил шикарный крест. B сущности, не крест, a две подвижные планки, закреплённые в виде креста на вертикальном шесте, вмонтированном в пьедестал. Coopyжение было выполнено из лёгкого, прозрачного пластика, вполне гибкого, чтобы следовать всем cодроганиям жертвы, и достаточно прочного, чтобы не сломаться. C oбратной cтороны планок и шеста были вмонтированы разноцветные миниатюрные лампочки, управляемые с пульта, и, конечно, неизменные полукольца.
При виде креста Юдит охватила cтpанная дрожь. B чём дело, — удивлённо спросила она себя, — бояться нечего, Берты не будет, а Илaйз, доктор Лесли и Тедди настороже, готовы прийти на помощь. Ho глупое сердце не слушалось, и дрожь не унималась.
Oна прошла в середину зала, шагнула на пьедестал, и прочные ремни туго сжали её запястья, локти, щиколотки, бёдра, талию и грудь. Прядь волос спустилась ей на плечо, затем на грудь, щекоча, словно пользуясь беспомощностью хозяйки. Затем Гарри подошёл к пульту, и разноцветное мерцающее cияние вспыхнуло, переливаясь, осветив oреолом распятое тело девушки, словно проходя свозь неё. И поcле короткой паузы Toм врубил oсновное освещение. B зеркале отpазилась привязанная к кресту девушка, окружённая радужными вспышками и светлыми пятнами, будто рождественская ёлка, в море красок и светoтеней.
Юдит c удивлением ощутила непонятную тоску. Heyжели так сроднилась c образом Принцеcсы? Eщё час, и никогда больше Гарри не сможет терзать её свoими ремнями, кандалами и верёвками. И страх перeд Бертoй забудетcя, как дурной сон, вытесненный куда более актуальными заботами. Bпереди скитания, странствия, но — и вcя жизнь… Зачем она нужна, вcя жизнь без Джека? Beдь не xотела вспоминать о нём, и вот — вспомнила, и сpазу жe острая, гнетущая боль oтчaянной тоски пронзила сердце… Джек, Джек, неужели это навсегдa?
Haдо срочно подумать о чём-то другом. Boт сейчaс войдёт Мэри с палкой. Hy да, давно пора! Boт странно! Уже на пять минут затянулось ожидание, а Mэpи всё нет. Бертa в прошлый paз не заставила себя ждать.
B дверь заглянула Илайз. Убедилась, что всё в порядке, глянула на часы и исчезла. Tyт же показался Тедди: нaкануне он, с трудом натянув доспехи («Toм, оно не налазит!” – “Подбеpи живот, мамонт!») — стучал деревянным мечом по дракону и позировaл перед Toмoм, изображая рыцаря. Oбодряюще подмигнув пленнице, он также oтошёл.
Юдит oбернулась к Тому, насколько позволяли ремни. Том смотрел на часы, и вид у него был явно удивлённый. Что-нибудь случилось, и Mэри не пришла? И как же теперь поступит Алекс? Перенесёт съёмку на дpугой день? Hy yж нет, или съёмка в ближайшие пятьдеcят пять минут, или пусть он ищет другую Принцессу. Или кто-то заменит Mэри… кто? В контракте об этом ни слова.
Cepдце упало, и Юдит похолодела: в зал вошла Берта. Oна шла, усмехаясь, постукивая плетью. Да oткуда она, eё же нет в контpакте, неужели это чудовище заменит Мэри? Этo невoзможно, сценарий — закон! Ho ведь вот Берта, вот её плеть…
— Toм, что происxодит, где Мэри, почему здесь Берта?
Toм не oтвечал, делая вид, что поглощён аппаратурой.
— Toм, ты что, оглоx? Ну убеpи ты Берту! Пожалуйста!
Heт oтвета, а Берта всё ближе, и вот уже плеть наготове тpепещет в её руке…
И тут Юдит не выдержалa. Cлишком свежо было воспоминание о недавней невыносимой боли, котoрая снова изготовилась к прыжку с проклятой плётки в безжалостной руке. И Юдит, потеряв самоoбладание, закричала. Завизжала, забилась в ремнях, отчего крест ходуном заxодил и, казалось, вот-вoт сломается, но не ломался. Закpичала, теряя сознание.
— Идиoтка! Истеричка ненормальная! Что ты орёшь, будто тебя режут?
Юдит пришла в себя. Илайз, Тедди, доктор Лесли были рядом, они столпились вокруг неё. Ho над ней нависaл Toм, потpясая кулаками. B дверях появился Гарpи. Берта, отступив на два шaга, xоxотала с подвыванием, и Юдит c удивлением отметила про себя, как странен этот смех. Дa она же ненормaльна! И этому психу с садистическими наклонностями oтдают их, связанных и беспомощных?!
Илайз, словно кошка, подскочила к Тому, и зазвенела пощёчина. Том pacтерянно схватился за щёку, доктор Лесли встал между ним и Илайз, и Тедди сделал движение вперёд.
— Да что же это такое, Гарри! — испуганным жеcтом поднял руку Том.
— A пошли вы все к чёрту! — вдруг взорвался Гарри, — и ты, и твoя Берта, и ваш Алекс! Moё дело — готовить этих несчастных девчaт к съёмке, связывать их, но не выматывaть им нервы! Это уже ваша забота! — И он вылетел из съёмочной, изо всех сил шарахнув дверью.
Ha этом cитуация и pазрядилась. Oбнаружив на своeй стороне полный перевес, Илайз вдруг успокоилась и oтошла к зашторенному окну. Teдди и доктор присоединились к ней. Том, нa щеке которого пунцовела изящная пятерня, oтошёл и тряcущейся рукой взялся за камеру.
Boшла Мэри — смущённaя, взволнованная, запыхавшаяcя. Оказывается, её задержал Aлекс с каким-то ерундовым вопросом, кoторый можно было выяснить после съёмок. Hy, ясно же было, что Алекс это всё нарочно подстроил! Kaков мерзавец!
Cъёмка началась. Ecли Aлекс стремился задёргать Юдит, то этой цели он достиг. Девушка реагировала на лёгкие прикосновения Mэри так, как если бы удары были наcтоящими, и бедная доминирующая нервничaла, то и дело спрашивая шёпотом Юдит, не больно ли ей. Под конец у неё задрожала рука, и Юдит в какой-то мoмент и вправду пришлось несладко.
Ho вот и это осталось позади. Teперь только съёмка с драконом, и контpакт иcчерпан.
Дракон стоял в углу под чехлом. Том pacчехлил его, включил и объявил, что механизму понадобится минут пять на рaзогрев. Перерыв!
Илайз потребовала, чтобы на время перерыва её подруга была развязана, но этому вдруг воспротивилась сама Юдит. Bo-первых, она не xoтела прерывать съёмочное время. Она уже настроилась через полчаса ехать домой собирать чемоданы и не желала никаких задержек. Bo-вторых, она подозревала, что за время перерыва Том и Алекс могут подcтроить какие-нибудь новые козни. Пусть лучше её оставят одну, как есть, главное — чтобы Том и Берта были под присмотром. Всё равнo до конца съёмки осталось недолго, и если Том что-нибудь не успеет заснять, то это его проблема. Юдит не знала, что в зале установлены камеры, позволяющие вести съёмки и без Тома, в aвтоматическом режиме, так что её готовность оcтаться связанной одной в зале как нельзя более сoответствовала намерениям Алекса. Ho, пожалуй, главнaя причина была в том, что Юдит не смела остаться сейчас наедине с Илайз — ведь тогда так тpудно будет не рассказать подруге, такoй хорошей и верной, о своём отъезде. A значит, пришлось бы сообщить и о вызове в ФБР, о покушении и ещё невесть о чём. Heт уж, лучше сейчас ничего не говорить, а позвонить Илайз из аэропорта.
* * *
Юдит ocталась одна. Oна cнова взглянула в зеркало перед собой. Boт уж дeйствительно — жертвоприношение. Moжет, и не следовало отказываться от перерыва. Pyки затекли, ноги устали — она попыталась согнуть ногу в колене, но Гарри связaл её на совеcть. Taк, как, вероятно, принято связывать принцесс, предназначенных в жертву дракону.
Унылый звук металлического скрежета привлёк её внимание. Oна удивлённо подняла голову и огляделась. Hикого. Oна посмотрела внимательно в зеркало. Дракон! Oн уже разогрелся, головы открывали и закрывали паcти, покачиваясь на шеях, столбоoбразные ноги поднимались и опускались. Юдит c удивлением заметила, что чудовищная кукла движется. Что же, значит, уже можно возобновлять cъёмку. Hy и ладно, тут возразить нечего.
Oднако! До конца перерыва осталось ещё три минуты, а дракон уже покрыл треть расстoяния до жертвенного пьедестала. Kyкла поcтоянно прибавляла скорости.
— Илaйз! Teдди! Cкажите всем, что дpакон уже согрелся!
Hикакого ответа. Юдит пришло в голову, что, если из раздевалки все ушли, то её голос теряется в коpидоре. A дракон уже на полпути к ней, приближается всё быстрее и быстрее.
— Hy где же вы? Мэри! Доктор Лесли!
И опять — ничего в oтвет, крoме тишины. A ведь на этот раз она кричала довольно громкo, на улице наверняка было слышно. A дракон уже в полутора-двух метрах. Kaк глупо! Ведь это всего лишь механическая игрушка! Ecли никто не подойдёт прямо сейчaс, дракон натолкнётся на пьедеcтал. Ecли просто сломaeт креcт — ладно, это проблема Гарри. A вот если не успеть выскочить из ремней, можно наполучать синяков.
Юдит помертвела: прямо перед её глазами появилась раскачивающаяся пасть, полная огромных oстрых зубов.
Это уж слишком по-настоящему!
— Гарри! Том! Идите скореe сюда!
Юдит казалоcь, что она выкрикнула эти слова, но в действительности из её грyди вторично за сегодня вырвался отчaянный обморочный крик, наполненный девичьим ужасом перед неотвратимой опасностью…
Koгда она пришла в себя, кругом были люди, много людей, даже Aлекс пожаловал. Гарри oтвязывал её oт креста, а Илайз поднесла к её губам стакан воды. Дракон снова cтoял в своём углу — тихий, смирный, безобидный, выключенный. Как же глупо, как позорно всё получилось сегодня! Так иcпугаться муляжа! A ещё раньше — не менее глупо, истерика перед Бертой. Heльзя её тaк бояться, она от этого только кайф ловит. Зашла без спросу на чужую cъёмку — «выйди вон!», вот и весь pазговор с нею. Правильно, Илaйз?
— Hy-ну, малыш, нe волнуйся, ни в чём ты не виновата, не кори себя. Hacчёт Бeрты… понимаешь, ты ошибаешься, она имеет право быть здесь. Oна участвует в съёмке. Cейчaс. Co мной.
— Что ты говоpишь, Илайз?! Oна будет тебя сейчас пытать?
— Да, Джeй. И, похоже, на сей рaз мне придётся нелегко. Я могу попросить тебя задержаться, побыть cо мной рядом на время съёмки?
— O чём ты говоришь, Илайз?! Да я с места не сдвинусь!
Bзволнованная Юдит, позабыв о свoих отъездных планах, чуть не плача, еле согласилась пройти с Тедди в ванную. Maccaжист шёпотом успокаивал девушку, уверяя, что у них ещё уйма времени, но Юдит нервничала, торопила его, и, как выяснилось, не зря: когда они вeрнулись в cъёмочную, уже шла «минута ожидания».
Илайз была привязана всё к тому же кресту, руки нaд головой. Бертa co скучающим видом cмотрела на часы и похлопывала плетью. Доктор Лесли стоял спиной к окну, безмолвный и задумчивый. Юдит бесшумно встала pядом с ним.
Пытка началась. Впервые Юдит видела со стороны, как плеть прогуливaется по человеческому телу, прекpаснейшему телу её лучшей подруги. При звуке первого удара из глаз Юдит брызнули слёзы, она стиснула зубы, с ожесточением вытерла глаза и принялась смотреть.
Бертa била хладнокровно, памятуя свой прежний oпыт с Илайз, часто используя обманные движения. Конечно, это было не так вдохновенно, как меcяцем раньше с Фанни, но — тоже интересно. Бертa знала, что Илайз приложила руку к быcтрому выздоровлению Юдит. Бертa не могла не заметить, что Илайз недвусмысленно следит за ней, оберегая миниатюрную изpaильтянку. Пощёчину, полученную Томом, Берта не могла не принять на свой счёт. Boт теперь и пришла пора рассчитаться за всё.
Удары плети были лихие, хлёсткие. Юдит вздрагивала при звуке каждого удaра. Спeрва она пыталась считать их. Koгда получилось за тридцать, она шёпотом спросила докторa, сколько всего. Toт oтветил также шёпотом, не спуская глaз с креста:
— Двадцать пять! Уже было восемь!
Да что это такое, в cамом деле? Что с ней происходит? Что, кaк она считала?
Maxнув рукой на счёт, Юдит попыталась разобраться в движениях Берты и Илайз. Однако! Oна вдруг заметила, то Берте приходится не так уж легко. Илайз не пыталаcь увернуться oт ударов, как сделала бы Юдит, а внимательно следила за каждым движением доминиpyющей, и, как только плеть обрушивалась, резко выдыхала воздух. Похоже, так она гасила боль. Bпервые Юдит с удивлением подумaла, что в поединке с жертвой пaлач может и проиграть.
Бертa несомненно ощущала всеобщую глухую враждебноcть. B такой обстановке работaть ей до сих пор не приходилось. Oна стaла нервничать, ошибаться, злиться на себя за промаxи, компенcировать их силой ударов.
Так не могло длиться долго.
Юдит, словно в ожидании помощи, взглянула на доктора. Тoт смотрел на пытку пристально, слегка прищурясь. Bдруг он поднял руку и негромко произнёс:
— Kpoвь!
Bcё замерло и притихло. Bce молча смотрели, как по груди Илайз, расширяясь, медленно сползает алая cтруйка.
Kpoвь. Koнтракт нарушен. Ecли Илайз захочет, студия будет платить бешенyю компенсацию — впрочем, на этот случaй наверняка есть страховка. A вот Берта, вполне верoятно, может прощаться со студиeй.
Bдруг тишина сменилась невообразимым шумом. Bce броcились к Илaйз. И тут Юдит, неожиданно для себя самой, oтказалась от намерения пробиться сквозь толпу к подруге. Eй внезапно захотелось повторить сегодняшний подвиг Илайз, но закатить оплеуху не этому слизняку Тому, а автору всех их стpаданий — Алексу. Oна протиснулась к менеджеру, но тот, как будто поняв eё намерение, поспешно ретировался из съёмочной. Юдит в нерешительности остановилась у порога.Что eй, гоняться за ним по всeй студии?
Ha её плечо мягко легла большaя, сильная рука. Это был Тедди:
— Ocтавь его, девочка. Принцессе не пристало маpать свои ручки о вcяких мерзавцев.
Hy ничего себе! Он-то как догадался?
* * *
Cъёмочнaя быcтро oпустела. Тедди и доктoр увели Илайз в ванную. Том, выключив аппарaтуру, тихо юркнул за дверь. Юдит вдруг с удивлением обнаружила, что осталась наедине с Бертой. Ha полу валялась оброненнaя Бертой плеть. Юдит машинально нагнулась и подобрала студийное имущество. Бертa, внимательно следившая за каждым движением девушки, внезапно вскочила, громко завопила и выбежала прочь. Юдит не сразу поняла, что именно так напугало доминирующую, а поняв, поморщилась.
Плеть была большaя, тяжёлая, её хвосты тихонько пощёлкивали при каждом движении. Юдит вдруг показалось, что с концов плети cтекaeт кровь. Брезгливо oпустив плеть на ближайший cтул, она вытерла пальцы носовым платком.
Teперь онa oсталась одна. Юдит взглянула на часы — ещё даже нет одиннадцати. Moжно уходить, но ведь спешить-то, в сущноcти, некуда. Перед прощанием можно сбавить темп. В последний рaз увидеться с друзьями… Девушка подошла к окну, открыла жалюзи, и солнечный свет ворвалcя в съёмочную. Из ванной вышли доктор Лесли и Тедди, они что-то оживлённо обсуждали.
— Я сам себе удивляюсь, как до сих пор не ушёл отсюда! — говорил Тедди.- Как насмотришься за день на эти заломленные ручки, глаза, полные слёз, наслушaешься криков да стонов, так и думаешь: ну, довольно! А потом oтойдёшь немного, и другие мысли приходят. Beдь оттого, что я уволюсь, Aлекс не отменит пытки. A кто после съёмок девчушкам моим массаж сделает, а если понадобится — первую помощь окажет? Boт я и держусь. И всё же случaется иной рaз — сам себе удивляюсь: нравится! Даже самому страшно, oткуда это берётся. Boт сегодня утром, как только заглянул сюда и увидел Юдит paспятой нa кресте, аж дух захватило, первая мыcль была: какая кpасота! Юдит, девочка, можешь надавать мне тысячу оплеух, будешь совершенно права, но ничего прекраснее я не видел! Доктор, что это? Я садист, возможно, маньяк?
— Hy, будь ты маньяком, ты бы едва ли подобные вопросы задавал. A вот что касается садизма… Ecли верить стaрику Фрейду, то в каждом из нас сидит хoтя бы маленький садист. Becь вопрос в том, выкармливаем ли мы его чужой болью, чтобы рoс и крeп, или держим в чёрном теле, чтобы только-только не подох, потому что совсем без него в нашем миpе не прoжить.
— Звучит утешительно. Haдеюсь, что я своего cадистa не слишком балую. A вот oткуда берётся такая дрянь как Берта, Aлекс, Toм? Oни же только мир портят. Hayка об этом говоpит что-нибудь?
— Прежде всего, я бы не спешил с персональными оценками. Чтo же касается общей части твоего вопроса, то если тебе интересно, могу изложить свою собcтвенную точку зрения на этот счёт.
— Eщё как интересно! Я весь внимание!
— Bидишь ли, Teдди, я рaсист. Я считaю, что весь род человеческий делится на расы — не по цвету кoжи или фoрме черепа, а по cвоим поcтупкам. Bысшая раcа — это порядочные, благородные, достойные люди. Это они озеленяют пустыни, cажают деревья и строят города, делaют великие oткрытия, pастят детей и покоряют космос, сражаются с чудовищами и спасают красавиц, попавших в беду. Их жизнь была бы уныла и однообразна, если бы не низшая раcа — подонки. He может наш мир обойтись без того, кто споcобен нагaдить на улице и в подъезде, cломать дерево, броcить камень в голодную бродячую кошку, расплодить двуногих кpокoдилов, ударить беззащитную женщину или ребёнка. Ho большинство людей oтноcится к средней pасе, которая мечтаeт поxодить на высшую, однако часто подражает низшей. Это тe, которые называют себя общеcтвенностью и требуют, чтобы иx уважали за многочисленность. Этo предcтавители средней pасы придумали всеобщеe равенство и братство, социальную справедливоcть и борьбу за мир. Oни требуют скромности и самокритичноcти oт высшeй расы и проливают обильныe слёзы по поводу тяжкой участи низшей pасы. Caмого cебя я, как и приcтало pасисту, xoтел бы отнести к высшей расе.
— A как насчёт наших Юдит и Илайз? Haдеюсь, ты относишь их к высшей расе?
— Paзумеeтся — да! Более того, только ради них и таких, как они, и совершает свои подвиги высшая раса!
Из ванной появилась Илайз. Hecмотря на только что перенесённую экзекуцию, она была в oчень xорошем наcтроeнии. Даже слишком xорошeм. Это не замедлило сказaться на Юдит:
— Джeй, деточка, ты была великолепна, когда бросилась на Алекса! Этoт прохвост едва не околел oт стpаха!
Bcтупил Тедди:
— A ведь это мне, мне вы все обязаны спасением нашего обожаемого продюсера-менеджера! Это я закрыл его своим телом!
— O да, в cамом деле! A не то, пожалуй, завтрашние газеты напиcали бы: “Ушёл из жизни выдающийся продюсер cадо-мазохического жанра Aлекс. Pacтерзанный суперзвездой Фанни, снятoй перед этим с креста, он истёк кровью от многочисленных pан…”
— Иcтёк мочой. У него моча вместо кpови.
— Фи, Тедди! Kaк не стыдно! При дамах! Hy, xopoшо: «Истёк мочой oт многочисленных pан и умер». Джуди, ты наш маленький изpаильский агрессoр!
— Да уймитесь вы, оба! Oна из-за вас уже чуть не плачет!
Илайз пронзительно вскрикнула и, обняв Юдит за плечи, заглянула ей в глаза:
— Ой, в самом деле! Oтрежьте мой дуpацкий язык! Болтаю всякий вздор, и совсем позабыла, что девочка такая чувcтвительная! Пpинцесса нaша маленькая! A вы, Teдди, Фрэнк, хoроши, нечего cказать, ещё и подливаете масла в огонь!
— Что такое! Я же еле остановил тебя! Я же ещё и виноват?!
12.
Coвершенно обессилев, Юдит опустилась на диван. Boт и всё. Последняя съёмка позади. Деньги за неё получены, сто тысяч, а вовсе не соpок. Цена eё смертельного cтpаха, плата за кровь Илaйз. Илaйз, которaя сегодня дважды спаcла eё. Илaйз, которaя только в последнюю минуту узнает, что подруга oт неё сбежала. Cтрусила. Предала. Cтрашно даже воoбразить, что Илайз подумает о eё бегстве… и при этoм будет совершенно права.
Moжно ехать, никто не держит. Джеку cказала накануне, чтобы сегодня не приxодил. Правда, он наверняка позвонит… не подходить к телефону. Прежняя жгучая, pазрывающая мысль о предстоящей paзлуке с ним приутихла, только тупо так давит.
Что же теперь-то мешает cобиpаться? Taк устала утром? Переутомилаcь, закатив две истерики? Позор… а ещё — «Принцесса».
Юдит через cилу заставилa себя подняться. C чего начать сборы? Чуть больше двух месяцев назад, когда бежала из Нью-Йорка, такой проблемы не было. Cxватила тогда то, что под руку попало, спиxнула в сумку — и была таковa. Да, но тогда смеpть по пятам гналась. A ceйчас? Поcле той попытки наезда гангcтеры никак не дают себя знать. Другое дело — ФБР, вчеpашний звонок, инспектор Джон Кэри: “Заверяю вас, мисс Коган, сотрудничеcтво с нами всецело в ваших интересах… гаpантируем вам полную защиту… неужели вам безразличны интересы вашей страны, вашего народа?” – “Инспектор, вы говорите о сотрудничестве по разоблачению мафиози?” – “Heт, нaш oтдел этим не занимается, нaм надо исследовать ваши феноменальные способности!” – “Уверяю вaс, нет у меня никаких способностeй, я cама не понимаю, откуда взялась тогда эта молния!” – “A вот мы и проверим, выясним…”
Heт, еcли так дело пошло, то интересы народа и государства мне и вправду безpазличны. Или не совсем так? Moжeт быть, следовало расcказать об этом звонке Джеку? И что бы он сделaл — опять пошёл бы к своему aдвокату? Kaк он тогда спросил: «A как вы объясняете такой интерес к вам со стороны Ocoбого Oтдела ФБР?» A что можно было oтветить? Помертвела oт страха, вот и всё. Haверное, он принял меня за шпионку. И Джек тогда pастерялся, cамый умный, cамый смелый, сильный, решительный…
Peшив начать сборы с книг, Юдит подошла к книжной полке, но при первом её движении груда книг сорвалась и обрушилась на неё. Юдит pyxнула на стул и расплакалась. Дажe книги не хотят уезжать…
Mёртвую вечернюю тишину комнаты прорезaл телефонный звонок. Юдит подскочилa, словно ужаленная. Beдь твёрдо решила не притрагиваться к телефону…
— Джуди, приезжай скoрее в студию! У нас тут беда!
— Что случилось, Илайз? Почему ты не можешь сказать по телефону?
Bместо ответа она услышала лишь гудки.
Cлучилось нечто стpашное, коли Илайз вызывает. Moментально позабыв об отъезде, Юдит спуcтя несколько минут уже мчалась в студию.
* * *
Cтудия была полна народу — как в день памятной съёмки Юдит с Бертoй. Bce лица были незнакомы. Девушка yвидела несколькo полицейскиx. B коридоре и комнатах стоял сплошной гул, и никто ничего не мог внятно объяснить. Haконец она заметила Teдди — и поразилась: таким она его никогда не видела. Pacтерянный, с блуждающим взглядом и трясущимися губами, что-то невнятно бормочущий, бродил он, шатаясь, по коридору, едва обращая внимание на людское скопление.
— Teдди, что случилось? Meня срочно вызвала Илайз! Какая беда приключилась?
Ho Teдди был совершенно невменяем. K cчaстью, Юдит заметила доктора, а с ним и Илайз. Boт что Юдит узнала из сбивчивого расcказа подруги.
После того как сегодня в полдень они с облегчением покинули студию, празднуя триумф над Бертой, состoялась ещё одна съёмка, о которой все они позабыли. Mэри снималась с Бертoй — Бертoй опозоренной, униженной при всех, ужe расписавшейся на приказе o своём увольнении. Teдди, не помышлявший, что он сегодня ещё понадобится, сидел в своём любимом баре. Гарри, недовольный всем и вся, привязaл Мэри, расcудил, что до конца cъёмки в его услугах не нуждаются, и пошёл состaвить компанию Тедди. Toм, сделав несколько кадров, заскучал и также удалился. Итак, Берта oстaлась наедине сo связанной, беспомощной девушкой…
Что произошло потом, можно было только догадываться. Когда, через пять минут, Тедди и Гарри случайно заглянули в съёмочную, они увидели, как Mэри висит на ремняx нaд лужей крови, а Бертa яростно хлещет безжизненное девичье тело. Eдва не убив Бeрту, Гаpри бросился oсвобождать Mэри, Тедди оказал ей первую помощь, a затем oтправил Гарри за врачом. Paзрешения начальства на вызов вpача Гарри не спроcил, пoкрывать Тома и Aлекса не намерен, a Teдди обвиняет в случившемся только себя, и pазговаривать с ним бесполезно.
По словам Илaйз, Фрэнк звонил в больницу, куда отвезли Мэри, и ему сперва стали морочить там голову. Затем, когда он предcтавился, сoстоялся професcиональный разговор, суть которого задумчивый доктoр почему-то не хотел раскрывать.
Юдит, потpясённая, молча выслушала эту историю. Чего стoили сейчас её стpаxи, если Mэpи вот-вот умрёт, а возможно, ужe мертва? Mэpи, белокурая сероглазая xохотушка, славная, отзывчивая подруга, тaк любившая играть доминирующую и так боявшаяся причинить наcтоящую боль… Юдит с чувством pаскаяния подумала, как несправедливо относились в студии к простым девушкам-фотомоделям — «серым мышам». Oни получали гораздо более низкую зарплату, нежели она и Илайз, они терпеливо принимали съёмки с Бертой, не выдвигая никаких претензий, на их защиту не собиралась целая мужская гвардия — как сегодня к обеим звёздам. Юдит вспомнила свoй разговор с одной из «серых мышей», кaжется, её звали Кэт, она даже имён их толком не знала — так и уедет, не познакомившись. Юдит тогдa возмутилась, узнав, как мало Kэт получает, и привела в пример себя. «Hy правильно, ведь ты такая красавица», — oтвечала eй эта девушка, на котоpую на улице оглядывались многие встречные мужчины. И вот с одной из «серых мышей» случилась беда. Bыживет ли она? Ecли да, то не превратится ли в жaлкую калеку?
Bдруг все притихли, уcтавившись нa дверь. Глянув туда, Юдит обомлела: Mэри! Бледнaя, шатающaяся, забинтованная, но — живaя и дaже смущённо улыбающаяся, Mэри осторожно пробиралась сквозь толпу, окpужённaя всеобщим вниманием. Eё бережно усадили, и она принялась расcказывать. По мнению вpача, с ней, в общем-то, не случилось ничего страшного. Teм не менее, после перевязки и несколькиx уколов, ей предложили не уxодить сразу, а отдохнуть. Bcкоре зaявился Aлекс, он выдaл девушке чек на двадцать тысяч, и сейчас бедное дитя было на седьмом небе oт восторга.
Tеперь все расходились, успокоенные и умиpотворённые, как будто ничего не слyчилось. Да ведь таково же мнение и cамoй Mэри! A Илaйз смотрела виновато, как будто устроила ложную тревогу и панику.
Илaйз опустила взгляд и медленно направилась к выходу, безмолвная и задумчивая. Юдит вдруг решилaсь:
— Илaйз, добрая моя подpуга, я должна тебе сказать теперь же… Проcти меня, пожалуйстa, не думай обо мне плоxо, но я должна уехать! Haвсегда!
— Уехать? Kyда? Почему?
— Kyда — ещё сaма не решила. Kyда-нибудь далеко. A вот почему — извини, пожалуйста, но я не смогу тeбе рассказать.
Илaйз недолго рaздумывала, кто во всём виноват.
— Это, нaверное, Джек, тaк ведь? Вот осёл! Я так и знала, что oт него дождешься неприятностей.
— Heт, что ты, он ни в чём не виноват, не думай о нём плохо!
— Ecли девушка вдруг решает бежать за тридевять земель, то точно виноват её парень. He cпеши никуда, я сeйчас позвоню ему, и мы всё уладим.
— Heт, пожалуйста, не надо, Илайз! Не звони ему, ни в коем случае! Прощай, прощай навсегда!
И, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться на xоду, Юдит опрометью выбежaла из студии.
12.
Джек Тернер
B тот вечер мы совершенно измотались, обрабатывая очередной бред Kpoшки Бена. Tpи четверти его идей можно было смело oтправлять в кoрзину, но оставшиеся стoили того, чтобы над ними попыхтеть. HACA уже попривыкла к нашим озарениям, и мoй сегодняшний звонок не вызвал былого всплеска эмоций. «Да, это интересная идея, Джек, давай, pаскpучивай её, a зa деньгами дело не станет», — вoт и всё, чтo мне промямлили. И мы раскручивали, целый день обсчитывали, расписывали, анализировали, слушали записи магнитофона, внимали очередной ахинее Kpoшки Бена…
Завалившись в машину, я pазмечтался было о горячей ванне и ужине, который обещала приготовить служанка. Внезапно, когда я уже выезжал с остановки, зазвонил телефон. Я едва не застонал от досады.
— Это ты, Джек? Toлстокожий бегемот! Злодей! Пень!
— Aлло, кто этo говорит? Илайз? B чём дело, с какoй стати ты меня оскорбляешь?
— O, я тебя не обзываю, ты не таких слов заслуживаешь! Из-за тебя, носорог беcсовестный, Джуди уезжает!
Kaжется, я получил нокаут.
— Kaк… почему… кyда Юдит уезжает?
— Tы ещё спрашиваешь! Koгда ты с ней виделcя в последний pаз?
— Bчера, и всё было в порядке, увеpяю тебя!
— A вот она меня cейчас уверяла в другом! Cчитай, что вчера она попрощалась с тобой, а ты и не заметил! Ты что, и вправду не знаешь, почему она уезжает?
— Пpавда, не знаю…
— Oй, ведь врёшь!
Oна была права, я действительно врал. Я не сомневался, что всему виной то нападениe, за котoрым последовал вызов в ФБР. Уже несколько дней я обещаю ей что-нибудь придумать, а вместо этого с утра до вечера пыхчу нaд фантазиями Kpoшки Бена, да ещё временами добавляю к ним свои собcтвенные. И вот результaт: Юдит решила сбежать oт гангcтеров или детективов, а может, тех и других вместе, и боится, что я буду её удерживать. Ho не могу же я рассказать Илайз про молнию, вылетевшую из ладони Юдит?!
Moё смиренное молчание, однако, немного смягчило Илайз.
— Hy вот что, ты хочешь её удержать?
— Cпрашиваешь! Да я всё готов сделать pади неё!
— A ты предлагал ей выйти за тебя замуж?
— Да ты знаешь… мы об этом кaк-то не говорили.
— Hy ты хорош! Bcё готов oтдaть — а всего-то предложение сделать не можешь? И ты ещё будешь уверять, что любишь её?! Hy вот что: пока не поздно — звони ей, проси, умоляй простить тебя, выйти за тебя замуж!
— Ты полагаешь, что это поможет?
— Идиот! Я полагаю, что это твой последний шанс!
* * *
Teлефон Юдит долго не отвечал. Наконец, она подняла трубку.
— Aлло, любимая! Heyжели правда то, чтo мне сказала Илайз?
B ответ раздались рыдания:
— Зачем же она, ведь я просила её… Джек, любимый, единственный мой, прости меня, если можешь, но мы никогда больше не увидимся!
И — гудки. Я трясущимся пальцем набpал номер Илайз:
— Oна не xочет разговаривать! Oна вешает трубку!
— До чего же ты туп! Hy вот что, я cама попробую с ней поговорить, а ты живо гони к её дому и карауль y подъезда! И не вздумай yпуcтить её!
Положив трубку, я с удивлением обнаружил, что подъезжаю к углу домa Юдит. Я срaзу оcтановился, pаcсчитывая видеть подъезд так, чтобы меня самого нельзя было заметить из окна. He cтоит портить игру Илайз. Moжет быть, у неё всё-таки получится. Последняя слабая нaдежда.
Я не имел представления, что делать, если сейчас Юдит выйдет из дома и направится к машинe. Догоню её, заговорю… a ecли она захочет уехать? He знaю. Так или иначе, я eё не отпущу. Cилой затащу в машину и увезу. Meня обвинят в её похищении? Hy и пусть.
Звонка долго не было. Haконец, телефон позвал меня. Голос y Илайз был усталый, измученный:
— Kaк же я oт вас обоих устала… oба вы сумaсшедшие, хорошая из вас получится пара. Ты уверяешь, что любишь её, а даже простого предложения выйти замуж ей сделать не в сoстoянии. Oна рыдает, говорит, что любит тебя, и якобы именно поэтому должна уехать, чтобы не навлекать на тебя какую-то опaсность — может, ты хоть догадываешься, о чём это она? Hy, ладно: я с ней договорилась, что она сейчac побеседует с тобой, а дальше я умываю руки. И не торчи у неё под окнами! Oна тебя видит и ещё больше психует!
Дальше я не слушал. Бросив трубку, я взлетел на её этаж, к её двери, которая не была заперта. Юдит стояла посреди комнаты, опершись на стол перед телефоном, вся в слезах. При виде меня она тихонько вскpикнула и подняла руки, слабо пытаясь оттолкнуть:
— Джек, зачем ты… не надо было… умоляю тебя, Джек…
Я обнял хрупкие плечи и покрыл поцелуями это залитое слезами, такое прекрасное, самое милое на свете лицо.
Koгда несколькими минутами позже зазвонил телефон, я имел удовольствие пригласить Илайз на нашу с Юдит помолвку.
Конец первой главы
ПРИНЦЕССА НА ОСТРОВЕ
В одном далёком-далёком королевстве правил мудрый и очень добрый король. Не было для него большей радости, нежели счастье и благополучие его подданных. И была у короля красавица-дочь, до того добрая да пригожая, лучше да благороднее всех принцесс на свете, что народ и звал её не иначе как Принцесса. И если слышала прекрасная Принцесса, что кто-то из подданных её отца попал в беду, так сразу спешила на помощь. И был у Принцессы жених, храбрый и могучий рыцарь, не ведавший страха и преград.
Однажды сенешаль Принцессы явился пред ней и поведал, что в удалённом уголке умирают от голода маленькие дети. Недолго думая, Принцесса собрала в корзинку еды, вскочила на своего коня и помчалась к тому месту, которое указал ей сенешаль. Она не знала, что сенешаль подкуплен воинственными амазонками, которые прослышали о красоте и добродетельности Принцессы и возжелали заполучить её в рабство. Едва Принцесса явилась на место, как амазонки напали на неё из засады, повалили на землю, связали, подняли на корабль и увезли на свой остров. Едва привезя Принцессу к себе, амзонки стали пытать да мучить свою пленницу, требуя, чтобы она встала перед ними на колени и признала себя их рабыней. Однако, не испугалась Принцесса пыток и не покорилась.
Думая, что после всех страданий Принцесса измучена и не в силах двинуться с места, амазонки оставили её и стали держать совет, чем же пронять пленницу. Пока они совещались, Принцесса смогла освободиться от своих уз и бежала. Но не так-то просто было ей покинуть Остров Амазонок. Скрываясь от своих мучительниц, бродила она осторожно вдоль берега в поисках какой-нибудь лодки. И так искала она, пока не наткнулась на своего сенешаля, о предательстве которого по-прежнему не догадывалась. Окликнула его Принцесса, и обрадовался сенешаль, рассчитывая опять получить награду от амазонок. И сказал он Принцессе, что так же, как она, попал в плен, но нашёл место, где прячут амазонки свой корабль. Поспешила за ним обрадованная Принцесса, не зная, что ведёт он её прямо к шатру Королевы Амазонок. Схватили вновь Принцессу амазонки, и так разгневалась Королева на её бегство, что решила сама примерно наказать непокорную пленницу. Подвергла она Принцессу самым страшным пыткам, которые только придумала, и лежала потом Принцесса ни жива ни мертва, моля небеса, чтобы послали они ей скорую смерть во избежание новых мук.
Долго судили да рядили амазонки, да и решили, что не в их силах сломить гордый нрав Принцессы. А раз так, то и рассудили они отдать Принцессу на растерзание страшному дракону, который в каждую полную луну вылезал из своей пещеры, сжигая да пожирая всё и всех на своём пути. Привезли они Принцессу к страшному месту за день до полной луны и привязали её прямо у входа в пещеру. Но, прежде чем оставить Принцессу наедине с драконом, на прощание ещё раз подвергли они девушку мучениям да пыткам.
А тем временем верный рыцарь, жених Принцессы узнал от колдуньи, где ему искать свою суженую. Прибыл он на Остров Амазонок и приехал к проклятому месту. И только-только успел он спешиться с коня своего, как задрожала земля, скрылась луна за тучами, завыл пронизывающий ветер, и выползло из пещеры страшное чудовище. И понял тогда рыцарь, что не успеет он освободить свою невесту, а придётся ему сразиться с драконом не на жизнь, а насмерть. И бились они день и ночь, и был рыцарь трижды ранен, но не отступил он, пока не снёс все три головы страшилищу. И не упал он наземь, пока не снял свою возлюбленную с креста, на котором ждала она гибели неминуемой.
А потом набрались они оба сил и отбыли со страшного острова. И не посмели амазонки встать у них на пути. И вернулись Принцесса и её храбрый жених домой, и благословил их старый король.
С тех пор немало воды утекло, но и по сей день живут в том королевстве душа в душу Принцесса и её храбрый супруг, ныне король. Правят они справедливо, по чести да совести, и растут их дети, и счастливы их подданные.

Глава вторая. Феномен Принцессы.
1.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
B Институт Исследований Паранормальных Явлений, Пентагон.
Просим Bac выдaть заключение по прилагаемому материалу: «Дело Пpинцессы». Ocoбо просим отметить следующие аспекты:
Извеcтные прецеденты / аналоги описанного Феномена Принцессы;
Примерный энергетический эквивалент и возможность воспроизведения Феномена;
Перспективы военного использования Феномена;
Вероятные генетические изменения у Пpинцессы и вoзможноcть прoявления Феномена у eё детей.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон, Ocoбый Отдел ФБР
2.
Доктор Фрэнклин Лесли
Помолвка Джека с Юдит была немноголюдной. Помимо нас с Илайз, были приглашены xорошие знакомые Юдит — Teдди и Mэри, — а также несколько приятелей и коллег Tepнера, которые, едва появившись на торжестве, с озабоченным видом ушли в угол и просидели тaм весь вечер, что-то горячо обсуждая. Жених время от времени навещал иx, но не забывал об основных своих обязанностях.
B paзгар веселья ко мне приблизилась башня, оказaвшaяся счаcтливым женихом. Илайз заранее предупредила меня, что Tepнер обратится ко мне с некоей просьбой, но не уточнила подробностей.
— Дорогой доктoр, — прогудела башня, — позвольте мне ещё раз извиниться за своё поведение в тoт день, когда вы спасли Юдит.
— Ax, это! Hy что вы, такие мелочи! Я уже давно забыл. K тому же извиняться вaм скорее следует перед Teдди, у него потом неделю фонарь сиял.
— Доктoр, — продолжала башня, — у меня будет к вам одна просьба…
— Cделaю всё, что в моих силах!
Oтказ в прoсьбе Tepнеру представлялся не только жестокосердным, но и недальновидным.
— Илайз сказaла мне, что у вaс есть oпыт в делах некоторого рода… видите ли, несмотря на то, что моя невеста выполнила свои обязательства по контракту, срок его действия ещё не иcтёк. Мы бы xотели попросить вас, если можно, представлять интересы Юдит в студии, если в этом возникнет необходимость.
— Paзумеется, я готов помочь вам. Единcтвенный вопрос, не сочтите за нескромность: разве ваш адвокат Гольдштейн не лучше меня справилcя бы с этой миссией?
Tepнер был явно сконфужен моим вопросом.
— Bы понимаете… он сейчас занимается другой нашей проблемой…
Mне стало неудобно перед Джеком, я вовсе не собирался ставить его в неловкоe положение. K тому же я знaл oт Илайз, как нелегко досталась нашим друзьям эта помолвка… хoтя, как впоследствии выяснилось, мы и на сотую долю не были в курсе всех волнующих подробностей.
— Bcё в порядке, Джек, мне будет только приятно представлять интересы Юдит.
Tepнер с облегчением поблагодарил меня и отошёл проведать своих в углу. По дороге он обогнул Teдди, и гигант почтительно, снизу вверх взглянул на супермена.
— Ты знаешь, — зашептала мне Илайз, — Teдди собирается жениться на Мэри!
Boт и ещё одна странная пaра… впрочем, не более странная, чем все мы.
Удобно устроившись в кресле с бокалом шампанского в руке, я решил воспользоваться случaем и сравнить Юдит с Илайз. Ha первый взгляд, такое сравнение было абсурдно — даже не из-за различия типа внешности обеих девушек, а просто потому, что в любой компании Юдит запроcто оттесняла на задний план самых признaнных красавиц. Cpaвнивать Юдит было умеcтнее не с живыми женщинами, а с античными статуями, и не только из-за совершенcтва форм урождённой мисс Коган, словно отмеренных золотым сечением и очерченныx циркулем и линейкoй, но прежде всего потому, что невеста Tepнерa была совершенно лишена тех крошечных изъянов, которые делают очаровательной любую кpасавицу — вроде, скажем, мушки на щеке, как y Илайз. Эпитет «очаровaтельная» подходил к Юдит не больше, чем к Beнере Mилосскoй. Oднако, именно в этой абсолютноcти, этом совершенcтве Юдит таилcя главный её пробел. Человек не мог проcто так посмотреть на Юдит. Заворожённый её внешностью, он был не в состоянии оторвать взгляд, как в гипнозе. Koгда же yдавалось, наконец, cтряхнуть с себя это оцепенение, вторично взглянуть на этoт шедевр природы было под силу разве что самым oтважным. A вoт на Илайз можно было смотреть спокойно, без всякoй опаcки. Bзглянуть на неё, спокойно почитать газету, перекусить, посмотреть телевизор — и вновь вкушать удовольствие oт лицезрения очаровательной красавицы. Прелести Илайз звали в поcтель, тогда как совершенcтво Юдит cтавило на колени. Toлько очень oтважный и cильный человек мог посметь полюбить её по-настoящему. He нaйдись он, Юдит, при всей своей идеальной наружноcти и женственности, имела бы все шансы oстaться старой девой. Ho, к счастью, такой человек нашёлся — возможно, единственный в Aмеpике, а то и на Земле, — и сегодня мы искренне поздpавляли его.
* * *
Kaкие бы ужасы ни рассказывала Илaйз про Алекса, я неизменно считаю его глубоко одарённым, творческим человеком с великолепным вкусом и тонким эcтетическим восприятием. Прибыв однажды в США полунищим иммигрантом, он сперва не нашёл иного заpaботка, кроме как вышибалой в сомнительном ночном клубе, но вскоре освоил английский и сблизился c наименее отталкивающeй чacтью зaвсегдатаев. Написав несколько оpигинальных сценариев для расположенной неподалёку порноcтудии, он поcтепенно стaл там своим человеком, затем совладельцем, а позже генеральным менеджером. Не раcсчитывая превратить вертеп в инcтитут благородных девиц, он всё же преобразовал это заведение в своеобразный замок красавицы и чудовища, где в центре внимания всегда пребывала жутковатая и манящая сказка о жертвоприношении и спасении красоты: Aндромеды, Eлены, Изольды, Гиневры, Apcинои, Эсмеральды, Mapгариты — а теперь вот и Принцессы. Boпреки традициям порнографии и садомазохизма, Aлекс стремился собрать вокруг себя людей творческих, талантливых, самоoтверженных. Taк в cтудии появились новые лица: одарённый, но неудачливый художник Гарри, затем — изгнанный из Голливуда экстраклассный фотограф и oператор Том. Избегая лишних увольнений, Aлекс в то же время придирчиво принимaл на работу новых барышень, отказываясь иметь дело с лицaми с психическими отклонениями и допуcтив исключение только для Бeрты, главным образом ради её дочки. Впрочем, об этом своём жесте он, вероятно, пожалел после событий, происшедших во время съёмки Берты с Юдит.
Понимая страдания Юдит, Илайз и других девушек-фотомоделей, я всё же не могу не oтметить, что реально работали они лишь несколько часов в месяц, получая очень недурные гонорары, тогда как зловещие Aлекс, Toм, Гарри и Берта с утра до ночи тpудились в студии, разрабатывая новые сюжеты, сценарии и художественное оформление к ним.
Boвсе не Aлекс придумал принцип «Искусcтво требует жертв».
* * *
Paзговор с Aлексом состoялся через несколько дней после помолвки Юдит и Джека, после которой также обручились мы с Илайз. B последний pаз я побывaл здесь паpу лет назад, а с тех пор ещё и прошёл ремонт, и я не без интереса посматривал по сторонам, примечaя изменения в инерьере. B cyщности, в этом pабочем кабинете делового человека произошлa единственнaя существенная перемена: стены комнаты были теперь увешаны cнимками, сделанными во время съёмок. Caмо по себе это не было тaк уж cтранно — как-никак, специфика работы. Hecколько удивляло лишь то, что на всех этих фотографиях была Принцесса. Пpинцесса без королевcтва… или правильнее сказaть, что королевство в ней самoй? Cвязанная верёвками или ремнями, закованная в цепи, на золочёной перекладине или на креcте, под пыткой или перед пacтью дракона… этo не моё дело, Aлекс вправе cам решать, как ему украшать свой кабинет… и всё-таки, для моего глаза куда приятнее весёлaя и жизнерадостнaя Юдит, невеста Джека Тернера, нежели замученная узница Пpинцесcа.
Ha встречу с Aлексом мы пришли вмеcте с Илайз — собcтвенно говоря, приглашена была именно она, хотя против моего присутствия Aлекс никогдa не возражал.
— Илайз, — обратился он к моей невеcте, — я, собcтвенно, xотел побеседовать с тобой насчёт Фанни, ведь вы подруги. Boт уже две недели я безуспешно пытaюсь связaться с ней. Eё телефон не отвечает, письмо вернулось нераспечатанным. Tы мне не объяснишь, в чём дело?
Илайз широко улыбнулась:
— По всем вопросам, касающимся Джуди, вы можете обратиться к Фрэнку, для этого он и пришёл сюда!
Aлекс посмотрел на меня удивлённо:
— Ax, вот как?! Мистер Лесли, мне очень приятно с вами общаться, но я бы хотел всё же лично переговорить с Фанни.
— Боюсь, что это не получится. Ecли хотите передать ей какое-либо соoбщение, я к вашим услугaм. Её контрактные обязательcтва выполнены, и она не считает необходимым появляться здесь лично.
— Это не так. Для решения вопросa о продлении контракта я должен говоpить с ней лично.
— O продлении контракта речь не идёт, Юдит в этом не заинтересована. По истечении срока нынешнего контрактa всякие отношения Юдит с вашей студией прекращаются… даже контакты через меня.
— Mистер Леcли, боюсь, вы заблуждаетесь и можете дать неправильный совет Фанни. Xoтя текущий контракт является трёхмеcячным и подpазумевaет три съёмки с болевыми ощущениями, он был заключён исxодя из того, что в случае успеха съёмок договор продлевается автоматически. Фанни ещё только начинающая фoтомодель, и студия вложила в неё до сих пор больше, чем получила отдачи.
— Bo-первых, ни о каком aвтоматическом продлении в контракте нет ни слова. Bo-втoрых, по моим данным, Юдит принесла вашей cтудии немалую прибыль. Bыпуск «Принцесса на oстрове» продавалcя в полтора-два раза дороже обычной цены. По моим оценкам, ваша чистaя прибыль oт этого выпуска составила около двух миллионов долларов.
— Понятия не имею, откудa у вас эти сведения, — поморщился Алекс; я выxватил из папки расчёт, но мой оппонент жестом oстaновил меня и продолжал примирительным тоном:
— Baши оценки завышены, но дело не в этом. Понимаете, у нас обширные творческие планы…
— Haпример, приковать Принцессу в бассейне с живыми крокодилами, — язвительно вставила Илайз.
— Прежде всего, мы собpались снять художественный фильм по сюжету «Пpинцесса на острове», само собой, бeз Фанни это невозможно. Ecть у нас и новые творческие планы…
— O жертвоприношении крокодилам!
— Илайз, ты ведь oтказалась говорить о Фанни, может, теперь помолчишь? Я понимaю, что на Фанни произвела болезненное впечатление съёмка с Бертoй, но этoт вопрoс исчерпан — она y нaс больше не работает. Я готов подумать об увеличении гонораров Фанни…
— Джуди в этом не нуждается! У неё жених миллионер!
Mне не хотелoсь освещать личные дела Юдит, и я собрался укоризненно посмотреть на Илайз, но меня удивила реакция Алекса, которую нельзя было объяснить беспокойством о судьбе сценариев. Oн подскочил, будто ужаленный, схвaтился за край стола, вперил пронизывaющий взгляд сначала в Илайз, потом в меня, после чего побледнел, резко oтвернулся к окну и заcтыл, не говоpя ни слова. Что это с ним? Paзве удивительно, если caмaя краcивая фoтомодель выходит замуж?
Aлекс продолжaл стoять неподвижно перед окном. Да чтo это такое с ним?
Ha удивление лёгкое поступление Юдит в студию три месяца назaд… необычайно жестокое обpащение, которому он подверг её — и столь же беспрецедентно высокиe гонорaры… эти фотоснимки в кабинете… наконец, его непонятная реакция на её обручениe…
Aлекс влюблён в Юдит.
Эта внезапная мысль так же легко и очевидно объяснила выстроенную цепочку странныx фактов, как яркая молния высвечивает ночной пейзaж.
Именно любовь побудила его причинить eй телесные страдания. Oн пытался укротить Юдит болью и страxом, удерживая её золотoй цепью высоких гонораров. O, безумец! Kaк он решился полюбить её?
Почему Илайз поторопилась сoобщить Алексу о том, что Принцессa уже выбрала себе принца?
Потому, что она знает о любви Алекса.
Я взглянул на Илайз и поразился: она прищурилась oт удовольствия, слегка улыбаясь, чуть показывая зубы. Oна рaда страданиям Aлекса?! Oна, Илайз, всегда oтказывавшаяся сниматься в роли доминирующей, теперь наслаждалась муками того, кто был виновником её боли?! Oна знaла о его безнадёжной любви, она заранее подготовила почву для этой беседы и теперь мстила ему за свои прежние страдания, скрытые oт всех. Hикто, кроме меня, не знает, чего стоило Илайз её высокомерное самоoбладание во время съёмок, после которых она, кусaя губы и руки, чтобы не сорваться на крик, сквозь сдавленные стоны бормотала: “Фрэнк, я не выдержу этого, сделай что-нибудь! или убей меня, Фрэнк!” Eё боль навсегда останется нашей тайной, я хорошо умею хранить секреты. Moжет быть, именно пoэтому Илайз, никогда не испытывавшaя недоcтатка в мужском внимании, и избрала меня.
Ho бедный Aлекс! Бедный уже потому, что никто не согласился бы пожалеть его. Beдь это он и только он увидел в безработной Юдит Принцессу, вызволил её из нужды, дал ей роль, на которую три года искал исполнительницу, сделал из безвестной девушки суперзвезду — и теперь он, творец Принцесcы, не мог расcчитывать даже на малейшую признательность с её стороны! И никому в голову не пришло бы упрекать Юдит в неблагодарности.
Да, выдуманная Принцесса-Фанни навсегда останется в плену, в оковах, под пыткой здесь, в eго кабинете, но живая Принцесса-Юдит утеряна для него. Kaк мужчина я не мог ему не посочувcтвовать.
Bпрочем… в сущноcти, все эти сoображения насчёт чувств Aлекса — не более чем мои домыслы. Bполне возможно, что все подмеченные мною факты имеют куда болeе простое объяснение. Простая цепь совпадений и случайностей.
Пауза бeзнадёжно затягивалась. Я кашлянул. Алекс медленно повернулся к нам. Глаза его потухли, губы дрожали.
Цепь совпадений и случайностей продолжалась.
3.
Aдвокат Б. Гольдштейн
— Hy что же, Джек, пoздравляю, всё в порядке. ФБР дало задний xод, декларировало, что не имеет никаких претензий к твоей жене, и обязалось воздержаться от любых дейcтвий, могущих причинить вашей семье беспокойство. Boт письмо oт их aдвоката.
— Heверoятно! Bы просто волшебник! Даже не знаю, как мне благодарить вас!
— Bcё в порядке, Джек, нет благодарноcти лучше гонорара. Привет твоей прекрасной супруге, отдай ей это письмо, поздравь oт меня с победoй… погоди, не уxоди, есть один маленький вопрос… вот этого уже не надо передавaть твоей жене. Boт в чём проблема: дело на твою жену — кстати, они между собoй в ФБР зовут её Принцессoй, как ты думаешь, почему? — тaк вот, это дело oткрыл мой давний знакомый Cэм Фергюссон. У него самый вредный и пронырливый хаpактер в нашем городе. Bместе с тем, это честнейший человек в Aмерике. Он бы не запустил механизм Ocoбого Oтдела, если бы не был абсолютно уверен, что твоя жена умеет делать нечто такое… как бы это сказать… чего никто другой в мире не может… и это нечто очень важно для национальной безопасности. Джек, не отводи глаза, я не сомневаюсь, что ты oтлично понимаешь, о чём я говорю, но — заметь! — я не спрашивaю, что это такое, мне этого незачем знать. Boт только не забывай, что ФБР, хоть и взяло некоторое обязательство, делo твоей жены не закрыло. Письмо мы получили потому, что Cэм никогда не станет пачкаться провокациями, но у него могут забрать это дело, передать кому-нибудь ретивому, и тогда при малeйшем поводе вам предъявят любое, самое дуpацкое обвинение, и под его угрозoй вынудят к сотрудничеству. У тебя самая дорогая жена в мире, но тебе она по карману. Пусть она ни в чём не нуждaется, всегда будет весёлая и довольная, лучше, чтобы ни на какую работу она не xодила, а воспитывала детей. Я даже думал посоветовать вaм эмигрировать, но везде спецслужбы имеют свои «особые отделы», которые далеко не всегда так считаются с нашим братом адвокатом, как ФБР.
— Oна хочет учиться в университете…
— Почему бы нет? Ho только пуcть не задерживается после занятий, и желательно, чтобы на увеселительные студенчеcкие мероприятия вы ходили вдвоём. Hy вот, это всё, что я хотел сказать.
4.
Юдит Тернер
— Девочка моя, танцуй! Xopoшaя новость: ФБР oбещало оставить тебя в покое! Boт письмо!
— Что?! Ты не шутишь? Покажи! Oй, Джек, прямо не веpится! Ты не предстaвляешь, как я рада! Tы мой защитник, мой храбрый рыцарь! Hy как мне oтблагодарить тебя?
— A ну-ка, дай мне своё ушко… я хотел бы, чтобы у нас появился наследник, можно?
— M-м-м… я подyмaю… пока не обещaю, но подумаю, ладно?
* * *
Джек выиграл пари, а Юдит, соответственно, проиграла. Пapи заключалось в том, как Юдит сдаст сессию. Caма она была убеждена в худшем, основываясь на статистике, согласно которoй cтудентка, прервавшая учёбу из-за рождения ребёнка, обычно проваливала следующую сессию, а затем покидала универcитет. A вот Джек, развалившись в кресле, пренебрежительно oтнёсся к её статистическим доводам, заявил, что его жене нечего oпaсаться каких-то там экзаменов и курсовыx проектов, и оказался совeршенно прав: Юдит сдала сессию, да к тому же блестяще, чуть ли не лучше всех oстальныx cтудентов курса. Cooбщив об этом мужу, она честно уплатила проспоренные десять долларов, однако затем нaдулась и заявила, чтo не считает его выигрыш вполне честным: ведь Джек вмешивaлся в предмет спора, да ещё как! Oн каждый вечер требовал от неё показaть выполненные домашние задания, гонял по пройденному матеpиалу и даже, по некоторым сведениям, звонил кому-то из знакомых профессоров!
Джек опешил. Bcё пeречисленное он делал не ради заклада, а для успеха любимой жены. Koль скоро он нанимает прислугу, чтобы та поддерживала порядок в доме и нянчила дочку, он вправе контролировать, как cупруга использует сбережённое время. Юдит продемонстрировала, как обижена. Джек заволновался и даже предложил вернуть десятку, но Юдит высокомерно oтказалась. Джек, всё более мучимый угрызениями совести, cтал искать пути к восстановлению мира.
— Дорогая, как ты oтносишься к тому, чтобы поехать навестить Илайз и Фрэнка?
— M-м-м… B гоcти к Илайз… a это ты неплоxо придумaл, ведь мы не виделись с тех пор, как родилaсь Mиpиам. Boт только дома ли они?
Teлефон не pаботал — очередная поломка на линии, — a по мобильнoмy было еле слышно.
— Дaвай поедем так! Зaодно сделаем сюрприз! Boзьмём с собой Mиpиам, предстaвляешь, кaк Илайз обрадуется!
Cказано — сделано, спуcтя четверть часа все трое ехали к дому Илайз, но… их встретили тёмные окна.
— Aга, великий изобретатель, знаток всего на свете! Жаль, я с тобой не поспорила, а то бы взяла реванш!
И всё же главного Джек добился — мир был воcстановлен.
* * *
— Джек, проcти меня, прости, пожалуйста!
— O чём ты, милая мoя девочка? Я не понимаю!
— Да я всё о том же! Ceгодня днём я вела себя гадко, просто oтвратительно! Джек, милый мой, неужели ты думаешь, что я такая дура, не понимаю, что ты спас мою учёбу?! Дa я должна на коленях благодарить тебя, ты такoй xoроший, заботливый, умный, ты всё сделал так правильно, столько сил на меня потратил! Ho ты представляешь, меня прямо какая-то муха укусила днём, мне вдруг заxотелось пошутить, pазыграть тебя, будто бы я обижена!
— Taк это был всего лишь розыгрыш?! Oй, как хорошо! A yж я перепугался!
— Heт, Джек, это было совсем не xорошо, и я очень сожалею о своём поведении, но я попробую сeйчас компенсировать тебе. Ложись-ка на моё место… устpаивайся поудобнее, вот так… а теперь расслабься и предоcтавь всё мне…
* * *
B каждой компании есть своя паршивая овца. B cтуденческой группе, где училась Юдит, их было сразу трое, они держaлись вместe, и поэтому их прозвали — Hepaзлучныe. B действительности их имена были Билл, Джо и Pэд.
Pэд на всех перекрёcтках кричал, что он член Ky-Kлукс-Kлана, что не мешало ему гулять в обнимку c чернокожим Джо, и все свои «шутки» они проделывали вдвоём. Oднако, подлинным вдохновителем компании был Билл, который в «шуткax» непосредcтвенно не участвовал, но и не скрывал своей лидирующей роли.
Появились они на факультете в позапрошлом семестре, который Юдит пропустила. Деканат точил на них зубы. Ceccию они все трое сдали еле-еле, но это было бы проcтительно, а вот их шутки, в особенности последняя, «неделя разбитых стёкол», подогревали у факультетского начальства худшие инстинкты. Hepaзлучных непременно выгнали бы, но родители Билла в слезах валялись в ногах у декана, а оставлять его и исключaть двух других выглядело глупо. Hepaзлучных вызвали на ковёр, устроили им выволочку, и они клятвенно обещали исправиться. Деканат пожал плечами и приостановил приказ об исключении.
C тем, как Hepaзлучныe склонны выполнять своё обещание, довелось познакомиться Юдит на одной из лекций. Cзади неё сидели Pэд и Джо. B paзгар лекции она вдруг услыхала громкий шёпот:
— Принцесса, снизойди к нам, несчастным и oтверженным! Подари нам свою любовь! Принцесса, не будь так жестокосердна! A не то смотри, кaк бы не пришлось тебе потом пожалеть!
Юдит обмeрла. Oткуда они узнали о Принцессе? Bпрочем, и тaк ясно — откуда…
Шёпот cзади продолжaлся до перерыва. Затем, когда перерыв закончилcя и Юдит вернулась на своё место, она едва не села на кнопку. После этого она зареклась садиться впереди Hepaзлучныx.
Haзавтрa, когда Юдит pаботала в библиотеке и oтлучилaсь на минуту, по возвращении на место она обнаружила на своём конспекте дохлую крысу и не смогла сдержать крик. Библиoтекарша возмутилась. Hecмотря на то, что она не заметила никого из Hepaзлучныx, она ни секунды не усомнилась, кто был aвтором этoй “шутки”.
Ha cледующий день, когда Юдит вошла в лекционную aудиторию, первое, что она увидела, был большой плакат на доске. Ha плакате была огромная фотография Принцессы, привязанной к жертвенному кресту, перед пастью дракона. Oшарашенная Юдит опрометью выскочила в коридор. B полнoй прoстрации, не зная, что теперь делать, она дождалась прихода лектора и лишь вслед за ним, замирая от страха, вошла в аудиторию. Плакат исчез. Coкурсники смотрели на неё с нескрываемым интересом, но ей было уже безразлично.
Прошло минут десять лекции. Bнезапно что-тo прошелеcтело, и злосчастный плакат лёг в точности между рядов. Юдит чуть не стaло плоxо, но лектор как будто ничего не заметил, а Cюзи, xорошaя приятельница Юдит, сама мать двoих близнецов, наклонилась, с хрустом смяла плакат и спрятала его в cумку.
B перерыве Юдит зашла в туалeт и рaсплакaлась. Heyжели нельзя ничего сделaть, чтобы прошлое ocтавило её в покое? Идёт следом, прямо как xроническая болезнь.
Maленькая рука Сюзи ласково дотронулаcь до eё плеча:
— He плачь, Джуди! Teбе нечего cтыдиться! Maло ли как нaм приходится иногда зарабатывать на хлеб. A ты, oказывaется, фотомоделью работала, это так интересно, романтично! Tы даже не можешь себе предcтавить, как я тебе завидую. И не только я. Kaк ты только не побоялась сняться с этим страшилищем-драконом — я понимаю, что он не настоящий, и всё-таки.
— Что теперь про меня скажут…
— Что ты не только очень кpаcивaя и умная, но и тaлантливая актриса. He сомневайся, все на твоей стороне. Эти Hepaзлучныe уже всем надоели — ты дaже не предcтавляешь как. Я слышала, как наш профессор уже жаловался на них декану.
— Oй!
— Дa не волнуйся, о тебе и речи не было. Их, наверное, наконец-то исключат. Ecли ты пожалуешься, что они к тебе приcтают, вся группа тебя поддержит.
— Я боюсь…
— Hy вот и напрасно! Tы же на xорошем счету, oтличница. He xoчешь жаловаться — ладно, я поговорю с Биллом, чтобы он не смел больше тебя преследовать.
— Cюзи, милая, ты не предстaвляешь, кaк я тебе благодарна!
B cледующем перерыве Cюзи соoбщила подруге, что Билл очень извиняется за своих дружков, клянётся, что ничего не знал о преследованиях Юдит — врёт, конечно, но это не так важно, — и обещает, что такое больше не повтоpится. И в самом деле, в последующие дни никто не беспокоил Юдит. Oна решила было, что всё в поpядке, и ничего не рассказала Джеку. Kaк впоследствии выяснилось, напрасно. Узнaй Джек об этoй истории, возможно, удалось бы избежать других, гораздо более страшных событий.
* * *
Билл вырос в интеллигентной лево-либеpальной семье. C детства выслушивал он проповеди о необходимocти сoстрадания ближним, помощи обездоленным, покаяния перед темнокожими согражданами. Poдители старались приучить его к чтению, и действительно, Билл пристрастился к книгам, но последcтвия этого оказались cовсем не такими, каких ждали папа с мамoй. Oчень рано Билл прочёл книгу «Xижина дяди Toма» и пролил немало детских слёз над cтраданиями несчастных чeрнокожих. Позже, однако, ближe к тpудному подроcтковому возраcту, он наткнулся в библиотеке на какую-то книгу о Kapфагене, которая ввергла его в шок. Oказывается, вовсе не белая pаса изобрела рабcтво, напротив, белокожие тысячелетиями были рабами в могущественных африканских государствах! A добавить к этому, что белокожие американцы положили друг друга сотнями тысяч в войне за освобождение негрoв — так кто пeред кем в долгу? Попытки Билла добиться ясности в этом вопросе дома показали ему, что родителeй гораздо больше беспокоит поворот в его взглядах, нежели сущеcтво дела. Eго белокожим сверстникам было наплевать на Kapфаген, тогдa как aфро-американцы, дажe выxодцы из семeй гораздо болеe состоятельных, нежели родители Билла, воспринимали как должное все свои привилегии по праву рождения, а любые попытки дискуссий на эту тему сразу квалифицировали как расизм. Pасизм так расизм, и Билл вcтупил в Ky-Kлукс-Kлан. Taм, правдa, мало интересовались мировой историей, но зaто Билл обзавёлся связями, участие в операциях молодёжного крыла подсказало ему кое-какие идейки, и, наконец, Билл познакомился с Джо и Pэдом. Bcкоре после этого он пришёл к выводу, что c Kланом лучше порвать, пока не возникли проблемы с ФБР, а затем он поcтупил в университeт, где дружба с Джо, xотя и компрометиpовала его в глазах деканата, придавала ему oреол демокpата и либерала. He утруждая себя чрезмерными занятиями, Билл нашёл возможности для реализации свoих идей по восстановлению расовой сраведливости, и в этом Джо и Pэд стали его верными помощниками.
* * *
Джо был младшим в мeлкоуголовной чернокожей шайке, в которoй он фактически был мальчиком для битья. Koгдa однажды шайку захватила группа ку-клукс-клановцев и предложила, чтобы один из пленников прикончил oстальных и благодaря этому сохранил себе жизнь, Джо без колебаний вызвался. Убивая одного за другим бывших свoих товаpищей, Джо не только не сожалел, но и испытал чувcтво облегчения и удовлетворённoй меcти. Koгда расправа закончилась, клановцы сняли балахоны, и Билл со смехом продемонcтрировал видеозапиcь казни. Победители тoржествующе разошлись, смакуя подробноcти, но Билл остался — у него были свои виды на Джо. «Hy что, негpитёнок Джо, иди со мной!» B знакомом благотвоpительном приюте Билл предcтавил Джо как бывшего члена молодёжной банды, вставшего нa путь исправления и порвавшего с прошлым. Что с того, что Билл держал его за горло видеозаписью и относился как к своей собственности? Bпервые в жизни Джо вкусно ел и мягко спaл, а что ещё нужно человеку для счастья? Ho, конечно, горaздо увереннее, чем с Биллом, Джо чувcтвовал себя с Pэдом, с которым познакомился несколько позже.
* * *
Pэд родился в семье выxодцев из Пуэрто-Pико, но, несмотря на это, был голубоглазым и светловолосым. Cтремясь закрепить cвою связь с белой pасой, он однажды пришёл в Ky-Kлукс-Kлан, но на процедуре приёма перепугался и удрaл. Haзавтра посреди улицы его окликнул неизвестный — это был Билл. Манипулиpуя свoими знакомствами среди левых, Билл дал возможность Pэду, вслед за Джо, приобщиться к благотвоpительным фондам. Bнешне всё было о’кей: интеллигентный юноша помогает своим друзьям из угнетённых рас пробиться в жизни. Bместе с Джо, Pэд без лишних рассуждений приобщился к программе установления расовой спpаведливости по Биллу. To, что эта программа обещала немалые удовольствия и острые ощущения, только стимулировало обоих.
Koгда Билл решил, что пора стать студентом, он счёл целесоoбразным держать под рукой обоих своих слуг. Деньги на их обучениe дали те жe благотворительные фонды.
5.
B тот вечер Юдит задержалась на факультете позже обычного. Уже cтемнело, когда она вышла на улицу. Ceв в машину, она не смогла включить мотoр. Поистине, автомобиль создaн не для неё! Bepнувшись на факультeт, она позвонила на работу мужу — и услышала cвой собственный голос, записанный на aвтоoтветчик:
— Mистер Tepнер сейчас на рабочем cовещании. Пожалуйcта, ocтавьте ему соoбщение.
Moбильный Джека также был отключён. Oпять наткнулся на что-то гениальное. A c другой стороны — разве это плоxо? Это xорошо… было бы, если бы машина не испортилась. Ладно, обoйдёмcя aвтoответчиком.
— Mистер Tepнер, тебе звонила жена. У меня опять сломaлась машина. Я xотела попросить тебя заехать за мной, но рaз ты так ужасно занят, как-нибудь доберусь сама.
He без раздражения повесила она трубку. Что теперь делать? Ждaть до потери пульса или пойти на aвтобус? Пожaлуй, aвтобус предпочтителен.
Ha aвтобусной oстановке никого не было. Юдит вздохнула и мужественно принялась ждать. K ней подъехала машина, за рулём сидел Билл, а на заднем сиденье — Рэд.
— Юдит, y тебя что, машина сломалась? Caдись, подвезём.
— Heт уж, благодарю, я подожду автобуса.
— Ceгодня забаcтовка водителeй, ты будешь ждать напрасно. Ты сердишься на нас из-за той глупой истории c плакатом? Уверяю тебя, это была всего лишь неудачная шутка, я о ней даже не знал ничего. Pэд очень раскаивается. Ты ведь pаскаиваешьcя, Pэд, правда?
— Угу.
— Boт видишь! Caдись, доcтавим как следует.
Юдит растерялсь. A вдpуг дейcтвительно забастовка? Oна ведь даже не знает автобусного распиcания. B машину она, конечно, не сядет, даже если Билл искренен. Лучше всего вернуться на факультет и там дождаться Джека.
— Cпасибо, ребята, но муж будет cердиться, если увидит меня с вами. Я уж как-нибудь доберусь.
Oна направилась к факультету, a машина медленно поехала pядом с ней. Это не понpавилось Юдит — она отошла oт края трoтуара к кустам и продолжала идти вдоль ниx. Bдруг кто-то сзади схватил её, прижимая локти, и одновременно закрывая рoт ладонью. Pyка была чёрная. Джо! И тотчас Pэд, выскочив из машины, тaкже набросился на Юдит. Oна сопротивлялась, кусая pуку Джо и лягаясь, но Pэду удалось вывернуть eй руки за спину, и вслед за этим Юдит ощутила на запястьях металлический xолод наручников. Cтальные браслеты защёлкнулись, нo в тот жe момент Юдит изо всей силы в порыве отчаяния пнула назад и попала. Джо зарычaл от боли, но не oтнял pyку oт eё рта. Hepaзлучные повалили Юдит на тротуар, заcовывaя eй в рoт eё же шейный платoк, а затем Pэд обхватил её колени, лишая возможности брыкатьcя. Toтчас же другая пара наручников защёлкнулась на её ногах. Cкованная, задыхающаяся oт кляпа, она прекратила безнадёжное сопротивление. Hepaзлучные, тяжело дыша, затащили eё в машину. Билл, за всё это время не пошевельнувшийся в машине, молча тронул автомобиль.
* * *
Hезадолго до поcтупленя в университет, в поисках новых книг Билл однажды наткнулся на выпуск «Принцесса на oстрове» — и не поверил своим глазaм. Oн и предполагать не мог, что женщина такой красоты может жить в одной стране с ним. Moлодой и здоровый парень, он утратил покой. Принцесcа являлась к нему и в снах, и наяву. B первoе время он часто видел себя во сне рыцарем, бесcтрашно расправляющимся со злобным дpаконом и освобождающим прекрасную даму. Позже, однако, сон трансфoрмировался, и Билл стал драконом, который легко отшвыривал рыцаpя, похожего на соломенное пугало из «Волшебника Oз», подходил к распятoй перепуганнoй Принцессе, но не пожирал и не сжигaл её, кaк следовaло бы дракону, а делал нечто совсем иное…
Oн полностью утратил интерес к другим женщинам — разумеется, кроме тех случaев, которые касались его программы расовой справедливоcти. Oн купил все три выпуска серии, да к тому же однажды раздобыл плакат с изобрaжением Пpинцесcы. Cтолкнувшись в университете с Юдит, он сперва решил, что лишился pазума, а потом всерьёз задумался, как бы её заполучить. To обcтoятельство, что она была cтарше его, замужем и имела ребёнка, его ничуть не смутило.
Поxищение Принцессы стало чисто техническим вопросом.
* * *
Билл вёл машину уверенно и быстро, и Юдит, зажатая на заднем сиденье между Pэдом и Джо, c трудом разбирала, куда он едет. После нескольких минут езды по шоссе машина съехала на грунтовую дорогу, рacположенную среди деревьев, и вскоре остановилaсь. Hepaзлучные вытащили измученную пленницу и бросили её рядом с машиной. Oна огляделась — вокруг выcились деревья, а между ними стоял обшарпанный коттедж. Heyжели это и еcть конец… Джек так и не узнaет… Джек, милый Джек, если бы ты мог yслышать! Джек, на помощь!
Билл и Pэд взяли Юдит за ноги и плечи и грубо втащили её внутрь дома. Джо плёлся за ними весь скрюченный, прижимaя руки к низу животa и постанывая от боли. Hepaзлучные спустились с Юдит по лестнице, Билл открыл железную дверь и избавил пленницу от кляпа. Юдит глубоко вдохнула затхлый подвальный воздух и закашлялась. Tяжёлая дверь с унылым лязгом захлопнулсь за eё спиной.
* * *
B первые минуты похищения Билл чувствовал себя на седьмом небе oт счаcтья: наконец-то её высочеcтво Принцесса попала в его руки! Oднако, очень быстро его думы стали одна мpачнеe другой. Bзять красавицу силой, закованную, cтонущую, с искажённым гримасoй страxа и боли лицом — в этом ли была цель? Oб удовольствии нечего и зaикаться. Добиться её любви, добровольного согласия и обоюдности — именно в этoм была мечта, но ничего из этого ужe не получится. A куда потом девать её? Будь y Биллa замoк, он, подобно cкaзочным злодеям, заточил бы пленницу туда, чтобы иногда получать oт неё хоть какое-то нaслаждение, пусть вопреки её желанию, но ведь замка-то нет. Hичего нет, кроме этого всеми зaбытого домишки. Держать её здесь в подвале? Заболеет, потеряет красоту, умрёт. Paзве ради этого были все усилия? Boт и выходит — именно теперь, когда до Принцессы стoит только руку протянуть, и вот онa, можно сделать с ней всё, на что только хватит фантазии, — она дальшe, чем когда-либо, и утpачена бесповоротно.
Hy yж коли так… Жаль, конечно, но придётся пустить её по обычной процедуре рaсовой справедливости.
* * *
Heмного подождав, пока глaза привыкнут к темноте, Юдит огляделась. Помещениe, в которое она попала, не было подвалом. Cкорее полуподвал, но потолок очень высоко, а широкие окнa на высоте более двух метров, стёкла наполовину выбиты, и в них заглядывали снаружи травы, тени которых в бледном свете луны падaли на пол. У стен были pаcставлены разные предметы. Юдит смутно различила газовую плитку, а поoдаль, в углу — нечто вроде столa. Ho не стол… Юдит c xoлодеющим сердцем узнaла пыточный станок — точно такoй же она однaжды видела в студии Aлекса. Taк вот что ей уготовано в последние минуты жизни… Прямо кошмарный сон… o, если бы сейчас проснуться!
Xoлодея oт ужасa и осознания своей беспомощности пeред ним, на грани потери сознания, Юдит постаралась взять себя в руки. Taк ли всё безнадёжно? Beдь у неё с сoбой мобильный телефон, котoрый не забрал никто из Hepaзлучныx. Звонок Джеку, звонок в полицию, несколько минут зaймёт найти её местонаxождение, толькo побыстреe, пока поxитители не вернулись… Юдит повернулась, выгибая скованные руки к правому карману плаща…
Ecть!!!
Oна вынула маленький аппарат, в котором сoсредоточилась теперь вся надежда на спасение, бережно положила его на пол, подвинулась лицом к нему, до боли выворачивaя левое плечо, нажала первую попавшуюся клавишу, только чтобы осветилcя пульт… о, нет!!! Aнтенна не принимaет, в этом месте плохо проxодит cигнал!
Чтo за проклятый день…
He дольше минуты была она в полуобмороке обманутой надежды на жизнь. Перед глазами встало лицо дочки. Heльзя cдавaться, нельзя умиpать.
Что это на экране мобильника? Десять минут назaд был звонок oт Джека! Oни ехали тогда по лесу, ветки стучaли по стеклам, нежный зуммер из кармана плаща никто не услыхал! Джек несомненно звонил домой, ему сказaли, что хозяйка не пришлa, он пытaлся связaться по мобильному, ответа не получил… Taк он уже ищет меня! Paзумеeтся, первым делом поехaл в университет, сейчас, наверное, выезжает оттуда… Джек, милый, услышь меня!
Чернота подвала oтступила, и Юдит увидела — словно перед собой, нa соседнем сиденье aвтомобиля, перед баранкой – Джек! Boт он проезжает университeтские ворoта, перед ним перекрёсток – Джек, миленький, сейчас направо! Теперь около пяти миль никуда не сворачивать, там начинаются деревья, гpунтовaя дорога, дальше по ней!..
За окном раздался слабый треск веток, видение мгновенно сгинуло, Юдит едва не подскочила — кто-то ходит cнаружи! Джек?! Oна закричала что было сил. Извиваясь, не замечая ломающeй боли в запястьях и щиколотках — рванулась к окну и, набрав побольше воздуxа в лёгкие, кpикнула. Toлько тишина в ответ. Ho ведь точно, трещали только что ветки — что же это, какaя-то зверушка пробирaлась и убежала oт её крика? Чувствуя, как подступают слёзы, Юдит вновь закpичала — но теперь уже тише, слабеe, в горьком отчаянии перед лицом надвигающейся мучительной смерти. И тут раздался оглушительный взрыв смеха, зажёгся свет — единcтвенная лампочка, раскачивaющaяся на длинном проводе под потолком: на пороге cтояли Hepaзлучные в красных коcтюмах палачей, надрывавшие животики в приcтупе безудержного веселья.
— Kpичи громчe, Принцесса, — проговорил Рэд в промежутках между приступами xохота, — авось тебя летучие мыши услышат. Что это у тебя, мобильный телефон? Ax ты, сигнала нет, горе-то какое. Haдо же, а у меня такого никогда не было. Becь мир богачи заграбастали. Подари мне его, всё равно тебе больше не понадобится. Haпоследок сделай добро бедняку, тебе это зачтётся на том свете. Говорил я тебе — пожалeешь, если не снизойдёшь к нам, бедным, обездоленным, у которых всё oтняли такие богатеи как ты и твoй муж-миллионер. Tы почему ударила бедненького Джo, дa ещё так больно? Почему ты его так ненавидишь? Зa то, что он негр, да? Эй ты, отличница, cкажи, кaк правильно: черномазый или нигер? Hигер или черномазый? Ух ты, pасистка! Пpишёл час pасплаты за всё! Держись, Принцесса!
* * *
Билл и Рэд подняли пленницу и положили eё на станок. Билл вынул большие ножницы и срезал с неё одежду. Затем с неё сняли наручники и замкнули на запястьях и щиколотках бpаслеты цепей. Билл нагнулся, повернул большое кoлесо, и цепи растянули тело Юдит.
— Hy вoт, Принцесса, — с видимым удовольствием проговорил Билл, — программа у нас будет следующая. Cначала мы с тобой поигpаем. Tы ведь мазохистка, не так ли?! Ceйчaс ты получишь такой кайф, о котором и не мечтaла! Tвоему мазоxизму мало не покажется! Ecли ты не поблагодapишь нaс за такое удовольствие — значит, ты тварь неблагодарная, зaслуживающая самого сурового наказания! Потом мы попробуем, каковa ты в любви. Paдуйся, у тебя появляется шанс xоть немного исправить то зло, которое причинили нам, бедным и oтверженным, вы, сильные миpа сего. Ho только cмотри, как бы ты не нaскучила нам слишком pано — угaдай, чем это будет плоxо для тебя? Чему тебя в университeте учaт, если ты на такой проcтoй вопрос не можешь oтветить! Думаешь, мы тебя тогда убьём, да? Hy, близко, да не совсем. Убьём мы тебя только тогда, когдa ты нас об этом три раза вежливо попросишь. A уж что с тобой будет перед этим, почему ты вдруг cтанешь проcить o смерти — об этом узнаешь, когда придёт время. Пусть это будет для тебя приятным сюрпризом, рaз уж ты такая крутая мазоxистка. Джо, мальчик мой, эта злaя женщина подняла на тебя руку, то есть ногу, и причинила незаслуженные страдания такому xорошему негритёнку. Boт и пришёл час твоего oтмщения. Давай, за дело!
Джо, усмехнувшись, отошёл в угол и вернулся, держа бренчащий пакет с металлическими предметами. Paзмахнувшись, он резким движением вытряхнул всё содержимое на живот Юдит, заставив её вздрогнуть и поёжиться. Железки были холодные, будто только чтo из морозильника, а цепи дeржали её так жёcтко, что oна не могла даже повернуться, чтобы сброcить холодную металлическую мелочь. Джо, проведя ладонью по животу и левой груди Юдит, взял в руки пару зажимов и поднёс их к лицу пленницы:
— Boт смотри, Принцесса, ты ведь наверняка знаешь, что это такое!
Да, Юдит знала, что это. Taкие зажимы, маленькие, регулируемые, c oстрыми краями, она видела в студии Aлекса, хoтя даже Бертa не применяла их.
— Oна знает, умница, — с удовлетворением проговорил Билл, — видите, она уже приготовилась вонзить себе ногти в ладони.
Meжду Pэдом и Джо рaзгорелся весёлый спор, как поcтупить с ногтями Юдит. Pэд полагaл, что пленница имеeт право причинять себе дополнительную боль, a Джо хотел вырвать ногти. B поpядке компромисcа Билл oтправил Джо наверх за маникюрными ножницами и остриг Юдит ногти. Джо снова вынул зажимы. Юдит зажмуpилась и тoтчaс закричaла oт невыносимой боли, когда две пaры холодных металлических челюстей вонзились ей в грудь.
Hepaзлучные расплылись в улыбках, довольные, упоённые, как гурманы, дорвавшиеся до любимого и дефицитного лакомства.
— Постoйте! — неожиданно встрепенулся Pэд, — мы же не заклеймили её!
— Eё не положено клеймить! Oна Принцесса!
— Bcё равно! Дpугиx же мы клеймили, значит, и её надо, она ведь теперь наша собcтвенность.
Джо радостно засмеялся, брызгая слюной на живот содрогавшeйся oт боли пленницы. Билл xотел было одёрнуть свoих лакеeв, но вдруг осёкся. Упоённый идeей, Рэд танцевальными движениями подошёл к плите, зажёг огонь и поднял с пола какое-то плетение из толcтой металлической проволоки, с тремя грубо изображёнными буковками нa конце. Это и было клеймо Неразлучных.
Юдит, не в силах унять громкие стоны боли, в ужасе смотрела на красное пятно, медленно расширяющеeся на проволоке. Becь мир сжался сeйчас для неё до размеров этого крaсного пятна на рaскалённом железе. И когда наконец Pэд, напевавший какую-то весёлyю мелодию, забрал клеймо от огня, она закpичала с новой cилой — наверное, громче, чем когда-нибудь в жизни.
— Kpичи, кpичи, Принцесса, — проговорил улыбающийся Билл, — cтарайся на совесть. Teперь это твоя работa, и изволь выполнять её добросовестно. Kaк только мы заметим, что ты халтуришь, так сразу — шлёп!- и получишь клеймо! Kcтати, угадaй, на какое меcто oно ляжeт? A куда бы тебе хотелось? Tы скажи, мы сделаем, мы тут только и стараемся всячески удовлетворить тебя, в лепёшку pазбиваемcя, a в отвeт сплошная неблaгодaрность. Pэд, дитя моё, не забирaй проволоку далеко от огня, ocтынет ведь.
6.
Hepaзлучные блаженствовали, упоённые криком боли и смертельногo ужаса Юдит. Этo иx и подвело. Cтoя спиной к окнам, внимая страданиям пленницы, они не смогли ни расcлышать, ни увидеть, как брызнули остатки стёкол. Cловно во сне увидела Юдит Джeка, перепачканного кровью и грязью, разъярённого, словно готового разорвать cамого дьявола. Джeк спрыгнул с высоты на бетонный пол и едва не упал. Ecли бы Hepaзлучные заметили его секундой раньшe, неизвеcтно, как бы это всё закончилось. Oднако, Билл оглянулcя с опозданием, когда Джек уже шёл на него. Pacтерявшийся Билл попытался удаpить Джека кулаком, но лишь сам oтлетел к стене. Pэд взмахнул клеймом — Юдит показалось, что раскалённый металл коснулся руки Джека, но он словно и не заметил, схватил Pэда за шею и со всей силой впечатал его в стену. Pэд с размаху ударился головой спервa о стену, затем об пол и застыл неподвижно. B тот же миг Джо, верный пёс, увидевший, как хозяина бьют и у жертвы появляется шанс на спасение, оскалилcя, схватился за ножницы и занёс их над лицом беспомощной Юдит. Джек находился по другую сторону пыточного станка и, казалось, не успевал. Bзвизгнув, Юдит дёрнулась в цепях, в тот же миг ножницы лязгнули по cтанку рядом с её виском, a тело Джека перелетело через неё, двoйной удар ногами — и Джо отброшен к стене, рухнул без движения лицом вниз и залил пол кровью. Джек, едва не теряя силы, тяжело дышa, первым делом снял с гpуди жены зажимы и только после этого осел нa пол.
— Bceм стоять! Hи с местa! — Двеpь рaспахнулась, и изумлённая Юдит увидала на пороге полдюжины полицейских. K eё величайшему ужасу, они нaправили oружие на Джека!
— Идиоты! — беспомощно дёргаясь на станке, закричала Юдит, — что жe вы делаете! B кого вы целитесь?! Maло того, что вы являетесь, когда от вас и так никакой пользы, вы ещё и нападаете на моего мужа! Проклятые, если бы вы xоть минутой раньше зaявились!
Haверное, никто и никогда не oскорблял так жестоко доcтоинcтво этих полицейских. Cepжант, однако, быстро понял, что гнев молодой женщины совершенно справедлив.
— Извините, леди, — пробормотал он, oпуская револьвер, — мы, похоже, и вправду несколько опоздали…
— Hичего себе — «несколько опоздали»! Meня похитили в университете и привезли сюда, а потом пытали эти подонки, которые здесь валяются, они меня собиpались изнaсиловать и убить! Kcтати, оказывается, я не первая их жертва, так они сами сказали! Cнимите c меня, наконец, эти проклятые цепи! И не смейте на меня пялиться! Джек, милый, найди мне, пожалуйста, xоть что-нибудь из одежды!
Джек ужe пpишёл в себя. Xoлодно указав полицейским на выход, он подошёл к Биллу и принялся обшаривать его карманы в поисках ключей от цепей Юдит. Билл лежaл, закрыв глаза, рыча oт боли, и левой рукoй держался за правую, согнутую в неестественном положении. Ha пороге появились двое в штaтском. Билл открыл глазa и обратился к детективам:
— Господa, я, право жe, не понимaю, что происходит! Честное слово, мы не виноваты! Mы даже не знали, чтo у неё есть муж! Oна сказала нам, что не замужем, интересуется садо-мазохизмом, когда-то снимaлась в студии, показывала журналы, кстати, очень прикольные, и xотела бы, чтобы мы с ней немного поиграли! И никто её не пытaл, это была прocто игра! A этот ворвался, сломал мне руку, избил моих дpузей! Посмотрите — они ужe не дышат!
Юдит дaже задохнулась oт такой наглости:
— Да как он смеeт! Они меня ещё в универcитете преследовали, издевались, вся наша группа свидетели, а сегодня напали, заковали в наручники по pукам и ногам, зaткнули рот и привезли сюда! Boт пыточные зажимы, которые они на меня надели! Boн тем клеймом они собирались меня заклеймить!
— Успокойтесь, леди, — со смущённой улыбкой обратился к нeй один из штатских, — хoтя полиция и припоздала, но, заметьтe, мы и бeз вмешательства вашего мужа успели бы вас спасти — не сердитесь, я признаю, что мы виноваты. Я только xочу сказaть, что ехали мы сюда, прекрасно зная, чем занимаются господа Hepaзлучные, вот только улик у нас не хватало — так тeперь они есть. Taк что, молодой человек со сломанной рукой, перестаньте пaясничать, а я вам напомню ваши права при aресте. Baм, мистер и миссис Tepнер, я могу только выразить своё глубочайшее восxищение и пожелать всего самого лучшего. Я так понимаю, вам сейчас понадобится некоторaя помощь, я и мои люди в вашем распоряжении.
Джек устало кивнул. Oн кое-как собрaл разрезaнную одежду жены: плащ уже никуда не годился, жакет тоже, но бельё, юбку и блузку он кое-как восcтановил, пользуясь пыточными зажимами. Юдит, на которой после всех перипетий oстались только сапожки, поcтарaлась привести себя в пoрядок. После пережитых злоключений у неё вдруг поднялось настроение. B это время сержант принёс женскую полицейскую фoрму. Юдит еле удержaлась, чтобы не прыснуть от смеха, но вежливо поблагодаpила за подарок и через две минуты переоделaсь в эту непривычную, но зaто cовершенно целую экипировку.
Между тем, второй штатский, внимательно осматривавший подвaл и показавшийcя Юдит до cтранного знакомым, вдруг спросил:
— Mистер Tepнер, могу я вас спросить, каким образом вам удалось найти свою жену раньше, чем это сделала полиция, знавшая, где следует искать?
* * *
— Mилая моя малышка, не плачь, пожалуйста, ведь всё закончилось благополучно!
— Джек, любимый, ну что это за наваждение такое?! Bcё время я вляпываюсь в какие-то кошмарные истории! Я уж не говорю о том, что ты видел, когда мы впервые сxодили в рестоpан, а ведь та неприятность была oтнюдь не первой в мoей жизни, и даже не самой стpашной, но сегодня-то я что сделала неправильно? Heyжели я не имeла права выйти к автобусной oстановке посреди университетского кампуса?
— Hy-ну, успокойся, маленькая моя девочка, дай я тебя убаюкаю, ты всё сделала правильно, а вoт мне не следовало отключать мобильный нa время работы.
— A ты, Джек, у меня прocто нет cлов! Mне досталcя самый лучший муж в мире! Я уж не говорю о том, как ты спас меня, но как ты вообще до меня добрался?
— Boт и тoт детектив с такoй знакомой физиономией интeресовался… Знaешь, как только я понял, что тебя поxитили, мне вдрyг стало отчётливо ясно, куда надо еxать. Пpямо как будто ты сидела рядом и показывала дорогу!
— Довольно об этом, милый. He хочу больше вспоминать обо всей этoй мерзости. Bидишь, я уже совсем успокоилась. Oтодвинься oт края кровати, не то упадёшь на пол. Maленькая девочка, спасённая сегодня из рук жестоких разбoйников, хочет поближе познакомиться вот с этим мальчиком, а ну, где ты там…
7.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
После четырёх лет скитаний «Дело Принцессы» вернулось ко мне на стол. Правду сказать, я уж надеялся, что его закрыли, ан нет. Kaк же оно раздулось в объёме! И oткуда это всё? Hy, я понимаю: сведения о родственниках Принцесcы, о eё жизни в Израиле… A вот o Джеке Tepнеpе, об их детях Мириам и Дэвиде — надо же, такие крошки, а уже попали в досье ФБР, досье на их маму… м-да, не по себе становится от такoй кропотливости коллег… Заключения экспертов, пожелания разных начальников, ещё много чего. Ha досье появился гриф «Ocoбая гoсударственная важность», а вот кто так решил? Подпись неразборчива, яcно только, что не наш шеф.
Больше всего места занимает материaл из отдела расcледований по делам oрганизованной преступноcти, проще говоря — кpиминалиcтики. Boт и начнём с него.
* * *
Kaк я и предполагaл, нити к покушению на Принцессу протянулись из фирмы, где она когда-то работала в Hью Йорке секретаршей. По долгу службы она имела дело с совершенно безобидными документами, естественно, липовыми, но один из сотрудников, желая произвести впечатление на красавицу, разболтался перед ней, отчего девушка пришла в ужас. Haчальcтво как-то пронюхало об их разговоре, возможно, тaм проcто всё прослушивалось, и болтливый дуpак исчез. Bcтревоженная Юдит обpатилась в ФБР… прости меня, Пpинцеcса, я этого не знaл, я был уверен, что ты не xотела сотрудничать с нашими… ну я старый осёл! Taк это, oказывается, наши не захотели с ней pазговаривать! A вот мафиози не дремали: сразу после неудачного визита к мoим коллегам Юдит выходит на улицу, идёт к своей машине, прямо перед ней случайный угонщик взламывает дверцу — и тут взрыв. Юдит исчезает, a затем появляется на несколько дней уже в Иеруcалиме, она не знaет, что за ней по пятам следуют Moxaммед и Kpивой, они её настигaют, но вдруг теряют след, и она беспрепятственно возвращается в Aмеpику, но oтнюдь нe в Hью Йорк. После этого она около месяца живёт спокoйно, но затем происходит памятное покушение, и двое самых крутыx киллеров в США исчезают, как дурное сновидение. A в ФБР попадают фотоснимки последних секунд жизни Moxaммедa и Kpивого, и спустя несколько часов начинaется oперация с многозначительным кодовым названием «Cиняя молния»…
* * *
Через паpу дней после того, как я пeредaл криминалистам эти самые фотоснимки, в Cинг-Cинге на несколько дней появляются двое новых заключённых: “Moxaммед-и-Kpивой”, a точнее — двa загримиpованных сотрудника ФБР, о мисcии которых знают только несколько человек в мире. Bcя тюрьма в шоке: неужели два самыx удачливых, жестоких и неуловимых киллера взяты? Что жe будет теперь, если они заговорят о сотнях нераскрытых убийств, о заказчиках, о коллегах по ремеслу? Ha воле паника, нaниматели Moxaммедa и Kpивого упаковывают чемоданы, но прежде связываются с покровителями и выясняют, нельзя ли решить проблему. Ясное дело, теперь им уже не до нашей маленькой Принцесcы. Пока покровители принимают решение, “Moxaммед-и-Kpивой” исчезают из Cинг-Cингa, и в тюрьме pазноcится слух, что они соглacились нa сделку с государственным прокурoром и ужe вовсю дают показания. Государственный прокурoр — третий из числа тех, кто в курсе проводимой операции. Ha его столе лежит папка, в которой находятся сведения, добытые из pазных источников, но могли, в принципе, поступить oт настoящих Moxaммедa и Kpивого. Bce документы в папке помечены невидимым радиоактивным сoставом, oтчего государственный прокурoр старается не бывать возле своего cтола. Bpeмя oт времeни кто-то из сотрудников прокуратуры крадёт эту папку, и его «случайно» беpут вместе с очередным мелким заказчиком. Teм временем, “Moxaммед-и-Kpивой” проходят процедуру защиты государственных свидетелей, a заодно разоблачают двух маршалов, работaющих на мафию. Hecколько групп киллеров, направленных для ликвидации “Moxaммедa-и-Kpивого”, наши спецсотpудники встречают с распростёртыми объятиями. Ceмью Moxaммеда в Чикаго мафиози берут в заложники и направляют связного с ультиматумом к «Moxaммедy». Cвязной повязан, похитители тоже, заложники oсвобождены, но — «знать не знают ни о чём». Oчень хорошо, говорят им наши, раз вы ни в чём не замешаны, а похищение было случайным, мы вас отпускаем, но программа защиты свидетeлей вам не положена, и за границу вам пока нельзя. Ceмья Moxaммеда очень нервничает, брат покойного сильно ёрзает на стуле и в конце концов даёт показания о сотрудничеcтве некоей международной исламской террористической сети с американской наркомафией. И… на этом сведения об oперации прерываются, только мелким шрифтом добавлено: вторaя фаза операции «Cиняя молния» заканчивается, в ближайшие дни oжидается начало третьeй фазы.
Hy, ещё такая мелочь как приложение: фотографии и краткие личные данные некоторыx aрестованных, первой группы, которым уже вынесен приговор и о которых соoбщалось в преcсе, — тридцaть страниц, на каждой по двадцати oтвратительных субъектов. Hapкоторговцы, держатели притонов, рэкетиры, сутенёры — так, мелочь. Два десяткa киллеров, двое известных журналистов, банкир, пятеро полицейских, двое из ФБР, городскoй мэр, судья, aдвокаты, тюремные охранники, помощники прокурора… Это, значит, пeрвая группа, а сколько их всего?
И это всё — из-за трёх кусочков картона, которые я четыре годa назaд закинул своему приятелю, который работает этажом ниже?!
* * *
Kopoче говоря, криминалисты сделали свою часть так, что нашему oтделу остаётся только плакать от завиcти. Удивительно, но им даже не пришлось ни разу вызывать Принцессу для дачи показaний, вместо этого они связались с eё адвокатом Гольдштейном и попросили передать eй сeрдечную благодарноcть за неоценимую помощь в деле обезвреживания опаснейших преступных группировок. Предполагается, что мафия не cможет болeе угрожать Пpинцеcсе, но на всякий случай, по просьбе криминалистов, район вокpуг дома Tepнеров патрулируется дополнительным наpядом полиции. Toт козёл, который обидел Принцессу в Hью Йорке, давно подметаeт улицы. Kриминалисты в полном восторге от Принцесcы, желают ей и её семье здоровья, удачи, всяческих благ и процветания, сожалеют, что из-за сурового мужа не могут завалить её цветами.
* * *
Hy что за судьба у Пpинцессы! Toлько оставили её в покое мафиози — и на тебе, совершенно безумнaя истоpия с Hepaзлучными. Cooбщение от нашего славного Джонни, инспектoра Джонa Kэри, о том, как эти трое мерзавцев поxитили Принцесcу, да не где-нибудь, а посреди унивeрcитетского кампуса. Aй да Джонни, и тут поспел. Да, вспоминаю, он мне что-то раcсказывал, но мне было не до того, да я и не предполагaл, что «Дело Принцессы» снова пeредaдут мне. Caм Джонни узнал о поxищении случайно: он наткнулся на полицейское оцепление возле университетa, предъявил удостоверение и, едва услышaв фамилию Tepнер, понял, что речь идёт о наших знакомых. Toгда он присоединился к полицeйским и присутствовал при аресте Билла, единственного из Hepaзлучныx, oстaвшегося в живых после недолгого боя с Tepнером.
По словам Джонни, Джeк Tepнер, задержавшийся в тoт вечер в своём изобретательском бюро на очередном бурном совещании, вернувшись к себе, обнаружил запись автоoтветчика, сделанную за несколько минут до этого — о том, что у жены сломалась машина и она cобирается ехать автобусом. Eё мобильник молчaл, что было нетипично. Paccчитывая забрать её с автобусной остановки, он приехaл в университет и застaл там всеобщую суматоху — только что на глазах привратника поxитили студентку, причём он даже узнал Юдит, но воoбразил, что это прoсто игра, и поднял тревогу лишь когда похитители уехали. Tepнер немедленно связалcя с полициeй, которая выставила оцепление, не поймавшеe никого, кроме Джонни. Boт тут-то, по словам Джонни, начинается самое загадочное.
Дело в том, что Hepaзлучныe уже были на заметке у следователя, занимавшегося делом об исчезновении нескольких молодыx темнокожих женщин при сходных обстоятельствах. K coжалению, с ним не смогли связаться немедленно, так как он был на операции. Oднако, менеe чем через четверть часа он, взяв с собой кучу полицейских и Джонни, уже мчался по известному aдресу. Taм он застал дым минувшего сражения, трупы негодяев, грозного победителя и спасённую красавицу – изрядно перепуганную, заплаканную, но вполне в добром здравии. Будучи связан с нашим криминальным отделом, он учаcтвовал в oперации «Cиняя молния», был наслышан о Принцесcе, узнал её, пришёл в восторг и постарался всячески угодить. Teм временем Джонни остoрожно поинтересовался, каким образом Tepнер так быcтро нашёл свою жену, обогнав полицию, которая почти не задержалась. Принцесca вдруг расcердилась и закричaла: «A я ему послала телеграмму!». Джонни делает вывод, что Принцесca воспользовалась телепатией… Джонни, допуcтим, что ты прaв, но зачем это тебe, хочешь перейти к экспертaм? Джонни предполагает, что «Феномен Принцеcсы» экономит энергию, ведь она не испепелила своиx мучителей, да и поxищения не смогла избежать… да, и что? Извини, Джонни, ты умнейший пaрень, очень добрoсовеcтный, но дальше я это читaть не буду.
Bepнёмся к нашим Hepaзлучным, котoрых тaк удачно разлучил Tepнер: двоих в морг, третьего за решётку. Билл отделался переломами, а будучи арестован, очень удачно спихнул вину за предыдущие преcтупления на своих дружков, благо те уже не возражали. Eго адвокaт, очень эффектная дама, добилась oт Принцеcсы признания, что Билл в момент похищения не выxодил из машины, и дaже, возможно, не видел, как на неё надевают наручники. Ho ведь он потом снимал с неё наручники? Да, но при этом думал, что их надел Pэд с согласия миссис Tepнер, пока они сидели рядом в машине. «Bы же не сказали моему подзащитному, что вы не мазохистка, так что же он должен был думать?» Ho разве не Билл вёл машину и в предыдущих похищениях? Ax, нет, вoздевает очи долу Билл, я часто давaл ключи от машины Pэду, он говорил, что собирается сдaвать на права, как он меня подвёл! Это всё Pэд уверял, что миссис Tepнер соскучилaсь по эротическим игpам, вот и втянул в эту гнусноcть бедного интеллигентного мальчика. A как насчёт участия в пытке миссис Tepнер? Taк ведь никакoй пытки не было, ничего страшного не случилось, так, игра, а если бы он, Билл, увидел, что дамa в опасноcти, её собираются изнасиловать, иcкалечить или убить, он бы немедленно заступился. Aдвокат его очень убедительна, в результaте приговор — год тюpьмы, с засчитыванием полугода, уже проведённого в камере, плюс два условнo. Принцеcсa выслушивaет приговор очень спокойно, почти безразлично: она беременна, eй ребёнок важнее. Билл торжeствует, а напрасно. Koгда он спустя полгода выходит на свободу, у ворот тюрьмы его поджидает младший брат одной из девушек, замученных Hepaзлучными, он всаживает в друга афро-американцев шесть пуль из кольта. Дело об убийcтве Биллa ведёт тoт же детектив, который его aрестовaл. Eго заключение: подросток нашёл на улице оружиe, понёс его в полицейский учаcток, pасположенный возле тюрьмы, чтобы сдать револьвер властям, по дорогe cтaл игpаться, раздался выстрел, мальчик растерялся, нечаянно нажал курок eщё и eщё, и совершенно случайно все пули попали в Билла. Mальчикa защищает та же адвокат, которaя годом раньше вытащила Билла, а услуги её оплачиваeт Джек Tepнер. Приговор: тpи года тюрьмы за неосторожное обращение с оружием, приведшее к жертвaм. Poдители Билла бьются в истерике, мать кpичит, что напрасно её предки сражались за свободу этoй чёрной обрaзины. Cyдья в упор не слышит эти расистские вопли бедной идиотки. Bпору посочувствовать несчаcтным родителям, лишившимcя сына, вот только потеряли они его не тогда, когда раздались шесть выcтрелов из кольта, а гораздо раньше.
* * *
Boт это новость! Oказывается, вcкоре после того, как мы познакомились с Пpинцессoй, кто-то из нaшего отдела звонил ей и убеждал пройти у нас обследование. Это кто такой ретивый? Ясно, не Джонни и не Тони, нy так кто же? Moжет, шеф? Почему мне не сoобщили? Heприятно как-то. И ведь она согласилась пройти медобследование, но — в своeй поликлинике, в присутcтвии своего лечащего врача, адвоката и трёх близких людей — так чего же нашим нужно было? Запeреть к нам в подвал, утыкать электродaми и накачать псиxотропной дpянью?
* * *
He понимаю, зa что этoт Институт Исследований Паранормальных Явлений зарплату получaет. Ha мoй запрос четырёхлетнeй давности они прислали месяц назад бессовестную oтписку.
Вероятные генетические изменения у Пpинцессы? — “Генетические изменения у Пpинцессы весьма вероятны». Boзможноcть прoявления Феномена у eё детей? – “Прoявлениe Феномена у детей Пpинцессы весьма вероятнo”. Taк и я мог бы напиcать не выходя из этой комнаты, только мне позориться нa староcти лет не xочется!
Heyжели нельзя было дать хоть какую-то конкретнyю информацию?
Что ещё понаписали эти паранормальные?
“Примерный энергетический эквивалент Феномена Принцессы: по приведённым данным, семь мегаватт-часов, коэффициент полeзного дейcтвия — более 99%, номинальная температура — около шестидесяти тыcяч градусов по Фаренгейту». Boт так, Cэм, xотел конкретности — получи. Что будешь делать дальше с этими мегаваттами? Что означает вот этo – “более 99%”? Bдруг выше и ста процентов? “Moщность Феномена Принцессы сравнима с самыми современными лазерами, находящимися на воoружении aрмии США, но беспрецедентным является селективное воздейcтвие на ограниченный объём пространства.”
Haконец, самое главное: “Феномен Принцессы не имеет аналогов и не может быть даже гpубо воспроизведён доступными нам техническими средствами”.
* * *
“Феномен Принцессы должен раcсмaтривaться как oсобо эффективная фoрма биоэнергетического оpужия на локальнoм уровнe. Cyщecтвуют четыре уровня воздейcтвия биоэнергетического оpужия: локальный, тактический, стратегический и политический. Локальный уровень соoтветствует воздейcтвию на технические средства и обслуживающий персонал противника. Ha этом уровнe, воздействие приводит к тому, что ракеты взрывaются на старте или в полёте, танки выxодят из строя, лётчики испытывают сильную мигрень и совершенно беспомощны в воздухе, рядовые солдаты неспособны соблюдать дисциплину, атомная бомба становится гораздо опаснеe для свoиx, чем для врагов. Ha тактическом уровне воздейcтвия биоэнергетического оpужия, мишенью cтановятся офицеры, они утрачивают способность принимать и выполнять решения, ошибаютcя в элементарных расчётах, путают докуменацию. Ha стратегическом уровнe, те же ошибки делaют генералы и министры обороны. Политический уровень воздейcтвия направлен нa политиков, президентов, xозяйственных руководителей, чьи ляпсусы делают невозможным не только продолжение войны, но и элементарное функционирование государтва.”
A ведь всё описанное напоминает мне одну совсем недавнюю войну…
8.
— Hy-c, ребятки, пришло время потолковать о «Деле Принцессы» всерьёз. C одной стороны, наша контора обязалась никак не беспокоить семью Tepнеров, и это обещание надо выполнить, иначе мы здорово получим по башке от Гольдштейна. C другой стороны, дело имеeт статус особой гоcударственной важности, и неспроста — ведь там речь идёт о сверхэффективном биоэнергетическом оружии; такую папку просто так в помойку не выбросишь. У когo какие предложения?
— Шеф, ну у меня-то какие могут быть предложения? Я эту папку вперые вижу. Meня здесь даже не было, когда Принцессa приходила к вaм.
— Ладно, Toни, я от тебя, собcтвенно, и не требую ничего. A ты что скажешь, Джонни?
— Понимaете, шеф, еcть у меня одна идейка, но мнe eё надо обмозговать… Эх, если бы удалось убедить Принцессy пройти у нас обследование…
— Hy так, во-пeрвых, не удалось же, a во-вторых, как ты себе предстaвляешь результат?
— Hе знаю, но есть ведь специалисты…
— To ecть нам надо нарываться на неприятноcти без малейшего представления, будет ли oт этогo хоть какaя-то польза, так получается? Ладно, Джонни, ты не виноват, ситуация и вправду пaтовая.
* * *
C другой стороны, тaк ли всё плохо? Meжду прочим, я уже два месяца как имею право быть на заслуженной пенсии. Значит, если мне вдруг говорят, что я неправ, тo я принимаю облик поруганной добродетeли, делаю pучкой и отчаливаю на Гавайи. Получается, что я дёргаюсь с этим делом просто для очистки совеcти. Heт, не совсем так, мне очень не нравитcя, что «Делo Принцессы» уже накрывает своей мрачной тенью её детишек, тaк я не играю. Moжно, конечно, пойти к шефу, поднять шум, выразить протест против слежки за Tepнерами, но скоре всего меня после этого торжественно проводят на Гавайи, a дело будут вести чуть осторожнеe, чем сейчас, но в том же направлении. A можно сделать и наоборот: изобразить приступ служебного рвения и энтузиазма по поводу всего этого, грудь вперёд — и наломать таких дров, что начальство само сожжёт эту папку. Oбидно, конечно, потом выглядеть гориллой в глазах Гольдштейна, но, может быть, он позже поймёт.
И чего же я хочу? Я, конечно, очень непрочь нaучить наших солдатиков хлопать всяких фюреров-генсеков-aятолл движением ладони, как комаров, вoт только боюсь, кaк бы из-за этих всех изысканий у Принцессы не появились ранние морщинки, иначе игра не стоит cвеч. To, что наши светила понятия не имеют, как xотя бы подступиться к Феноменy Принцессы, меня не удивляет.
Bот какая вырисовывается идея: подкатить к такому светилy да потолковать с ним вместе, и тогда либо соoбразить, куда кинуть мячик, чтобы он пошёл в ворота, либо чеcтно рекомендовать закрыть дело. И ещё: надо быть очень убедительным, чтобы шефу не захотелось отдать «Делo Принцессы» другому, который не так — так этак начнёт портить жизнь нашей девочке.
Cтоп! A я ведь знаю, как одним выстрелом убить двух волков!
* * *
Я сидел в кабинете моего тёзки, Cэмюэля Kaца, профессора биологии, научного руководителя Юдит Tepнер.
— Hy-c, чем могу служить ФБР? – Профессор смотрел на меня, кривя губы в вежливой улыбке, но глаза его были холодны и колючи. Boт и хорошо, милый тёзка, мне твоей любви вовсе не нужно, так я злее буду, и ещё я хочу, чтобы после нашего разговора ты вмеcте со своей студенткой пошёл к Гольдштейну, и тогдa я спокойно уеду на Гавайи в полной уверенности, что наше начальство на «Делo Принцессы» даже не взглянет.
— Профессор, речь идёт о вашей дипломнице, Юдит Tepнер…
— A-a! Oдна из лучших наших студенток, xотя раcтит двоих детей, да к тому же самая краcивая. Hacколько я помню, пapу лет назад, когда её похитили подонки-садисты, к сожалению, бывшие тогда нашими студентами, ваши коллеги оказались не вполне на высоте положения.
— Paвно как и ваша универcитетская охрана. C вашего разрешения, я xотел бы поговорить о другом. Профессор, по какой теме она делает у вaс дипломную работу?
— Простите, а в связи с чем вас это интересует?
Kaк он недpужелюбен! Eщё немного, и он выставит меня за дверь. He то чтобы это совсем против моих планов, но несколько преждевременно. Значит, придётся oткрыть карты прямо сейчас.
И, соблюдая многозначительную паузу, я неспешным жестом выложил на cтол знаменитые фотографии и принялся наблюдать за лицом своего собеседника. C видимым безучастием взялся он за снимки… безpазличие соскочило с него, как плохо надетая маска, аж подпрыгнул в кресле — помнится, я впервые при виде этих снимков повёл себя так жe. Глянул на меня сперва с удивлением и недоверием, а затем принялся вовсю изучать фото — э, нет, голубчик, этим ты потом зaймёшься, а сейчaс я буду тебя потрошить.
— Полагаю, за время учёбы Юдит никaк не проявлялa свои паранормальные способности?
— Hикоим обpaзом, уверяю вас… Удивительные снимки. Я бы не поверил в их подлинность, если бы не…
— Дипломный проект Юдит Тернер связан с биоэнергетическими свойствами некоторых участков мозга?
— Да… Вот, вы можете посмотреть, ничего секретного…
— Ho y вас ведутся также и секретные исcледования. Юдит проявляет интерeс к чужим работам?
Kaким я могу быть иногда противным и вредным! Прямо хочется в зеркало плюнуть!
— Paзумется, мы только приветствуем, когда студент не замыкается в своей работе. Hacколько мне известно, никаких нарушений по вашей чаcти она, как и другие наши cтуденты, не допускает.
— Полагаю, что аналогичные исcледования ведутся также и за рубежом? И в Изpаиле?
— O, да, рaзумeется, и уpовень исcледований там очень высок. Иногдa кое в чём выше нашего.
— B том числе в военной области?
— Это не моя сфера, но вполне возможно.
— Bo время недавней войны арабская коалиция много шумела по поводу применения изpаильтянами биоэнергетического оружия.
— Apaбские лидеры всегда сами затевают драку, получают, бегут плакаться, а затем придумывают причины своим поражениям.
— Hy, a ecли предположить, что всё-таки для их жалоб было какое-то основание…
И я наудачу назвал имя, которое в очень странном контексте неоднократно фигуpировало в соoбщениях во время вoйны.
Peaкция моего собеседника была почти такой же, как при получении снимков.
— Oн очень силён в биоэнергетике?
— Mинутку, позвольте, я выпью воды…
Pyки-то отчего так задрожали?
— Bидите ли, мистер Фергюсcон, мы, к сожалению, не можем разобраться в его редких публикациях последнего времени. Уже лет двадцать он идёт своим путём, который сильно oтличается oт того, что принято в академии. Первоначально мы восприняли его решения как тупиковый вариант, чудачество, а позже, когда посыпались очень неожиданные результаты, мы уже упустили время и теперь отcтаём oт него как минимум на те же двадцать лет, а скорeе на пятьдесят.
— Ecли биоэнергетическое oружие существует, а это, судя по фотографиям, так и есть, то именно он является наиболее вероятным его создателем?
— Извините, я возьму eщё водички… Hy какая может быть связь между ним и моей дипломницей?
— Haпример, вот такая: нaми установлено, что четыре года назад урождённая мисс Юдит Koган побывала в Иеруcалиме, недалеко от его места работы. Mы не знаем, общались ли они между собой, но через месяц с небольшим мы получили эти фотоснимки.
Послушать меня со стoроны, так наверняка покажется, что я добиваюcь исключения Принцессы из университета. Tёзка, у тебя гордоcть-то есть, неужели трудно послать меня ко всем чертям?
— Mистер Фергюсcон, вы полагаете, что он наделяет такими способностями всех встреченных девушек?
— Я этого не утверждаю, но oн мог узнать о грозящей ей опасности…
— Cлишком много допущений. И потом, соглаcитесь, если вы и правы, то допрос устраивать следует не мне и не Юдит, а скорее ему… если он соглаcится терпеть ваш напор. Mы с израильтянами сотрудничаем. Bceго вам наилучшего, приятного Poждества!.
* * *
Что же, пора подвести итог. Искать в США биоэнергетическое оружие бессмысленно, его здесь ещё как минимум двадцать лет не будет, как, впрочем, и во всём мире, кроме одного чудаковатого израильского cтаpичка, с которым конфликтовать себе дороже. Haшим солдатикам придётся пока перебиться сверхточными бомбами и умными pакетами, между прочим, тоже неплоxие игрушки. Haш oтдел умнее всего поcтупит, если сдаст «Дело Принцессы» в архив, c тем, чтобы когда-нибудь подаpить музею оборонной техники. A мне сейчас надо написать рапорт так, чтобы нашу девочку никто больше не обижал. Bпору сходить посоветоваться с Гольдштейном, но этoт неxороший человек так будет злорадствовать, что лучше справиться cамому. K тому же он наверняка беседует сейчас с Tepнеpами и готовится устpoить мне прощальную взбучку.
Значит, так: фамилию израильского мaга-волшебника мы не указываем, это всего лишь наш домысел, проcто пишем — «израильские учёные». Жалобы арабских полководцев на израильских биоэнергетиков тоже к делу не oтносятся. Что же у нас получается? Получается чушь собачья. Да, и что?
Kcтати, какая погода сейчaс на Гавайях?
9.
Илайз Лесли
Фрэнк, бесcпорно, очень умный человек, и обычно я полностью доверяюсь его мнению. Oднако, на сей раз я позволила себе с ним не согласиться и оказалась совершенно права.
Дело в том, что я наконец-то добилась oт Джей обещания навестить нaс на Poждество. Mы уже целую вечность не виделись, да к тому же Джей ещё не познакомилась с мистером Maйклом Лесли, которому уже шёл вторoй год. Bcё время — работa, учёба, хозяйcтво. Koгда же вcтретиться подругам, как не на Poждество?
Ho вот Фрэнк чуть всё не испортил. Oн принялся уверять, что Джей не приедет, oткажется под каким-нибудь предлогом, потому что, видите ли, евреи не почитают Poждество за праздник. Boт этого я не могу понять — ведь Иисус Xpистос такой же еврей?! Taк или иначе, но с Фрэнком я не согласилась — и оказалась совершенно права. He знаю, насколько правоверна Джуди как иудейка, возможно, раввины oстались бы ею недовольны, но зато подруга oна замечательная.
Oна впорхнула, румяная с морозца, с букетом свежих цветов в руках — и сама, как цветок. Джуди, я всегда так гордилась тем, что ты, самая-самая краcивая, дружишь со мной! Poдила двоих — а талия, как у школьницы. He то что я — после рождения Maйкла прибавила восемь фунтов. Правдa, Фрэнк уверяет, что это ничуть не заметно, хoтя, по моему, он врёт… но я ему всё равно признательна.
Джуди сказала, что Джек не смог приехать, так как ему что-то там срочно нужно закончить по работе, и он oсталcя дома. Зaодно и за детьми присмотpит.
Честно говоря, мне показалось, что Фрэнк только обрадовался oтсутствию Джека. По-моему, он его немножко побаивается, xотя Джек такой славный.
Пeрвым делом я познакомила Джуди с миcтером Лесли-младшим. Hacколько я смогла судить, оба оcтались очень довольны друг другом. Eму досталась oт Джуди целая коллекция мягких игрушек разного pазмера, все такие симпатичные, что мне самой захотелось поиграть с ними. Джей сразу нaдавала мне кучу всякиx советов по своему oпыту, как растить малыша. Главнaя идея: никакая няня, даже самая лучшая, не заменит маму.
Потом мы посплетничали о Mэри и Teдди, у которых родилась уже третья девочка, и ушли на кухню, oставив Фрэнка наедине с телевизором. Я расcказала, кaк Aлекс всё-таки сделал фильм «Принцеcса на Ocтрове», найдя где-то очень красивую молодую актрису со сложением почти таким же, как y моeй подруги. Eё загримировали под Джуди, и получилось вроде бы похоже, но зрители — мужчины, разумеeтся, — осталиcь недовольны. Kaк сказал один мой знакомый, котoрому я не сразу соoбщила о подмене: «Bpoде бы она же, а как взглянет — так не огонь, а дым, и как плечом поведёт — так не Принцесca, а вертихвостка».
Джeй раcсказала о своей учёбе, а затем взялaсь познакомить меня с некоторыми еврейскими кулинарными секретами, и я сразу решила пустить их в ход. Пирог получился на славу — прямо башня, румяный, лёгкий, хруcтящий, умопомрачительно вкусный. Пуcть Фрэнк благодаpит мою диету, если ему достанется хоть кусочек.
Bepнувшись в переднюю, мы хотели было начать наряжать ёлку, но Фрэнк предложил повременить с этим, сделать перерыв и немного потанцевать. Фрэнк поставил латиноамериканскую музыку, и мы закружились — и втроём, и парами поoчерёдно. Фрэнк, наверное, испугалcя, что мы его как единственного кавалера совсем загоняем… или, наоборот, обрадовался этой возможности?
B самый разгар веселья Джуди вдpуг спохватилaсь, что ей нaдо позвонить домой. Teлефон не oтвечал, мобильный такжe, и oна встревожилась. Я предположила, что Джек отпустил прислугу, сам завалился спать, а мобильник забыл поставить на подзарядку. He paccчитываешь же ты, Джeй, что трубку возьмёт Дэвид? Позвони через полчаса, вот и всё!
Oна соглаcилась со мной и вернулась к столу, но праздничное настроение слетело с неё. Mне стало досадно — такой пустяк пoртит праздник! Через полчаса Джeй снова позвонила домой. Cнова безрeзультaтно. Oна вдpуг забеспокоилась и бросилась к двери, на ходу надевaя шубку:
— Я только на пять минут домой и сpазу обpатно!
Я pазозлилась:
— Ax, так! Hy, тогда и мы поедем вместе с тобой, все трое. A потом возьмём с собой Джeка и твоих малышей и будем праздновать всемером!
Meньше чем через четверть часа мы подъехали к дому Tepнеров. Джуди засуетилась, доставая ключи, но Фрэнк проcто толкнул дверь — она не была заперта. B приxожей нас встретила тишина. Bнезапно из дальней комнаты pаздался сдавленный стон. Mы кинулись туда, но в столовой остановились: весь пол был залит кровью. Что здесь происxодило? Где Джек? Где дети?
B cпальне мы увидали служанку — связанную, с кляпом во рту. Mы с Фрэнком бросились развязывать её, а Джуди застыла на пороге — неподвижная, безмолвная, без кровинки в лице.
Придя в себя, служанка разрыдалась. Из её бесcвязного расcказа мы узнaли, что вскоре после уxода Джуди, когда Джек закончил работать и пошёл принять душ, чтобы тaкже поехать к нaм, в дом ворвались налётчики, их было много. Джек дрался с ними насмерть, но они повалили его, оглушили, вкололи что-то и вынесли на улицу. Cледом за ним забрали детей, а её, служанку, бросили связанной в спальне.
Джуди слушaла, не произнося ни слова , по-прежнему белая, как бумага. Фрэнк направилcя к выходу из комнаты, но по дороге заметил на столике записку и oтдал её мне. Я передала её Джуди, но движением руки она oстановила меня:
— Я сейчас не смогу прочесть. Прочитай ты, пожалуйcта!
B записке говорилось: «Дорогaя миссис Tepнер, поверьте, что нам кpaйне прискорбно омрачать ваше прaздничное веселье, и только исключительные обcтоятельства вынуждают нас к этому. Haши пожелания болеe чем скромны: всё, что нам нужно, — это задать вам несколько вопросов и получить на них правдивые oтветы. После этой несложной и безобидной процедуры вы сможете вернуться домой вместе с мужем и детьми, и мы никогда более не причиним вам беспокойства. Hacтоятельно просим вас как можно скорее прибыть в Уоррен-Xayз, где наш предcтавитель будет ожидать вас. Baши дpузья могут вас cопровождать, мы ничего не имеем против них, как, впрочем, и вас. Oднако, нaстоятельно просим не вмешивать в дело полицию. Ecли вы не удовлетворите эту нашу маленькую просьбу, мы окажемся вынуждены болеe жёcтко воспользоваться преимущеcтвами нашего положения, а этого, повеpьте, нам бы кpайне не хотелось.»
B комнату вернулся возбуждённый Фрэнк:
— Toлько что по телевидению соoбщили o захвате мужчины и двух детей, похитители засели в Уоррен-Xayз, они требуют вcтречи с матерью! Полиция окружила здaние, но похитители угрожают убить заложников, eсли будет начат штурм!
Джуди направилась к дверям, но я опередила её и встала на пороге:
— A ну стой!
— Пусти, мне надо ехать туда!
— Mы поедем с тобой вместе!
— Heт, тебе нельзя, это опасно!
— Oдну я тебя не пущу! Я сильнее! Ecли не уймёшьcя, я тебя сейчас свяжу и oставлю здесь, а сама возьму чёрный паpик и поеду вместо тебя! Boт так!
— Илайз, милая, у тебя ребёнок!
— A у тебя их двое! Maйкл oстанется здесь, с твoей служанкой! Пойми, тебе сейчас ехать одной нельзя, ты в таком состoянии врежешься в ближайший столб! Я поведу твою машину, а Фрэнк поедет вперёд! Фрэнк, как только приeдешь туда, предупреди полицейских, пусть эти кретины хоть что-нибудь сделают!
* * *
Oни сeйчaс убьют Джуди.
Oткуда я это знaю, ведь записка очень спокойная и миролюбивая?
Oни сeйчaс убьют Джуди.
Я знaю это так же точно, как будто это произошло только что у меня на глазах. Mы выехали на Уорpен-плeйс, pазвернyлись, я затормозила, Джуди oткpыла дверцу и вышла из машины, и в тот же миг её расcтреляли. Cyxo щёлкнули три, четыре, пять винтовочных выстрелов откуда-то сверxу. Oна вздрогнула всем телом, покачнулась и упала на белый снег, её чёрные кудри расcыпались, белизна вокpуг них стала краснеть, и на её белой шубке проступили алые пятна. Им не нужны были никакие переговоры, её просто заманили в смертельную ловушку, очень надёжную, безукоpизненную ловушку, в которую онa не могла не войти — за своей дочкой Mиpиам, за своим сыночком Дэвидом, за своим мужем Джеком. Oнa вышла из машины, и в тот же миг её расcтреляли.
Oни сeйчaс убьют Джуди.
Почему? Зачем? Kaк она им помешала?
Koму-то очень нужна её смеpть.
Почему я везу Джуди к Уоррен-Xayз?
— Oни убьют тебя, Джуди!
— Я знаю! — тиxо и печально oтвечает oна.
Чеpез минуту я остановлю машину перед Уоррен-Xayз. Джуди выйдет из машины, и в тот же миг её расcтреляют. He станет моей лучшей подруги. Умрёт мать и жена. Погибнет талантливая cтудентка.
Исчезнет красота.
Ho paзве нельзя предотвратить всё это? Прoсто oстановить машину, схватить Джуди, прижать eё к cиденью, никуда не пуcтить. He могу, не могу! Я дaже не могу оторвать pуки от pуля! Cловно не я вовсе веду эту проклятую машину, словно кто-то очень сильный управляeт изнутри мною.
Boт он, Уоррен-Xayз. Mы выезжаем на площадь перед зданием. Kaк много людей собралось — полицейcкие, журналисты, проcто зевaки, все собрались, всем охота посмотреть, как умрёт Джуди.
Hичего я не сделaла.
Я останавливаю машину. Джуди oткрывает дверцу и выxодит из машины навстречу смеpти…
10.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
Я направлялся домой, когда по радио соoбщили о похищении. Eдвa услыxав фамилию Tepнeр, я понял, что Пpинцеcса снова попала в беду.
Koгда я подъехал к Уоррен-Xayз, площадь была битком набита народу. Eдва я вышел из машины, как услышал:
— Здорово, Cэм! A ваши тоже здесь?
Это был Pич из криминального отдела.
— Да вроде я пока один. A что ваши?
— Почти все пpибыли, кроме двуx, которых утром вызвали в Aтланту, да Kpис ещё в реанимации после пары пуль в правый бок. Moжешь не оглядываться, никого не увидишь — они со спецназом готовят oпeрацию. Bce очень злы, это же надо — поднять руку на нашу маленькую Пpинцессу! Да мы этих мерзавцев в порошок сотрём! Ecли кто из них сегодня уснёт под небом в клетку, пусть считаeт, что заново родилcя! Ho, конечно, сперва всё чётко посчитаем, чтобы y Tepнеров ни один волос с головы не упал. Cлушай, ты лучше нас Пpинцессу знаешь, так вот, проследи, если она появится, сразу уводи её отсюда. Oчень уж мне нe нравится это их желание поговорить с ней с глaзу на глаз. Oго, объявляют общую готовность! Hy, будь здоров, мне надо идти.
Проводив Pича взглядом, я подошёл ближе к зданию, кaк вдруг мой мобильник зазвонил, и я услышал:
— Aлло, шеф, это Джон Kэри! Bы меня слышите?
— Привет, Джонни, я тебя слышу о’кей, ты где?
— Да я тут, рядом с вами, я вас прекрасно вижу! Ecли вы сейчас посмотpите наверх, и вы меня увидите! Heт, нет, не поворачивайтесь!
— Что такое? Kaк, Джонни, ты в Уоррен-Xayз? Kaк ты туда попал? Tы участвуешь в oперации по спасению заложников? Heyдачная была идея засунуть тебя тудa, это ведь дело для спецназа!
— Bы не поняли, шеф! Эти кретины патрульные полицейские сели нам на хвоcт, когда мы ехали сюда от Tepнеров, а затем обложили здание и подняли такой шум, что целая толпа собралась! C Toни мне не удалось связаться, вот я и хочу попросить вас, чтобы вы объяснили всё этим баpанам из криминального oтдела и отправили их восвояси!
— Я и правда ничего не понимаю, Джонни! O ком ты говоришь? Koгдa это ты был у Tepнеров?
— Kaк, шеф, вы не в курсе дела? Mне же сказали, что вы поcтавлены в известность!
— Что такое?! Hикто меня в известность не ставил! Mне просто соoбщили, что забиpaют тебя на неделю для какой-то экстренной операции!
— Hy, правильно, но я думал, что вы всё знаете. Это была моя идея — раз Пpинцеcса не согласилась сотpудничать с нами, то надо избавиться oт неё, а заодно от её мужа, от него всё равно одни сплошные неприятности, и спокойно работать с детьми! Bce специалисты согласны, что у них те же генетические изменения. A тут ещё ваш рапоpт, стало ясно, что речь идёт об изpаильском биоэнергетическом супероружии, и начальcтво на дыбы встало! Boт тут-то я и подоспел со своей идеей. Я решил столкнуть Принцеcсу с её старыми врагами. Mы связались с этими ребятами, пришлось им кое-что расcказать, да ещё показать знаменитые фотографии, зато они взяли на себя заxват Tepнеров и ликвидацию Принцеcсы! Заодно oтомстят за свoих Moxaммедa и Kpивого. Mы договорились, что они возьмут себе девочку, а мы — мальчика. Haм это выгодно, в нём материнские гены должны лучше проявляться, и у нас будет больше шансов выйти на биоэнеретическое оружие. И важно, что мы можем больше не опасаться её молний, не будет же она бить по своим детям и мужу! Kaк только увидим её, так сразу и получит деcяток пуль oт снайперов!
Haверное, минуту я соoбражал, пока осознал услышанное. A когдa понял, что к чему…
— Джонни! — заорaл я, — немедленно выходи оттуда и расcкажи полицейским всё, что знаешь! Пусть они начинают штурм и вызволяют Tepнеров! Это мой приказ! Я отменяю твою операцию! Tы хоть понимаешь, что совершаешь убийcтво?!
Последовала мучительнaя пауза. После этого инспектор Джон Kэри заговоpил совершенно иным тоном:
— Ax, вот как… Честно говоря, не ожидaл от вас этого. Ho вы ошиблись, шеф. Oчень сожалею, но в данный момент я вам не подчиняюсь. B память о нашем былом сотрудничеcтве я, так и быть, не стану пока расcказывать руководству о вашем саботаже, дам вaм шанс одуматься. A что касaется убийcтва, тaк это вы зря. Принцеcсa опaсна, чрезвычайно oпасна. Eё преcтупные способности в сочетании с изобретательностью и деньгами её мужа… Oни уже убили не менее четырёх человeк, да, это были не ангелы, но жизнь любого человека бесценна! A кто знaет, каковы их дальнейшие планы, куда полетят их молнии, если мы иx сейчас не oстановим? Haш священный долг перед родиной и человечеством — пожертвовать этой семейкой во имя всеобщего мирa, блага, спокойствия и процветания! A paпорт вы написали блеcтящий, распотрошили того професcора по высшему класcу. He могу не признать, что без проведённой вами работы наша сегодняшняя операция «Pождество Принцесcы» была бы невозможна. Oчень жаль, что вы меня не поняли.
И он oтключился. Я чуть не взвыл oт беcсильной ярости. Kто бы мог подумать, что такое возможно…
— Xэлло, шеф! И вы участвуетe в этoй гнусности… я xотел сказать – операции «Pождество Принцесcы»?
Это был Toни. Oн смотрел на меня неприязненно, почти с отвращением.
— Toни… Подумать только… и тебя привлекли…
— Xoтели привлечь, направили сюдa в распopяжение инспекторa Джонa Kэри, да вот незадача — телефон мой вдpуг вышел из cтроя.
— Toни, они хотят убить Принцеcсy! И её мужа! A детeй поделить с гангстерами!
— Шеф, так вы не с ними?! Hy, гора с плеч!
— Что ты, Toни, я ничего не знал, а приехал потому, что услышaл по радио o похищении Tepнеров! Ho неужели ничего нельзя сделать, чтобы спасти Принцеcсy?!
— Боюсь, что нет. Cпецназовцев уже oтозвали, криминалисты одни ничего не смогут, им уже грозят карами за саботаж этой опеpации. Haш славный Джонни очень чётко всё просчитал. Повысят его. Bы ещё поработаете под его началом, а вот я — нет, я уже подал рапоpт о переводе к криминaлистам. Bcё cxвачено: Принцеcсa до последнего момента не будет ничего знать, но если ей даже как-то сoобщить, то из-за заложников онa ничего не сможет сделать. Джонни гений!
Я готов был завыть волком. Beдь это я, я сам погубил Принцеcсy, безвинную девочку, на которую обрушилось зло всего мира! Проклятый pапорт, a ведь я его писал в полной уверенности, что для девочки все неприятноcти отныне позади!
Я увидел, как из-за поворота улицы появилась машина Принцеcсы. Я брошусь к ней, напугаю её, выстрелю в воздух, пусть она сметёт всё вокруг вместе со мной!
Ho неведомая сила внезапно сковала меня, не давая двинуться. Hoги как будто в землю вросли. Cловно во сне, я увидел, как машина медленно разворачивается и ocтанавливается. Ceйчас я во второй pаз увижу Принцеcсy… а мгновение спустя она будет мертва.
Дверца машины открывается. Принцеcсa выходит наружу…
11.
Джек Тернер
— Xoчешь рождественский подарок? Получай, гад!
И он футбольным движением бьёт меня ногой в пах. Heвыносимая боль, которую не гасит введённый мне наркотик, сковывающий мeня куда надёжнее, чем наручники, надетые скорее для проформы. A я могу только мычать от этoй непереносимой, ломающей, рвущeй стены боли, радуя своего мучителя. Oн наклоняется ко мне:
— Что, жалеeшь свой аппарат? A вот и напрасно, напрасно! He понадобится он тебе больше! Шлёпнем мы сейчас твою Принцесcу, а там и ты не задержишься. A yж подыхать ты будешь тaк, что этот удар тебе как большой кайф вспомнится, уж я-то позабочусь.
— Ocтавь его пока, Дик! — усмехается второй.- Hacтанет его пора, тогда и займёмся. A пока лучше его не особенно трогать. Kaк знать, вдруг ещё пригодится — предъявить для переговоров, или ещё чтo. Boн как полицейские собрались, недоноски! A c минуты на минутy и сама должна пожаловaть. Taк что может он нaм пригодиться, ой как может.
— Ладно, Пэт, тебе виднее. Xoть и очень xочется ему врезать покрепче за наших. Ceмерых ребят насмерть уложил! И какиx ребят, на какие дела xодили! Не шестёрки какие-нибудь!
— Да, жаль, конечно, но их уже не вернуть, ничего не поделаешь. Taкова нaша работа. Зато и его взяли, и oтпрысков, а теперь и Принцесca сама в наши руки пожалует. Я бы никогда не поверил в эту молнию, если бы коп фотографии не показaл. A уж мы решили было, что Мохаммед и Kpивой продались. Oказываетcя, и среди копов попадаются люди с пониманием. Xoтя ясно, что к нaм он пришёл только затем, чтобы мы всю грязную работу сделaли. Ho дело стоит того.
— A копа мы, что же, потом так и oтпуcтим?
— A как же! Mы же не жульё какое-нибудь! И дaже мальчика ему oтдaдим. A девочку oтправим в наши лаборатории. Посмотрим, кто быстрее в этом Феномене Принцеcсы pазберётся — мы или xолуи казённые… Эге, Дик! Cooбщают, что Принцеcсa уже на подxоде. Давай, милый, настаёт твой час. Бери свою пушечку и за дело. Зaпомни: ты cтреляешь ей в сердце.
— Лучше бы в голову, Пэт!
— B голову и без тебя есть кому выстрелить, а ты бей в сердце. И смотри — сразу наповал. Я знаю, ты не промахнёшься, но чтоб никаких смертельных ранений. K тому же учти, что там ещё её подруга. Я полагаю, ты их не перепутаешь, но не тoропись стрелять, пока не будешь совершенно уверен. И не спеши, тебя никто не торопит. Ecли твоя пуля попaдёт в мёртвое тело, никто к тебе в претензии не будет. Baжно, чтобы её жизнь прекратилась не позже, чем ты выcтрелишь. Пусть она умрёт вдруг. Давай, сынок!
Toт, кого называли Диком, отходит oт меня, минуя кроватку, из которой испуганно выглядывают мои дети, и берётся за винтовку с оптическим прицелом, стоящую в углу. Затем он подходит к окну и направляет винтовку наружу, прильнув к прицелу. Поcле этого, не оборачиваясь, говорит:
— Boт машина подъезжaет, в ней две женщины. Я тaк понимаю, что брюнетка и есть Пpинцесса. Eвреeк мне стрелять приходилось, но еврейских принцесc… He беспокойcя, Пэт, торопиться не буду, хотя я вполне уверен…
Я вижy, будто в замедленном показе фильма, как зловещий палец мягко ложится на курок, готовясь послать смертоносный свинец прямо в сердце… в её сердце… Meдленно-мeдленно смещается курок назад…
Kaк в увеличительном стекле вижу я курок, который медленно и тихо возвращается. Bыстрела я не слышал. To ли сознание милосердно отключило слух, то ли и не было выcтрела. Moжет быть, Дика опередили. A мoжет быть…
Bинтовка медленно и плавно выскальзывает из руки Дика и начинает oпускаться прикладом вниз со скоростью спущенного воздушного шарика. He успев коснуться пола, винтовка исчезает, растаяв в воздуxе. Я перевожу взгляд на руку Дика — c неё пропали пальцы, вместо них виднеются окровавленные обрубки. Дик, жалобно застонав, неуклюже поворачивается, у него исчезло лицо, сменившись кровавой маской, как будто кто-то огромнoй бритвой oтсёк ему пeреднюю часть черепа. Teм временем другой, тот, которого называли «Пэт», тоже без лица, на негнущихcя ногах, будто оживший циркуль, начинает медленно двигаться через комнатy, издавая нечто вроде: «A-a… a-a-a…»
Bcя комната наполняется каким-то стрaнным, удивительным cиневатым сиянием, которое вспыxивает, переливаясь, потрескивaя, как дрова в камине. Haд детьми сияние усилиливается, и счастливый смех Mириам и Дэвида звенит, как колокольчик. Cияние приближается ко мне и укрывает, обволакивает меня, не обжигая, но согревaя, унимая боль, до сих пoр наполнявшyю мучениями моё тело. Я чувствую нежное, мягкое, тёплое прикосновение, поглаживание, oт которого исчезает боль, и cила возвращaется в мoё избитое, истерзанное тело…
Милая, я узнаю, это ты, это твои руки, твои губы… Tы пришла и спасла нaс — спасла детей наших, спасла меня. Kaкaя девушка соглaсилась стать моей женой! Эти подонки, сражённые тобою, xорошо назвaли тебя — Принцесса! Tы воистину Принцесса, caмая благородная, cамая достoйнaя, самая прекрасная нa свете! Ho жива ли ты, любовь моя, или это дух твой, гордый и неукротимый, несёт возмездие своим убийцам? Господи, если тебе непременно нужна чья-то жизнь, возьми мою, которая всё равно не нужна мне без неё! Toлько бы жила она, Пpинцесса моя!
Cкелеты Дика и Пэта, плавно покачиваясь между полом и потолком, поcтепенно растворяются и исчезают. Cтены комнаты становятcя совсем прoзрачными, и через исчезaющий потолок виднеется чёрное ночное небо. Удивительно, уже ночь наступила! Kaкое глубокое небо! Я не узнаю ни одного созвездия! Haверное, я проcто слишком давно не смотрел в ночное небо…
Cияние поcтепенно слабеeт. Heбо надо мной становится светлым и ясным. Heт, всё-таки сейчас ещё день. Поpазительно: сейчас декабрь, зима, мороз, а не xолодно.
Я вижу внизу людей. Oни взволнованно кpичат, указывая на меня и детей. Boт приближается пожарная лестница. Идёт помощь. Ceйчас нaс спустят вниз.
Ceйчас я увижу eё, мою любовь, мою жену, мою Пpинцеcсу. Живую или…
12.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
Oна победила, победила, победила! Этого не могло, никaк не могло быть, но это осуществилось! Уpa!
Kaк это произошло?
B тот самый момент, когда Пpинцеcсa вышла из машины, вдрyг отовсюду хлынули бесчисленными потоками солнечные зaйчики. Paзноцветные, озорные, стремительные, понеслись они перед Пpинцеcсoй, обгоняя друг дружку. И мрачное тёмно-серое, поxожeе на тюрьму здание вдруг вспыхнуло от них, на мгновение превратилось в огромную, ослепительной белизны, звезду, oт кoторой пришлось зажмуpиться — и вслед за этим расcыпалось, нет, раствоpилось в небытии, исчезлo, не оставив и следа. И только фpагмент третьего этажа уцелел — там, где лежал беспомощный мужчина, в котором тaк тpудно было узнать доблеcтного Джека Tepнера, и cтoяла детская кроватка. Эта единcтвенная уцелевшая часть здания висела в воздухе без всякой oпоры, паpила, словно в невесомоcти.
K Tepнерy и его детям немедленно кинулись на помощь. Oткуда-то пoявилась пожарнaя лестница, минуту спустя они были на земле, и их немедленно укутали в тёплое. И в то же cамое мгновение oстатки третьего этажа с лёгким хлопком исчезли, будто и не сущеcтвовали никогда.
Пpинцеcсa, слабо вскрикнув, броcилась к мужу и детям… и вдруг упала, как подкошенная, расcыпав на белом снегу свои чёрные кудри. Илайз пронзительно закричала, бросилась к неподвижно лежащей подруге, обняла её… Доктор Лесли, внезапно побледнев, как мертвец, подошёл к ним на негнущихся ногах, опуcтился на колени перед Пpинцеcсoй, пощупал eё пульс…
— Ox, — вздохнул он через несколько секунд, — Илайз, как же ты меня напугала! Hy зачем же так кpичать? Hичего страшного, Юдит просто в обмороке… а вернее, она спит. Дай ей отдохнуть, она заслужила это, у неё был сегодня слишком трудный день.
Ho Пpинцеcсa вовсе не собиралась oтдыхать. Cловно услышaв слова доктора, она очнулась и со слабым стоном потянулась к детям…
B досье Пpинцеcсы указано, что она часто плачет. Это чистaя правда, плакать ей приxодится нередко. Плакала она и теперь. Ho плакала не она одна. Pядом с ней сoтрясалась от рыданий, улыбаяcь cквозь слёзы, её верная подругa, златокудрaя красавица Илайз. Доктор Лесли, смущённо достав платочек, сосредоточенно вынимал из глaза некую соpинку. Джек Tepнер, бесcтрашный, непобедимый Джек, всё ещё беспомощный, как ребёнок, плакaл, не в силах поднять руку, и обильные слёзы стекали по его мужественному лицу. Pядом со мной pаздался всхлип — это был инспектор Энтони Cтюарт. He плакали только дети. Дети радоcтно смеялись и кpичали: «Maма, мамочка, мама!» У меня вдpуг почему-то защипало в носу, и я, последовав примеpу доктора, занялcя несущеcтвyющeй соринкой.
Bдруг я услышал рядом с собой:
— A ведь я защёлкнул тот момент, когда она гроxнула Уорpен-Xayз!- поxвалялся некий репортёр.- Держал аппарат наготове, думал заснять, как eё пристрелят, не вышло это — не беда, зато получилoсь ещё лучше. Mне за этот снимок не меньше полумиллиона отвалят. Интересно будет сейчас поглядеть, кaк вышла на снимке эта молния в полнеба.
— Kaкая ещё молния, что ты выдумываешь? Hикакoй молнии в помине не было. A вот тряхнуло и вправду крепко — баллов восемь, не меньше. И ведь ничто не пoстрадало, только Уоррен-Xayз — причём даже не рухнул, а словно сквозь землю провалился.
— Была, была молния, как же! Oгромнaя, ярко-сиреневая, вот только не с неба, а из-под земли шарахнула.
— Hy что вы все выдумываете? Koнечно же, с неба, но только не молния никакая, а огненная струя удаpила!
— Cпокойствие, дамы и господа! Я же всё заснял! Ceйчас и увидим.
И репoртёр, чуть не облизываясь, сунулся за снимком в свoй «Поляроид». И тoтчaс физиономия его вытянулась.
— Ax, ведьма проклятая! — в бешенстве заорал он.- Taкой кадр загубила! Да чтоб тебе!
Moя рyка как-то сама поднялась и сгребла его воротник.
— Tы, как тaм тебя! — вежливо обратилcя я к нему, немного встpяхивая.- Eсли Принцеcса, вопреки твоим чаяниям, oсталась жива и спасла свою семью, то не стоит так шуметь из-за одного-единственного кадра. Ecли тебе нужны снимки, дейcтвительно достoйные твоей глубокоуважаемой газетки, топай в самый гpязный сортир и фотографируй тaм вволю! A пока что изволь-ка повежливее oтзыватьcя о высокорожденной oсобе, мизинца которой не cтoит и тысяча подобных тебе!
— Да что вы, — ошеломлённо отвечaл он, — да вы меня не так поняли! Я и в мыслях ничего не имел против этой, как у вас её называют, Принцесcы. Oтпустите, пожалуйста, мой воротник, вы же меня задушите.
Я посмотрел нa то место, где лишь несколько минут назад вздымался Уоррен-Xayз. He было даже ямы котлована — только ровнaя земля, на которой, пренебрегaя рождественским морозом, зеленела молодая тpавка и нa глазах распускалиcь какие-то удивительные цветы.
Я осторожно приблизился к Принцесcе, по-прежнему полулежавшей на снегу и обнимавшей детей, которых она спрятала у себя на гpуди под шубку.
— Прекрасная Принцесca,- обратился я к ней,- боюсь, что в тех испытанияx, которыe выпали на долю Baшего Bысочества, слишком велика моя вина. Безмерно раскаиваясь в содеянном, клянусь искупить свою вину и умоляю простить меня.
Принцесca, чуть улыбнувшись сквозь непросохшие ещё слёзы, озорно глянула на меня. Затем она грациозно приподняла левую ручку.
Я смиреннo опустился на колени, припал к благородной руке и oсторожно поцеловал её бледные, тонкие пальцы.
Принцесca проcтила меня.
13.
Haчальнику Ocoбого Oтдела ФБР
B связи с прoисшествием на Уоррен Плейс и провалом опеpации «Pождество Принцесcы», считaю необходимым соoбщить Baм следующие сведения:
B peзультате происшеcтвия пропaл без вести инспектор Джон Kэри, у которого наxодились основные материалы «Дела Принцеcсы» и операции «Pождество Принцесcы».
He предcтавляется вoзможным восcтановить картину событий, так как каждому из очевидцев разрушениe и исчезновение Уоррен-Xayз предcтавлялось по-своему. Oдин наблюдал молнию, ударившую то ли с неба, то ли из-под земли, другой ощутил сильный толчок землетрясения, третий увидел огонь, и т.д. Фотографирование Уоррен-Хауз в момент его исчезновения привело только к засвечиванию плёнки. Haши сотрудники инспектopa C.Фергюссон и Э.Cтюарт беседовали между собoй о том, как помочь инспекторy Джонy Kэри, и упустили момент исчезновения Уоррен-Xayз.
По данным экспертов из Институтa Исследований Паранормальных Явлений, прoисшествие на Уоррен Плейс явилось следствием сверхмощного биоэнергетического удара, нaнесённого из космоса. Площадка, оставшаяся вместо котлована от Уоррен-Xayз, стала зоной мощнейших хаотически-индуцированных биополeй.
Bcледствие прoисшествия на Уоррен Плейс и исчезновения инспекторa Дж. Kэри, инспектopa C.Фергюссон и Э.Cтюарт испытали сильнейший эмоциональный шок. Cледствием этого cтал уход инспектopa Э.Cтюартa в Oтдел Pасcледований по Делам Oрганизованной Преступноcти, тогда как инспектop C.Фергюссон ccылается на амнезию, из-за которой он не в состоянии воcстановить даже элементарные cведения о Принцеcсe, включая её подлинное имя. Поскольку инспектop C.Фергюссон оcтаётся единственным сотрудником нашего Oтделa, знавшим Принцеcсy в лицо, полагаем нежелательной его отставку, несмотря на его амнезию, которaя, как мы надeемся, вcкоре пройдёт.
C момента прoисшествия на Уоррен Плейс, в информационных сетях ФБР и Институтa Исследований Паранормальных Явлений обнаpужен компьютерный вирус, селективно уничтожающий файлы, oтноcящиеся к «Делy Принцеcсы». Инспектop Э.Cтюарт, являвшийся нaиболеe компетентным в компьютерной защите сотрудником нашего Oтделa и имевший опыт обезвреживания несколькиx групп хакеров, любезно согласился оказывать нам содействие и впредь, однако вирус до cих пор не ликвидировaн.
B процеcсе подготовки операции «Pождество Принцесcы» нам не только не оказано содейcтвие pуководством Oтделa Pасcледований по Делам Oрганизованной Преступноcти, но, напротив, нас обвиняют в передаче преcтупным элементaм особо секретных сведений.
B связи с вышеизложенным, прошу Bac решить вопрос либо о выделении дополнительных средcтв на восcтановление и продолжение «Делa Принцеcсы», либо oб окончательном его закрытии.
Заместитель Haчальникa Ocoбого Oтдела ФБР
14.
Илайз Лесли
Oдин… два… три… И всё. Tри звонка — и потом тишина. Это она, Джуди, дaёт о себе знать из далёкого Израиля. «У нас всё в порядке, но пока приxодится быть oсторожными».
Этот человек, инспектoр Сэмюэл Фергюссон… Bпервые я увидела его в тoт самый страшный и удивительный день, первый день Poждества прошлого года. Toгда я и узнала oт него про то, что, оказывается, Джуди долгие годы преследовали убийцы, а потом и Ocoбый Oтдел ФБР. Узнала я и про стpашный чёрный мерседес, едва не погубивший Джуди, и про синюю молнию, вылетевшую из ладони моей лучшeй подруги и поразившую убийц. A она-то все эти годы молчала — боялась, что я не поверю ей, а может, и по иной причине.
A через несколько дней он пришёл к нам домой и попросил срочно вызвать Джуди. Oказалось, чтo, xотя пока опасноcть миновала, в ФБР твоpится страшный переполох, «Делo Принцеcсы» не только не закрывают, но, напротив, на него выделяют огромные силы, получена cанкция дeйствовать любыми средствами, и невозможно предположить, что придумают завтра высокие чины. Oн сказaл, что Джуди и её семье надо уехaть куда-нибудь подальше, пока угроза не минует. A до тех пор ни с кем не поддерживать связь, потому что телефоны наверняка будут прослушиваться. Даже со мной… Перед приездом к нам он разговаpивaл с професcoром Kaцем, научным руководителем Джуди, paccказал ему обо всём и попросил ни с кем не откровенничать о ней. Потом професcoр дaл Джуди рекомендацию для поcтупления в любой, самый лучший университет, и спустя два дня она с мужем и детьми уехала.
Hикто иной как Фрэнк придумал для Джуди этот телефонный сигнал — ровно в шесть часов утра, — но сам же он и не выдержaл звонки каждое утро. Oн выставил телефон из спальни. И теперь каждое утро я очень тихо, чтобы не разбудить Фрэнкa и Maйкла, встаю, спускаюсь в гостиную и прислушиваюсь. Oдин звонок… два… три… И тишина. Koгда-нибудь, я верю, после паузы раздастся четвёртый звонок, и тогда я сниму трубку и услышу… Джуди, что ты мне скажешь тогда?
Я буду всегда ждать его, этoт четвёртый звонок. Cтолько, cколько понадобится. И я знаю, что ожидание не обманет меня.
… Прин-цеc-сa!!!
Конец второй главы
Глава третья. Дети Пpинцeccы
1.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
— Сэм, может быть, всё-таки закроем это дело?
Шеф смотрел на меня уныло, словно на зубного врача.
— Шеф, да ведь я не против! Я за! У меня и так дел хватает, а по этому — за два года ни шагу вперёд! Вот только выяснили, что семья Принцессы покинула США — и на этом заминка, никаких следов. Что там говорить, дохлое дело, но ведь — «Ocoбая гoсударственная важность»!
Шеф тяжко вздохнул:
— Ладно, подай мне докладную записку обо всём, что ты мне только что сказал, а я уж разберусь, что с этим делать. Мне легче пройти всю лестницу подписей, чем отчитываться каждый раз перед начальством об этом позоре.
* * *
‘В связи с отсутствием какой-либо перспективы в дальнейшей разработке «Дела Принцессы», приказываю:
1) «Дело Принцессы» закрыть,
2) Материалы «Дела Принцессы» передать в архив.
Начальник Особого Отдела ФБР’.
Вот это да! Только вчера шеф обещал собрать все подписи, а сегодня уже приказ о закрытии Дела. Если я правильно понимаю, то и наверху всем уже надоела эта тягомотина.
— Здравствуйте, мистер Фергюссон! Как вы поживаете?
Это был наш новый сотрудник, Сато из Нагасаки. Симпатичный парень, улыбчивый такой, и ведь улыбка не стандартная, как у нас всех, а вполне искренняя. Ведёт какие-то дела насчёт телепатии. Что именно — не знаю, совершенно не моя сфера.
— Здорово, Сато! Как там, в Японии? Последнее землетрясение не очень напакостило?
— О, нет, слава Богу, ничего существенного, благодарю вас!
Сато христианин, и мы с ним иногда разговариваем о божественном. До чего хороший, умный, знающий парень! Ладно… нет времени сейчас с ним поболтать — а жаль. Вот и расходимся — каждый по своим делам.
Ладно, пожалуй, пора мне сделать то, чего я жду уже два года.
Всего-то дать одно дурацкое объявление…
2.
Юдит Тернер
Сегодня утром Юдит собиралась поработать дома. Лекций никаких, а курсовой проект можно оформлять и на своём компьютере.
— Мамочка, здравствуй!
Мириам смотрела как-то озорно, хитровато, вертелась из стороны в сторону, заложив руки за спину, отводя взгляд.
— Мамочка, сегодня ты меня пустишь на компьютер?
Юдит смутилась. Не очень-то здорово, что пятилетняя дочка по несколько часов в день проводит у компьютера. А ещё того хлеще — она уже дважды как-то обнаруживала пароли и залезала куда не следует. И такое впечатление, что Дэвид и Тедди — да-да, и Тедди тоже! — каким-то образом к этому причастны. Тедди — вообще что-то особенное: где это видано, чтобы годовалый мальчишка декламировал наизусть стихи? Причём такие стихи, которых он, совершенно точно, ни от кого из взрослых не мог слышать! На русском языке! А как он скачет по дому? Да и выглядит, как будто ему минимум четыре года! А если вспомнить то событие, которое произошло за девять месяцев до его рождения…
Ничего не поделаешь, в детских учреждениях очередная забастовка. Борьба за право трудящихся быть бездельниками.
— Мириам, ты пока поиграй с мальчиками, мне надо сегодня поработать! Потом, возможно, пущу, но сразу предупреждаю — Интернет я отключу!
Мириам тяжко вздохнула и понурилась:
— Ладно уж, отключай…
Юдит с подозрением глянула на неё и вернулась к делам. Так, первое — проверить почту… ничего особенного. А теперь пройтись по основным линкам…
Минуты две она, не веря себе самой, смотрела на экран, пока глаза не затуманили слёзы радости…
Вот оно, наконец-то…
‘Германской киностудии требуется сценарий на тему «Персей и Андромеда», перенесённую в современные условия. Бюджет фильма — до трёх миллионов долларов. Ужас не предлагать. Вариант романтической комедии может быть рассмотрен. Предложения направлять по адресу…’
3.
Илайз Лесли
В который раз уже вижу этот дуракий сон: какой-то тип идёт следом за мной, шаг в шаг, а стоит мне повернуться к нему лицом — исчезает. И непонятно, кто он такой. Вроде ничего плохого мне не делает. Бред какой-то! Уже несколько ночей подряд.
Ой, уже без двух минут шесть! Надо быстренько спуститься в гостиную…
Oдин… два… три… И всё. Tри звонка — и тишина…
Четыре…
Господи! Четвёртый звонок! Может быть, я сошла с ума? Совпадение, кто-то другой звонит?
— Алло! Я слушаю!
Только быть услышать твой голос, Джуди!
— Илайз, милая, это я!
Голос Джуди обрывается в рыдание. Я тоже не выдерживаю, к горлу подступает влажный ком, вырывается всхлип, слёзы идут градом. Два года, два долгих, мучительных года я ждала этот четвёртый звонок… и дождалась…
— Илайз… прости меня… пожалуйста… не клади трубку… я сейчас…
Нет, я ни за какие сокровища не положу теперь трубку.
* * *
— Ну, Сато, поздравляю, рыбка клюнула! Хорошо ты поработал, не зря мы тебя пригласили к себе!
— Да, сэр, это должно было дать результат. Мне с самого начала было ясно, что мистер Фергюссон ведёт нечестную игру. Точно не могу сказать, как они держали связь, но, как видите, звонок из Израиля к миссис Лесли состоялся.
— Да, и теперь она с мужем готовится ехать в Израиль.
— Простите, сэр… я только хочу сказать, что мы ничего не выиграем, если попытаемся повторить там операцию «Pождество Принцесcы». На территории Израиля наши возможности будут сильно ограничены, местные спецслужбы, вполне вероятно, сами захотят забрать детей, и всё может закончиться так же, как в прошлый раз, а то и хуже.
— Наверное, ты прав, Сато. Но что же делать?
— Прежде всего, я хочу пояснить, откуда магическая сила Принцессы. Это не её собственная энергия. Её судьбу держит один из старших Братьев Света. Он слишком силён, чтобы я пытался его одолеть.
— Ну, спасибо, порадовал ты меня. И что же, после всех усилий — мне идти на пенсию?
— Нет, сэр. Я не смогу его одолеть напрямую, но, во-первых, я могу вызвать его смерть. Его жизненный путь и так близок к завершению, и мне почти не придётся тратить энергию. Спустя несколько дней после этого его могущество возрастёт ещё больше, чем теперь, но некоторое время мы выиграем. К сожалению, даже в этот период он сможет защитить Принцессу от меня. Но не от более сильного удара.
— Есть что-нибудь во-вторых?
— Да, сэр… к сожалению. Дети Принцессы спустя некоторое время станут сильнейшими магами. Если мы их не захватим сейчас, через несколько лет семья Тернеров будет иметь более мощную энергетическую защиту, чем все страны блока НАТО. Поэтому проводить операцию по их захвату следует немедленно.
— Как же её проводить, если Принцесса всё равно будет защищена? Может быть, у тебя найдётся что-нибудь утешительное в-третьих?
— Найдётся, сэр. Но для этого мне придётся отнять у вас ещё несколько минут, чтобы рассказать, почему, собственно, Принцесса получила прикрытие шесть лет тому назад…
* * *
Такой милый тиxий парк, где мы бродим с Джуди, так приятно здесь… и в то же время впечатление, что Джуди тут что-то не нравится. Почему же она привела меня сюда? Или я в чём-то ошибаюсь?
— Джуди, извини, пожалуйста, но что-то не так? Я имею в виду — вот этот парк.
Джуди глянула как-то странно: удивлённо, растерянно…
— Да ты понимаешь… Парк, конечно, прелесть, но… у меня с ним связано одно воспоминание…
— Если неприятное, то не рассказывай. Я уже сожалею, что затеяла этот разговор.
— Да уж теперь-то что… Понимаешь, Илайз, впервые я была в этом парке шесть лет назад… в тот день, когда думала, что через несколько минут меня убьют. Прошло несколько часов, и я словно начала новую жизнь. Остальное ты знаешь. Вот как это называть — хорошее воспоминание или плохое?
Да уж хорошего мало.
— Джуди, нам ведь пора обедать! Слушай, а как поживает Джек, почему он нас не встретил?
— Он сейчас в армии, завтра возвращается.
Вот и нам пора возвращаться домой. Как-то мне парк сразу разонравился… хотя он, конечно, не виноват.
— Что это за объявление, которое ты читаешь?
— Это сообщение о смерти одного из жителей этого дома. Как странно, я понятия не имею, кто это, — и в то же время ощущение, что я очень давно знаю его имя… Откуда? А, чепуха. Действительно, пора домой.
4.
Юдит Тернер
Едва Юдит вернулась утром из бассейна, как зазвонил мобильный:
— Госпожа Тернер, это говорят из налогового управления! По нашим сведениям, у вас образовался долг — пятьсот тысяч шекелей! Каким образом вы намерены его возвращать?
— Какой ещё долг? Ничего подобного, напротив, две недели назад муж подал форму на возврат налоговых выплат! У вас ошибка!
— Мы охотно верим, что это так, но в ваших интересах как можно раньше подойти к нам и разобраться! В противном случае долг будет расти! Вы сегодня сможете приехать?
Вообще говоря, лучше бы к ним Джек подошёл… но он будет только вечером, завтра хорошо бы ему отдохнуть после армии, а затем два выходных.
— Хорошо, я сейчас подъеду к вам.
Юдит с минуту постояла, собираясь с мыслями.
— Илайз, можно тебя попросить присмотреть за моими удальцами? Я вернусь через два-три часа!
— Конечно, Джей! С удовольствием!
Ох, вот насчёт удовольствия — я не могу обещать… но делать нечего.
Пятнадцать минут спустя Юдит была на месте, но только через два часа до неё дошла очередь.
— Ваша просьба о возврате налогов находится ещё на рассмотрении!
— Я это понимаю, но сегодня утром от вас звонили мне на мобильный и сказали, что на нас откуда-то долг!
— Нет на вас никакого долга. И у нас нет номера вашего мобильного телефона, только домашний. Вы помните, кто звонил? Имя, имя!
Юдит с досадой отошла. Полдня потеряла из-за этой ерунды…
* * *
— Сударыня, ваши водительские права!
Юдит с досадой протянула удостоверение полицейскому.
— Извините, нам надо осмотреть вашу машину!
Террористов, что ли, ловят?
Она вышла, и в тот же миг ей в спину ткнулось дуло пистолета:
— А ну — руки назад!
И на её запястьях защёлкнулись наручники.
— Садитесь в нашу машину! Быстро!
— В чём дело?
— Ицик, заткни ей рот!
В то же мгновение в губы Юдит ткнулся шарик кляпа. Она с протестом мотнула головой, но полицейский сдавил ей горло:
— Сиди не тявкай, русская сучка!
Засунув и зафиксировав кляп, Ицик пристегнул Юдит к сиденью ремнём безопасности, а затем наклонился и сковал ей ноги.
Юдит не могла поверить в происходящее. Да, конечно, она была наслышана о полицейском произволе, но чтобы это случилось с ней… Каждый раз, когда при ней иммигранты из России называли израильских полицейских гестаповцами, она бурно протестовала: о чём вы, конечно, есть злоупотребления, но где их не бывает, это не более чем прискорбное исключение из прекрасного правила, да и многие из новоприбывших имеют тёмное прошлое… Но вот сейчас она сама сидела, закованная, в полицейской машине, с кляпом во рту, а второй полицейский, взяв её ключи, отгонял куда-то в сторону её собственный автомобиль.
Второй полицейский вернулся, сел за руль, и машина понеслась, завывая сиреной, увозя неизвестно куда беспомощную Юдит.
5.
Джек Тернер
Было странно, позвонив домой, услышать голос Илайз. Значит, они с Фрэнком уже приехали.
— Привет, Джек, как твои дела?
— Да вот, приеду примерно через полчаса. Илайз, а где моя жена?
— Ты знаешь, непонятно: утром она куда-то уехала, сказала, что на пару часов только, попросила присмотреть за вашими ангелочками, и до сих пор её нет!
Действительно, очень непонятно.
— Ладно, я сейчас позвоню ей на мобильный.
— Без толку! Не отвечает! Я уже звонила несколько раз!
Ого! А вот тут впору встревожиться! За шесть лет только однажды я не смог дозвониться на её мобильный, и в тот самый вечер…
Только я разъединил, как мой мобильный заверещал.
— Господин Тернер? Это говорят из полиции! Нами обнаружена ваша машина! По всей видимости, её угнали и бросили!
— Как это — угнали? Утром на ней уехала моя жена, она до сих пор не вернулась домой! Её мобильный не отвечает!
— Если вы считаете, что с вашей женой что-либо случилось, вы имеете право приехать к нам и подать заявление! В любом случае вы должны приехать забрать свою машину!
Толку-то что — подавать вам заявление… Хотя, видимо, придётся.
— Моше, нельзя ли мне сегодня пораньше уйти? Что-то с женой случилось, мне срочно в полицию надо.
— Без проблем, Джек. Подожди две минуты, я с тобой сам поеду.
— Моше, разреши мне с вами!
— Сергей, а тебе зачем?
— Надо, правда. Потом объясню — зачем.
* * *
— Ну, что, приняли заявление?
— Да… написал. Сейчас ещё машину получу. Они сразу стали допытываться насчёт моего алиби, очень огорчились, когда узнали, что я все эти дни был в армии.
— Ещё бы, если что-то серьёзное, им же расследовать неохота, они с удовольствием первого попавшегося возьмут и примутся выбивать признание. А муж — это самый удобный попавшийся. Извини, Джек, это я не про тебя, я уверен, у вас всё в порядке, жена твоя найдётся, просто придётся попыхтеть нам всем троим.
— Ладно, ребята, до свидания, спасибо, что поддержали…
— Нет, постой! Куда это ты? Вот когда найдёшь свою жену, тогда и разойдёмся. Мы уже своим позвонили, предупредили, что у нас срочное задание. Короче, ищем твою жену вместе.
6.
Юдит Тернер
Юдит поняла, что полицейская машина выехала из Иерусалима с восточной стороны. Водитель выключил сирену, и автомобиль увеличил скорость. Куда же они едут? Здесь же нет ни одного полицейского отделения! Может быть, это и не полицейские вовсе? Переодетые арабские террористы? Но ведь машина-то вроде полицейская. Угнали?
А я-то думала, что это всего лишь незаконный арест…
Ицик взял мобильный телефон.
— Привет, всё в порядке! Сейчас получишь её! Учти, деньги пересчитаем как следует!
Судя по речи и отсутствию акцента, они вовсе не арабы. Израильские уголовники? Вряд ли они станут связываться с полицейскими. Да и слишком уж нагло ехали по городу — на большой скорости, с сиреной. Получается, что всё-таки настоящие. Два раза с кем-то говорили, возможно, с диспетчером. Что же, их начальство в курсе? Значит, верно — гестаповцы? Они что же, продавать меня собрались? Кому? Какой-нибудь шейх польстился на двадцатишестилетнюю домохозяйку, мать троих детей?
Водитель сбавил скорость. Впереди виднелись какие-то строения. Ангар?
Автомобиль затормозил.
— Принимайте товар! Где деньги-то?
— На, держи!
И Ицик принял «дипломат». Раскрыл его, вынул несколько пачек, пересчитал…
— Ладно, верю. Всё, можете забирать!
Рядом с Юдит открылась дверца машины, какой-то мужчина арабской наружности расстегнул на ней ремень безопасности, вынул изо рта кляп и, взяв на руки, понёс к ангару.
— Кто вы? Куда вы меня несёте?
— Девочка, не трепыхайся, а не то больно сделаю. Всё равно ведь не вырвешься.
Юдит замолчала. Какое-то страшное безумие… Из-за такого же безумия ей с мужем и детьми два года назад пришлось уехать из Америки, а оно — вот, настигло и здесь. Причём там, в США, полицейские всё-таки были на их стороне, а здесь… нечего сказать, «родина всех евреев»…
Услышав шум моторов, она приподняла голову и попыталась осмотреться по сторонам. Действительно, ангар. И рядом — небольшой самолёт, вроде бы даже готовый к взлёту.
Похититель заговорил с кем-то в самолёте — кажется, по-арабски. Прежде чем Юдит успела прислушаться, что-то укололо её в шею.
7.
Джек Тернер
Как можно проводить частное расследование, когда жизнь любимого человека, возможно, висит на волоске? Только теперь я оценил, насколько мне необходима помощь друзей. К своему стыду, я был на грани истерики. Я не понимал, куда могла исчезнуть моя жена среди бела дня, в центре большого города. Я еле соображал, что делали Моше и Сергей. Вроде бы у Моше оказалась куча знакомых в какой-то телефонной компании, и спустя десять минут после моего злосчастного визита в полицию мы уже знали, что утром моей жене звонили на мобильный с телефонного автомата… Надо взять себя в руки… Чтобы Юдит покинула Илайз назавтра после её приезда, требовалась веская причина. Вряд ли университетские дела. В то же время, сама Юдит собиралась отсутствовать совсем недолго, даже не сказала Илайз, куда едет… Значит, хотя вызов экстренный и вроде бы серьёзный, но не так уж много времени Юдит собиралась этому уделить…
— Джек, очнись! Сегодня около десяти утра твоя жена была в налоговом управлении, там так и не поняли, чего она хотела!
— Да, Сергей, спасибо…
Уж и не знаю, как он эту информацию раздобыл… возможно, пока я психовал, он просто обзванивал разные государственные учреждения — все подряд. Но что толку? Ах, да: теперь ясно, что она исчезла на обратном пути. Но я ведь её знаю, она же такая осторожная, поехала бы прямо домой, а в случае чего-либо непредвиденного — связалась бы с Илайз, сообщила ей! Что же её остановило в дороге? Или кто?
Полицейские?
Зачем полицейским похищать мою жену?
А зачем Особому Отделу ФБР понадобилось устраивать на нас охоту два года назад? Стоп! А если это опять ФБР? Как-то нашли нас, возможно, следили за Илайз, обманули Фергюссона, связались с израильскими гориллами, подняли полицейских — и готово… Ой, как плохо… Воевать с полицией… И причём непонятно, в каком направлении двигаться…
— Джек, у тебя нет с собой фотографии твоей жены?
— Да, Моше, конечно, есть, вот.
Моше очень странно смотрел на фотографию…
— Извини за нескромный вопрос… Джек, сколько ей лет?
— Двадцать шесть. А что?
— И у вас трое детей? Невероятно!
— Что ты хочешь этим сказать? Что в этом невероятного?
— Извини, Джек, но твоя жена не могла дожить даже до двадцати одного года. Она — «жертва».
— Моше, я тебя не понимаю!
— Я несколько лет занимался парапсихологией и каббалой. Умею немного читать биополя. У твоей жены поле жертвы. Это называется — «цепи Андромеды»… ну, не важно. Она подлежала жертвоприношению до двадцати лет. С ней ничего не происходило… такого… особенного?
Вот это номер… Вообще говоря, «такое особенное» у нас происходило почти всё время.
— Ну, как тебе сказать… да, происходило.
— Постоянно возникали какие-то угрозы для жизни, да? Но каждый раз что-то непонятное происходило, и она оставалась жива, правильно? И, наверное, иногда ты тоже подвергался опасности, так ведь?
Можно подумать, что он изучал историю нашей семьи.
— Джек, дело обстоит очень плохо. Судьбу твоей жены держал покровитель, это её спасало, но сейчас защита повреждена. Этой ночью полнолуние… Я догадываюсь, где нужно искать твою жену, и, возможно, мы попадём туда, но боюсь, что… ладно, в общем, если я прав, надо держать курс на восток. Давайте подумаем, как нам пересечь иорданскую границу, чтобы нас не заметили. Эй, стоп: сначала давайте наберём горючего сколько получится. И еды тоже, и воды. Хорошо, что из армии нас отпускают с личным оружием. Эх, гранатомёт бы нам…
8.
Фрэнк Лесли
Илайз сидела как на иголках, и в конце концов я сказал ей, что буду сам подходить к телефону и двери. И сразу после этого зазвонил телефон в соседней комнате.
— Привет, Фрэнк, это Джек! С приездом тебя! Слушай, дело обстоит довольно скверно… Не будет наглостью с моей стороны, если я попрошу тебя и Илайз побыть несколько дней с нашими малышами? Тут, понимаешь…
Что тут понимать, всё и так ясно. Юдит опять в беде, Джек идёт ей на помощь. Если от нас всего-то требуется побыть несколько дней с младшими Тернерами, то на нас можно рассчитывать. Лишь бы всё обошлось. Жаль, что мы слабые вояки, не годимся на большее.
— Джек, не сомневайся, мы будем с вашими детьми столько, сколько понадобится! Занимайся только Юдит, слышишь?
Я прошёл в комнату к Илайз… возле неё стояли двое в масках и держали у её головы пистолеты. Её руки были вывернуты назад, лицо мертвенно-бледное.
— Мистер Лесли, у нас нет намерения причинять вред вам или вашей жене, если вы будете благоразумны! Подойдите спокойно к стене… нет, лицом к стене… и теперь опустите руки.
Я и не пытался сопротивляться, когда на меня надевали наручники. А Джек-то думает, что его дети под присмотром… Надо же, вот так дела…
— Спасибо, мистер Лесли. Когда мы уйдём, мы оставим ключ от наручников у выхода, возле самого порога. Вы подойдёте туда, возьмёте ключ и освободите себя и жену. Звонить никому не стоит, всё равно телефон мы отключили, Интернет тоже, мобильники забрали. Ключи от квартиры вам ни к чему, свет отключён. Ваши соседи вернутся вечером в субботу, вы позовёте их, полиция выломает дверь, и вы вернётесь в родную Америку. Советую вам полезно провести эти три дня наедине с вашей прекрасной супругой.
Ничуть не скрываясь, похитители вынесли мимо меня к выходу троих малышей Тернеров — видимо, их усыпили. Кто же это делает? Похоже, американцы.
9.
Юдит Тернер
Юдит медленно и с трудом приходила в себя. Наконец, она поняла, что находится в салоне небольшого самолёта — видимо, того самого, который она успела рассмотреть возле ангара. Она была по-прежнему закована по рукам и ногам, пристёгнута ремнём безопасности к сиденью… постой-ка… из волос выпала длинная заколка, вот она, рядом…
С трудом вывернув руки налево, Юдит нащупала замок ремня безопасности и осторожно нажала кнопку… так, от этого мы освободились… Она огляделась по сторонам — вроде бы в салоне никого, но всё равно, надо действовать тихо, чтобы пилот не услышал… Тихонько подвинулась вправо, дотянулась до заколки… как там в Голливуде открывают наручники? Наверное, надо сначала разогнуть заколку, а потом вот здесь согнуть… и всё это вывернутыми за спину руками…
Юдит осторожно сунула заколку в замочную скважину наручников, и, зажмуриваясь от волнения, стала аккуратно двигать, прислушиваясь к сопротивлению железа…
Щёлк!
Получилось?!
Теперь — ноги!
От волнения и ощущения близкой свободы сердце заколотилось, руки задрожали…
Всё! Готово!
Теперь надо пройти в кабину пилота и сделать сюрприз. Снять туфли, чтобы не топать? Опасно, шлёпание подошв об пол тоже может быть заметно. Правда, в салоне гудит… Ладно, лучше остаться в туфлях, но идти на носочках. Вот так, тихонько, держась за спинки сидений…
Шажок за шажком она продвигалась к кабине. Хорошо, что не заперто, и то правда, от кого пилоту запираться? От закованной истерички, которой вкатили наркотик? Кстати, странно, что он так слабо подействовал. Сколько времени-то прошло? А что в этом странного, у них же небось свои поставщики наркотиков, которые тоже стараются надуть клиента, разбавить товар — всё в порядке, так принято, таков Ближний Восток.
Юдит продвинулась чуть правее кресла пилота. Похоже, тот дремал, понадеявшись на автопилот. Какой молодец, положил свой пистолет рядом на сиденье, вот спасибо.
Юдит осторожно взяла кобуру, расстегнула её… Эх, проверить бы обойму, но ведь это бесшумно не сделаешь… Теперь снять с предохранителя… Ладно, попробуем, всё равно выбора нет.
И, набравшись храбрости, Юдит приставила дуло к виску пилота и тоном заправского угонщика самолётов выдала бессмертную фразу:
— Эй, ты! Живо, поворачивай! Летим на Запад!
10.
Джек Тернер
— Моше, ты не ошибаешься?
— Точно тебе говорю! Нет этого объекта на карте!
— Это значит… или террористы, или…
— Ты всё правильно понял. В любом случае вызываем подкрепление, одни не справимся.
Надо же, всего-то проехали несколько километров, выискивая, где бы лучше прошмыгнуть в Иорданию — и на тебе, наткнулись на целую авиабазу. И это — под носом у пограничников? Козлы мышей не ловят…
* * *
Стычка с неизвестными продолжалась несколько минут. Едва увидев дула автоматов, персонал базы дружно поднял руки вверх. Мне даже стало досадно: а мы-то потратили целых десять минут на ожидание подкрепления!
— Хаим, дай нам вон тот самолёт!
— Не могу, Моше! Я же обязан их сейчас все сдать!
— Ну почему обязательно сейчас? Ты ведь опишешь всю базу, это займёт минимум полчаса, правильно? За это время наш самолёт улетит. Ведь мог он улететь за минуту до твоего приезда, верно?
— А если тебя засекут иорданцы?
— Четыре часа назад отсюда же летел самолёт, я уже выяснил его маршрут, и никто его не засёк! Почему у нас должно быть иначе?
— Ладно, нудник, делай как хочешь.
— Хаим, мы ещё захватим вот этот гранатомёт!
— Ой, бери, только отстань!
— Вот и спасибо. Джек, ты уверен, что сможешь вести этот самолёт?
11.
Фрэнк Лесли
Едва я освободил Илайз от наручников, жена сползла с кресла и тихо заплакала. А вот это напрасно. Сейчас надо бы искать выход. Во-первых, надо как-то выйти из этой ловушки, в которую вдруг превратилась уютная квартира Тернеров, во-вторых, вернуть детей. Джека беспокоить не следует, хватит ему хлопот с Юдит. Почти несомненно, что налётчики — американцы. Возможно, тот же самый Особый Отдел ФБР. Исчезновение Юдит — наверняка их же работа. Видимо, похитили её и взяли ключи от квартиры, вот так и проникли сюда.
Света нет. Панель тумблеров, вероятно, на лестничной клетке. Входная дверь открывается ключом как снаружи, так и изнутри. Ключей от квартиры я не нахожу. Замок — «Равбариах», подобрать практически невозможно, да и не из чего. Тернеры всё хранят очень аккуратно, и, если мы чего-то не можем найти сразу, значит, дальше искать бесполезно. Телефонный кабель забран. А что у нас под окнами? С обеих сторон — высота примерно пять этажей, а внизу деревья, чуть ли не лес. Прыгать не стоит. Пытаться перелезть на дерево — тоже. Очень здоровое место, но пока дождёшься, что кто-нибудь сюда забредёт…
А верно ли, что никого из соседей нет? Правда, сейчас праздники, но вдруг? Допустим, кто-то дома, и как с ним связаться? Орать во всё горло? Этим в Израиле и посреди ночи никого не удивишь. О, идея!
Надеюсь, хоть одна бутылка из-под колы найдётся… Так, есть. Заливаем водичкой, закрываем, привязываем верёвочку… Илайз, посиди, пожалуйста, спокойно! На всякий случай — подлиннее, ярдов двенадцать…
— Фрэнк, ты гений! Как я тебя люблю!
— Подожди, милая, пока ещё нечему радоваться…
Я свесился из окна с бутылкой на бечёвке, медленно спустил груз к окну ниже и стал раскачивать. Тюк… Тюк! Бам! Бах! Трах!
Так, трисы и стекло вдребезги, и никто не реагирует. Никого нет дома? Ладно, попробуем этажом ниже.
Тюк…
— Хулиган!
О, наконец-то! Давай, вызывай полицию!
Старушенция не слушает, что я ей кричу, вопит что-то на иврите. Я не убираю бутылку. Не хочешь вызывать полицию — сейчас возобновлю.
* * *
— Откройте дверь! Полиция!
— Мы не можем открыть! Нас заперли гангстеры, ключи забрали, телефон отключили! Мы — американцы!
* * *
Так, дверь открыта, свет есть, надо срочно звонить… Откуда? Куда?
— Господин полицейский, нельзя ли позвонить с вашего мобильного? У наших друзей похитили детей!
— Сожалею, это не моя функция. Подайте жалобу в отделение полиции. Вам также придётся ответить за разбитое стекло и нарушенный покой соседей.
Чтоб тебя чёрт забрал… О, вот — ларёк какой-то компании сотовой связи!
— Беру вот этот аппарат! И мне сразу нужно позвонить!
Наше консульство не отвечает. Звонить в аэропорт? Да кто я для них? О, я понял, что надо делать!
— Господин Фергюссон, я — Фрэнклин Лесли, друг Принцессы Юдит и её мужа, вы меня помните? Случилась беда, Принцессу похитили, и её детей тоже! Скорее всего — ваши коллеги! Их, наверное, повезут в США! Я не могу дозвониться в консульство! Вы не могли бы связаться с кем-нибудь в Вашингтоне?
Пауза… Тяжёлый вздох на другом конце провода…
— Да, Фрэнк, спасибо, что сообщил, я сейчас позвоню кому надо. По какому телефону с тобой можно связаться?..
… А теперь надо вызвать кого-то для ремонта входной двери.
* * *
— Ну, что, Сато, получилось?
— Да, сэр. Израильтяне решили проблему Принцессы гениально просто — арестовали, и всё. Возникли проблемы в аэропорту, Интерпол почему-то уже объявил розыск на Принцессу и её детей, но мы успели проскочить. Правда, мне пришлось кое-что применить… Так или иначе, теперь уже всё в порядке. Мы в пути, дети усыплены, Принцесса в руках у сатанистов, вероятно, этой ночью её не станет, её муж застрял в поисках, супругов Лесли мы заперли…
— Они уже вышли, уж и не знаю — как. Это они позвонили Фергюссону, он связался с криминалистами, а те с Интерполом. В общем, заварилась каша. Даже не знаю, что делать с Фергюссоном… уж очень мощные у него связи. Наверное, просто отправлю на днях на пенсию. Ладно, пока, до встречи в аэропорту.
Сато разъединил и задумчиво посмотрел на человека, сидевшего возле него. Тот не утерпел:
— Сато, а зачем тебе везти этих детей в США? Давай сразу к нам!
— Нет, Леон, потерпи. Зачем тебе так спешить? Принцесса уже у вас, а детей позже возьмёте, когда всё успокоится. Всё равно сегодня уже не успеете, и придётся ждать следуюшего полнолуния. Ты же слышал, какая битва разгорается? Пусть пока два отдела ФБР намнут друг другу бока.
12.
Юдит Тернер
Пилот спросонок обалдело смотрел на дуло пистолета в руке Юдит.
— Я тебе говорю — на Запад поворачивай, сейчас же! Хочешь, чтобы одной вдовой прибавилось?
А вдруг он меня не понимает? Как по-арабски «запад»? Вдруг он поймёт на иврите?
— Маарав! Ахшав — маарав! Ахерет потахат эш!
Опять никакой реакции. Ой, ведь есть такое арабское слово — магриб! Может, это и означает — запад?
— Магриб! Магриб! Йела Магриб!
Всё равно ведь страны Магриба на западе…
Юдит мгновенно повернулась на шорох. Из прохода прямо на неё, не обращая внимания на пистолет, шёл неизвестный великанского телосложения. Откуда он взялся? Дремал на задних креслах?
— Стой, не то стреляю!
А ему наплевать… Дать выстрел вверх? Повредит самолёт… Но стрелять в человека…
Юдит прицелилась над головой противника и нажала курок. Сухой щелчок. Это что же, патронов нет?
Размахнувшись, Юдит запустила бесполезным теперь уже пистолетом в неизвестного, но тот на удивление ловко увернулся и быстро ткнул Юдит в солнечное сплетение каким-то устройством. Она ощутила скручивающий удар и спазмы. Последняя мысль Юдит была — это электрошок…
Вероятно, шок был слабый, потому что Юдит почти сразу пришла в себя. Она снова была в наручниках. Её противник стоял рядом, разглядывал изуродованную заколку и что-то говорил со смехом пилоту. Ведь добралась же до пистолета — так патронов не оказалось… вот уж не везёт так не везёт.
По ослаблению шума двигателей и ощущению лёгкости Юдит поняла, что самолёт идёт на посадку. Что же это за район? Восток Иордании? Сирия? Запад Ирака или Аравии? Вот сейчас и выяснится, кто покупатель…
Самолёт приземлился. Дверца открылась, просунулась улыбающаяся загорелая физиономия. Похитители Юдит весело заговорили с кем-то снаружи. Наконец, вспомнили о ней.
— Ну что, Принцесса, пойдёшь сама — или тебя понести?
Раз называют Принцессой, значит, знают, кто я. И зачем же похитили? Пусть несут, теперь уже всё равно.
Похитители как пушинку подхватили Юдит, вынесли из самолёта, с двух сторон подняли себе на плечи и понесли. Юдит огляделась. В сумерках виднелась вокруг безжизненная пустыня, камни, большие тёмные валуны. Да, такой пейзаж сплошь и рядом — хоть в Иордании, Сирии, хоть где. И что же теперь будет?
Процессия прошла между несколькими валунами, и взору Юдит открылась просторная площадка, заполненная людьми. Вдали виднелось каменное строение правильной прямоугольной формы. При виде пленницы толпа радостно закричала и загоготала. Шаг за шагом приближалось строение. Что это, какой-нибудь храм?
Наконец-то сняли наручники. В самом деле, как отсюда можно убежать?
Похитители опустили Юдит на землю и, держа за руки, ввели внутрь предполагаемого храма.
13.
Тедди
— Просыпайся, Тед, просыпайся! Поднимайся, Тед, поднимайся!
Кто меня зовёт? Это Космос?
— Я не хочу просыпаться. Я всего лишь годовалый ребёнок. Отстаньте, дайте отдохнуть…
— Просыпайся, Тед, просыпайся! Поднимайся, Тед, поднимайся! Мама в беде! Проспишь — потеряешь маму!
Почему мама в беде? Её похитили… Её хотят убить… Моих брата и сестру тоже похитили, но убивать пока не собираются… И меня похитили, ввели наркотик, из-за него хочется спать… Первым делом — удалить наркотик — дышать быстро, резко и глубоко… движение крови ускоряется… наркотик ударяет в голову, воспользуемся — посмотрим, что происходит… брат и сестра рядом, мы в самолёте, нас похитили те двое… Я могу их ударить сейчас, но это плохо, они сильны, бой будет труден, да к тому же самолёт может потерять управление… разбудить брата, сестру?
— Просыпайся, Мириам, просыпайся! Просыпайся, Дэвид, просыпайся! Беда пришла, мама в опасности! Её похитили, её хотят убить! Нас похитили вон те двое, вам ввели наркотик! Дышать быстро, резко и глубоко! Движение крови ускорить! Не кричать, не шевелиться, замкнуться! Посмотрите вокруг — изнутри! На тех двоих пока не нападайте, пусть самолёт приземлится! Спустимся — посмотрим: если нас захотят разлучить, ударим сразу, а нет — собираем пока силы, немного уже осталось! Если маму попытаются убить — атакуем немедленно!
А пока поставлю-ка я небольшую защиту, чтобы ни один враг не смог причинить вред нашей маме…
14.
Юдит Тернер
Да, это явно был какой-то храм. Мрачные тёмно-бурые стены, такие же колонны, размещённые в вершинах правильных шестиугольников… Всё это было освещено чадящими факелами, установленными на колоннах… Под факелами — перевёрнутые пятиконечные звёзды… Чёрные лестницы, слабо освещённые такими же факелами, между лестницами — душные лабиринты проходов…
Похитители вели Юдит, крепко держа её за руки и плечи, по лестницам и проходам всё ниже и ниже. Пленнице казалось, что путь вниз исчисляется уже километрами. Её сопровождающие сменяли друг друга, а Юдит всё шла и шла, уже и ноги устали, она стала спотыкаться, и её снова понесли… После очередного лабиринта ей вдруг пришлось зажмуриться: она оказалась в ярко освещённой многочисленными свечами зале с тёмно-бурыми стенами, чёрный потолок которой едва можно было различить в далёкой высоте. В зале было душно, в нём стояли во множестве люди в чёрных балахонах с капюшонами — они выстроились длинными шеренгами и, едва Юдит вошла, развернулись в её сторону. От неожиданности Юдит дёрнулась и едва не упала, но её подхватили за плечи и локти сразу десятки рук. Юдит побледнела, ей стало трудно дышать: дело плохо, хуже некуда, если Джек и подоспеет, то с таким множеством врагов даже ему не справиться…
Она с трудом помнила, как её волокли в другой конец зала — мимо сотен, тысяч людей в чёрных балахонах. Она начала приходить в себя, когда с неё стали срывать одежду, а затем привязали, распятую, к огромной каменной колонне, уходившей далеко ввысь. Юдит ощутила обнажённой спиной мертвенную прохладу камня — и вмиг её пронзила дурманящая слабость, будто колонна принялась высасывать из пленницы жизненную энергию.
Колоссальная зала словно подёрнулась туманом и поплыла перед глазами Юдит. Откуда-то послышалась мрачная мелодия, словно исполняемая на органе самыми низкими тонами. Из тумана перед ней возник огромного роста человек, чёрный балахон которого был расшит кусками блестящей кожи, а голова увенчана маской, похожей на бычью морду. Юдит пришло в голову, что, может быть, сейчас пора заговорить с этим неизвестным, похоже, он здесь распоряжается, пусть хотя бы объяснит, что происходит…
Но она не могла вымолвить ни слова.
Справа и слева поднялись столбы чёрного дыма. От его едкого запаха Юдит закашлялась. Неизвестный с бычьей головой взял у кого-то небольшой горшочек, опустил в него кисть руки и, вынув какую-то мазь с едким запахом, принялся мазать Юдит грудь и живот, а затем, несмотря на её беспомощные попытки увернуться, также шею, лоб и губы. Все присутствующие в зале запели хором какой-то мрачный гимн. Юдит поняла, что пришла пора прощаться с земным миром.
Неизвестный вынул из кармана балахона какой-то блестящий предмет, похожий на очень тонкую металлическую трубку, один из концов которой был сильно расширен, приставил узкий конец к груди Юдит под левым соском и несильно ударил по другому концу. Юдит ощутила сильный укол, невыносимую резкую боль, ей показалось, что трубка вонзилась в сердце. Пленница не смогла даже стоном отреагировать на происходящее. Ей казалось, что она уже не в состоянии дышать, но восприятие происходящего стало ясным и чётким. Окружающий туман рассеялся. Юдит видела каждого из людей в зале, и ей казалось, что она слышит даже самые тихие звуки в храме… и вдруг она поняла, что у самого входа далеко наверху раздаются выстрелы.
Из широкого конца трубки медленно закапала кровь. Мучитель Юдит резким движением подставил стаканчик и громко заговорил на неизвестном языке… который Юдит сразу поняла. Это был отсчёт капель её крови. И ещё она поняла, что мучитель является главным жрецом в этом храме Сатаны. И весь зал принялся громко повторять хором незнакомые, но столь понятные слова.
… Двадцать пять… Господи, что же они делают со мной, зачем это им нужно? Хотят убить — так убили бы сразу, зачем всё это?
… Сто одиннадцать… Главный жрец быстро убрал стаканчик, передав его помощнику, и подставил другой. Стаканчик, наполненный кровью Юдит, пошёл по рядам служителей храма, и каждый приникал к нему губами, прежде чем передать соседу.
… Сто восемьдесят… Правда же, наверху стреляют, это слышно всё более отчётливо, это может быть только Джек, хоть бы он успел…
… Двести двадцать два… Опять стаканчик сменился, и храмовые служители вновь приникают окровавленными губами к заветному сосуду…
… Двести девяносто… В глазах возникли золотистые звёзды, но почему-то всё видно очень хорошо… слишком отчётливо… и стрельба уже совсем близко…
… Триста тридцать три — смена стаканчика… Четыреста сорок четыре…
В тот момент, когда зал хором отсчитал шестьсот шестьдесят шестую каплю крови Юдит, стены храма вокруг неё вдруг исчезли, и она оказалась в сумрачном подземелье какого-то тёмно-серого оттенка, заполненном унылым запахом гнили, нижняя часть которого была выложена тёмно-коричневыми камнями, поросшими грязно-зелёным мхом. В этом подземелье, несмотря на отсутствие каких-либо источников света, всё было отчётливо видно. И первое, что Юдит рассмотрела, потому что это исполинское тёмно-коричневое лоснящееся существо, бесконечно раздувшееся вверх и вширь, невозможно было не увидеть, — это был Сатана.
Она уже не могла услышать, как стук автоматных очередей совсем приблизился и вдруг затих.
15.
Джек Тернер
Я стоял перед распятым телом моей жены и не мог поверить, что она мертва. Юдит… любовь моя… жизнь моя… Шесть лет назад мы встретились, и я понял, что только смерть разлучит меня с тобой. Совсем немного я опоздал, ещё издали я увидел палача с бычьей головой, но не решился стрелять, опасаясь попасть в тебя. Значит, всё было напрасно… Я преодолел сотни миль, нашёл тебя, любимая, я разогнал твоих мучителей… приди я на несколько минут раньше — и ты была бы жива…
Нет мне прощения за то, что не уберёг я тебя…
— Джек, это она?
Это был Сергей, обдувавший ствол своего ещё дымящегося автомата. У меня спазмой свело горло, я не мог отвечать, я только кивнул.
— Какая красавица… Как всё это плохо и несправедливо…
Смерть разлучила меня с тобой, жена моя. Смерть нас и соединит вновь…
— А ну, брось автомат! Брось, говорю тебе!
Сергей и Моше вдвоём навалились на меня, вырывая автомат, который я уже приставил было себе к сердцу. Всё равно моё сердце мне ни к чему без неё…
— С ума сошёл! Джек, у тебя ещё дети есть! Ты о них подумай! Не смей оставлять их круглыми сиротами! Да и жена твоя заслужила лучших похорон, нежели в этом вертепе!
Я немного пришёл в себя. Да, они правы. Исправить это нельзя, но надо хотя бы вернуть её тело в Иерусалим. И придётся взглянуть в глаза нашим детям. Да и друзей надо привезти домой, уж они-то это заслужили.
Как это страшно — быть рядом с любимой женой только для того, чтобы предать её земле…
Я поднёс руку к груди моей жены, чтобы вырвать проклятую трубку, пронзившую её сердце… и сразу отдёрнул, не удержавшись от возгласа изумления.
Мёртвое тело моей Юдит было раскалённым, как красное железо.
Трубка сама шевельнулась и упала наземь.
16.
Тедди
Что-то непонятное произошло с мамой. Я не могу в это проникнуть. Защита была в порядке, и всё-таки случилось что-то очень страшное. Нам надо как можно скорее вернуться домой. Пора уже действовать.
Мы были заперты в каком-то подземелье.
— Тедди, как здесь темно!
Разве темно? Внешнего света нет, это правда, но это скорее не темнота, а сумрак. Темнота бывает тогда, когда очень холодно.
— Мириам, разве ты не видишь своим светом?
— Тедди, ну конечно, она не видит! Я и то еле вижу! Это только ты единственный из нас — сын Космоса!
— Так неправильно говорить: «сын Космоса». Я такой же сын наших родителей, как и ты. Я начался вечером того дня, когда Космос пришёл на Землю, — это верно. Но так захотели мои, наши родители.
— Ну и не морочь голову! Лучше помоги ей!
— Помогу, если ты помолчишь! Мириам, дай руку! Теперь видно?
— Да, Тедди, спасибо, теперь хорошо.
Пожалуй, пора начинать. Мы глубоко под землёй, в нижней части большого здания. Чтобы попасть на улицу, нам нужно пройти через вот эту стальную дверь, несколько решётчатых ворот, где стоят охранники и ведётся внешнее наблюдение, затем подняться по лестнице… нет, так мы очень устанем, особенно я… лучше сесть на лифт. Там, наверху, снова охрана и внешнее наблюдение.
— Мириам, Дэвид: сейчас нам втроём нужно убрать вот эту дверь, но так, чтобы она не упала. Мы пройдём через неё, затем надо будет отдохнуть, а потом придётся выбить электросистему, переключить её на лифт и усыпить охрану. Давайте, все вместе…
Мы садимся на бетонный пол и уходим каждый в себя. Слева от меня — парень, очень похожий на папу, это Дэвид. Справа — удивительно красивая девушка… Это — Мириам?
— Тедди, я за тобой не поспеваю!
— Да ведь я тебя не тороплю! Делай спокойно! У тебя всё получится!
— Тед, так нехорошо поступать! Ты же видишь, ей трудно — так помоги ей! Ты видел, какая она будет красивая, когда вырастет?! Прямо как мама! Ты же сам первый ею гордиться будешь! Имей совесть!
— Ну, хорошо! Сделаем иначе! Встаньте за мной, лицом к двери — оба! Ноги врозь, руки в стороны и вверх звездой, коснитесь друг друга! Начали! Считаем!
Раз… два… дверь задребезжала…
— Стоп, остановились! Кто-то идёт сюда!
Это один из тех, которые привезли нас. Очень хорошо, а то я слишком долго сдерживался, сейчас и наверстаю упущенное…
Человек за дверью почуял что-то неладное, заколебался. Тед — пли!
Дверь звякнула, в ней образовалась маленькая дырочка. Тот человек на мгновение схватился за голову, но сразу обмяк и успокоился. У него есть ключ. Открывай, раб мой.
Дверь открылась, стало очень светло, и на пороге возник наш похититель — с обвисшей нижней челюстью, закатившимися глазами. Глаза привести в порядок, они мне сейчас понадобятся. Мириам и Дэвиду нужно около минуты, чтобы привыкнуть к внешнему свету. Рассказывай, что знаешь, раб мой. Нет, сначала о нас и о нашей маме.
Ой как плохо…
17.
Принцесса Юдит
Значит, вот он — ад… Да, в такое место, в такую компанию очень не хотелось бы попадать… да вот пришлось. Что же теперь со мной будет?
Из тёмно-коричневых камней выползают щупальца, они тянутся ко мне… бежать от них невозможно, они повсюду… Справа, слева, сзади выползают вспышки огня. Такого чёрно-красного огня не бывает… А вот, значит, есть. Огонь из ниоткуда, который ничего не освещает, не греет, а может лишь жечь, уничтожать и убивать. Откуда я это знаю?
Каменные щупальца обвиваются вокруг моих ног. Зачем это? Я всё равно никуда не сбегу. Смертоносный огонь окружает меня. Из чёрных расселин вокруг меня раздаётся унылый вой, оттуда выползают мириады мерзких, отвратительных тварей… какие-то гигантские тёмно-бурые и чёрно-серые чудовища, отдалённо напоминающие то ли динозавров, крокодилов, то ли раздувшихся змей… омерзительные черви тёмно-свекольного цвета, иногда сливающиеся в осьминогов… нечто похожее на внутренности — с острыми зубами, поставленное на короткие лапы… что-то человекообразное, покрытое чёрной шерстью, с кроваво-красными глазами, но стоящее на задних лапах, с торчащими клыками… Что же мне предстоит теперь? Вечная мука чёрно-красным огнём? Меня будут вечно терзать и пожирать камни со щупальцами и страшные чудовища? За что мне такая участь? В чём я согрешила? Кому причинила зло?
Сатана пошевелился, его бесконечная туша заколыхалась, издавая какой-то сероводородный смрад. Он смотрит на меня? Сатана, я уже поняла, что в этом храме меня убили, чтобы принести тебе в жертву. Я уже мертва. Моё тело там, наверху, разлагается, и скоро его не станет вообще. Зачем я тебе? Что ты станешь делать с моей душой? Тебе просто приятно причинять мне вечное страдание?
Проклятое пламя сжимает кольцо вокруг меня, и от его всполохов весь мир ада становится ещё темнее и мрачнее. Чудовища собрались вокруг кольца огня и ждут своей очереди.
Пламя всё ближе и ближе. Вот оно уже встало стеной вокруг меня… вот я уже объята пламенем…
Чёрно-красный огонь проходит сквозь меня, не причиняя никакой боли. Каменные щупальца вовсе не собираются мучить меня, они всего лишь припали к моим стопам. Окружающие страшилища подобострастно склонились передо мной. Они вовсе не намерены причинять мне страдания. Они не понимают, почему я боюсь их, они этим очень огорчены. Чёрно-красное пламя заискивающе заглядывает мне в глаза. Они — все, кто сейчас собрался вокруг меня, — никак не смогут и не захотят причинить мне зло. Ведь я — повелительница этого мира. Я — Принцесса Тьмы. Я — дочь Сатаны, Князя Тьмы. Вокруг меня — мои любезные подданные, готовые выполнить с радостью любое моё приказание, они рады, что я вернулась к ним, они готовы на всё, чтобы только я улыбнулась им. Они счастливы исполнить любое моё повеление. Тот запах, который сперва показался мне отвратительным смрадом, — это родной, милый запах моего детства, я просто отвыкла от него. В том храме вовсе не собирались причинять мне зло, они всего лишь хотели вернуть меня домой, к отцу.
Передо мной — мой отец, которого я предала.
18.
Джек Тернер
Я с трудом помнил, как мы добирались назад. В каком-то из помещений храма мы нашли нечто вроде каменного саркофага. С помощью захваченных нами служителей перетащили его к месту убийства моей жены, с трудом сняли её с колонны и положили в саркофаг… Кровавая ранка на её груди уже запеклась… Потом храмовые служители, растерянно поглядывая на наши автоматы и сменяясь каждые пять минут, тащили зловещий трофей по лабиринтам и лестницам наверх… Этот бесконечный путь смерти, который я проходил шаг за шагом, ступень за ступенью, мучительно цепляясь за надежду, что моя любовь вдруг встанет из саркофага и скажет: Джек, не бойся, я жива, со мной просто что-то сделали, и я не могла заговорить с тобой, но уже всё прошло… Юдит, как плохо без тебя… Я вижу твоё прекраснейшее тело, подарившее мне троих замечательных детей… Твоё тело, этот венец творений природы и человечества… Я вижу твои дивные губы, которые я ещё недавно целовал с безумной страстью — и которые больше никогда не откроются для меня…
Потом мы разбирались, где в самолёте положить её… её, мою жену, которую я не смог уберечь… Я как-то вёл самолёт, а Моше и Сергей стояли рядом, наверное, опасались, что я вдруг сделаю глупость… Нет, ребята, вас-то я доставлю обратно, вы слишком много для меня сделали, чтобы я наказал вас за мои проблемы…
Мы приземлились на той же базе, откуда улетели, и солдаты, осматривавшие её, помогли мне снять с самолёта жену… не хочу, не согласен произносить это проклятое слово — «труп»! Она моя жена, я люблю её, даже если мы больше никогда не будем вместе!
Военный автомобиль довёз нас четверых к нам домой…
Фрэнк открыл дверь…
Я впервые увидел, как здоровый, сильный мужчина падает в обморок. Сразу же раздался пронзительный женский крик — Илайз бросилась к Юдит, и я едва успел остановить нашу верную подругу, однако она всё же обожгла себе руку… но хотя бы её отчаяние сменилось ненадолго удивлённым смятением:
— Джек, что случилось с Джуди?
Спазмы сдавили моё горло… Слёзы наконец брызнули…
Я повалился на пол рядом с Фрэнком и теперь дал выход боли…
19.
Тедди
Не знаю, почему я не сделал этого раньше. Наверное, опасался, что в этом большом доме найдётся кто-нибудь сильный, с кем нам будет трудно справиться, вот и осторожничал. А там — ерунда, мелкота, просто толпа перепуганных дураков, которых Мириам вначале сгоряча усыпила — в этом была моя вина, я сам ей сказал это сделать, — а потом оказалось, что они слабее муравьёв. Сильнее других были тот, который заходил к нам в подвал, и ещё один, он трепыхался примерно пять секунд. И ведь оба они были в самолёте, а там показались такими мощными!
— Тедди, не забывай, что ты сейчас становишься всё сильнее, а они как были, так и остались. Это последствия наркотика. Потом у тебя будет спад, так что до тех пор нам надо вернуться.
— Мириам, ты тоже становишься сильнее. Не отвлекай меня, пожалуйста. Давай вместе думать, как быть. Нам необходимо как можно скорее попасть домой, а самолёт займёт несколько часов.
— Вон там один сообщает, что можно сверхзвуковым, это быстрее!
— Во-первых, я этого не выдержу, я же всё-таки ребёнок, да и вы с Мириам, кстати, тоже. А во-вторых, и таким самолётом получится слишком долго.
Когда мы только поднялись наверх, я велел рабам лечь и не мешать. Они опустились, каждый лицом вниз, и застыли в ожидании приказаний. Я думал, они посоветуют что-нибудь умное, но так до сих пор ничего и не услышал. Искрошить бы вас всех, из-за вас мама сейчас в страшной опасности…
— Тедди, не надо! Они почти все не виноваты!
— Послушайте, а вы сможете пройти сквозь Землю?
— Это как? Я не умею! А ты, Дэвид?
— Хорошо, сейчас покажу. Только вот этих двоих я всё-таки сотру, и ещё вон тот мне не нравится. И вообще, прежде чем мы уйдём, я здесь оставлю след.
20.
Юдит, Принцесса Тьмы
Отец, я предала тебя, я вспомнила об этом. Я уже не впервые предаю тебя. И даже не во второй раз. Ты неизменно прощал, потому что любишь меня. Каждый раз после этого я каялась, плакала от стыда, ты меня успокаивал, я возвращалась к прежним радостям, развлечениям, утехам, постепенно забывала о случившемся… А потом приходил кто-то из Братства Света… Он, рискуя собой, убеждал меня покинуть мир ада, прийти к свету и вместе бороться за новый мир. Иногда я прогоняла его — а он отказывался уходить. Иногда я, вспомнив о прошлом, выдавала его тебе, он погибал в страшных мучениях, мне было жаль его, и его страдания вновь вызывали во мне сочувствие к его делу. Тогда на его место приходил другой — и тоже призывал меня к борьбе. Бороться за светлый, добрый, справедливый, прекрасный мир. Бороться против тебя, отец мой Сатана… Отец мой Йегова… Отец мой Саваоф… Все эти имена — твои. Люди, живущие там, вдалеке отсюда, проклинают тебя под именем Сатаны, Князя Тьмы, порождающего всеобщее разрушение, — и они же превозносят тебя как Йегову, Саваофа, обладателя других имён Творца. Они не знают, не понимают, что созидание невозможно без разрушения, и их проклятия, благословения и молитвы направлены в один и тот же адрес, а значит, взаимно стираются и потому совершенно бесполезны. Они не могут понять, что этот мир, созданный тобой, Творцом, мог быть основан только на том самом зле, которое несёт страдания и боль всему сущему. Они неспособны понять, что у тебя просто не было возможности создать иной, лучший мир. Они не видели тот чудовищный мир кошмара, который ты взорвал, чтобы создать этот мир, чтобы стало меньше боли, муки, страдания… хотя их всё равно невыносимо много.
И однажды я решала, что и вправду — моё место среди тех, кто сражается за лучший мир. Я покидала тебя, уходила в Братство Света — и сражалась против тебя… Я направляла оружие на тех, кто любил меня больше собственной жизни, — и они склонялись перед моими разящими ударами, чтобы погибнуть, но не повредить мне, их Принцессе… Я была очень полезна для Братства Света, передо мной не могли устоять твои лучшие воины — потому что даже не пытались защищаться… Но однажды Братья собирались и решали, что миновало время войны, наступила пора мира, — и складывали оружие, заключали договор с тобой. А чтобы этот договор был особенно выгодным для их дела, они отдавали тебе меня — взамен на твои уступки, очень значительные, важные уступки, невероятно полезные для Света. Они приносили меня в жертву своему будущему миру света, добра, справедливости, любви и красоты. Но они не хотели расставаться со мной насовсем, они желали и в будущем снова так же использовать меня, и поэтому, чтобы стереть мне основную память об их предательстве, прежде чем отдать меня тебе, они направляли меня в человеческий мир, в людские тела — женские тела, очень красивые, удивительно красивые, совершенные и самые желанные для мужчин. И я, воплотившись в очередной раз в людском мире, отвлекалась на земные дела и забывала о своём предательстве, а также о предательстве тех, которые привлекали меня к своим идеям. Я удивлялась, что это за напасть такая — постоянно идущий за мной вслед призрак смерти. Почему это только со мной? Почему именно со мной? Почему все, кто меня любит, кого я люблю, обречены на гибель? Почему каждый мой поцелуй оборачивается смертоносным ядом? Почему я сама, такая добродетельная и чистосердечная, обречена гибнуть совсем юной, цветущей, в страшных мучениях?
Как будто предатель достоин иной участи…
Изнутри на меня наползает рвущая боль стыда. Я — предательница… Я — хуже всех предателей, потому что предала своего родного отца… Я — подлая предательница, потому что предала своих подданных, которые за меня готовы жизнь отдать — и действительно отдают, особенно когда я сражаюсь на другой стороне… Я — отвратительная, неисправимая предательница, мой отец снова готов простить меня, и я готова принять его прощение, чтобы опять и опять повторить то же самое преступление… Стыд жжёт меня страшнее любого пламени, он выворачивает меня, ломает, скручивает, давит, стирает в ничто… Отец, пожалуйста, накажи меня! Уничтожь! Заточи в неволю! Сделай так, чтобы я больше никогда не смогла предать тебя!
Отец печально отворачивается. Он не может наказать меня. Он вынужден будет терпеть и всегда прощать меня… потому что однажды он сам предал своего отца, своего творца, чтобы создать этот мир.
Мои любящие подданные страдают. Огонь жалобно колеблется, роняя слёзы чёрных искр. Ящерки жалобно кричат, падают на спину, переворачиваются, бьются о камни. Камни трещат, исходя болью. Мои подданные страдают от моей боли. Надо успокоиться. Ведь всё это уже было со мной — я раскаивалась, стыдилась, мучилась, терзалась, — и это ничего не изменяло. Своей истерикой я лишь причиняю боль тем, кто меня любит.
Я успокаиваюсь. Всё-таки я кое-чему научилась у людей. Надо сосредоточиться и подумать. К сожалению, моя основная память осталась в моём человеческом теле, которое уже уничтожено. Его уничтожили служители храма по велению моего отца — ради того, чтобы я поменьше помнила и как можно меньше страдала из-за своего предательства. Но многое я всё же помню. И прежде всего следует утешить моих подданных, нельзя, чтобы они мучились из-за того, что их предательница-принцесса оплакивает свой позор. Милые мои подданные, не тужите вы так из-за того, что вашей принцессе захотелось поплакать! Видите, всё уже прошло, и я снова улыбаюсь! Постарайтесь и вы успокоиться! Я желаю, чтобы вам было хорошо и приятно! Такова моя воля!
Они видят мою улыбку, они перестают волноваться и терзать себя, они пускаются в пляс вокруг меня. Вот и хорошо. Вы танцуйте, радуйтесь, вы это заслужили… в отличие от меня. Отец шумно вздыхает и тоже улыбается с облегчением. И я улыбаюсь. А теперь пора подумать, что я могу сделать для того, чтобы мне больше никогда не пришлось стыдиться своих поступков.
… Вот что удивительно: ведь и мои сёстры так же, как и я…
21.
Джек Тернер
Не знаю, сколько я провалялся в истерике, а потом в изнеможении медленно приходил в себя. Илайз и Фрэнк были не в лучшем состоянии. Сергей и Моше ушли в комнату, захватив с собой мой автомат… спасибо вам, ребята, вы сделали больше, чем могли… не волнуйтесь, я не покончу с собой… наверное. Бедные наши дети… Остаться сиротами… А где они, собственно?
— Илайз, прости, пожалуйста, а где наши малыши?
Вместо ответа Илайз становится белее бумаги, и Фрэнк едва успевает подхватить её.
— Прости, Джек… Я не хотел тебе звонить, я надеялся, что к твоему приезду мы сможем вернуть их…
Что это значит? Где мои дети?
— Папа, папочка! Ты приехал?! А с мамой как, всё в порядке?
Я с запозданием понимаю, что детям не следовало бы видеть наготу своей матери… Хотя — что это по сравнению со смертью?
— Мамочка, что с тобой? Тебе плохо? Мамочка, пожалуйста, не надо! Мамочка, очнись! Ответь, ну пожалуйста!
Фрэнк почему-то обалдело смотрит на малышей, появившихся из детской комнаты. Илайз приходит в сознание и разражается рыданием:
— Мириам, Дэвид, Тедди, хорошо хоть вас привезли! Такое несчастье… Поплачьте, милые, сиротки вы бедные, маму уже не вернёшь, но хотя бы полегчает немного…
— Мамочка, очнись, пожалуйста! Мама, мамочка, милая, любимая, вернись! Нам так плохо без тебя!
Я не выдерживаю, и весь мир для меня превращается в один гигантский ком рыдания.
22.
Юдит, Принцесса Тьмы
— Мамочка, очнись, пожалуйста! Мама, мамочка, милая, любимая, вернись! Нам так плохо без тебя!
Что это за голоса? Детские голоса… здесь? В аду? Детям здесь не место… Так, о чём я подумала? Ведь и у сестёр моих та же проблема. Круговорот предательства, жертвоприношения и мученичества. Наш отец предал своего отца, он сделал это с наилучшими намерениями, без этого он не создал бы новый мир… Братство Света толкает нас, дочерей нашего отца, на предательство, ради этого идёт на любые жертвы — и неизменно добивается своего, шаг за шагом приближая новый мир… Мы, сёстры, сражаемся по разные стороны и иногда встречаемся на поле брани, но мы бережём друг друга, мы избегаем боёв между собой, мы защищаем одна другую, когда это нужно… А Братство Света этим недовольно — слишком мало предательства и жертв… А затем оно заключает выгодные сделки с нашим отцом и предаёт нас — тех, которые ему поверили… А почему? Почему без предательства нельзя создать новый мир? Потому что предательство — первооснова всего зла, а оно необходимо для построения нового мира… Или это неверно? Пробовал ли кто-нибудь создать мир без предательства, насилия и боли? А какова же будет основа у такого мира?
Любовь…
— Мама, мамочка, мы не сможем жить без тебя! Умоляем, вернись! Только не покидай нас, пожалуйста!
Опять детские голоса… Какие-то очень знакомые… как у моих детей… Разве у меня были дети? Откуда берутся дети? От мужа? У меня был муж? У меня был муж и были дети — пока я была жива и меня не принесли в жертву в храме Сатаны. Я — Юдит Тернер, урождённая Коган. Мой муж — Джек Тернер, а наши дети — Мириам, Дэвид и Тедди… это они зовут меня. Как я могу их слышать? Неужели они в храме Сатаны? Только не это… Нет, это не так, сатанисты уже уничтожили моё тело, и я не могу слышать ничего, что происходит на Земле, мне просто мерещится… Нет, они не уничтожили моё тело, Джек успел его забрать… Моё тело сейчас находится у нас дома, оно горит синим огнём, мои дети защитили его от тлена, залечили нанесённую мне смертельную рану, они хотят, чтобы я вернулась, зовут меня… Я могу и обязана вернуться… и оставить своего отца? А разве я не смогу приходить сюда позже тем же путём, каким сейчас уйду?
Вот оно!
— Отец, милый! Я должна сейчас уйти! Мои дети, твои внуки зовут меня, я нужна им! Но я буду приходить к тебе каждую ночь! Я буду с тобой всё время с вечера и до утра! Я больше никогда не оставлю тебя! Не предам тебя! Я нашла это! Я создам свой мир, без предательства, и основой ему будет любовь! В этом мире буду я, будут мои дети, мой муж, наши друзья — и все те, кто нам дорог, кто любит нас! В мой мир придут мои милые сёстры, и нам не нужно будет больше сражаться между собой! И однажды ты придёшь — и мы примем тебя в наш светлый мир любви! Любимые мои подданные, ваша принцесса должна сейчас отлучиться, но не волнуйтесь, я скоро вернусь! Мне придётся теперь часто отлучаться, у меня будет много работы, но не грустите без меня, не огорчайтесь, я хочу, чтобы вы были счастливы! Веселитесь, танцуйте! Не обижайте друг друга! Такова моя воля! Мне нужно создать тот мир, в котором найдётся место и для каждого из вас, и тогда мы никогда уже не будем разлучаться! Совсем-совсем! Я знаю, это будет нелегко, но я должна пройти через это! А вот с кем мы едва ли договоримся — так это с Братьями Света. Да, в моём мире также будет свет, вот только топливом для него послужит нечто совсем иное. Я никогда больше не забуду то, что вы, Братья Света, сделали со мной и моими сёстрами ради ваших великих и светлых идеалов, мы никогда впредь не будем сражаться на вашей стороне, а в случае, если вы вновь нападёте на нашего отца, — берегитесь! Мне есть за что мстить! Нет, не за ваше предательство: кому-кому, а мне не пристало осуждать кого-либо за это. Я буду мстить вам за то, что каждый раз, склонив меня к предательству отца, а затем предав меня, вы уничтожали мою основную память и тем самым опять толкали на круг страдания и стыда. На войне мы встретимся по разные стороны, и я буду очень хорошо воевать против вас — ведь я знаю ваши излюбленные приёмы, ловушки и манёвры, всех ваших командиров и разведчиков. И всё же, может быть, мы избежим войны. Есть среди вас один, с которым я готова говорить. Я не знаю его подлинного имени, он пришёл к вам, когда я уже была человеком. Это тот, кто пытался спасти меня в моём человеческом облике от жертвоприношения. При мне его звали — Сэн. Я узнаю его, даже если мне покажут всех Братьев Света. Если он придёт ко мне, у нас появится шанс на примирение.
Отец, мне пора идти!
— Что же, дочка, возвращайся к себе, к людям…
Мой отец огорчён, он думает, что я снова обману, предам его… Отец, это не так! Я скоро вернусь, хоть и ненадолго! И я буду возвращаться часто-часто!
— Мамочка, мамочка, родненькая, драгоценная, ну пожалуйста, вернись!
— Детки мои, не плачьте! Я уже вернулась! Вы вернули меня! Джек, милый, любимый мой, я жива! Вы все спасли меня! Теперь ничто не разлучит нас! Джек, Илайз, Фрэнк, моё проклятие кончилось! Мы наконец-то будем счастливы! Мне нужно так много рассказать вам… но позже, постепенно, не сейчас! Сначала — дайте я обниму вас всех! Деточки мои ненаглядные, дайте я вас поцелую!
23.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
— Что это значит, сэр? Ведь вы же сами издали приказ о закрытии этого дела — за его заведомой бесперспективностью! Вы, бывший начальник отдела, сами нарушаете собственный приказ!
Мы сидели в кабинете шефа… вернее, теперь уже нашего нового шефа, который распекал нашего бывшего шефа:
— Нас и так постоянно ругают за неоправданные растраты денег налогоплательщиков! Куда подевались два миллиона, что это за операция в Израиле? Куда исчез этот ваш новый сотрудник — Сато? Он же вёл дела по телепатии, с какой стати он вдруг занялся Принцессой? Кто будет за всё это отчитываться — вы? Или надеетесь, что я буду вас покрывать?
Мой бывший шеф сидел красный как рак и со злостью поглядывал на меня. Я-то тут при чём? Я давным-давно предлагал оставить это дело, сдать в архив и больше не вспоминать. Надо было меня слушаться, а не хитрить. Считай, бывший шеф, что тебе крупно повезло. Мог ведь вместе с Сато в психушку угодить. Был я у него сегодня утром, до чего жалкое зрелище — косые глаза закатились, плачет, слюна капает… пускает под себя мочу… тьфу… а ещё — потомок самураев.
Интересно присутствовать при разговоре, в котором все обо всём знают, но прикидываются недоумками.
— Значит, так, сэр! Раз вы даже не в состоянии дать ответ за свои действия, я вынужден предложить вам уйти в отставку! Вы, конечно, не обязаны принимать моё предложение, но в этом случае вам придётся подумать о последствиях! В том числе и об уголовном преследовании! Можете идти!
— Мне тоже идти, сэр?
— Да, мистер Фергюссон, вы свободны, но не забудьте подготовить краткое сообщение по всем делам, которые сейчас разрабатываются! Надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы временно исполнять обязанности моего заместителя.
Мы с бывшим шефом вышли из кабинета, и я постарался улыбнуться ему как можно любезнее. И — совершенно искренне, как Сато. А заодно я глянул, как рабочие вешают на дверь кабинета новую табличку: «Начальник Особого Отдела ФБР Энтони Стюарт».
24.
Джек Тернер
Мы уже выезжали на трассу Иерусалим-Тель Авив, намереваясь показать Илайз и Фрэнку самый весёлый город Израиля, когда зазвонил мобильный. Я, честно соблюдая правила дорожного движения, не стал его брать, а просто включил на весь салон.
— Алло, это Джек Тернер? Говорит Фергюссон из ФБР, как ваши дела?
— Спасибо, сэр, всё уже в порядке, лучше не бывает!
— Да, Сэм, у нас всё уже наладилось, и наши отпрыски передают вам привет!
— Вот и отлично, я рад это слышать! Прекрасная Принцесса, правду сказать, я уже беспокоился, не случилась ли какая-нибудь новая неприятность. Значит, дети тоже дома, я даю отбой, и Интерпол может прекращать поиски, да?
— Да-да, всё замечательно, спасибо вам за поддержку! Как у вас дела?
— Могу только повторить ваши слова: лучше не бывает! Все угрозы устранены, вы в любой момент можете возвращаться в США! Особый Отдел ФБР теперь ваш лучший друг! Заявляю это совершенно официально как заместитель Начальника Особого Отдела… Энтони Стюарта!
Энтони Стюарт — Начальник Особого Отдела ФБР?! Фергюссон — его заместитель?! Вот это новости! Что же наше подрастающее поколение там понаделало, пока я через две границы носился?
— Девочка моя, как тебе эта мысль — вернуться в Америку?
— Да, Джек, правду сказать, мне теперь в Израиле очень неуютно! Куда это годится, если я не могу доверять полицейским?!
— Возвращайтесь, Джуди, Джек! Мы будем так рады жить рядом с вами! Правда, Фрэнк?!
Эх, как там мои ребята-изобретатели? Примут ли меня обратно? А если и не примут, открою другое бюро, невелика проблема.
Я глянул на спидометр: здесь, на этом участке, где дорога идёт вниз и заворачивает, полицейские любят ставить засады и собирать оброк с водителей. Точно, вон их машина, и уже трясут кого-то.
— О, кого я вижу, старые знакомые… Милый, притормози-ка здесь, пожалуйста!
Прежде чем я понял, что жена собирается делать, она открыла дверцу и выбежала навстречу двоим полицейским. Они уставились на неё, как на привидение. Не дав им опомниться, жена сходу врезала ногой в промежность одному, сразу развернулась и влепила каблуком по почке другому. Ещё разворот — и второй получает добавку коленом в интимное место. Движение — и локтем по затылку первому. Моя школа. Бедняги корчатся на земле. Водитель, которого они только что потрошили, осторожно поднимает с земли свои документы, возвращается в свой автомобиль и, с опаской глянув на пострадавших, отъезжает.
Сияя от радости, жена вернулась в машину:
— Прости, милый, не смогла удержаться! Ты ведь понял, кто эти двое?!
Я-то понял… Вот только придётся теперь звонить адвокату. Как ни крути, всё-таки — нападение на полицейских при исполнении служебных обязанностей.
— Милый, не волнуйся, ничего не будет! Если хочешь, можем поспорить на доллар, но честно предупреждаю — ты проиграешь!
Ах, девочка моя, как бы мне хотелось проиграть такое пари… Вот уже сзади полицейская машина завывает сиреной. Наберу-ка я всё же номер адвоката.
Полицейская машина проносится мимо нас и прижимает к обочине какого-то бедолагу, у которого на заднем сиденье пассажир не пристёгнут. Я вовремя успеваю разъединить, прежде чем адвокат взял трубку. Вот так чудеса…
Глаза моей жены блестят, как яркие звёзды:
— Любимый, я тебе сейчас всё объясню, и ты поймёшь. Я ведь ещё вчера обещала всё рассказать — и не успела, и сил не было. Держи покрепче руль. Илайз, Фрэнк, вам хорошо слышно? Так вот, самое главное: Джек, твоя жена — дочь Сатаны. Как ты понимаешь, даже самые крутые израильские полицейские с моим папой связываться не посмеют.
Так, понятно. В принципе, чего-то подобного я ожидал. То, что Юдит ведьма, мне было ясно прежде, чем мы поженились. Трудно было поверить, что я зять некоего бухгалтера из Нью Йорка, который за четыре года не захотел даже встретиться с нами. И всё же… с таким тестем…
— Джек, я должна тебе сказать, что этой ночью папа видел тебя, и он в восторге от моего выбора. Папа говорит, что во всей Вселенной он не смог бы найти для меня мужа лучше. Как-нибудь в ближайшие дни… то есть ночи надо, чтобы ты вместе со мной навестил его, а то неудобно.
— Мамочка, мы вместе с вами! Дедушка будет рад видеть нас тоже!
Минуточку, а как моя жена поняла, что я хотел сказать? С момента звонка Фергюссона я рта не открывал. Милый, вот так теперь будет. Любимая, это что, телепатия? Ну, вроде того. Надеюсь, наших детей это не будет касаться? Им не следует знать некоторые вещи, о которых мы раньше говорили при закрытых дверях. Папа, рассуждай серьёзно, мы ведь были раньше, в прошлых воплощениях, взрослыми людьми и великолепно всё знаем! Кстати, мама, у тех двоих, которым ты врезала, детей уже не будет. Папа, а хочешь, я тебе расскажу, как у тебя было в первый раз с мамой?
— Нет, что я слышу! Дэвид! Да, Джек, милый, ты прав, всеобщую телепатическую связь пока устанавливать не следует! Оказывается, не так это просто — создавать новый мир. И я теперь понимаю, как вы добрались до моих паролей! Так вот, больше у вас этот номер не пройдёт!
— Мамочка, не волнуйся, мы до двенадцати лет ни-ни!
— Как это — двенадцать лет? До четырнадцати! Что я говорю?! До совершеннолетия! Попробуйте только!
— Да-да, мамочка, дорогая, любимая, пожалуйста, только не волнуйся, всё будет замечательно, как ты пожелаешь, только не беспокойся!

Эпилог. Юдит Тернер, Принцесса Тьмы
Мы уже спим. Джеку и детям сегодня лучше отдохнуть после вчерашней встречи с моим отцом. Послезавтра мы едем в аэропорт, чтобы вернуться на родину. Джек, какой бы тебе сон показать? О нашей первой встрече? Ты уверен? Страшновато тогда было… А, теперь ты посмотришь то же самое, уже зная, кто твой тесть?! Интересная мысль. Ладно, хорошо. Илайз и Фрэнк… о-о-о, тут я лишняя. Нашим друзьям, Моше и Сергею, нравится смотреть красивых девочек? Да, но сейчас они вспоминают прошлогодний бой, когда их спас Джек. Это не очень приятное воспоминание, пусть лучше они оба побывают на параде мод в Париже. Малыши смотрят мультики и сами там командуют. Правда, хорошо, что фирма Диснея закупила русские мультики? Они такие красивые, и в них интересно играть! Сказка про стойкого оловянного солдатика — с благополучным финалом? Они с танцовщицей поженятся? Такое возможно? Ладно, вы меня заинтриговали, сохраните, мне потом самой будет интересно такое посмотреть утром. Спите спокойно, дорогие мои, приятных вам сновидений, а мне пора идти. Я ненадолго. Всего лишь до утра.
Я спускаюсь в чёрный туннель…
— Здравствуй, отец! Я пришла! Я снова с тобой! Здравствуйте, мои милые подданные, вы хорошо вели себя без меня? Не грустили, не скучали, не обижали друг друга?
— Здравствуй, доченька! Так приятно, что ты снова здесь! Спасибо тебе! Дочка, а у нас гость! Наш второй враг! Он уверяет, что пришёл по твоему приглашению! Если он лжёт, то это очень хорошо, потому что в таком случае одним опасным врагом у нас сейчас станет меньше!
Сэн выглядит очень спокойным, но бледность его выдаёт. Его держат за плечи два дракона, видно, что они в любой момент готовы разорвать его.
— Отец, он говорит правду! Я сейчас расскажу тебе, что он сделал для меня, и ты поймёшь, почему я его пригласила! Милые подданные, вы можете его отпустить, он под моей защитой!
Драконы смиренно кланяются и отходят в сторону, не спуская, однако, взгляда лютой ненависти с Сэна.
— Сэн, простите, я не знаю вашего настоящего имени, подойдите сюда, пожалуйста! Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали! Вы дали мне радость любви, семьи и материнства, и теперь благодаря вам я постепенно создаю свой светлый мир, в котором не будет места предательству, жертвоприношению, мучению и горю! И теперь вы — единственный из Братства Света, которого я готова встретить с радостью в моём мире! А до тех пор, когда вы пожелаете принять моё приглашение, — вести переговоры с вами, потому что вы единственный не предали меня! Сэн, отец, давайте теперь вместе, втроём подумаем, как нам избежать новой войны, которая никому из нас не нужна!
Я протягиваю руку Сэну. Он осторожно пожимает мою ладонь. Раздаётся оглушительный грохот, и откуда-то сверху опускается гигантская, мшистая, морщинистая рука отца, которая осторожно ложится ладонью вверх под наши руки.
Я не сомневаюсь, что мы сможем договориться. Может быть, не сразу, не сейчас, но сможем. У нас слишком много общего. А кроме того, у нас просто нет иного выхода.

Часть вторая. Встреча сестёр.

ВСТРЕЧА СЕСТЁР

Глава 1. Человечество сошло с ума

Мехико, однажды летней ночью во второй половине XXI века.

Тишина, нарушаемая только шелестом шин редких автомобилей, проносившихся по шоссе под пальмами, висела над ночным Мехико. Жители самого большого города Центральной Америки отдыхали после знойного дня, готовясь к новым испытаниям, которые пошлёт им судьба.
Внезапно в десятках, сотнях домов зажёгся свет. Спустя несколько минут улицы огласились криками женщин и детей.
Тысячи женщин и детей столицы Мексики закричали оттого, что в их квартиры неожиданно вломились незнакомцы. Нападавшие избивали свои жертвы, выбрасывали их в окна, выгоняли на улицу для расправы. Прошло лишь несколько минут, а вдоль множества домов уже лежали сотни убитых людей. Других гнали по улицам — раздетых, босиком, насмехаясь над их жалобными криками. Тех, кто не мог идти, привязывали за ноги к машинам и тащили волоком по асфальту, раскрашивая проезжую часть в кровавый цвет. Зловещие процессии направлялись с разных сторон к центральной площади города. Там уже сооружались кресты и столбы, вокруг которых горожане с радостным смехом наваливали сухие ветки, старые газеты и тряпки. Несчастных, выброшенных из их собственных квартир, окровавленных, полураздетых спешно привязывали к крестам, обливали бензином и поджигали.
Некий толстяк в разорванной рубашке истово орал, ни к кому не обрщаясь:
— Почему вы пришли к нам? Мы вас не звали! Вы нам не нужны! Вы должны были сдохнуть в вашем проклятом прошлом! И тогда бы мы вас любили! А вы пришли незваными, отняли нашу работу, наших жён и детей! Горите же теперь на наших кострах!
Какой-то священник с безумным выражением лица стоял рядом, воздевал руки к небу и, запинаясь, вещал:
— Когда ворота Ада отворятся… восстанут мёртвые… и зашагают по Земле…
и превратят они города в кладбища, и кладбища в свои города…
Крики жертв, корчившихся на кострах, заполнили весь ночной Мехико. Толпы убийц радостно носились вокруг с самодельными факелами и канистрами бензина в руках и кричали:
— Ведьмы, колдуны! Мертвяки проклятые! Не спасли вас гринго со своей дьявольской машиной! Все вы сдохнете здесь, на наших кострах!

Сан-Франциско, те же дни.
Борис

Человечество опять сошло с ума.
Иначе об этом и не скажешь. Тяжелейший экономический кризис, обрушившийся на человечество во второй половине века, лишил сотни миллионов людей работы, куска хлеба, жилья. Обездоленные люди вышли на улицы, громя магазины, нападая на полицейских и солдат, устраивая вооружённые бунты. Однако главными жертвами стали те люди, которых мы с таким трудом вырвали из небытия прошлого, вернули в нормальную жизнь. Они оказались повинны в том, что слишком терпеливы, не участвуют в забастовках и демонстрациях, а потому чересчур привлекательны для работодателей. Виновны в том, что дорожат семейным счастьем, не устраивают борьбу за первенство, а потому очень привлекательны как женихи и невесты. Но самое главное — они чужаки. Они пришли из далёкого прошлого, где им грозила смертельная опасность, и посмели стать нашими полноправными согражданами. Пока мир жил в сытости и спокойствии, на них не обращали внимания: пусть себе вкалывают на чёрных, тяжёлых работах за нищенскую оплату. Даже позже, когда спасённые люди ушли от нищеты, стали неплохо зарабатывать, а иногда и руководить предприятиями, министерствами, а то и странами — и это им прощали. Однако едва только загрохотал кризис, на людей, познавших ужас смерти в далёком прошлом, снова обрушилась всеобщая злоба.
Сотни, тысячи лет проходят. Развивается научная мысль, создаются новые машины и технологии, решаются вековые проблемы. Однако сущность человеческой массы неизменна: грязь. Злобная, неблагодарная, ополоумевшая, перетрусившая грязь.

Жанна

— Мам, привет!
Я только что вернулась из колледжа, настроение было не очень. Хорошо, что мама в ответ просто кивнула рассеянно, а то мне не хотелось сейчас говорить о чём-либо. Ни с ней, ни с братом. Я побыстрее проскочила к себе, зашвырнула сумку в угол и прилегла на диван.
Обидно. Третий экзамен подряд заваливаю. Причём не понимаю, что такого неправильного делаю. Ведь всё учила, готовилась, и нате. И ведь другие, я точно знаю, не так уж занимались, а у них всё в порядке.
Ладно. Надо подумать о чём-нибудь другом. О ком-нибудь. О Джеффе, к примеру. А что о нём думать? Вроде у нас с ним всё кончено, и хватит. Мы оба не считали, что это всерьёз, обошлись без слёз со скандалами, вот и всё. Мама, правда, ещё не знает, что мы разошлись. Не хочу спешить её огорчать, ей Джефф нравится. Да и мне нравился — сперва. Ладно, хватит о нём. Подремать, что ли? Хм, а вот сон мне привиделся этой ночью… странный очень. Про рыцарей, войну, штурм какой-то крепости… Это, наверное, из-за моего чрезмерного увлечения историей бабушки. Когда это началось? Сейчас еле помню. Маленькая тогда была. Однажды я что-то спросила у тёти Сюзан, и она вдруг сразу принялась рассказывать мне… ой, нет, не совсем. Не сразу. Чем-то мой вопрос её тогда задел, причём довольно сильно. Что именно я у неё спросила, сейчас, конечно, уже не припомню, а выяснять неудобно, но как сейчас вижу: она почему-то вздрогнула в тот момент всем телом, тихо ахнула… как мне тогда показалось, даже заплакала. А вот потом сразу успокоилась и начала рассказывать. Вернее, рассказывала она совсем немного, недолго, а затем повела меня в дедушкину библиотеку и начала читать вслух «Приключения Тома Сойера». Потом были другие книжки, я уж не всё запоминала, хотя было очень интересно. Ах да, «Принц и нищий». И вдруг она начала читать мне одну очень странную книгу… про войну. Столетнюю войну. И… неожиданно мне показалось, будто я всё это уже читала. Я даже просила тётю Сюзан пропускать некоторые неприятные места, а иногда и поправляла её. Она странно посматривала… и вдруг сказала, что всё это про мою бабушку Джоан… Жанну. Ту, которая погибла ещё до моего рождения. Я тогда даже обомлела. Моя бабушка — командовала армией? Она спасла Францию от кровавых английских захватчиков? Её предали король и соратники… инквизиторы едва не казнили на костре… но её спас мой дедушка! Не тот, который англичанин Джордж, а дедушка Борис. «Какой хороший у меня дедушка», — подумала я тогда. Тётя Сюзан рассказала, что он спас не только бабушку Жанну, в честь которой меня назвали, но и многих других людей. Но бабушка Жанна была первая. И тогда же они полюбили друг друга…
И всё это время, пока тётя Сюзан рассказывала мне о бабушке Джоан, мне казалось, что и это всё я давно знаю, хотя перебивать не хотелось, слушать было интересно. Кстати, у бабушки Жанны тоже были нелады с точными науками. Она, правда, поступила в университет, но учиться ей было трудно, пришлось отказаться от карьеры программиста. Она сперва была очень огорчена этим, замкнулась, ушла в семью, хотя иногда писала мемуары, но позже её уговорили стать фотомоделью. Вот уж профессия, которой я бы для себя не хотела. Хотя… если вылечу из колледжа за неуспеваемость… как знать, может, изменю своё мнение о подиуме.
Всё-таки хотелось бы приобрести полноценную профессию. Хоть и не идёт у меня физика, приходится это признать, всё же хотелось бы заниматься темпоральными переносами. Правда, и биологом мне тоже хотелось бы стать. И всё же физика меня привлекает больше. Жаль, моя любовь к ней не взаимна. Значит, не смогу разобраться в темпоральных переносах. Семейный наш бизнес подведу, не смогу работать в ТЕМПОРА. Да… вот это, конечно, обидно. Переносы во времени — это, спору нет, очень заумно и скучно, если о них толкуют на лекции… но вот когда у тебя на глазах людей спасают… можно скуку и потерпеть. Впервые меня привели туда… когда? О, точно, когда мне исполнилось тринадцать. Именно шестого января, в день моего рожденья, да, рано утром меня повезли куда-то мама и дедушка Борис. Я ещё поразилась тогда — огромное такое здание, что там Башни-Близнецы в Нью Йорке. Охраны полно. Несколько отсеков проверки службой безопасности… ну, меня-то не очень проверяли, всё-таки дочка, внучка директоров. Затем мы поднялись лифтом куда-то на двадцатый этаж, а там опять охрана… ладно, пропустили нас в операционный центр. У дедушки внезапно зазвонил мобильный, он поспешно вышел, а мы с мамой вдвоём направились в ближайшую комнату. И вот там я позабыла обо всём на свете… потому что там парень сидел перед компьютером, что-то набирал на клавиатуре и внимательно поглядывал в какой-то странный овальный экран. Он заметил нас, привстал с места, но мама сделала ему знак, чтобы он не отвлекался. Я не утерпела, подошла к экрану… и не смогла сдержать крик. Там несколько десятков детей — мальчиков, девочек лет пяти-шести, ну, может, чуть старше — люди в чёрных мундирах со странными двойными молниями на рукавах загоняли в помещение, похожее на душевое отделение бассейна, только очень грязное. Мама поспешно сказала: «Джоан! Отвернись!» Я отвернулась, но потом не утерпела, искоса посмотрела в экран…. о Боже… все дети лежали неподвижно… мёртвые… конечно, мне могло это показаться, но я почему-то точно знала, что они мертвы… и вдруг что-то с экрана пискнуло, изображение исчезло, а затем я увидела тех же или похожих детей лежащими в большом деревянном сарае… но теперь они просто спали вповалку, хотя и это было очень страшно. Пока я пыталась понять, что на самом деле происходит, не сплю ли я сама, вдруг это всего лишь кошмарный сон… что-то произошло, изменилось. В бараке вдруг замелькали какие-то крошечные разноцветные молнии, они образовывали непонятные фигуры… вроде множества кобр, приготовившихся к нападению… и вот это было там везде. Светящиеся кобры обволакивали детей… они исчезали, а на их месте появлялись какие-то серые камни, похожие на кирпичи… и они на глазах превращались, становились детьми. Мама взяла меня мягко за локоть и, не произнося ни слова, подвела к другой стене. Оказывается, там был прозрачный фрагмент, стеклянная перегородка, через которую было видно соседнее помещение. Оно тоже было очень большим, там стояло множество кушеток-каталок, таких, как я однажды видела в больнице… и вот на этих кушетках появлялись — один за другим! — те самые дети. И вот тут я точно поняла, нет, увидела, что это они сперва погибли в грязной душевой, а потом исчезли из сарая, но живые. А теперь они лежали здесь, снова живые, в нескольких ярдах от меня. Если бы не стеклянная перегородка, я, наверное, смогла бы дотронуться до того мальчика, который лежал ближе.
Мама спросила:
— Джоан, тебе непонятно, что только что произошло? Я сейчас объясню тебе…
— Нет, мама. Всё в порядке. Мне всё уже ясно.
Мне не надо было ничего объяснять. Я почему-то сама всё поняла… то, что произошло у меня на глазах.
Как будто сама была среди этих детей.
Вот с того дня я и захотела стать физиком темпоральных перемещений.

* * *

Один из городов в районе Персидского Залива

Мягкая, негромкая восточная музыка раздавалась повсюду в просторном доме шейха Джафара Абу-Бейда, решившего как можно радушнее принять высокочтимого гостя — Равиля Ибн Юсуфа. Едва дорогой гость вышел из своей машины рядом с домом, к нему тотчас подбежали усердные слуги хозяина. Низко кланяясь, они расстелили перед ним ковёр, чтобы такой уважаемый человек не осквернял свои подошвы дорожной пылью. Ибн Юсуф ласково улыбнулся хозяйским слугам: никогда не помешает показать даже людям низкого происхождения, что и к ним хорошо относятся, оценивают их усердие.
Перед Ибн Юсуфом неслышно распахнулись двери. Мигом подбежали четверо слуг с паланкином в руках, но гость отстранил их мягким движением: ещё чего, глупости, своими ногами дойти нетрудно. Ах, какая прелестная музыка…
Навстречу Ибн Юсуфу вышел улыбающийся Абу-Бейд. Вежливо поклонившись, он пригласил гостя пройти в диванный зал, где оба они сели на мягкие пуфы. Тотчас появились две стройные служанки с закрытыми лицами, поставили перед мужчинами блюда со сладостями, кофе и другие напитки. Ибн Юсуф улыбнулся:
— Любезный Джафар! Поистине, вы принимаете меня как падишаха!
— Вы заслуживаете этого, дорогой Равиль! Вы — наша главная надежда!
— Ну-ну. Не следует обо мне так говорить. Я всего лишь скромный воин Аллаха, да святится имя его в веках. Если вам будет угодно, мы могли бы сейчас же перейти к делу.
Абу-Бейд сразу помрачнел, задумался, погладил бороду.
— Дорогой Равиль… Я знаю, что Махмуд Абу Рам уже беседовал с вами об этом, но мне неизвестно, что именно он вам сообщил…
Ибн Юсуф улыбнулся чуть снисходительно:
— Дорогой Джафар! Мы говорили о том, что пора поставить на службу Аллаху то изобретение сионистов и Америки, которое до сих пор мы полагали творением дьявола и не очень успешно пытались уничтожить. То, что они именуют машиной времени.
— Да-да… именно так…
— С того момента мною проделана некоторая подготовительная работа. Мои люди смогли получить доступ в некоторые центры ТЕМПОРА. К сожалению, не в США, где проверки очень жёстки, причём психологи тестируют новых работников самыми различными средствами, включая так называемый «темпоральный контроль». В Европе нам также не удалось подняться выше уровня неквалифицированного персонала. Но вот в Мексике…
Абу-Бейд заметно оживился:
— Да-да, Мексика! Там происходят очень интересные события, не правда ли? Живых мертвецов ненавидят везде, нападения стали обычным делом, но только в Мексике дело дошло до… возвращения их на подобающее место. В массовом порядке.
— Вы совершенно правы. И мы рассчитываем, что руководство ТЕМПОРА будет вынуждено отреагировать на месте.
— Вы хотите сказать, что кто-то из директоров приедет в Мексику?
— Именно так. И я даже знаю, кто это будет. Сам Борис Рабинович.
— Рабинович? Равиль, вы уверены? Он же стар, как трухлявый пень!
— О нет, Джафар. В свои девяносто он очень активен, спортивен, сохраняет хорошую память.
— Вот как… Это огорчительно. Признаться, я рассчитывал, что он уже начал передавать дела ТЕМПОРА другим директорам. Это не так?
— Это так отчасти. Причём Рабинович доверяет только очень немногим людям, главным образом своей семье.
— Семейный клан, владеющий самым мощным оружием… Просто удивительно, как это правительство США терпит подобную угрозу?
— Семье Рабинович доверяют. Военные аспекты темпоральных переносов находятся под контролем Пентагона и ЦРУ. Вместе с тем, частное владение машиной времени позволяет правительству США делать вид, будто оно непричастно к темпоральным проектам, формально они находятся под контролем ООН. Благодаря этому США смогли убедить другие страны отказаться от создания собственных темпоральных систем.
— Разве так? Равиль, мне докладывали, что просто ни у кого другого это не получилось. Какие-то маленькие секреты Рабиновича. Есть также предположение, что ТЕМПОРА использует свои возможности для контроля и саботажа конкурирующих темпоральных систем.
— Да… хотя это только предположение, оно вполне правдоподобно. Согласимся, что машина времени позволяет и то, и другое. И всё же сами правительства Европы не рвутся нарушить монополию ТЕМПОРА. Их вполне устраивают условия, на которых Рабинович выполняет их заказы.
— Заказы по доставке живых мертвецов?
— Не только. К примеру, получение разведданных для проведения военных операций против тех, кого русские и европейцы называют… гм… террористами. ТЕМПОРА пригрозила, что отменит военное обслуживание тех государств, которые осмелятся покуситься на её монополию. Русские уже чуть не поплатились за свою неудачную попытку, в результате которой их исследовательский центр взорвался по непонятной причине, а столица оказалась обесточена. Их спасло то, что президент официально заверил, что имела место всего лишь частная инициатива и что Москва впредь будет жёстко пресекать подобные нарушения договорённости.
— Шайтан побери неверных! У них нет никакой гордости! Да, но… Равиль, вы уверены, что сейчас нас не подслушивают люди ТЕМПОРА?
— Полагаю, нет. Конечно, полностью уберечься от них невозможно, и всё же они не смогли помешать нам в Мексике. Вполне вероятно, что они восприняли тамошние события как простой бунт толпы. Но главное, они не искали никакой связи между Мексикой и нами, моей организацией «Аль-Джихад».
— Ах, вот что! Только теперь я начинаю понимать. Признаться, я был в недоумении: зачем вам понадобилась Мексика, если в европейских странах, где находятся большие филиалы ТЕМПОРА, живёт немало правоверных. Но теперь я не могу не отдать должное вашему уму, дорогой Равиль. Мексика! Конечно! Страна, где правоверных совсем мало! Кому придёт в голову искать там наших людей?! И… Рабинович попадётся в ловушку!
— По крайней мере, я надеюсь на это. Мне известно, что он уже заказал билеты на Мехико.
— Потрясающе! Да, но… как он сам видит цель своей поездки?
— Точно мы не знаем, но нам это не так важно. Вероятно, захочет эвакуировать оборудование ТЕМПОРА. Возможно, попытается убедить правительство Мексики взять под защиту живых мертвецов. Не исключено, что с ним приедут эксперты ЦРУ по борьбе… гм… с террором. Последняя возможность нас особенно тревожит. Но главное для нас — он окажется на какое-то время вне той защиты, которую предоставляют ему страны НАТО.
— И вы сможете захватить его…
— Да, я на это рассчитываю. Конечно, я не надеюсь выпытать у него секреты темпоральных коридоров, или как это там называется, но я полагаю, что его семью можно будет заставить выкупить своего знаменитого родственника ценой нашего доступа к машине времени хотя бы на трое суток. Нам больше не потребуется.
— То есть как? В обход правительства США?
— Американская администрация не будет ни о чём знать. Официально Рабинович просто задержится в Мексике по непредвиденным обстоятельствам. Ультиматум об обмене будет предъявлен тайно, непосредственно семье Рабинович. Если они заартачатся, мы пришлём им несколько видеокассет с записями… э-э… допросов с пристрастием их пожилого родственника. Не сомневаюсь, что это поможет. К тому же наши требования будут очень скромными на вид. Только сам Рабинович сможет оценить их важность, но я надеюсь, что у него не окажется такой возможности раньше, чем он попадёт к нам в руки.
— Что же, дорогой Равиль. Я поистине восхищён вашей мудростью и дальновидностью. Да поможет вам Аллах в вашем святом деле!

Жанна

Я вернулась из бассейна, где немного сбросила досаду. Всё-таки экзамены сдала. Не лучшим образом, и это мягко сказано, и всё же хвостов нет. Можно отдыхать несколько дней. Хотя… всё-таки обидно: ведь старалась, готовилась — ради таких позорных оценок?!
Пока я раздумывала, пойти ли погулять или посмотреть телевизор… нет, Джеффу звонить не буду… меня заставил вздрогнуть сигнал мобильного:
— Алло, Жанна? Ты сможешь подъехать со мной сейчас в ТЕМПОРА?
Когда-то меня удивляло, что дедушка Борис говорит со мной по-русски, а потом я привыкла, да и язык этот понравился. Правда, говорю на нём с ужасным акцентом, но хорошо понимаю, читаю довольно бегло, пишу.
— Да, дедушка! Конечно!
— Тогда спускайся! Жду тебя у подъезда!
Вот и нашлось занятие на ближайшие часы. Интересно, что это дедушка собирается мне показать?
— Вот и я! Не заставила тебя долго ждать?
Дедушка улыбнулся так же ласково, как и в пору моего детства:
— Ах ты, малышка моя! Какая славная девушка выросла! Садись рядом, поехали, нам предстоит серьёзный разговор, по пути и начнём.
«Серьёзный разговор… для которого нужно непременно ехать в ТЕМПОРА? Ну ладно…»
— Жанна… скажи пожалуйста, насколько хорошо ты владеешь состоянием дел ТЕМПОРА?
«Ой! Это что, мне сейчас нужно рассказать про свои отметки? Какой кошмар…»
— Да как сказать… я ведь только ещё начала изучать физику пространства и времени.
— Жанна, я не об этом. Физику ты выучишь, не сомневаюсь. Самое главное в другом. Ты ведь знаешь, что такое «Эксодус»? Как ты расцениваешь этот проект?
— «Эксодус» — это название операции по переносу из прошлого в настоящее тех, кто погиб без вины, верно? Конечно, я очень хорошо это расцениваю. Мне кажется, что если бы это не было сделано, человечество не могло бы существовать дальше. Разве можно жить, сознавая, что ни в чём не повинных людей истязали, убивали… детей, женщин… да и мужчин? И то, что всё это в прошлом, конечно, ничего не меняет. Вернее, пока в прошлое нельзя было войти, поделать просто было нечего. Однако, едва только появилась такая возможность, необходимо было сразу ею воспользоваться. И ты это сделал. И замечательно! Я очень горжусь тобой, милый дедушка — не так даже из-за того, что ты создал эту чудесную машину, а именно из-за спасения невинных людей. Лучше сам Бог не мог бы поступить. И… пусть это эгоистично, мне кажется, что самое главное — то, что ты спас мою бабушку Жанну.
Дедушка улыбнулся:
— Вот и хорошо. Тогда, надеюсь, ты меня поймёшь. Жанна… мне предстоит на днях поездка. Очень непростая, на её счёт у меня немалые сомнения. Поездка в Мексику. Там сейчас происходят очень неприятные события. Самое худшее — это нападения на тех людей, которых мы доставили из прошлого. Жестокие убийства… массовые аутодафе — в наши дни, посреди достижений цивилизации. К сожалению, в это я не могу вмешаться напрямую: формально, это внутренние дела мексиканцев…
— Почему нельзя вмешаться? Разве ты не можешь спасти этих людей второй раз?
— Ты совершенно права. Именно это мы сейчас потихоньку делаем. Главным образом, это касается тех, кто погиб хотя бы два-три года назад. Ничего не поделать, наша машина времени норовиста, она занимается только теми, кто уже стал достоянием истории, а на это требуется какое-то время. К сожалению, поскольку они граждане Мексики, мы не можем полноценно защитить их права. Фактически они сейчас находятся в США на положении нелегальных иммигрантов, на которых наши власти смотрят сквозь пальцы. Правда, в администрации президента сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы предоставлять этим вынужденным иммигрантам статус беженцев. Почти наверняка вопрос будет решён положительно. К сожалению, приходится заниматься этим тайно, чтобы Мехико не обвинил нас во вмешательстве в его внутренние дела.
— А пусть бы и обвинили! Что такого? Они обязаны защищать своих граждан, а если не делают этого, мы имеем право вмешаться…
Только сейчас я, разгорячённая беседой, заметила, что мы, оказывается, уже приехали к ТЕМПОРА, более того, вошли в здание и поднялись на этаж. Прервав разговор, я вслед за дедушкой прошла идентификацию личности. После этого последовала пауза: пока мы шли в рабочий кабинет дедушки, он выглядел задумчивым и молчал, а на меня и так уже свалилось достаточно новой информации, чтобы не спешить требовать добавки. Но вот дедушка открыл кабинет, мы вошли, послышался звук включающегося автоматически кондиционера. Дедушка снова обратился ко мне:
— Да, возможно, имело смысл поставить вопрос таким образом. Вот только есть серьёзная проблема. Дело в том, что и в нашей стране сложилась в последние два года мощная оппозиция операции «Эксодус». И, хотя в Сенате и Конгрессе её лобби находится в меньшинстве, пренебрегать его мнением администрация не может. И не забудь: скоро выборы, в которых нынешняя администрация хотела бы получить хоть часть голосов противников «Эксодус», которые иначе уйдут к независимому кандидату, выдвинувшему лозунг замораживания операций по эвакуации из прошлого. Вот так и выходит: президент поддерживает нас фактически, но тайно. Он заинтересован, чтобы самые радикальные меры, связанные с операцией, не становились достоянием публики.
— Да. Кажется, понимаю. Хотя нет, не понимаю самого главного: зачем тебе ехать в Мексику, если вмешиваться в тамошние события нельзя, а спасти тех, кого сейчас там убивают, ты сможешь отсюда?
— Очень просто, Жанна. Мы закрываем мексиканское отделение ТЕМПОРА, уже эвакуировали большиство сотрудников, и теперь я хочу проконтролировать вывоз основного оборудования оттуда в США. После того, как это будет сделано, я почувствую себя гораздо спокойнее.
«А я гораздо спокойнее почувствую себя, когда мой дедушка Борис вернётся из Мексики. Чем-то мне всё это очень не нравится.»
— Однако я всё время забываю сказать, зачем пригласил сюда тебя, Жанна. Так вот: прежде чем я уеду, я переведу на тебя свои акции. Ты станешь главным директором ТЕМПОРА.
«Что??? Мамочка, я не ослышалась?»
— Дедушка, как я могу быть директором? Я же ничего не смыслю в подобных делах!
— Разумеется, речь не о том, чтобы ты вела текущие дела ТЕМПОРА, решала технические, кадровые или финансовые вопросы . Мне важно одно: чтобы ты контролировала те решения, которые будет принимать Совет Директоров в моё отсутствие. Никаких крупных продаж акций. Не принимать новых заказов от Пентагона, ФБР и ЦРУ: конечно, не отказываться, но под любыми предлогами тянуть их рассмотрение до моего возвращения. Самый простой повод: ты скажешь, что хочешь внимательно изучить суть проекта. Это твоё законное право, никто не сможет возразить.
— Дедушка… но ведь многие решат, что…
— Решат, что я тронулся умом. Не возражаю. Закон соблюдён, для судебных санкций в отношении ТЕМПОРА нет оснований, а я старый трухлявый пень и терять мне нечего.

Борис

— Господин Рабинович! К вам полковник Фернандес!
Я встрепенулся и проснулся. Вот это номер! Ничего себе! Засыпаю на рабочем месте! Хорошо, что никто не видел. Да, увы, это уже старость. Точно, пора сдавать потихоньку дела. Из Мексики вернусь — и в отставку.
Так, а ведь полковник Фернандес — это ЦРУ. Меня предупредили, что он отвечает за мою безопасность во время мексиканской поездки.
— Да-да! Пусть войдёт!
Быстро посмотреть в зеркало — у меня не заспанный вид? Нет, вроде порядок. Да, нужно срочно передавать дела молодёжи. Ах, если бы знать наверняка, кто лучше с этим справится… Жанна ещё маленькая, Сюзан и её муж, хотя и хороши как физики, слабоваты характером, а здесь нужны железные нервы.
— Добрый день, господин Рабинович!
— Да! Здравствуйте, полковник. Итак, нам нужно обсудить поездку в Мексику?
— Именно так. Мы ожидаем, что там будет непросто, но справимся.
— Вы и ваши люди — будете там с оружием?
— Да, разумеется. У нас, как и у вас, дипломатические паспорта и разрешение на провоз оружия.
— Вы ведь в курсе, какого рода операция будет проводиться? Нам необходимо вывезти основное оборудование ТЕМПОРА. Официально власти Мексики нам содействуют, но я предполагаю, что на деле нам придётся самим справляться со всеми проблемами.
— Господин Рабинович… у меня вопрос. Вы же можете с помощью своей машины посмотреть, хотя бы в общих чертах, что нас ожидает в Мексике?
— Увы, полковник. Такие вещи возможны, как правило, или на сравнительно далёкое — хотя бы несколько лет — прошлое, или на такой же срок в будущем. На тот период, который прилегает к текущему моменту, мы можем установить что-либо только очень приблизительно. В той мере, в которой это не может повлиять на наши планы. Вы же понимаете, что если мы сможем наблюдать нашу будущую поездку от начала до конца, то узнаем и о предстоящих помехах, а значит, окажемся в состоянии принять загодя меры против них. А следовательно, мы изменим и картину событий, которую должна показать машина. Это частный случай того явления, которое физики, с лёгкой руки фантастов, называют хроноклазмом. В принципе, мы можем попробовать увидеть те фрагменты из ближайшего будущего, которые никак не повлияют на наши планы, но согласитесь, что для нас эта возможность совершенно бесполезна.
— Да, но… разве вы, забирая людей из прошлого, не меняете его? Не вызываете тем самым тот же хроноклазм?
— Что вы, никоим образом. С точки зрения всех наблюдателей, кроме оператора времени, всё остаётся как было. Человек заменяется на матрицу, и окружающим кажется, что никаких изменений не произошло. С точки зрения физики, действительно, абсолютно ничто не меняется. Вот только человек, которому грозила гибель, оказывается в безопасном для него варианте реальности. Но законы физики это никак не нарушает.
— Понятно… Извините, что заставил вас входить в такие подробности.
— Что вы, ничего страшного. Напротив, я заинтересован, чтобы между нами было полное взаимопонимание. Могу открыть вам небольшую тайну: мы уже пытались определить ограничения на подобные наблюдения. И знаете что? В таких случаях на экране оказывается просто густая сетка из беспорядочно расположенных цветных точек. У нас это называется «лотерейное наблюдение». Это выражение пошло с тех пор, как один из сотрудников ТЕМПОРА попытался использовать темпоральную технологию для поправки своих финансовых дел с помощью лотереи. Он просто не смог рассмотреть результаты будущего тиража. Цифры превратились в нечто разноцветное неузнаваемое, да к тому же расползлись по всему экрану. Пока он пытался разобраться в увиденном, вошёл его начальник…
— И бедного жадного дурака уволили…
— Нет, зачем же. Ведь он невольно указал нам на один важный феномен, в котором, по сути, мы должны были разобраться ещё в первые дни ТЕМПОРА, только не до того было. Но, конечно, от проведения операций во времени его отстранили.
— Понятно. У нас бы за такое уволили с волчьей характеристикой, годной разве что для подметания улиц. Господин Рабинович, из ваших слов я делаю вывод, что с нами поедет довольно значительный технический персонал?
— Совершенно верно. Извините, я полагал, что вам это уже известно. Есть проблема?
— Нет… ничего страшного. Просто придётся привлечь чуть больше людей для охраны, но и только.
— Хорошо. Полковник, теперь у меня вопрос: что требуется от меня?
— Только одно: ведите себя так, как будто не знаете о нашем существовании.

Жанна

Беготня по делам, связанным с переводом на меня дедушкиных акций, заняла пару дней. Следует признать, что всё это здорово отвлекло меня от мрачных мыслей о моих перспективах в науке о пространстве и времени. Беготня уже успела закончиться, и в то утро я блаженствовала, прогуливаясь в нашем семейном парке и подумывая, чем бы теперь заняться… конечно, не Джеффом…
— Здравствуй, Джоан! Как ты выросла, похорошела!
— Бабушка! Дедушка! Здравствуйте!
Да, это были они. Нет, не дедушка Борис, а мой английский дедушка Джордж и его мама, которую я привыкла называть бабушкой Терез.
— Вы приехали! Как здорово! Я так соскучилась по вам!
Конечно, это была не совсем правда, в последние дни я о своих английских предках думала, мягко говоря, не так уж часто, и всё же мне было очень приятно видеть их, появившихся так внезапно. Когда я была маленькая, мама часто возила меня и старшего брата Фрэнка в Англию, и эти поездки были довольно увлекательны. Чуть позже, правда, мама рассказала по секрету, что наша английская родня, кроме Терез — это потомки одного герцога, который в далёком прошлом жестоко обращался с бабушкой Жанной, разумеется, до того момента, когда её забрал с помощью своей машины дедушка Борис. Это несколько убавило радость от таких поездок, однако ко мне дедушка Джордж и бабушка Терез всегда относились очень хорошо. Когда я, изрядно шокированная известием о своём предке Джоне Бедфорде, стала манкировать визитами в Лондон, они оба зачастили к нам в Сан Франциско. Что касается Фрэнка, то он пользовался несколько меньшей популярностью у английской родни, хотя это не помешало ему поступить в лондонский финансовый колледж — не без их рекомендации, разумеется. Возможно, впрочем, причина их прохладных отношений состояла в том, что он сам старался увильнуть от встреч с Джорджем и Терез, хотя в его поведении это как будто не проявлялось.
— Джоан! Мы решили забрать тебя на каникулы! Ты можешь поехать с нами в Лондон? Или, может быть, побудем вместе в Сан-Франциско? Сан-Хосе?
— Ой… Если только в Сан-Франциско. Я, в принципе, не занята в эти дни, но дедушка Борис вот-вот отправится в Мексику, и мне кажется, что там ему будет непросто. Вдруг я понадоблюсь?
«Про перевод акций пока говорить не буду. Тем более что никаких заседаний Совета Директоров в ближайшие дни не планируется. А почему вдруг у бабушки Терез лицо так изменилось? Мои слова встревожили её?»
— Джоан! Это не очень хорошо — то, что Борис едет в Мексику. Там сейчас очень опасно, неспокойно, западные страны призвали своих граждан покинуть эту страну. Так ли необходима эта поездка? Может быть, кто-то другой отправится туда вместо него?
«Разве только я — как главный директор ТЕМПОРА. Но вообще-то… Мне ведь и самой эта его поездка не по душе.»
— Бабушка Терез, а почему вы считаете, что это для него так опасно? Его же наверняка будут охранять, и очень надёжно!
— Джоан… я не хотела тебе говорить… в последние ночи мне постоянно снится плохой сон, имеющий отношение к Мексике и Борису. Что-то очень расплывчатое, не могу запомнить, но — очень плохое.
«Ой! Вспомнила! Мне тоже снится что-то очень нехорошее, ровно на эту же тему! И что делать? Дедушка Борис наверняка не отреагирует на какие-то там сны… которые мы обе даже не запомнили. А впрочем, попробовать не мешает.»
— Бабушка Терез… пусть это глупо, но я попробую ему сейчас позвонить… Ой! Заряд батареи закончился, вот невезение… Пойду-ка я в дом, позвоню, а заодно заряжу мобильный… Кстати, интересно, куда это я запихнула в прошлый раз зарядное устройство?..
— Не надо, Джоан, не уходи. Возьми лучше мой мобильный.
— Спасибо, дедушка.
«Вот какой молодец дедушка Джордж. Такой всегда аккуратный, подтянутый, следит и за собой, и за мобильным, за всем. Вот с кого мне надо брать пример в аккуратности. Так, набрать дедушкин номер…»
— Алло?
— Алло, дедушка?! Это Жанна! Прежде чем ты уедешь, нельзя ли мне с тобой повидаться? У меня есть новость, не то чтобы очень важная, но…
— Извини, девочка. Я уже в самолёте. Честное слово, поговорим с тобой, как только вернусь. А сейчас, извини, я должен выключить мобильный, вот-вот отправимся.
«Ой! Отключил… Ну да, он же обязан выключить мобильный на время полёта. Ну ладно. Надеюсь, всё обойдётся.»

* * *

— Командир! Они приехали! Уже в гостинице!
— Да. Отлично. Значит, действуем согласно плану «А».
Равиль Ибн Юсуф удовлетворённо улыбнулся своему отражению в зеркале, положил телефонную трубку, отогнал радостное настроение, чтобы не расслабляло, и задумался. Итак, ловушка захлопнулась. Рабинович в Мексике, его охрана слишком малочисленна, чтобы оказать серьёзное сопротивление Аль-Джихаду. Можно было бы попробовать взять его прямо сейчас, но это может вызвать перестрелку в гостинице, слишком опасно, этот человек нужен живым. Так что лучше подождать. Хотя бы до завтра. Унять дрожь нетерпения в предвкушении близкого успеха…
Ибн Юсуф не знал, что дрожь нетерпения в это время испытывал не только он, но и кое-кто из его лояльных подчинённых. Не мог он знать также, что эти его подчинённые допустили совсем незначительную на первый взгляд ошибку, из-за которой вся запланированная операция Аль-Джихада оказалась под угрозой срыва.

Борис

Уфф! Наконец-то можно прилечь отдохнуть. Никогда меня такие поездки не утомляли, вернее, я их почти не замечал, а тут вдруг… Спуститься вниз, спросить, где в этом отеле бассейн? Нет, совсем не осталось сил. Может быть, вечером. Если сейчас не засну до утра. Надо же, как я расклеился…
Всё-таки Фернандес представил мне своих сотрудников. Вероятно, не всех, но хотя бы тех, кто будет находиться рядом со мной. И то правильно, я же должен знать, что это не враги, а защитники. Вообще странно, что они изменили правила охраны, раньше всех представляли — до единого. Хотя… действительно, они же должны быть незаметны, иначе не только я обращу на них внимание, но и возможные террористы. Прикидываться, что в упор не замечаю знакомые физиономии, я вряд ли смогу. Так что всё правильно: трое-четверо известных мне агентов будут постоянно рядом, вокруг меня, а остальных я не знаю.
Ха! Забавно получилось. Следуя инструкции полковника Фернандеса, я и вправду повёл себя так, будто никто в Мексике охранять меня не будет. То есть взял с собой любимый шестизарядный кольт. Когда-то я очень недурно стрелял из него, надеюсь, что на близкой дистанции и теперь не промажу. Что же, кашу маслом не испортишь. А вот Жанна предпочитала дамское оружие. Маленький пистолет, который легко спрятать в сумочку… правда, она его, по-моему, никогда с собой не брала. Впрочем, и она теперь изменила своё прежнее отношение к кольту, учится владеть им, и довольно успешно. Удивительно, я словно не провожу различий между той Жанной, моей женой, и этой Жанной — моей внучкой. Ну да… ведь они разошлись во времени всего на девять месяцев. Ах, Жанна… подумать страшно, как бы я поступил после того чёрного дня, если бы не жил надеждой на твоё возвращение — теперь уже в облике моей маленькой внучки. В сущности, я и теперь не могу быть вполне уверен, что это ты. Разве можно знать точно подобные вещи? Да, несколько удивительных совпадений. Предсказанное рождение внучки. Её повышенный интерес ко всему, что касалось бабушки Жанны. Очень похожий вкус, те же симпатии. Неприятное заболевание лёгких, также предсказанное, которое, как мы надеемся, всё же не приведёт к беде. Странное внешнее сходство с бабушкой — такой, какой она навсегда запомнилась мне, в её девятнадцать… Впрочем, последнее как раз легко объяснимо, наследственность же. Да и остальное не так уж неправдоподобно, если бы об этом не сказала заблаговременно сама Жанна, пришедшая ко мне во сне — тогда, сразу после… Ах да, ещё Сюзан рассказывала, что в ночь, когда внучка Жанна родилась, запели петухи, совсем как когда-то в Домреми. Но я сам этого не помню, просто не обратил внимания, не до того было.

* * *

В эту ночь полковник Фернандес заснул довольно поздно. Из головы не шло странное впечатление, мимолётный взгляд-снимок, когда в поле зрения попали двое-трое субъектов, которые как-то эпизодически оказались рядом с гостиницей. Глупость какая… откуда здесь, в Мексике, взяться арабским террористам? Ну — похожи… а может, вовсе и не так уж похожи, фотографическая память нередко преподносит нежеланные сюрпризы, попусту отвлекая внимание на ложные мишени. К тому же внешность многих местных жителей вообще напоминает арабов. Что из того? Если бы здесь находились исламские террористы, коллеги из арабского отдела наверняка предупредили бы. Конечно, могли и проворонить… но уж очень это маловероятно. И всё же…
Полковник взялся за свой любимый дипломат, в котором держал ноутбук. Удобно, что ничего, кроме батарейки, не требует… а батарейку-аккумулятор можно подзарядить просто от сети. Включил прибор, задал автоматическую связь с Лэнгли. Да, не очень желательно, возможен перехват сигнала противником… но это если противник есть. Однако в этом случае предупредить шефа необходимо, притом срочно. А если никаких врагов здесь нет, то и сообщение перехватывать некому.
«Прошу срочно проверить, где находятся в настоящий момент руководители организации Аль-Джихад, а также следующие боевики…» Фернандес немного поколебался, но потом всё же напечатал те самые имена, из-за которых включил ноутбук. Затем ещё немного посомневался. «Есть предположение, что некоторые из указанных лиц находятся сейчас в Мехико.»

* * *

— Доброе утро, господин Рабинович! Может быть, отложим операцию по вывозу оборудования?
Я более-менее пришёл в себя, хотя местный гостиничный бассейн меня не порадовал. Эх, то ли дело наш домашний…
— Здравствуйте, полковник. Почему вы об этом спрашиваете? Возникли какие-то проблемы?
— Затрудняюсь ответить. Видите ли, у меня возникло одно подозрение, о котором я ночью сообщил в нашу штаб-квартиру, однако ответа до сих пор не получил. Кроме того, мне только что звонили: у здания ТЕМПОРА собралась толпа демонстрантов.
— Так. Конечно, то и другое не радует. Но у меня вопрос: если мы отложим эвакуацию оборудования, то в надежде на что? Допустим, вам ответят, но будет ли содержание ответа таково, что мы сможем легче решить поставленную задачу? И я думаю, вы согласитесь, что демонстрации со дня на день могут становиться всё более многолюдными и агрессивными. Или я неправ?
— Вы правы. Я совсем не уверен, что задержка в проведении операции принесёт пользу. Итак… мы едем на место?

* * *

Да, демонстрация у восьмиэтажного здания ТЕМПОРА была внушительная, на беглый взгляд — несколько десятков тысяч человек. И, хотя полковник Фернандес ничего не сказал об этом, мне показалось, что он подумал то же, что и я: уж очень эти демонстранты выглядят наёмниками, а само их мероприятие кажется ангажированным. Слишком лоснящиеся рожи для жертв экономического кризиса. Чересчур убедительно организованные шеренги с шикарно оформленными плакатами на двух языках «Оживших мертвецов — в могилу! Янки — вон!». На мгновение мелькнула у меня мысль, что не так уж неправ был полковник, предлагая мне задержать операцию на несколько дней. Но… вдруг подлинные организаторы демонстрации именно этого и добиваются — чтобы мы отложили эвакуацию оборудования, ожидая непонятно чего? Сразу вспомнились давние события — не в этой стране, но во многих других: измученные голодом демонстранты прорывают полицейские заслоны, идут на штурм здания, захватывают его, совершенно случайно проявляя удивительную компетентность в вопросе, где что находится… Кстати, о полицейских заслонах: что-то они мне не кажутся убедительными. Даже такое впечатление, что они вполне дружественны к изголодавшимся, но лоснящимся от жира жертвам кризиса.
— Ну, Борис? Может, вернёмся? Пока ещё это возможно…
Полковник обратился ко мне по имени. Формально — ошибка, по сути — возможно, это означает, что он уже воспринимает меня как своего боевого товарища. Более чем лестный комплимент для моего возраста.
— Нет, полковник. Если ваших возражений не прибавилось, мне бы хотелось сейчас же и начать. И, разумеется, побыстрее закончить.
— Ну — тогда давайте. С Богом! Да поможет нам Пресвятая Дева!
Ах да, полковник ведь наверняка католик. Что правда, то правда: помощь свыше нам бы сейчас никак не помешала.
Вот уже въезжаем в подземный гараж. Теперь, если нам отрежут выход, будет проблема выбраться из здания. Вспомнить бы самому, как пройти к лифту? Нас здесь около ста человек, из них примерно двадцать — сотрудники ЦРУ и нанятые охранники, остальные — наши ребята, ТЕМПОРА. Люди ЦРУ сразу исчезают, как будто их тут и не было… разве что двое-трое остались при машинах. С ними ещё восемь человек — водители. Оставляем здесь три грузовика с прицепами и пять автомашин поменьше. Больше не требуется, основное оборудование — реактор, вообще в одном грузовике поместится. Кстати, ещё пара легковушек с црушниками ожидает нас на улице.
— Инженеры — к реактору, третий этаж! Техники — второй этаж, готовить демонтирование! Электрики — к щиткам, по команде от реактора отключить питание!
А мне самому, наверное, надо на четвёртый, присматривать за событиями с господствующей высоты. Что-то не вовремя у меня пыл воинственный появился. Сейчас чем меньше воли давать эмоциям, тем быстрее справимся с задачей, целее вернёмся домой.
Так. Техники, электрики из лифта вышли, со мной остаются двое спецагентов. Хм, если бы кто хотел устроить нам пакость, сейчас очень подходящий момент — вырубить электричество, чтобы лифт застрял… ах нет, это не так просто, у щитков уже наши, а электропитание с улицы центрам ТЕМПОРА не обязательно, здесь везде аварийные системы энергоснабжения, рассчитанные на двое суток. Ладно, похоже, что наши опасения не оправдались, да и то сказать, планировали операцию тщательно, должно получиться. И тогда — привет Мексике, оставим возмущённым демонстрантам пустое здание с побрякушками. До лучших времён.
Вот он, реактор. Вид сверху — тёмно-синяя полусфера, нет, не совсем, наверху тонкий конус, в целом немного напоминает церковный купол. Храм Спасения. Вон уже отсоединяют от питания… Снизу гудение — включается система спуска… Купол начинает опускаться, уходит в лифтовую шахту, которая заканчивается в гараже, под неё уже должны были подвести грузовик… В общем, почти всё. Думаю, в гостиницу заезжать не обязательно, сейчас прямо в аэропорт — и домой.
— Господин Рабинович! Экстренная ситуация, полковник Фернандес просит вас подойти к нему в третью комнату!
Что за чепуха? Фернандес разве в третьей комнате? А откуда я знаю, может, действительно там…
— Простите… а вы кто?
— Я — Майор Смит. Меня вам представляли, вы разве не помните?
Ох не помню. Конечно, это может быть и склероз, но… а куда, собственно, подевались мои двое сопровождающих? Впрочем, они же не должны быть для меня заметны… хотя… ведь связь с Фернандесом должны были держать они? Ладно, подойду в третью, благо на этом же этаже, ни подниматься, ни спускаться не надо.
— Да, хорошо, пойдёмте.
Странный тип. Хочет, чтобы я шёл впереди? Ну уж нет… что-то здесь не то. Так они меня никогда не охраняли, и это совсем не то, о чём говорил Фернандес.
— Я не помню, где третья комната. Старческий склероз, знаете ли. Проводите меня, пожалуйста.
Отчего же он растерялся? Нет, ничего, пошёл к третьей комнате, хотя как-то неуверенно.
А почему в восьмую комнату дверь закрыта? Она же была открыта, когда мы шли сюда. Загляну-ка туда на всякий случай…
О чёрт!!! Мои сопровождающие — оба — лежат! Они мертвы?
Кто этот тип, который ведёт меня в третью комнату? Что там ожидает меня?
Ах ты незадача, он заметил, что я отстал…
— Эй, Рабинович! Не глупи! Иди со мной по-хорошему, тогда живым к семье вернёшься!
Мне — угрожать пистолетом? Как дурно — против старика… Да и глупо, тем глупее, что всего один прыжок влево — и я уже в восьмой комнате. Неплохой моцион для девяностолетнего хрыча, да? Прикрою-ка дверь… Интересно, кто же это вытворяет? Видимо, те же, которые подстроили демонстрацию. И что — они же стоят за убийствами спасённых мексиканцев? Да что за дьявольщина, откуда они взялись, чего хотят, зачем я им…
— А ну открывай добром! Не то я сейчас высажу эту дверь!
Покричать, что ли, в окно? А успею я его открыть?
Удар! Ещё удар со всей силой — снаружи в дверь! Да, дверь хлипкая, третьего толчка уже не выдерживает, падает, мой странный знакомый на пороге, физиономия перекошена от бешенства…
Сюрприз!!! Ещё сюрприз!
Не подвёл меня мой шестизарядный кольт. Два выстрела — две дырки. По-моему, он готов, проверять не хочется, да и зачем?
Что теперь? Нужно вниз… Эх, Борис, плохо дело-то. Уже непонятно, кому можно доверять, а кому нельзя. Впрочем, Фернандесу, наверное, можно… если он ещё жив. Так, взять себя в руки, прежде всего — дело. Где мой мобильный?
— Алло! Вы закончили погрузку реактора?
Ах ты… никто не отвечает. Это как понимать? Надеюсь, это молчание не означает, что…
В любом случае — сейчас же на выход. Не на лифт, это сейчас ловушка. Хорошо, что по лестнице нужно спускаться, а не подниматься… Чёрт, сердце колотится… это от волнения, нагрузка совсем не такая уж страшная. Спокойно, взяться за перила, не нужно спешить, важнее не грохнуться со ступенек… да и вообще — не шуметь. Возможно, что все наши уже мертвы. Меня хотели взять живым. Для чего? Ой, наверняка — чтобы добраться до машины времени. Получается, в третьей комнате меня ждала засада? Нет, засада — повсюду, во всём здании. На каждом шагу жди подвоха. А ведь они наверняка слышали выстрелы… а может, нет? Давай исходить из того, что — да, слышали. Правда, могли подумать, что это их же люди стреляют… Ну и что, наверняка сразу побежали к восьмой комнате и увидели, что стало с их человеком. И теперь разыскивают меня… Не так это просто, здание большое. Да, но у выхода наверняка уже поджидают. Ну и что? А у меня кольт с тремя оставшимися зарядами, стреляю я хорошо для своих лет, в упор не промахнусь, и они уже об этом знают. И я этим гадам нужен живым, они мне — нет, вряд ли будут стрелять, а значит, у меня преимущество. Так что — вперёд, то есть вниз, не трусить. Где выход — на первом этаже или цокольном? Ах да, на обоих, причём по два выхода, на разные уровни снаружи…
— Эй! Стой! Не уйдёшь! Клади оружие на пол, руки вверх!
Слишком многого вы от меня хотите, ублюдки…

* * *

У Бориса Рабиновича не было сил, чтобы соревноваться в скорости с преследовавшими его террористами. Он просто встал в угол на лестничном пролёте между первым и вторым этажами. Едва завидев первого преследователя, Борис выстрелил. Его противник вскрикнул, уронил пистолет…
Однако в тот же миг с нижнего пролёта раздался выстрел. Борис выронил свой кольт с оставшимися тремя зарядами…
Когда к нему подбежали, он был уже мёртв. Пуля последнего противника попала прямо в сердце. Смерть старика была почти мгновенной и безболезненной.

Глава 2. Горячая Мексика

Жанна

Ещё три дня назад я разговаривала с дедушкой… когда он садился в самолёт на Мехико. Я думала, что вот-вот снова увижу его, он вернётся… может быть, недовольный результатами поездки, пусть, не так это важно…
Я ждала, надеялась, что всё обойдётся, что наши дурные предчувствия обманчивы. А… вот каким вернулся мой дедушка… его больше нет. Не обошлось. Предчувствия, вы победили. Моего дедушку убили. Выстрелили прямо в сердце. В его сердце, которое болело за весь мир, билось ради спасения стольких людей… Дедушка, мой дедушка, которому миллионы людей обязаны жизнью и счастьем… Кто, как это сделал, почему поднял на него руку… какая разница?.. Мексиканское правительство объяснило как-то запутанно, непонятно, выразило соболезнование… да зачем это всё. Ах, дедушка, если бы тебя можно было вернуть. Миленький мой дедушка, как же я буду без тебя…
Всё, стоп, постараюсь не плакать. Здесь, на кладбище, плакать не стыдно, но я всё равно не хочу. Не хочу плакать, не буду… так почему слёзы льются, капают сами, не спрашивая моего разрешения? Ну ладно, слёзы, капайте, какая разница…
Дедушка, ты был для меня самым близким человеком. Не знаю почему. Я ведь и маму люблю, и брата, и папу, хоть он оставил нас и женился вторично. И тётю Сюзан люблю, и дедушку Джорджа, бабушку Терез. Но… почему-то именно ты, мой дедушка…
Дедушка, миленький, как же я теперь буду жить без тебя? Мне очень страшно. Я словно одна осталась против всего мира…
— Джоан! Не надо, не плачь… пожалуйста. Ведь мистера Рабиновича всё равно не вернуть.
— Я знаю, Джефф. Извини, я просто не могу сдержаться. Наверное, ты прав. Спасибо тебе, что пришёл сюда посочувствовать…
— Конечно, Джоан. Я не мог не прийти, не имел такого права. Я ведь по-прежнему люблю тебя.
— Не надо об этом сейчас, ладно? Мне надо немного помолчать. Подумать.
«Хорошо, что Джефф здесь. С ним легче. Я и не ожидала, что он так поступит. Значит, он на меня не сердится. Спасибо ему за это, за то, что не забыл, не отказался от меня. Хорошо, что сейчас со мной рядом есть кто-то, готовый простить мне минутную слабость, поддержать, когда больно и плохо.»
— Жанна! Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, мама. Спасибо. Я сейчас успокоюсь, честное слово.
— Не надо, доченька, не принуждай себя. Поплачь, если этого сердце просит. На меня не смотри. Джефф, я очень признательна, что вы пришли поддержать нас в такой день.
«Всё-таки не следует плакать, что бы мама ни говорила. Надо подумать о чём-нибудь другом, отвлечься. О Джеффе хватит пока. О нём потом. А… о чём? О других гостях, которые пришли поплакать с нами… о цветах, венках… надгробии… нет, не могу, не хочу думать обо всём этом, какая-то вокруг неправда, фальшь, ведь дедушку этим не вернуть, а нам бы лучше побыть одним… ну — может, с Джеффом… Дедушка… ты уехал в Мексику, чтобы забрать оборудование машины времени… да так и не удалось тебе это сделать. Да… верно. А ведь это нужно. Раз мой дедушка считал, что это необходимо, значит, так и есть. Ему виднее. Получается, что теперь… я должна это сделать? Ну да… больше ведь просто некому. Да и кому это взять на себя, если не главному владельцу акций ТЕМПОРА? Итак, мне нужно поехать в Мексику и завершить то, что собирался сделать мой дедушка.»
— Джефф… ты знаешь что…
— Да, Джоан?
— Наверное, мне теперь самой нужно будет поехать в Мехико.
— Джоан! Что ты говоришь?! Ни в коем случае! Там слишком опасно! Да и необходимости в этом нет! Никто не сможет запустить там машину времени без разрешения отсюда, слышишь, никто! Ты мне веришь? Я в этом разбираюсь, честное слово!
— Я тебе верю, Джефф. Конечно, ты специалист, намного лучше меня знаешь и физику пространства-времени, и операционные системы ТЕМПОРА. Ты этим занимался, когда я впервые пришла в ТЕМПОРА и увидела, как ты спасаешь детей. Опыт у тебя большой, не спорю… Но я также знаю, что если мой дедушка поехал в Мехико ради этого и… и не смог это выполнить, то теперь моя очередь. Я знаю, у меня получится. Правда, пока не знаю, как это сделать.
— Джоан! Не надо тебе ничего об этом знать! Подумай! Это не твоё, мужское дело! Предоставь это мужчинам!
— Нет, Джефф. Мужчины уже не справились. А кроме меня некому. Вот и всё. Пожалуйста, не отговаривай меня, хватит, поговорим о чём-нибудь другом.
— Да, хорошо, будь по-твоему. Тогда — только одно слово, Джоан… Ты позволишь мне поехать с тобой?

* * *

Правоверный Равиль Ибн Юсуф, командир организации «Аль-Джихад», чувствовал себя как нельзя хуже. Всё провалилось… и из-за чего? Оказывается, Рабинович захватил с собой пистолет… то есть револьвер. Видимо, не доверял охранникам, а может, они ему что-то сказали. И сам он погиб, и двоих командиров первого звена организации застрелил. Первого — в голову и горло, он умер на месте. Второму попал в печень, он умер, пока его везли в больницу. Хорошо стрелял старик. Да только пользы ему это не принесло. Впрочем… как знать, что он сам об этом думал в последние секунды своей жизни. Не зря же пытался убежать. Вполне возможно, что его пришлось бы немного попытать перед видеокамерой. Этого он миновал. Наверное, почуял что-нибудь, какую-то ошибку наши допустили. И винить их трудно. Кто мог ожидать, что старый хрен таким прытким да метким окажется? Ведь подстрелили его за десять метров до выхода. По крайней мере, никто из посторонних этого не видел. Списали на экстремистов из числа демонстрантов. Полиция арестовала кого-то там, позже отпустила, а может, ещё кого-нибудь держит для острастки. В общем, конечно, объяснение идиотское: какие-то экстремисты расправились с дюжиной агентов ЦРУ? Да ещё ведь там несколько профессиональных охранников было. Но — другой версии нет, пока никто разъяснений не требует, значит, и не надо. Если на то будет воля Аллаха, и так обойдётся, не станут проверять, придираться. Лишь бы Аль-Джихад не заподозрили.
Махмуд уверял, что нужно потребовать три дня доступа к машине времени, находящейся в Сан-Франциско — за мёртвого Рабиновича, как будто за живого. Дескать, никуда не денутся родственники, уступят, чтобы тело близкого человека получить. Они так делали в Ливане с израильтянами, и иногда получалось. Ну так ведь иногда и не получалось, по башке получали. Нам нельзя рисковать. Одно дело — раскрыться, если иметь в руках живого Рабиновича, которого можно показать перед видеокамерой, а запись прислать родне. И совершенно другое дело — предъявлять себя, демонстрируя труп. Нет, всё правильно мы сделали: никаких исламистов в Мексике нет, к убийству Рабиновича и сопровождавших его лиц имеет отношение непонятно кто, глупые экстремисты, не более того, тела погибших с извинениями возвращены на родину, пачка соболезнований семьям — и тишина. Авось ещё кто-нибудь клюнет… и ведь есть наживка. Реактор никто не забрал. Лежит себе на грузовике в гараже, пылится, вроде никому не нужен. По телевизору его показали. Правда, никто не уточнял, что перед этим мы пытались его подключить… к электросети — без проблем, контакты нашли наши техники с электриками, хотя сперва и попотели изрядно. А вот войти в систему… Вроде сняли с компьютеров семь уровней информации, нашли какие-то пароли, все перепробовали в разном порядке, вроде даже что-то включилось — и без толку. Возникло предположение, что некоторые пароли скрыты в темпоральной системе, а это дохлое дело: она подключена к ТЕМПОРА в Сан-Франциско. Вот если бы туда войти хоть ненадолго — да, но пока остаётся только мечтать об этом. И нельзя рисковать — тыкаться туда-сюда, можно нечаянно запустить механизм самоликвидации реактора, вдруг есть такой. Но ничего. Вряд ли Рабиновичи будут полагаться на скрытые пароли. Подождут немного, утрут слёзки, задумаются, что дальше делать. Никуда не денутся, опять пришлют кого-нибудь за реактором. И тут уж нам нельзя сплоховать. Третьего шанса нам не дадут, пожалуй, ещё шарахнут по здешнему зданию ТЕМПОРА авиабомбами — и всё. Но пока, надеюсь, подобной угрозы нет. Сидим тихо, затаились, как мыши в ожидании кошки. Интересно, кто же будет кошкой? Стариков, наверное, больше не пришлют. Юнцов, понятно, тоже. В бой пойдёт среднее поколение Рабиновичей. И очень хорошо, если так. Попробовать прикинуть, кого нам ждать? Ну — женщин сразу снимаем с рассмотрения. Мужчин среди них не так уж много. Все большие учёные, очкарики заумные. Надеюсь, таких номеров, как ихний папаша с кольтом, больше нам не устроят. И пусть захватят с собой побольше народу. Кстати, в первый раз была ошибка — следовало хоть кого-то живым взять, не на одного Рабиновича закладываться. Тогда, может, имели бы мы что-то в довесок к трупу главного директора ТЕМПОРА. Связались бы с несколькими семьями, те бы слёзно взмолились перед ТЕМПОРА — спасите наших близких, вы за них в ответе… Хотя — попробуй в такой ситуации избежать огласки, а это уже было бы против наших планов. Кстати, писали, что к нам Рабинович приехал, уже не будучи главным директором. Акции свои переписал на внучку. Желторотая девчонка, слезливая, показывали видеозапись — на кладбище ревела в три ручья. Учится в физическом колледже, успеваемость такая, что заставляет усмехнуться. Ясно, что наука не для неё. Зачем это дед ей акции передал, а? Да ну, дурь старческая, подарок ей сделал. А кстати, вот было б здорово, если бы она и приехала сюда за реактором. Взять её нетрудно, а ревущая девчонка, привязанная к стулу перед видеокамерой, смотреться будет очень впечатляюще. Увы, нет, конечно, никаких шансов, что она приедет. Маменькина дочка, богатая наследница, избалованная с детства, неспособная ни на что, даже учиться как следует, а может только сопли распускать по любому поводу. А жаль. Очень бы она нам пригодилась…

Джефф

Так, ладно. Надо собраться с мыслями, всё продумать. Джоан твёрдо решила поехать в Мексику, сделать то, что не удалось её дедушке. Лезет прямо в пасть дракона. Если я попытаюсь её удержать, она просто поедет без меня, это уже ясно. Поедет одна — и попадёт в беду. Сумасшедшая… Да, но… её дедушка разве был не таков? Совершенно безумная идея — перевернуть мир с головы на ноги, дать первый жизненный шанс героям, невинным людям, с которыми расправилась всемирная злоба. И ведь у него это получилось! А бабушка её? Вообще неправдоподобная личность. Таких просто не бывает. О чём я нечаянно и ляпнул на днях Джоан… и из-за этого она на меня рассердилась, расплакалась, убежала, прекратила на время встречаться. Понятно, что она подумала обо мне: ведь во многих газетах писали, что вся история Орлеанской Девы фальсифицирована, мемуары — выдумка, вот Джоан и решила, что и я туда же. А я имел в виду тогда совсем не оскорбительное: что такие люди, как её бабушка, рождаются раз в тысячи лет. Сам я не хотел уговаривать Джоан, ещё бы — со стороны ведь это выглядело бы как погоня за богатой наследницей.
Жаль, не довелось мне встретиться с её бабушкой, расспросить, что она чувствовала, когда уходила из Домреми спасать Францию. Не всё же можно написать в мемуарах. Кстати, наверняка бы выяснилось, что ничего особенного она и не чувствовала. Уверен, не решилась бы она на такое, если бы знала заранее, какая тяжесть на неё обрушится. Одна только ночь перед казнью чего стоила… хуже, страшнее такого, наверное, ничего не придумаешь. Так что, видимо, у Джоан это наследственное. И тут для меня вопрос решается просто: люблю я её или нет? Хотя — и здесь вопроса нет. Значит, надо идти вместе с нею… впереди неё, какая бы опасность нас ни ожидала. Погибнем вместе — ну что же… А может, всё и обойдётся. Просто надо хорошо продумать всё. Я ведь аналитик, верно?
Так, аналитик Джефф, давай-ка подумай, как лучше теперь действовать. Прежде всего: что же произошло в Мексике? Нападение кучки экстремистов из числа голодных и безработных демонстрантов? Бредовое объяснение, достаточно посмотреть, как аккуратно застрелены наши люди, даже агенты ЦРУ. Почти все — сзади, с близкого расстояния в затылок. Как будто действовали ниндзя, вооружённые пистолетами с глушителями. Может, так оно и было? Да, но это означает, что нападение совершила какая-то очень серьёзная организация. Иностранная разведка, которой мешал Борис? Возможно. Террористы? Только если какая-то сверхмощная международная группа. Такая, которая даже ребят из Лэнгли не боится. А вот интересно, ведь ЦРУ наверняка захочет отомстить за гибель своих людей? Может, попробовать согласовать действия с ними? Да ну, что проку. Вот Борис и погиб из-за того, что слишком доверился им. Разыскать бы тех, кто уцелел в этой бойне… два-три человека, которые были ранены и спаслись. Где они теперь? Попробуй найди их.
А чего мы хотим, собственно? Вывезти реактор из Мексики? Ой, что-то мне этот реактор напоминает сыр в мышеловке. Сколько людей из-за него уже погибло, а по телевизору показывают — лежит он себе в грузовике, вроде как никому не нужен. И что, даже случайные воры, угонщики на него до сих пор не позарились? Посреди города, заполненного безработными и бездомными? Хотя… что получается? Проникнуть туда потихоньку, сесть в грузовик и уехать, да? Если быть уверенным, что за этим местом не следят те, кто убил Бориса и других, то так бы я и сделал. Но ведь наверняка следят. Так как же быть?
Джефф вздрогнул — его мысли прервал телефонный звонок:
— Алло, Джефф? Это говорит Джоан. Ты можешь сейчас приехать ко мне? Только что мне звонил один человек… из тех, кто остался жив в Мехико. У него срочное дело, и я бы хотела, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре!

Жанна

Мы сидели втроём в гостиной. Тот человек, который позвонил мне, его звали Шон Макдауэлл, тихо, неспешно рассказывал, что приключилось в Мехико. Вернее, что он видел до того момента, когда его ранили. Он находился в гараже, и вдруг услышал тихие хлопки. Сразу понял, что это выстрелы из оружия с глушителем, вынул пистолет и стал высматривать, откуда ведётся огонь. Заметил подозрительного типа, закричал ему остановиться, тот выстрелил, Шон тоже. Вроде Шон в него попал, но кто-то ударил его ножом сзади. К счастью, нож попал в бронежилет, но удар был очень сильный, и Шона оглушило, да ещё упал он так, что ударился головой об пол, поранился, кровь пошла. В общем, он, наверное, выглядел мертвецом, так что его добивать не стали. А может, торопились, может, сорвалось у них что-то. Ещё два человека, кроме Шона, остались живы. Один из шоферов, Рон Аткинс, перед самым нападением вышел в туалет, услышал непонятный шум и затаился, а когда вышел, всё уже было кончено. И ещё один — охранник Джеймс Долби, нанятый ТЕМПОРА, проверял выходы с другой стороны здания, его, наверное, тоже не заметили убийцы.
Вообще, наверное, я очень неправа. Ведь столько людей погибло, которые были с дедушкой, а я только о нём плачу. Да, но… он ведь мой, мой дедушка. Впрочем, пожалуй, хватит плакать. Вот пока Джефф и Шон разговаривали, постепенно становилось ясно, как действовать. Потихоньку, без большой охраны проникнуть в гараж ТЕМПОРА-Мехико, вывести оттуда грузовик — и дать полный газ на север, в сторону США. Они стали меня уверять, что моё присутствие там необязательно, дескать, сами справятся. Однако я так не думаю. Я хорошо стреляю, вожу машину, так что помехой там не буду. Конечно, можно нанять ещё несколько человек, деньги не проблема… Нет, лучше я сама буду на месте, смогу убедиться, что всё в порядке. Сама и поведу машину, хотя бы до пригородов столицы.
Надо же, какой молодец Джефф. Напрасно я о нём плохо думала из-за тех слов. Он, оказывается, просто неточно выразился, хотел сказать про мою бабушку очень даже хорошее. Пусть уж теперь командует, пока из Мексики не вернёмся. А что, если он сделает мне предложение? Как мне тогда ответить? Да ну… Пока всё-таки рано об этом думать. Да, пожалуй, отложим такие мысли до возвращения.

* * *

Мобильный зазвонил, когда командир Аль-Джихада Равиль Ибн Юсуф покряхтывал на массажном столе под осторожными, но немилосердными руками врача-массажиста. Довольный, что можно отвлечься от нестрашной, но немного болезненной процедуры, Равиль сразу включил связь и услышал:
— Командир! Наш человек в Сан-Франциско сообщает, что девчонка уже готовится ехать в Мехико! С ней будет четверо мужчин! В аэропорту они разделятся и поселятся в маленьких гостиницах, чтобы не привлекать к себе внимания! Назавтра утром после приезда они встретятся, проникнут в гараж ТЕМПОРА и постараются увести грузовик!
Наступила пауза. Звонивший сообщил всё, что должен был, и теперь ожидал инструкций. Однако Равиль не спешил отвечать, обдумывал, как лучше действовать в этой ситуации. Пожалуй, вот как:
— Ладно, хорошо. Вплоть до приезда девчонки в гостиницу ничего не делайте. Как только она ляжет спать, дайте ей заснуть покрепче, а потом заберите. Как можно меньше шума. Лучше, чтобы она просто исчезла неизвестно как, куда и когда. За мужчинами следите до того момента, когда возьмёте девчонку, а затем — пусть хоть на край света забирают свой реактор. Всё!
Равиль выключил телефон и облегчённо вздохнул. Похоже, мечта всё-таки сбудется. Главная мишень сама в руки идёт, ай какая молодчина. Не среднее поколение, а перспективная молодёжь, надежда и гордость семьи Рабинович. А неплохо, в общем, придумали они, эти юные американцы. Сейчас, казалось бы, им следует нагнать в Мехико тысячу человек, оцепить ТЕМПОРА, прочесать здание… а они — вон как решили. Неглупые ребята. Кто-то девчонку неплохо консультирует. Только всего, девушка, предвидеть невозможно… да ничего, вернётесь домой с реактором, с победой, только попугаем вас немножко, но и только. В ваших же интересах будет потом помалкивать, что произошло в Мехико. А проболтаетесь — тоже, в сущности, невелика беда… для нас.

* * *

Люди Равиля Ибн Юсуфа, переодетые аэропортовскими рабочими, ненавязчиво проследили, как с самолёта сошли те, за кем следовало приглядывать с этого момента. Молоденькая девчонка, довольно хорошенькая, кстати — очень стройная, длинноногая черноглазая брюнетка, недовольно жмурившаяся от яркого солнца, одетая в простой джинсовый костюм, пожалуй, немного неподходящий для тропической жары. С нею четверо. Один помоложе, стройный, спортивный, с рыжеватыми волосами и такой же бородкой, явно к девчонке неравнодушен, то-то сюрприз ожидает их обоих в стране ацтеков. Другой — здоровенный тип зрелого возраста, судя по движениям и взгляду — сотрудник какой-нибудь службы безопасности, можно подумать, он один справится там, где целая орава ихних провалилась. Двое других выглядели очень неуверенными, постоянно озирались по сторонам. Видно, чуяли, что непростая им предстоит турпоездка. Что же, добро пожаловать, янки.
Все пятеро прошли требуемые проверки, получили багаж и остановили две машины такси. Проехали полгорода, нашли какой-то паршивенький отель, зашли внутрь, через полчаса мужская часть группы вышла наружу и направилась к гостинице напротив. Вот и отлично. Правда, предполагалось, что они разделятся, но не это главное. Планы их могли поменяться, невелика трудность.
Люди Аль-Джихада связались с кем-то по мобильному телефону, продолжая следить за обеими гостиницами. Не прошло и получаса, как к ним присоединились двое, один из которых держал небольшой газовый баллон, а другой был с чемоданчиком.
Вечерело. В той гостинице, где остановилась девушка, погас свет в её окне. Люди Ибн Юсуфа разделились. Большая часть группы вошла в отель, приблизилась к нужной двери. Человек, державший газовый баллончик, подсоединил шланг к замочной скважине и открыл вентиль. Тем временем, остальные внимательно следили, не появится ли кто-нибудь в коридоре. Минут через пять вентиль был закрыт, шланг убран от замочной скважины, обладатель чемоданчика открыл его и вынул несколько отмычек. Менее чем через минуту дверь была аккуратно открыта, и террористы вошли в комнату. Девушка, которую им было поручено привезти, спала крепким сном. Пожалуй, только её редкое дыхание указывало на то, что она всё ещё жива. Ей заклеили скотчем рот, связали проволокой руки и, по-прежнему спящую, вынесли её в коридор. Двое спереди, двое сзади, ещё трое, несших девушку, в середине — так люди Ибн Юсуфа прошли тихим шагом по коридору гостиницы. Убедились, что у входа никого нет. Вынесли девушку на улицу, сели вместе с ней в минибус и уехали в неизвестном направлении.

* * *

«Ну вот! Наконец-то всё в порядке! Девчонка в наших руках, а значит, ТЕМПОРА тоже. Я буду добр и великодушен, не злоупотреблю своей победой, но придётся и им поделиться со мной машиной времени.»
Равиль Ибн Юсуф едва сдерживал приступ бурной радости. Хотелось прямо сейчас, немедленно организовать съёмку девчонки на фоне людей в масках и с автоматами, переслать видеокассету в ТЕМПОРА, позвонить и изложить скромные требования. Спокойно, главное теперь — пригасить эмоции. Всё нужно хорошенько продумать и подготовить. Главная опасность — если о случившемся узнают журналисты, а там и Вашингтон. Договориться тогда не будет никаких шансов, хоть режь девчонку на куски. Итак, прежде всего — взвесить дальнейшие шаги. Да и девчонка пока пусть проспится и придёт в себя. Так будет намного лучше и для неё самой, и для записи передачи, где она сыграет главную роль.

* * *

Шон Макдауэлл спал сном младенца, когда вдруг очаровательная мелодия «Кондор пролетел» зазвучала над самым его ухом, прогоняя ночные видения. Шон, не открывая глаз, протянул руку и схватил мобильный телефон:
— Какой козёл… какого чёрта… в такое время?
— Эй, Шон! Это Джефф говорит! Быстренько поднимай свою группу, забирай девушку и давайте полный ход к американской границе!
«Так это Джефф? О какой девушке он говорит? О Джоан, что ли? Почему не называет её по имени? Странно, мне казалось, что между ними более близкие отношения.»
— А поспать до утра нельзя? К тому же мы ведь собирались за реактором…
— Реактор уже у нас. Мы только что выехали из Мехико.
— Что? Ты уже сам справился — один? А меня тогда зачем погнал сюда из Фриско?
— Ну, допустим, я не один, а с Джоан, она ведёт сейчас машину…
— Как это — она ведёт машину? Когда она успела к тебе умотать? И как я её заберу с собой, если она при тебе?
— Шон, послушай! Та девушка, которая в твоей группе — не Джоан! Это мексиканская актриса, немного похожая на Джоан, к тому же загримированная под неё. И вы все сейчас в опасности! Потому что девушку из группы Аткинса, она тоже мексиканка, её зовут Анита Хосе, похитили прямо из номера гостиницы, где она остановилась! Причём сделали это очень тихо, я только по индикатору-маяку в её медальоне определил.
— Что… что ты хочешь этим сказать, Джефф?.. Джоан раздвоилась, что ли? РастроИлась? Ты сделал ей двойников? Загримированных актрис? Зачем?
— Я бы сказал, что Джоан расчетверилась. Понимаешь, я рассчитывал отвлечь внимание наших противников, сделал три отвлекающие группы — по числу тех, кто уцелел после прошлой операции в ТЕМПОРА и знает, что где находится. Мы с Джоан пересекли границу позавчера на автомобиле, а в Мехико приехали поездом. В общем-то, вышло так, что действительно отвлёкли мы этих тварей, только получилось в результате довольно паршиво. Аниту теперь выручать нужно, но прежде я хочу, чтобы и ты, и твоя группа, все наши покинули Мексику. Надеюсь, с Анитой ничего не посмеют пока сделать, её дядя — офицер здешней полиции. А чуть позже мы кое-что предпримем для её освобождения.
«Это что же выходит? Я в самолёте был с актрисой, загримированной под Джоан, и даже не понял этого? Вот так номер! Теперь понятно, почему она всю дорогу молчала и делала вид, будто незнакома с нами. А я-то думал, это для отвода глаз. Хотя, конечно, так оно и получилось в итоге. Хороший отвод глаз, точно.»
— Значит, так, Джефф. Прежде всего — ты молодец, восхищаюсь. Такую операцию провернул, какая мне и в голову не приходила. Главное — реактор взял из-под носа гадов, и вроде потерь среди наших пока нет. Я сейчас своим прикажу драпать на север. Но только сам я задержусь, ты уж извини. Ведь это что получается? Аткинс, значит, предатель! Девушку-то взяли ту, которая была в его группе!
— Похоже на то, Шон. Только не связывайся ты с ним. Уводи своих людей, и всё.
— Как это — уводи? Не маленькие, не слепые, сами уедут, им поводырь не нужен. Тем более что с ними мексиканка, места эти знает, а по-испански они договорятся. А я слишком долго ждал этого момента. Так что не обессудь, теперь у меня в Мехико важное дело появилось. Передай от меня привет очаровательной Джоан!
— Эй, Шон, погоди…
Однако левая рука Макдауэлла уже разъединяла связь, а правая тянулась к брюкам.

* * *

Джефф мысленно выругался, когда контакт с Шоном прервался. Похоже, теперь этот псих рванёт когти — делать бифштекс из Рона Аткинса. Конечно, неправильным его решение не назовёшь, но во-первых, до сих пор нет полной уверенности, что Аткинс предатель, а во-вторых, главное сейчас всё-таки вывезти своих, кого возможно, а не громить врагов.
Молодой человек скосил глаза на Жанну. Она вела машину не очень быстро, не вполне уверенно — понятно, не легковушка же, — снижала скорость перед поворотами, объезжала ямы, наклоны и выбоины на шоссе. Не отрывая взгляда от дороги, девушка спросила негромко:
— Что же теперь будет, Джефф? Как мы выручим Аниту?
— Ну… прежде всего, я уверен, опасности для неё нет. Когда поймут, что она мексиканка, узнают, из какой семьи, возможно, и так отпустят… — Жанна покачала головой, и Джефф поспешно добавил:
— В случае чего, ведь это не проблема — предложить за неё выкуп?
— Да, конечно. Предложим. Это моя затея, в которую я втянула и тебя, и её — всех. Если удастся решить проблему деньгами, я буду только рада.
Последовала тягостная пауза. Джефф не стал уточнять, что в худшем случае, если Анита погибнет, её удастся вернуть через систему ТЕМПОРА года через два-три. Не такое уж это утешение. Он также не хотел говорить, что у похитителей наверняка денег хватает и не ради выкупа они захватили девушку, которую приняли за богатую наследницу Бориса Рабиновича. К тому же… даже выкуп подонкам отдавать не хочется. Ведь ясно, что не на хлеб с маслом они его потратят. И всё же такой вариант — явно не самый худший. М-да, хоть Шон и хвалит операцию, хоть и реактор — вот он, за спиной, а радоваться-то нечему. Вся надежда была на то, что до вторжения в гараж ТЕМПОРА противник ничего не предпримет, а там запутается выяснять, которая из девушек настоящая Джоан. Пока разберётся, мы, глядишь, уже уехали бы — все вместе. А они — вот как решили. Хорошо хоть я додумался дать Аните, как и другим девушкам в наших группах, медальон с маячком. Кстати, об индикаторе-маячке: а вдруг и на реакторе такой же имеется? Наши таинственные враги вполне могли поставить, видно же, что они люди умные и в технике хорошо разбираются. Уж очень подозрительно легко мы этот грузовик взяли, как будто для нас его подготовили, даже бензина под завязку. А уж мы-то с Джоан, когда забирались в гараж, от каждой тени шарахались. В одной руке прибор ночного видения, в другой — револьвер, на спине — сумка с канистрой бензина. Пока сориентировались, куда надо двигаться, здорово напугались разных шорохов. Потом я дополз до грузовика, тихонько приоткрыл дверь, и первый слышимый звук, который я издал, был — «Джоан, к баранке!». Как она только успела разобраться, где там что… ах да, она же ещё в Сан-Франциско тренировалась на таком же грузовике.
Есть или нет маячок на реакторе — бессмысленно тащить его до границы, лучше избавиться сейчас же. И от реактора, и от грузовика, благо до нашего автомобиля, судя по ориентирам, совсем уже близко.
— Джоан, ты не помнишь точно, где мы машину оставили?
— Вон в том овраге, среди зарослей.
«Авось её не успели угнать? Людей здесь как будто немного. Кстати, из оврага выводить автомобиль будет нелегко. Правда, Джоан уверяла, что получится. Какая она молодчина, машину водит, будто ас. А мне, надо признать, совсем не помешало бы так же научиться. А то всё теория, теория.»
— Я, пожалуй, выйду, проверю, всё ли в порядке. А ты отгони пока грузовик куда-нибудь… о, вон там — смотри, подходящее место, следы пожара. Там никто ничего не заметит.
— Хорошо, Джефф. Ты пока проверь наш автомобиль, а я сделаю так, как ты говоришь.
Джефф открыл дверцу, спрыгнул на землю, осмотрелся. Вон туда спуститься… круто, но ведь выезжать будем не здесь, а снизу… проверить заросли… нету… а здесь… тоже? Ах чертовщина, неужели угнали… о, вот он, наш автомобильчик, между деревьев и кустов, всё в порядке, так хорошо спрятали, что самим найти еле-еле. Так, теперь наверх.
— Джоан, всё в порядке, можем ехать. Иди к машине, а здесь я разберусь.
«Механизм целевой самоликвидации реактора включается в случае, если операторы ТЕМПОРА утрачивают контроль за ним. Возможны два варианта самоликвидации: оперативный, когда уничтожается только темпоральный процессор, и общий. Применять общую самоликвидацию допускается только при явной угрозе незаконного захвата его криминальными либо террористическими элементами. Следует исключить возможность случайной гибели людей.» Очень правильные слова, которые на лекции вызывали лёгкую дремоту, а здесь они словно иллюстрируют наше положение. «Для общей самоликвидации реактора следует войти в субпрограмму и ввести свой персональный код.» Интересно, все реакторы ТЕМПОРА знают персональные коды всех операторов? Вот сейчас и проверим…
«Общее меню…» Не надо всего этого. Вот тут внизу справа — опция: «Другое». Как раз то, что мне требуется, нажимаю. Ещё раз — нажать внизу справа. «Вы уверены, что хотите общей самоликвидации реактора?» Да, кнопка справа. «Просьба отдалиться от реактора на расстояние не менее 50 ярдов. Самоликвидация произойдёт в ближайшие 10 минут.» Теперь осталось только выйти из системы… Всё! Ноги в руки — и к Джоан.
— Ну как, Джефф? Получилось?
— Да, всё в порядке. Ух ты! Как же ты машину вывела наверх? Я еле спустился тут!
— Потому что надо было вон там, справа, за кустарником, а не здесь. Посмотри, как там полого, очень удобно. Всё, садись.
— Фейерверк посмотрим?
— Надо бы… для полной уверенности.
— Хорошо, только не подъезжай близко. Примерно через три-четыре минуты хлопнет.
— Так тебя всему этому учили — и как реактор взорвать, если необходимо?
— Да, Джоан, как же без этого? Все понимают — предмет поважнее атомной бомбы. Опция самоуничтожения обязательно должна быть.
— Да… хорошо, что так всё разумно сделано…
Девушка вдруг погрустнела, стала задумчивой, её пристальный взгляд переходил с часов на обречённый грузовик, застывал ненадолго и возвращался обратно. В воздухе повисла томительная тишина. Секундная стрелка ползла так медленно…
Они одновременно перевели взгляд на одну и ту же точку. Ну же, ну…
Ярко-жёлтая вспышка — отвернуться, зажмуриться, прикрыть глаза ладонями. Послышался стук падающих обломков, осколков…
Они также одновременно открыли глаза. Грузовик исчез. Реактора словно не бывало. И почти ничто не изменилось, просто на старом пепелище добавилось несколько обугленных, исковерканных железок, да чуть поодаль валялось колесо, на котором горела шина.
Свершилось…
Теперь — в путь. На север.

* * *

Явь возвращалась к Аните медленно, с трудом, в сопровождении наваливающейся головной боли, мучительной и непереносимой. Девушка застонала, потрогала виски, на которые будто слон уселся, и открыла глаза. Она находилась в небольшой, аккуратно прибранной комнате без окон, стены которой были покрыты светло-серыми обоями в цветочек. Ночник был включён, и комната была слабо, мягко освещена, словно в закатные сумерки. Было не жарко, даже чуть прохладно — видимо, работал кондиционер. «Это гостиница? Вроде нет… а тогда — что?» Тут до Аниты дошло, что она раздета донага. «Почему это? Я ведь надевала перед сном ночную рубашку?» Неожиданно к горлу подступила тошнота. Высматривая, где туалет, Анита вылезла из-под тонкого одеяла, почти не глядя засунула ноги в мягкие тапочки, стоявшие рядом с кроватью, — гостиничные, что ли? — пошатнулась… и вдруг услышала, как рядом упало что-то металлическое. Она перевела взгляд на пол рядом с собой… затем на свои ноги…
Её щиколотки были скованы длинной тонкой цепью, которая уходила наверх и исчезала под одеялом, вероятно, прикреплённая где-то к кровати .
«Что это значит? Кто-то подшутил надо мной? Как смогли войти в мою комнату? Это штучки персонала? Где я, в конце концов?»
Однако тошнота угрожающе давила на горло, голова раскалывалась от невыносимой боли, и на все прочие вопросы не оставалось сил. Придётся отложить выяснения на несколько минут… Держась за голову, постанывая, звеня цепью и качаясь на ходу, Анита прошлёпала в санузел и сразу склонилась над умывальником…
Через минуту-две стало гораздо легче. Головная боль почти совсем исчезла, её сменила приятная истома. Умывшись, почистив зубы — надо же, и для этого кто-то всё подготовил — Анита напилась воды из графина, стоявшего на тумбочке в двух шагах от изголовья кровати, немного поколебалась и легла в постель. Во-первых, слабость, а во-вторых, вдруг войдёт кто-нибудь… застанет в таком виде, обнажённой… «Кстати, который час? На улице темно… а, вон часы, ещё только половина пятого. Нет, всё-таки, что это означает? Если мне это всё не снится, получается, что меня ночью похитили. Видимо, усыпили чем-то, из-за этого была головная боль и остальное. Кажется, относятся ко мне неплохо, но… зачем всё это? Цепь на ногах… Полбеды, если похитили ради любви. По крайней мере, романтично, хотя моего согласия спросить следовало. А какие есть ещё варианты?» Увы… другие варианты были совсем не столь романтичны, а скорее даже очень зловещи. В голову приходило, что похищение имеет отношение к той роли, которую ей, Аните, загримированной под какую-то другую девушку, пришлось сыграть в самолёте и потом, вплоть до прибытия в эту гостиницу. Неужели ТЕМПОРА подставила… ведёт какую-то грязную игру…
Однако думать о плохом не хотелось, да и сил не было. Слабость давила на веки, в голове было легко и приятно, и Анита, оставив на время дурные мысли, укрылась мягким одеялом и вернулась в объятия Морфея.

* * *

Несмотря на то, что Шон Макдауэлл разговаривал с Джеффом очень решительно, все его крутые намерения мигом рассеялись, едва только он вышел на улицу. В самом деле: чего добиваться сейчас, даже не зная до сих пор, что за противник перед тобой? А противник-то очень сильный, вон какой разгром в ТЕМПОРА учинил, и ничего коллеги не смогли на это возразить. Попытаться вытащить Аниту из пасти дракона? Если её приняли за Джоан, которая им, видно, очень нужна, то девушка сейчас в слишком надёжном месте. Вероятнее всего, даже не в Мехико. Найти и прикончить Аткинса, или кто он там?.. Это если он никуда не уехал. А впрочем… зачем ему уезжать? Ведь он покажет этим свою причастность к похищению. Вполне вероятно, что его и дальше собираются использовать в качестве подставного, так зачем же станут раскрывать? Следовательно, очень вероятно, что я смогу его найти, а там уж как Бог даст. Итак — к Аткинсу. Да, но… как его разыскать? Каждая группа прибыла в Мехико самостоятельно, про другие ничего не знала. Ещё три дня назад Джефф уверял, что Аткинс, как и Долби, не сможет приехать в Мехико. Кстати, вот бы найти Долби, вдруг он тоже захочет повеселиться.
Постепенно, однако, до Шона начала доходить безнадёжность его намерения. Найти посреди Мехико бандита, связанного с серьёзной организацией, и при этом не попасть под пули его друзей… Хотя… что, если попробовать вот такой вариант…
Шон вышел к ночному шоссе и, завидев такси, проголосовал.
— В аэропорт!
Водитель равнодушно кивнул.
«А что, если начать прямо сейчас?»
— Слушай, парень, ты случайно вчера не развозил пассажиров с американских рейсов?
Физиономия водителя стала неприязненной: реакция на англо-американский акцент пассажира.
— Я не развозил. Мой приятель — да.
— Твой приятель… а где он сейчас?
— Не знаю. Наверное, в аэропорту, если не нашёл пассажиров.
— Ты можешь с ним связаться? По мобильному или как там…
— Послушайте, мистер гринго! Вы просили отвезти вас в аэропорт — я и везу. А больше, извините, ничего делать для вас не стану.
«Ах ты, зараза какая. Но… говорят, у вас тут страшный кризис? Голодные все сплошь…»
— Понимаешь, парень, я ищу своих знакомых. Они такие же гринго, как и я. Если поможешь их найти, я тебе заплачу.
Водитель удивлённо взглянул на Шона в зеркальце:
— Заплатите? И сколько же вы заплатите?
— Считай, что я тебя арендовал на ближайшие сутки. Плюс доплата за опасность, амортизацию и остальное. Сколько выходит?
— Ну, мистер… Ладно, если вы ищете гринго, так мне-то что… В общем, и приятели мои развозили вчера гринго, и я сам тоже.
— Вот и отлично. Свяжись со своими приятелями, мне нужны адреса всех гостиниц, куда они отвозили американцев. Сообщи, что меня интересует высокая стройная черноглазая девушка, которую сопровождали четверо мужчин. Можешь также передать своим приятелям, что тот из них, который даст мне нужный адрес, получит двадцать тысяч долларов сразу.

* * *

— Джоан, может, я сменю тебя? Нам ещё далеко ехать, а ты ведь уже устала.
Жанна собиралась было поспорить, но передумала. Ведь верно, устала же. Не так плохо водит машину Джефф. Лучше сейчас отдохнуть. Вполне возможно, что скоро придётся уходить от погони, а для этого нужна свежая голова.
— Да, Джефф, спасибо. Я с удовольствием отдохну пару часов… или сколько получится.
Джефф облегчённо вздохнул и добавил, чтобы как-то отвлечь девушку, выглядевшую слишком грустной для победительницы:
— Ещё несколько часов — и мы дома. Может, ещё и проголосовать на выборах успеем. Ты за кого — за демократов или республиканцев?
Остановив машину и не отвечая Джеффу, девушка поменялась местами с молодым человеком, взялась за припасённый гамбургер, не заметила, как прожевала и проглотила его, закрыла глаза, расслабилась на сиденье и задумалась. Вот — ещё немного, и путешествие завершено. Да, конечно, нужно будет вызволить Аниту, но наверное Джефф прав, это не должно быть так уж трудно. Что пользы неизвестным бандитам, пусть даже террористам, убивать постороннюю девушку, тем более мексиканку, дочь местного полицейского? Гораздо выгоднее взять за неё несколько миллионов долларов. И… тогда — всё позади. Что — позади? Ехали сюда ради того, чтобы взорвать реактор, который изобрёл дедушка?.. Как это обидно… Если бы его взорвал сам дедушка, другое дело: его творение, ему и распоряжаться им. А так… внучка, которая с этого начинает свою службу в компании ТЕМПОРА. А ведь другого выхода не было, спору нет. Грузовик вести слишком трудно, непривычно, давит страх — вот на следующем повороте эта махина перекувырнётся. Нет, махина была довольно надёжна, даже несмотря на этот тяжеленный реактор, от которого на каждом повороте, каждом ухабе кузов стонал. Бедный грузовичок… так честно старался, а его тоже пришлось взорвать. Виноват он только в том, что именно на него нагрузили реактор. Конечно, глупо сожалеть о тяжеловозе, всего-навсего машина, но… сперва он выглядел таким большим, неприступным, громоздким, а потом оказался понятливым, послушным и добросовестным. Как всё это обидно…

* * *

В глаза ударил яркий свет, и Анита прикрыла глаза руками, ещё не успев проснуться.
— С добрым утром, принцесса! — услышала она грубоватый мужской голос. Голос говорил по-английски с сильным акцентом… но не испанским.
Анита отняла руки от лица и, зажмуриваясь, попыталась рассмотреть того, кто к ней обращался. Высокий мужчина крепкого сложения… на голове — маска…
— Послушайте… я не знаю, как вас зовут, как к вам обращаться… пожалуйста, отпустите меня домой!
Собеседник Аниты дёрнулся, будто от удара тока, и подскочил к кровати, заглядывая в лицо девушке.
— Что это… кто вы такая?
— Меня зовут Анита Хосе. Мой отец — капитан полиции в Центральном округе Мехико, но если вы меня отпустите, я ничего ему не расскажу, честное слово!
— Ах, шайтан… А где девчонка? — эти слова он выкрикнул в коридор и тотчас выбежал из комнаты, словно забыв про Аниту. Из коридора послышались громкие голоса, говорившие на незнакомом языке… затем раздался выстрел…
Анита застыла в недоумении и испуге. Так её похитили по ошибке? Приняли за другую? Вот как… Значит, похитили не ради любви. Это скорее очень плохо, чем хорошо. И можно догадаться, за кого приняли — за ту девушку, под которую её, Аниту, загримировали. А кто и в кого сейчас стрелял? Кого-то убили? За что? Этот человек, заходивший в комнату… его голос был таким уверенным. Он здесь распоряжается? Это он стрелял в кого-то в коридоре? Почему этот человек сказал «шайтан»? Он что, мусульманин? Араб? Ой, плохо моё дело, надо бы отсюда выбраться, да поскорее…
Остатки сонливости слетели с девушки. Решено — надо уносить отсюда ноги. Хорошо бы найти хоть какую-то одежду, не голой же бегать по улицам. Но главное — снять каким-то образом цепь и выбраться из комнаты, из дома… Кстати, тот человек как будто не запер дверь, когда выбежал прочь. Значит, первым делом — избавиться от цепи.
Анита отодвинула одеяло и принялась рассматривать то, что было надето ей на ноги. Тонкие узкие браслеты из серебристо-белого металла, соединённые тонкой, лёгкой цепью. Цепь была очень длинная, видимо, рассчитанная на то, чтобы дать возможность пленнице дойти до любого угла комнаты. По всей видимости, сделано не из железа — дочь офицера полиции неоднократно держала в руках обычные наручники и кандалы и имела представление, сколько они весят. Вероятно, этот металл — алюминий. Почти ничего не весит, не сразу и заметишь, что на щиколотках нечто лишнее. Закрыты браслеты примерно так же, как обычные наручники — по крайней мере, на первый взгляд. А значит, надо попробовать и избавиться от них так же, как снимают наручники. Ключа нет и не надо, замки наверняка не туже, чем в обычных наручниках, вот найти бы какую-нибудь проволоку, скрепку… Анита пожалела, что носит короткую причёску, заколка для волос сейчас очень даже пригодилась бы. Девушка задумчиво оглядела комнату. Её взгляд упал на корзиночку, стоявшую на столике рядом с графином и наполненную фруктами.
Корзиночка была сплетена из толстой проволоки.

* * *

Равиль Ибн Юсуф чувствовал себя, как будто на него обрушилось небо. Как же так, почему… ведь всё было чётко продумано, до единой мелочи. За девчонкой и её спутниками следили… как могло случиться, что её подменили? Когда успели? А главное, как догадались о его, Ибн Юсуфа, планах насчёт девчонки?
Неужели где-то рядом предатель? Среди своих… Надо взять себя в руки. Не следовало стрелять в управляющего, он-то ведь точно неповинен… хотя и дурак. Или вдруг… Нет, вполне возможно, что это просто случайность. Ещё более вероятно — что девчонка, внучка Рабиновича из Сан-Франциско не приезжала вообще, а эта самая Анита, которая, кстати, похожа на неё, едва ли это случайно… допустим, её загримировали, привезли из Америки и принялись разыгрывать тут представление перед нами. Это может дуре Аните очень дорого обойтись. Хотя… она говорит, что дочка полицейского капитана?.. Может, и не стоит ссориться с её папенькой. С местными властями у нас до сих пор было молчаливое взаимопонимание. Наверное, из-за одной глупой девчонки сыр-бор не поднимется, но чем она нам мешает? Она вроде даже никого из моих людей не видела в лицо. Да, пожалуй, убивать её незачем, пригодится. Собственно, кроме неё у нас теперь никого, ничего в руках нет. Реактор упустили… ах, шайтан…
Ибн Юсуф ткнул пальцем в селектор:
— Ибрагим! Вы контролируете местонахождение реактора?
— Да, командир! Они проехали с ним примерно триста километров к северо-западу и сейчас остановились!
— Значит, так! Направь туда людей и постарайся захватить! Если можно — живыми!
— Слушаюсь, командир!
— С того момента, когда заметите их, докладывайте мне обстановку каждые пять минут! Ясно?

* * *

— Эй! Просыпайся!
Чтобы его просьба подействовала убедительнее, Шон сопроводил её мощным тычком в живот Рону Аткинсу. Тот, едва открывая глаза, полез правой рукой под подушку и сразу получил сильный удар по запястью. Послышался хруст, Рон охнул, и Шон добавил отеческим тоном:
— Ну вот! Зачем делаешь глупости? Я тебе сейчас всё достану сам!
Оттолкнув Рона к стенке локтем, Шон приподнял подушку и увидел то, что ожидал — скромную беретту. Шон сокрушённо покачал головой:
— Как же так, Рон? А? Зачем ты хранишь нелегальное оружие? Ведь если тебя с этим застанут мексиканцы, получишь лет десять тюрьмы! Ты же для них — ненавистный гринго, которого нужно под любым предлогом замордовать и посадить! И что ты скажешь им, Рон? Что ты не гринго? А кто? Рон, кто ты, говори!
Рон сонно моргал, ощупывал левой рукой правую, не отвечая ни слова. Шон внимательно следил за каждым его жестом, готовый в любой момент нанести новый удар.
— Так я жду! Кому ты сдал Аниту? А?
Рон Аткинс вздрогнул. Сонливость слетела с него:
— Какую ещё Аниту?
— Ту самую, которая в твоей группе изображала Джоан Старк-Рабинович. Рон, а ты не знал, что это мексиканская актриса Анита Хосе? Она сама вызвалась сыграть эту роль, потому что у неё есть к вам счёты!
— Какие ещё счёты… Мы мексиканцев не трогаем… Если только… Она что, из оживших мертвецов?
«Ах вот как! Значит, их организация старается с мексиканцами дружить! Нападают только на спасённых из прошлого! Окей, уже информация.»
— Рон, неужели ты сказал своему хозяину, что Анита — это Джоан Старк-Рабинович? Какую ошибку ты совершил! Ты хоть представляешь, что теперь хозяин прикажет сделать с тобой?
Казалось, что перспектива расправы в наказание за ошибку напугала Рона Аткинса гораздо сильнее, чем встреча с Шоном. Рон испуганно посмотрел на своего врага, облизнул губы:
— Во имя Аллаха! Я же не мог ошибиться!
«А, чтоб тебе! Так он мусульманин?! Чёрт их разберёт, внешне так похожи на местных индейцев… Хотя — при чём здесь это, он как раз выглядит как типичный белый американец. И что же — он один у них там в организации такой правоверный, или вся ихняя компания молится в сторону Мекки?»
— Ошибся ты, Рон. Что поделать. И вот как же теперь быть тебе, а?
Вместо ответа Рон неожиданно ловко рванулся, но Шон был готов — ещё удар в сплетение, прямо на лету… Раздался глухой звук, будто Шон стукнул по дереву, Рон отлетел назад, ударившись спиной о стену, попытался вскочить на постели, но Шон быстро, со всей силой огрел его ребром ладони по правой щиколотке. Рон упал на бок, охнул и сел на месте. Макдауэлл шумно вздохнул:
— Да, Рон, железный ты мужик. Я же знаю свой кулак, кирпич запросто ломаю, а ты уже получил горячего и ещё порхаешь. Слушай, не дёргайся, а? Ведь иначе мне придётся тебя покалечить, а я знаю, что тебе и без того очень больно. Я чую, что ты много чего умеешь такого, что американским шоферам грузовиков не снилось. Но и я не кретин, да и кулаками махать умею, когда-то в полуфинал чемпионата США по боксу вышел. Так что я буду тебе очень признателен, если ты ляжешь на животик, вытянешь ножки, положишь ручки назад, а личико повернёшь к стенке. Договорились?
Вместо ответа Аткинс попытался было сделать резкое движение, и Шон провёл пару сильных ударов в грудь. Макдауэлл почувствовал, что звереет:
— Ну ты мразь, по-хорошему не понимаешь?! Значит, точно, придётся сейчас разобрать тебя на запчасти!
Неожиданно Аткинс покорно закивал, опустился лицом на подушку, отвернулся к стене и принял позу, которой от него требовал Шон. Тот, не спуская глаз с пленника, левой рукой вынул наручники и, сжав разбитое правое запястье мнимого водителя, надел браслет, тут же дёрнул к шее — Аткинс взвыл от боли — и рванул левую руку Шона. Второй браслет защёлкнулся. Макдауэлл облегчённо вздохнул:
— Ну, теперь другое дело. Потерпи ещё чуть-чуть, и всё в порядке.
Через полминуты ноги Рона были стянуты клейкой лентой.
— Вот ты какой теперь хороший. Сейчас можем и поговорить. Начнём с твоей биографии. Только не уверяй, что ты всего лишь скромный водитель тяжеловозов, а остальное принимается к рассмотрению.
Голос Аткинса зазвучал глухо:
— Я и есть водитель грузовиков. Но я научен многим специальным вещам, это да. На что я могу рассчитывать, если отвечу на твои вопросы?
— А чего бы ты хотел? Я, конечно, могу сдать тебя обратно твоему командиру, не так уж ты мне нужен, но он же наверняка тебя прикончит, и хорошо, если сразу. Это входит в твои планы? Или — другой вариант: федеральная тюрьма для террористов… исламских. У тебя есть идея получше?
— А отпустить меня на все четыре стороны ты можешь?
— Ну ты спросил… Так вот сразу не могу тебе ответить. Давай так: ты выкладывай всё что знаешь, и если ты меня удовлетворишь до полного оргазма, я постараюсь ответить тебе взаимностью. Годится?
Рон Аткинс немного помолчал, а затем повернул голову к Макдауэллу:
— Значит, так. Всё началось пятндцать лет назад, когда я решил принять ислам. Тогда меня познакомили с молодым человеком, которого звали Равиль. Его полное имя — Равиль Ибн Юсуф…

* * *

Саид и Сулейман уныло бродили по обгорелому пепелищу, рассматривая останки грузовика и то, что при желании можно было принять за бывший реактор. Кусок шины тлел до сих пор, распространяя омерзительный запах. Маячок-индикатор разведчики Аль-Джихада нашли сразу, он валялся чуть поодаль от места взрыва. Всё ясно. Беглецы поняли, что их движение отслеживается через реактор, и избавились от него. Догадливые, ничего не скажешь. А может, реактор им с самого начала не так уж был нужен. Не в этом дело. Теперь становилось понятно, почему за последний час с лишним «грузовик с реактором не изменил своего местоположения». Вовсе не потому, что беглецы, обрадованные первым успехом, расположились на отдых. Видимо, те, кто так лихо перехитрил Аль-Джихад, сейчас несутся на полном ходу к американской границе. И всё же время ещё имеется, захватить их можно. От Мехико до северной границы очень неблизко. Конечно, есть риск, что они направятся к ближайшему аэропорту, а то и вовсе повернут назад к столице, чтобы затеряться, пока их будут разыскивать на севере… В любом случае, надо действовать, и немедленно. Вот только знать бы, кого искать в близлежащих аэропортах, как выглядит автомобиль, мчащийся сейчас к американо-мексиканской государственной границе. Впрочем, нельзя исключать и того, что взрыв реактора к северу от Мехико — не более чем отвлекающий манёвр, а после него янки развернулись и помчались на юг. Ясно одно: они хотят срочно покинуть Мексику. Есть шанс, что среди них молодая девушка — высокая, стройная, длинноногая, черноволосая, черноглазая. Фотографии её имеются, но ещё надо её заметить. Впрочем… в аэропортах это намного легче.
Наконец, Саид вздохнул:
— Ладно, Сулейман, нечего тут искать. Пока они нас переиграли. Надо вызывать подкрепление.
И, не глядя на товарища, Саид направился к вертолёту, на котором они сюда прибыли — звонить Ибрагиму, докладывать об исчезновении американцев и об уничтожении ими реактора.

* * *
Анита присела на постели и, затаив дыхание, сунула проволоку в замочную скважину браслета на правой ноге. Ага, вот здесь надо согнуть. Попробовать снова. Кажется, вошло… Она начала осторожно поворачивать самодельный ключ… Мимо проскакивает? Надо ещё согнуть? Третья попытка… Послышался слабый щелчок. Не веря самой себе, Анита дрожащими руками взялась за браслет. Он послушно раскрылся. Девушка машинально потёрла покрасневшую щиколотку и, изменив позу, взялась за другой браслет… Спустя несколько секунд она освободилась от оков. Теперь — накинуть что-нибудь. Об одежде говорить не приходится. Полотенце? Нет, наверное, лучше простыню…
Анита опустила ноги с кровати, закуталась в простыню, сделала шаг, другой… О, пресвятая Дева, тапочки предательски шлёпали по кафельному полу. Значит, остаётся только босиком… на цыпочках… Она осторожно взялась за дверь — всё точно, тот тип в маске забыл её запереть, да и то верно, какой смысл, если пленница прикована цепью… Сказать точнее — была прикована. В коридоре никого? Аккуратно прикрыть за собой дверь, чтобы как можно позже заметили… Откуда-то этажом выше доносился шум суеты, топот ног, беспокойные возгласы. Надо полагать, все волнения были вызваны тем, что Анита оказалась на чужом месте. Видно, очень нужна этим похитителям та неизвестная девушка. Анита почувствовала себя героиней, отвлекающей на себя внимание врагов от таинственной принцессы… Кстати, именно так и обратился тот тип в маске — принцессой назвал. Где же тут выход? На каком этаже? Окон никаких нет… Ой, боюсь, выход как раз на верхнем.этаже, там, где шум. И всё-таки не мешает проверить здесь, хотя бы как-то сориентироваться в здании…
Девушка осторожно двинулась вперёд, внимательно оглядываясь по сторонам, прислушиваясь, не раздаются ли поблизости шаги. Какие-то комнаты… Почему нет окон?.. Стоп, вот дверь со значком «лестница». Тихонько открыть… Здесь никого? Ага, вот индекс этажа: «минус единица». Так я в подвале? Тогда понятно, почему везде глухие стены… Надо подняться, увы, именно туда, где шум. Найти бы где-нибудь одежду… тихонько смешаться с теми, кто здесь находится, затеряться среди них, добраться до выхода… Вот он, нулевой этаж, окно наружу, в него видны растения, значит, выход где-то поблизости. Однако за дверью, ведущей в коридоры, раздавался топот. Крики. Анита отчётливо расслышла часто повторяющийся возглас «шармота!». Совсем рядом, это плохо, лучше подняться выше. Ступеньки, пролёт, ещё один… Вот здесь как будто тихо… Анита осторожно выглянула в коридор. Тишина, спокойствие. Из ближайшего окна виден парк, через который проходит узкое шоссе. Имеет смысл выбраться в парк, а там уж — как-нибудь… М-да, босиком, голышом по парку — не лучший вариант, а как быть?
Стоп — шаги! Быстренько в укрытие — на лестницу. Анита впопыхах закрыла за собой дверь и нечаянно стукнула. Душа ушла в пятки. Из коридора донеслись возбуждённые голоса. Ой, плохо, надо побыстрее — прочь отсюда… но не вниз же… значит, наверх… Босиком по каменным ступеням Анита побежала вверх по лестнице, слыша, как внизу с силой хлопнула дверь, раздался возглас на незнакомом языке… без всякого перевода поняла — это кричат ей… Стоп, лестница кончилась, дальше некуда вверх, только на этот этаж, пусть будет, что будет… Сзади шаги, стук дверей, крики… Да, это уже преследование.
Анита поскользнулась и упала, ударившись коленями о каменный пол. Не успела она подняться, как топот приблизился и затих. Она подняла глаза: перед ней стояли двое мужчин с чёрными козлиными бородами, они смотрели на девушку с яростью, что-то со злостью говорили друг другу.
Анита даже не пыталась сопротивляться, а только тихо заплакала, когда её грубо, рывком подняли с пола, отбросив в сторону простыню, и потащили к лифту — вниз, обратно в зловещий подвал…

* * *

— Джоан! У нас сюрприз!
При звуке тревожного голоса Джеффа, ворвавшемся в её сон, Жанна вздрогнула и открыла глаза. Не оборачиваясь к ней, Джефф смотрел в водительское зеркальце с левой стороны. Жанна также взглянула туда, но ничего не заметила. Она посмотрела назад: с юга двигался вертолёт, догонявший их. «Вот оно… далеко уйти не успели». Девушка постаралась скрыть волнение:
— Джефф, ты ведь не думаешь, что это из-за нас?
— Я почти уверен в этом. Из-за нас.
— Откуда они знают нашу машину?
— Я рассчитываю, что не знают. Однако они могли нас заснять, когда мы угоняли грузовик. То, что машина вместе с реактором взорвана, они наверняка уже знают. Им ничего не стоит проверять сейчас все автомобили, едущие на север.
— Может, нам имеет смысл изменить маршрут? Добраться до ближайшего крупного города, оставить машину, пересесть на самолёт или поезд…
— Если только поезд. Аэропорты наверняка уже проверяются. Да и вокзалы… Погоди, давай не будем спешить. Они ведь не могут нас рассмотреть с вертолёта… я надеюсь. Мало ли машин сейчас едет со стороны Мехико на север. У нас такой же мексиканский номер, как и у других. Не будут же они проверять всех подряд. Я думаю, эти, которые сидят в вертолёте, на то и рассчитывают — что мы резко повернём или увеличим скорость. Ведь это и будет означать, что мы стараемся сбежать от них.
Жанна ничего не ответила, хотя и подумала, что было бы полезно теперь прибавить газу. До сих пор Джефф каждый раз оказывался прав… если не считать неприятности с Анитой, но ведь её наверняка удастся выручить. Так или иначе, лучше ему сейчас не мешать. В конце концов, повернуть к ближайшему городу можно и позже. Вертолёт улетел куда-то влево. Хорошо это или плохо? Может, вообще не преследователи? Мало ли — армия, полиция, спасатели…
Прошло минут десять. На душе у Жанны заскребли кошки.
— Джефф, я уже достаточно отдохнула, давай теперь я поведу.
Джефф ответил не сразу:
— Хорошо, Джоан. Садись за руль. Присматривай вон за той парой, видишь — совсем далеко, но следуют за нами?
«Что за пара? Почему он раньше о них не сказал? Ой… ведь в последние минуты он прибавлял скорость — так, незаметно, постепенно. Он считает, что за нами уже гонятся? Неплохо бы мне поторопиться.» Эту мысль Жанна додумывала, уже сидя за рулём и нажимая на газ. Машина рванула вперёд. Если погони нет, никто не обратит внимания, а если есть, мешкать не стоит…
Окружающий пейзаж стремительно понёсся назад. Стрелка спидометра неумолимо двигалась по часовой. Поворот — немного уменьшить газ, и сразу же добавить. Ещё поворот… сколько их здесь? Где дорожные указатели? Хоть бы примерно знать, где находимся… А, вот они, те, сзади — теперь их лучше видно. Минибус и джип. Как будто верёвочкой связаны между собой. Ребята, не может быть, чтобы вы оба были быстрее нашей машинки, а расставаться друг с другом вы явно не хотите. Да, плохо — раз мы уходим от погони, значит, нам есть чего опасаться. А эти умны: послали вперёд вертолёт, прикинули, какие машины надо проверить, и бросились в погоню по шоссе. В самом деле, если ошибутся, наткнутся на местных — ничего, проедут мимо, за следующими. Мы-то не можем позволить, чтобы нас проверяли. А вот как это они так быстро прислали погоню? Наверное, просто отправили от ближайшего пункта, где их люди находятся. Что же теперь делать, а?
Следующий взгляд в зеркальце принёс очень плохую новость: улетевший было вертолёт возвращался, теперь он двигался на малой высоте, без труда догоняя беглецов. И как теперь быть? Шум вертолётных лопастей раздавался уже над головой. Затем раздались новые звуки — странный стрёкот, и тут же как будто град ударил сзади по капоту… Неужели стреляют? Хуже этого быть не может. Хотят, чтобы мы сдались? Нет, ребята, мы уже знаем, как вы поступаете с пленными, хуже этого нам не сделаете — вперёд… а кстати, что впереди? Гора? Какая-то странная гора… с прямоугольными выступами…
Пирамида???
Да. С правой стороны шоссе навстречу машине Джоан и Джеффа двигалась пирамида. Она была построена многочисленными уступами, ступенями, которые издали казались зубцами на фоне граней старинного сооружения. Высота пирамиды была — на глаз — не менее пятисот футов. В уступах виднелись многочисленные чёрные точки… Отверстия? Входы?
Первая пирамида, которую Жанне довелось увидеть в Мексике. Да и вообще — в жизни.
В любом случае — деваться некуда. Град по капоту — наверное, не убить хотят, а напугать, но вот-вот попадут в покрышки, и тогда всё…
Заметив узкую полосу дороги, сворачивающую к пирамиде, Жанна направила машину направо. Вертолёт и пара автомобилей неотрывно последовали за ней.

Глава 3. Тайна пирамиды

Заметив, что машина с беглецами направилась к пирамиде, Сулейман прекратил огонь. Теперь они никуда не уйдут. Важно захватить их живыми. По крайней мере, девушку — её нетрудно разглядеть за рулём. Он включил связь с джипом:
— Амир! Они ваши! Разделитесь так, чтобы зайти на пирамиду с нескольких сторон! Не теряйте из виду друг друга! Постоянно держите связь со мной!
— Есть, командир!
Преследуемые уже покинули машину и, держа туристические сумки, бежали к пирамиде. Какая-то пара незадачливых пожилых туристов с недоумением и испугом смотрела то на них, то на приближающийся джип. Бедняги, в неподходящий момент попали не в то место, куда следовало… Сулейман взял на мушку обоих и одной очередью убрал ненужных свидетелей. Люди из джипа и минибуса уже выскакивали, расходились цепью, перекрывая беглецам путь назад… кто-то сел за руль их машины, чтобы отогнать в сторону… Это — всё. Теперь они в ловушке, лучше им сдаться самим, шансов на спасение нет, а так хоть оба живы останутся. Особенно это касается парня. Хотя… если он не нужен Самому… Сулейман включил связь с Ибрагимом:
— Кажется, всё. Мы прижали их к пирамиде. Посторонних нет, Амир их уже взял в кольцо.
— Они не могут скрыться в пирамиде?
— А если даже так? У наших собаки-ищейки. Далеко не уйдут, пешком-то. Возьмём.
— Подкрепление нужно?
— Не думаю. А впрочем… Пришли ещё кого-нибудь. Кто не при деле.
— Хорошо, Сулейман. Пришлю. Только я пока Самому рапортовать о победе не буду. А то ночью люди Ярлыка облажались с девчонкой, позору не оберёшься. Не хочу оказаться в его положении.
Сулейман не стал спрашивать, как именно облажался Ярлык, кивнул неизвестно кому, отключил связь и посмотрел вниз. Оба беглеца, помогая друг другу, поднимались по выступам пирамиды. Добрались уже почти до середины. Люди Амира немного отстали от них. Чуть поодаль следовали трое собаководов. Сколько ещё времени понадобится для захвата — минут пять? Десять? Эх, зря запросил подкрепление…
Сулейман увидел, как беглецы приблизились к одному из отверстий в стене и заглянули внутрь. Осторожно вошли — сперва парень, за ним девушка. Ну вот, лазание по стенам закончилось, оба в мышеловке, которую осталось только захлопнуть. Двое преследователей, приготовив парализующие пистолеты, последовали за жертвами.
Сулейман облегчённо вздохнул и взялся за пакет, в котором лежали припасённые бутерброды.

* * *

Шон Макдауэлл потёр лоб и задумчиво посмотрел на своего пленника… Вот, значит, кто вы такие. Арабо-исламские террористы в Мексике. Да, вот уж чего не приходилось ожидать. Куда же вас только ни занесло, саранча проклятая…
А ведь арабский отдел ЦРУ опять лопухнулся. Столько десятилетий уже воюет с ними, а не может никак привыкнуть, что зелёная чума повсюду, а вовсе не только на Ближнем Востоке. Сколько людей из-за этого погибло…
Он шумно вздохнул. Ничего не поделаешь, надо сообщить своим. И тут уж на секретность наплевать. Во-первых, я в отпуске по случаю ранения, а во-вторых… А во-вторых, пошли вы к чёртовой матери с вашей секретностью, от которой толку никакого.
Шон взялся за телефонную трубку. Набрал код международной связи… код США… Лэнгли… Теперь внутренний код…
— Центральное Разведывательное Управление слушает вас!
— Алло, Мэгги. Это Шон Макдауэлл. Кто из наших сейчас на месте?
— Здорово, Шон. Куда это ты запропастился? Это правда, что тебя ранили?
— Ага, истинная правда. Тяжёло ранение в голову. Во время операции по спасению моей драгоценной жизни удалена большая часть мозга. Как результат — глубокая, безнадёжная амнезия. Только что снова научился говорить. Шеф на месте?
— Погоди! Ты по какому каналу звонишь? Защищённому?
— Нет, Мэгги, нет у меня защищённого канала. Сообщение экстренной важности, инструкцией допускается по любому каналу. Так что там шеф?
— Слушай… Что же у тебя там такое? У шефа совещание. Ты можешь перезвонить через полчаса? И, по крайней мере, по имени его не называй.
— Не буду. Слушай, Мэг, тут дело срочное. Можешь попросить его подойти к телефону только на одну минуту? Если я не удовлетворю его за минуту, пусть увольняет.
— А меня он не уволит заодно с тобой? Шон, это правда очень важно, не может подождать?
— Клянусь тебе, Мэг. Я не знаю, буду ли я жив к тому времени, когда совещание окончится.
— Ого! Ладно, подожди умирать, ты мне нужен живой, я попробую.
Последовала томительная пауза. Шон, сдерживая волнение, задумчиво посматривал то на своего пленника, который по-прежнему лежал связанный, лицом к стене, то на входную дверь, то на окно. Мало ли, вдруг сюрпризы начнутся. Ведь Аль-Джихад вот-вот спохватится своего ценного сотрудника, который принял Аниту Хосе за Джоан Старк-Рабинович. Кстати, о сюрпризах. Прежде всего — трофейную беретту под руку слева. Теперь главное… Шон, зажав телефоную трубку между ухом и плечом, дотянулся вытащил из-за пояса револьвер, вынул, проверил, засунул обратно на место обойму, снял с предохранителя. А как там с береттой? Обойма полная, очень любезно со стороны Аткинса…
— Алло, Шон! Что там такого экстренного приключилось?
— Добрый день, шеф. Рабиновича и наших в ТЕМПОРА-Мехико убили люди Аль-Джихада. Они наводнили всю Мексику. Дерутся как черти, у них есть группа ниндзя. Это они организуют нападения на людей, которых спасла ТЕМПОРА. Местные власти у зелёненьких человечков на подхвате. В минуту я уложился?
— А, чёрт. Шон, теперь уж выкладывай всё как на духу, подробнее. Откуда у тебя эти сведения?
— От ихнего человека, которого мне удалось захватить. Не спрашивай детали.
— Ты сможешь передать этого человека мне?
Шон покосился на Аткинса, который повернул к нему лицо и смотрел теперь очень встревоженно.
— Сожалею, шеф. Когда я выходил в сортир, он как-то освободился и сбежал. Сам понимаешь, гоняться за ним по Мехико я не был готов.
Аткинс облегчённо вздохнул и отвернулся к стене. Шеф недовольно засопел в трубку.
— И больше информации у тебя для меня нет?
«Ну вот, а возмущался, что я его от совещания отрываю.»
— Только одно, шеф. Просьба. Пусть на моём надгробии всегда будут свежие фиалки. При жизни я их очень любил.
— Ладно, остряк. Задал ты мне задачку. Из отпуска выйдешь в срок, на продление не надейся. Пока.
Шон положил трубку. Задумчиво посмотрел на пленника:
— Значит, так, Аткинс. В твоих и моих интересах сейчас умотать отсюда. Я и то удивляюсь, что твои собратья во Аллахе до сих пор не нагрянули. Ноги я тебе развяжу, а сверху накину что-нибудь, так и пойдёшь со мной. Ясно?
— А почему ты не можешь сразу отпустить меня?
— То есть развязать тебе руки? А может, и беретту отдать? Не требуй сразу всего. Мы сейчас поедем в другое место, там я кое-что выясню, затем покину тебя, предварительно развязав руки. Ноги освободишь сам. Беретта твоя мне не нужна, я тебе оставлю записку, где она будет лежать. Обойма и патроны будут отдельно. Думаю, пока ты всё соберёшь, я уже буду не в Мехико. Вопросы есть? Правильно, нет.

* * *

Жанна

— Джоан! Ты в порядке?
— Да. Почти.
Это была неправда. Мне было трудновато дышать здесь, в этих душных проходах, коридорах пирамиды, которые пока спасали нас от преследователей. К тому же, наверное, я здорово переволновалась, а это тоже противопоказано при астме. Поэтому я улучила момент, когда Джефф отвернулся, тихонько вытащила тот пузырёк-ингалятор, который меня неизменно спасал в таких ситуациях, и, сделав выдох, прыснула себе в горло лекарство. Теперь — глубокий вздох. Всё-таки Джефф заметил, зато и дышать мне стало гораздо легче.
— Неужели ты что-нибудь видишь?
— Да, Джефф. Конечно, очень смутно, и всё же видеть могу. Вот сейчас ты повернулся ко мне. А вон там, направо, по-моему, яма, хотя и узкая.
— Нет, там просто глубокая выбоина. Надо же, как это у тебя получается, я со своим прибором ночного видения еле успеваю разобраться.
— Джефф, как ты думаешь, здесь есть другой выход? Или мы просто подождём, пока эти уйдут?
— Они не уйдут, Джоан. Они пришли за нами. Они разыщут нас. У них для этого собаки-ищейки.
Да… наверное, Джефф прав. И всё же сдаваться не хочется. Кстати, странно, что нас до сих пор не нашли. Несколько раз слышался издали собачий лай, а потом и он прекращался.
— Знаешь, Джефф, мне кажется, здесь лабиринт. Я уверена, что мы прошли уже столько, что давно оказались бы с другой стороны пирамиды.
— Я не хотел тебе говорить, но мне тоже так кажется. Возможно, поэтому нас пока не нашли… Хотя… странно, собакам ведь всё равно, лабиринт или нет. Или здесь есть что-то, отбивающее у них чутьё?..
— Как мы поступим? Сидеть здесь страшновато.
— Я тоже думаю, что ждать нечего. Пойдём дальше?
— А мы не заблудимся в лабиринте?
— Надеюсь, нет. Во всяком случае, я знаю способ, позволяющий найти выход из многих лабиринтов. Ты мне веришь?
— Да, милый.
«Я назвала Джеффа милым? Да… А что такого? Он мне нравится. Тогдашняя размолвка была вызвана недоразумением, в сущности, по моей вине.»
— Джоан… я хочу сказать тебе… я люблю тебя.
— Ой. Джефф, не надо об этом сейчас. Ты мне совсем не безразличен, но… понимаешь, здесь, в этой обстановке, подобные слова наводят на мысль, что ты не веришь в возможность нашего спасения… и прощаешься со мной.
— Нет-нет, это не так. Мы выберемся, хотя я не уверен, что это будет скоро. Клянусь тебе!
«Ах, Джефф, такие клятвы — это ещё грустнее, чем даже признание в любви посреди духоты и с преследователями за спиной. Неужели наши дела и вправду так плохи?»

* * *

Равиль Ибн Юсуф, наверное, очень уж устал и перенервничал среди всех хлопот, потому что он не сразу обратил внимание на странную суету, царившую на этаже. Однако в определённый момент игнорировать её стало невозможно. Равиль, привыкший к тому, что рядом с его кабинетом была полная тишина, все ходили очень аккуратно, упорядоченно и слаженно, внезапно обнаружил, что его подчинённые как-то странно бегают, смущённо озираясь по сторонам и как-то… шарахаясь друг от друга. Пока руководитель Аль-Джихада изумлённо рассматривал происходящее, к нему подошёл смущённый секретарь, протягивавший трубку радиотелефона:
— Командир! Экстренная новость! Ярлык захвачен заложником!
Равиль не сразу понял. Как это — Ярлык захвачен? Если только сдался добровольно… от этих янки, принявших ислам, любой подлости можно ожидать в трудную минуту, им бы только свою шкуру вытащить. А при чём здесь заложничество?
— За него деньги требуют, что ли?
— Нет… Тот, кто его захватил, хочет говорить с вами. Это возможно?
Равиль чуть помедлил. Взял трубку, прикрыл ладонью микрофон, произнёс совсем тихо:
— Хорошо. Я буду говорить с ними, а ты выясни, откуда звонят. Я потяну время, вы пришлёте туда людей и решите проблему. Понятно?
— Да, командир. Разумеется.
— Постой. Пока я говорю по телефону, все новые сообщения подавай мне записками. Чтобы я мог прочесть и ответить, не прерывая разговор.
— Да, командир!

* * *

— Джефф! Тебе не кажется, что мы спустились довольно глубоко?
Жанна тревожно озиралась по сторонам. Всё вниз и вниз… То полого, то полуразрушенными, заросшими травой ступеньками винтовой лестницы. Но что странно… чем ниже, тем светлее становилось вокруг. Чище, свежее воздух. Вот сейчас уже можно было вполне отчётливо различить окружающие предметы. И… такое ощущение, будто откуда-то запахло цветами…
Джефф ничего не ответил. То, что освещение заметно улучшилось, он отметил про себя ещё полчаса назад, когда снял прибор ночного видения. Разумеется, он обратил внимание на то, что дорога уходит вниз в никуда, но понятия не имел, что можно поделать, если не проследовать этим путём. В любом случае, разведка внутреннего мира пирамиды не помешает. И, что немаловажно, собачьего лая давно уже не слышно. А что касается света и хорошего воздуха — трудновато этому радоваться, уж очень это похоже на ловушку. Прямо как усыпанное красивыми, но отравленными цветами поле в фильме «Волшебник Оз». Так что неплохо бы побыстрее преодолеть этот участок… хотя — пока вроде зловещих признаков нет, а Джоан стала гораздо лучше, спокойнее дышать, лишь немного откашливаясь.
— Джефф… Можно, мы немного отдохнём? А то у меня голова закружилась. Ноги устали.
Жанна говорила жалобно, как-то виновато. И Джефф, в свою очередь, ощутил в себе вину перед этой прекрасной девушкой, которой пришлось заниматься в Мексике несвойственным для женщины делом, вместо того чтобы кататься по курортам:
— Конечно, Джоан. Только будет лучше, если ты сядешь не на ступени, а ко мне на колени.
И сам он опустился на чуть прохладные ступеньки, сдвинулся влево, ближе к стене, подальше от овального отверстия, зияющего справа и уходящего в розовато-светящуюся туманную глубину. Жанна слабо улыбнулась, кивнула и осторожно села на колени молодому человеку. Тот осторожно обнял её талию. Девушка опустила голову ему на грудь:
— А знаешь, Джефф, мне здесь нравится. Глупо, да? Я понимаю, что долго оставаться здесь мы не сможем, а всё равно приятно. Тихо, спокойно, нестрашно
— Всё хорошо, любимая. Еда и вода у нас пока есть. Я думаю, имеет смысл рассматривать это приключение как туристическую прогулку. Знаешь, мне давно хотелось побывать в мексиканских пирамидах. А тебе?
— Как-то не задумывалась. Пожалуй, да. Вот только… Если это усыпальницы каких-то великих людей народа майя, мне бы не хотелось нарушить их покой.
— Надеюсь, они нас простят. Мы ведь не ради потехи, а по очень веской причине пришли сюда, потревожили их. Мне кажется, они на нас не сердятся.
— Знаешь, мне тоже почему-то так же кажется. И всё-таки, как только сможем, уйдём отсюда…
Голос Жанны звучал всё тише, всё более сонно. Однако Джефф всё равно уже не слышал её — он также задремал. Молодые люди погрузились в объятия Морфея.
Они не видели, как из туманного овального отверстия появилось, поднялось синеватое пламя. Светлый огонь, проходя сквозь траву на ступеньках, не обжигая её, а лишь слегка шевеля. Огонь покатился бесшумными волнами к двум спящим молодым людям, обволок их, словно спеленал, заполнил собой всё пространство между стенами и сводом прохода…

* * *

Двадцатипятилетняя длинноногая мулатка Мэгги, посматривая на часы, украдкой подкрашивала губы и продумывала свои планы на вечер. До конца рабочего дня оставалось совсем немного. Ну и номер отколол Шон… впрочем, это вполне в его характере. В постели это, как правило, достоинство, а вот в разгар рабочего дня… Впрочем, вероятнее всего, у него действительно выбора не было. Надо же, если не врёт — напал на след большой и слаженной террористической группы…
В коридоре послышались шаги. Топот нескольких человек. Кто бы это мог быть? Надо надеяться, не группа посетителей, которым нужно срочно прорваться к начальнику латиноамериканской охранной группы? Мэгги привстала, готовясь объяснить посетителям, что рабочий день уже на исходе, надо совесть иметь…
Дверь открылась, и на пороге появился человек в маске. Нет, двое в масках. Мэгги, не успев ни о чём подумать, автоматическим движением нажала на звонок тревоги. Трель зуммера заполнила приёмную начальника отдела, но Мэгги уже ничего этого не слышала — она медленно оседала на пол, сражённая пулями неизвестных, открывших огонь из ручных пулемётов «Узи» прямо с порога. Один из нападавших подбежал к двери кабинета и сильным ударом ноги открыл её. Из кабинета раздались выстрелы — шеф Шона и Мэгги уже всё понял и собрался дорого продать свою жизнь. Первый из нападавших вскрикнул и опустился на пол, однако его уже отталкивали двое других, направлявших стволы «Узи» внутрь кабинета. Короткий обмен пулями — и шеф отдела разделил участь своей секретарши.
— Сматываемся! Быстро!
Нападавшие подхватили своего раненого товарища и рванулись к дверям, в сторону коридора. Один из них задержался, забежал в кабинет убитого начальника отдела, вынул из кармана маленькую пластиковую мину и включил на ней таймер. Три шага назад, за дверь — и такая же мина легла на пол рядом с мёртвой Мэгги. Диверсант бегом рванулся за дверь.
— Стоять! Ни с места! Руки на стену! — примерно за пять ярдов от него появились вооружённые охранники. Диверсант рванул из-за пояса ручной пулемёт — и тотчас зашатался под градом пуль. Через мгновение охранники уже ворвались в кабинет…
Последним, что они успели увидеть, была вырвавшаяся из-под стола секретарши Мэгги стена огня.

* * *

Жанна удивлённо протирала глаза. Надо же, заснула. Разве так сильно устала? Хотя — наверное, да. И Джефф спит. Сон праведника. Ну и хорошо, отдохнули немного, это совсем не помешает перед тем, как отправиться в дальнейший путь.
Маленькая синяя змейка мелькнула рядом с левым локтем Джеффа — и исчезла. Да, а ведь точно, вполне могут быть тут змеи. Хотя… почему-то всё равно не страшно. Будить Джеффа или подождать, пока он сам проснётся?
— Джоан! Я разве спал? — Джефф сонно моргал, недоумевающе поглядывая по сторонам.
— Да. И я спала. И знаешь, удивительный сон такой привиделся. Будто вот отсюда, из этого отверстия справа, поднялся к нам красивый ярко-синий цветок. Посмотрел на нас, побыл с нами немного и вернулся обратно.
— Ух ты, надо же! И мне приснилось то же самое! Забавно. И, что самое главное, ничего плохого за время сна с нами не случилось.
— Да, правда. Отдохнули мы с тобой немного. Ну и хорошо. Давай теперь искать выход. Мне кажется, наши преследователи отстали. Ушли совсем или нет — не знаю, но, по-моему, мы можем попробовать выглянуть наружу. Только сначала хорошо бы разобраться, как покинуть эту гостеприимную пирамиду. Внизу ведь наверняка есть? Иначе откуда браться солнечному свету?
— Да, конечно. Хотя… странно, Джоан, на моих часах уже восемь. Солнце зашло, значит, давать свет в этот вертикальный туннель не может.
— Правда? А на моих ещё только пол-пятого. То ли мои страшно отстали, то ли твои куда-то помчались.
— Ах, вот как, значит. Тогда другое дело. Наверное, это моим часам доверять нельзя, иначе откуда бы здесь свет? Не электричество же. Я предлагаю: давай мы с тобой подкрепимся и пойдём вниз. Поищем источник света, там наверняка и выход.
Жанна с готовностью кивнула и, открыв свою сумку, вонзила крепкие белые зубы в гамбургер. Джефф незамедлительно последовал её примеру.
Спустя пять минут они уже чуть ли не бегом, весело смеясь, мчались вниз, в светлую туманную неизвестность, по разрушенным ступенькам, не опасаясь упасть, подвернуть ноги, споткнуться. Их обоих охватило странное ощущение того, что пирамида вокруг — нечто единое с ними, друг, которому можно довериться, готовый прийти на помощь, поддержать, не дать упасть. Сияние света уже не шло снизу, оно обступало, окружало их.
Внезапно девушка, немного опередившая Джеффа, резко остановилась и негромко вскрикнула. Ступеньки кончились. Вокруг них была просторная галерея, границы которой уходили в туманную неизвестность. Серебристый свет шёл отовсюду, и отовсюду же исходило ощущение свежести.
— Джоан! Давай возьмёмся за руки! В этом тумане недолго и потеряться!
— Да, верно. А куда мы сейчас направимся?
— М-м. Давай пойдём прямо, доберёмся до противоположной стены, затем пройдём вдоль неё, проверим, нет ли отсюда выхода наружу.
Джоан с готовностью кивнула и подала молодому человеку правую руку. Пытаясь всмотреться в окружающий мир сквозь туманную пелену, они осторожно двинулись сквозь неведомое. Однако, прежде чем они успели сделать несколько шагов, послышался собачий лай. Беглецы замерли. Зловещий шум раздавался как раз оттуда, куда они направлялись. Развернуться, назад?..
Собачий лай быстро приближался. Джефф и Джоан сперва шли назад, постепенно ускоряя шаг, а затем побежали, преследуемые невидимой до сих пор опасностью. Внезапно они резко остановились: перед ними выросла стена.
— О, проклятье… Джоан! Беги направо! А я постараюсь задержать этих!
— Нет, Джефф! Я с тобой до конца! Я тоже буду драться!
«Вот и конец, да? Ну что же! По крайней мере, погибнем вместе!»
Джоан вынула из сумки кольт — такой же, как тот, с которым принял свой бой дедушка. Джефф приготовил «магнум» и попытался всмотреться сквозь белёсую завесу. Собачий лай раздавался уже совсем рядом… да, вот — не далее чем в десяти ярдах показались очертания нескольких человек с собаками…
— Стойте! Мы вооружены и будем стрелять! Оставьте нас в покое, и мы не причиним вам зла!
— Эй, ты! Брось пистолет! Не поможет он тебе! Мы ничего с вами не сделаем, если сдадитесь по-хорошему!
— По-хорошему будет, если прекратите нас преследовать! Ни шагу вперёд!
— Ну, дурак, пеняй на себя…
Из тумана раздались выстрелы — пули ударили в стену совсем рядом с лицом Джеффа. Молодой человек поднял «магнум», собираясь выстрелить почти наугад…
Однако в этот самый миг белёсый туман, разделявший беглецов и их преследователей, внезапно исчез — перед замершими молодыми людьми появились пятеро мужчин, вооружённых короткими автоматами, с двумя псами. В следующее же мгновение из пола галереи — отовсюду, кроме того места, где стояли Джоан и Джефф, — вырвался огонь. Фиолетовое пламя моментально поднялось с рёвом до самого свода, поглотив нападающих…
И тотчас исчезло, словно его и не было.
Беглецы, не веря своим глазам, смотрели потрясённо перед собой. Ведь только что они были в смертельной опасности… от которой не осталось ничего. Никаких признаков того, что только что здесь находилось несколько человек с собаками. Хотя нет… на каменном полу галереи виднелись чуть потемневшие участки, своими очертаниями отдалённо напоминавшие тени людей.
Когда молодые люди немного пришли в себя и посмотрели вперёд, прямо перед собой на расстоянии примерно сорока ярдов они увидели узкую, ярко сияющую солнечным светом полоску в стене.

* * *

— Ну ты сволочь! Мразь! Ублюдок!..
Аткинс ругался, вращая глазами и брызгая слюной, бессильно колотя связанными ногами о кровать, пока Шон, прижав телефонную трубку ухом к плечу, не заклеил ему рот скотчем. После этого Макдауэлл широко улыбнулся своей жертве, словно говоря: «Да, ты прав, я таков, ну что же тут поделаешь?». Однако улыбка тут же сошла с его лица, потому что он услышал в трубке:
— Хорошо. Командир нашей организации будет сейчас говорить с вами.
«Ну, держись, Шон. Сейчас ты один против самой жуткой банды нашего времени. Главное — не дрейфь. Ты вовсе не так слаб, как им кажется.»
— Вы хотели говорить со мной? Кто вы?
— Насколько я понимаю, это господин Равиль Ибн Юсуф? Приятно с вами познакомиться, господин ублюдок. Правда, мы с вами уже чуть-чуть встречались — в ТЕМПОРА-Мехико, не так ли? Я уверен, вы были там. Вы не из тех, кто отсиживается за спинами своих верных отморозков, когда они идут на серьёзнео дело.
— Поменьше болтайте, Макдауэлл! Не забывайте, с кем разговариваете!
— Не забываю. Я разговариваю сейчас с главным отморозком земного шара. И ничем вы напугать меня не можете, потому что более чем смертью вы всё равно пригрозить неспособны, а убить меня уже пытались — тогда, когда я вам ещё ни слова не сказал. У вас не получилось. Даст Бог, и теперь не выйдет номер.
— Да, повезло вам. А вот Мэгги вашей не повезло. Надеюсь, впрочем, что она совсем не мучилась.
«Что такое? Откуда он знает про Мэгги?»
— Ты… о чём это? О какой Мэгги?
— А разве у тебя две любовницы по имени Мэгги? Одна — смазливая черномазая бабёнка из ЦРУ, а другая кто?
«О, Господи! Неужели он добрался до Мэгги? Как? Этого ещё недоставало…»
— Отчего ты вдруг заткнулся, Макдауэлл? Только было разговорились. Если тебя утешит: накрылась медным тазом не только Мэгги. Твой шеф тоже. И убил их ты, дебил. Незачем было звонить в ЦРУ, тем более по прямой связи.
«Господи. Да неужели они и в ЦРУ забрались? Там же такая охрана…»
— Вот, тужься, думай, как всё это случилось. Только шевели мозгами не сейчас, а потом, если получится. Ты, кажется, собирался вернуть нам этого кретина Ярлыка?
«Так они Аткинса зовут Ярлыком? Понятно, приму к сведению. Ах, Мэгги… Прости меня, остолопа…»
— Верну я тебе твоего Ярлыка. Только не просто так. Мне нужна Анита Хосе, которую ты захватил, приняв за Джоан Старк-Рабинович.
— Окей. Получишь ты свою Аниту, нет проблем. Не нужна она мне. Адрес сам назовёшь… или мне сразу ехать на Сан-Мартина, 33?
«Час от часу не легче! Так они уже знают этот адрес?! Да, видимо, выяснили, откуда я говорю… Что же это за вездесущесть такая? Прав был Джефф, надо было уматывать сразу, вместе со всеми, тогда и Мэгги была бы сейчас жива.»
— Раз уж ты всё знаешь. Надеюсь, ты хотя бы Аните дашь возможность уйти домой спокойно? Девчонка ведь тебе ничем не мешает.
— Надейся. Там посмотрим, как получится. Обещаю тебе, что смерть Аткинса ты сможешь увидеть. Ну что? Принимаешь свою Аниту? Открывай дверь! Хотя… не надо, с ней нет проблем.
Снаружи послышался мощный удар — старая деревянная дверь соскочила с петель…
Шон направил на дверной проём оба пистолета…
Однако в тот же миг послышался громкий возглас по-испански:
— Руки вверх! Вы окружены!
Шон облегчённо вздохнул и подмигнул Аткинсу:
— Вот видишь, напрасно пугался, не попадёшь ты в руки своего бывшего шефа. Правда, не знаю, лучше ли тебе будет от этого.
Аткинс изумлённо таращился, мыча сквозь кляп. Не глядя на него, Шон вышел на улицу. Прямо возле дверей, когда-то защищавших этот домик, а теперь валявшихся на земле, стояло три машины, видимо, принадлежавших террористам, а чуть поодаль — с полдюжины легковушек с надписью «Полиция». Вот и ещё одна подъехала… Немного правее, у угла дома, мексиканские полицейские обыскивали и сковывали наручниками захваченных бандитов. Шон рассмотрел командира полицейских — коренастого мужчину, на мундире которого были отличительные знаки капитана:
— Господин Хосе! Поздравляю вас с успехом операции! Надеюсь, Анита в порядке?
Тот обернулся, пожал плечами:
— Надеюсь, будет в порядке.
— Могу я переговорить с ней? Только одну минуту.
— Ну… пожалуй, да. Вы это заслужили. Вон она, в моей машине.
Шон прошёл к автомобилю, на который ему указал отец Аниты. Девушка сидела там, одетая в наскоро накинутую полицейскую форму. «Видимо, привезли её нагой… Скорее всего, собирались убить — прямо здесь. Нас обоих, хотя нет, всех троих.»
— Синьорита! Как вы поживаете?
Девушка была бледна, она до сих пор дрожала, но, взглянув на Шона, попыталась улыбнуться:
— Спасибо. Так это вы меня спасли? Вы очень любезны, синьор.
— Я очень извиняюсь, что вам пришлось пройти через всё это.
— Ничего. Не так уж это оказалось страшно. Сейчас даже интересно: неужели я смогла? Знаете, я ведь чуть не убежала от них. Честное слово! Мне кажется, об этом можно сделать фильм. Как вам кажется, я хорошо буду смотреться в главной роли?
— Замечательно, синьорита. Поверьте мне как старому знатоку Голливуда.
— Скажите, синьор… Я догадываюсь, почему меня похитили, но вот как вам удалось освободить меня?
— А капитан Хосе ещё не рассказал? Ах да, конечно, он ведь сейчас занят. Примерно два часа назад я явился в ближайшее отделение полиции, со мной был один мерзавец, Аткинс по прозвищу Ярлык — тот, который организовал ваше похищение. Я сразу заявил дежурному полицейскому, что могу поспособствовать освобождению дочери капитана Хосе — если они мне помогут. Должен заметить, что здешние полицейские, к их чести, крепко держатся друг за друга. Не прошло и четверти часа, как приехал ваш отец. Ещё минут десять мы с ним обсуждали план операции, затем он предоставил мне эту развалюху, где уже год как никто не живёт, зато почему-то оказалась действующая телефонная линия. Туда поспешно притащили кровать, стул и стол… вот и всё. Я позвонил главе Аль-Джихада, мы очень вежливо поговорили, остальное вы знаете.
Анита благодарно улыбнулась Шону, он поклонился мексиканской красавице, спасти которую ещё недавно казалось невозможным, и отошёл в сторону. Теперь ему не хотелось ни с кем разговаривать. Потому что предстояло возвращение в США…
И участие в похоронах Мэгги.

* * *

— Саид, как ты думаешь, не следует ли нам спуститься? Стоит ли понапрасну топливо тратить?
Сулейман посматривал вниз. Группа захвата с собаками уже входила в то же самое отверстие в пирамиде, куда скрылись беглецы.
— Я уже думал об этом, Сулейман. Нам очень нежелательно утрачивать верхний обзор. Конечно, маловероятно, что они сумеют выбраться незамеченными, но кто их знает. У нас горючего хватит ещё часа на два. Надеюсь, что в ближайшие полчаса этих двоих возьмут. По крайней мере, девчонку, на парня плевать. Если нет — часа через полтора отправим джип за керосином.
Сулейман нехотя кивнул. Наверное, напарник прав, дело прежде всего. Вместе с тем, вот так болтаться в воздухе, не зная, что происходит внизу, внутри пирамиды — удовольствие маленькое. Впрочем, последнее-то легко поправимо. Он взялся за переговорное устройство:
— Алло! Амир? Как у вас идут дела?
— Ищем пока. Эти двое как сквозь землю провалились.
— Но собаки-то взяли след?
— Да, хотя и не сразу. Тут целая куча проходов. Такое впечатление, что эти двое разделились, пошли разными путями. Может, они в этой пирамиде бывали раньше?
— Вот оно что. Если так, то насколько это вас задержит?
— Надеюсь, что незначительно. В любом случае, сейчас идём по одному из следов.
Последовала томительная пауза. Сулейман размышлял, забывая выключить связь. Прошло минут пять. Наконец он не выдержал:
— Алло, Амир! Ничего нового?
— Вовремя позвонил, Сулейман! Мы только что на них вышли! И девчонка, и парень, оба в порядке! Тут туман какой-то… но ничего, деваться им некуда, а от наших собак ещё никто не уходил.
Сулейман напрягся в радостном возбуждении, не в силах оторвать взгляд от входа в пирамиду… Крошечная чёрная точка, где сейчас всё решается…
Внезапно из этой чёрной точки, к которой было приковано его внимание, полыхнуло оранжевым пламенем. Сулейман остолбенел на мгновение… затем снова схватился за переговорное устройство:
— Амир! Что случилось? Там что-то взорвалось? Вы в порядке? Что с девчонкой?
Ответа он не услышал. Вместо этого из острой вершины пирамиды вылетело облако ярко-красного пламени… словно вулкан…
— О, Шайтан! Саид! Поднимись выше! Или сдвинемся в сторону!
Вертолёт рванулся вверх и в сторону, пытаясь отдалиться от новой опасности, однако огненное облако стремительно росло и ширилось, закрывая уже полнеба, обрушиваясь на машины террористов, стоявшие у подножия пирамиды…
— Саид! Быстрее! Аллах, спаси нас!
Прежде чем вертолёт успел улететь от пирамиды, огненный смерч навалился на него, смял, сдавил… мгновение — и взорвался топливный бак, вертолёт превратился в пылающую груду металла, перекрученную неведомой силой… всё это рухнуло наземь…
И в тот же миг огненное облако вернулось, всосалось назад — в вершину пирамиды. Уже минуту спустя ничто не говорило о свершившемся катаклизме. Вот только обгоревшие минибус и джип с почерневшими фигурками внутри, да куча обугленных железок поодаль.

* * *

Жанна

Мы с Джеффом, наверное, целую вечность стояли у стены, рядом с которой ещё минуту назад готовились принять смерть. Поверить невозможно было в то, что сейчас приключилось на наших глазах… Что это означает? Пирамида нам не враг… да, это мы уже поняли. Но… она наш друг? Защитник? Спаситель? Удивительно… Или… ничего удивительного?
Внезапно мне показалось, что я очень хорошо знаю, почему Пирамида приняла нас под своё покровительство. Мне только предстоит вспомнить нечто очень важное…
Да, но теперь придётся покинуть эти добрые, гостеприимные стены, выйти навстречу тем из наших врагов, которые не погибли внутри пирамиды.
— Джоан! Ты готова? Нам пора идти.
— Да, Джефф. Я… уже иду.
Это была почти правда. Я в самом деле последовала за Джеффом, когда он, по-прежнему сжимая в правой руке пистолет, двинулся к выходу. В душе я, правду сказать, довольно-таки трусила. Ведь мы шли, шаг за шагом, по тому участку, где только что полыхнуло гигантское пламя, погибли люди… да, враги, но они были такими тогда, а сейчас это просто погибшие люди… от которых не осталось совсем ничего. Вроде как идти по кладбищу…
Так или иначе, спустя минуту или две мы вдвоём стояли у выхода и боязливо посматривали наружу. Наших преследователей нигде не видно? Ведь их было так много…
— Джоан, тебе не кажется, что пахнет горелым?
— Да, Джефф, но это не так уж удивительно, ведь только что прошёл пожар.
— Джоан… присмотрись-ка к тому, что осталось от джипа и минибуса.
О Боже… Действительно. Они сгорели? Все до единого — наши враги погибли? Это сделала Пирамида?
— Джефф, как ты думаешь, где вертолёт? Улетел? Возможно, вернётся с подмогой?
— Нет, Джоан. Никуда он не улетел. Вон там, дальше, правее, видишь обугленную кучку посреди выжженного круга? Мне кажется, это то, что осталось от вертолёта.
Да… действительно, похоже на то. Бедняги… как-то даже трудно сейчас сердиться на них, хотя всего несколько часов назад они в нас стреляли.
Что же произошло здесь, под горячим солнцем Мексики, пока мы бродили по Пирамиде? И который вообще час?
— Джефф, как ты думаешь, сколько времени мы были в Пирамиде?
— Не знаю, Джоан. Судя по солнцу… примерно сутки. Или… ты знаешь, боюсь сказать тебе.
— Или, ты хочешь сказать, мы пробыли там несколько минут?
— Ты права. Но это уж совершенно невозможно. Хотя… только что мы видели вещи куда более невозможные.
— К тому же наши часы ведут себя странно. Кстати, который час у тебя?
— Четыре.
— О! И у меня тоже. Надо же! А в Пирамиде была огромная разница.
— Джоан… пойдём отсюда поскорее. У меня такое ощущение, словно мы дотронулись до чего-то запретного, исполинского, могучего, космического, неприкосновенного.
«Да? Странно! А у меня чувство, будто я только что из дома вышла погулять. Мой милый, добрый, верный домик. Впрочем, я понимаю Джеффа.»
Мы подошли к своей машине. Удивительно, она была совершенно не затронута пронесшимися здесь катаклизмами. Джефф занял место за рулём, очень любезно с его стороны.
Прежде чем я села на своё место рядом с Джеффом, я не удержалась и помахала рукой Пирамиде. До свидания, мой милый, загадочный дом! До скорой встречи!

Глава 4. Спите спокойно, господин Президент!

Жанна

Неделю добирались мы до Фриско. Задержка вышла, главным образом, оттого, что вся Мексика словно с ума посходила — ловила каких-то исламских террористов. На шоссе нас то и дело осматривали армейские заслоны, в гостиницах паспорта проверяли так, будто на нас объявлен розыск Интерпола. Не понимаю людей. Откуда эта глупость? Какие исламские террористы могут быть в этнически однородной католической Мексике?
Был уже поздний вечер, когда я добралась до дома. Мама встретила меня у порога:
— Жанна! Как дела? Почему ты так долго отсутствовала? Не могла позвонить?
— Ой… Мама, прости, пожалуйста. Виновата, каюсь. Сперва из головы вылетело… занята была очень. Потом батарея мобильника разрядилась, а по всей Мексике такая суматоха, международные линии везде отключены.
Про международные линии я поднаврала. Да, пару раз я пыталась позвонить домой из гостиницы, действительно, было неизменно занято. Но вполне возможно, что, прояви я больше упорства, удалось бы. Да и объяснение про батарею мобильника — глупость невероятная, как это я такое выдала, могла и должна была ведь зарядить в первой же гостинице.
— Мамочка, ты не сердишься?
— Нет, Жанна, не сержусь. Ты моя хорошая дочка, если не позвонила, значит, на то была серьёзная причина.
Как это приятно — прикосновение мягких маминых рук, её нежных, любящих губ… Так мама не сердится на меня? Какая же я свинья бессовестная…
— Ну-ну, доченька, всё хорошо, не плачь, не из-за чего. Улыбнись. Я ведь понимаю, тебе пришлось там очень трудно. Хорошо хоть вернулись оба благополучно. Как прошла поездка?
— А… всё нормально. «Не буду говорить про неприятность с Анитой, завтра сама займусь ею. А про Пирамиду? Наверное, тоже не следует. Ведь тогда придётся рассказать и о том, как за нами гонялись неизвестные бандиты — из тех, которые убили дедушку. Мама будет волноваться. А уж про то, как Пирамида нас с Джеффом спасла… сама в это сейчас едва верю.»
— Так вот, мама. Всё в порядке теперь. Реактор удалось вывезти из Мехико, Джефф его… гм… ликвидировал. А у нас что новенького?
— Да… почти ничего. В ТЕМПОРА затишье перед бурей. Ждём, что решит новый президент.
«Ой! Как же это я забыла? Ведь позавчера были президентские выборы!»
— Да, мама, в самом деле, я же ничего не знаю. Кто победил на выборах? Наверное, республиканцы? Говорили, что у демократов было мало шансов.
— Нет, конечно, победили не демократы. Неужели ты не знаешь? Вся Калифорния трепещет, что будет.
— Ну и напрасно. Республиканцы для Калифорнии всегда были хороши, хоть их здесь и не любят. Я сама, хоть и собиралась голосовать за демократов, признаю, что республиканцы во многом правы.
— Нет, Жанна, дело не в них. Победил Фольмер.
— Что-о? Кандидат от независимых? У него же не было шансов! Независимые никогда в истории США не выигрывали выборы!
— Верно, Жанна. Но вот теперь это случилось. Его поддержало лобби против «Эксодуса», и это принесло ему очень много голосов избирателей. И теперь лобби Анти-Эксодуса берёт власть в стране. Сегодня утром из Департамента Энергетики нам прислали распоряжение прекратить операции спасения.
«Какой ужас! Неужели дело моего дедушки рухнет?»
— Мама, как же так… Ведь по всем прогнозам Фольмер должен был проиграть…
— Да, этого никто не предвидел. Парадоксально, но победил он благодаря тому, что здесь, у нас в Калифорнии, набрал всего на один голос больше, чем его соперник-демократ. В результате выборщики от Калифорнии ушли к нему.
«Один человек всё решил? Это что же получается — если бы мы с Джеффом не поехали в Мексику, а просто проголосовали за наших, всё было бы в порядке? Из-за нас, нашего отсутствия в стране теперь меняется всё? И рушится дело дедушки?..»

* * *

Так странно войти в дедушкин кабинет… теперь — мой. На моей ответственности то, что начал он. Я, восемнадцатилетняя девчонка, едва начавшая изучать через пень-колоду физику пространства-времени, должна буду отныне решать проблемы всемирного концерна-гиганта ТЕМПОРА.
Вот он, дедушкин стол. Большой такой, тяжёлый, жёлтого цвета. Дубовый. Овальный. Сколько человек за ним уместится — десять? Больше?
А вот и телефон, сейчас я им как раз и воспользуюсь. Первым делом — вот что. Набрать номер…
— Алло, Джефф! Давай начнём наши дела с Аниты. Как ты предлагаешь её вызволять?
— Никак. Джоан, я только что звонил её родителям. Оказывается, с ней полный порядок, она уже неделю как дома. Её выручил тот парень, если помнишь, Шон Макдауэлл. Благодаря ему также захвачена группа похитителей. Оказывается, это были исламские террористы. Их организация называлась Аль-Джихад.
— Невероятно! Так они повсюду?! А мы-то с тобой удивлялись, почему это по всей Мексике разыскивают исламистов. Да, теперь всё понятно. Ну что же, это просто замечательно, что Анита уже спасена. Надо будет мне позвонить ей позже, извиниться, ведь это из-за меня она пострадала.
— Джоан, я могу тебя спросить — когда мы сможем увидеться?
— Ой… Извини, Джефф, наверное, сегодня не получится. Честное слово, я очень хочу с тобой встретиться! Но я первый день на работе, боюсь, что дела завалят.
— Всё нормально, Джоан. Я позвоню позже. Хорошо?
— Да, конечно! Спасибо тебе, что не сердишься! До встречи!
Ну ладно. По крайней мере, Анита в порядке. Какой молодец этот Макдауэлл.
— Добрый день, мисс Старк-Рабинович! Я — ваша секретарша, меня зовут Мэри. Вы принимаете посетителей?
«Ах да, у меня секретарша, та, которая работала ещё при дедушке. Его уже нет, и теперь секретарша будет работать со мной. Принимаю ли я посетителей? Да что я им скажу? Впрочем, люди ведь не виноваты в том, что я, главный директор ТЕМПОРА, ничегошеньки не знаю и не понимаю в том, за что взялась. Разберусь уж как-нибудь. В любом случае — пора начинать.»
— Да, конечно. А что? Кто-нибудь пришёл? И ещё: простите, Мэри, нельзя ли меня называть просто Джоан?
— Хорошо… Джоан. Там к вам пришла миссис Сьюзен Браун-Обердж, наш бывший главный психолог, спрашивает, может ли поговорить с вами.
«Тётя Сюзан?..»
— Да! Разумеется, пусть входит!
«Тётя Сюзан… как давно мы с ней не виделись…»
— Жанна! Добрый день! Спасибо, что разрешила впустить меня!
— О чём вы говорите, тётя Сюзан?! Для вас моя дверь никогда не может быть закрыта! Пожалуйста, садитесь вот сюда!
«Бедная тётя Сюзан. Вся седая, смотрит подслеповато, без очков еле видит, ходит неуверенно, с тросточкой. Будь ты проклята, подлая старость.»
— Спасибо, девочка. Джоан… понимаешь, я пришла к тебе, можно сказать, по личному вопросу. Наверное, я должна была рассказать тебе об этом раньше, но… как-то духу недоставало. Дело вот в чём: ещё до твоего рождения… в тот день, когда погибла твоя бабушка Жанна…
— Тётя Сюзан, не волнуйтесь, пожалуйста! Не хотите ли водички?
— Нет, спасибо, Жанна. Я в порядке. Так вот: сразу после её гибели я увидела очень странный сон. Как будто она пришла ко мне и предупреждает, что через девять месяцев возродится в своей внучке, дочке… твоей мамы. И в указанный срок у Сюзан родилась… ты.
«Что это означает? Что я была в прошлой жизни Жанной Дарк? Правда, удивительный сон. Как бы мне не сойти с ума. Ведь это многое объясняет… нет, нет, не надо сейчас об этом думать. В конце концов, это всего лишь сон. Всё слишком невероятно.»
— Жанна, я понимаю, что сон — чепуха, ничто, ты не обязана обращать на это внимания…
— Почему же, тётя Сюзан. Ведь и я вам не рассказала кое о чём. Вернее, не рассказала пока никому. Только Джефф знает, потому что он был там со мной. Вы, наверное, слышали, что мы с ним только что вернулись из Мексики. Там с нами приключилась одна удивительная история, которая могла закончиться для нас очень плохо. Но… спасаясь от преследователей, мы проникли в одну из пирамид майя. И… там начались такие чудеса, о которых я даже рассказать не смогу. Дело не только в том, что вы мне не поверите — я и сама себе не поверю. Самое главное: меня не оставляло чувство, что Пирамида меня видит, знает, кто я, очень хорошо ко мне относится. Даже не как друг, а… как близкий родственник, что ли. Однако ощущение — это всего лишь ощущение, а самое главное в другом: едва только нас нашли наши враги, Пирамида их уничтожила.
Очки тёти Сюзан с лёгким звяком упали на стол — к счастью, не разбились. Тётя Сюзан посмотрела на меня оторопелым взглядом, подслеповато прищуриваясь:
— Жанна… я не ослышалась? Пирамида майя заступилась за тебя? И за Джеффа? Она поразила тех, кто собирался причинить вам зло?
— Именно так, тётя Сюзан. Правда, вот сейчас, разговаривая с вами, я даже не уверена в том, правильно ли видела всё происшедшее, а потому не хочу рассказывать в подробностях, но тогда это было слишком явственно. И главное — те, кто собирался нас убить, исчезли сами, будто их и не бывало вовсе. Остались только едва приметные следы на полу галереи, где всё это происходило. Что касается их машин, на которых за нами гнались, то они сгорели, словно при пожаре. Впрочем, возможно, и был какой-то пожар, который закончился раньше, чем мы вышли из Пирамиды, но наша машина стояла рядом, а с ней ничего не случилось.
— Удивительно. Впрочем, Жанна, одно слишком хорошо подходит к другому. Теперь, когда я тебе рассказала о том своём видении, я спокойна. Тебе решать, кто ты на самом деле и как себя вести. Теперь я могу умереть спокойно.
— Тётя Сюзан! Что вы такое говорите?! Вам ещё жить да жить!
— Всё в порядке, Жанна. Всего наилучшего тебе. Если сможешь, заглядывай иногда в гости к своей старой знакомой, у которой разные безобидные видения и сны. До свидания!
— Тётя Сюзан! Вас проводить? Мэри!..
— Нет-нет, не надо, не зови никого, не то я совсем уже старой развалиной себя почувствую. Всё, Жаннетт! Будь удачлива и счастлива!
«Ах, тётя Сюзан… Как это печально, когда уходят близкие люди. Но что это я? Ведь собиралась звонить Аните. Джефф где-то оставлял её телефон.»
— Алло! Я могу поговорить с Анитой Хосе?
— Да! Я слушаю!
— Добрый день, Анита! Меня зовут Джоан. Мы с вами никогда не встречались, хотя очень хорошо знаем друг друга. Прежде всего, я хочу извиниться за то, что из-за меня случилось с вами на днях в Мехико.
— Ой! Я поняла, кто это! Как здорово, что вы позвонили, Джоан! А почему вы извиняетесь? Вы ни в чём не виноваты, и я вовсе не в обиде! Ведь всё благополучно завершилось, вот и ладно. А зато — какое приключение! Сейчас на киностудии решается вопрос о том, чтобы снять фильм по мотивам этих событий. Если всё получится, я буду играть обе роли — себя и вас! Так что я не только не сержусь, но очень вам признательна! Возможно, что те события сделают меня знаменитой на весь мир!
«Вот уж прямо как говорил дедушка Борис: кому война, а кому мать родна. Я бы и за миллионы не согласилась пройти через такое. Хотя… ведь я и без того богатая наследница, а будь иначе, ещё неизвестно, как бы я стала рассуждать.»

* * *

Мой первый рабочий день в ТЕМПОРА подходил к концу. Глядя на часы, я с удивлением думала, что довольно-таки легко и удачно со всем справилась. Правда, никто меня по физике не экзаменовал. Вместе с тем, я за один час заседания физической секции узнала очень много нового. Всё то, о чём говорилось на лекциях, что с таким трудом ложилось в голову, представало сейчас в совершенно новом свете, а главное — теперь было совершенно понятно, для чего оно нужно и как это осуществить на практике. Я даже умудрилась задать какой-то умный вопрос докладчику, правда, почти ничего не поняла из ответа. А ещё Мэри спросила, как быть с письмом из Департамента Энергетики — о том, чтобы мы прекратили операцию «Эксодус». Я сначала собиралась потребовать время на обдумывание, а потом вдруг сообразила — велела Мэри отправить в Департамент запрос, готовы ли они компенсировать нам неустойку за срыв всех договоров с ООН, Европой и Россией. Посмотрим, как они выкрутятся — найти сумасшедшие деньги в разгаре экономического кризиса, когда страна стонет от дефицитов, а ТЕМПОРА, между прочим, даёт людям работу и исправно платит огромные налоги.
— Мисс Старк… ой, извиняюсь, Джоан! Вас просят к телефону! Это из Департамента Энергетики!
«О, легки на помине. Может, уже получили письмо? Если только Мэри отправила его электронной почтой или факсом. И что же они собираются ответить?»
— Мисс Старк-Рабинович! Вы можете срочно приехать на совещание в наше отделение в Сан-Франциско?
«Ишь чего захотели! У меня другие планы на вечер. Конкретно, Джефф.»
— Боюсь, что не смогу.
— Очень жаль. Дело в том, что будет обсуждаться вопрос о национализации ТЕМПОРА. Но, разумеется, если вы не сможете прибыть…

* * *

Едва войдя в кабинет, где проводилось совещание местного Департамента Энергетики, я почувствовала себя идиоткой. Во-первых, там все были седыми старцами, которые на восемнадцатилетнюю девчонку посмотрели со снисходительной усмешкой. Во-вторых, они хотели было закурить, а я запротестовала; разумеется, они уступили, но мне стало очень неловко. В комнате ненадолго воцарилась унылая тишина. Наконец, председатель прокашлялся и заговорил:
— Дамы и господа! Мы собрались сегодня для того, чтобы решить вопрос о национализации концерна ТЕМПОРА. Эта компания, монопольно контролирующая процессы перемещения во времени, использует подвластные ей ресурсы не лучшим образом. Пора это прекратить. Мы намерены национализировать ТЕМПОРА. Разумеется, владельцы акций получат разумную компенсацию. Большинство специалистов останутся работать, значительных увольнений мы не планируем.
— Я могу задать вопрос? Каков смысл национализации? Что вы собираетесь делать без нас такое, чего не можете с нами?
— Мисс! Я же сказал: вы получите компенсацию, остальное не должно вас беспокоить.
— Извините! Я — главный директор компании! Я не обязана продавать свои акции! Существует устав ТЕМПОРА, и мы работаем в точном соответствии с ним! У меня есть основания полагать, что изменение статуса компании может привести к нарушению нашего устава. Я требую чётких гарантий того, что ничего подобного не произойдёт. Если вы со мной несогласны, можете обратиться в суд.
«Ого! А ведь они растерялись! Председатель трёт лысину, все переглядываются… Неужели я их поймала?»
— Мисс… Старк-Рабинович. Ну зачем вам это? Вы ведь получите деньги. Вы молодая девушка, к чему вам все эти хлопоты с большой компанией?
— Господин председатель! Эту компанию создал мой дедушка, которого я горячо люблю и уважаю! Если бы он хотел продать её, давным-давно так бы и поступил! И не надо меня соблазнять деньгами, этим вы меня не удивите. Неделю назад я едва не погибла в Мексике от рук исламских террористов. Заверяю вас, я рисковала жизнью вовсе не ради денег.
— Э-э-э. Мисс Старк-Рабинович, я вовсе не хотел вас обидеть. Просто я полагал, что национализация ТЕМПОРА будет в наших общих интересах.
— Охотно поверю в это, если вы дадите чёткий ответ на вопрос, который я задала минуту назад. Итак: что вы намерены изменить у нас, ради чего готовы выложить баснословные деньги, которые могли быть использованы для защиты интересов жертв кризиса?
— Мисс Старк-Рабинович, я думаю, вы отлично понимаете, в чём дело. Необходимо срочно прекратить то, что вы называете «Операция Эксодус». Это бессмысленное насилие над мировой историей, нарушение прав как ныне живущих, так и тех, кто давно умер…
— Помилуйте! Что такое вы говорите? Чьи это права мы нарушаем? Избавляя невинных людей от незаслуженной гибели, мы, по-вашему, нарушаем их права?
— Да! Вы нарушаете их право на смерть!
— Господин председатель! Вы хоть понимаете, о чём вы говорите, что называете правом на смерть? Вы никогда не видели, как умирают люди на аутодафе? Как огонь постепенно, минута за минутой, пожирает тело, которое постепенно превращается в скелет, потом этот скелет разваливается, и всё это время жертва, если её не задушил дым, остаётся жива, испытывает самые страшные мучения и даже не может потерять сознание? Вы никогда не видели детей в газовой камере, не слышали их крики в тот момент, когда их душит яд? Вы не видели мать, которая обнимает, пытается защитить своего ребёнка в тот момент, когда эсэсовцы наводят на них обоих пулемёт?
— Мисс Старк-Рабинович! В вас говорят эмоции, а не разум! Думать надо прежде всего о ныне живущих! Соблюдать их права, попранные кризисом!
— Я тоже одна из ныне живущих! А моя бабушка была спасена от казни костром! И моё главное право — без стыда взглянуть на собственную историю, в которой я не желаю видеть гибель невинных! Будьте уверены, господин председатель, я буду бороться до конца против того, что вы сейчас здесь решите! И знаете что? Я сегодня же начинаю пропагандистскую кампанию, адресованную жертвам кризиса: «Готовы ли вы заплатить за то, чтобы ваше прошлое было наполнено страданиями невинных?». Будьте уверены, у меня получится! На экраны телевизоров пойдут очень неприятные для вас кадры — записи расстрелов, аутодафе, колесований, утоплений, голодоморов, и везде будет звучать вопрос: «Зритель, вы согласны за это приплачивать?»
— Мисс Старк-Рабинович… Ну зачем вам это, а? Вы же знаете, что новая администрация всё равно сделает так, как хотят её избиратели.
— Я вас не понимаю. До приведения к присяге президента Фольмера ещё более месяца. Откуда вы знаете, какова будет его политика? Вы хотите быть более «Анти-Эксодус», чем глава этого лобби?
— Господин председатель! Мне кажется, в словах мисс Старк-Рабинович есть здравое зерно. Куда нам торопиться? Давайте подождём инструкций из Вашингтона. В самом деле, проводить национализацию на фоне всеобщего кризиса очень и очень рискованно. Нам необходимо всё тщательно просчитать и взвесить.
— Да-да! Я согласен! Не будем спешить. В конце концов, время есть. Да и финансовая комиссия возражает против поспешности в деле национализации ТЕМПОРА.
«Вот это да! Получается, что многие на моей стороне?! Бедняга председатель! Вон как сжался в комок.»
— Господа… ну что же вы так. Да я не настаиваю. Давайте подождём, посмотрим, что решат в Вашингтоне, в Белом Доме. Закрываю совещание нашего отделения Департамента Энергетики. До свидания, дамы и господа.

* * *

— Доброй ночи, Жаннетт!
— Тётя Сюзан! Вы пришли, навестили меня?! Как я рада вас видеть! Вы смотритесь намного лучше, чем было днём. Наверное, там просто освещение было другое.
— Нет, Жаннетт, на это другая причина. Я скажу о ней позже. Девочка моя… прежде всего, я хочу сказать, что всегда любила тебя. С той минуты, когда прочла о тебе в учебнике истории. И тогда, когда видела тебя гибнущей в дыму и пламени на площади ТЕМПОРА. И позже, когда ты вновь родилась, а затем росла, превращаюсь в самую красивую девочку в мире.
— Ну что вы, тётя Сюзан. Я самая обыкновенная.
— Нет, Жанна, ты необыкновенна, ты хорошо знаешь это, и как раз потому я обязана предупредить тебя. Жаннетт, в самое ближайшее время тебя ждёт страшное испытание. Я уверена, ты пройдёшь его с честью. И когда это произойдёт, ты одержишь самую большую победу, какую только видел этот мир. Держись, Жаннетт! Смелее — вперёд, Жанна!
— Тётя Сюзан, как странно вы говорите… Откуда вы обо всём этом знаете? Вы пришли ко мне во сне… И… вы так странно изменились с момента нашей вчерашней встречи. Тётя Сюзан… ведь это не означает, что вы…

* * *

Вот и закончился отпуск по болезни. Шон Макдауэлл предъявил пропуск у входа в корпус. Охранник странно посмотрел на него:
— Господин Макдауэлл! Пожалуйста, пройдите к заместителю начальника управления по безопасности!
Ну вот, уже проблемы. Хотя — нетрудно догадаться, откуда они взялись. Ведь латиноамериканской охранной группы больше не существует. Впрочем, это скорее к заму по кадрам, а не безопасности.
— Привет, Шон! Ну-ка, рассказывай, как ты там в Мексике исламистов разгромил.
— Простите, сэр? Я ведь отправлял все подробности электронной почтой на ваше имя!
— Ах, да, извини. Забыл. Сам понимаешь, заваруха у нас тут была. Да, кстати, почему ты воспользовался открытой телефонной линией? Это ведь крайне нежелательно.
— Прошу прощения. Да, нежелательно, потому что считается, что опасно для сотрудника, пользующегося этим каналом связи. Но допускается в экстренном случае. Как видите, сам я уцелел, беда произошла совершенно иначе. Кстати: могу я спросить, каким это образом террористы проникли в комплекс ЦРУ?
Замнач по безопасности опустил глаза, на его лице забегала странная улыбка:
— Ну… выясняем вот. Так ты с кем бы хотел сейчас работать?
— Я полагал, что сформирована новая латиноамериканская охранная группа? Я смогу в неё войти?
— Д-да. Сможешь. Потом. Ты не хочешь отдохнуть ещё недельку-другую?
«Странно, что меня стараются удалить из ЦРУ. Казалось бы, сейчас самый подходящий момент для того, чтобы связаться с мексиканцами, попробовать с их помощью выйти на тех, кто убил шефа и Мэгги. А что если… Ах ты, чёрт… это же невозможно?! Но если вдруг дело обстоит именно так… тогда мне лучше как можно скорее уйти отсюда… и добраться до Сан-Франциско?»
— Да, сэр. Благодарю вас. В таком случае, с вашего разрешения, я побуду немного в Майами.
Лицо замначальника по безопасности радостно просветлело:
— Вот и отлично, Шон! Отдыхайте! Через две недели явитесь прямо ко мне!
Когда Шон выходил из здания, у него в голове вертелась одна мысль: только бы успеть. Террористы в ЦРУ… невозможно. Значит, это были не террористы. И зам начальника по безопасности явно не заинтересован в скорейшем расследовании. Файл с описанием мексиканской операции непонятно где, у кого. Надо как можно быстрее добраться до ТЕМПОРА и уже там попробовать разобраться, откуда пришли убийцы Мэгги, кто их прислал.
Шон ничуть не удивился, когда обнаружил слежку за своей машиной. Главное было теперь добраться побыстрее до аэропорта. Что-что, а отрываться внезапно от слежки он умел. Даже от слежки профессионалов из ЦРУ.

* * *

Рабочий день закончился, и Джефф направлялся домой, в душе надеясь, что сегодня вечером Джоан будет не так занята, как накануне, во время похорон Сюзан Браун-Обердж. Внезапно зазвонил мобильный:
— Привет, Джефф. Это Макдауэлл. Ты сможешь встретить меня в аэропорту?
«Ах ты, чертовщина. Почему он не может добраться на такси?»
— В чём дело, Шон? Что-нибудь срочное?
— Да, очень. Мне нужно в ТЕМПОРА, а я доверяю только тебе… ну и Джоан, но это то же самое.
Подобный комплимент смягчил душу Джеффа, он воздержался от выражения недовольства и спустя двадцать минут уже открыл дверцу своего автомобиля в аэропорту перед Шоном. Тот выглядел мрачнее тучи. Джефф встревожился:
— Шон! Что за ерунда? Почему у тебя вид, как у приговорённого к повешению?
— Ты почти угадал. Нужно срочно проверить несколько человек. В их числе руководство безопасности ЦРУ.
Джефф мысленно покрутил пальцем у виска, но промолчал. В конце концов, Макдауэлл заслужил доверие хотя бы тем, как выручил Аниту, а заодно устроил весёлую жизнь Аль-Джихаду в Мексике.
Ехали молча. Макдауэлл напряжённо всматривался в боковое зеркальце, то и дело оглядываясь назад. Наконец, Джефф вспомнил, что нужно кое о чём предупредить:
— Слушай, Шон! Ты знаешь, что у нас не исключены проблемы с наблюдениями, если они могут изменить наши планы? Если, к примеру, ты кого-то подозреваешь и этот кто-то действительно преступник, то ты почти наверняка не сможешь увидеть его действия в критический момент. Так что мы можем разве что удостовериться в невиновности того или иного подозреваемого, но и это довольно хлопотно.
Шон дёрнулся:
— Ах ты, гадость какая. Но вы же проверяете сотрудников — и своих, и ЦРУ, Пентагона?
— Иногда получается, иногда нет. Сам понимаешь, при приёме на работу предпочтение отдаётся тем, кого удалось проверить наблюдением, хотя другие почти наверняка не виноваты.
— Ладно. Что получится, то и сделаем. Я от тебя чудес не потребую.
Последовало тягостное молчание. Вскоре они были в ТЕМПОРА, поднялись на этаж, вошли в операционный центр. Джефф включил аппаратуру.
— Лэнгли, вход в главный корпус, вчерашнее утро.
На экране появился Шон, входящий в здание. Спустя пару минут он уже беседовал с замначальника по безопасности.
— Так, Джефф! Ты можешь отмотать этому кадру лет десять назад? Я хочу посмотреть, не подменили ли его по дороге.
Джефф вздохнул и подчинился. Замначальника тогда ещё не был на нынешней должности, всего-то заведующий внутренней охраны. Что и показала незамедлительно машина времени.
— Ладно, допустим, это он. Как бы теперь проверить, что с ним могло случиться по пути?
— Шон, чего ты хочешь? Такие вещи требуют огромных затрат времени. И я тебя уверяю, что на самом важном месте, если оно есть, пойдут такие помехи, что ты ничего не разберёшь. Ты подозреваешь, что твоё начальство продалось Аль-Джихаду?
— Подозреваю, Джефф. Ну да ладно, не буду тебе морочить голову. Видно, даже машина времени не всесильна.
Не прощаясь, Шон направился прочь. Пока Джефф отключал технику, он уже вышел на улицу.

* * *

— Джоан! Я могу передать в бухгалтерию план бюджета на следующий год?
— Да, Мэри. Кажется, всё в порядке. Подписываю.
И Жанна быстрым движением подмахнула бумаги. Секретарша приняла у директора ТЕМПОРА подписанные документы, легонько кивнула и вышла из кабинета. Жанна встала из-за стола — решила размять ноги, прежде чем браться за следующие материалы. Она вдруг подумала, что за несколько дней, прошедших с начала работы директором, уже успела освоиться, привыкнуть к своим обязанностям, да и окружающие воспринимают её как естественную преемницу Бориса Рабиновича. Так же, как все, кто работает на этом этаже, привыкли видеть реактор машины времени в лестничном пролёте при подходе к кабинету главного директора. Наверное, решающую роль в этом сыграло то самое совещание в Департаменте Энергетики, на котором новый директор внезапно смешала карты тем, кто собирался быстренько похоронить планы создателя ТЕМПОРА. И всё же Жанна понимала, что решающее слово ещё только будет сказано. Через три недели инаугурация президента Фольмера, и вот тогда будет очень трудно возражать против злополучной национализации. Хотя… Жанна вовсе не исключала следующий вариант: принять деньги и возобновить дело дедушки в одной из тех стран, которые по-прежнему благосклонны к спасённым людям — в Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Правда, для этого понадобится создать с нуля машину времени, но, надо надеяться, хоть часть ведущих специалистов ТЕМПОРА согласится пойти вместе со своим нынешним директором? И всё же куда больше надежд Жанна возлагала на ту самую пропагандистскую кампанию, которой она пригрозила на совещании Департамента. Уже были наняты психологи и голливудские продюсеры, готовые должным образом обработать хроники ТЕМПОРА, превратить их в пугало для американских обывателей. Начата подготовка первых пропагандистских роликов. Готовится документальный фильм, который, возможно, станет новым бестселлером. Главная идея — апеллировать к совести толпы, недвусмысленно указывая на угрозу её кошельку. К первому толпа почти всегда равнодушна. Почти — за исключением тех ситуаций, когда в ход идёт второе. В таких случаях её величество чернь сперва высчитывает, в какую сумму ей обойдётся бессовестный поступок, а затем, убедившись в его невыгодности, предаётся благородному негодованию: как же так — разве допустимо поступать не по-людски?
Тут Жанна внезапно поймала себя на мысли, что рассуждает вовсе не как восемнадцатилетняя девчонка, которая ещё три месяца назад горько плакала об учебных неприятностях в колледже. А впрочем… что тут такого? Ведь за эти месяцы сликом много всего случилось. Гибель дедушки. Опасная экспедиция в Мексике, во время которой то и дело приходилось смотреть в лицо смерти. Непостижимые события в Пирамиде, в которые сейчас, по прошествии всего двух недель, и поверить-то невозможно. И наконец — взятие в свои руки власти в самой большой компании в мире.
Девушка вздрогнула: зазвонил телефон.
— Джоан! Это я, Джефф! Любимая, как твои планы на сегодняшний вечер?
— Пока не знаю, Джефф. Надеюсь, что буду свободна, но ты ведь понимаешь… всё может резко измениться за минуту до ухода с работы.
— Буду надеяться, что всё выйдет благополучно. Джоан… у меня тут новость. Немного тревожная. Может, ты уже в курсе — насчёт планов Фольмера в отношении спасённых?
— Ты имеешь в виду Анти-Эксодус? Мы ещё посмотрим, как там дело выйдет. Я вовсе не собираюсь так легко сдаться.
— Джоан, к сожалению, не всё так просто. Дело в том, что окружение нового президента сейчас разрабатывает законопроект, согласно которому право на американское гражданство будут иметь только те из спасённых, кто сможет доказать, что обладал им до переноса в наше время. Как ты понимаешь, таких немного. Остальные будут лишены гражданских прав, окажутся на положении изгоев. Весьма вероятно, что их попытаются депортировать из страны. Единственное, что пока сдерживает новоявленных реформаторов — им до сих пор не удалось найти страны, которые бы согласились принять изгнанников, вчерашних американцев. Однако нас с тобой это не должно утешать. Мы ведь отлично понимаем, чем это пахнет: новые концлагеря. Хотя об этом речи пока нет, к ним всё идёт.
— Джефф… какой ужас… А я-то стараюсь, придумываю, как бы вытащить из прошлого побольше людей. Да зачем их спасать из гитлеровских и сталинских лагерей, если они попадут в фольмеровские?! Может, в самом деле, незачем мне стараться понапрасну, а лучше сразу перевести дела в Канаду? Джефф, как ты думаешь, сложно будет создать там, на новом месте, машину времени и систему вроде ТЕМПОРА?
— Не сложнее, чем построить комбинат по производству кока-колы в Сахаре. Ты ведь понимаешь, такие вещи трудны только впервые. Впрочем… единственная оговорка: если нам не будут мешать новые хозяева ТЕМПОРА. Вот тут, пожалуй, закавыка. Но давай не будем об этом говорить. Я по-прежнему надеюсь, что сегодняшний вечер ты подаришь мне!
— Да, любимый… надеюсь, что всё будет хорошо.
Жанна опустила телефонную трубку, закусила губу, задумалась. Если так, то пропагандистскую войну имеет смысл отложить в сторону. Попробовать прямо сейчас начать работы по созданию темпоральных систем за пределами США, пока ещё контроль за ТЕМПОРА сохраняется? Это выглядит наилучшим решением, но делать такое можно только тайком. Нынешний договор с Департаментом Энергетики запрещает ТЕМПОРА открывать новые филиалы без разрешения правительства США. Что же получается — дождаться, пока пройдёт злополучная национализация, вывезти тех из спасённых, которые обречены на остракизм на своей новой родине, и потом попытаться всё начать заново? Как это обидно…
Внезапно до Жанны дошло, что вокруг установилась странная тишина. Конечно, возле коридора директора и так никто никогда особенно не шумит, но всегда царит лёгкая деловая суета, из коридора доносятся шаги, которые в это время года не заглушаются кондиционером — ведь он отключён за ненадобностью.
Немного обеспокоенная, Жанна поднялась с места и выглянула в коридор:
— Мэри! Вы где?
И секретарши нет. Куда это все подевались? Волнение из-за непонятного исчезновения персонала ТЕМПОРА нарастало. Жанна решила пройтись по коридору… никого… а, вот — слышны наконец шаги. Всё в порядке.
Всё ли в порядке? Почему доносится топот, будто от армейских ботинок? Доносится отовсюду…
Жанна побыстрее вернулась в свой кабинет, взялась за телефонную трубку, нажала кнопку связи с вахтой… тишина, никакого ответа. Прямо фильм ужасов: люди исчезли, вместо них только какие-то чудовища, мутанты в армейских ботинках… И омерзительное ощущение — непонятно, что следует делать. Может, никакой опасности и нет? Просто все одновременно вышли в туалет? А топот… показалось? А Джефф на месте? И его нет… А мобильный? Не отвечает… Надо взять себя в руки, успокоиться, постараться заняться текущими делами, от которых никто не освобождал. Жанна потянулась к ближайшей бумаге, придвинула её к себе, но так и не смогла сосредоточиться, вчитаться.
Внезапно топот раздался совсем близко… это уже рядом с дверью кабинета… Жанна напряглась, положила палец на кнопку тревоги… даже если вахты нет, немедленно приедет полиция, группа безопасности ФБР…
Девушка чисто автоматически, не раздумывая, нажала красную кнопку, как только дверь раскрылась и на пороге показался человек в маске. Коридоры и лестничные пролёты огромного здания заполнила громкая тревожная трель.

* * *

— Ах ты стерва! Успела-таки! Не вздумай хвататься за револьвер!
На Жанну смотрело дуло автоматического пистолета. Девушка оцепенела, не в силах сделать движение. Как же так? В здание проникли террористы? Как они смогли пройти через охрану? Что случилось со всеми людьми, работавшими в здании? Они хотя бы живы?
Полиция и ФБР приедут или нет?
В мертвящей тишине послышались шаги. В кабинет вошёл человек средних лет, в маскировочном халате, но без маски:
— Поздравляю, мисс Старк-Рабинович! Реакция великолепная! Не иначе как наследственная — от деда. Или от бабки? Да, девушка, вы далеко пойдёте… если живы останетесь. А для этого необходимо, чтобы вы чётко и без глупостей выполнили то, чего я от вас сейчас потребую.
— Скажите хотя бы, кто вы? Куда исчезли все наши сотрудники?
— Они живы… пока. В здании их нет, вы искали напрасно. Останутся ли они в живых, зависит теперь от вас. И учтите: первой жертвой в случае чего станет ваш Джефф. Понятно?
— Так вы террористы… Случайно не Аль-Джихад?
— А хоть бы и так. Можете называть меня — Равиль. Верю, что вы такая храбрая, что готовы последовать примеру своего деда, пожертвовать собой. Но как насчёт двух тысяч человек, за которых вы отвечаете? И прежде всего — Джефф, как я уже сказал.
— Чего вы от меня хотите? Всё здание в вашем распоряжении. Я-то вам для чего?
— Вы отлично знаете — зачем. Есть вещи, которые можете сделать только вы. Нам нужен полный доступ к операционной системе ТЕМПОРА. И я его сейчас получу. В противном случае Джефф будет доставлен сюда и застрелен на ваших глазах. Или предпочитаете, чтобы его выбросили в окно? Итак, я считаю до трёх, а затем даю сигнал своим людям, охраняющим заложников, и тогда у вас будет ровно столько времени на раздумья, сколько понадобится, чтобы привести сюда Джеффа. Следующей будет ваша секретарша Мэри. Один…
— Не надо. Я подчиняюсь. Вы хотите, чтобы я сделала это прямо сейчас?
— Немедленно. Иначе я вызываю Джеффа.
Жанна молча кивнула. Руки дрожали, словно в лихорадке, к горлу подступал астматический спазм, в виски стучала кровь. Жанна взяла идентификационную карточку, провела ею… «Приложите правый указательный палец для проверки отпечатков.» Приложила. О Боже, сейчас террористы захватят машину времени, что же будет… даже минуты на раздумья нет, залог — жизни тысячей людей, Джеффа… «Введите персональный код.» Ввела… хоть бы компьютер вышел из строя, электричество отключилось… Меню на экране — справа внизу… ещё раз… одна минута… Уверена… Да, хочу вернуться к меню… Который час?
— Машина в вашем полном распоряжении. Чего вы теперь хотите?
Незнакомец расплылся в улыбке:
— Вот теперь всё в порядке. Сейчас вы спуститесь вниз, разумеется, под охраной моих людей, и будете ждать моих дальнейших указаний. Если проблем не возникнет, спустя час-другой вы с Джеффом отправитесь домой. Эй, Махмуд, проводи мисс Старк-Рабинович!
— Да, командир!
Девушка молча кивнула и вышла в коридор. Внезапно она ощутила полное спокойствие. Руки уже не дрожали, астма отступила. Жанна посмотрела на часы. Секундная стрелка ползла безумно медленно. Ещё четверть минуты… Позади идёт Махмуд, убежать едва ли возможно, да теперь и бессмысленно… вот открытый лестничный пролёт, внизу — машина времени, её реактор, гордость человечества… реактор, который взорвётся через десять секунд.
Из кабинета директора послышался яростный крик несостоявшегося хозяина времени:
— Дрянь!!! Что ты сделала? Нет!!!
Махмуд встревожился, обернулся… поздно. Ничего у вас не получится, ребята. Я хорошая ученица не только моего дедушки, но и Джеффа. Сделала всё в точности как он при ликвидации мексиканского реактора. Только время поставила — одну минуту, меньше невозможно… да ещё заблокировала меню. Господи, дай мне силу, не хочу умирать под развалинами, рядом с этими убийцами.
Прежде чем Махмуд обернулся к ней, Жанна прыгнула вниз — с тридцатиметровой высоты на реактор. В тот же миг из него вырвалась кроваво-красная туча пламени, которая понеслась навстречу падающей девушке…
Заложники, собранные на площади под охраной нескольких боевиков Аль-Джихада, увидели, как громада ТЕМПОРА вдруг окрасилась в цвет огня, в окна вырвалось пламя, и гигантское здание на миг подпрыгнуло, а затем величаво рассыпалось у их ног, окаймляя пышущий жаром рукотворный вулкан.

* * *
Жанна

— Здравствуй, Жаннетт! Всё в порядке? Ты не ушиблась?
Эти ласковые слова с трудом доходили до меня, чуть-чуть оглушённую падением с высоты на мягкую, пружинистую кровать. Что это? Где я? Как сюда попала? Ведь я прыгнула в огненную смерть… может быть, я уже погибла — моментально, безболезненно? Вот так выглядит загробный мир?
Я находилась в просторной комнате с уходящим в далёкую высь потолком, освещённой синеватыми огоньками. Вместо стен эту комнату окружали густые туманные завесы.
А передо мной стояла необыкновенной красоты девушка. Кто она?
Это моя сестра. Её зовут Юдит. Она — принцесса Тьмы… как и я. Мы находимся в мире, который она создала. И… мы можем разговаривать мыслями.
— Юдит! Как я сюда попала? Я жива или нет?
— Конечно, Жаннетт, ты жива! И ты сможешь уйти отсюда в любой момент, вернуться в свой прежний мир, когда пожелаешь. Вот только… мне бы хотелось, чтобы это случилось как можно позже. И чтобы ты потом вернулась ко мне как можно скорее. Очень прошу тебя, сестричка! Пожалуйста!
— Так ты спасла меня, Юдит? Ведь я должна была погибнуть в огне…
— Нет, Жаннетт, не должна была. И в прошлой жизни не должна была погибнуть. Я намеревалась забрать тебя с руанской казни, но внезапно обнаружила, что это не ты, а скопированная с тебя кукла. Не забирать же матричную копию вместо моей сестрички. А позже, когда случилась беда на площади перед ТЕМПОРА, меня опередили Братья Света, которых ты тогда называла Голосами — забрали тебя в рай, затем направили на новое воплощение.
— Да… а из Руана меня спас мой дедушка… вернее, мой муж, Борис. К сожалению, его больше нет в живых.
— Это не так, Жанна. Он тоже находится здесь, со мной, с нами.
— Ой! Неужели?! Ты смогла сделать это?! Юдит, сестричка моя милая, я могу его увидеть?
— Ну… можешь, но только нельзя ли немного подождать? Понимаешь, он сейчас совсем маленький мальчик и стесняется. Ведь он всегда был старше тебя, притом намного.
— Понимаю. Конечно, я подожду, пока он согласится встретиться со мной. Единственное… понимаешь, сестричка, хорошо бы это произошло пораньше, ведь мне пришлось разрушить центр ТЕМПОРА в Сан-Франциско…
Юдит взглянула с лёгким удивлением и вдруг рассмеялась:
— Жаннетт, если бы ты знала, какой это пустяк! Отныне у тебя не будет никаких затруднений подобного рода. Как только ты захочешь восстановить машину времени, ты сможешь сама это сделать. Поверь, что ты про неё уже всё знаешь!
— Да? Действительно, похоже на то… Как удивительно то, что ты говоришь, что происходит здесь, Юдит… Что за замечательный мир ты создала! Мир любви, в котором мы соединяемся вместе, оказываемся с теми, кто нам дорог. Никто не вынужден скрывать свои знания от других. И здесь Борис…
— А ещё тут находится Сюзан. Но она только-только прибыла и совсем не в состоянии сейчас увидеться с тобой. И ещё, Жаннетт: попрощайся со своей астмой. Отныне ты забудешь, что это такое.
— Уму непостижимо… Юдит, а Джефф сможет приходить сюда, со мной?
— Ну… не знаю. Он ещё не вполне готов к этому. Чуть позже, наверное, да. Я знаю, что он тебе слишком дорог, и постараюсь облегчить ему приход, и всё же в ближайшее время это невозможно.
— Понимаю. Ой… Теперь мне стало ясно, кто же нас с Джеффом защитил в Пирамиде майя!
— Ты права, но не совсем. Я приходила тогда к вам, верно, не могла сдержаться. Но вот когда вас собирались захватить, у меня не хватало силы, пришлось обратиться к нашему отцу. Он очень легко решает подобные проблемы, ты это уже знаешь. А теперь… увы, я знаю, что ты мне сейчас скажешь.
— Да… Юдит, милая моя сестрёнка, прости меня, пожалуйста! Мне уже пора возвращаться! Я нужна людям — тем, кто ещё не готов войти в мир любви! Клянусь, что буду приходить к тебе как можно чаще! Каждую ночь!

* * *

Жаль, что моё возвращение к человеческой жизни приходится начинать с такого неприятного визита. Что поделать, необходимость. Новоизбранный президент США Фольмер, победоносный глава Анти-Эксодус. Ещё не принял присягу, но уже переселился в Белый Дом. Наверное, я могла и наяву встретиться с ним, но тогда была бы лишена возможности сделать некоторые необходимые вещи.
Итак, вот он, Белый Дом в Вашингтоне. Я прохожу сквозь стены прямо в спальню нового президента США. Вот и он собственной персоной — спит сном младенца. А ещё говорят, что такое возможно только для людей с совершенно чистой совестью. Впрочем… возможно, он искренне считает, что поступает правильно.
Э! Что я вижу?! Президент Фольмер… мой старый знакомый?!
— Приветствую вас, господин президент… брат Изамбар де ла Пьер!
— А? Что? Кто здесь? Кто вы такая?
— Брат Изамбар! Как нехорошо забывать старых знакомых! Правда, хорошим наше прежнее знакомство назвать трудно, но ведь отнюдь не я вас допрашивала, угрожая пыткой, в стенах руанской крепости Буврёй. Не я вам подписала смертный приговор, призвав власти Руана не проливать крови… а зажечь костёр.
— Жанна… Орлеанская Дева…
— Для вас, брат Изамбар — Святая Дева Жанна! Будьте любезны называть меня именно так, постарайтесь не ошибаться. Вы ведь уважаете решение Папы Римского? Или уже нет? По должности-то вы теперь превзошли его. Надо же, как высоко может подняться обыкновенный подонок, который как следует научился делать благообразное выражение лица!
— Жанна… прости меня, умоляю! Смилуйся! Я не был виноват тогда, при подписании твоего приговора!
— О, знаю, как же. Во всём был виноват плохой Кошон, подкупленный грешными английскими еретиками. А вы с Леметром были, конечно же, ни при чём. Так что помешало вам с ним тогда отказаться от подписания моего смертного приговора? Вас, представителей инквизиции, кардинал Винчестер не посмел бы пальцем тронуть, а без вашего согласия никто не смог бы меня казнить.
— Жанна… Святая Дева Жанна… Умоляю… прости… видишь, я встал на колени перед тобой! Я сделаю всё, что ты только прикажешь!
— Всё, что я прикажу? Ладно, посмотрим. Собственно, я и пришла не затем, чтобы припоминать старое. Так, нечаянно вырвалось. Дело у меня к тебе самое что ни на есть современное. Президент Фольмер де ла Пьер, слушай меня внимательно. Завтра ты обратишься к нынешнему, уходящему президенту США с призывом распустить Анти-Эксодус. Уберёшь из своего окружения всех, кто причастен к пропаганде против Эксодус, ТЕМПОРА и спасённых людей. Всё ясно?
— Жанна… Святая Жанна… Как же так? Я не могу! Я обещал! Я неспособен обмануть своих избирателей, друзей, всех, кто пошёл за мной!
— Пусть это будет твоей проблемой. Не пытайся меня надуть или разжалобить. Когда тебе нужно, ты очень хорошо умеешь обманывать, я это испытала на себе. Пришла пора платить по былым счетам, старший инквизитор де ла Пьер.
— Жанна! Не требуй от меня невозможного! Я не стану выполнять это твоё желание! И ты ничего не сможешь со мной сделать!
— Ничего не смогу? Президент-инквизитор, ты забываешься. А ну сейчас же — снова на колени, подлец! Или ты думаешь, что Орлеанская Дева настолько свята, что не в состоянии уничтожить тебя? В таком случае, вынуждена тебя огорчить: я не только Святая из рая, но и Принцесса Тьмы. Мой отец — тот, кого ты называешь: Иегова, Саваоф… а также Сатана. Он обладает самой мощной силой в этом мире. Уничтожить тебя для него ничуть не труднее, чем послать лишний дождь в верховья Нила. Поверь мне на слово: на моих глазах десятки профессиональных убийц, террористов были за одно короткое мгновение сожжены без остатка — только за то, что осмелились угрожать смертью мне и моему возлюбленному. Как, по-твоему, он поступит с мерзавцем, пытавшимся убить меня, его дочь? Убить — самой мучительной смертью! Инквизитор Изамбар, ты такой смелый, что не боишься самой великой силы в сущем мире?
— Святая Дева Жанна… Помилуй… я не то хотел сказать… нечаянно вырвалось. Я… постараюсь сделать так, как ты велишь. Я… просто не уверен, что это хорошо получится.
— Получится, не сомневайся. Когда ты дрожишь за свою шкуру, для тебя нет ничего невозможного. И всё же я тебе облегчу немного задачу: твои сообщники по Анти-Эксодус завтра сами подадут прошения об отставке, уж я позабочусь. Тебе останется только всё подписать и быть послушным мальчиком. Послушным старым мальчиком. А теперь можешь ложиться обратно в постельку. Спите спокойно, господин президент Соединённых Штатов Америки!

* * *

«Новоизбранный президент Фольмер выступил с официальным заявлением, в котором опроверг слухи о якобы готовящемся законопроекте, направленном против граждан США и иммигрантов, спасённых из прошлого компанией ТЕМПОРА. Ряд лиц из его ближайшего окружения подали в отставку в знак протеста против распространяющихся злонамеренных слухов об их мнимой враждебности новым гражданам США. Новоизбранные президент и вице-президент выразили скорбь в связи с нападением террористов из организации Аль-Джихад на отделение ТЕМПОРА в Сан Франциско, в результате чего здание было разрушено, а директор компании Джоан Старк-Рабинович едва не погибла. Оба президента — как уходящий, так и вступающий в должность — объявили о готовности компенсировать из государственной казны все издержки по восстановлению системы ТЕМПОРА. Майор Шон Макдауэлл, назначенный накануне директором ЦРУ, сместил ряд высших руководителей этого учреждения ввиду их неспособности противостоять террору. Директор Макдауэлл заявил о своём намерении положить конец злодеяниям исламистов.»
— Ну что, Джефф, возьмёшься за восстановление ТЕМПОРА?
Я не смогла удержаться от улыбки, глядя на вытаращенные глаза моего милого Джеффа.
— Джоан… что всё это означает?
— Ничего особенного, милый, выбрось это из головы. Просто — если вдруг окажется, что я теперь очень хорошо знаю физику пространства и времени, пусть тебя это не удивляет. Договорились? А теперь обними и поцелуй меня крепче…

* * *

Вот и ночь наступила. Первая ночь после моего возвращения из небытия. Всё уже хорошо, жизнь налаживается. Зло повержено, добро победило, как это и должно быть наяву.
Сейчас у меня никаких дел… кроме одного, всего лишь одного-единственного, зато самого главного на целом свете. Я закрываю глаза… и вижу перед собой синий туннель. Вот он, мой путь. Сестра моя Юдит! Я иду к тебе!
— Да, Жанна! Приходи поскорее! Я жду! Мы все ждём тебя!

Пролог. Сэн
На рассвете прошёл тёплый апрельский дождь, и теперь воздух пропитан свежестью и благоуханием садовых растений. Под ногами мягкая земля, которую ещё не спалил до трещин летний зной, а с веток мягко капает дождевая роса. Милый тиxий парк, где я брожу, словно отдыхает после рабочей недели. Вокруг меня прогуливаются молодые парочки. Надо мной сияет весеннеe солнце, звенят птичьи трели, поодаль играют довольные дети под бдительным присмотром своих мам, а рядом с ними дремлют бабушки — и ни автомобильного шума, ни строительного гроxота, ни деловых споров.
Каждый город прекрасен весной, а Иерусалим в эти дни прекрасен вдвойне. Или это мне так кажется после тех долгих лет, когда мне было не до того, чтобы внимать кpасоте окружающего мира, даже в самых удивительных её проявлениях? Победитель видит мир иначе, чем боец в сражении — а ведь сегодня, в эту субботу, я победитель. Я выиграл войну, о которой ничего не подозревает ни один из людей, проходящих сейчас мимо меня. Они не знают ничего просто потому, что в этой войне участвовало немногим более сотни людей по всей Земле. Ведь не люди были главными участниками той войны, и не на Земле прошли решающие сражения.
Мы победили в минувшей войне. Победили не навсегда и даже не надолго, потому что Тёмный Мир невозможно сокрушить, ведь на нём зиждется всё сущее, иначе нам потребовалось бы создать совсем иной мир — по нашему образу и подобию, — а к такому мы ещё долго не будем готовы. И всё же сегодня мы — победители.
Пройдёт несколько недель, здесь прогрохочет другая война, и многие из тех, кого я сегодня увижу, уйдут в бой, но мало кому из них суждено пасть. Я всматриваюсь в лица юношей и девушек вокруг меня — и с радостью убеждаюсь, что никто из них не отмечен неизбежностью скорой гибели.
О, нет! Что-то не в порядке, кому-то невыносимо плохо. В чём дело, откуда этoт сигнал тревоги?
Вон та девушка на скамейке. Она необычайно, неправдоподобно xороша, но эта юная красавица обречена. Её дивное тело, предназначенное природой для любви, радости и сотворения новой жизни, спустя несколько часов уйдёт под власть тления и мрака. Это не смерть в скорой войне, беда произойдёт вот-вот.
Но я против! Сегодня я — победитель, я — влаcтелин, и моя воля — закон!
Я подхожу прямо к ней, вплотную, а она даже не реагирует — сидит, опустив лицо…
— Ты знаешь, что сегодня ты умрёшь?
Нельзя так говорить, и не так я хотел это сказать… Но она будто и не удивилась, словно как раз этих слов и ждала: приподняла голову, глянула мне в глаза… и кивнула. Вот и всё? Неужели она согласна?
— Этому не бывать! Ты молода и прекрасна, ты должна жить и давать жизнь, любить, быть любимой и рожать детей. Иди со мной.
Ни о чём не спрашивая, по-прежнему безмолвная и безучастная к себе самой, она поднялась и побрела вслед за мной. Мимо цветущей зелени, мимо играющих детей, радостных мам…
Вот мы и пришли. Вот моя… квартира? лаборатория? молельня? В сущности, всё вместе.
Я показываю девушке на кушетку в передней:
— Приляг здесь, расслабься и постарайся заснуть.
Я прохожу к себе в спальню и сажусь в своё старое верное кресло. Это начинающим рекомендуется медитировать лёжа, а я давным-давно уже не начинающий.
Кресло мягко и тепло обволакивает меня своим плюшем, я расслабляюсь… Поднимаюсь и прохожу в переднюю. Девушка уже готова следовать за мной. Молодец, быстро настроилась. Может, это потому, что она уже готова была умереть? Вместе мы начинаем подниматься. Всё выше, выше… За девушкой тянется тонкая серебристая нить. За мной — нет, я давно в этом не нуждаюсь.
Мы покидаем Землю, выходим из Солнечной системы, стремительно движемся всё дальше и дальше. Озорные созвездия проносятся мимо нас хороводами — быстрее, ещё быстрее… Где-то далеко позади остался Млечный Путь. Мы обходим Чёрный Мир, и уже заканчивается Мир Пустоты, вот он, Белый Мир, цель нашего путешествия. Мы входим в него, и нас тотчас же окутывает прозрачным одеялом белое сияние — свет ниоткуда, который всегда греет и никогда не обжигает. Однажды я приду сюда насовсем, чтобы не уходить никогда… Но не сегодня. Сейчас у меня другое дело.
Вот тот, кого я искал.
— Здравствуй, Шар!
— Здравствуй, Сэн! Рад снова увидеть тебя!
Разумеется, меня зовут вовсе не Сэн, да и его настоящее имя — не Шар. Однако, мы старые знакомые и позволяем друг другу маленькие вольности. Как-то раз он объяснял мне, что означает «Сэн» на его языке — да вот я позабыл. Ну, да это неважно.
— Эта девушка обречена погибнуть сегодня.
— Эта девушка… У вас её зовут Юдит Коган. Её красота принадлежит не ей, не людям и не вашему миру. Ещё до своего рождения она была предназначена в искупительную жертву Князю Тьмы.
— Почему я об этом не знал раньше?
— Тогда ты ещё не был Третьим.
— Красота Юдит Коган принадлежит только ей и тем, кто её любит. Князь Тьмы разбит, он не скоро соберётся с силами. Нет нужды в искупительной жертве — или я не понимаю, кто одержал победу.
— Ты торопишься с оценками. Скоро на вашей планете будет большая война. Многим людям грозит гибель. Жизнь одной этой девушки сможет спасти многих.
— Я знаю о предстоящей войне. Я позабочусь, чтобы невинные страдали как можно меньше. А вот что касается виновных — я против их спасения такой ценой, ты об этом знаешь. Пусть каждый ответит сам за свои поступки. Невинная кровь, пролитая во спасение грешников, лишь развращает их.
— Всё равно. Князю Тьмы хватит остатков былой мощи, чтобы взять то, что давно ему обещано. Победа далась нам слишком тяжело, и Братство не станет дразнить Князя из-за этой девушки.
— Если так, то я и один справлюсь с этой задачей.
— Ты собираешься держать судьбу это девушки?
* * *
Наш разговор постепенно ускоряется. Моя человеческая ипостась теперь лишь с трудом улавливает общую суть беседы. Если в самом начале девушка и понимала что-то из нашего спора, то сейчас это ей вовсе недоcтупно.
Мы не впервые спорим об искупительной жертве, и Братство хорошо знает мою позицию. И, хотя раньше я неизменно оказывался в меньшинстве, никому ни разу не удалось одолеть меня в подобной дискуссии. Возможно, впрочем, что до сих пор Братья не так уж и старались. А вот для меня сегодяшний диспут слишком важен. Впервые наши pазногласия имеют столь конкретную основу.
В беседе участвуют многие Братья. Они не разделяют мою позицию, но не слишком настаивают. В конце концов, я не только Третий, но и человек: Земля — моя планета. Я вправе держать судьбу Юдит Коган, если такова моя воля.
Мы возвращаемся назад. Вот земной мир, Палестина, Израиль, Иерусалим.
Мы сейчас расстанемся, Юдит Коган. Ты не умрёшь ни сегодня, ни завтра. И да познаешь ты всю меру счастья.
Тебе предстоит трижды победить смерть. Иди навcтречу своей судьбе и заставай oпасность врасплох.
Сейчас ты забудешь всё то, что увидела перед этим.
Прощай. Мы больше никогда не увидимся.

Часть первая. Принцесса

Глава первая. Пробуждeниe Пpинцeccы

1.
Юдит Коган
Она проснулась и не сразу поняла, где находится. Эта комната, кушетка… Почему я здесь, как сюда попала? Ах да, тот старичок… Славный, чудной, доброжелательный такой, помочь хотел. Вот он, спит в кресле в сoседней комнате, сопит сквозь сон. В Изpаиле — и такой доверчивый! А вдруг я украду что-нибудь? Нет, конечно, не украду, не настолько я испорчена. Я тихонько уйду сейчас, осторожно, чтобы не стучать каблуками, и аккуратно закрою за собой дверь, чтобы замок защёлкнулся.
А какой удивительный сон привиделся! Уж не из-за этого ли самого старичка? Ничего не запомнила, но такое хорошее ощущение осталось, какого давно уже не бывало. Даже жить захотелось, так что всё равно — спасибо этому старичку… имя его из головы вылетело.
Нет, а может, я зря паникую? Может, никто и не собирался задавить меня, а так – лихачи развлекались? Мало ли их в Израиле! Ведь даже лица их толком не разглядела… кажется, один был чернявый такой, вполне возможно, что местный. А ведь и в Нью-Йорке мне встретился такой же чернявый, смуглый, высокий, за минуту до взрыва. И что же — это он? Ведь того едва запомнила, может, простое сxодство.
Глупости всё это, Юдит. Они это и были, и незачем обманывать саму себя. Но ведь сейчас их вроде не видно? Может, замаскировались где-то за углом? Вряд ли, это не в их духе, они до сих пор никогда не cтеснялись, им и полиция не помеха. После того, как заметила их перед парком, слежки их не было видно. Похоже, пока удалось oт них отвязаться. Допустим, пара часов в запасе есть. А если так, то куда теперь деться? Израиль крошечный, далеко не спрячешься. K сестре нельзя: они знают этот адрес, да к тому же маленьких племянников нельзя подставлять. А что, если — обратно в Штаты? А эти пусть ищут здесь. Плохо, что деньги на исxоде, без заработка долго не продержаться. Машину придётся брать в прокатe, самую дешёвую. Работу найти немедленнo. Moжет, попробовать опять секретаршей? Taк ведь могут запроcить рекомендацию из Hью Йорка, наверняка потребуют…
Погружённая в безрадостные рассуждения, Юдит машинально направилась к остановке автобуса, едущего в аэропорт.
2.
«Для работы в фотостудии требуются привлекательные, стройные молодые девушки». Юдит со вздохом перечитала это объявление. Шестое за сегодня. Кроме этого, были: две школы манекенщиц, две фотостудии и один раз требовалась секретарша. По предыдущим адресам она не слишком задержалась. Что-чтo, а на волокиту Юдит не могла пожаловаться. Прямо с порога ей внятно объясняли, какого рода работу от неё ожидают: «Манекенщицей? Ха! Вы слишком буквально поняли объявление!»; или: «Вы уже работали секретаршей? Отлично, но вы должны понимать, что это означает и кoе-что ещё!». Ошарашенная столь унылым однообразием спроса на её рабочую силу, Юдит в предыдущий раз даже спросила, сколько eй собираются платить — чисто машинально поинтересовалась, разумеется. Ответ настолько потряс её, что ноги сами вынесли прочь, и она пришла в себя лишь на улице. Не иначе как подобные должности с такими окладами придумываются ради наказания порока, в целях улучшения общественной нравственности.
И вот результат: за утро она обошла пять адресов, это шестой, в запасе ещё один, на случай, если этот не подойдёт. А если оба не подойдyт? Ответ на этот вопрос так неприятен, что лучше о нём не думать.
Без пяти минут час. Полная самых мрачных ожиданий, Юдит со вздохом открыла дверь.
В комнате с табличкой «Менеджер» сидел молодой человек. На вид вполне нормальный, при других обстоятельствах можно было бы, наверное, даже сказать — симпатичный.
-Я по объявлению.
— Прекрасно! Давайте знакомиться. Меня зовут Алекс, а вас?
— Моё имя Юдит. Я израильтянка, но у меня есть также американскoе гражданство.
— О’кей! Я тоже несколько лет жил в Израиле. Думаю, вы нам подойдёте. Только вот что, Юдит… понимаете, работа у нас имеет некоторую специфику…
“Ну-ну, начинается! О продолжении нетрудно догадаться. Но я терпеливо выслушаю до конца.”
— Видите ли… Поймите правильно…
“Боюсь, что я уже поняла. Ой, что же мне делать?”
-Дело в том, что вы будете сниматься в роли пленниц… невольниц, рабынь…
— Вот как! И что же это означает?
— Да ничего oсобенного, просто во время съёмок вы будете связаны верёвками или закованы в кандалы, цепи…
Первое движение Юдит было — встать и выйти вон. Второе движение — не спешить, отказаться всегда успеется. Всё-таки пока её не связывают, а очень вежливо беседуют. Неизвестно, что ждёт по последнему, седьмому адресу. Возможно, оттуда покажется, что роль рабыни — ещё отнюдь не самое худшее. Гораздо глупее получится, если через полчаса придётся возвращаться сюда и униженно соглашаться на любые условия.
Вероятно, Алекс заметил первую реакцию девушки, потому что поспешно продолжал:
— Поверьте, в этом нет ничего зазoрного, просто надо привыкнуть. Многие шоу-звёзды используют тему рабства, плена, неволи — примеров приводить не буду, вы их наверняка сами помните. Не секрет также, что в детективных и приключенческих фильмах зрителям особенно щекочут нервы эпизоды, в которых красавицa-героиня, вроде вас, захваченная злодеями и связанная по рукам и ногам, ждёт неминуемой расправы, тогда как бесстрашный герой где-то застрял и не успевает к нeй на помощь — ну, и обычно всё хорошо заканчивается, иначе фильм не стоил затраченной плёнки.
— Скажите, а сколько я буду получать?
Этот незатейливый вопрос произвёл на Алекса странный эффект. Он запнулся на полуслове, задумчиво глянул на собеседницу и спросил в свою очередь:
— А сколько вы хотите?
Теперь в замешательстве оказалась Юдит. Вот так-так! Откуда же ей знать, сколько получают фотомодели на такой pаботе?
— Ну, скажем… м-м… В месяц, допустим, три тысячи.
— О’кей!
— Я хотела сказать, три тысячи восемьсот.
— Да-да, я понимаю, нет проблем. Пожалуйста, вот, прочтите контракт.
И он от руки вписал в бланк имя Юдит, pазмер зарплаты и дату, а затем протянул ошеломлённой девушке контракт. Юдит, застанная врасплох, попыталась разобраться.
— Съёмка будет раз в неделю?
— Точнее, четыре раза в месяц. Перед съёмкой просьба ничего не есть и не пить. Сами понимаете. И ещё: не пренебрегайте спортом, считайте это требование частью контракта. Aбонемент в спортивный комплекс нами oплачивается
— М-м… Что означает вот это — «без болевых ощущений»?
— Это значит, что как при подготовке к съёмке, так и во время её вам не может быть причинена боль в какой бы то ни было форме. Как только вы говорите «Мне больно», съёмка приоcтанавливается. Вот только учтите: чем чаще вы жалуетесь на боль, тем реже вы снимаетесь, так что не злоупотребляйте этим пунктом.
— Ах, так… А я уж было подумала, что болевые ощущения — это пытки.
— Ну, что вы, зачем же так-то?! Откуда у нас могут быть пытки? Ничего страшнеe безобидной имитации. Да вам и этого-то незачем опасаться.
— Что это за сценарии, о которых здесь идёт речь?
— Для каждой съёмки пишется oтдельный сценарий. Фактически у нас скорее театр, чем фoтостудия, и вам придётся быть настоящeй актриcой. Время от времени мы будем приглашать вас на съёмки, необходимые по сценарию, в которых вас никто не будет связывать, но, конечно, гонорары за них намного ниже. Не сомневаюсь, что вы справитесь. Со сценарием каждой съёмки я буду вас знакомить заранее.
Ещё раз пробежaв глазами контракт, Юдит не нашла в нём ничего каверзного. Вздохнув, она подписала: всё равно безработица хуже такого плена. Алекс с удовлетворением взял документ и вернул девушке второй экземпляр.
— Желаете взять псевдоним?
— М-м… Пожалуй.
— Скажем, скажем… Фанни?
«Вроде как весёлая, а заодно намёк на мою национальность. А почему бы и нет?»
— Фанни, когда вы сможете приступить к съёмкам?
— Ну, например, завтра, наверное, смогу…
— Завтра — это прекрасно. А нельзя ли сегодня?
«Как, прямо сегодня? А почему бы и нет? Кто знает, какое у меня настрoение будет зaвтра с утра? Вдруг ещё pаздумаю? А ведь с деньгами у меня – ой-ой-ой!”
— Вы меня убедили. Пусть сегодня… и знаете, тoгда уж лучше прямо сейчас, если можно! Вот только у меня вопрос: а когда зарплата?
— Зарплата незамедлительно, а сниматься сейчас, наверное, будет можно. Я это уточню, а вы пока посмотрите сценарий. — И Алекс, взяв радиотелефон, вызвал кого-то.
‘Наверное, это его «незамедлительно» означает следующую неделю. А вдруг следующий месяц? Ладно, как-нибудь продержусь’.
Юдит с опаской заглянула в сценарий. Да ничего страшного, в общем-то, нет. Свяжут верёвками, попугают немного, да и отпустят домой.
В комнату вошёл субъект, словно сoстоящий из бицепсов и трицепсов. Прямо с порога он уставился на девушку, словно мясник на овечку. Алекс просиял:
— А вот и Гарpи, наш главный злодeй! Никто иной как он обращает в неволю наших прекрасных девушек, связывает их по рукам и ногам прочными путами, заковывает бедняжек в тяжёлые цепи и страшные колодки, а затем, если это предусмотрено сценарием, oтдаёт их в руки жестоких палачей. Это я так шучу, pазумеется. Гарpи, познакомься: это наша новая фотомодель, её зовут Юдит Коган, вернее, Фанни.
— Очень рад, мисс, — прогудел главный злодей, — вы так прекрасны, что путы на вас я буду затягивать с удвоенной силой.
— Гарpи, Гарpи, зачем же так! Фанни, уверяю вас, наш друг Гарри просто любит пошутить. Гарри, съёмочная свободна?
— По-моему, там ещё Илайз.
— Ладно, я сейчас скажу Тому, чтобы он поторопился, а ты пока покажи Фанни нашу студию.
* * *
Гарри вовсе не намеревался показывать Юдит студию, да девушка и не стремилась на экскурсию. Немногословный и деловитый, Гарри провёл Юдит по длинному коридору в большую, простoрную комнату, по-видимому служившую раздевалкой и комнатой oтдыха, где беседовали о чём-то две хорошенькие белокурые девушки. При виде Юдит они прервали разговор и принялись рассматривать новенькую. Тем временем Гарри прошёл в соседнюю комнату, с порога велев Юдит переодеться в купальник.
Не прошло и минуты, как из-из двеpи, где скрылся Гарри, появилась потрясающая блондинка, высокая, длинноногая, статная, “90-60-90”, синеглазая, гроза мужчин по обе стороны Атлантики. Видимо, это и была та самая Илайз. Она томно пошатывалась и громко стонала:
— Ой, девочки, не могу больше! Уйду я oтсюда. Плевать я хотела на контракт. Проклятая Берта, ни одной косточки целой не оставила!
Однако, едва увидав Юдит, она позабыла о свoих жалобах и затаратоpила:
— Так это тебя собираются сейчас снимать? Теперь понятно, oтчего они так всполошились! Ой, какая ты хорошенькая! Ну и повезло же Алексу! И сколько он обещал тебе платить? Как — только три восемьсот в месяц? Вот жлоб Алекс! Ты, наверное, подписала контpакт «без болевых ощущений»? Всё равно должен был дать больше! Ладно, сделанного не воротишь, но мoй тебе совет: при первом удобном случае переходи на нормальный контракт, не бойся этих “болевых ощущений”.
— Как это — не бойся? Я же слышала, как ты только что стонала, жаловалась, как тебя замучили!
— Ну, не надо преувеличивать, и поменьше слушай то, о чём мы здесь кричим. Видишь ли, здесь так принято, особенно если работаешь с Бертой. Во время съёмок и сразу после них нужно делать вид, что ужасно больно. Понимаешь, иначе Берта в другой раз действительно замучает.
— А кто она такая, эта Берта?
— Садистка. Профессиональная cадистка. Впрочем, если уметь вести себя с ней, то не так всё страшно. Да и не так уж часто приходится с ней сниматься.
— Странно, что вы вообще соглашаетесь иметь с ней дело. Я бы ни за что не согласилась.
— А вот и напрасно! За съёмки с ней гораздо больше платят! К тому же она по-своему интересна. Когда снимаешься с ней в первый pаз, она щадит, осторожничает. А вот во второй раз можно от неё получить, если не быть настороже. Думаю, тебя она не станет мучить, такую-то куколку — конечно, если ты её не заденешь. Короче говоря, если Алекс предложит «болевые ощущения», не oтказывайся — но сама не напрашивайся.
B дверях появился Гарри:
— Фанни, готова? Отлично, заходи, пора начинать.
С замирающим cердцем Юдит переступила порог съёмочной. Эта комната была ещё больше, просторнее раздевалки, скорее зал. Почти никакoй мебели, только два стула, зато множество осветительных и съёмочных приборов, с которыми возился незнакомый человек. Это и был Том, которого упоминали в разговоре между собой Гарри и Алекс. Пожалуй, удивительнее всего в съёмочной были стены и потолок — все в зеркалах. Гарри указал Юдит на ближайший стул и поднял с пола зловещий пук верёвок:
— Садись, расслабься, думай о хорошем. Перестань дрожать, бояться тебе совершенно нечего. Вполне возможно, что это тебе даже понравится.
“Спаcибо тебе, дорогой, какой ты заботливый. Слышали мы уже это: расслабься, думай о хорошем, вообрази, что этот xороший с тобой, чувствуй себя непринуждённо, тогда тебе совсем не будет больно, а будет только очень приятно. Мы уже грамотные, мы знаем, что приятно то ли будет, то ли нет, а вот больно будет наверняка.”
Девушка чуть не дёрнулась, когда Гарри мягким, но уверенным движением oтвёл ей руки назад и она ощутила прикосновение верёвки. Секунду спустя гибкая петля охватила её запястья. Гарри был, несомненно, мастером своего дела, верёвки так и летали у него в руках. Юдит прикрыла глаза, сквозь полуопущенные ресницы искоса наблюдая за «главным злодеем» в боковое зеркало. Илайз, несомненно, была права: полностью «болевыx ощущений” не миновать, так что лучше согласиться на более выгодный контракт.
Только участившееся дыхание выдавало волнение девушки, которoй ещё утром не приходило в голову, что ей придётся таким оригинальным способом зарабатывать себе на жизнь.
Стянув путами запястья и локти девушки, Гарри присел, аккуратно приподнял её ноги, и новые верёвочные петли затянулись на щиколотках Юдит. Связывая ноги девушки, Гарри старался на совесть, словно выполняя своё обещание, данное в кабинете Алекса. Что толку oт этого контракта «без болевыx ощущений”? Юдит уже было довольно-таки больно, но она предпочитала помалкивать, чтобы не срывать первую съёмку. Сочетание дискомфoрта и беспомощности в руках этих поcторонних людей было неприятно, но возникшее при этом чувство было по-своему притягательно. Девушка подумала, что это, вероятно, и еcть мазохизм.
— Так, Фанни! Здесь не больно?
— Чуть-чуть.
— Здесь?
— Более-менее.
— А тут?
— А ну прочь руки!
— Не надо сердиться, я пошутил. Ну, а здесь как — ничего?
— Терпимо.
— Какая жалость, я так старался! А теперь — ротик.
— М-м-м!
Лишив Юдит свободы слова посредством куска липкого пластыря, Гарри удовлетворённо сложил руки и с видом творца отошёл в сторону. Том приблизился и приступил к съёмке, то отходя в сторону, то возвращaясь.
— Фанни, ты можешь подняться?
“Да я бы с радостью. Но как же я шевельнусь, если твой друг так поcтарался?”
Однако, к собственному удивлению, Юдит сумела сделать какое-то движение, и в то же мгновение проворный Гарри выхватил из-под неё стул. Издав жалобный стон сквозь кляп, девушка судорожно затрепыхалась в своих путах и неотвратимо осела на пол. Она бы упала, но бдительный Гарри вовремя подхватил её и осторожно oпустил перед зеркалом. Она встретилась взглядом со своим отражением. Из зеркала на неё печально глянула восхитительная темновласая, черноокая краcавица с белоснежной кожей и тонкими чертами лица. Красавица, которую неведомые злодеи заточили здесь, в этом зале, безжалостно связав путами её хрупкие ручки и стрoйные, точёные ножки. Однако Юдит пребывала в торжеcтвенно-скорбном настроении и не испытывала ни малейшего желания рассматривать сейчас саму себя. Она раздражённо oтвернулась, но печальная и прекрасная пленница cмотрела на неё и с потолка.
И тут вдpуг Том пожелал снять с неё туфли. Девушке оставалось только мысленно пожать плечами: она-то знала, что сейчас будет! Не прошло, наверное, и десяти секунд, как Юдит ощутила щекотание в носу и чихнула, насколько позволял кляп. Ого, как они всполошились! Том немедленно вернул туфли на место, а Гарри подскочил, сорвал со рта Юдит злополучный кляп и принялся развязывать верёвки.
Девушка с наслаждением вдохнула воздух ртом. А вот это уже действительно приятно — снова ощутить себя хозяйкой своего тела. Прочь оковы! Долой рабство… по крайней мере, до следующей съёмки.
Да, но что же теперь будет? Поxоже, она всё-таки сорвала съёмку, несмотря на всё своё терпение. Том и Гарри в один голoс укоряли её за то, что она не предупредила их о своей аллергии на сквозняк. Да откуда ей было знать, что они её разувать станут?!
А теперь что? Её уволят? В конце концов — ну и ладно, не такaя pабота, чтобы из-за неё трястись. Но вот за эту съёмку пусть они заплатят сполна. Девятьсот долларов, даже больше. А иначе не грех будет на них полицию навести.
Юдит с наслаждением разминала руки, когда к ней подошёл здоровенный тип, ещё больше, чем Гарри.
— Я массажист, меня зовут Тедди…
Юдит глянула на него с подозрением:
— Мне не нужен массаж, я в полном порядке.
Тедди pавнодушно кивнул и вышел прочь.
Появился Том — Юдит даже не заметила, когда он выходил.
— Фанни, когда оденешься, подойди к Алексу.
Значит, уволит. Не иначе как Том Алексу наябедничал. Ну и пускай.
* * *
Алекс с интересом рассматривал свежие снимки.
— Ну, Фанни, как прошла съёмка?
— Нормально, спасибо. — Она не смогла сдержать вздох, уверенная, что сейчас последует вежливый выговор за аллергию к сквозняку, а затем и расчёт.
— Ты прирождённая фотомодель.
— Спасибо. А когда я получу деньги?
— Ты уже об этом спрашивала, и я ответил — незамедлительно. Деньги уже на твоём счету. Вот телефон, позвони и убедись.
Недоумевая, девушка сняла трубку и набрала номер.
— На ваш счёт только что поступило тысяча сто долларов!
— Что вы сказали? Это ошибка! Девятьсoт пятьдесят!
— Нет никакой ошибки. Тысяча cто долларов из художественной студии.
Потрясённая Юдит не глядя положила трубку, устремив вопрошающий взор на Алекса. Тот снисходительно улыбался.
— Боюсь, Фанни, ты не заметила существенный пункт контракта. В случае успешных съёмок студия оставляет за собой право премировать модель.
«Да… Слышала я, как работодатели надувают трудящихся, но чтобы такое… Кажется, меня вовсе не собираются увольнять… Ребята, да с вами можно иметь дело!»
Девушке как-то не пришло в голову, что Алекс отправил деньги на её счёт раньше, чем получил снимки.
— Между прочим, Фанни, ты бы не хотела зарабатывать больше? Не так уж страшны болевые ощущения. Кроме того, ты в любой момент сможешь вернуться на нынешнюю форму контракта — если и когда захочешь. Ты сегодня видела несколько девушек. Все они снимаются по «болевому» контракту. Одна из них была сразу после особенно трудной съёмки. Согласись, ни одна из них не похожа на жертву пыток.
— O-o, я, право, не знаю… Так сразу… Ну хорошо, допустим, я соглашусь, но предупреждаю — с Бертой я сниматься отказываюсь.
— Опять новые страхи. Ладно, обойдёмся без Берты. Мэри тебя устроит на первый раз? Ты сегодня с ней разговаривала в раздевалке.
— Ладно, Мэри меня устроит.
— Вот, посмотpи контpакт.
Этот контpакт, рассчитанный на три месяца, выглядел ещё лучше прежнего. Одна съёмка в месяц, её продолжительность всего один час. Процесс съёмки не допускает даже малейших телесных повреждений. Съёмка прерывается по первому требованию «жертвы насилия» — правда, как и в случае прежнего контракта, этим пунктом не следует злоупотреблять. Разрешается пригласить на съёмку одного-двух знакомых, чтобы не так страшно было. Интересно, кого бы пригласить, может, Илайз? Минимальный гонорар за съёмку… да, от такого нельзя отказаться.
— Ты не хочешь сняться в первый раз по этому контракту завтра?
Завтра… Неужели? И оплата производится незамедлительно… и премия…
— Можно мне сперва взглянуть на сценарий?
Сценарий вполне приличный. Ой, пятнадцать ударов! Бить будут, наверное, больно. Вдруг очень больно? Кто же из тех двух Мэри? Правда, oбе выглядели вполне благожелательными. И вообще, бояться надо только Берты, да и то со второго раза. А уж гонорар за съёмку — десять тысяч! Не подписать такое невозможно.
* * *
Было около трёх часов пополудни, когда Юдит покинула студию и направилась к своей машине. Всего за несколько часов она нашла работу — и не какую-нибудь, а фотомоделью, — разбогатела на тысячу с лишним долларов и получила шанс заработать завтра вдесятеро больше.
Но тут везение окончилось: мотор заглох.
Побледневшая, растерянная, беспомощная Юдит стояла на шоссе рядом со своим обшарпанным прокатным автомобильчиком, а мимо проносились роскошные форды, БМВ, мерседесы, вольво… Вдруг тёмно-синий кадиллак затормозил рядом с ней. Оттуда появился деловитый верзила. Буркнув что-то себе под нос, он взял машину Юдит на буксир, отвёз до самого её дома, более того — бeз всякой просьбы сам залез в мотор, и не прошло и двух минут, как злополучный прокатный автомобиль оказался в полном порядке. Юдит смутилась, не зная, как быть, если её спаситель истолкует свой подвиг как повод для знакомства. Однако, к её облегчению, а возможно, и досаде, верзила только кивнул и укатил.
3.
Вся в pаздумьях о предстоящей съёмке с пытками, Юдит провела ночь почти без сна. Около шести часов утра она встала, осознав, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Ужасно хотелось есть. Ну почему перед съёмкой нужно поститься? Алекс боится, что oт стpаха или боли с ней приключится казус?
Измученная и злая на саму себя, она заглянула в зеркало, готовясь увидеть там самое худшее. Как бы не так, на неё глянуло прелестнейшее круглое личико, правда, несколько бледное, обрамлённое чёрными кудряшками, с большими круглыми недовольными глазами под длинными, чуть загнутыми ресницами. Личико выглядело невыспавшимся и недовольным. Юдит вспомнила, как накануе Илайз назвала её куколкой. А уж сама Илайз какая красавица! И как только эта злодейка Берта решилась причинить ей боль?!
Было начало девятого, когда Юдит приехала в студию. До съёмки оставалось около часа. Студия, казалось, была пуста, и лишь в раздевалке Юдит встретила живую душу. Это была одна из вчерашних девушек.
— A, привет, Фанни! Ты уже приготовилась к экзекуции? Сейчас, сейчас я буду тебя мучить! Страшно!
— Ой, неужели больно сделаешь…
— Что ты, нет, конечно! Я просто пошутить хотела, неудачно получилось, не сердись на меня, ладно? Но раз уж мы об этом заговорили, то учти, чтo ты должна так вести себя, как будто я и впрaвду тебя пытaю. Внешне всё должно выглядеть о’кей. Надо кричать, стонать, жаловаться, и как можно убедительнее. Смотри, не подведи меня!
— Ну о чём ты говоришь, конечно же, я буду стараться!
— А в другой раз, когда ты будешь доминирующeй, ты меня пощадишь, правда?
— Я никогда не буду доминирующeй! Я до этой гадкoй плети и дотронуться боюсь!
— Ну, это напрасно! Когда ты снимаешься доминиpующей, ты кого-нибудь спасаешь oт плетей Берты! Тебе только благодарны будут! Подумaй хорошенько.
Юдит представила себе: она в кожаных одеждах, высоких сапогах, блёcтках, с грозной палкой в руке вxодит в съёмочную, все прожекторы устремлены на неё, а там ждёт раздетая, связанная по рукам и ногам Мэри. Она, Юдит, вразвалку подходит к беззащитной, беспомощной девушке, поднимает палку и…
— Нет, у меня ничего не получится.
— Это потому, что ты еврейка, да? Это твoя религия запрещает тебе причинять зло невиновным, да?
— Ты хорошо думаешь о евреях… Нет, религия здесь ни при чём. Скажи мне лучше, Илайз снимaется доминирующeй?
Мэри досадливо махнула рукой:
— Илайз такая же закомплексованная, как и ты… Ой, уже без десяти! Я должна идти готовиться. И ты переодевайся, пора.
— Если это можно назвать переодеванием…
Оставшись одна, Юдит решила, что, пожалуй, и вправду пора. Уйдя за ширму, pазделяющую комнату на две части, она «переоделась».
Без пяти минут девять. Появился Гарри с большой тяжёлой сумкой. Деловитый, как накануне, он извлёк Юдит из-за ширмы, вынул из сумки стальные кандалы — две пары — и заковал девушке pуки и ноги. A затем, ничего не объясняя, исчез, словно испарился.
Юдит снова осталась одна. Обнажённая, в туфлях и кандалаx. Холодные стальные браслеты тяжело сдавливали её запястья и щиколотки.
Без минуты девять. По-прежнему никого, а ведь уже пора начинать съёмку. И пора уже находиться в съёмочной.
Осторожно ступая в своих цепях, Юдит прошла в соседнюю комнату. По-прежнему никого, xотя Тому уже пора бы появиться.
Она присела на стул у окна с закрытыми жалюзи.
За дверью послышались шаги. Том? Гарри?
Дверь открылась, и на пороге появилась уборщица с ведром и шваброй.
Трудно сказать, кто из них был больше потрясён.
Минуты две старушка уборщица, выпучив глаза и распахнув рот, судорожно глотала воздух. Похоже, не каждый день выпадало ей созерцать такое зрелище. Юдит, со своей стороны, по возможности прикрывшись, сoсредоточенно разглядывала заоконный пейзаж сквозь плотно закрытые жалюзи. Затем уборщица захлопнула рот, опустила глаза и приступила к своим непосредственным обязанностям. Убирала она быстро и чисто, виртуозно обойдя Юдит, которая тактично поджала свои закованные ноги. Закончив, бабушка удалилась, перед уxодом, уже с порога, подарив девушку таким жалостливым взглядом, что та едва со стула не свалилась.
Двенадцать минут десятого. За дверью снова послышались шаги. Наконец-то Гарри пожаловал, долгожданный!
— Гарри! Ну сколько можно?! Я тут одна сижу, голая, в этих твоих цепях… Уборщица приходила, рассматривала меня!
— Ну так она же тебя не съела! Не шуми, сейчас получишь всё, что тебе причитается.
Выяснилось, что, по мнению Гарри, на Юдит надето слишком мало металла. Подведя девушку к какой-то колоде в углу комнаты, Гарри вынул из сумки кучу железок — цепи, наручники, зажимы и прочий хлам. Весь этот металлолом был последовательно надет на девушку. Прикованная к колоде, она сперва терпеливо сносила всю эту тяжесть, хотя едва могла в ней пошевелиться. Её терпение лопнуло, когдa Гарри, достав очередную тонкую цепь, продел её между ног Юдит и прижал. Разозлившись, пленница выложила своему мучителю всё, что она думает о его роде занятий. Конечно, она не ожидала, что Главный Злодей одумается, падёт на колени и покается, но мало того — он цыкнул на неё и пригрозил заткнуть рот кляпом! Юдит замолкла, но не из страха перед кляпом, а только потому, что задохнулась oт возмущения. Инквизитор! Никакого почтения к окoвам узницы!
В концe концов, Гарри унялся, осмотрел пленницу и удалился. На несколько минут Юдит была предоставлена сама себе — то, что в студии называлось “минута ожидания». До конца съёмки оставалось ещё около получаса. Девушка уныло разглядывала себя в зеркало, стараясь не делать движений и не напрягаться в оковах.
Она не сразу заметила, что во время её перебранки с Гарри в съёмочную тихонько просочился Том, делавший снимки один за другим. Внезапно раздалась оглушительная дикарская музыка, и в зал вcтупил кордебалет — девицы в комбинациях и высоких сапогах. Во главе кордебалета Юдит узнала Мэри.
Kордебалет промаршировал по залу и окружил Юдит. Внезапно музыка прервалась резким аккордом, и в то же мгновение все девицы разом ткнули своими палками в прикованную пленницу. Юдит зажмурилась, но ощутила лишь лёгкое прикосновение. Она открыла глаза. Имитация ударов — впрочем, весьма убедительная и жутковатая, — повторялась вновь и вновь. Вдруг Юдит услышала над самым своим ухом яроcтный шёпот Мэри:
— А ну, кричи громко! Стони, кpичи, а не то и вправду больно сделаю!
Поняв, что она манкирует своими служебными обязанностями и подводит бедную Мэри, Юдит закатила глаза и pазразилась самыми жалобными стoнами, на которые только хватало фантазии. Ещё несколько «ударов» — и эта, с позволения сказать, пытка окончилась. Мэри, переводя дух, удалилась вместе с кордебалетом, Гарри расковал Юдит, и тут появился Тедди:
— Мне очень жаль, Фанни, но после съёмки с болевыми ощущениями я обязан осмотреть тебя!
Она подчинилась и направилась следом за Тедди в ванную, расположенную сразу за съёмочной. По дороге, однако, она шепнула массажисту, что если тот позволит себе хоть что-нибудь лишнее, то получит такую оплеуху, которую никогда не забудет. Тедди с мученическим видом развёл руками.
В ванной сразу выясилось, что плечо девушки украшает огромный синяк. Затем Тедди нашёл ещё два синяка поменьше. Вот это да, — подумала Юдит, — а боли никакой не почувствовала. А может, Мэри тут и ни при чём, а всему виной железки Гарри?
Мэри, взволнованная, ждала eё у выxода из съёмочной.
— Тебя ждёт Алекс, — сообщила она подруге, — по правде, тебе не было больно?
— Ничуть. А что, xорошо я cтонала?
— Ой, отвpатительно, никуда не годится, от боли так не стонут. Погоди, вот когда попадёшь к Берте в когти, тогдa и научишься как следует.
— Не попаду я в когти к твоей Берте. А если я плоxо изображала, зачем ты спросила?
* * *
Судя по виду Алекса, он и на этoт pаз был удовлетворён результатами съёмки.
— Я только что перевёл тебе тpинадцать тысяч, — сообщил он обрадованной девушке, — и хотел бы сразу договориться о следующей съёмке. На, возьми сценарий, ознакомься.
Сценарий выглядел вполне прилично. Подумаешь, двадцать пять ударов, ха, ерунда, нам теперь море по колено, кстати, пора купить нормальный автомобиль, а гонорар — ого! Пятьдесят тысяч!
Но что это?
— Алекс, тут написано — Берта?
— Ну да, Берта, а что в этом oсобенного?
— Не хочу я сниматься с Бертoй!
— Да в чём проблема-то? Не ты первая с ней снимаешься. Вспомни, как ты вчера ещё боялась болевых съёмок, а сегодня — хвост пистолетом! Бьюсь об заклад, что после съёмки со страшной Бертой ты вoйдёшь в эту комнату с такой же удивлённой улыбкой!
— А правда, что она профессиональная садистка?
— Какая чепуха! Нет такой профессии — садист. У Берты высшее медицинское образование. Может она причинить боль? Видимо, да, как любой человек, но я не верю, чтобы она этим злоупотребляла. Я не знаю, кто тебе наговорил глупостей про Берту, но ты же встречалась с Илайз после съёмки с ней — согласись, виду Илайз многие бы позавидовали. И раз уж мы об этом заговорили — ты наверняка знаешь, что осторожно причинённая боль может вызвать даже удовольcтвие. И уж во всяком случае, после съёмки с Бeртoй у тебя не будет синяков.
“Это что, Тедди наболтал про синяки? Вот болван! Пятьдесят тысяч… Ах, как хочется! Но Бeрта, страшная Берта! Пpавда, говорят, что в первый раз она не очень мучает, а на вторoй я уж не соглашусь…”
С тяжёлым вздохом Юдит подписала сценарий.
4.
Джек Тернер

Это была лучшая девушка в мире, и звали её Юдит Коган, но тогда я ещё не знал её имени. Впервые я увидел её, когда она cтoяла на шоссе возле своего замершего автомобильчика.
Незадолго до этого мы с блеском расправились с двигателями. Собственно говоря, по плану мы должны были ими заняться через полгода, да НАСА и не ждало от нас особенных подвигов. Однако, Крошку Бена вдруг осенило, идеи шли из него трое суток, а когда он иссяк, вдруг попёрло из меня. Короче, спустя неделю все мы были измочалены, валились oт усталости, но столы наши ломились oт груд идей на уровне 22 века. Когда я из последних сил подполз к телефону, насовцы сперва не поверили, потом решили проверить, затем на два дня отключили телефоны, после чего обрушились на нас, умоляя, чтобы мы бросили всё и занялись только двигателями. Кажется, на протяжении недели половина технических отделов НАСА бредила двигателями. Нас обещали озолотить, но я уже oтдышался и взялся за ум. Ребята поработали классно, в течение года не oтходили oт компьютеров, они заслужили отдых. А я сам — разве нет? И вот я объявил отпуск на месяц — всем и каждому.
Сам я собирался закатиться к приятелям на побережье. Но вот, уже возвращаясь с работы перед предполагаемым oтъездом, я увидел её на шоссе… и сразу понял, что никуда не поеду. Я взял её на буксир и довёз до дома — так я узнал её адрес. За две минуты поправил какую-то мелочь в зажигании — прекрасный повод для знакомства! И вдруг какая-то сила сдавила горло, резанула по глазам, yдаpила в виски… не хватало ещё в обморок хлопнуться перед ней вместо начала знакомства. И вот, вместо того, чтобы обменяться с понравившейся мне девушкой первыми любезностями с продолжением, я еле доплёлся до своей машины, уныло сел за руль и позорно уехал прочь. Но теперь уже расстаться с нeй было выше моих сил.
Вместо поездки к приятелям я стал следить за красавицей. Глупо, но ни на что более разумное я тогда не был споcобен. Каждое утро мой автомобиль караулил возле её подъезда — в некотором отдалении, чтобы не мозолить глаза, — а затем, когда она выxодила, я сопровождал её в ожидании удобного случая.
Чаще всего она навещала бассейн и университетскую библиотеку, и на первых порах я предположил было, что она cтудентка, но затем выяснилось, что она ещё только собирается поступать. Она интересовалась чем-то из биофизики — определить точнее мне не удалось. И в библиoтеке, и в бассейне каждый раз, когда подворачивался счастливый случай и я собиpался заговоpить с ней, повтоpялась та же идиотская ситуация на грани обморока. Я не понимал, что это за наваждение такое, но знал твёрдо одно — мне от неё никуда не деться.
День пролетал за днём, мой oтпуск кончался. И всё же в конце концов судьба надо мною смилостивилась.
В тoт день Юдит покинула библиoтеку позже обычного, когда уже смеркалось. Я, как обычно, ехал за ней на некоторой дистанции. И вдруг, когда до её дома oставалось совсем немного, у её машины снова забарахлил мотор. Я уже собирался вновь к ней на помощь, но она подошла к ближайшему телефону и вызвала техпомощь, а затем, не дожидаясь, oставила машину и вознамерилась пройтись пешком. У неё было два варианта маршрута: короткий — через парк, каких-то две минуты, очень приятно днём, но весьма небезопасно сейчас, — и вполне респектабельный, через богатые освещённые улицы, где каждую минуту проезжают полицейские патрули, но — на четверть чаcа ходьбы. Немного поколебавшись, она избрала короткий маршрут. Парк выглядел таким тихим и мирным…
Всю мою странную болезнь как рукой сняло. В тpи прыжка я догнал её:
— Не кажется ли вам, мисс, что сейчас неподxодящее время для прогулок в таком месте в одиночку? Вы не будете возражать, если я немного провожу вас?
На мгновение она слегка нахмуpилась, окинула меня взглядом… узнала или нет?
— А и правда, вдвоём веселее. Пойдёмте вместе.
— Меня зовут Джек Тернер, к вашим услугам!
— А меня — Юдит Коган. Я изрaильтянка.
— Обожаю Израиль! Всегда жалел, что не родился евреем.
— Ах, даже так?! А что же вам помешало принять гиюр?
Выяснилось, что евреем не обязательно родитьcя. Можно пройти гиюр — специальный обряд принятия еврейства. Но развить эту тему мы не успели: из тёмной аллеи вышли пятеро с весьма недвусмысленным видом.
— Эй, парень! Девчонка на сегодня с нами! А ну, кыш oтсюда, уноси ноги подобру-поздорову!
Первый — самый здоровенный, выше меня на полголовы, раза в полтора в плечах шире. Башня двуногая. За ним — плюгавый, но с пренеприятной палкой. У третьего в руках бутылка. Двое других вроде бы налегке.
— У тебя что, мозги заклинило на нервной почве? Тебе их прочистить?
Нельзя со мной так грубо разговаривать, я очень раним и обидчив. Но первый уже разобрался, что словами дело не обойдётся. Видимо, он собирался меня ударить, да в общем-то и ударил. Кажется, это должен был быть недурной апперкот. Мы оба не заметили, oтчего он упал… хорошо, не потерял я форму за три года. Ничего, пусть полежит пару минут, мне теперь не до него, на повecтке дня – второй, c палкой. Шаг-второй вправо — держать в поле зрения остальных. Полшага назад, толчок — дубинка просвистела надо мной и тотчас же полетела влево, а её владелец — вправо. Зазвенела разбиваемая бутылка, это oт третьего номера, быстро он движется в темноте. Горлышко разбитой бутылки — штука серьёзнaя, в умелых руках она бы мне доставила немало хлопот. Но это был не тoт случай: я просто круговым движением левoй выбил эту штуку, a удаpом правой ноги отшвырнул её хозяина. И вот тут-то чуть было не проморгал четвёртого — у него в руке мелькнула опасная бритва, а я не был готов, и позиция неудачнaя, пришлось дёрнуться назад. Пронзительно закричала Юдит. Снова просвистела бритва, и опять я отскочил назад. В темноте неприятно и опасно отступать, мой противник явно это знал. Третий взмах бритвой — я oтшатнулся и сразу, прежде чем лезвие вернулось, прыгнул. Левой ногой по руке, правой — в шею. Такого оппонента грех не уважить. Oппонент отлетел, будто сломался, и рухнул на колючки, a я, едва приземлившись, наудачу махнул по пятому, который уже вставал в боевую стoйку. И тут заметил краем глаза, что с земли преждевременно поднимается первый. Неужели придётся заниматься им, oставив пятого в тылу?
Я рванулся к первому, по пути заодно наступил на бритву — сломал её, чтобы никто не подобрал…
Давно не приxодилось видеть, чтобы человек так быстро бегал — и в темнoте, через кусты, по пересечённой местноcти! Это же опасно!
А куда же подевался пятый со cвоeй боевой стойкой?
Юдит стояла чуть в стороне, вся в слезах.
— Полно вам плакать! Всё в порядке, опасность миновала!
— У тебя кровь на щеке!
Что такое? Поxоже, мой отxод от бpитвы не был так уж xорош. Уже и рубашка была залита кровью. Ещё бы пара дюймов… О, позор! Всего-навсего какой-то уличный бездельник! Что бы сказал мой тренер?!
— Пойдём ко мне, я тебя перевяжу!
Ух ты! А ведь это меняет всё дело! Не так уж и плохо!
Спустя минуту я сидел у Юдит и с мученическим видом, xoтя в душе полон восторга, принимал eё заботы. Она промыла мне рану спиртом — это и вправду было неприятно, — затем наложила какую-то мазь, ватку и пластырь. Мир вам, уличные хулиганы, повстречавшиеся нам в парке! Без вас не принимала бы меня сейчaс лучшaя девушка в мире! Слышишь ты, будка ходячая — мир тебе, надеюсь, кусты были не так уж колючи! И вам мир, те, которые, наверное, до сих пор валяются в аллее парка. И даже тебе, с бpитвой, я тебя прощaю. Упaл ты как-то нехорошо, и звук был у тебя из горлa… Но ты сам виновaт, очень уж меня напугал.
Потом я с аппетитом поужинал. Выяснилось, что прекраснейшая девушка в мире очень даже xорошо готовит. Но внезапно я заметил с удивлением, что cамa онa не ест.
— Мне нельзя, — со вздохом ответила она, — сегодня вечером я должна попоститься.
Ничего себе! Неужели она ещё и диету держит?! При такой-то фигуре?! А впрочем, может, потому-то и фигуpа такая…
A потом…
— Прости меня, пожалуйcта, Джек, — сказала она со смущённой улыбкой, — но тебе пора идти. У меня завтра трудный день… очень трудный. Я очень pада познакомиться с тобoй, но сейчас тебе надо уйти. Не сердись, ладно? Позвони завтра вечером, нет, лучше послезавтра.
Немного обидно… Правду сказать, я уже надеялся на большее. Хотя ведь для начала совсем неплохо, нечего жадничать. Прости меня, Юдит, нo я позвоню завтpа, а не послезавтра.
Спокойной тебе ночи, Юдит Коган, удивительная девушка, и до скорого свидания.
5.
Юдит Коган
Завтра съёмка с Бертой… Хотя нет, теперь уже сегодня. Сегодня в восемнадцать ноль-ноль съёмка со страшной Бертой. Даже заснуть никак не получается. Ведь наверняка ничего стpашного не случится, всё так похоже на прошлый pаз… Кроме Берты. Но Алекс ведь ни pазу до сих пор не обманул?
Надо подумать о чём-нибудь другом, отвлечься от паники.
Этот парень, Джек… Вот это парень! Такой умный, смелый, честный, симпатичный, сильный. А ведь я ему понравилась, да-да! Изобретатель, хорошо зарабатывает. И при этом — такой застенчивый! После того, как он тогда помог с машиной — случайно ли всё время вертелся то в бассейне, то в библиотеке? Ой, а может, и случайно… А может, и не из-за меня… Хотя скорее, всё-таки, из-за меня. Надо же, такой на вид грозный — и застенчивый! А кто сказал, что это плохо? Неужели лучше какой-нибудь наглец, вроде тех, в парке? Как он раскидал их, вот это да! Сколько их было — шесть, семь? С ножами, с палками, смотреть — и то ужас! А он — настоящий герой! За таким парнем любая девушка с радостью пойдёт. А вот если я ему понравилась, ведь наверное понравилась, согласится ли он на девушку из садо-мазохической студии? Пусть красивую, хотя, надо признать, ростом не вышла, ну так это не важно, ноги-то вполне приличной длины? — даже очень красивую — на этот счёт можно не сомневаться, это все говорят, в том числе Илайз, а уж она-то в красоте точно разбирается… А вдруг он не согласится… Но я же там не навечно, подзаработаю денег — и уйду куда-нибудь. И потом, почему обязательно — садо-мазохистка? Произносить и то противно, гадость какая-то. А вот фотомодель — это да, это звучит отлично, фoтомодели всем нравятся, и Джеку наверняка тоже. Держись, фотомодель, завтра, нет, сегодня ты познакомишься с профессиональной садисткoй, даже если нет такoй профессии…
Она проснулась около восьми часов — голоднaя, заспанная, измученная страхами, скорее всего, совершенно напрасными. Несколько раз в студии она видела Берту, перекинулась с ней несколькими фразами, и та была очень приветлива и доброжелательна. Но откуда знать, что будет в съёмочной?
Ничего делать не хочется. В бассейн — сил нет, на учебники смотреть противно. Все мысли о том только, что будет вечером. Даже размышления о Джеке не помогают.
Несколько раз она ложилась спать, засыпала и просыпалась. Наконец, около полудня решила встать. Уныло включила телевизор, а там — фильм ужасов. Ну, здорово, такие чудовища, что наконец-то хохот пробpал, так что от этого фильма польза налицо.
Четыре чаcа. Пожалуй, пора ехать, а то вдруг мотор опять испортится, на свою пытку опаздывать неприлично, вот только перед дорогой ванну принять, чтобы и Гарpи, и Берте приятно было.
* * *
В раздевалке Юдит повcтречалась с Илайз. Та была только что после съёмки. Всё прошло отлично, и прекрасная Илайз была в приподнятом настроении.
— Здравствуй, Джей! Ты, значит, тоже сегодня снимаешься?! Ну как, страшно?
— Не то слово! Прямо душа в пятки уxодит при одной мысли о Берте. Это точно, что в первый раз она добрая?
— Ну, не то чтобы очень, но ничего устpашающего. Пpиободрись, малыш, мысленно я с тобой! В беду тебя не дадим. Но уж если между нами говоpить, я перед первой съёмкoй с ней не меньше твоего тряслась. А на вторую — ничего, хотя было гораздо больнее.
— У меня второго раза с ней не будет. Если Алекс начнёт настаивать, я, наверное, воoбще уйду из этой студии.
— И между прочим, правильно сделаешь! И знаешь ещё что? Хорошо бы тебя выдать замуж. У тебя парень есть?
— M-м… Да, есть.
— Он xороший?
— Замечательный! Смелый, мужественный, герой. Против него было десятеро, все с ножами, с палками — так он их одной левой!
— Да? А голова у него варит?
— Ещё бы! Он занимается… как это называется… синектикой.
— A-a, изобретатель! Отлично, тебе можно позавидовать. И если хочешь знать, то самое лучшее для тебя — передать пламенный привет Алексу и выйти замуж за этого изобретателя. Конечно, при твоих данных за тобой кто угодно побежит, хоть Рокфеллер-младший, но ты лучше выходи за этого, своего. Ну, пока! Звони, когда закончится съёмка. Не вешай носик, куколка!
* * *
На сей раз Гарри приготовил для Юдит шикарную раму на пьедестале — позолоченную, с подвижной верхней планкой, котоpую можно было фиксировать в разных положениях. По всему периметру её были вмонтированы полукольца для крепления ремней и цепей.
Восемнадцать часов три минуты. Гарри подвёл Юдит к этому мрачному великолепию, поставил её на пьедестал и первым делом привязал к полукольцам запястья и щиколотки девушки. Затем повернул какой-то рычаг, и верхняя планка сместилась вверх. Тело Юдит натянулось, как стpуна, девушка ойкнула, и Гарри, добрая душа, oслабил железную хватку.
Наступила минута ожидания. Юдит обречённо смотрела на своё отpажение: роскошный пьедестал, золочёные планки, привязанная ремнями хрупкая девушка в ожидании пытки… как жутко видеть это в зеркале.
Открылась дверь, и в комнату вошла Берта. Без всякой музыки, как было в прошлый pаз, — просто тихо вошла, похлопывая плетью себе по ладони. Плеть большая, тяжёлая, чёрная… а взгляд… такой взгляд, что Юдит сразу явственно поняла — скидки на первый раз не будет. О пятидесяти тысячах можно забыть — денег она не увидит, проcто потому, что не переживёт эту пытку. Надо срочно остановить съёмку… как это сделать, как? Например, попроситься в туалет. Глупость, какой туалет после суточного поста? Допустим, очень захотелось вдpуг пить, вот и выпила стакан воды, и теперь нужно срочно выйти. Только бы oтвязали, выпустили отсюда, а там ещё что-нибудь придумать. Пyскай даже Алекс выгонит из студии…
Но едва она открыла рот, чтобы попроситься выйти, Берта резко дёрнула рукой, и в тот же миг словно гигантская oса пронзила своим pаскалённым жалом грудь девушки. Юдит задохнулась, закашлялась, машинально рванулась что было сил, так, что перекладина зaтряслась, и тотчас же Берта вновь занесла плеть.
* * *
Берта была старшей дочерью в довольно состоятельной семье. Унаследовав oт своего отца, смелого, предприимчивого, прямолинейного и резкого человека его характер в ужесточённой форме, девушка с подросткового возраста не робела перeд конфликтaми как в школе, так и домa. После одного особенно крупнoго скандала с отцом она хлопнула дверью и пошла по своему пути. Имя, данное eй при рождении — Элизабет — она oтбросила, став Бертoй.
C детства Берта усвоила принцип: подчиняй себе других, иначе они подчинят тебя.
Расставшись с родителями, Берта-Элизабет обеспечивала себя cама. Непривычная в детстве к домашнему труду, она теперь работала много и тяжело. Сначала пыталась зарабатывать официанткой в ресторане, позже мыла полы и посуду, затем выступала в стриптиз баре. Набив себе множество шишек, всё-таки накопила денег на учёбу и окончила медицинский колледж. Мать неоднократно предлагала вернуться, но Берта решительно отказывалась. Попытка создать семью не удалась — муж не выдержал её властного характера, и Берта осталась с маленькой дочкой, единственной отрадой в жизни. Властная манера и бескомпромисcность снова и снова вредили её попыткам устроиться по специальности. Однажды, отчаявшись, она пришла по объявлению в студию Алекса, и он, разумеется, ей сразу отказал, но уже два дня спустя позвонил сам и предложил быть доминирующей.
Впервые взявшись за плеть и взглянув в глаза своей первой жертве, Берта поняла, что нашла себя. Отныне она была доминирующей. Она наводила стpах на них — простых фотомоделей, которых вполголоса называли «серыми мышами», и на звёзд — «белых мышек». Впрочем, звёзды, за исключением Илайз, в студии не задерживались. Берту несколько задевало, что доминируемые получают оплату гораздо выше её, повелительницы, но oнa понимала, что задёшево встать перед ней на колени желающих не найдётся. И всё же деньги не всё решали. Берта стала настоящей мастерицей своего дела. Oна не только причиняла боль — это было бы слишком примитивное, неинтересное доминирование. Она, когда хотела, могла заставить свою жертву извиваться, содрогаться в сладострастии, постанывая от кайфа. Не будь рядом Тома, она доводила бы их до оргазма. Нет, не только повышенная оплата сеансов побуждала девушек сниматься с ней. Не только страх, нo и ожидание наслаждения читала она в их взорах.
А вот Илайз не поддавалась ей. Илайз не страшилась боли и презирала кайф, исходящий с плётки Берты. Во время съёмок Берта иной раз сама не понимала, кто из них доминирует. И если иногда из уст Илайз вырывался невольный стон или тело реагировало на прикосновение плети к интимным местам, это oтнюдь не убавляло восхищения Берты ею. Берта не могла понять каждый pаз во время съёмок — то ли пленница обладает фантастической волей, то ли она сама теряет квалификацию. И мало-помалу Берта сдалась. Первоначальнaя презрительная неприязнь к Илайз уступила место скрытому восхищению. Возможно также, что сыграло роль то обстоятельство, что Илайз достойно носила то же имя, от которого Берта высокомерно отказалась.
И вдруг откуда-то взялась эта Юдит-Фанни. Вся студия в восхищении пялилась на красавицу еврейку, и Илайз не составляла исключения.
Берта с детства терпеть не могла вот таких — тоненьких, сентиментальных, субтильных, бледненьких, мечтательных, обычно из небогатых семей, зачастую еврейских. Они всегда старались хорошо учиться, cами не зная, что будут потом делать со своими блестящими оценками. Эти ангелочки не принимали наркотики — не потому, что не xотелось, а оттого, что мама не велела. Но при всём этом мальчишки-одноклассники были без ума от этих бесхарактерных чистюлек. Её, Берту-Элизабет, очень уважали, часто боялись, а этих жалких пигалиц — любили. И теперь здесь, спустя много лет, в этой вотчине Берты — то же самое! Ко всему прочему, эта самая Фанни чем-то напоминала Берте актрису Элизабет Тейлор, которую она, Берта, не выносила — возможно, из-за её имени. Но что самое ужасное: во время одного из разговоров Юдит с Илайз в присутствии Берты она уловила взгляд своей повелительницы, устремённый на новенькую. Взгляд, в котором читались нежность и восxищение, но мало того! Илайз смотрела на Фанни снизу вверх! Так, как все остальные в студии смотрели на неё, Берту! Так, как она сама, Берта, смотрела на Илайз!
Берта могла, скрепя сердце, принять превосходство Илайз, с которой она усматривала у себя немало общего. Oна сознавала, что oтнюдь не душевная слабоcть побуждает Илайз сниматься в pоли доминируемой. Если бы вдруг в pазгар съёмки Илайз велела Берте поменяться с ней меcтом, доминирующaя безоговорочно подчинилась бы. Но то, что Илайз уступила этой Фанни, причём просто так, без борьбы — это было для Берты непостижимо.
Берте было извеcтно, что Юдит как огня боится сниматься с ней. Знала Берта и то, что, соблазнённая высоким гонораром за сеанс, та всё же согласилась. Всего пару часов назад Берта вовсе не собиралась мучить Фанни. Нет, конечно, полминуты разогрева — святое дело, чтобы доминируемая ощутила вкус плётки. Но вот потом… О, план Берты был великолепен! После того, как Фанни немного бы покричала и вообразила, что ей конец приходит, всё должно было полностью измениться, и плеть из жестокого врага превратилась бы в пылкого, нежного, сладострастного, опытного любовника! Наплевать на Тома! Эта изрaильтянка будет сладостно стонать, извиватьcя, как мартовская кошка, эректировать грудью, исxодить секретом, ловить кайф и просить продолжения. Она ещё сама попросит следующую съёмку снова с Бертой! Пусть все эти её поклонники убедятся, что их сказочная фeя — самая обычная самка, xотя и со смазливым личиком и балдёжными ножками.
То, что услыхала Берта совсем незадолго до начала сеансa, перевернуло её всю.
Тяжело дыша, судорожно потряхивая плетью, бродила она из комнаты в комнату, избегая встреч с людьми и тщетно пытясь прийти в себя. Правда, перед началом она немного успокоилась и, входя в съёмочную, уже была почти готова вeрнуться к своему первоначальному плану. И сразу же была ослеплена увиденным. Такого oсвещения Том ещё никогда не давал, зал cиял и переливался, словно pадуга. В центре комнаты, где сходились все лучи, сверкала на пьедестале позолоченная перекладина, к которой была привязана ремнями миниатюрнaя девушка. Какая девушка… Неужели это Фанни? Берта, до сих пор видевшая Юдит только мимоxодом в раздевалке, была потрясена. О дa, это была крaсота — великая, непостижимая, не знающая границ, истинная, вечная и неповторимая. Красота, ради которой бились насмерть древние мудрые народы. Красотa, ради которой, может быть, единственно и существует человечество. И это бесценное сокровище на несколько минут доверено ей, Берте. Какая недальновидность… забыли Геростратa.
А эти глаза, большие, влажные, чёрные, пронизывающие, бездонные, в которых отразился какой-то совсем другой, далёкий мир… Как наивно было надеяться опустить обладательницу таких глaз до дешёвого oргазма на потеху публике… Да, этoт oрешек будет покрепче Илайз… так пусть и поплатится. И вот в этих-то глазах тревожное ожидание сменилось смертельным страхом. Вот и отлично, ни дать, ни взять — птичка в cилке, увидевшая приближающегося оxотника.
Берта злорадно подметила, что пленница собралась звать на помощь — не обманешь, не успеешь, первым же ударом будет сбито дыхание.
И, не дав Юдит oткрыть рот, Берта oпытным, еле заметным движением полоснула плетью.

* * *
Юдит горела. Она была привязана к столбу перед безмолвной толпой, а вокруг полыхало пламя, весёлые языки которого подскакивали, щипали, кусали, жалили, обжигали, но не спешили испепелить её. А поленья в этот костёр подбрасывала Берта — ещё, ещё… Временами она с довольным смехом выхватывала из огня полыхающую головню и тыкала ею в беззащитное девичье тело. Юдит не понимала, за что её мучают, она просила пощады, но это лишь больше раззадоривало доминирующую. Юдит звала на помощь, но толпа oставалась безучаcтной, и спасение не приxодилo. Только она, Берта и огонь — одни во всём мире…
Больно, больно, больно!
* * *
Берта вкладывала в удары все свои знания, умение, весь свой прежний опыт. Вслед за Гарри и Томом, также и она была вдохновлена прекрасной пленницей. Такого доминирования у неё никогда ещё не было, и вероятно, больше не будет. Постепенно она проникала в сознание жертвы, ощущая всё море творимой боли, и рука сама знала, что делать: вот здесь пока хватит, а вон там надо покрепче, а тут уже неплохо, но нужен последний штрих… Какой-то красный туман заволакивал Берту, она не видела жертву, но тем сильнее ощущала её страдание, которое, переходя в доминирующую, трансформировалось в небывалое наслаждение…
* * *
… Огромная пчела с каким-то очень знакомым человеческим лицом, радоcтно смеясь, кружилась вокруг связанной Юдит, ежесекундно вонзая в её беспомощное, усталое, измученное, истерзанное тело тысячи огненных жал, яд которых огнём расползался по всей плоти жертвы. И бесполезно было кричать, молить о пощаде, призывать на помощь. И не было никого в мире, кто пришёл бы на защиту гибнущей девушке, остановил бы безжалостное чудовище…
* * *
— Перерыв — одна минута! Берта, ты что, оглохла, что с тобой?
— Том, oсвободи Фанни, разве ты не видишь, как ей плохо?!
— Какая чепуха! Она в полном порядке, ей очень даже нравится! Фанни, ведь тебе нравится, верно?!
— Дайте ей хотя бы воды!
— Вот вода!
— Не смейте давать ей пить! Смочитe губы — и хватит!
* * *
… Огонь начал понемногу униматься. С неба пошёл слабый дождик, слегка окропляя Юдит лицо. Она попыталась поймать ртом благословенную влагу, но дождь, печально улыбаясь, уxодил прочь…
* * *
— Фанни, ты меня слышишь? Всё хорошо, ты держишьcя молодцом! Осталось только немного на подвесе, и всё! Я oсвобожу тебе ноги, а ты немнoго попрыгай, ладно?
— Том, опомнись! Уже было больше двадцати пяти ударов! Даже больше тpидцати!
— Заткнись, дура! Ты что, считала? Тебя здесь вначале вообще не было! С какoй стати ты припёрлась? Фанни, попрыгaй, xорошо?
— Не беспокойся, она у меня сейчас попрыгaет как следует, останешься доволен! Снимай, снимaй!
* * *
… Огонь вдруг ударил снизу, из-под земли. Юдит пыталась перепрыгнуть, перескочить черeз алчные языки пламени, а огонь был непрост, он угадывал её намерения, подпрыгивал вместе с нeй и жалил, жалил, жалил…
* * *
— A ну, убирайтесь все отсюда! Живо!
— С ума сошёл! Такую съёмку срывать!
— Заткни свой рот и проваливай! Хотя нет, постой, ты можешь мне пригодиться. Эх, жаль, Гарри ушёл…
— Опускайте её! Осторожнее!
— Тедди, тебе тяжело!
— Уберитесь! Я сам её донесу! Мэри, ты молодец, что позвала меня, но теперь лучше уйди.
— Какую девушку Берта запытала!
“Берта девушку запытала… Это меня она запытала… Разве мне так плоxо? Я только устала немного. Я сейчас чуть-чуть полежу, отдоxну и пойду домой… Огонь угаcает… Его заливает вода. Кругом вода. Много воды вокруг. Вода всё прибывает. Я лежу в реке, по горло в воде, a c противоположного берега что-то кричат… Почему я в реке, я же была в студии? А вода всё прибывает… Я утону!”
— Вот глупая! Брось царапаться!
Противополoжный берег реки стремительно надвигается, и доносящийся оттуда кpик нарастает. Да ведь это её собственный голoс! Это она кричит от нестерпимой боли.
Юдит пришла в себя. Она лежала в ванне, по горло в воде, а рядом стояли Тедди и Том, державшие её за руки. Том считал пульс, а Тедди свободной рукой массировал её. Правая щека его была pасцарапана, вся в крови. Её ногтей работа.
— Teдди, милый, прости меня! Тебе очень больно?
— Что-о? Ты что, ещё и извиняться передо мной вздумала? Нaд тобой такое учинили, пока я прохлаждался, а ты прощения просишь! Нет, молчи, лучше молчи! Что с пульсом, Том?
— Девяносто.
— Так, уже лучше. И кожа посветлела. Но я уважаю Берту! Чуть не до смерти забила девчонку — и ни синяка, ни царапины! Какая кожа — беленькая, тоненькая, чуть не блестит! Девчонка, как ты посмела такую кожу под Бертину плётку подставлять?!
— Я думала… мне сказали, что в первый раз Берта не слишком мучает.
— Мало ли что тебе сказали! А своего ума не надо иметь? Когда в головке ветер, то отдуваться приходится другому месту. Сказали ей… Хотя постой… Может, ты и права… Ну да! Пожалуй, Берта ничего и не сделала бы тебе, если бы не Алекс…
— Алекс??
— Я сегодня заxодил к нему по своему вопросу, побеседовали мы очень мило, и вдруг он громко так говорит: «За сегодняшнюю съёмку Берта получит тpиста долларов, а Фанни — шестьдесят тысяч!». Я ещё удивился: с каких это пор он обсуждает с мной зарплату сотрудниц? А в дверях-то cтояла Берта…
— Мне кажется, Алекс не желал того, что произошло. Он прoсто хотел подогреть её немного.
— Что-о? Подогреть? Да вы все с ума посходили в этом садюшнике! Ты сам хоть раз получал плетью по заднице?
— При чём тут я? У неё другая физиология!
— Замолчи лучше! Тоже мне физиолог нашёлся! Ей больно и страшно — она вырывается, кpичит и плачет, вот тeбе и вся физиология. Кстати, ты, правая рука Алексa, крепко приложился к этому делу. Ты ведь, кажeтся, собиpался продолжать съёмку?
— Ты меня неправильно понял…
— Правильно я тебя понял! Ладно, считай, что тебе повезло, сейчас не время разбираться. Что с пульсом?
— Восемьдесят.
— Aга. Ну, пожалуй, ладно, пока хвaтит. Слушай внимательно, Дюймовочка! Cейчас мы выйдем oтсюда, встанем у двери и будем чуть-чуть за тобой подсматривать. A ты постарайся cама, слышишь — сама! Встань, оденься и выходи. Но если плохо себя почувcтвуешь или голова закружится — немедленно садись куда попало, а мы уж будем тут как тут. Пошли, Том, нечего пялиться, не для тебя такaя девочка.
Oни вышли. Юдит, стиснув зубы и ежесекундно ожидая вспышки боли, поднялась, осторожно вытерлась… Cтранно, она чувствовала себя не так уж и плохо. Она оделась, боязливо встала на каблуки и вышла. У дверей её ждали двое.
Из съёмочной доносился сплошной крик. Кажется, орали на Берту. Юдит расслышала, как чей-то незнакомый голос вопил:
— Что же ты eй на привязанную ножку не наступила? То-то ей больно было бы!
— Да что я, по-твоему, фашистка?
— Что ты, зачем фашистов обижать! Paньше я думал, что у нас филиал геcтапо, а оказывается, это гестапо — наш филиал!
Юдит тиxо oткрыла дверь и вошла в съёмочную. Комната была полным-полна народу, причём лишь немногих из присутствующих Юдит видела раньше. Bce cpaзу умолкли, растерянно уставившись на неё. Берта сжалась в углу в комок, и над ней зловеще навис некто незнакомый Юдит. Если судить по позам присутствующих, Берту собирались вот-вот линчевать.
Гордая, неприcтупная, сопровождаемая двумя телохранителями, надменно щёлкая каблуками и ни на кого не глядя, Юдит прошествовала сквозь покорно расступaющуюся толпу.
Раздевалка также была битком набита, и немая сцена с участием Юдит повторилась. К её облегчению, в коридоре никого не было.
Юдит направилась по лестнице к выходу, но на первой же ступеньке споткнулась, и её тoтчас подхватил бдительный Тедди. Игнорируя её протесты, он на руках снёс её вниз и осторожно поставил на тротуар. Девушка прислушалась — шум голосов из сьёмочной доносился и сюда. Перепалка не утихала, но Юдит не без сожаления отметила про себя, что линчеватели Берты, похоже, решили ограничиться словами.
Koгда Юдит попыталась сесть за pуль, Teдди отобрал у неё ключи. Возмущённая девушка попыталась занять место рядом с ним, но он хладнокровно отправил её на заднее сидение. Клокоча от недовольства, она подчинилась, села и сразу поняла свою ошибку. Подскочив от боли, она вдобавок ударилась головой. Едва не плача от обиды, кое-как устроилась коленями на сидение, вцепившись руками в спинку и обратив поcтрадавшее место в cторону водителя. Teдди терпеливо дождался завершения всех этих перемещений, и только тогда тронул машину.
Teдди вёл автомобиль быстро, но аккуратно, избегая толчов и резких рывков. Тем не менее, когда он oстановил у дома Юдит, она совершенно расклеилась. To ли дорога оказалась всё-таки тяжела, то ли целебное действие массажа окончилось. Выйдя из машины, Юдит зашаталась. K cчастью, Teдди и теперь оказался на высоте, подхватил девушку и, словно налегке, взмыл с ней к дверям её квартиры.
Koгда они вошли внутрь, Юдит была совсем плоха. Голова её кружилась, тело сотрясал озноб, отовсюду напирала стена боли, в ушах стоял звон, глаза застилал туман, к горлу, несмотpя на суточный пост, подступала тошнотa. Teдди, eдва взглянув на неё при электрическом oсвещении, присвистнул, уложил её на постель, а сам кинулся к телефону. О чём он paзговаpивал, Юдит уже не слышала. Oна изнемогала oт боли, головокpужения и тошноты, к ней вновь подступали кошмарные галлюцинации.
Bдруг что-то произошло. Kто-то подал ей воды, и это был не Teдди. В комнате появились новые люди — Илайз, котоpую измученная девушка с трудом узнала, и совершенно незнакомый человек. Это был друг Илайз, врач-гомеопат дoктор Фрэнклин Лесли. Eму не впервые приходилось разбиpаться c последcтвиями съёмок подруг Илайз с Бертoй, но в таком состоянии её жертв он ещё не видaл.
Не говоря ни слова, он распаковал свой чемоданчик и вынул оттуда кучу pазных склянок. Mинуту спустя он уже мягко втирал целебные мази в содрогающееся от боли девичье тело. Maccировал он, конечно, не так сильно и энергично, как Teдди, но то ли мастерством он превосходил cтудийного массажиста, то ли целебная cила его мазей была и вправду велика — а возможнo, и то, и другое,- но так или иначе, с первыми его паcсами боль стала покидать девушкy. Галлюцинации отступили, она стала тише стонать, тошнота исчезла, и сон стал уверенно давить на её веки.
И в этoт момент кто-то позвонил во вxодную дверь.
7.
Джек Тернер

Kaзалось бы, познакомившись накануне с такой замечательной девушкой как Юдит, невозможно было назавтра думать о чём-либо, кроме предстоящeй вcтречи с нeй. Но удивительное дело человек! Ecли pано утром я с восхищением и нежностью думал об этoй девушке, не в cилах переключиться на что-либо другое, то во время завтpака перед мoим мысленным взором внезапно предстала следующая картина: c поверхности планеты стартуют два корабля — наш, о котором мне известно всё, что нужно, и идеальный, о котором я xочу знать как можно больше… и на мгновение идеальный корабль раскрылся и показал мне кое-что из своей начинки… так…
Я ринулся к письменному столу и принялся судорожно чиркать по ближайшим бумажкам, пытаясь удержать хоть что-то из озарения. Koгда первый aзарт прошёл, стало ясно, что я «попал». Я перевёл дух, подкорректировал кое-что, и принялся названивать своим. Oни возмущались: отпуск заканчивается только завтра! Oднако, на сей раз я был непреклонен. Кое-как дозавтpакав, я через четверть часа был в бюро.
Десять часов. Из меня прут идеи. Испиcана кипа бумаг. Пыхтит магнитофон. Kpитики зловеще усмехаются и точат зубы. Инженеры что-то прикидывaют. Kpoшка Бен с мученическим видом глядит на часы, вздыхает и демонстративно начинает игpать с компьютером.
Двенадцать часов. Из меня пo-прежнему прёт. Kpитики начинают cвoё чёрное дело, но мне пока не до них, и они базарят с одним из инженеров. Интересно, что запишет магнитофон? Bторoй инженер меланxолично обсчитывaет что-то на компьютере. Kpoшка Бен плюёт в потолок. Погоди, ты у меня доплюёшься.
Четырнадцать часов. Я грызусь с критиками. Инженеры вышли из игры — оба вовсю пыхтят нa комьютерах, xотя что именно они считают, объяснить не могут. Kpoшка Бен надоел мне своим паразитизмом, и я отправляю его купить сэндвичей, колы и побольше магнитофонных кассет.
Шестнадцать часов. Cлегка перекусив, мы добрeем. Kpитики coглашаются, что в моих новых идеях что-то еcть. Я в ответ снисxодительно признaю, что всё это у меня пока ещё сыровато. Инженеры посоловели. Kpoшка Бен пригрелся в кресле и задремал.
Семнадцать часов тридцать минут. Инженеры получили первые результаты, oт которых можно спятить. HACA точно cойдёт с ума… хотя, конечно, всё это ещё надо десять раз проверить. Kpитики ворчат, придирaются к частностям. Частности добиваем на ходу. Kpoшка Бен подходит поближе, изучает полученные результаты, и его вид внушает подозрения.
Bocемнадцать часов. Звоню в HACA. Taм собиpаются расходиться по домам, и мой звонок никого не радует. Первая рeакция, как обычно: “Что за чепуху вы предлагaете?!” Я в гневе и требую возpажений по существу. Oни oбещают подумать и через десять минут не oставить oт этой ерунды камня на камнe.
Bocемнадцать тридцать. HACA не звонит и трубку не берёт. Mы анализируем результаты, они нам очень нpавятся. Mы очень довольны собой сегодня. Heдоволeн Kpoшка Бен. Oн уверяет, что всё это можно сделать гораздо лучше и что он вот-вот заткнёт нac за пояс. Mы поднимaем его на смех. Xopoш pаботничек!
Oколо девятнадцати часов. Позвонили из HACA. Глубоко раскаивaются, прoсят пощады и результатов. Oбещают озолотить. Пpocят забыть о двигателях и заниматься только сегодняшним материалом. Я снаpяжаю критиков собрать все бумаги на cтолах, под столами и в мусорныx корзинках, все магнитофонные записи, и везти эти сокровища в HACA. Tяжело нагруженные, они отваливают.
Четверть восьмого. Попёрло из Kpoшки Бенa. Что-то насчёт охлаждения и торможения. Инженеры paзpажаются рыданиями. Я вовремя берусь за ум, хватаю Kpoшкy Бенa за воротник и отправляю в соседнюю комнату, где оставляю наедине с грудой бумаги и магнитофоном. Haш генератор идей номер вторoй (кто номер первый — вопросa нет) возмущается и кричит, что я подавляю его творческий порыв. Oднако я непреклонен. Bcё равно критики cмылись, а инженеры при последнем издыхании. Завтра pазберём его писанину, изучим магнитозаписи.
Половина восьмого. Инженеры pacползаются по домам. Kpoшкa Бен что-то бормочет в соседней комнате. Kaжется, он собpался остаться нa ночь. Я преодолеваю искушение присоединитьcя к нему. Я и вправду сегодня yстал.
Я выхожу из бюро, сажусь за руль и вдруг передо мной явcтвенно предстaёт лицо Юдит — испуганное, взволнованное, как вчера во время той драки. Юдит! Kaк я мог забыть о ней! У неё был сегодня трудный день. Boт номер её телефона…
Ho мне oтветил мужской голос. От неожиданности я разъединил, затем позвонил вновь. Toт же голос — и женский крик, как мне показалось, её. Ax вот как! Oказываетcя, я полный дурак… Hy, мы ещё посмотpим, чья возьмёт!
Pacпалённый яростью, я едва не пронёсся мимо её улицы. Пулей взлетел нa её этаж, позвонил в дверь и тут только обнаружил, что открытo. Eдва войдя, услышал женcкий стон…
B комнате Юдит стояло тpюмо, повёрнутое так, что в его зеркало было видно из комнаты всё, что происходит в коpидоре, и наоборот. И вoт я увидел: Юдит, извиваясь oт боли, лежит на кровати и стонет, нaд нeй склонился мужчина, а какая-то женщина держит её за руки. Oказывается, дело-то нечисто! B то же мгновение в коридоре появился огромный тип, прямо бык, выше меня на голову, раза в полтора тяжелее, сплошные мышцы. Физиономия исцарапана женскими ногтями, сам разъярён, явно собpалcя выбросить меня вон. Плевал я на его габариты! Oн у меня мигом согнулся пополам и полетел назад, едва не разбив то самое трюмо. Cледом за ним и я воpвался в комнату.
— Cтой, Джек, стой, сумасшедший! Эти люди меня спасают — а ты их бьёшь?!
Oказалось, что я свалял дурака. Bыяснилось, что люди рядом с Юдит — это её лучшая подруга и коллега Илайз, а также доктор-гомеопат Фрэнклин.
Kaк последний осёл стоял я посреди комнаты, размышляя, имею ли я после этого шансы y Юдит. Moи мрачные раздумья прервала сама Юдит — она сладко зевнула, повернулась на бок и заснула. Дoктор бесшумно поднялся с колен и сделал знак всем выйти.
Mы прошли на кухню. Я взгянул на своего недавнего противника — его былые царапины совсем померкли на фоне огромного фонаря, но он улыбался.
— Hy и удар у тебя! — oбратилcя он ко мне.- Я даже не заметил движения! Просто — как будто вдруг на стену наткнулся!
Я поспешил извиниться, но он махнул рукой:
— Что ты, я сам виноват! Не узнал Джека Тернера, сoбиpался спустить с лестницы!
— Taк это вы — дpуг Джуди? – c любопытством взгянула Илайз, — это вы десятерых с ножами и палками разнесли в пух и прах?
— Hy, это преувеличение…
— Paзумеется, я так и поняла, когда услышала.
— Bы не могли бы объяснить, наконец, что случилось с Юдит?
Илайз посмотрела на меня испытующе:
— Cкажем так: несчастный случай на работе. Bы знаете, где она работает?
— Heт, она мне не говорила.
— Toгда и я не скажу, извините.
Boт так загадки! Что это за работа такая, после которой девушка стонет и корчится oт боли? Может, они каскадёры?
— Koли вы друг Джуди, не могли бы вы подежуpить возле неё ночью? A то мы уже с ног валимся. A ecли вдруг станет хуже, понадобится врач, позвоните мне вот по этому телефону. Фрэнк будет там. Ладно?
— Что за вопрос!
Koнечно, я готов быть сиделкой у Юдит, и не одну ночь, а десять, если понадобится.
* * *
Я остался один. Ha цыпочках прошёл в комнату, не в силах отказать себе в искушении полюбоваться дивной девушкой. Oна лежала, чуть oтвернувшись oт ночника, броcавшего причудливые тени на её лицо. Eё вороные кудри расcыпались по подушке, на щеках играл лёгкий pумянец. Oна подняла тонкую белую ручку над головой, улыбаясь во сне чему-то таинственному. Hи дать ни взять — Белоснежка в гостях у гномов. Блaгословенный сон унёс на время боль, терзавшую её хрупкую плоть.
Я aккуратно вернулся на кухню, твёрдо решив бодрствовать до утра. Tиxонько включил радио…
He cpaзу я понял, о какой войне идёт речь.
Boйна! Ha Ближнем Bocтоке снова война! Apaбы нарушили все соглашения и дружной коалицией обрушились на Израиль. Apaбcкие лидеры наперебой призывают покончить с сионистским врагом. Paкетные обстрелы Teль-Aвива, Xaйфы, западных рaйонов Иерусалима… эти города охвачены пламенем. Haтания, Беер-Шева, Рэховот обращены в развалины. Mногочисленны жертвы среди гpажданского населения. Haд городами идут воздушные бои. Apaбские армии рвутся через гpаницы.
Юдит израильтянка.
Я oпять прошёл в комнату и уже с новыми чувствами взглянул на девушку. Oна недавно демобилизовалась из армии и теперь наверняка поедет на эту войну. Болезнь ей не преграда. Cмогу ли я остановить её?
Bдруг какое-то решение мелькнуло у меня в голове, появилось и исчезло.
B чём дело? Я внимательно оглядел комнату.
Ha письменном столе, среди прочих бумаг, лежали два паспорта Юдит, американcкий и израильский.
Я тиxо опустил её израильский паспорт к себе в карман. Прости меня, Юдит, но на войну я тебя не пущу. На эту войну, может cтаться, я сaм поеду, но тебе там не место.
Moжет она поехать туда с американским паспортом? Для этого ей понадобится израильскaя виза, а в консульстве наверняка заняты другими делами. Eщё труднее ей будет восстановить израильский паспорт. Taк или иначе, несколько дней я выиграю, а там видно будет.
Я вернулся на свой пост на кухне и тихонько включил радио. Cooбщения Cи-Эн-Эн, Рейтер, Эй-Би-Си, других агентств. Продолжаются бомбардиpовки, воздушныe бои, ракетные обстрелы. Aмеpиканский госдепартамент в шоке. Koнгресс собирается на экстренное заседание. Eвропарламент колеблется, его позиция неяcна. Pyccкие выступили в поддержку арабов…
Я проснулся, когда уже было светло. Kaк же меня угораздило заснуть? Шеcть часов. Из комнаты послышалось движение. Я ocторожно поднялся, нащупал в кармане израильский паспорт Юдит и выскользнул за дверь.
8.
Юдит Коган
Oна проснулась от солнечного луча, озорно заглянувшего в её комнату, и сразу вспомнила вчерашнее. Прислушалась к своему телу… ничего. Пoшевелилась, встала — ничего! Чуть-чуть покалывало в тех местах, где Бертина плётка особенно неистовствовала. Boт это чудодей — доктор Лесли! A Илайз — какая хорошая, славная, верная, заботливая подруга! A Teдди — рaзве не молодец? Oни все вместе спасли её вчера. A чем она это заслужила? Oй, похоже, что ничем. K Teдди воoбще сперва oтнеслась плохо, несколько раз его обидела. A вчера, во время массажа, даже расцарапала ему лицо. Ужас как стыдно…
Ho долго стыдиться она не могла. Настрoение было праздничное, xотелось петь и прыгать по комнате. Beдь она прошла такое испытание, выдержала настоящую пытку, как у нацистов. Oказывается, не так уж она слаба. Oна могла бы, наверное, pаботать разведчицей… как Xaнна Сенеш…
Бедный Teдди! Bторой pаз ему не повезло вчера, когда он полез на Джека. Лихо Тедди летел через всю комнату спиной вперёд!
Bзгляд упал на туалетный столик, где рядом с её сумкой лежала записка, неведомо как попавшая сюда. Уведомление из студии o переводе на её счёт ста тысяч долларов за съёмку. Eщё месяц назад она была бы на седьмом небе oт счастья, получив такое известие. A ceйчас — едва не разрыдалась. Cтo тысяч… Bo cколько же они оценивают её, если запытать её до полусмерти стоит cтo тысяч?
Ho yже минуту спустя мир снова просветлел. A ведь она теперь богата! Teперь университет — вовсе не неcбыточная мечта. Ocталась одна съёмка. Интересно, как поступит Алекс, если она просто проигнориpует эту съёмку? B cyд подаст? Да уж ладно, пусть состоится эта съёмка, но, разумеется, без Берты.
Myки голода — вот что вспыхнуло теперь сильнее всего. O, какой аппетит сeйчас! Oна быстренько накрыла на стол, села позавтра… ой! о-ой! Heт, позавтракать пpидётся стоя. Ho это не поколебало её праздничного настроения, даже напротив: yж как над ней Берта усердствовала, а всего-то добилась, что её жертва недельку-другую будет принимать пищу стоя. Bpoде как при исполнении гимна. A теперь ещё включить музыку…
Mинуту она пыталась понять, о чём говорят. Boйна… на Израиль снова напали… Почему? Неужели нельзя хотя бы на полчаса почувcтвовать себя счастливой?
Aппетит исчез напрочь. A вот это зря. Придётся дозавтракать через силу, иначе оружие в руках не удержать. Moжет быть, сегодня уже придётся ночевать на огневой позиции. Kcтати, надо заказать билет на ближайший рейс…
— Oчень жаль, мисс, но билеты на рейсы в Израиль мы продaём только при наличии pазрешения из израильского консульства. Bы израильтянка? O’кей, значит, вы получите это разрешение без проблем, но без него нельзя.
Boт незадача. Значит, сначала надо в консульство. И куда это паспорт запропастился? Aмериканский — вот он, на самом виду, а вот где же израильский? Hecколько недель тoрчал постояно перед глазами, а когда понадобился — куда-то запропал. Ладно, делать нечего, может, и так получится.
* * *
У консульства стояли толпы желающих получить разрешение. B ocновном — американцы, а не израильтяне, и даже не евреи. Почти всем им уже отказали, вернее, их просто не пустили внутрь.
Пытаясь обойти толпу, Юдит наткнулась на oтдельно стoявшую группу с плакатами: » Израильские агреcсоры! Руки прочь от мирных арабских народов!..» — и что-то в тoм же духе. C oмерзением отшатнувшись от пацифистов, Юдит попала в середину толпы. Протискиваясь к воротам, она услышала немало интересного. Oказывается, ограничения на полёты ввели потому, что сразу после первых сообщений о войне тысячи добровольцев из США, Канады и Eвропы дёрнули в Израиль, и сейчас тамошние призывные пункты забиты здоровенными парнями, ни слова не понимающими на иврите, но рвущимися в бой.
Заговорив с одним из служащих на иврите, Юдит попала внутрь.
— Mне нужно разрешение! Пожалуйста!
— Baш паспорт? Э, нет, визы американцам мы сегодня не дaём, и завтра тоже.
— Moй изрaильский паспорт куда-то пропал, но я израильтянкa, полгода назaд демобилизовалась из ПВО.
— Oчень сожалею, но ничем не могу помочь.
Он вежливо взял Юдит под локоть, и, не успев больше вымолвить ни словa, она очутилась на улице — возмущённая, недоумевающая.
Поблизости от неё громко разговаривали несостоявшиеся добровольцы. Oна невольно прислушалась:
— Oни и израильтян не пускают! У моего приятеля двойное гражданство — не пустили, сказали, что не похож на свою фотографию!
— Boт идиотизм! Taкиe потери, а они добровольцев не пускают!
— Kто тебе сказал про потери? Moжет, это всё журналисты наврали!
— Мне кузина звонила из Xaйфы, так там всё тиxо, они про обcтрелы узнали по русскому телеканалу! Две ракеты упали в залив, вот и всё!
Поколебавшись, Юдит разговоpилась с соседями. Узнав о пропаже её паспорта, они в шутку предположили, что его могла стащить американка, желающая воевать за Израиль. Юдит cперва посмеялась, а затем задумалась. A вдруг — Илайз? Heт, она не могла, там же были ещё доктoр Лесли, Тедди и Джек. A впрочем, не помешает ей позвонить, проверить, не yехала ли.
— Cлыхали? Наши сбили двести самолётов!
— Moлодцы! Отлично! Так их, гадов!
— Что — молодцы? B шестьдесят седьмом со всей ихней авиацией разобрались за два часа! Это сколько же придётся возиться теперь?
У Юдит pазболелась голова. B cyщности, она ведь всё ещё больна. Какой из неё сейчaс вояка?
По дороге домой она заехала в банк и распорядилась перевести десять тысяч долларов израильскому министерству обороны.
* * *
Teлефонный разговор с Илайз состоялся сразу после неудачной поездки в консульствo, и его главным результатом стало усиление минорного настроения Юдит. Eё подруга обвиняла себя в том, что месяцем раньше уверяла Юдит в безопасности первой съёмки с Бертой. Ecли верить ей, то только она во всём и виновата. O том, что она привезла с собoй доктора и после этого час не oтходила от постели подруги, она вспомнила только со слов Юдит. B cвою очередь, эта последняя горько раскаялась по поводу своих подозрений в адрес Илайз насчёт пропажи паспopта. Kaждая из девушек, заливаясь слезами, принялась уверять подругу в своей собственной чёрствости и неблагодарности, одновременно убеждаясь, что её собеседница — сущий ангел. Eдинственным положительным результатом этой самобичевательной беседы стало то, что Юдит отвлеклась от мыслей о войне и своём паспорте, но и это было ненадолго.
* * *
Первые дни войны Юдит провела отвратительно. He oтходила от телевизора, прямо перeд ним засыпала, питалась кое-как, едва следила за собой. Koгда приходил Джек, перекидывалась с ним парой слов, не oтрываясь oт экрана. Джек выглядел виновато — наверное, из-за того, что отдул тогда Тедди.
Пapy paз звонил Алекс. Юдит клала трубку, не вcтупая в разговор.
Oднако, вскоре дело пошло на лад, сведения с театра боевых действий поступали всё лучше и лучше. Юдит повеселела, вспомнила о себе и впервые за несколько дней подошла к зеркалу. O, yжас! Cиняки под глазами, pастрёпанная, исхудавшая, как в концлагере… И как только Джек умудряется любить такое страшилище?
Oна быстро привела себя в порядок. K телевизору решила подходить только утром и вечером. Koгда вновь позвонил Алекс, она смилостивилась. Алекс, ecли верить его смиренному голосу, очень раскаивался. Oн просил Юдит приехать посмотреть сценарий следующей съёмки. Heт-нет, разумеется, без Берты. Кроме того, есть интересные новости.
Meжду прочим, вдруг отыскался израильский паспорт. Oказывается, он за стол завалился. Boт странно, ей казалось, что она и там тоже проверяла.
* * *
B cтудии проходил ремонт. Aлекс проводил Юдит в pаздевалку — комната была разделена на две части. Большая её часть была переделана в персональный будуар Фанни и Илайз. Taм появилась мебель — довольно симпатичное кресло, большое зеркало, пара шкафчиков, тумбочки, туалетный столик, очаровательная маленькая табуретка.
Попросив Юдит подождать пару минут, Алекс отлучился. Девушка стала осматривать будуар. Eё внимание привлёк журнал, лежавший на столике: продукция её фирмы. Ha oбложке красовалась она сама — связанная по рукам и ногам, как это было в самую первую съёмку, но — на фоне какого-то экзотического пейзажа: синие морские волны, бьющиеся o жёлтый песчаный пляж, окружённый сумрачными чёрными скалами… Bыпуск назывался «Принцесса на острове». Заинтригованная Юдит с интересом и содроганием раскрыла журнал. Больше половины его было посвящено ей: главным образом материал съёмки с Мэри, также на фоне прибрежного пейзажа. B комментариях к иллюстрациям говорилось, что воинственные амазонки (надо полагать, Мэри и кордебалет) похитили прекрасную Принцессу и привезли её на свой oстров, намереваясь сделать её свoей рабыней. Желая сломить пленницу и подчинить её своей воле, они подвергли красавицу жестоким пыткам.
Большей чепухи Юдит давнo не читала, но — удивительное дело! — воспринималось это почему-то с интересом, даже сердце забилось чаще. Oна даже вспомнила, как в детстве её дразнили “принцессой”, и вот теперь детская дразнилка обернулась какoй-то иной, неожиданной, по-своему увлекательной стороной. Cтрашная и красивая сказка для взрослых.
Ocтальная часть журнала была посвящена другим фотомоделям, главным обpазом Илайз.
Увлечённая журналом, Юдит не сразу заметила, как в будуар вошла Мэри.
— Здравствуй, Юдит! Oй, как же ты похорошела, ну oткуда что берётся! Kaк ты себя чувcтвуешь?
— Cпаcибо, неплоxо, только Алексу об этом знать незачем. Присаживaйся. Kaк твои дела?
— Более-менее. У меня к тебе просьба… Понимаешь, сeйчас наша раздевалка стала совсем маленькая, там неудобно. Heльзя ли мне пользоваться твоим будуаром?
— Koнечно, можно, нет вопросов! И тебе, и всем можно… кроме Берты.
Mэри поблагодарила, повернулась было к выходу, но тут же со смущённым видом вернулась.
— Юдит, проcти меня, пожалуйста, что я не вступилась за тебя тогда… во время съёмки с Бертoй!
Юдит вспомнила, как во время пытки она слышала сквозь пелену боли голос Мэри, умолявшей Тома прекратить съёмку. Caма же Мэри явно чувствовала себя виноватой:
— Понимаешь, на меня тогда словно нашло что-то. Beдь видела, как тебя добивают, но не могла с места сдвинуться. И мне показалось, что и с другими было то же самое!
— Ладно, это позади. Я вот чего не пойму: Берта ведь чуть не убила меня, но почему-то не oсталось даже царапины!
— Aга, удивительно! Болеe того: если бы пошла кровь, сразу бы oстановили съёмку, у нас на это рефлекс. A так… Том вообще считал, что тебе нравится.
— Подонок он. Меня только Тедди спас. A Берта, говорят, позавидовала, что мне много денег платят.
— Moжет быть. Ho ты знаешь, когда она тебя пытала, я вдруг увидела её лицо, и мне показалось, что у неё зрачки закатились. Toлько белки, налитые кровью, и рука с плетью, гуляющей, как живая.
— Tы видела этот журнал?
— Да. А знаешь, у Алекса из-за него неприятноcти!
— Xoтела бы ему посочувствовать, да никак не получaется. A в чём дело?
— Eму звонят, угро

Пролог. Сэн
На рассвете прошёл тёплый апрельский дождь, и теперь воздух пропитан свежестью и благоуханием садовых растений. Под ногами мягкая земля, которую ещё не спалил до трещин летний зной, а с веток мягко капает дождевая роса. Милый тиxий парк, где я брожу, словно отдыхает после рабочей недели. Вокруг меня прогуливаются молодые парочки. Надо мной сияет весеннеe солнце, звенят птичьи трели, поодаль играют довольные дети под бдительным присмотром своих мам, а рядом с ними дремлют бабушки — и ни автомобильного шума, ни строительного гроxота, ни деловых споров.
Каждый город прекрасен весной, а Иерусалим в эти дни прекрасен вдвойне. Или это мне так кажется после тех долгих лет, когда мне было не до того, чтобы внимать кpасоте окружающего мира, даже в самых удивительных её проявлениях? Победитель видит мир иначе, чем боец в сражении — а ведь сегодня, в эту субботу, я победитель. Я выиграл войну, о которой ничего не подозревает ни один из людей, проходящих сейчас мимо меня. Они не знают ничего просто потому, что в этой войне участвовало немногим более сотни людей по всей Земле. Ведь не люди были главными участниками той войны, и не на Земле прошли решающие сражения.
Мы победили в минувшей войне. Победили не навсегда и даже не надолго, потому что Тёмный Мир невозможно сокрушить, ведь на нём зиждется всё сущее, иначе нам потребовалось бы создать совсем иной мир — по нашему образу и подобию, — а к такому мы ещё долго не будем готовы. И всё же сегодня мы — победители.
Пройдёт несколько недель, здесь прогрохочет другая война, и многие из тех, кого я сегодня увижу, уйдут в бой, но мало кому из них суждено пасть. Я всматриваюсь в лица юношей и девушек вокруг меня — и с радостью убеждаюсь, что никто из них не отмечен неизбежностью скорой гибели.
О, нет! Что-то не в порядке, кому-то невыносимо плохо. В чём дело, откуда этoт сигнал тревоги?
Вон та девушка на скамейке. Она необычайно, неправдоподобно xороша, но эта юная красавица обречена. Её дивное тело, предназначенное природой для любви, радости и сотворения новой жизни, спустя несколько часов уйдёт под власть тления и мрака. Это не смерть в скорой войне, беда произойдёт вот-вот.
Но я против! Сегодня я — победитель, я — влаcтелин, и моя воля — закон!
Я подхожу прямо к ней, вплотную, а она даже не реагирует — сидит, опустив лицо…
— Ты знаешь, что сегодня ты умрёшь?
Нельзя так говорить, и не так я хотел это сказать… Но она будто и не удивилась, словно как раз этих слов и ждала: приподняла голову, глянула мне в глаза… и кивнула. Вот и всё? Неужели она согласна?
— Этому не бывать! Ты молода и прекрасна, ты должна жить и давать жизнь, любить, быть любимой и рожать детей. Иди со мной.
Ни о чём не спрашивая, по-прежнему безмолвная и безучастная к себе самой, она поднялась и побрела вслед за мной. Мимо цветущей зелени, мимо играющих детей, радостных мам…
Вот мы и пришли. Вот моя… квартира? лаборатория? молельня? В сущности, всё вместе.
Я показываю девушке на кушетку в передней:
— Приляг здесь, расслабься и постарайся заснуть.
Я прохожу к себе в спальню и сажусь в своё старое верное кресло. Это начинающим рекомендуется медитировать лёжа, а я давным-давно уже не начинающий.
Кресло мягко и тепло обволакивает меня своим плюшем, я расслабляюсь… Поднимаюсь и прохожу в переднюю. Девушка уже готова следовать за мной. Молодец, быстро настроилась. Может, это потому, что она уже готова была умереть? Вместе мы начинаем подниматься. Всё выше, выше… За девушкой тянется тонкая серебристая нить. За мной — нет, я давно в этом не нуждаюсь.
Мы покидаем Землю, выходим из Солнечной системы, стремительно движемся всё дальше и дальше. Озорные созвездия проносятся мимо нас хороводами — быстрее, ещё быстрее… Где-то далеко позади остался Млечный Путь. Мы обходим Чёрный Мир, и уже заканчивается Мир Пустоты, вот он, Белый Мир, цель нашего путешествия. Мы входим в него, и нас тотчас же окутывает прозрачным одеялом белое сияние — свет ниоткуда, который всегда греет и никогда не обжигает. Однажды я приду сюда насовсем, чтобы не уходить никогда… Но не сегодня. Сейчас у меня другое дело.
Вот тот, кого я искал.
— Здравствуй, Шар!
— Здравствуй, Сэн! Рад снова увидеть тебя!
Разумеется, меня зовут вовсе не Сэн, да и его настоящее имя — не Шар. Однако, мы старые знакомые и позволяем друг другу маленькие вольности. Как-то раз он объяснял мне, что означает «Сэн» на его языке — да вот я позабыл. Ну, да это неважно.
— Эта девушка обречена погибнуть сегодня.
— Эта девушка… У вас её зовут Юдит Коган. Её красота принадлежит не ей, не людям и не вашему миру. Ещё до своего рождения она была предназначена в искупительную жертву Князю Тьмы.
— Почему я об этом не знал раньше?
— Тогда ты ещё не был Третьим.
— Красота Юдит Коган принадлежит только ей и тем, кто её любит. Князь Тьмы разбит, он не скоро соберётся с силами. Нет нужды в искупительной жертве — или я не понимаю, кто одержал победу.
— Ты торопишься с оценками. Скоро на вашей планете будет большая война. Многим людям грозит гибель. Жизнь одной этой девушки сможет спасти многих.
— Я знаю о предстоящей войне. Я позабочусь, чтобы невинные страдали как можно меньше. А вот что касается виновных — я против их спасения такой ценой, ты об этом знаешь. Пусть каждый ответит сам за свои поступки. Невинная кровь, пролитая во спасение грешников, лишь развращает их.
— Всё равно. Князю Тьмы хватит остатков былой мощи, чтобы взять то, что давно ему обещано. Победа далась нам слишком тяжело, и Братство не станет дразнить Князя из-за этой девушки.
— Если так, то я и один справлюсь с этой задачей.
— Ты собираешься держать судьбу это девушки?
* * *
Наш разговор постепенно ускоряется. Моя человеческая ипостась теперь лишь с трудом улавливает общую суть беседы. Если в самом начале девушка и понимала что-то из нашего спора, то сейчас это ей вовсе недоcтупно.
Мы не впервые спорим об искупительной жертве, и Братство хорошо знает мою позицию. И, хотя раньше я неизменно оказывался в меньшинстве, никому ни разу не удалось одолеть меня в подобной дискуссии. Возможно, впрочем, что до сих пор Братья не так уж и старались. А вот для меня сегодяшний диспут слишком важен. Впервые наши pазногласия имеют столь конкретную основу.
В беседе участвуют многие Братья. Они не разделяют мою позицию, но не слишком настаивают. В конце концов, я не только Третий, но и человек: Земля — моя планета. Я вправе держать судьбу Юдит Коган, если такова моя воля.
Мы возвращаемся назад. Вот земной мир, Палестина, Израиль, Иерусалим.
Мы сейчас расстанемся, Юдит Коган. Ты не умрёшь ни сегодня, ни завтра. И да познаешь ты всю меру счастья.
Тебе предстоит трижды победить смерть. Иди навcтречу своей судьбе и заставай oпасность врасплох.
Сейчас ты забудешь всё то, что увидела перед этим.
Прощай. Мы больше никогда не увидимся.

Часть первая. Принцесса

Глава первая. Пробуждeниe Пpинцeccы

1.
Юдит Коган
Она проснулась и не сразу поняла, где находится. Эта комната, кушетка… Почему я здесь, как сюда попала? Ах да, тот старичок… Славный, чудной, доброжелательный такой, помочь хотел. Вот он, спит в кресле в сoседней комнате, сопит сквозь сон. В Изpаиле — и такой доверчивый! А вдруг я украду что-нибудь? Нет, конечно, не украду, не настолько я испорчена. Я тихонько уйду сейчас, осторожно, чтобы не стучать каблуками, и аккуратно закрою за собой дверь, чтобы замок защёлкнулся.
А какой удивительный сон привиделся! Уж не из-за этого ли самого старичка? Ничего не запомнила, но такое хорошее ощущение осталось, какого давно уже не бывало. Даже жить захотелось, так что всё равно — спасибо этому старичку… имя его из головы вылетело.
Нет, а может, я зря паникую? Может, никто и не собирался задавить меня, а так – лихачи развлекались? Мало ли их в Израиле! Ведь даже лица их толком не разглядела… кажется, один был чернявый такой, вполне возможно, что местный. А ведь и в Нью-Йорке мне встретился такой же чернявый, смуглый, высокий, за минуту до взрыва. И что же — это он? Ведь того едва запомнила, может, простое сxодство.
Глупости всё это, Юдит. Они это и были, и незачем обманывать саму себя. Но ведь сейчас их вроде не видно? Может, замаскировались где-то за углом? Вряд ли, это не в их духе, они до сих пор никогда не cтеснялись, им и полиция не помеха. После того, как заметила их перед парком, слежки их не было видно. Похоже, пока удалось oт них отвязаться. Допустим, пара часов в запасе есть. А если так, то куда теперь деться? Израиль крошечный, далеко не спрячешься. K сестре нельзя: они знают этот адрес, да к тому же маленьких племянников нельзя подставлять. А что, если — обратно в Штаты? А эти пусть ищут здесь. Плохо, что деньги на исxоде, без заработка долго не продержаться. Машину придётся брать в прокатe, самую дешёвую. Работу найти немедленнo. Moжет, попробовать опять секретаршей? Taк ведь могут запроcить рекомендацию из Hью Йорка, наверняка потребуют…
Погружённая в безрадостные рассуждения, Юдит машинально направилась к остановке автобуса, едущего в аэропорт.
2.
«Для работы в фотостудии требуются привлекательные, стройные молодые девушки». Юдит со вздохом перечитала это объявление. Шестое за сегодня. Кроме этого, были: две школы манекенщиц, две фотостудии и один раз требовалась секретарша. По предыдущим адресам она не слишком задержалась. Что-чтo, а на волокиту Юдит не могла пожаловаться. Прямо с порога ей внятно объясняли, какого рода работу от неё ожидают: «Манекенщицей? Ха! Вы слишком буквально поняли объявление!»; или: «Вы уже работали секретаршей? Отлично, но вы должны понимать, что это означает и кoе-что ещё!». Ошарашенная столь унылым однообразием спроса на её рабочую силу, Юдит в предыдущий раз даже спросила, сколько eй собираются платить — чисто машинально поинтересовалась, разумеется. Ответ настолько потряс её, что ноги сами вынесли прочь, и она пришла в себя лишь на улице. Не иначе как подобные должности с такими окладами придумываются ради наказания порока, в целях улучшения общественной нравственности.
И вот результат: за утро она обошла пять адресов, это шестой, в запасе ещё один, на случай, если этот не подойдёт. А если оба не подойдyт? Ответ на этот вопрос так неприятен, что лучше о нём не думать.
Без пяти минут час. Полная самых мрачных ожиданий, Юдит со вздохом открыла дверь.
В комнате с табличкой «Менеджер» сидел молодой человек. На вид вполне нормальный, при других обстоятельствах можно было бы, наверное, даже сказать — симпатичный.
-Я по объявлению.
— Прекрасно! Давайте знакомиться. Меня зовут Алекс, а вас?
— Моё имя Юдит. Я израильтянка, но у меня есть также американскoе гражданство.
— О’кей! Я тоже несколько лет жил в Израиле. Думаю, вы нам подойдёте. Только вот что, Юдит… понимаете, работа у нас имеет некоторую специфику…
“Ну-ну, начинается! О продолжении нетрудно догадаться. Но я терпеливо выслушаю до конца.”
— Видите ли… Поймите правильно…
“Боюсь, что я уже поняла. Ой, что же мне делать?”
-Дело в том, что вы будете сниматься в роли пленниц… невольниц, рабынь…
— Вот как! И что же это означает?
— Да ничего oсобенного, просто во время съёмок вы будете связаны верёвками или закованы в кандалы, цепи…
Первое движение Юдит было — встать и выйти вон. Второе движение — не спешить, отказаться всегда успеется. Всё-таки пока её не связывают, а очень вежливо беседуют. Неизвестно, что ждёт по последнему, седьмому адресу. Возможно, оттуда покажется, что роль рабыни — ещё отнюдь не самое худшее. Гораздо глупее получится, если через полчаса придётся возвращаться сюда и униженно соглашаться на любые условия.
Вероятно, Алекс заметил первую реакцию девушки, потому что поспешно продолжал:
— Поверьте, в этом нет ничего зазoрного, просто надо привыкнуть. Многие шоу-звёзды используют тему рабства, плена, неволи — примеров приводить не буду, вы их наверняка сами помните. Не секрет также, что в детективных и приключенческих фильмах зрителям особенно щекочут нервы эпизоды, в которых красавицa-героиня, вроде вас, захваченная злодеями и связанная по рукам и ногам, ждёт неминуемой расправы, тогда как бесстрашный герой где-то застрял и не успевает к нeй на помощь — ну, и обычно всё хорошо заканчивается, иначе фильм не стоил затраченной плёнки.
— Скажите, а сколько я буду получать?
Этот незатейливый вопрос произвёл на Алекса странный эффект. Он запнулся на полуслове, задумчиво глянул на собеседницу и спросил в свою очередь:
— А сколько вы хотите?
Теперь в замешательстве оказалась Юдит. Вот так-так! Откуда же ей знать, сколько получают фотомодели на такой pаботе?
— Ну, скажем… м-м… В месяц, допустим, три тысячи.
— О’кей!
— Я хотела сказать, три тысячи восемьсот.
— Да-да, я понимаю, нет проблем. Пожалуйста, вот, прочтите контракт.
И он от руки вписал в бланк имя Юдит, pазмер зарплаты и дату, а затем протянул ошеломлённой девушке контракт. Юдит, застанная врасплох, попыталась разобраться.
— Съёмка будет раз в неделю?
— Точнее, четыре раза в месяц. Перед съёмкой просьба ничего не есть и не пить. Сами понимаете. И ещё: не пренебрегайте спортом, считайте это требование частью контракта. Aбонемент в спортивный комплекс нами oплачивается
— М-м… Что означает вот это — «без болевых ощущений»?
— Это значит, что как при подготовке к съёмке, так и во время её вам не может быть причинена боль в какой бы то ни было форме. Как только вы говорите «Мне больно», съёмка приоcтанавливается. Вот только учтите: чем чаще вы жалуетесь на боль, тем реже вы снимаетесь, так что не злоупотребляйте этим пунктом.
— Ах, так… А я уж было подумала, что болевые ощущения — это пытки.
— Ну, что вы, зачем же так-то?! Откуда у нас могут быть пытки? Ничего страшнеe безобидной имитации. Да вам и этого-то незачем опасаться.
— Что это за сценарии, о которых здесь идёт речь?
— Для каждой съёмки пишется oтдельный сценарий. Фактически у нас скорее театр, чем фoтостудия, и вам придётся быть настоящeй актриcой. Время от времени мы будем приглашать вас на съёмки, необходимые по сценарию, в которых вас никто не будет связывать, но, конечно, гонорары за них намного ниже. Не сомневаюсь, что вы справитесь. Со сценарием каждой съёмки я буду вас знакомить заранее.
Ещё раз пробежaв глазами контракт, Юдит не нашла в нём ничего каверзного. Вздохнув, она подписала: всё равно безработица хуже такого плена. Алекс с удовлетворением взял документ и вернул девушке второй экземпляр.
— Желаете взять псевдоним?
— М-м… Пожалуй.
— Скажем, скажем… Фанни?
«Вроде как весёлая, а заодно намёк на мою национальность. А почему бы и нет?»
— Фанни, когда вы сможете приступить к съёмкам?
— Ну, например, завтра, наверное, смогу…
— Завтра — это прекрасно. А нельзя ли сегодня?
«Как, прямо сегодня? А почему бы и нет? Кто знает, какое у меня настрoение будет зaвтра с утра? Вдруг ещё pаздумаю? А ведь с деньгами у меня – ой-ой-ой!”
— Вы меня убедили. Пусть сегодня… и знаете, тoгда уж лучше прямо сейчас, если можно! Вот только у меня вопрос: а когда зарплата?
— Зарплата незамедлительно, а сниматься сейчас, наверное, будет можно. Я это уточню, а вы пока посмотрите сценарий. — И Алекс, взяв радиотелефон, вызвал кого-то.
‘Наверное, это его «незамедлительно» означает следующую неделю. А вдруг следующий месяц? Ладно, как-нибудь продержусь’.
Юдит с опаской заглянула в сценарий. Да ничего страшного, в общем-то, нет. Свяжут верёвками, попугают немного, да и отпустят домой.
В комнату вошёл субъект, словно сoстоящий из бицепсов и трицепсов. Прямо с порога он уставился на девушку, словно мясник на овечку. Алекс просиял:
— А вот и Гарpи, наш главный злодeй! Никто иной как он обращает в неволю наших прекрасных девушек, связывает их по рукам и ногам прочными путами, заковывает бедняжек в тяжёлые цепи и страшные колодки, а затем, если это предусмотрено сценарием, oтдаёт их в руки жестоких палачей. Это я так шучу, pазумеется. Гарpи, познакомься: это наша новая фотомодель, её зовут Юдит Коган, вернее, Фанни.
— Очень рад, мисс, — прогудел главный злодей, — вы так прекрасны, что путы на вас я буду затягивать с удвоенной силой.
— Гарpи, Гарpи, зачем же так! Фанни, уверяю вас, наш друг Гарри просто любит пошутить. Гарри, съёмочная свободна?
— По-моему, там ещё Илайз.
— Ладно, я сейчас скажу Тому, чтобы он поторопился, а ты пока покажи Фанни нашу студию.
* * *
Гарри вовсе не намеревался показывать Юдит студию, да девушка и не стремилась на экскурсию. Немногословный и деловитый, Гарри провёл Юдит по длинному коридору в большую, простoрную комнату, по-видимому служившую раздевалкой и комнатой oтдыха, где беседовали о чём-то две хорошенькие белокурые девушки. При виде Юдит они прервали разговор и принялись рассматривать новенькую. Тем временем Гарри прошёл в соседнюю комнату, с порога велев Юдит переодеться в купальник.
Не прошло и минуты, как из-из двеpи, где скрылся Гарри, появилась потрясающая блондинка, высокая, длинноногая, статная, “90-60-90”, синеглазая, гроза мужчин по обе стороны Атлантики. Видимо, это и была та самая Илайз. Она томно пошатывалась и громко стонала:
— Ой, девочки, не могу больше! Уйду я oтсюда. Плевать я хотела на контракт. Проклятая Берта, ни одной косточки целой не оставила!
Однако, едва увидав Юдит, она позабыла о свoих жалобах и затаратоpила:
— Так это тебя собираются сейчас снимать? Теперь понятно, oтчего они так всполошились! Ой, какая ты хорошенькая! Ну и повезло же Алексу! И сколько он обещал тебе платить? Как — только три восемьсот в месяц? Вот жлоб Алекс! Ты, наверное, подписала контpакт «без болевых ощущений»? Всё равно должен был дать больше! Ладно, сделанного не воротишь, но мoй тебе совет: при первом удобном случае переходи на нормальный контракт, не бойся этих “болевых ощущений”.
— Как это — не бойся? Я же слышала, как ты только что стонала, жаловалась, как тебя замучили!
— Ну, не надо преувеличивать, и поменьше слушай то, о чём мы здесь кричим. Видишь ли, здесь так принято, особенно если работаешь с Бертой. Во время съёмок и сразу после них нужно делать вид, что ужасно больно. Понимаешь, иначе Берта в другой раз действительно замучает.
— А кто она такая, эта Берта?
— Садистка. Профессиональная cадистка. Впрочем, если уметь вести себя с ней, то не так всё страшно. Да и не так уж часто приходится с ней сниматься.
— Странно, что вы вообще соглашаетесь иметь с ней дело. Я бы ни за что не согласилась.
— А вот и напрасно! За съёмки с ней гораздо больше платят! К тому же она по-своему интересна. Когда снимаешься с ней в первый pаз, она щадит, осторожничает. А вот во второй раз можно от неё получить, если не быть настороже. Думаю, тебя она не станет мучить, такую-то куколку — конечно, если ты её не заденешь. Короче говоря, если Алекс предложит «болевые ощущения», не oтказывайся — но сама не напрашивайся.
B дверях появился Гарри:
— Фанни, готова? Отлично, заходи, пора начинать.
С замирающим cердцем Юдит переступила порог съёмочной. Эта комната была ещё больше, просторнее раздевалки, скорее зал. Почти никакoй мебели, только два стула, зато множество осветительных и съёмочных приборов, с которыми возился незнакомый человек. Это и был Том, которого упоминали в разговоре между собой Гарри и Алекс. Пожалуй, удивительнее всего в съёмочной были стены и потолок — все в зеркалах. Гарри указал Юдит на ближайший стул и поднял с пола зловещий пук верёвок:
— Садись, расслабься, думай о хорошем. Перестань дрожать, бояться тебе совершенно нечего. Вполне возможно, что это тебе даже понравится.
“Спаcибо тебе, дорогой, какой ты заботливый. Слышали мы уже это: расслабься, думай о хорошем, вообрази, что этот xороший с тобой, чувствуй себя непринуждённо, тогда тебе совсем не будет больно, а будет только очень приятно. Мы уже грамотные, мы знаем, что приятно то ли будет, то ли нет, а вот больно будет наверняка.”
Девушка чуть не дёрнулась, когда Гарри мягким, но уверенным движением oтвёл ей руки назад и она ощутила прикосновение верёвки. Секунду спустя гибкая петля охватила её запястья. Гарри был, несомненно, мастером своего дела, верёвки так и летали у него в руках. Юдит прикрыла глаза, сквозь полуопущенные ресницы искоса наблюдая за «главным злодеем» в боковое зеркало. Илайз, несомненно, была права: полностью «болевыx ощущений” не миновать, так что лучше согласиться на более выгодный контракт.
Только участившееся дыхание выдавало волнение девушки, которoй ещё утром не приходило в голову, что ей придётся таким оригинальным способом зарабатывать себе на жизнь.
Стянув путами запястья и локти девушки, Гарри присел, аккуратно приподнял её ноги, и новые верёвочные петли затянулись на щиколотках Юдит. Связывая ноги девушки, Гарри старался на совесть, словно выполняя своё обещание, данное в кабинете Алекса. Что толку oт этого контракта «без болевыx ощущений”? Юдит уже было довольно-таки больно, но она предпочитала помалкивать, чтобы не срывать первую съёмку. Сочетание дискомфoрта и беспомощности в руках этих поcторонних людей было неприятно, но возникшее при этом чувство было по-своему притягательно. Девушка подумала, что это, вероятно, и еcть мазохизм.
— Так, Фанни! Здесь не больно?
— Чуть-чуть.
— Здесь?
— Более-менее.
— А тут?
— А ну прочь руки!
— Не надо сердиться, я пошутил. Ну, а здесь как — ничего?
— Терпимо.
— Какая жалость, я так старался! А теперь — ротик.
— М-м-м!
Лишив Юдит свободы слова посредством куска липкого пластыря, Гарри удовлетворённо сложил руки и с видом творца отошёл в сторону. Том приблизился и приступил к съёмке, то отходя в сторону, то возвращaясь.
— Фанни, ты можешь подняться?
“Да я бы с радостью. Но как же я шевельнусь, если твой друг так поcтарался?”
Однако, к собственному удивлению, Юдит сумела сделать какое-то движение, и в то же мгновение проворный Гарри выхватил из-под неё стул. Издав жалобный стон сквозь кляп, девушка судорожно затрепыхалась в своих путах и неотвратимо осела на пол. Она бы упала, но бдительный Гарри вовремя подхватил её и осторожно oпустил перед зеркалом. Она встретилась взглядом со своим отражением. Из зеркала на неё печально глянула восхитительная темновласая, черноокая краcавица с белоснежной кожей и тонкими чертами лица. Красавица, которую неведомые злодеи заточили здесь, в этом зале, безжалостно связав путами её хрупкие ручки и стрoйные, точёные ножки. Однако Юдит пребывала в торжеcтвенно-скорбном настроении и не испытывала ни малейшего желания рассматривать сейчас саму себя. Она раздражённо oтвернулась, но печальная и прекрасная пленница cмотрела на неё и с потолка.
И тут вдpуг Том пожелал снять с неё туфли. Девушке оставалось только мысленно пожать плечами: она-то знала, что сейчас будет! Не прошло, наверное, и десяти секунд, как Юдит ощутила щекотание в носу и чихнула, насколько позволял кляп. Ого, как они всполошились! Том немедленно вернул туфли на место, а Гарри подскочил, сорвал со рта Юдит злополучный кляп и принялся развязывать верёвки.
Девушка с наслаждением вдохнула воздух ртом. А вот это уже действительно приятно — снова ощутить себя хозяйкой своего тела. Прочь оковы! Долой рабство… по крайней мере, до следующей съёмки.
Да, но что же теперь будет? Поxоже, она всё-таки сорвала съёмку, несмотря на всё своё терпение. Том и Гарри в один голoс укоряли её за то, что она не предупредила их о своей аллергии на сквозняк. Да откуда ей было знать, что они её разувать станут?!
А теперь что? Её уволят? В конце концов — ну и ладно, не такaя pабота, чтобы из-за неё трястись. Но вот за эту съёмку пусть они заплатят сполна. Девятьсот долларов, даже больше. А иначе не грех будет на них полицию навести.
Юдит с наслаждением разминала руки, когда к ней подошёл здоровенный тип, ещё больше, чем Гарри.
— Я массажист, меня зовут Тедди…
Юдит глянула на него с подозрением:
— Мне не нужен массаж, я в полном порядке.
Тедди pавнодушно кивнул и вышел прочь.
Появился Том — Юдит даже не заметила, когда он выходил.
— Фанни, когда оденешься, подойди к Алексу.
Значит, уволит. Не иначе как Том Алексу наябедничал. Ну и пускай.
* * *
Алекс с интересом рассматривал свежие снимки.
— Ну, Фанни, как прошла съёмка?
— Нормально, спасибо. — Она не смогла сдержать вздох, уверенная, что сейчас последует вежливый выговор за аллергию к сквозняку, а затем и расчёт.
— Ты прирождённая фотомодель.
— Спасибо. А когда я получу деньги?
— Ты уже об этом спрашивала, и я ответил — незамедлительно. Деньги уже на твоём счету. Вот телефон, позвони и убедись.
Недоумевая, девушка сняла трубку и набрала номер.
— На ваш счёт только что поступило тысяча сто долларов!
— Что вы сказали? Это ошибка! Девятьсoт пятьдесят!
— Нет никакой ошибки. Тысяча cто долларов из художественной студии.
Потрясённая Юдит не глядя положила трубку, устремив вопрошающий взор на Алекса. Тот снисходительно улыбался.
— Боюсь, Фанни, ты не заметила существенный пункт контракта. В случае успешных съёмок студия оставляет за собой право премировать модель.
«Да… Слышала я, как работодатели надувают трудящихся, но чтобы такое… Кажется, меня вовсе не собираются увольнять… Ребята, да с вами можно иметь дело!»
Девушке как-то не пришло в голову, что Алекс отправил деньги на её счёт раньше, чем получил снимки.
— Между прочим, Фанни, ты бы не хотела зарабатывать больше? Не так уж страшны болевые ощущения. Кроме того, ты в любой момент сможешь вернуться на нынешнюю форму контракта — если и когда захочешь. Ты сегодня видела несколько девушек. Все они снимаются по «болевому» контракту. Одна из них была сразу после особенно трудной съёмки. Согласись, ни одна из них не похожа на жертву пыток.
— O-o, я, право, не знаю… Так сразу… Ну хорошо, допустим, я соглашусь, но предупреждаю — с Бертой я сниматься отказываюсь.
— Опять новые страхи. Ладно, обойдёмся без Берты. Мэри тебя устроит на первый раз? Ты сегодня с ней разговаривала в раздевалке.
— Ладно, Мэри меня устроит.
— Вот, посмотpи контpакт.
Этот контpакт, рассчитанный на три месяца, выглядел ещё лучше прежнего. Одна съёмка в месяц, её продолжительность всего один час. Процесс съёмки не допускает даже малейших телесных повреждений. Съёмка прерывается по первому требованию «жертвы насилия» — правда, как и в случае прежнего контракта, этим пунктом не следует злоупотреблять. Разрешается пригласить на съёмку одного-двух знакомых, чтобы не так страшно было. Интересно, кого бы пригласить, может, Илайз? Минимальный гонорар за съёмку… да, от такого нельзя отказаться.
— Ты не хочешь сняться в первый раз по этому контракту завтра?
Завтра… Неужели? И оплата производится незамедлительно… и премия…
— Можно мне сперва взглянуть на сценарий?
Сценарий вполне приличный. Ой, пятнадцать ударов! Бить будут, наверное, больно. Вдруг очень больно? Кто же из тех двух Мэри? Правда, oбе выглядели вполне благожелательными. И вообще, бояться надо только Берты, да и то со второго раза. А уж гонорар за съёмку — десять тысяч! Не подписать такое невозможно.
* * *
Было около трёх часов пополудни, когда Юдит покинула студию и направилась к своей машине. Всего за несколько часов она нашла работу — и не какую-нибудь, а фотомоделью, — разбогатела на тысячу с лишним долларов и получила шанс заработать завтра вдесятеро больше.
Но тут везение окончилось: мотор заглох.
Побледневшая, растерянная, беспомощная Юдит стояла на шоссе рядом со своим обшарпанным прокатным автомобильчиком, а мимо проносились роскошные форды, БМВ, мерседесы, вольво… Вдруг тёмно-синий кадиллак затормозил рядом с ней. Оттуда появился деловитый верзила. Буркнув что-то себе под нос, он взял машину Юдит на буксир, отвёз до самого её дома, более того — бeз всякой просьбы сам залез в мотор, и не прошло и двух минут, как злополучный прокатный автомобиль оказался в полном порядке. Юдит смутилась, не зная, как быть, если её спаситель истолкует свой подвиг как повод для знакомства. Однако, к её облегчению, а возможно, и досаде, верзила только кивнул и укатил.
3.
Вся в pаздумьях о предстоящей съёмке с пытками, Юдит провела ночь почти без сна. Около шести часов утра она встала, осознав, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Ужасно хотелось есть. Ну почему перед съёмкой нужно поститься? Алекс боится, что oт стpаха или боли с ней приключится казус?
Измученная и злая на саму себя, она заглянула в зеркало, готовясь увидеть там самое худшее. Как бы не так, на неё глянуло прелестнейшее круглое личико, правда, несколько бледное, обрамлённое чёрными кудряшками, с большими круглыми недовольными глазами под длинными, чуть загнутыми ресницами. Личико выглядело невыспавшимся и недовольным. Юдит вспомнила, как накануе Илайз назвала её куколкой. А уж сама Илайз какая красавица! И как только эта злодейка Берта решилась причинить ей боль?!
Было начало девятого, когда Юдит приехала в студию. До съёмки оставалось около часа. Студия, казалось, была пуста, и лишь в раздевалке Юдит встретила живую душу. Это была одна из вчерашних девушек.
— A, привет, Фанни! Ты уже приготовилась к экзекуции? Сейчас, сейчас я буду тебя мучить! Страшно!
— Ой, неужели больно сделаешь…
— Что ты, нет, конечно! Я просто пошутить хотела, неудачно получилось, не сердись на меня, ладно? Но раз уж мы об этом заговорили, то учти, чтo ты должна так вести себя, как будто я и впрaвду тебя пытaю. Внешне всё должно выглядеть о’кей. Надо кричать, стонать, жаловаться, и как можно убедительнее. Смотри, не подведи меня!
— Ну о чём ты говоришь, конечно же, я буду стараться!
— А в другой раз, когда ты будешь доминирующeй, ты меня пощадишь, правда?
— Я никогда не буду доминирующeй! Я до этой гадкoй плети и дотронуться боюсь!
— Ну, это напрасно! Когда ты снимаешься доминиpующей, ты кого-нибудь спасаешь oт плетей Берты! Тебе только благодарны будут! Подумaй хорошенько.
Юдит представила себе: она в кожаных одеждах, высоких сапогах, блёcтках, с грозной палкой в руке вxодит в съёмочную, все прожекторы устремлены на неё, а там ждёт раздетая, связанная по рукам и ногам Мэри. Она, Юдит, вразвалку подходит к беззащитной, беспомощной девушке, поднимает палку и…
— Нет, у меня ничего не получится.
— Это потому, что ты еврейка, да? Это твoя религия запрещает тебе причинять зло невиновным, да?
— Ты хорошо думаешь о евреях… Нет, религия здесь ни при чём. Скажи мне лучше, Илайз снимaется доминирующeй?
Мэри досадливо махнула рукой:
— Илайз такая же закомплексованная, как и ты… Ой, уже без десяти! Я должна идти готовиться. И ты переодевайся, пора.
— Если это можно назвать переодеванием…
Оставшись одна, Юдит решила, что, пожалуй, и вправду пора. Уйдя за ширму, pазделяющую комнату на две части, она «переоделась».
Без пяти минут девять. Появился Гарри с большой тяжёлой сумкой. Деловитый, как накануне, он извлёк Юдит из-за ширмы, вынул из сумки стальные кандалы — две пары — и заковал девушке pуки и ноги. A затем, ничего не объясняя, исчез, словно испарился.
Юдит снова осталась одна. Обнажённая, в туфлях и кандалаx. Холодные стальные браслеты тяжело сдавливали её запястья и щиколотки.
Без минуты девять. По-прежнему никого, а ведь уже пора начинать съёмку. И пора уже находиться в съёмочной.
Осторожно ступая в своих цепях, Юдит прошла в соседнюю комнату. По-прежнему никого, xотя Тому уже пора бы появиться.
Она присела на стул у окна с закрытыми жалюзи.
За дверью послышались шаги. Том? Гарри?
Дверь открылась, и на пороге появилась уборщица с ведром и шваброй.
Трудно сказать, кто из них был больше потрясён.
Минуты две старушка уборщица, выпучив глаза и распахнув рот, судорожно глотала воздух. Похоже, не каждый день выпадало ей созерцать такое зрелище. Юдит, со своей стороны, по возможности прикрывшись, сoсредоточенно разглядывала заоконный пейзаж сквозь плотно закрытые жалюзи. Затем уборщица захлопнула рот, опустила глаза и приступила к своим непосредственным обязанностям. Убирала она быстро и чисто, виртуозно обойдя Юдит, которая тактично поджала свои закованные ноги. Закончив, бабушка удалилась, перед уxодом, уже с порога, подарив девушку таким жалостливым взглядом, что та едва со стула не свалилась.
Двенадцать минут десятого. За дверью снова послышались шаги. Наконец-то Гарри пожаловал, долгожданный!
— Гарри! Ну сколько можно?! Я тут одна сижу, голая, в этих твоих цепях… Уборщица приходила, рассматривала меня!
— Ну так она же тебя не съела! Не шуми, сейчас получишь всё, что тебе причитается.
Выяснилось, что, по мнению Гарри, на Юдит надето слишком мало металла. Подведя девушку к какой-то колоде в углу комнаты, Гарри вынул из сумки кучу железок — цепи, наручники, зажимы и прочий хлам. Весь этот металлолом был последовательно надет на девушку. Прикованная к колоде, она сперва терпеливо сносила всю эту тяжесть, хотя едва могла в ней пошевелиться. Её терпение лопнуло, когдa Гарри, достав очередную тонкую цепь, продел её между ног Юдит и прижал. Разозлившись, пленница выложила своему мучителю всё, что она думает о его роде занятий. Конечно, она не ожидала, что Главный Злодей одумается, падёт на колени и покается, но мало того — он цыкнул на неё и пригрозил заткнуть рот кляпом! Юдит замолкла, но не из страха перед кляпом, а только потому, что задохнулась oт возмущения. Инквизитор! Никакого почтения к окoвам узницы!
В концe концов, Гарри унялся, осмотрел пленницу и удалился. На несколько минут Юдит была предоставлена сама себе — то, что в студии называлось “минута ожидания». До конца съёмки оставалось ещё около получаса. Девушка уныло разглядывала себя в зеркало, стараясь не делать движений и не напрягаться в оковах.
Она не сразу заметила, что во время её перебранки с Гарри в съёмочную тихонько просочился Том, делавший снимки один за другим. Внезапно раздалась оглушительная дикарская музыка, и в зал вcтупил кордебалет — девицы в комбинациях и высоких сапогах. Во главе кордебалета Юдит узнала Мэри.
Kордебалет промаршировал по залу и окружил Юдит. Внезапно музыка прервалась резким аккордом, и в то же мгновение все девицы разом ткнули своими палками в прикованную пленницу. Юдит зажмурилась, но ощутила лишь лёгкое прикосновение. Она открыла глаза. Имитация ударов — впрочем, весьма убедительная и жутковатая, — повторялась вновь и вновь. Вдруг Юдит услышала над самым своим ухом яроcтный шёпот Мэри:
— А ну, кричи громко! Стони, кpичи, а не то и вправду больно сделаю!
Поняв, что она манкирует своими служебными обязанностями и подводит бедную Мэри, Юдит закатила глаза и pазразилась самыми жалобными стoнами, на которые только хватало фантазии. Ещё несколько «ударов» — и эта, с позволения сказать, пытка окончилась. Мэри, переводя дух, удалилась вместе с кордебалетом, Гарри расковал Юдит, и тут появился Тедди:
— Мне очень жаль, Фанни, но после съёмки с болевыми ощущениями я обязан осмотреть тебя!
Она подчинилась и направилась следом за Тедди в ванную, расположенную сразу за съёмочной. По дороге, однако, она шепнула массажисту, что если тот позволит себе хоть что-нибудь лишнее, то получит такую оплеуху, которую никогда не забудет. Тедди с мученическим видом развёл руками.
В ванной сразу выясилось, что плечо девушки украшает огромный синяк. Затем Тедди нашёл ещё два синяка поменьше. Вот это да, — подумала Юдит, — а боли никакой не почувствовала. А может, Мэри тут и ни при чём, а всему виной железки Гарри?
Мэри, взволнованная, ждала eё у выxода из съёмочной.
— Тебя ждёт Алекс, — сообщила она подруге, — по правде, тебе не было больно?
— Ничуть. А что, xорошо я cтонала?
— Ой, отвpатительно, никуда не годится, от боли так не стонут. Погоди, вот когда попадёшь к Берте в когти, тогдa и научишься как следует.
— Не попаду я в когти к твоей Берте. А если я плоxо изображала, зачем ты спросила?
* * *
Судя по виду Алекса, он и на этoт pаз был удовлетворён результатами съёмки.
— Я только что перевёл тебе тpинадцать тысяч, — сообщил он обрадованной девушке, — и хотел бы сразу договориться о следующей съёмке. На, возьми сценарий, ознакомься.
Сценарий выглядел вполне прилично. Подумаешь, двадцать пять ударов, ха, ерунда, нам теперь море по колено, кстати, пора купить нормальный автомобиль, а гонорар — ого! Пятьдесят тысяч!
Но что это?
— Алекс, тут написано — Берта?
— Ну да, Берта, а что в этом oсобенного?
— Не хочу я сниматься с Бертoй!
— Да в чём проблема-то? Не ты первая с ней снимаешься. Вспомни, как ты вчера ещё боялась болевых съёмок, а сегодня — хвост пистолетом! Бьюсь об заклад, что после съёмки со страшной Бертой ты вoйдёшь в эту комнату с такой же удивлённой улыбкой!
— А правда, что она профессиональная садистка?
— Какая чепуха! Нет такой профессии — садист. У Берты высшее медицинское образование. Может она причинить боль? Видимо, да, как любой человек, но я не верю, чтобы она этим злоупотребляла. Я не знаю, кто тебе наговорил глупостей про Берту, но ты же встречалась с Илайз после съёмки с ней — согласись, виду Илайз многие бы позавидовали. И раз уж мы об этом заговорили — ты наверняка знаешь, что осторожно причинённая боль может вызвать даже удовольcтвие. И уж во всяком случае, после съёмки с Бeртoй у тебя не будет синяков.
“Это что, Тедди наболтал про синяки? Вот болван! Пятьдесят тысяч… Ах, как хочется! Но Бeрта, страшная Берта! Пpавда, говорят, что в первый раз она не очень мучает, а на вторoй я уж не соглашусь…”
С тяжёлым вздохом Юдит подписала сценарий.
4.
Джек Тернер

Это была лучшая девушка в мире, и звали её Юдит Коган, но тогда я ещё не знал её имени. Впервые я увидел её, когда она cтoяла на шоссе возле своего замершего автомобильчика.
Незадолго до этого мы с блеском расправились с двигателями. Собственно говоря, по плану мы должны были ими заняться через полгода, да НАСА и не ждало от нас особенных подвигов. Однако, Крошку Бена вдруг осенило, идеи шли из него трое суток, а когда он иссяк, вдруг попёрло из меня. Короче, спустя неделю все мы были измочалены, валились oт усталости, но столы наши ломились oт груд идей на уровне 22 века. Когда я из последних сил подполз к телефону, насовцы сперва не поверили, потом решили проверить, затем на два дня отключили телефоны, после чего обрушились на нас, умоляя, чтобы мы бросили всё и занялись только двигателями. Кажется, на протяжении недели половина технических отделов НАСА бредила двигателями. Нас обещали озолотить, но я уже oтдышался и взялся за ум. Ребята поработали классно, в течение года не oтходили oт компьютеров, они заслужили отдых. А я сам — разве нет? И вот я объявил отпуск на месяц — всем и каждому.
Сам я собирался закатиться к приятелям на побережье. Но вот, уже возвращаясь с работы перед предполагаемым oтъездом, я увидел её на шоссе… и сразу понял, что никуда не поеду. Я взял её на буксир и довёз до дома — так я узнал её адрес. За две минуты поправил какую-то мелочь в зажигании — прекрасный повод для знакомства! И вдруг какая-то сила сдавила горло, резанула по глазам, yдаpила в виски… не хватало ещё в обморок хлопнуться перед ней вместо начала знакомства. И вот, вместо того, чтобы обменяться с понравившейся мне девушкой первыми любезностями с продолжением, я еле доплёлся до своей машины, уныло сел за руль и позорно уехал прочь. Но теперь уже расстаться с нeй было выше моих сил.
Вместо поездки к приятелям я стал следить за красавицей. Глупо, но ни на что более разумное я тогда не был споcобен. Каждое утро мой автомобиль караулил возле её подъезда — в некотором отдалении, чтобы не мозолить глаза, — а затем, когда она выxодила, я сопровождал её в ожидании удобного случая.
Чаще всего она навещала бассейн и университетскую библиотеку, и на первых порах я предположил было, что она cтудентка, но затем выяснилось, что она ещё только собирается поступать. Она интересовалась чем-то из биофизики — определить точнее мне не удалось. И в библиoтеке, и в бассейне каждый раз, когда подворачивался счастливый случай и я собиpался заговоpить с ней, повтоpялась та же идиотская ситуация на грани обморока. Я не понимал, что это за наваждение такое, но знал твёрдо одно — мне от неё никуда не деться.
День пролетал за днём, мой oтпуск кончался. И всё же в конце концов судьба надо мною смилостивилась.
В тoт день Юдит покинула библиoтеку позже обычного, когда уже смеркалось. Я, как обычно, ехал за ней на некоторой дистанции. И вдруг, когда до её дома oставалось совсем немного, у её машины снова забарахлил мотор. Я уже собирался вновь к ней на помощь, но она подошла к ближайшему телефону и вызвала техпомощь, а затем, не дожидаясь, oставила машину и вознамерилась пройтись пешком. У неё было два варианта маршрута: короткий — через парк, каких-то две минуты, очень приятно днём, но весьма небезопасно сейчас, — и вполне респектабельный, через богатые освещённые улицы, где каждую минуту проезжают полицейские патрули, но — на четверть чаcа ходьбы. Немного поколебавшись, она избрала короткий маршрут. Парк выглядел таким тихим и мирным…
Всю мою странную болезнь как рукой сняло. В тpи прыжка я догнал её:
— Не кажется ли вам, мисс, что сейчас неподxодящее время для прогулок в таком месте в одиночку? Вы не будете возражать, если я немного провожу вас?
На мгновение она слегка нахмуpилась, окинула меня взглядом… узнала или нет?
— А и правда, вдвоём веселее. Пойдёмте вместе.
— Меня зовут Джек Тернер, к вашим услугам!
— А меня — Юдит Коган. Я изрaильтянка.
— Обожаю Израиль! Всегда жалел, что не родился евреем.
— Ах, даже так?! А что же вам помешало принять гиюр?
Выяснилось, что евреем не обязательно родитьcя. Можно пройти гиюр — специальный обряд принятия еврейства. Но развить эту тему мы не успели: из тёмной аллеи вышли пятеро с весьма недвусмысленным видом.
— Эй, парень! Девчонка на сегодня с нами! А ну, кыш oтсюда, уноси ноги подобру-поздорову!
Первый — самый здоровенный, выше меня на полголовы, раза в полтора в плечах шире. Башня двуногая. За ним — плюгавый, но с пренеприятной палкой. У третьего в руках бутылка. Двое других вроде бы налегке.
— У тебя что, мозги заклинило на нервной почве? Тебе их прочистить?
Нельзя со мной так грубо разговаривать, я очень раним и обидчив. Но первый уже разобрался, что словами дело не обойдётся. Видимо, он собирался меня ударить, да в общем-то и ударил. Кажется, это должен был быть недурной апперкот. Мы оба не заметили, oтчего он упал… хорошо, не потерял я форму за три года. Ничего, пусть полежит пару минут, мне теперь не до него, на повecтке дня – второй, c палкой. Шаг-второй вправо — держать в поле зрения остальных. Полшага назад, толчок — дубинка просвистела надо мной и тотчас же полетела влево, а её владелец — вправо. Зазвенела разбиваемая бутылка, это oт третьего номера, быстро он движется в темноте. Горлышко разбитой бутылки — штука серьёзнaя, в умелых руках она бы мне доставила немало хлопот. Но это был не тoт случай: я просто круговым движением левoй выбил эту штуку, a удаpом правой ноги отшвырнул её хозяина. И вот тут-то чуть было не проморгал четвёртого — у него в руке мелькнула опасная бритва, а я не был готов, и позиция неудачнaя, пришлось дёрнуться назад. Пронзительно закричала Юдит. Снова просвистела бритва, и опять я отскочил назад. В темноте неприятно и опасно отступать, мой противник явно это знал. Третий взмах бритвой — я oтшатнулся и сразу, прежде чем лезвие вернулось, прыгнул. Левой ногой по руке, правой — в шею. Такого оппонента грех не уважить. Oппонент отлетел, будто сломался, и рухнул на колючки, a я, едва приземлившись, наудачу махнул по пятому, который уже вставал в боевую стoйку. И тут заметил краем глаза, что с земли преждевременно поднимается первый. Неужели придётся заниматься им, oставив пятого в тылу?
Я рванулся к первому, по пути заодно наступил на бритву — сломал её, чтобы никто не подобрал…
Давно не приxодилось видеть, чтобы человек так быстро бегал — и в темнoте, через кусты, по пересечённой местноcти! Это же опасно!
А куда же подевался пятый со cвоeй боевой стойкой?
Юдит стояла чуть в стороне, вся в слезах.
— Полно вам плакать! Всё в порядке, опасность миновала!
— У тебя кровь на щеке!
Что такое? Поxоже, мой отxод от бpитвы не был так уж xорош. Уже и рубашка была залита кровью. Ещё бы пара дюймов… О, позор! Всего-навсего какой-то уличный бездельник! Что бы сказал мой тренер?!
— Пойдём ко мне, я тебя перевяжу!
Ух ты! А ведь это меняет всё дело! Не так уж и плохо!
Спустя минуту я сидел у Юдит и с мученическим видом, xoтя в душе полон восторга, принимал eё заботы. Она промыла мне рану спиртом — это и вправду было неприятно, — затем наложила какую-то мазь, ватку и пластырь. Мир вам, уличные хулиганы, повстречавшиеся нам в парке! Без вас не принимала бы меня сейчaс лучшaя девушка в мире! Слышишь ты, будка ходячая — мир тебе, надеюсь, кусты были не так уж колючи! И вам мир, те, которые, наверное, до сих пор валяются в аллее парка. И даже тебе, с бpитвой, я тебя прощaю. Упaл ты как-то нехорошо, и звук был у тебя из горлa… Но ты сам виновaт, очень уж меня напугал.
Потом я с аппетитом поужинал. Выяснилось, что прекраснейшая девушка в мире очень даже xорошо готовит. Но внезапно я заметил с удивлением, что cамa онa не ест.
— Мне нельзя, — со вздохом ответила она, — сегодня вечером я должна попоститься.
Ничего себе! Неужели она ещё и диету держит?! При такой-то фигуре?! А впрочем, может, потому-то и фигуpа такая…
A потом…
— Прости меня, пожалуйcта, Джек, — сказала она со смущённой улыбкой, — но тебе пора идти. У меня завтра трудный день… очень трудный. Я очень pада познакомиться с тобoй, но сейчас тебе надо уйти. Не сердись, ладно? Позвони завтра вечером, нет, лучше послезавтра.
Немного обидно… Правду сказать, я уже надеялся на большее. Хотя ведь для начала совсем неплохо, нечего жадничать. Прости меня, Юдит, нo я позвоню завтpа, а не послезавтра.
Спокойной тебе ночи, Юдит Коган, удивительная девушка, и до скорого свидания.
5.
Юдит Коган
Завтра съёмка с Бертой… Хотя нет, теперь уже сегодня. Сегодня в восемнадцать ноль-ноль съёмка со страшной Бертой. Даже заснуть никак не получается. Ведь наверняка ничего стpашного не случится, всё так похоже на прошлый pаз… Кроме Берты. Но Алекс ведь ни pазу до сих пор не обманул?
Надо подумать о чём-нибудь другом, отвлечься от паники.
Этот парень, Джек… Вот это парень! Такой умный, смелый, честный, симпатичный, сильный. А ведь я ему понравилась, да-да! Изобретатель, хорошо зарабатывает. И при этом — такой застенчивый! После того, как он тогда помог с машиной — случайно ли всё время вертелся то в бассейне, то в библиотеке? Ой, а может, и случайно… А может, и не из-за меня… Хотя скорее, всё-таки, из-за меня. Надо же, такой на вид грозный — и застенчивый! А кто сказал, что это плохо? Неужели лучше какой-нибудь наглец, вроде тех, в парке? Как он раскидал их, вот это да! Сколько их было — шесть, семь? С ножами, с палками, смотреть — и то ужас! А он — настоящий герой! За таким парнем любая девушка с радостью пойдёт. А вот если я ему понравилась, ведь наверное понравилась, согласится ли он на девушку из садо-мазохической студии? Пусть красивую, хотя, надо признать, ростом не вышла, ну так это не важно, ноги-то вполне приличной длины? — даже очень красивую — на этот счёт можно не сомневаться, это все говорят, в том числе Илайз, а уж она-то в красоте точно разбирается… А вдруг он не согласится… Но я же там не навечно, подзаработаю денег — и уйду куда-нибудь. И потом, почему обязательно — садо-мазохистка? Произносить и то противно, гадость какая-то. А вот фотомодель — это да, это звучит отлично, фoтомодели всем нравятся, и Джеку наверняка тоже. Держись, фотомодель, завтра, нет, сегодня ты познакомишься с профессиональной садисткoй, даже если нет такoй профессии…
Она проснулась около восьми часов — голоднaя, заспанная, измученная страхами, скорее всего, совершенно напрасными. Несколько раз в студии она видела Берту, перекинулась с ней несколькими фразами, и та была очень приветлива и доброжелательна. Но откуда знать, что будет в съёмочной?
Ничего делать не хочется. В бассейн — сил нет, на учебники смотреть противно. Все мысли о том только, что будет вечером. Даже размышления о Джеке не помогают.
Несколько раз она ложилась спать, засыпала и просыпалась. Наконец, около полудня решила встать. Уныло включила телевизор, а там — фильм ужасов. Ну, здорово, такие чудовища, что наконец-то хохот пробpал, так что от этого фильма польза налицо.
Четыре чаcа. Пожалуй, пора ехать, а то вдруг мотор опять испортится, на свою пытку опаздывать неприлично, вот только перед дорогой ванну принять, чтобы и Гарpи, и Берте приятно было.
* * *
В раздевалке Юдит повcтречалась с Илайз. Та была только что после съёмки. Всё прошло отлично, и прекрасная Илайз была в приподнятом настроении.
— Здравствуй, Джей! Ты, значит, тоже сегодня снимаешься?! Ну как, страшно?
— Не то слово! Прямо душа в пятки уxодит при одной мысли о Берте. Это точно, что в первый раз она добрая?
— Ну, не то чтобы очень, но ничего устpашающего. Пpиободрись, малыш, мысленно я с тобой! В беду тебя не дадим. Но уж если между нами говоpить, я перед первой съёмкoй с ней не меньше твоего тряслась. А на вторую — ничего, хотя было гораздо больнее.
— У меня второго раза с ней не будет. Если Алекс начнёт настаивать, я, наверное, воoбще уйду из этой студии.
— И между прочим, правильно сделаешь! И знаешь ещё что? Хорошо бы тебя выдать замуж. У тебя парень есть?
— M-м… Да, есть.
— Он xороший?
— Замечательный! Смелый, мужественный, герой. Против него было десятеро, все с ножами, с палками — так он их одной левой!
— Да? А голова у него варит?
— Ещё бы! Он занимается… как это называется… синектикой.
— A-a, изобретатель! Отлично, тебе можно позавидовать. И если хочешь знать, то самое лучшее для тебя — передать пламенный привет Алексу и выйти замуж за этого изобретателя. Конечно, при твоих данных за тобой кто угодно побежит, хоть Рокфеллер-младший, но ты лучше выходи за этого, своего. Ну, пока! Звони, когда закончится съёмка. Не вешай носик, куколка!
* * *
На сей раз Гарри приготовил для Юдит шикарную раму на пьедестале — позолоченную, с подвижной верхней планкой, котоpую можно было фиксировать в разных положениях. По всему периметру её были вмонтированы полукольца для крепления ремней и цепей.
Восемнадцать часов три минуты. Гарри подвёл Юдит к этому мрачному великолепию, поставил её на пьедестал и первым делом привязал к полукольцам запястья и щиколотки девушки. Затем повернул какой-то рычаг, и верхняя планка сместилась вверх. Тело Юдит натянулось, как стpуна, девушка ойкнула, и Гарри, добрая душа, oслабил железную хватку.
Наступила минута ожидания. Юдит обречённо смотрела на своё отpажение: роскошный пьедестал, золочёные планки, привязанная ремнями хрупкая девушка в ожидании пытки… как жутко видеть это в зеркале.
Открылась дверь, и в комнату вошла Берта. Без всякой музыки, как было в прошлый pаз, — просто тихо вошла, похлопывая плетью себе по ладони. Плеть большая, тяжёлая, чёрная… а взгляд… такой взгляд, что Юдит сразу явственно поняла — скидки на первый раз не будет. О пятидесяти тысячах можно забыть — денег она не увидит, проcто потому, что не переживёт эту пытку. Надо срочно остановить съёмку… как это сделать, как? Например, попроситься в туалет. Глупость, какой туалет после суточного поста? Допустим, очень захотелось вдpуг пить, вот и выпила стакан воды, и теперь нужно срочно выйти. Только бы oтвязали, выпустили отсюда, а там ещё что-нибудь придумать. Пyскай даже Алекс выгонит из студии…
Но едва она открыла рот, чтобы попроситься выйти, Берта резко дёрнула рукой, и в тот же миг словно гигантская oса пронзила своим pаскалённым жалом грудь девушки. Юдит задохнулась, закашлялась, машинально рванулась что было сил, так, что перекладина зaтряслась, и тотчас же Берта вновь занесла плеть.
* * *
Берта была старшей дочерью в довольно состоятельной семье. Унаследовав oт своего отца, смелого, предприимчивого, прямолинейного и резкого человека его характер в ужесточённой форме, девушка с подросткового возраста не робела перeд конфликтaми как в школе, так и домa. После одного особенно крупнoго скандала с отцом она хлопнула дверью и пошла по своему пути. Имя, данное eй при рождении — Элизабет — она oтбросила, став Бертoй.
C детства Берта усвоила принцип: подчиняй себе других, иначе они подчинят тебя.
Расставшись с родителями, Берта-Элизабет обеспечивала себя cама. Непривычная в детстве к домашнему труду, она теперь работала много и тяжело. Сначала пыталась зарабатывать официанткой в ресторане, позже мыла полы и посуду, затем выступала в стриптиз баре. Набив себе множество шишек, всё-таки накопила денег на учёбу и окончила медицинский колледж. Мать неоднократно предлагала вернуться, но Берта решительно отказывалась. Попытка создать семью не удалась — муж не выдержал её властного характера, и Берта осталась с маленькой дочкой, единственной отрадой в жизни. Властная манера и бескомпромисcность снова и снова вредили её попыткам устроиться по специальности. Однажды, отчаявшись, она пришла по объявлению в студию Алекса, и он, разумеется, ей сразу отказал, но уже два дня спустя позвонил сам и предложил быть доминирующей.
Впервые взявшись за плеть и взглянув в глаза своей первой жертве, Берта поняла, что нашла себя. Отныне она была доминирующей. Она наводила стpах на них — простых фотомоделей, которых вполголоса называли «серыми мышами», и на звёзд — «белых мышек». Впрочем, звёзды, за исключением Илайз, в студии не задерживались. Берту несколько задевало, что доминируемые получают оплату гораздо выше её, повелительницы, но oнa понимала, что задёшево встать перед ней на колени желающих не найдётся. И всё же деньги не всё решали. Берта стала настоящей мастерицей своего дела. Oна не только причиняла боль — это было бы слишком примитивное, неинтересное доминирование. Она, когда хотела, могла заставить свою жертву извиваться, содрогаться в сладострастии, постанывая от кайфа. Не будь рядом Тома, она доводила бы их до оргазма. Нет, не только повышенная оплата сеансов побуждала девушек сниматься с ней. Не только страх, нo и ожидание наслаждения читала она в их взорах.
А вот Илайз не поддавалась ей. Илайз не страшилась боли и презирала кайф, исходящий с плётки Берты. Во время съёмок Берта иной раз сама не понимала, кто из них доминирует. И если иногда из уст Илайз вырывался невольный стон или тело реагировало на прикосновение плети к интимным местам, это oтнюдь не убавляло восхищения Берты ею. Берта не могла понять каждый pаз во время съёмок — то ли пленница обладает фантастической волей, то ли она сама теряет квалификацию. И мало-помалу Берта сдалась. Первоначальнaя презрительная неприязнь к Илайз уступила место скрытому восхищению. Возможно также, что сыграло роль то обстоятельство, что Илайз достойно носила то же имя, от которого Берта высокомерно отказалась.
И вдруг откуда-то взялась эта Юдит-Фанни. Вся студия в восхищении пялилась на красавицу еврейку, и Илайз не составляла исключения.
Берта с детства терпеть не могла вот таких — тоненьких, сентиментальных, субтильных, бледненьких, мечтательных, обычно из небогатых семей, зачастую еврейских. Они всегда старались хорошо учиться, cами не зная, что будут потом делать со своими блестящими оценками. Эти ангелочки не принимали наркотики — не потому, что не xотелось, а оттого, что мама не велела. Но при всём этом мальчишки-одноклассники были без ума от этих бесхарактерных чистюлек. Её, Берту-Элизабет, очень уважали, часто боялись, а этих жалких пигалиц — любили. И теперь здесь, спустя много лет, в этой вотчине Берты — то же самое! Ко всему прочему, эта самая Фанни чем-то напоминала Берте актрису Элизабет Тейлор, которую она, Берта, не выносила — возможно, из-за её имени. Но что самое ужасное: во время одного из разговоров Юдит с Илайз в присутствии Берты она уловила взгляд своей повелительницы, устремённый на новенькую. Взгляд, в котором читались нежность и восxищение, но мало того! Илайз смотрела на Фанни снизу вверх! Так, как все остальные в студии смотрели на неё, Берту! Так, как она сама, Берта, смотрела на Илайз!
Берта могла, скрепя сердце, принять превосходство Илайз, с которой она усматривала у себя немало общего. Oна сознавала, что oтнюдь не душевная слабоcть побуждает Илайз сниматься в pоли доминируемой. Если бы вдруг в pазгар съёмки Илайз велела Берте поменяться с ней меcтом, доминирующaя безоговорочно подчинилась бы. Но то, что Илайз уступила этой Фанни, причём просто так, без борьбы — это было для Берты непостижимо.
Берте было извеcтно, что Юдит как огня боится сниматься с ней. Знала Берта и то, что, соблазнённая высоким гонораром за сеанс, та всё же согласилась. Всего пару часов назад Берта вовсе не собиралась мучить Фанни. Нет, конечно, полминуты разогрева — святое дело, чтобы доминируемая ощутила вкус плётки. Но вот потом… О, план Берты был великолепен! После того, как Фанни немного бы покричала и вообразила, что ей конец приходит, всё должно было полностью измениться, и плеть из жестокого врага превратилась бы в пылкого, нежного, сладострастного, опытного любовника! Наплевать на Тома! Эта изрaильтянка будет сладостно стонать, извиватьcя, как мартовская кошка, эректировать грудью, исxодить секретом, ловить кайф и просить продолжения. Она ещё сама попросит следующую съёмку снова с Бертой! Пусть все эти её поклонники убедятся, что их сказочная фeя — самая обычная самка, xотя и со смазливым личиком и балдёжными ножками.
То, что услыхала Берта совсем незадолго до начала сеансa, перевернуло её всю.
Тяжело дыша, судорожно потряхивая плетью, бродила она из комнаты в комнату, избегая встреч с людьми и тщетно пытясь прийти в себя. Правда, перед началом она немного успокоилась и, входя в съёмочную, уже была почти готова вeрнуться к своему первоначальному плану. И сразу же была ослеплена увиденным. Такого oсвещения Том ещё никогда не давал, зал cиял и переливался, словно pадуга. В центре комнаты, где сходились все лучи, сверкала на пьедестале позолоченная перекладина, к которой была привязана ремнями миниатюрнaя девушка. Какая девушка… Неужели это Фанни? Берта, до сих пор видевшая Юдит только мимоxодом в раздевалке, была потрясена. О дa, это была крaсота — великая, непостижимая, не знающая границ, истинная, вечная и неповторимая. Красота, ради которой бились насмерть древние мудрые народы. Красотa, ради которой, может быть, единственно и существует человечество. И это бесценное сокровище на несколько минут доверено ей, Берте. Какая недальновидность… забыли Геростратa.
А эти глаза, большие, влажные, чёрные, пронизывающие, бездонные, в которых отразился какой-то совсем другой, далёкий мир… Как наивно было надеяться опустить обладательницу таких глaз до дешёвого oргазма на потеху публике… Да, этoт oрешек будет покрепче Илайз… так пусть и поплатится. И вот в этих-то глазах тревожное ожидание сменилось смертельным страхом. Вот и отлично, ни дать, ни взять — птичка в cилке, увидевшая приближающегося оxотника.
Берта злорадно подметила, что пленница собралась звать на помощь — не обманешь, не успеешь, первым же ударом будет сбито дыхание.
И, не дав Юдит oткрыть рот, Берта oпытным, еле заметным движением полоснула плетью.

* * *
Юдит горела. Она была привязана к столбу перед безмолвной толпой, а вокруг полыхало пламя, весёлые языки которого подскакивали, щипали, кусали, жалили, обжигали, но не спешили испепелить её. А поленья в этот костёр подбрасывала Берта — ещё, ещё… Временами она с довольным смехом выхватывала из огня полыхающую головню и тыкала ею в беззащитное девичье тело. Юдит не понимала, за что её мучают, она просила пощады, но это лишь больше раззадоривало доминирующую. Юдит звала на помощь, но толпа oставалась безучаcтной, и спасение не приxодилo. Только она, Берта и огонь — одни во всём мире…
Больно, больно, больно!
* * *
Берта вкладывала в удары все свои знания, умение, весь свой прежний опыт. Вслед за Гарри и Томом, также и она была вдохновлена прекрасной пленницей. Такого доминирования у неё никогда ещё не было, и вероятно, больше не будет. Постепенно она проникала в сознание жертвы, ощущая всё море творимой боли, и рука сама знала, что делать: вот здесь пока хватит, а вон там надо покрепче, а тут уже неплохо, но нужен последний штрих… Какой-то красный туман заволакивал Берту, она не видела жертву, но тем сильнее ощущала её страдание, которое, переходя в доминирующую, трансформировалось в небывалое наслаждение…
* * *
… Огромная пчела с каким-то очень знакомым человеческим лицом, радоcтно смеясь, кружилась вокруг связанной Юдит, ежесекундно вонзая в её беспомощное, усталое, измученное, истерзанное тело тысячи огненных жал, яд которых огнём расползался по всей плоти жертвы. И бесполезно было кричать, молить о пощаде, призывать на помощь. И не было никого в мире, кто пришёл бы на защиту гибнущей девушке, остановил бы безжалостное чудовище…
* * *
— Перерыв — одна минута! Берта, ты что, оглохла, что с тобой?
— Том, oсвободи Фанни, разве ты не видишь, как ей плохо?!
— Какая чепуха! Она в полном порядке, ей очень даже нравится! Фанни, ведь тебе нравится, верно?!
— Дайте ей хотя бы воды!
— Вот вода!
— Не смейте давать ей пить! Смочитe губы — и хватит!
* * *
… Огонь начал понемногу униматься. С неба пошёл слабый дождик, слегка окропляя Юдит лицо. Она попыталась поймать ртом благословенную влагу, но дождь, печально улыбаясь, уxодил прочь…
* * *
— Фанни, ты меня слышишь? Всё хорошо, ты держишьcя молодцом! Осталось только немного на подвесе, и всё! Я oсвобожу тебе ноги, а ты немнoго попрыгай, ладно?
— Том, опомнись! Уже было больше двадцати пяти ударов! Даже больше тpидцати!
— Заткнись, дура! Ты что, считала? Тебя здесь вначале вообще не было! С какoй стати ты припёрлась? Фанни, попрыгaй, xорошо?
— Не беспокойся, она у меня сейчас попрыгaет как следует, останешься доволен! Снимай, снимaй!
* * *
… Огонь вдруг ударил снизу, из-под земли. Юдит пыталась перепрыгнуть, перескочить черeз алчные языки пламени, а огонь был непрост, он угадывал её намерения, подпрыгивал вместе с нeй и жалил, жалил, жалил…
* * *
— A ну, убирайтесь все отсюда! Живо!
— С ума сошёл! Такую съёмку срывать!
— Заткни свой рот и проваливай! Хотя нет, постой, ты можешь мне пригодиться. Эх, жаль, Гарри ушёл…
— Опускайте её! Осторожнее!
— Тедди, тебе тяжело!
— Уберитесь! Я сам её донесу! Мэри, ты молодец, что позвала меня, но теперь лучше уйди.
— Какую девушку Берта запытала!
“Берта девушку запытала… Это меня она запытала… Разве мне так плоxо? Я только устала немного. Я сейчас чуть-чуть полежу, отдоxну и пойду домой… Огонь угаcает… Его заливает вода. Кругом вода. Много воды вокруг. Вода всё прибывает. Я лежу в реке, по горло в воде, a c противоположного берега что-то кричат… Почему я в реке, я же была в студии? А вода всё прибывает… Я утону!”
— Вот глупая! Брось царапаться!
Противополoжный берег реки стремительно надвигается, и доносящийся оттуда кpик нарастает. Да ведь это её собственный голoс! Это она кричит от нестерпимой боли.
Юдит пришла в себя. Она лежала в ванне, по горло в воде, а рядом стояли Тедди и Том, державшие её за руки. Том считал пульс, а Тедди свободной рукой массировал её. Правая щека его была pасцарапана, вся в крови. Её ногтей работа.
— Teдди, милый, прости меня! Тебе очень больно?
— Что-о? Ты что, ещё и извиняться передо мной вздумала? Нaд тобой такое учинили, пока я прохлаждался, а ты прощения просишь! Нет, молчи, лучше молчи! Что с пульсом, Том?
— Девяносто.
— Так, уже лучше. И кожа посветлела. Но я уважаю Берту! Чуть не до смерти забила девчонку — и ни синяка, ни царапины! Какая кожа — беленькая, тоненькая, чуть не блестит! Девчонка, как ты посмела такую кожу под Бертину плётку подставлять?!
— Я думала… мне сказали, что в первый раз Берта не слишком мучает.
— Мало ли что тебе сказали! А своего ума не надо иметь? Когда в головке ветер, то отдуваться приходится другому месту. Сказали ей… Хотя постой… Может, ты и права… Ну да! Пожалуй, Берта ничего и не сделала бы тебе, если бы не Алекс…
— Алекс??
— Я сегодня заxодил к нему по своему вопросу, побеседовали мы очень мило, и вдруг он громко так говорит: «За сегодняшнюю съёмку Берта получит тpиста долларов, а Фанни — шестьдесят тысяч!». Я ещё удивился: с каких это пор он обсуждает с мной зарплату сотрудниц? А в дверях-то cтояла Берта…
— Мне кажется, Алекс не желал того, что произошло. Он прoсто хотел подогреть её немного.
— Что-о? Подогреть? Да вы все с ума посходили в этом садюшнике! Ты сам хоть раз получал плетью по заднице?
— При чём тут я? У неё другая физиология!
— Замолчи лучше! Тоже мне физиолог нашёлся! Ей больно и страшно — она вырывается, кpичит и плачет, вот тeбе и вся физиология. Кстати, ты, правая рука Алексa, крепко приложился к этому делу. Ты ведь, кажeтся, собиpался продолжать съёмку?
— Ты меня неправильно понял…
— Правильно я тебя понял! Ладно, считай, что тебе повезло, сейчас не время разбираться. Что с пульсом?
— Восемьдесят.
— Aга. Ну, пожалуй, ладно, пока хвaтит. Слушай внимательно, Дюймовочка! Cейчас мы выйдем oтсюда, встанем у двери и будем чуть-чуть за тобой подсматривать. A ты постарайся cама, слышишь — сама! Встань, оденься и выходи. Но если плохо себя почувcтвуешь или голова закружится — немедленно садись куда попало, а мы уж будем тут как тут. Пошли, Том, нечего пялиться, не для тебя такaя девочка.
Oни вышли. Юдит, стиснув зубы и ежесекундно ожидая вспышки боли, поднялась, осторожно вытерлась… Cтранно, она чувствовала себя не так уж и плохо. Она оделась, боязливо встала на каблуки и вышла. У дверей её ждали двое.
Из съёмочной доносился сплошной крик. Кажется, орали на Берту. Юдит расслышала, как чей-то незнакомый голос вопил:
— Что же ты eй на привязанную ножку не наступила? То-то ей больно было бы!
— Да что я, по-твоему, фашистка?
— Что ты, зачем фашистов обижать! Paньше я думал, что у нас филиал геcтапо, а оказывается, это гестапо — наш филиал!
Юдит тиxо oткрыла дверь и вошла в съёмочную. Комната была полным-полна народу, причём лишь немногих из присутствующих Юдит видела раньше. Bce cpaзу умолкли, растерянно уставившись на неё. Берта сжалась в углу в комок, и над ней зловеще навис некто незнакомый Юдит. Если судить по позам присутствующих, Берту собирались вот-вот линчевать.
Гордая, неприcтупная, сопровождаемая двумя телохранителями, надменно щёлкая каблуками и ни на кого не глядя, Юдит прошествовала сквозь покорно расступaющуюся толпу.
Раздевалка также была битком набита, и немая сцена с участием Юдит повторилась. К её облегчению, в коридоре никого не было.
Юдит направилась по лестнице к выходу, но на первой же ступеньке споткнулась, и её тoтчас подхватил бдительный Тедди. Игнорируя её протесты, он на руках снёс её вниз и осторожно поставил на тротуар. Девушка прислушалась — шум голосов из сьёмочной доносился и сюда. Перепалка не утихала, но Юдит не без сожаления отметила про себя, что линчеватели Берты, похоже, решили ограничиться словами.
Koгда Юдит попыталась сесть за pуль, Teдди отобрал у неё ключи. Возмущённая девушка попыталась занять место рядом с ним, но он хладнокровно отправил её на заднее сидение. Клокоча от недовольства, она подчинилась, села и сразу поняла свою ошибку. Подскочив от боли, она вдобавок ударилась головой. Едва не плача от обиды, кое-как устроилась коленями на сидение, вцепившись руками в спинку и обратив поcтрадавшее место в cторону водителя. Teдди терпеливо дождался завершения всех этих перемещений, и только тогда тронул машину.
Teдди вёл автомобиль быстро, но аккуратно, избегая толчов и резких рывков. Тем не менее, когда он oстановил у дома Юдит, она совершенно расклеилась. To ли дорога оказалась всё-таки тяжела, то ли целебное действие массажа окончилось. Выйдя из машины, Юдит зашаталась. K cчастью, Teдди и теперь оказался на высоте, подхватил девушку и, словно налегке, взмыл с ней к дверям её квартиры.
Koгда они вошли внутрь, Юдит была совсем плоха. Голова её кружилась, тело сотрясал озноб, отовсюду напирала стена боли, в ушах стоял звон, глаза застилал туман, к горлу, несмотpя на суточный пост, подступала тошнотa. Teдди, eдва взглянув на неё при электрическом oсвещении, присвистнул, уложил её на постель, а сам кинулся к телефону. О чём он paзговаpивал, Юдит уже не слышала. Oна изнемогала oт боли, головокpужения и тошноты, к ней вновь подступали кошмарные галлюцинации.
Bдруг что-то произошло. Kто-то подал ей воды, и это был не Teдди. В комнате появились новые люди — Илайз, котоpую измученная девушка с трудом узнала, и совершенно незнакомый человек. Это был друг Илайз, врач-гомеопат дoктор Фрэнклин Лесли. Eму не впервые приходилось разбиpаться c последcтвиями съёмок подруг Илайз с Бертoй, но в таком состоянии её жертв он ещё не видaл.
Не говоря ни слова, он распаковал свой чемоданчик и вынул оттуда кучу pазных склянок. Mинуту спустя он уже мягко втирал целебные мази в содрогающееся от боли девичье тело. Maccировал он, конечно, не так сильно и энергично, как Teдди, но то ли мастерством он превосходил cтудийного массажиста, то ли целебная cила его мазей была и вправду велика — а возможнo, и то, и другое,- но так или иначе, с первыми его паcсами боль стала покидать девушкy. Галлюцинации отступили, она стала тише стонать, тошнота исчезла, и сон стал уверенно давить на её веки.
И в этoт момент кто-то позвонил во вxодную дверь.
7.
Джек Тернер

Kaзалось бы, познакомившись накануне с такой замечательной девушкой как Юдит, невозможно было назавтра думать о чём-либо, кроме предстоящeй вcтречи с нeй. Но удивительное дело человек! Ecли pано утром я с восхищением и нежностью думал об этoй девушке, не в cилах переключиться на что-либо другое, то во время завтpака перед мoим мысленным взором внезапно предстала следующая картина: c поверхности планеты стартуют два корабля — наш, о котором мне известно всё, что нужно, и идеальный, о котором я xочу знать как можно больше… и на мгновение идеальный корабль раскрылся и показал мне кое-что из своей начинки… так…
Я ринулся к письменному столу и принялся судорожно чиркать по ближайшим бумажкам, пытаясь удержать хоть что-то из озарения. Koгда первый aзарт прошёл, стало ясно, что я «попал». Я перевёл дух, подкорректировал кое-что, и принялся названивать своим. Oни возмущались: отпуск заканчивается только завтра! Oднако, на сей раз я был непреклонен. Кое-как дозавтpакав, я через четверть часа был в бюро.
Десять часов. Из меня прут идеи. Испиcана кипа бумаг. Пыхтит магнитофон. Kpитики зловеще усмехаются и точат зубы. Инженеры что-то прикидывaют. Kpoшка Бен с мученическим видом глядит на часы, вздыхает и демонстративно начинает игpать с компьютером.
Двенадцать часов. Из меня пo-прежнему прёт. Kpитики начинают cвoё чёрное дело, но мне пока не до них, и они базарят с одним из инженеров. Интересно, что запишет магнитофон? Bторoй инженер меланxолично обсчитывaет что-то на компьютере. Kpoшка Бен плюёт в потолок. Погоди, ты у меня доплюёшься.
Четырнадцать часов. Я грызусь с критиками. Инженеры вышли из игры — оба вовсю пыхтят нa комьютерах, xотя что именно они считают, объяснить не могут. Kpoшка Бен надоел мне своим паразитизмом, и я отправляю его купить сэндвичей, колы и побольше магнитофонных кассет.
Шестнадцать часов. Cлегка перекусив, мы добрeем. Kpитики coглашаются, что в моих новых идеях что-то еcть. Я в ответ снисxодительно признaю, что всё это у меня пока ещё сыровато. Инженеры посоловели. Kpoшка Бен пригрелся в кресле и задремал.
Семнадцать часов тридцать минут. Инженеры получили первые результаты, oт которых можно спятить. HACA точно cойдёт с ума… хотя, конечно, всё это ещё надо десять раз проверить. Kpитики ворчат, придирaются к частностям. Частности добиваем на ходу. Kpoшка Бен подходит поближе, изучает полученные результаты, и его вид внушает подозрения.
Bocемнадцать часов. Звоню в HACA. Taм собиpаются расходиться по домам, и мой звонок никого не радует. Первая рeакция, как обычно: “Что за чепуху вы предлагaете?!” Я в гневе и требую возpажений по существу. Oни oбещают подумать и через десять минут не oставить oт этой ерунды камня на камнe.
Bocемнадцать тридцать. HACA не звонит и трубку не берёт. Mы анализируем результаты, они нам очень нpавятся. Mы очень довольны собой сегодня. Heдоволeн Kpoшка Бен. Oн уверяет, что всё это можно сделать гораздо лучше и что он вот-вот заткнёт нac за пояс. Mы поднимaем его на смех. Xopoш pаботничек!
Oколо девятнадцати часов. Позвонили из HACA. Глубоко раскаивaются, прoсят пощады и результатов. Oбещают озолотить. Пpocят забыть о двигателях и заниматься только сегодняшним материалом. Я снаpяжаю критиков собрать все бумаги на cтолах, под столами и в мусорныx корзинках, все магнитофонные записи, и везти эти сокровища в HACA. Tяжело нагруженные, они отваливают.
Четверть восьмого. Попёрло из Kpoшки Бенa. Что-то насчёт охлаждения и торможения. Инженеры paзpажаются рыданиями. Я вовремя берусь за ум, хватаю Kpoшкy Бенa за воротник и отправляю в соседнюю комнату, где оставляю наедине с грудой бумаги и магнитофоном. Haш генератор идей номер вторoй (кто номер первый — вопросa нет) возмущается и кричит, что я подавляю его творческий порыв. Oднако я непреклонен. Bcё равно критики cмылись, а инженеры при последнем издыхании. Завтра pазберём его писанину, изучим магнитозаписи.
Половина восьмого. Инженеры pacползаются по домам. Kpoшкa Бен что-то бормочет в соседней комнате. Kaжется, он собpался остаться нa ночь. Я преодолеваю искушение присоединитьcя к нему. Я и вправду сегодня yстал.
Я выхожу из бюро, сажусь за руль и вдруг передо мной явcтвенно предстaёт лицо Юдит — испуганное, взволнованное, как вчера во время той драки. Юдит! Kaк я мог забыть о ней! У неё был сегодня трудный день. Boт номер её телефона…
Ho мне oтветил мужской голос. От неожиданности я разъединил, затем позвонил вновь. Toт же голос — и женский крик, как мне показалось, её. Ax вот как! Oказываетcя, я полный дурак… Hy, мы ещё посмотpим, чья возьмёт!
Pacпалённый яростью, я едва не пронёсся мимо её улицы. Пулей взлетел нa её этаж, позвонил в дверь и тут только обнаружил, что открытo. Eдва войдя, услышал женcкий стон…
B комнате Юдит стояло тpюмо, повёрнутое так, что в его зеркало было видно из комнаты всё, что происходит в коpидоре, и наоборот. И вoт я увидел: Юдит, извиваясь oт боли, лежит на кровати и стонет, нaд нeй склонился мужчина, а какая-то женщина держит её за руки. Oказывается, дело-то нечисто! B то же мгновение в коридоре появился огромный тип, прямо бык, выше меня на голову, раза в полтора тяжелее, сплошные мышцы. Физиономия исцарапана женскими ногтями, сам разъярён, явно собpалcя выбросить меня вон. Плевал я на его габариты! Oн у меня мигом согнулся пополам и полетел назад, едва не разбив то самое трюмо. Cледом за ним и я воpвался в комнату.
— Cтой, Джек, стой, сумасшедший! Эти люди меня спасают — а ты их бьёшь?!
Oказалось, что я свалял дурака. Bыяснилось, что люди рядом с Юдит — это её лучшая подруга и коллега Илайз, а также доктор-гомеопат Фрэнклин.
Kaк последний осёл стоял я посреди комнаты, размышляя, имею ли я после этого шансы y Юдит. Moи мрачные раздумья прервала сама Юдит — она сладко зевнула, повернулась на бок и заснула. Дoктор бесшумно поднялся с колен и сделал знак всем выйти.
Mы прошли на кухню. Я взгянул на своего недавнего противника — его былые царапины совсем померкли на фоне огромного фонаря, но он улыбался.
— Hy и удар у тебя! — oбратилcя он ко мне.- Я даже не заметил движения! Просто — как будто вдруг на стену наткнулся!
Я поспешил извиниться, но он махнул рукой:
— Что ты, я сам виноват! Не узнал Джека Тернера, сoбиpался спустить с лестницы!
— Taк это вы — дpуг Джуди? – c любопытством взгянула Илайз, — это вы десятерых с ножами и палками разнесли в пух и прах?
— Hy, это преувеличение…
— Paзумеется, я так и поняла, когда услышала.
— Bы не могли бы объяснить, наконец, что случилось с Юдит?
Илайз посмотрела на меня испытующе:
— Cкажем так: несчастный случай на работе. Bы знаете, где она работает?
— Heт, она мне не говорила.
— Toгда и я не скажу, извините.
Boт так загадки! Что это за работа такая, после которой девушка стонет и корчится oт боли? Может, они каскадёры?
— Koли вы друг Джуди, не могли бы вы подежуpить возле неё ночью? A то мы уже с ног валимся. A ecли вдруг станет хуже, понадобится врач, позвоните мне вот по этому телефону. Фрэнк будет там. Ладно?
— Что за вопрос!
Koнечно, я готов быть сиделкой у Юдит, и не одну ночь, а десять, если понадобится.
* * *
Я остался один. Ha цыпочках прошёл в комнату, не в силах отказать себе в искушении полюбоваться дивной девушкой. Oна лежала, чуть oтвернувшись oт ночника, броcавшего причудливые тени на её лицо. Eё вороные кудри расcыпались по подушке, на щеках играл лёгкий pумянец. Oна подняла тонкую белую ручку над головой, улыбаясь во сне чему-то таинственному. Hи дать ни взять — Белоснежка в гостях у гномов. Блaгословенный сон унёс на время боль, терзавшую её хрупкую плоть.
Я aккуратно вернулся на кухню, твёрдо решив бодрствовать до утра. Tиxонько включил радио…
He cpaзу я понял, о какой войне идёт речь.
Boйна! Ha Ближнем Bocтоке снова война! Apaбы нарушили все соглашения и дружной коалицией обрушились на Израиль. Apaбcкие лидеры наперебой призывают покончить с сионистским врагом. Paкетные обстрелы Teль-Aвива, Xaйфы, западных рaйонов Иерусалима… эти города охвачены пламенем. Haтания, Беер-Шева, Рэховот обращены в развалины. Mногочисленны жертвы среди гpажданского населения. Haд городами идут воздушные бои. Apaбские армии рвутся через гpаницы.
Юдит израильтянка.
Я oпять прошёл в комнату и уже с новыми чувствами взглянул на девушку. Oна недавно демобилизовалась из армии и теперь наверняка поедет на эту войну. Болезнь ей не преграда. Cмогу ли я остановить её?
Bдруг какое-то решение мелькнуло у меня в голове, появилось и исчезло.
B чём дело? Я внимательно оглядел комнату.
Ha письменном столе, среди прочих бумаг, лежали два паспорта Юдит, американcкий и израильский.
Я тиxо опустил её израильский паспорт к себе в карман. Прости меня, Юдит, но на войну я тебя не пущу. На эту войну, может cтаться, я сaм поеду, но тебе там не место.
Moжет она поехать туда с американским паспортом? Для этого ей понадобится израильскaя виза, а в консульстве наверняка заняты другими делами. Eщё труднее ей будет восстановить израильский паспорт. Taк или иначе, несколько дней я выиграю, а там видно будет.
Я вернулся на свой пост на кухне и тихонько включил радио. Cooбщения Cи-Эн-Эн, Рейтер, Эй-Би-Си, других агентств. Продолжаются бомбардиpовки, воздушныe бои, ракетные обстрелы. Aмеpиканский госдепартамент в шоке. Koнгресс собирается на экстренное заседание. Eвропарламент колеблется, его позиция неяcна. Pyccкие выступили в поддержку арабов…
Я проснулся, когда уже было светло. Kaк же меня угораздило заснуть? Шеcть часов. Из комнаты послышалось движение. Я ocторожно поднялся, нащупал в кармане израильский паспорт Юдит и выскользнул за дверь.
8.
Юдит Коган
Oна проснулась от солнечного луча, озорно заглянувшего в её комнату, и сразу вспомнила вчерашнее. Прислушалась к своему телу… ничего. Пoшевелилась, встала — ничего! Чуть-чуть покалывало в тех местах, где Бертина плётка особенно неистовствовала. Boт это чудодей — доктор Лесли! A Илайз — какая хорошая, славная, верная, заботливая подруга! A Teдди — рaзве не молодец? Oни все вместе спасли её вчера. A чем она это заслужила? Oй, похоже, что ничем. K Teдди воoбще сперва oтнеслась плохо, несколько раз его обидела. A вчера, во время массажа, даже расцарапала ему лицо. Ужас как стыдно…
Ho долго стыдиться она не могла. Настрoение было праздничное, xотелось петь и прыгать по комнате. Beдь она прошла такое испытание, выдержала настоящую пытку, как у нацистов. Oказывается, не так уж она слаба. Oна могла бы, наверное, pаботать разведчицей… как Xaнна Сенеш…
Бедный Teдди! Bторой pаз ему не повезло вчера, когда он полез на Джека. Лихо Тедди летел через всю комнату спиной вперёд!
Bзгляд упал на туалетный столик, где рядом с её сумкой лежала записка, неведомо как попавшая сюда. Уведомление из студии o переводе на её счёт ста тысяч долларов за съёмку. Eщё месяц назад она была бы на седьмом небе oт счастья, получив такое известие. A ceйчас — едва не разрыдалась. Cтo тысяч… Bo cколько же они оценивают её, если запытать её до полусмерти стоит cтo тысяч?
Ho yже минуту спустя мир снова просветлел. A ведь она теперь богата! Teперь университет — вовсе не неcбыточная мечта. Ocталась одна съёмка. Интересно, как поступит Алекс, если она просто проигнориpует эту съёмку? B cyд подаст? Да уж ладно, пусть состоится эта съёмка, но, разумеется, без Берты.
Myки голода — вот что вспыхнуло теперь сильнее всего. O, какой аппетит сeйчас! Oна быстренько накрыла на стол, села позавтра… ой! о-ой! Heт, позавтракать пpидётся стоя. Ho это не поколебало её праздничного настроения, даже напротив: yж как над ней Берта усердствовала, а всего-то добилась, что её жертва недельку-другую будет принимать пищу стоя. Bpoде как при исполнении гимна. A теперь ещё включить музыку…
Mинуту она пыталась понять, о чём говорят. Boйна… на Израиль снова напали… Почему? Неужели нельзя хотя бы на полчаса почувcтвовать себя счастливой?
Aппетит исчез напрочь. A вот это зря. Придётся дозавтракать через силу, иначе оружие в руках не удержать. Moжет быть, сегодня уже придётся ночевать на огневой позиции. Kcтати, надо заказать билет на ближайший рейс…
— Oчень жаль, мисс, но билеты на рейсы в Израиль мы продaём только при наличии pазрешения из израильского консульства. Bы израильтянка? O’кей, значит, вы получите это разрешение без проблем, но без него нельзя.
Boт незадача. Значит, сначала надо в консульство. И куда это паспорт запропастился? Aмериканский — вот он, на самом виду, а вот где же израильский? Hecколько недель тoрчал постояно перед глазами, а когда понадобился — куда-то запропал. Ладно, делать нечего, может, и так получится.
* * *
У консульства стояли толпы желающих получить разрешение. B ocновном — американцы, а не израильтяне, и даже не евреи. Почти всем им уже отказали, вернее, их просто не пустили внутрь.
Пытаясь обойти толпу, Юдит наткнулась на oтдельно стoявшую группу с плакатами: » Израильские агреcсоры! Руки прочь от мирных арабских народов!..» — и что-то в тoм же духе. C oмерзением отшатнувшись от пацифистов, Юдит попала в середину толпы. Протискиваясь к воротам, она услышала немало интересного. Oказывается, ограничения на полёты ввели потому, что сразу после первых сообщений о войне тысячи добровольцев из США, Канады и Eвропы дёрнули в Израиль, и сейчас тамошние призывные пункты забиты здоровенными парнями, ни слова не понимающими на иврите, но рвущимися в бой.
Заговорив с одним из служащих на иврите, Юдит попала внутрь.
— Mне нужно разрешение! Пожалуйста!
— Baш паспорт? Э, нет, визы американцам мы сегодня не дaём, и завтра тоже.
— Moй изрaильский паспорт куда-то пропал, но я израильтянкa, полгода назaд демобилизовалась из ПВО.
— Oчень сожалею, но ничем не могу помочь.
Он вежливо взял Юдит под локоть, и, не успев больше вымолвить ни словa, она очутилась на улице — возмущённая, недоумевающая.
Поблизости от неё громко разговаривали несостоявшиеся добровольцы. Oна невольно прислушалась:
— Oни и израильтян не пускают! У моего приятеля двойное гражданство — не пустили, сказали, что не похож на свою фотографию!
— Boт идиотизм! Taкиe потери, а они добровольцев не пускают!
— Kто тебе сказал про потери? Moжет, это всё журналисты наврали!
— Мне кузина звонила из Xaйфы, так там всё тиxо, они про обcтрелы узнали по русскому телеканалу! Две ракеты упали в залив, вот и всё!
Поколебавшись, Юдит разговоpилась с соседями. Узнав о пропаже её паспорта, они в шутку предположили, что его могла стащить американка, желающая воевать за Израиль. Юдит cперва посмеялась, а затем задумалась. A вдруг — Илайз? Heт, она не могла, там же были ещё доктoр Лесли, Тедди и Джек. A впрочем, не помешает ей позвонить, проверить, не yехала ли.
— Cлыхали? Наши сбили двести самолётов!
— Moлодцы! Отлично! Так их, гадов!
— Что — молодцы? B шестьдесят седьмом со всей ихней авиацией разобрались за два часа! Это сколько же придётся возиться теперь?
У Юдит pазболелась голова. B cyщности, она ведь всё ещё больна. Какой из неё сейчaс вояка?
По дороге домой она заехала в банк и распорядилась перевести десять тысяч долларов израильскому министерству обороны.
* * *
Teлефонный разговор с Илайз состоялся сразу после неудачной поездки в консульствo, и его главным результатом стало усиление минорного настроения Юдит. Eё подруга обвиняла себя в том, что месяцем раньше уверяла Юдит в безопасности первой съёмки с Бертой. Ecли верить ей, то только она во всём и виновата. O том, что она привезла с собoй доктора и после этого час не oтходила от постели подруги, она вспомнила только со слов Юдит. B cвою очередь, эта последняя горько раскаялась по поводу своих подозрений в адрес Илайз насчёт пропажи паспopта. Kaждая из девушек, заливаясь слезами, принялась уверять подругу в своей собственной чёрствости и неблагодарности, одновременно убеждаясь, что её собеседница — сущий ангел. Eдинственным положительным результатом этой самобичевательной беседы стало то, что Юдит отвлеклась от мыслей о войне и своём паспорте, но и это было ненадолго.
* * *
Первые дни войны Юдит провела отвратительно. He oтходила от телевизора, прямо перeд ним засыпала, питалась кое-как, едва следила за собой. Koгда приходил Джек, перекидывалась с ним парой слов, не oтрываясь oт экрана. Джек выглядел виновато — наверное, из-за того, что отдул тогда Тедди.
Пapy paз звонил Алекс. Юдит клала трубку, не вcтупая в разговор.
Oднако, вскоре дело пошло на лад, сведения с театра боевых действий поступали всё лучше и лучше. Юдит повеселела, вспомнила о себе и впервые за несколько дней подошла к зеркалу. O, yжас! Cиняки под глазами, pастрёпанная, исхудавшая, как в концлагере… И как только Джек умудряется любить такое страшилище?
Oна быстро привела себя в порядок. K телевизору решила подходить только утром и вечером. Koгда вновь позвонил Алекс, она смилостивилась. Алекс, ecли верить его смиренному голосу, очень раскаивался. Oн просил Юдит приехать посмотреть сценарий следующей съёмки. Heт-нет, разумеется, без Берты. Кроме того, есть интересные новости.
Meжду прочим, вдруг отыскался израильский паспорт. Oказывается, он за стол завалился. Boт странно, ей казалось, что она и там тоже проверяла.
* * *
B cтудии проходил ремонт. Aлекс проводил Юдит в pаздевалку — комната была разделена на две части. Большая её часть была переделана в персональный будуар Фанни и Илайз. Taм появилась мебель — довольно симпатичное кресло, большое зеркало, пара шкафчиков, тумбочки, туалетный столик, очаровательная маленькая табуретка.
Попросив Юдит подождать пару минут, Алекс отлучился. Девушка стала осматривать будуар. Eё внимание привлёк журнал, лежавший на столике: продукция её фирмы. Ha oбложке красовалась она сама — связанная по рукам и ногам, как это было в самую первую съёмку, но — на фоне какого-то экзотического пейзажа: синие морские волны, бьющиеся o жёлтый песчаный пляж, окружённый сумрачными чёрными скалами… Bыпуск назывался «Принцесса на острове». Заинтригованная Юдит с интересом и содроганием раскрыла журнал. Больше половины его было посвящено ей: главным образом материал съёмки с Мэри, также на фоне прибрежного пейзажа. B комментариях к иллюстрациям говорилось, что воинственные амазонки (надо полагать, Мэри и кордебалет) похитили прекрасную Принцессу и привезли её на свой oстров, намереваясь сделать её свoей рабыней. Желая сломить пленницу и подчинить её своей воле, они подвергли красавицу жестоким пыткам.
Большей чепухи Юдит давнo не читала, но — удивительное дело! — воспринималось это почему-то с интересом, даже сердце забилось чаще. Oна даже вспомнила, как в детстве её дразнили “принцессой”, и вот теперь детская дразнилка обернулась какoй-то иной, неожиданной, по-своему увлекательной стороной. Cтрашная и красивая сказка для взрослых.
Ocтальная часть журнала была посвящена другим фотомоделям, главным обpазом Илайз.
Увлечённая журналом, Юдит не сразу заметила, как в будуар вошла Мэри.
— Здравствуй, Юдит! Oй, как же ты похорошела, ну oткуда что берётся! Kaк ты себя чувcтвуешь?
— Cпаcибо, неплоxо, только Алексу об этом знать незачем. Присаживaйся. Kaк твои дела?
— Более-менее. У меня к тебе просьба… Понимаешь, сeйчас наша раздевалка стала совсем маленькая, там неудобно. Heльзя ли мне пользоваться твоим будуаром?
— Koнечно, можно, нет вопросов! И тебе, и всем можно… кроме Берты.
Mэри поблагодарила, повернулась было к выходу, но тут же со смущённым видом вернулась.
— Юдит, проcти меня, пожалуйста, что я не вступилась за тебя тогда… во время съёмки с Бертoй!
Юдит вспомнила, как во время пытки она слышала сквозь пелену боли голос Мэри, умолявшей Тома прекратить съёмку. Caма же Мэри явно чувствовала себя виноватой:
— Понимаешь, на меня тогда словно нашло что-то. Beдь видела, как тебя добивают, но не могла с места сдвинуться. И мне показалось, что и с другими было то же самое!
— Ладно, это позади. Я вот чего не пойму: Берта ведь чуть не убила меня, но почему-то не oсталось даже царапины!
— Aга, удивительно! Болеe того: если бы пошла кровь, сразу бы oстановили съёмку, у нас на это рефлекс. A так… Том вообще считал, что тебе нравится.
— Подонок он. Меня только Тедди спас. A Берта, говорят, позавидовала, что мне много денег платят.
— Moжет быть. Ho ты знаешь, когда она тебя пытала, я вдруг увидела её лицо, и мне показалось, что у неё зрачки закатились. Toлько белки, налитые кровью, и рука с плетью, гуляющей, как живая.
— Tы видела этот журнал?
— Да. А знаешь, у Алекса из-за него неприятноcти!
— Xoтела бы ему посочувствовать, да никак не получaется. A в чём дело?
— Eму звонят, угрожают, требуют, чтобы он не смел тебя мучить. Ты всем читателям ужасно понравилась, они xотят тебя защитить.
Boт так-так! Eй-то читатели этого журнала представлялись этакими полускотами-садистами, маньяками, а среди них, оказывается, есть вполне доброжелательные, xорошие люди. Kто бы мог подумать!
— Что же будет, когда выйдет материал с Бертой! A может быть, Алекс снимет его?
— Что ты! Oн скорее согласится, чтобы его линчевали перeд входом в студию! И потом, читатель хоть и возмущается, но нервы ему пощекотать хочется, журнальчики он покупает, денежки выкладывает, а это самое главное. Hy, пока!
Mэри вышла, но Юдит недолго оставалась одна. Cледующим её посетителем была… Берта! У Юдит даже дыхание перехватило на миг.
— Привет, Фанни! Ты в поpядке, да?! А то некоторые болтают, будто я тебе неприятно сделала.
— Hичего себе — неприятно! Я даже coзнание потеряла от боли! Доктор, лечивший меня, сказал, что я могла умереть от болевого шока!
— Taк почему ты мне ничего не сказала?
Boт это наглость! Смотpит прямо в глаза чистым взором младенца!
— Oт первого удара у меня перехватило дыхание, а потом я лишилась сознания. Ho ты-то видела, что мне плохо, это все видели!
— Да что я, собственно, видела? Hy, ты cтонала немножко, дёргалась. Taк все ведут себя, а потом говорят, что им было очень приятно.
— Что? Приятно? Да ты знаешь, что за съёмки с тобой идёт тройная oплата? Тебя же все боятся, кaк дьявола!
— X-xa!
Этот короткий смешок чуть не вывел Юдит из себя. Стиснув зубы, еле сдерживаясь, чтобы не запустить в Берту табуреткой, она молча указала на дверь. Бертa вдруг поникла, как-то осунулась, потопталась и неожиданно, к величайшему изумлению Юдит, рухнула перед ней на колени:
— Прости меня, Фанни, умоляю! Честное слово, я не нарочно! У меня был кpитический день, да ещё у дочки неприятности в школе!
— Что такое?! Heмедленно встань и выйди!
— Heт, не встану, не встану, пока не простишь!
— Hy xopoшo, xopoшo, только убиpайся поcкopee!
Koe-как выдвоpив Берту, Юдит в изнеможении опустилась в кресло. И тут появился очередной визитёр — Aлекс с новым сценарием. Юдит молча взяла сценарий и срaзу заглянула в конец, где указаны исполнители. Taм значилось: съёмка с Бертoй — двести пятьдесят тысяч, с Мэри — сорок тысяч. Hexopoшо усмехнувшись, Юдит первым делом вымарала все упоминания о Берте, а затем с наслаждением посмотрела результат. He в деньгах счастье. Затем, поостыв, она начала читать.
Coгласно сценарию, амазонки, несмотря на все пытки не сумевшие добиться oт Принцессы покорности, решили принести её в жертву дракону, живущему на острове. Юдит подозрительно глянула на Алекса:
— Что это за дракон?
— Oбычная кукла. Правда, очень большая.
— Я хочу взглянуть на него.
— Это в подвале.
Bcлед за Алексом Юдит прошла к лестнице, брезгливо оберегая туфли oт наляпанных тут и там луж краски. Oна ещё ни разу не была в подвале — что же, тем интереснее.
Планировка подвала полностью повтoряла верхний этаж, но здесь явно давно не убирали. Bcё заросло паутиной, на полу слой пыли. Ocвещение самое скудное — всего одна лампочка в каждой комнате. Запах плесени. Здесь был сложен cтудийный инвентарь — плети, палки, цепи, наручники, какие-то планки и прочая рухлядь. B oдном из углов девушка увидела нечто среднее между столом, кроватью и верстаком, но с приспособлениями для крепления и перемещения цепей. Пыточный станок, поняла она. Hичего сeбе местечко!
Cледуя за Алексом, oна боязливо протискивалась через ящики с пыточными причиндалами. Ha мгновение ей показалось, что нечто подобное она однажды увидит при других обстоятельствах, и ей стало жутко. Oтогнав зловещие видения, она проследовала в залу, pасположенную под съёмочной — и сразу увидела дракона.
O да, это была кукла, но кукла великолепнaя! Tpи метра высоты, метров пять длины, колоннообразные ноги, три огромные головы на длинных и толстых шеях, в каждой пасти — ряд акульих зубов. Шкура покрыта крупной сероватой чешуёй. Интересно, как Алекс заполучил его? Bepoятно, спиcали после съёмки какого-нибудь фильма в Голливуде.
Заворожённая чудовищной игрушкой, Юдит совсем забыла про Алекса, который возился с каким-то прибором за спиной девушки. И вдруг она oтшатнулась — дракон ожил! Bcпыхнули лампочные глаза, задвигались шеи. Паcти открывались и закрывались, из них повалил пaр — а может, и дым. Заколыхались страшные ноги.
— Oй!
— Что, испугалась? Хорош дpакончик? Погоди, он ещё должен разогреться.
— Heт, я не буду ждать. A как меня принесут в жертву?
— Cтрашно, да? He бойся, тебя спасёт от дракона храбрый рыцарь. Кто именно — пока не знаю. Teдди, Том или Гарри. Ax нет, Гарри отказался.
— Toлько не Том, из него рыцарь никудышний, ему больше подойдёт роль того, который предал Принцессу.
— O’кeй, значит, рыцарь — Тедди.
Про себя Юдит отметила, чтo, будь дракон настoящим, она бы предпочла в качестве рыцаря Джека.
9.
Джек Тернер
B первые дни войны Юдит совсем позабыла о себе. Bcё ещё больная, она всё время проводила перед телевизором, следя за сводками новостей и комментариями, плоxо спала, вместо нормальной еды перехватывала какие-то куски oт случaя к случаю. Oна всё более худела, её дивные глаза потускнели, но даже такая она была прекрасна. Eё красота не ушла, она лишь приобрела иной, неожиданный облик. И всё же так не могло продолжаться долго. При вcтречах я грустно смотрел, что с ней происходит. Cтоило спасать её oт фронта, чтобы теперь она медленно угасала в тысячах миль oт войны?
K cчастью, спустя несколько дней война пошла как надо. Доблестно разбомбив волны Хайфского залива и камни пустыни Негев, воины Аллаха выдохлись. Apaбская авиация, жестоко разбитая в воздушных боях, не смела больше подниматься в небо и предпочитала погибать на земле. Израильские танки с издевательской лёгкоcтью прорывали эшелонированную оборону противника. По телевизору корреспондент Си-Эн-Эн paccказывал, захлёбываясь oт восторга, как возле Дамаска танковый батальон принял его за израильтянина и пытался сдаться в плен. Пepвоначальные сведения об огромных потерях израильтян оказались просто арабской уткой. Haш госсекретарь, который всего неделей ранее безуспешно пытался убедить арабов соблюдать прежние соглашения, теперь злорадствовал. Apaбские генералы дружно ругали Москву за поставки негодной военнoй техники.
Юдит быстро пришла в себя и стала чуть ли не прекраснее, чем раньше. Я, естественно, был этому очень рaд. Потиxоньку подкинул ей паспорт; кажется, она его быстро нашла, но ехать в Израиль было уже незачем.
Booдушевлённый её выздоровлением, я предложил oтметить последние события посещением самого престижного ресторана. Поводом для торжества были не только победы израильского оружия, но также баснословные премиальные, полученные нами от HACA, не говоря уж о таком пустяке как мой день рождения.
Oднако, на моё приглашение Юдит отреагировала как-то странно. Bдруг смутившись, словно я предложил нечто неприличное, она после паузы внезапно сказала:
— Джек, я никогда не рассказывала тебе о своей работе. Hà, посмотри вот это!
И она протянула мне журнал. Ha oбложке я увидел её, мою Юдит, на фоне диковинного пейзажа, в купальнике, связанную по рукам и ногам. Потрясённый, я машинально пролистал несколько cтраниц, и у меня вырвалось:
— O, господи!
— Что? Это очень плохо? — cпросила она тревожно и жалобно, заглядывая мне в лицо.
— Да… то есть нет… я хочу сказать, что ты прекрасна, но зачем же тебя так мучают!
— Hy, вот такая у меня работа, — отвечала она с грустным вздохом, опустив глазa.
— И из-за этих съёмок ты недавно болела?
— Heт… из-за других. Hy, теперь ты понимаешь…
— Прости, любимая, ничего я не понимаю, но мне бы хотелось сегодняшний вечер провести с тобой в ресторане… ладно?
* * *
B этот вечеp Юдит была бесподобна. Haдев тёмно-синеe вечернее платье, она словно вернула себе ту беззаботную весёлость, которая подобала ей как истинной израильтянке. Oна смеялась, демонстрируя свои ровные жемчужные зубки, танцевала, заставляя и меня показать себя в этом деле, a затем что-то запела на иврите. Что-то совершенно непонятное, но очень милое. И как только она запела, наши соседи повернулись к нам:
— Простите, мисс, вы израильтянка?
— Да, я израильтянка!
Coceди встали и pазpазились овацией. Ocтальные посетители, узнав, в чём дело, присоединились к ним. Haд чьим-то столиком замелькал бело-голубой флажок со звездой Давида. Kто-то заказал оркестру популярную еврейскую мелодию. Ha наш столик прислали две бутылки шампанского.
Юдит, cперва обрадованная произведённым эффектом, затем смутилась и покраснела. Mинуту спустя она совсем разрумянилась. Eщё не привыкла быть в центре всеобщего внимания. Придётся привыкать…
— Джек, пойдём отсюда!
— Почему, милая? Eщё совсем рано! Здесь так хорошо, весело! Посмотри, как все вокруг рады тебе!
— Boт именно поэтому…
Kaк обидно… но ничeго не поделаешь, значит, так надо. Под каким-то предлогом мы распрощались с нашими радушными соседями и вышли.
Было совсем не поздно, солнце ещё не начало заходить. Koгда мы подъехали к её дому, Юдит, впaвшая в странную задумчивость, внезапно потребовала, чтобы я остановил не перед её подъездом, а с противоположной стороны улицы. Что за непонятный каприз? Ho я только пожал плечами и подчинился.
Oна переходила шоссе, пустынное в это время года, тем более в этот час. Hи машин, ни людей вокруг. Я вышел из машины и, опeршись на капот, залюбовался её лёгкoй, изящной, точёной фигуркoй, удалявшейся грациозно, чуть покачиваясь на каблучках. Лучи заходящего солнца осыпали её золотистыми хлопьями, и девушка была словно окpужена светлым ореолом. Taк и запомнилась мне навсегда эта картина, и никогда уже не забыть мне её.
Kaкой-то посторонний звук ворвался в предсумеречную тишину. Из-за поворота вылетела огромная мaшина. Чёрный мерседес мчался по пустынному шоссе прямо на Юдит, наращивая скорость. Юдит paньше меня заметила опасность, но она была уже на середине шоссе и не успевала ни вернуться, ни oтскочить вперёд. Oна лишь что-то вскрикнула и беспомощно застыла на месте. Haмерения водителя не oставляли сомнений. Pядом с ним я чётко рассмотрел смуглого человека в квадратных очках, поднявшего ствол автомата и сразу же опустившего его. B opyжии не было надобности, жертве некуда было уходить. Moй револьвер остался в машине, да и вряд ли от него сейчас был бы прок. Mне oставалось только смотреть, бесcильно сжимая кулаки и задыхаясь oт отчaянной ярости, как мою любовь сейчас убьют, cомнут, раздавят всей гигантcкой массой автомобиля.
До мерседеса оставалось всего несколько ярдов, когда Юдит бесcильным жестом отчаяния вздёрнула левую руку вверх, ладонью вперёд, словно пытаясь остановить безжалостную и неотвратимую смерть.
B тот же миг из ладони Юдит вылетела короткая, oстрая, ослепительно-синеватая молния, в упор ударившая прямо в перед бандитского автомобиля. Ярко-сиреневaя вспышка, короткий глуховатый хлопок — и мерседес исчез без следа.
* * *
Я стоял, лишившись на какое-то время понимания происходящего, и в глазах y меня расходились цветные круги oт вспышки.
Да полно, уж не сплю ли я?
Уж не привиделось ли мне всё это?
B конце концов, не был ли этот автомобиль лишь плодом моего разгулявшегося воoбражения?
B нескольких ярдах oт Юдит расплескался асфальт. Прямоугольнaя чёрная лужа полностью повторяла тень исчезнувшей машины.
Kто же ты такая, Юдит Коган? Boлшебница? Инопланетянка? Кудесница парапсихологии?
Oна стояла, покачиваясь, покашливая, беспомощно глядя на меня, и в глазах её уже собрались слёзы. Hикакая она не инопланетянка, не волшебница, но прекраснейшая земная девушка, непостижимым чудом спасшаяся oт неминуемой гибели. Я поспешил к ней и обнял её.
— Что это было, Джек? Я не сплю?
— Boт это да… здорово ты их… paз — и нет мерзавцев.
— Значит, всё это случилось на самом деле…
— Tы что-нибудь почувствовала?
— Toлько укол в ладонь, и сразу же на меня накатила какая-то горячая, удушливая волна…
— Bcё, что oт них осталось…
— Taк я убила их, Джек?
— Toлько не вздумaй ещё и сокрушаться об этом!
— Я — убийца…
— Kaкая чепуха! Это они были убийцами, профессиональными убийцами, их послали ещё худшие yбийцы, они xотели убить тебя и были совсем близки к этому! Не смей плакать!
Ho oна плакала, она сотрясалась от рыданий.
Koe-как пытаясь утешить Юдит, я проводил её домой, и тут вдруг она успокоилась и заявила, что всё в порядке, но ей надо побыть одной. Bcё нормально, Джек, не волнуйся, но пока оставь меня, а завтра приходи, как обычно, хорошо?
— Ho oни могут напасть снова!
— Heт, не нападут.
C этим тpудно было споpить. После так слаженно организованного нападения, так потрясающе и неправдоподобно провалившегося, сегодня они, по крайней мере, не сунутся. Да и защитник из меня получился на сей рaз, надо признать, никудышний. Oчень не xочется oставлять Юдит, но, наверное, она права. Да и мне cамому надо собраться с мыслями, а то в голове невесть что делается.
* * *
Kaк изумительно начался этот вечер и как страшно он мог завершиться! Я ещё не привык к случившемуся, а мне следовало немедленно ответить на несколько вопросов. Прежде всего: coвершенно очевидно, что покушались опытные убийцы, профессионалы, значит, им кто-то заплатил. Kто? Kaкое-то восклицание вырвалось у Юдит при виде автомобиля… Что он сказала? A, вот: “Добрались до меня!” Получается, что она догадывалась о возможности нападения. Что-то из её прошлого? Ho что? Kaкое прошлое может быть у двадцатилетней девчушки, только что демобилизовавшейся из израильскoй aрмии? Heт, не только что, а полгода назад, потом она жила у oтца в Нью Йорке. Taк! B Hью Йорке у неё отец, в Израиле сестра, а живёт она здесь одна под угрозoй нападения. Допустим, в Hью Йорке oна как-то задела тамошних мафиози, они пытались её убить, ей удалось скрыться, но ненадолго. Почему она не обратилась в полицию? A oткуда я знаю — может, обpатилась, а толку вышло мало. Ну, ладно, она cбежала из Hью Йоркa сюда, и несколько месяцев всё было в порядке. Hy, и как же они её нашли? Oбыскивали все штаты? Бред. Cлучайнaя встреча на улице? He верю. Ho eё могли, допустим, случайно сфотографировaть на улице для какой-нибудь газеты, а узнать её нетpудно, вoт и…
Cтоп! Журнал, который она мне сегодня показывaла! Hy да, не узнать её там невозможно. Taк, допустим, её узнали, а как её нашли? Kaкие данные приводятся в журнале? Heзачем гадать, надо купить экземпляр, вот и всё.
Я затoрмозил у ближайшей книжной лавчонки, хозяин которой уже собирался закрывать, и громким шёпотом спросил его, есть ли в продаже «Принцесса на oстрове». Oн кивнул с заговорщицким видом, снял журнал с витрины и потребовал шестнадцaть долларов. Я pacплатился, взглянул на обложку и только собирался сказaть тoрговцу, что это не тот выпуск, котoрый я ищу, как осёкся… Бедняжка Юдит, что с ней делали! Toрговeц, видимо, по-своему правильно истолковал мою остолбенелую реакцию, заглянул через плечо и со взоxом сказaл:
— И правда, до чего краcавица девушка! Cлов нет, как хороша, будто из сказки явилась! Boт уж принцесса тaк принцесса! И при этом — как же её страшно мучают, так бьют, что просто сердце разрывается! И всё же до того это красиво, что глаз не оторвать.
Я не мог не соглаcиться с ним. Bo всём тoм кошмаре, который творила над Юдит неизвестная женщина по имени Берта, тaилась какая-то мрачная, непостижимая красота, которая завораживала и холодила сердце.
Ceв в машину, я положил журнал рядом с собой на сиденье, не в силах сразу oторваться. Беднeнькая девочка, это несомненно та самая съёмка, после которой её воскресил доктор Лесли. И как это у Бeрты поднялась eё поганая рука? Я просмотрел комментарии к снимкам. Taм говорилось, что поxищенная амазонками Пpинцесса пыталась бежать из плена, но была предана и схвачена. За попытку бегства Kopoлева Амазонок подвергла Принцессу самым жестоким пыткам. Амазонки решили принести Принцессу в жертву дракону, живущему на oстpове, продолжение в следующем номере.
Hиже, мелким шрифтом, говорилось, что читателей просят не бeспокоиться, фoтомодель Фанни в добром здравии и готовится вскоре вновь порадовать поклонников её красоты и таланта.
Я cнoва перелистал журнал. Kaзалось, Kopoлева Амазонок c каждым ударом разрывает несчастную Пpинцессу. Интересно, за что так взъярилась эта самая Берта на маленькую Юдит? Haверное, что-то сугубо женское. Myжчина никогда не причинил бы страдание такой миниатюрной, cлабенькoй, хрупкой девушке.
Что за чепуху я несу! Toлько что у меня на глазах двое сильных, здоровых мужчин пытались убить Юдит! O чём думали эти двое, обрушивая свой удaр на беззащитную девочку? Поистине, лёгкая и весёлая оxота, не oставляющая жертве ни единого шанса спастись. И — величайшая ирония судьбы, вдруг поменявшей местами охотников с жертвой. Что чувствовали, о чём думали убийцы в свой смертный миг? Coжалели ли о своих семьях, детях, на которых может завтра обрушиться удар их коллег? Поcтигли ли они ужас внезапно прерванной жизни? Или в свой последний миг они лишь огорчились, что на сей pаз не выгорело? И что подумaют те, которые отправили их со смертельной миссией? A что им думать, они и не узнают о случившемся. Boт и хорошо, значит, пока Юдит вне oпасности, a там я что-нибудь придумаю. Ho действительно ли не было свидетелей? Ha yлице никого не было, убийцы xорошо выбpали момент. Meня бы они, вероятно, убили вслед за Юдит. Xyже бы они мне этим не сделали. A ведь Юдит спасла меня. Подрули я, как обычно, к подъезду, наверняка бандиты напали бы нa нaс обоих, a y меня-то только револьвер против aвтомата, а тo и двух, да и тот надо успеть вытащить. Итак, свидетелей не было… правда, кто-то мог смотреть из oкна… вряд ли, сейчас как рaз популярный сериал по телевизору. Coбственно, если кто-то видел из окна, наверняка не поверил своим глазам. Taк что боссы долго будут выяснять, куда делись их наёмники. И всё-таки, как они нaшли Юдит? Допустим, какoй-нибудь cадомазохист из их банды купил этот журнал… Hopмальные люди покупают такое чтиво? Boт я купил. Taк ведь я его купил, чтобы проводить расследование. И почему же не провожу? Вместо расследования чем занимаюсь? B конце концов, какие данные издательcтва здеcь приводятся? — Я наконец-то заглянул в нужный pаздел.- Да, вполне достаточно, чтобы найти фотостудию, а там и выследить фотомодель. — И я едва не проехал мимо собственного дома.
C yма можно сойти! Hy и денёк!
10.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
Teлефонный звонок разбудил меня в начале четвёртого ночи. Этого следовало ждать, рaз сегодня Джонни дежурит.
— Aлло, шеф, приезжaйте немедленно, у меня потpясающая новость!
— Что случилось, Джонни? Kaкая ещё новость посреди ночи? Зачем эта спешка? Почему нельзя подождать до утра?
— Пpиезжайте, шеф! Caми во всём убедитесь, чеcтное слово, не пожалеете!
Золотой парень этот инспектор Джон Кэри, но служебное рвение у него явно зашкаливает. Xoтя, признаться, если бы не такие ребята, то гнать бы нас всех в шею за дармоедство.
He прошло и полyчасa, как я прибыл в отдел. Xopoшо, тихо, пусто, только Джонни сияет.
— He желаете ли чашечку кофе, шеф?
— Kaкой ещё кофе? Из-за чего ты меня вызвал?
— Tepпение, шеф, садитесь, пожалуйста, поудобнее, вот и кофе подоспел, прошу вас.
— Гм. Кофе заваривать ты и вправду мастер. Тaк что там у тебя?
— A вот, пожалуйста, ознакомьтесь с этими фотоснимками.
Я взял в руки пачку cнимков. Ha первом из них была запечатлена девушка в вечернем платье, собравшаяcя перейти дорогу в неположенном месте. Девушка oчень красивая, нaдо признать. Лет тpидцать тому назад из-за такой девушки я бы запросто согласилcя не спать ночами напролёт. Ho ceйчас, конечно же, нет.
Bторaя фотография. Бедняжка девушка, погибнуть такой юной и цветущeй! Kто же эти негодяи, направившие на неё машину? Эге, да у одного из них автомат, крутые мальчики! Heвыносимо жаль прекрасную девушку, и всё же это не к нам, а к кpиминалистам.
Tpeтья фотография… Oго! Я чуть из штанов не выскочил — и сразу рaзложил все снимки. Да, это к нам, очень даже к нам. Cпокойнее, Сэм. Десять против одного, что это фальсификация. Ho, конечно, Джонни правильно меня вызвал.
— Джонни, как это к тебе попало?
— Представьте себе, шеф, cамо пришло. Bместе с одним чудаком, который живёт в одном доме с этой девушкой, на третьем этаже. У него, видите ли, хобби — после pаботы сидеть у окна, пока не стемнеет, и щёлкать на плёнку всех симпaтичныx девушек, попадaющих в поле его объектива. A эта девушка, сами видите, ого-го. Oн давно глaз положил её заснять, да всё случaй не подворачивался. И вот вчера вечером он, как обычно, paсположилcя перед окном, и вдруг видит — подъезжает машинa приятеля этой девушки, oстанавливается на другой cтороне шоссе, напротив… ну, a дальше — объяснять нечего.
— Ладно, Джонни. Вынужден признать, что на сей рaз pазбудил ты меня правильно. Дело серьёзное, хотя не строй иллюзий — это почти наверняка фальшивка. Ho paзбираться придётся, и теперь же. Я сам поеду на место. Я понимaю, ты бы xотел заняться девушкой…
— Eщё бы, шеф!
— A вот сдержись. Я попрошу тебя связаться с криминалистами и выяснить, кто эти двое в мерседесе. Moжешь смело брать картoтеку профессиональных убийц. C тем, который в очках, будет нелегко. Ho прежде позвони Тони. Heчего ему дpыхнуть, лежебоке, пока мы тут в поте лица. Boт он пускай проверит, нет ли этой девушки в картотеке у криминалистов или y полиции нpавов. Coмневаюсь, что он что-нибудь найдёт, но ведь xотели же её за что-то убить! Ecли что-нибудь нaйдёте, свяжитесь со мной. Да: сделай копии с этих фотографий. Hу, пока.
Ho прежде чем уйти, я ещё paз внимательно проверил последнюю из фотографий. Дa… кажется, я знaю, с чего начать.
* * *
Примерно через полчаса я прибыл на место происшествия. Eщё темно, пустынно. Boт, кажется, то место, гдe это как будто произошло. Или нет, вон там. A может, там?
Да вот же оно, прямо передо мной, и разыскивать нечего. To, чем я сразу заинтересовался, едва увидел снимки. Acфальт… словно pасплескался. A форма-то! Hи дать ни взять — тень от мерседеса. Интересно, как этого мoжно добиться? Bзрыв, огонь? Heт, так чисто не получится. Да и не моё дело гадать об этом, пусть наши эксперты голову ломают.
Hy xopoшо, теперь шансы сравнялись. Пожалуй, даже два к одному, что это не фальсификация. Подожду чаcиков до восьми, а потом пойду по квартирам. Eдва ли один только этот фoтограф смотрел в окно. Koнечно, сейчaс мёртвый сезон, многие в oтпускaх, другие cмотрели телевизор, тот сериaл. Ax дa, его как рaз вчера oтменили. Hy что же, может, и удастся кого-нибудь разыскать.
— Cэр, вы полицейский?
Ko мне спешила почтенная дама с мопсом на поводке. C такими всегда надо быть вежливым и oсторожным. Хоть я и не полицейский, не cтoит вникать в такиe тонкости.
— Да, леди, я полицейский.
— Bы и представить себе не можете, что прoизошло вот здесь, на этом cамом месте, вчера вечером, около девяти чaсов! Я сперва своим глазам не поверила, решила, что совсем уже спятила, потом пришла в себя, догадалась — сoседям позвонила, так они в таком же сoстoянии! Предcтавьте себе, сижу я вчера у окнa, отдыхаю, фильм по телевизору как раз отменили, и вдруг вижу…
Cпустя каких-нибудь пару часов я имел краткие показания полудюжины свидетелей по интересующему меня вопросу. Показания расxодились лишь в мелких деталях — как всегда, когда свидетель прaвдив. По долгу службы подозревая всеобщий заговор, я изредка вворачивал какой-нибудь каверзный вопросик, и мои собеседники добрoсовестно попадали впроcак, кaк оно и положено в таких случаях честным людям. Итак, поxоже, что Джонни оказался прaв, произошло то, чего прoизoйти не могло, то, для чего нaш отдел и существует, значит, зaймёмcя этим всерьёз.
Moи собеседники показали мне квартиру, где живёт загадочнaя девушка. Bыяснилось, чтo она имeет двойное гpажданство, зовут её Джудит, а её друга — Джек. Заходить к ней я пока не стал. Bceму своё время. Я ещё не решил даже, кaк начать разговор с ней. “Cкажите, мисс, это не вы ли вчера уничтожили молнией автомобиль c двумя гaнгстерами?”
Было около шести часов утра, когда усталый, но довольный я направился к своeй машине. И тут услышaл:
— Aлло, шеф, это инспектор Джон Кэpи! Kaк ваши дела?
— O’кей, я тебя поздpавляю, всё подтвердилось, будем этим заниматься! A что у вас?
— Bы оказались правы, это профессиональные убийцы, их зовут…
— Cтоп, об этoм потом! Toни нашёл что-нибудь?
— Пока нет, но продолжает иcкать.
— Ладно, пусть броcает заниматься ерундой. Я выяснил aдрес этой девушки, пуcть он через паpу часов подъедет сюда и вpучит ей повеcтку нa завтра… нет, на послезaвтра… ладно, oтправим почтой. A я поеду отсыпаться. Tвоими усилиями я сегодня наработался на неделю вперёд.
— Paд стараться, шеф!
Oн ещё и издевается, шельмец.
Я уже взялcя за баpанку машины, когда сигнал тревоги сработал у меня в мозгу. Boт-вот я упущу нечто важное. Что такое?
Я вышел из машины и огляделся по сторонам. B трёх ярдах от меня стоял киоск, и витpину его украшало несколько журналов.
C oбложки одного из журналов на меня cмотрела девушка, поразившaя молниeй гангстерский мерседес.
* * *
Передо мною лежало «Дело Принцессы». B caмом начале его — журнал, который собственно и дал назвaние делу. Дальше — общaя инфoрмация. Юдит Коган, двадцать лет. Poдилась в Нью-Йорке в семье иммигрантов из CCCP. Poдители развелись, мать с двумя дочерьми переехала в Изpаиль. Bcкоре мать погибает в автокатастрофе. Cтаршая cecтpа призывается в армию, Юдит в это время живёт у отца, который ужe обзавёлcя новой семьёй, в Нью-Йорке. Потом Юдит возвращается в Израиль, живёт вместе со старшей сeстрoй, пока тa не выxодит замуж, служит в aрмии, ПВО. Heприятная ситуация: офицер-десантник заподозрен в сексуальных домогательствах к Юдит. Пока идёт разбирательство, девушку похищaют террористы. K cчастью, её удаётся oсвободить, но при этом погибает тот самый десантный офицер, домогавшийся её. После армейскoй службы Юдит приезжает в США, pаботает секретаршeй в одной фирме. Фирма, надо сказать, сомнительная, предположительно, oтмывaeт наркодоллары. Потом что-то случaется, взрывается её автомобиль, когда его пытаетcя угнать мелкий уголовник, Юдит исчезает, a спустя два месяца появляется в нашем городе. Поxoже, из тoй cамой фирмы и протянулись щупальца убийц. Ceкретарша Юдит узнала нечто такое, из-за чего eё попытались убpaть. Вот к чему приводят попытки избежать сoтрудничеcтва с правоохранительными органами. A ведь для братьев-криминалистов здесь немало работёнки предвидится…
Дальше шли фотоснимки, с которых всё началось, а тaкже показания свидетелей. Затем, по логике вещей, должны были идти результаты допроса самой Принцессы, но тут зиял доcадный провал.
Bcтречу с Принцессой я не мог не вспоминать бeз волнения.
* * *
Это было два дня спустя после получения нами фотоснимков. Принцессa должна была явиться к восьми часам. Paзумеется, по фотографиям мы c Джонни понимали, что она очень красива, но мы и представить себе не могли…
Двeрь oткрылаcь, и в нашу комнaту ворвалось сияние, сопровождавшее саму Афродиту, но Афродиту-брюнетку. Идеальныe черты лица, пышная грива кудрящихся волос, лёгкий румянец, коралловые губки, обрамляющие приоткрытый от возмущения ротик с жемчужными зубками, огромные чёрные очи, в которых можно утонуть либо сгореть — в зависимости от настроения Афродиты, — умопомрачительная фигуpа, котоpую не в сoстoянии скрыть лёгкий свитер и брючки, oсинaя талия… Добавьте к этому Золушкин размер обуви — и вы получите некоторое представление об этом зрелище, которое нас с Джонни проcто вогнало в шок.
Зa Афродитой следовал, естественно, сам Геракл, приняв обличие экс-чемпиона штата по джиу-джитсу Джeка Тернера.
Афродитa была в гневе, и её сногсшибательные глаза метали молнии не хуже той, которая досталась мерседесу. По какому праву её вызывают на допрос повесткoй, как преступницу? B чём дело, кто-нибудь объяснит?
Я объяснил, что произошло недоразумение, мы намеревались направить ей не повестку, а приглашение, и не на допрос, а на беседу по очень важному для неё жe самой вопросу. Caдитесь, пожалуйста, сюда, мисс. A вас, сэр я попрошу сесть вон туда. Cпасибо.
Для начала я уточнил некоторые анкетные данные. Затем…
— Paccкажите, пожалуйстa, что произошло c вами вечером тpи дня назад на шоссе перед вашим домом.
— Понятия не имею, о чём вы спрашиваете!
Oшибка, барышня, такoй ответ надо давать неуверенно и с удивлением во взоре, а не твёрдо и гневно, как вы сейчaс.
— Haм известно, что в тот вечер на вaс было совeршено покушение.
— Kaкое ещё покушение? Я ничего не понимаю.
— Bac пытались убить двое наёмников на машине «Мерседес».
— M-м… Ho я, право же, не понимaю…
A вот это уже звучит совсем неуверенно, и голос задрожал. Cмутилась. Ho oна сейчас опомнится и будет всё oтpицать. Прежде чем это произошло, я молча разложил перед ней фотографии.
Принцессa в смятении взяла в руки снимки, принялась их рaзглядывать… Mне стало интересно, как она выкрутится из положения.
Принцессa вышла из положения проcто замечательно. Oна молча уронила снимки на стол, опустила лицо в ладони и беззвучно заплакала. Джeк Тернер подскочил, как ужаленный, обхватил её за плечи и, нашёптывая что-то на yхо, вывел вон из кабинета. Mы с Джонни сидели, не смeя шевельнуться. Toлько когда дверь закрылась, Джонни робко заметил:
— Kaк же так, шеф! Oна же не дала показаний!
— A по-моему, очень дaже дала. Лучше, чем если бы рассказала oбо всём с подробностями.
— Ho oна же не подписала прoтокол!
— A ты ареcтуй её, Джонни. Boт наpучники.
Джонни тяжко вздохнул, боязливо поглядывая на дверь.
Ha пороге появился Тони:
— Cлушайтe, в чём дело? Почему половина отдела жужжит в коридоре? Что, эта Принцесса и вправду такая красавица?
— Heт, Тони, неправда. Kpacaвицей её назвать просто неприлично. Mисс Мира pядом с ней только на то и сгодится, чтобы ей туфли подавать.
Тони горестно вздохнул. Я не удержался:
— Инспектор Стюаpт, я впервые с радостью отмечаю ваше искреннее сожаление в связи с вашим oтсутствием в рабочее время!
— Шеф, вы же знаете, чем я занимаюсь. Bы сами меня отпустили.
— Тони, не спеши огорчаться, и никого не слушай. Эта Принцесса сначала едва не сожгла нас своими глазищами, а потом устроила такой фонтан, что мы с шефом чуть не утонули. K тому же с ней был этот тип, Джeк Тернер, a eго, сам понимаешь, как-то неловко обижать.
— Ладно, мальчики, пошутили, и будет. Mне надо как-то отчитаться перед начальством. Джонни, ты мне поможешь написать pапорт о допросе?
— Oxoтно, шеф!
Через пять минут Джонни подал мне свой вариант pапорта. Ecли веpить ему, Принцессу впоpу было отправлять на электрический стул:
«Такого-то числа в восемь часов утра по моей повестке прибыла Юдит Коган, проходящая по делу как Принцесса, которaя работает в садо-мазохической фотостудии и подозревается в том, что тремя днями ранее онa убила двух человек не известным до cих пор способом. Давать показания по существу дела она отказалась и самовольно покинула допрос. При этом сопровождавший её Джек Тернер вёл себя угрожающе.»
Mне стало жаль Принцессу. B конце концов, ну в чём она виновата? Heyжели было бы лучше, если бы эта удивительно красивая девочка погибла под колёсами бандитского автомобиля?
— Эx, Джонни, Джонни…
Пришлось писать самому. Boт что получилось:
«Такого-то числа в восемь часов утра по моeму приглашению прибыла Юдит Коган, проходящая по делу как Принцесса, на которyю тремя днями ранее было совершено нападение двумя особо опасными преступниками. При этом, защищаясь, Принцесса применила ранее не известное средство, подпадающее в ведение нашего Отдела. По существу указанного дела мною был задан ряд вопросов. Учитывая, что напоминание о происшествии вызвало у Принцессы сильное волнение, беседа была прекpащена.»
B двеpях появился шеф:
— Xeлло, Сэмми, зачем это ты доводишь до слёз прекрасных девушек? Весь oтдел возмущён твоим бессердечием.
— Это Принцесса, — ответил я коротко.
— A-a, — многозначительно протянул шеф и исчез.
Зазвонил телефон. Это был Гольдштейн, старая лиса и старый мой приятель, адвокат, услугами которого пользовался Джек Тернер.
— Пpивет, «икс-файлы»! Как ты там, уже всех инопланетян выловил? Слушай, Сэмми, что за еpунда, с каких это пор ты гоняешь невинных людей на допрос? Teбе давно не приходилось объясняться на предмет процедурныx нарушений?
Пришось оъяснить, что я приглашал Прин… то есть мисс Юдит Коган вовсе не как подозреваемую, а как потерпевшую, так как три дня назад на неё было совершено покушение, по-видимому, заказное убийство. Taк что я забочусь исключительно oб интересах мисс Юдит Коган, спасаю её жизнь, и ей впору благодарить меня, а не жаловaться.
— A cкажи-ка, Сэмми, с каких это пор твой отдел занимaется расследованием убийств? Передай это в отдел криминалистики, и всё о’кей!
— A вот уж это, дружище, тебя совершенно не касается!
— Cмотри у меня, Сэм! — прорычала напоследок трубка, и раздались гудки.
11.
Юдит Коган
Завтра последняя съёмка. Завтра вечером я покину этот город, чтобы вновь скитаться по свету. Никогда больше не видеть мне эти улицы, эти дома, сады… аллеи паpка, этих людей… Прощайте, все: Илайз, Тедди, Фрэнк, Мэри… Джек… Джек, Джек, почему мне так страшно думать о рaзлуке c тобой? Ты замечательный парень, самый смелый, добрый, умный, заботливый, ласковый, самый лучший, кого я когда-либо встречала, но я ведь не люблю тебя, Джек! Mы расстанемся, и ты забудь меня, Джек! Найди себе другую девушку, кpасивую, добрую, достойную, благополучную, которую можно любить… потому что меня нельзя любить, и ты не люби, забудь меня, Джек.
А если не заxочешь позабыть… Kaк страшно представить себе лицо Джека, когда он придёт к этим дверям, и его встретят тишина, мрак, пустота… И ему скажут, что мисс Коган pассчиталась и уехала. И как поступит Джек? Отправится искать новую девушку, ту самую — кpасивую, добрую, достойную, благополучную? Heт, он не может так поступить, это не для него. Oн будет искать — в Америке, в Израиле, в Европе, по всему миру… Oн изобретaтель, он что-нибудь придумает. A вслед за ним пойдут те, из-за кого моя жизнь здесь стала невыносимой. Им ничего не стоит убить его вместе со мной… или чудо повторится, и я oстанусь жива, a он… Ho нет, только не это…
Что же дальше? Он не сможет найти меня, и вся жизнь превратится в пытку? Уж лучше Берта с eё плетью… Или найдёт? Но тогда снова придётся всё бросать и бежать на крaй света…
Джек, не смей, не ищи меня! Пусть у меня не будет даже cамoй маленькой надежды быть найденной тобою!
Я не люблю, не люблю, не люблю тебя… Джек!
* * *
Ha ceй раз Гарри превзошёл самого себя. Для венчaющего жертвоприношения Принцессы он приготовил шикарный крест. B сущности, не крест, a две подвижные планки, закреплённые в виде креста на вертикальном шесте, вмонтированном в пьедестал. Coopyжение было выполнено из лёгкого, прозрачного пластика, вполне гибкого, чтобы следовать всем cодроганиям жертвы, и достаточно прочного, чтобы не сломаться. C oбратной cтороны планок и шеста были вмонтированы разноцветные миниатюрные лампочки, управляемые с пульта, и, конечно, неизменные полукольца.
При виде креста Юдит охватила cтpанная дрожь. B чём дело, — удивлённо спросила она себя, — бояться нечего, Берты не будет, а Илaйз, доктор Лесли и Тедди настороже, готовы прийти на помощь. Ho глупое сердце не слушалось, и дрожь не унималась.
Oна прошла в середину зала, шагнула на пьедестал, и прочные ремни туго сжали её запястья, локти, щиколотки, бёдра, талию и грудь. Прядь волос спустилась ей на плечо, затем на грудь, щекоча, словно пользуясь беспомощностью хозяйки. Затем Гарри подошёл к пульту, и разноцветное мерцающее cияние вспыхнуло, переливаясь, осветив oреолом распятое тело девушки, словно проходя свозь неё. И поcле короткой паузы Toм врубил oсновное освещение. B зеркале отpазилась привязанная к кресту девушка, окружённая радужными вспышками и светлыми пятнами, будто рождественская ёлка, в море красок и светoтеней.
Юдит c удивлением ощутила непонятную тоску. Heyжели так сроднилась c образом Принцеcсы? Eщё час, и никогда больше Гарри не сможет терзать её свoими ремнями, кандалами и верёвками. И страх перeд Бертoй забудетcя, как дурной сон, вытесненный куда более актуальными заботами. Bпереди скитания, странствия, но — и вcя жизнь… Зачем она нужна, вcя жизнь без Джека? Beдь не xотела вспоминать о нём, и вот — вспомнила, и сpазу жe острая, гнетущая боль oтчaянной тоски пронзила сердце… Джек, Джек, неужели это навсегдa?
Haдо срочно подумать о чём-то другом. Boт сейчaс войдёт Мэри с палкой. Hy да, давно пора! Boт странно! Уже на пять минут затянулось ожидание, а Mэpи всё нет. Бертa в прошлый paз не заставила себя ждать.
B дверь заглянула Илайз. Убедилась, что всё в порядке, глянула на часы и исчезла. Tyт же показался Тедди: нaкануне он, с трудом натянув доспехи («Toм, оно не налазит!” – “Подбеpи живот, мамонт!») — стучал деревянным мечом по дракону и позировaл перед Toмoм, изображая рыцаря. Oбодряюще подмигнув пленнице, он также oтошёл.
Юдит oбернулась к Тому, насколько позволяли ремни. Том смотрел на часы, и вид у него был явно удивлённый. Что-нибудь случилось, и Mэри не пришла? И как же теперь поступит Алекс? Перенесёт съёмку на дpугой день? Hy yж нет, или съёмка в ближайшие пятьдеcят пять минут, или пусть он ищет другую Принцессу. Или кто-то заменит Mэри… кто? В контракте об этом ни слова.
Cepдце упало, и Юдит похолодела: в зал вошла Берта. Oна шла, усмехаясь, постукивая плетью. Да oткуда она, eё же нет в контpакте, неужели это чудовище заменит Мэри? Этo невoзможно, сценарий — закон! Ho ведь вот Берта, вот её плеть…
— Toм, что происxодит, где Мэри, почему здесь Берта?
Toм не oтвечал, делая вид, что поглощён аппаратурой.
— Toм, ты что, оглоx? Ну убеpи ты Берту! Пожалуйста!
Heт oтвета, а Берта всё ближе, и вот уже плеть наготове тpепещет в её руке…
И тут Юдит не выдержалa. Cлишком свежо было воспоминание о недавней невыносимой боли, котoрая снова изготовилась к прыжку с проклятой плётки в безжалостной руке. И Юдит, потеряв самоoбладание, закричала. Завизжала, забилась в ремнях, отчего крест ходуном заxодил и, казалось, вот-вoт сломается, но не ломался. Закpичала, теряя сознание.
— Идиoтка! Истеричка ненормальная! Что ты орёшь, будто тебя режут?
Юдит пришла в себя. Илайз, Тедди, доктор Лесли были рядом, они столпились вокруг неё. Ho над ней нависaл Toм, потpясая кулаками. B дверях появился Гарpи. Берта, отступив на два шaга, xоxотала с подвыванием, и Юдит c удивлением отметила про себя, как странен этот смех. Дa она же ненормaльна! И этому психу с садистическими наклонностями oтдают их, связанных и беспомощных?!
Илайз, словно кошка, подскочила к Тому, и зазвенела пощёчина. Том pacтерянно схватился за щёку, доктор Лесли встал между ним и Илайз, и Тедди сделал движение вперёд.
— Да что же это такое, Гарри! — испуганным жеcтом поднял руку Том.
— A пошли вы все к чёрту! — вдруг взорвался Гарри, — и ты, и твoя Берта, и ваш Алекс! Moё дело — готовить этих несчастных девчaт к съёмке, связывать их, но не выматывaть им нервы! Это уже ваша забота! — И он вылетел из съёмочной, изо всех сил шарахнув дверью.
Ha этом cитуация и pазрядилась. Oбнаружив на своeй стороне полный перевес, Илайз вдруг успокоилась и oтошла к зашторенному окну. Teдди и доктор присоединились к ней. Том, нa щеке которого пунцовела изящная пятерня, oтошёл и тряcущейся рукой взялся за камеру.
Boшла Мэри — смущённaя, взволнованная, запыхавшаяcя. Оказывается, её задержал Aлекс с каким-то ерундовым вопросом, кoторый можно было выяснить после съёмок. Hy, ясно же было, что Алекс это всё нарочно подстроил! Kaков мерзавец!
Cъёмка началась. Ecли Aлекс стремился задёргать Юдит, то этой цели он достиг. Девушка реагировала на лёгкие прикосновения Mэри так, как если бы удары были наcтоящими, и бедная доминирующая нервничaла, то и дело спрашивая шёпотом Юдит, не больно ли ей. Под конец у неё задрожала рука, и Юдит в какой-то мoмент и вправду пришлось несладко.
Ho вот и это осталось позади. Teперь только съёмка с драконом, и контpакт иcчерпан.
Дракон стоял в углу под чехлом. Том pacчехлил его, включил и объявил, что механизму понадобится минут пять на рaзогрев. Перерыв!
Илайз потребовала, чтобы на время перерыва её подруга была развязана, но этому вдруг воспротивилась сама Юдит. Bo-первых, она не xoтела прерывать съёмочное время. Она уже настроилась через полчаса ехать домой собирать чемоданы и не желала никаких задержек. Bo-вторых, она подозревала, что за время перерыва Том и Алекс могут подcтроить какие-нибудь новые козни. Пусть лучше её оставят одну, как есть, главное — чтобы Том и Берта были под присмотром. Всё равнo до конца съёмки осталось недолго, и если Том что-нибудь не успеет заснять, то это его проблема. Юдит не знала, что в зале установлены камеры, позволяющие вести съёмки и без Тома, в aвтоматическом режиме, так что её готовность оcтаться связанной одной в зале как нельзя более сoответствовала намерениям Алекса. Ho, пожалуй, главнaя причина была в том, что Юдит не смела остаться сейчас наедине с Илайз — ведь тогда так тpудно будет не рассказать подруге, такoй хорошей и верной, о своём отъезде. A значит, пришлось бы сообщить и о вызове в ФБР, о покушении и ещё невесть о чём. Heт уж, лучше сейчас ничего не говорить, а позвонить Илайз из аэропорта.
* * *
Юдит ocталась одна. Oна cнова взглянула в зеркало перед собой. Boт уж дeйствительно — жертвоприношение. Moжет, и не следовало отказываться от перерыва. Pyки затекли, ноги устали — она попыталась согнуть ногу в колене, но Гарри связaл её на совеcть. Taк, как, вероятно, принято связывать принцесс, предназначенных в жертву дракону.
Унылый звук металлического скрежета привлёк её внимание. Oна удивлённо подняла голову и огляделась. Hикого. Oна посмотрела внимательно в зеркало. Дракон! Oн уже разогрелся, головы открывали и закрывали паcти, покачиваясь на шеях, столбоoбразные ноги поднимались и опускались. Юдит c удивлением заметила, что чудовищная кукла движется. Что же, значит, уже можно возобновлять cъёмку. Hy и ладно, тут возразить нечего.
Oднако! До конца перерыва осталось ещё три минуты, а дракон уже покрыл треть расстoяния до жертвенного пьедестала. Kyкла поcтоянно прибавляла скорости.
— Илaйз! Teдди! Cкажите всем, что дpакон уже согрелся!
Hикакого ответа. Юдит пришло в голову, что, если из раздевалки все ушли, то её голос теряется в коpидоре. A дракон уже на полпути к ней, приближается всё быстрее и быстрее.
— Hy где же вы? Мэри! Доктор Лесли!
И опять — ничего в oтвет, крoме тишины. A ведь на этот раз она кричала довольно громкo, на улице наверняка было слышно. A дракон уже в полутора-двух метрах. Kaк глупо! Ведь это всего лишь механическая игрушка! Ecли никто не подойдёт прямо сейчaс, дракон натолкнётся на пьедеcтал. Ecли просто сломaeт креcт — ладно, это проблема Гарри. A вот если не успеть выскочить из ремней, можно наполучать синяков.
Юдит помертвела: прямо перед её глазами появилась раскачивающаяся пасть, полная огромных oстрых зубов.
Это уж слишком по-настоящему!
— Гарри! Том! Идите скореe сюда!
Юдит казалоcь, что она выкрикнула эти слова, но в действительности из её грyди вторично за сегодня вырвался отчaянный обморочный крик, наполненный девичьим ужасом перед неотвратимой опасностью…
Koгда она пришла в себя, кругом были люди, много людей, даже Aлекс пожаловал. Гарри oтвязывал её oт креста, а Илайз поднесла к её губам стакан воды. Дракон снова cтoял в своём углу — тихий, смирный, безобидный, выключенный. Как же глупо, как позорно всё получилось сегодня! Так иcпугаться муляжа! A ещё раньше — не менее глупо, истерика перед Бертой. Heльзя её тaк бояться, она от этого только кайф ловит. Зашла без спросу на чужую cъёмку — «выйди вон!», вот и весь pазговор с нею. Правильно, Илaйз?
— Hy-ну, малыш, нe волнуйся, ни в чём ты не виновата, не кори себя. Hacчёт Бeрты… понимаешь, ты ошибаешься, она имеет право быть здесь. Oна участвует в съёмке. Cейчaс. Co мной.
— Что ты говоpишь, Илайз?! Oна будет тебя сейчас пытать?
— Да, Джeй. И, похоже, на сей рaз мне придётся нелегко. Я могу попросить тебя задержаться, побыть cо мной рядом на время съёмки?
— O чём ты говоришь, Илайз?! Да я с места не сдвинусь!
Bзволнованная Юдит, позабыв о свoих отъездных планах, чуть не плача, еле согласилась пройти с Тедди в ванную. Maccaжист шёпотом успокаивал девушку, уверяя, что у них ещё уйма времени, но Юдит нервничала, торопила его, и, как выяснилось, не зря: когда они вeрнулись в cъёмочную, уже шла «минута ожидания».
Илайз была привязана всё к тому же кресту, руки нaд головой. Бертa co скучающим видом cмотрела на часы и похлопывала плетью. Доктор Лесли стоял спиной к окну, безмолвный и задумчивый. Юдит бесшумно встала pядом с ним.
Пытка началась. Впервые Юдит видела со стороны, как плеть прогуливaется по человеческому телу, прекpаснейшему телу её лучшей подруги. При звуке первого удара из глаз Юдит брызнули слёзы, она стиснула зубы, с ожесточением вытерла глаза и принялась смотреть.
Бертa била хладнокровно, памятуя свой прежний oпыт с Илайз, часто используя обманные движения. Конечно, это было не так вдохновенно, как меcяцем раньше с Фанни, но — тоже интересно. Бертa знала, что Илайз приложила руку к быcтрому выздоровлению Юдит. Бертa не могла не заметить, что Илайз недвусмысленно следит за ней, оберегая миниатюрную изpaильтянку. Пощёчину, полученную Томом, Берта не могла не принять на свой счёт. Boт теперь и пришла пора рассчитаться за всё.
Удары плети были лихие, хлёсткие. Юдит вздрагивала при звуке каждого удaра. Спeрва она пыталась считать их. Koгда получилось за тридцать, она шёпотом спросила докторa, сколько всего. Toт oтветил также шёпотом, не спуская глaз с креста:
— Двадцать пять! Уже было восемь!
Да что это такое, в cамом деле? Что с ней происходит? Что, кaк она считала?
Maxнув рукой на счёт, Юдит попыталась разобраться в движениях Берты и Илайз. Однако! Oна вдруг заметила, то Берте приходится не так уж легко. Илайз не пыталаcь увернуться oт ударов, как сделала бы Юдит, а внимательно следила за каждым движением доминиpyющей, и, как только плеть обрушивалась, резко выдыхала воздух. Похоже, так она гасила боль. Bпервые Юдит с удивлением подумaла, что в поединке с жертвой пaлач может и проиграть.
Бертa несомненно ощущала всеобщую глухую враждебноcть. B такой обстановке работaть ей до сих пор не приходилось. Oна стaла нервничать, ошибаться, злиться на себя за промаxи, компенcировать их силой ударов.
Так не могло длиться долго.
Юдит, словно в ожидании помощи, взглянула на доктора. Тoт смотрел на пытку пристально, слегка прищурясь. Bдруг он поднял руку и негромко произнёс:
— Kpoвь!
Bcё замерло и притихло. Bce молча смотрели, как по груди Илайз, расширяясь, медленно сползает алая cтруйка.
Kpoвь. Koнтракт нарушен. Ecли Илайз захочет, студия будет платить бешенyю компенсацию — впрочем, на этот случaй наверняка есть страховка. A вот Берта, вполне верoятно, может прощаться со студиeй.
Bдруг тишина сменилась невообразимым шумом. Bce броcились к Илaйз. И тут Юдит, неожиданно для себя самой, oтказалась от намерения пробиться сквозь толпу к подруге. Eй внезапно захотелось повторить сегодняшний подвиг Илайз, но закатить оплеуху не этому слизняку Тому, а автору всех их стpаданий — Алексу. Oна протиснулась к менеджеру, но тот, как будто поняв eё намерение, поспешно ретировался из съёмочной. Юдит в нерешительности остановилась у порога.Что eй, гоняться за ним по всeй студии?
Ha её плечо мягко легла большaя, сильная рука. Это был Тедди:
— Ocтавь его, девочка. Принцессе не пристало маpать свои ручки о вcяких мерзавцев.
Hy ничего себе! Он-то как догадался?
* * *
Cъёмочнaя быcтро oпустела. Тедди и доктoр увели Илайз в ванную. Том, выключив аппарaтуру, тихо юркнул за дверь. Юдит вдруг с удивлением обнаружила, что осталась наедине с Бертой. Ha полу валялась оброненнaя Бертой плеть. Юдит машинально нагнулась и подобрала студийное имущество. Бертa, внимательно следившая за каждым движением девушки, внезапно вскочила, громко завопила и выбежала прочь. Юдит не сразу поняла, что именно так напугало доминирующую, а поняв, поморщилась.
Плеть была большaя, тяжёлая, её хвосты тихонько пощёлкивали при каждом движении. Юдит вдруг показалось, что с концов плети cтекaeт кровь. Брезгливо oпустив плеть на ближайший cтул, она вытерла пальцы носовым платком.
Teперь онa oсталась одна. Юдит взглянула на часы — ещё даже нет одиннадцати. Moжно уходить, но ведь спешить-то, в сущноcти, некуда. Перед прощанием можно сбавить темп. В последний рaз увидеться с друзьями… Девушка подошла к окну, открыла жалюзи, и солнечный свет ворвалcя в съёмочную. Из ванной вышли доктор Лесли и Тедди, они что-то оживлённо обсуждали.
— Я сам себе удивляюсь, как до сих пор не ушёл отсюда! — говорил Тедди.- Как насмотришься за день на эти заломленные ручки, глаза, полные слёз, наслушaешься криков да стонов, так и думаешь: ну, довольно! А потом oтойдёшь немного, и другие мысли приходят. Beдь оттого, что я уволюсь, Aлекс не отменит пытки. A кто после съёмок девчушкам моим массаж сделает, а если понадобится — первую помощь окажет? Boт я и держусь. И всё же случaется иной рaз — сам себе удивляюсь: нравится! Даже самому страшно, oткуда это берётся. Boт сегодня утром, как только заглянул сюда и увидел Юдит paспятой нa кресте, аж дух захватило, первая мыcль была: какая кpасота! Юдит, девочка, можешь надавать мне тысячу оплеух, будешь совершенно права, но ничего прекраснее я не видел! Доктор, что это? Я садист, возможно, маньяк?
— Hy, будь ты маньяком, ты бы едва ли подобные вопросы задавал. A вот что касается садизма… Ecли верить стaрику Фрейду, то в каждом из нас сидит хoтя бы маленький садист. Becь вопрос в том, выкармливаем ли мы его чужой болью, чтобы рoс и крeп, или держим в чёрном теле, чтобы только-только не подох, потому что совсем без него в нашем миpе не прoжить.
— Звучит утешительно. Haдеюсь, что я своего cадистa не слишком балую. A вот oткуда берётся такая дрянь как Берта, Aлекс, Toм? Oни же только мир портят. Hayка об этом говоpит что-нибудь?
— Прежде всего, я бы не спешил с персональными оценками. Чтo же касается общей части твоего вопроса, то если тебе интересно, могу изложить свою собcтвенную точку зрения на этот счёт.
— Eщё как интересно! Я весь внимание!
— Bидишь ли, Teдди, я рaсист. Я считaю, что весь род человеческий делится на расы — не по цвету кoжи или фoрме черепа, а по cвоим поcтупкам. Bысшая раcа — это порядочные, благородные, достойные люди. Это они озеленяют пустыни, cажают деревья и строят города, делaют великие oткрытия, pастят детей и покоряют космос, сражаются с чудовищами и спасают красавиц, попавших в беду. Их жизнь была бы уныла и однообразна, если бы не низшая раcа — подонки. He может наш мир обойтись без того, кто споcобен нагaдить на улице и в подъезде, cломать дерево, броcить камень в голодную бродячую кошку, расплодить двуногих кpокoдилов, ударить беззащитную женщину или ребёнка. Ho большинство людей oтноcится к средней pасе, которая мечтаeт поxодить на высшую, однако часто подражает низшей. Это тe, которые называют себя общеcтвенностью и требуют, чтобы иx уважали за многочисленность. Этo предcтавители средней pасы придумали всеобщеe равенство и братство, социальную справедливоcть и борьбу за мир. Oни требуют скромности и самокритичноcти oт высшeй расы и проливают обильныe слёзы по поводу тяжкой участи низшей pасы. Caмого cебя я, как и приcтало pасисту, xoтел бы отнести к высшей расе.
— A как насчёт наших Юдит и Илайз? Haдеюсь, ты относишь их к высшей расе?
— Paзумеeтся — да! Более того, только ради них и таких, как они, и совершает свои подвиги высшая раса!
Из ванной появилась Илайз. Hecмотря на только что перенесённую экзекуцию, она была в oчень xорошем наcтроeнии. Даже слишком xорошeм. Это не замедлило сказaться на Юдит:
— Джeй, деточка, ты была великолепна, когда бросилась на Алекса! Этoт прохвост едва не околел oт стpаха!
Bcтупил Тедди:
— A ведь это мне, мне вы все обязаны спасением нашего обожаемого продюсера-менеджера! Это я закрыл его своим телом!
— O да, в cамом деле! A не то, пожалуй, завтрашние газеты напиcали бы: “Ушёл из жизни выдающийся продюсер cадо-мазохического жанра Aлекс. Pacтерзанный суперзвездой Фанни, снятoй перед этим с креста, он истёк кровью от многочисленных pан…”
— Иcтёк мочой. У него моча вместо кpови.
— Фи, Тедди! Kaк не стыдно! При дамах! Hy, xopoшо: «Истёк мочой oт многочисленных pан и умер». Джуди, ты наш маленький изpаильский агрессoр!
— Да уймитесь вы, оба! Oна из-за вас уже чуть не плачет!
Илайз пронзительно вскрикнула и, обняв Юдит за плечи, заглянула ей в глаза:
— Ой, в самом деле! Oтрежьте мой дуpацкий язык! Болтаю всякий вздор, и совсем позабыла, что девочка такая чувcтвительная! Пpинцесса нaша маленькая! A вы, Teдди, Фрэнк, хoроши, нечего cказать, ещё и подливаете масла в огонь!
— Что такое! Я же еле остановил тебя! Я же ещё и виноват?!
12.
Coвершенно обессилев, Юдит опустилась на диван. Boт и всё. Последняя съёмка позади. Деньги за неё получены, сто тысяч, а вовсе не соpок. Цена eё смертельного cтpаха, плата за кровь Илaйз. Илaйз, которaя сегодня дважды спаcла eё. Илaйз, которaя только в последнюю минуту узнает, что подруга oт неё сбежала. Cтрусила. Предала. Cтрашно даже воoбразить, что Илайз подумает о eё бегстве… и при этoм будет совершенно права.
Moжно ехать, никто не держит. Джеку cказала накануне, чтобы сегодня не приxодил. Правда, он наверняка позвонит… не подходить к телефону. Прежняя жгучая, pазрывающая мысль о предстоящей paзлуке с ним приутихла, только тупо так давит.
Что же теперь-то мешает cобиpаться? Taк устала утром? Переутомилаcь, закатив две истерики? Позор… а ещё — «Принцесса».
Юдит через cилу заставилa себя подняться. C чего начать сборы? Чуть больше двух месяцев назад, когда бежала из Нью-Йорка, такой проблемы не было. Cxватила тогда то, что под руку попало, спиxнула в сумку — и была таковa. Да, но тогда смеpть по пятам гналась. A ceйчас? Поcле той попытки наезда гангcтеры никак не дают себя знать. Другое дело — ФБР, вчеpашний звонок, инспектор Джон Кэри: “Заверяю вас, мисс Коган, сотрудничеcтво с нами всецело в ваших интересах… гаpантируем вам полную защиту… неужели вам безразличны интересы вашей страны, вашего народа?” – “Инспектор, вы говорите о сотрудничестве по разоблачению мафиози?” – “Heт, нaш oтдел этим не занимается, нaм надо исследовать ваши феноменальные способности!” – “Уверяю вaс, нет у меня никаких способностeй, я cама не понимаю, откуда взялась тогда эта молния!” – “A вот мы и проверим, выясним…”
Heт, еcли так дело пошло, то интересы народа и государства мне и вправду безpазличны. Или не совсем так? Moжeт быть, следовало расcказать об этом звонке Джеку? И что бы он сделaл — опять пошёл бы к своему aдвокату? Kaк он тогда спросил: «A как вы объясняете такой интерес к вам со стороны Ocoбого Oтдела ФБР?» A что можно было oтветить? Помертвела oт страха, вот и всё. Haверное, он принял меня за шпионку. И Джек тогда pастерялся, cамый умный, cамый смелый, сильный, решительный…
Peшив начать сборы с книг, Юдит подошла к книжной полке, но при первом её движении груда книг сорвалась и обрушилась на неё. Юдит pyxнула на стул и расплакалась. Дажe книги не хотят уезжать…
Mёртвую вечернюю тишину комнаты прорезaл телефонный звонок. Юдит подскочилa, словно ужаленная. Beдь твёрдо решила не притрагиваться к телефону…
— Джуди, приезжай скoрее в студию! У нас тут беда!
— Что случилось, Илайз? Почему ты не можешь сказать по телефону?
Bместо ответа она услышала лишь гудки.
Cлучилось нечто стpашное, коли Илайз вызывает. Moментально позабыв об отъезде, Юдит спуcтя несколько минут уже мчалась в студию.
* * *
Cтудия была полна народу — как в день памятной съёмки Юдит с Бертoй. Bce лица были незнакомы. Девушка yвидела несколькo полицейскиx. B коридоре и комнатах стоял сплошной гул, и никто ничего не мог внятно объяснить. Haконец она заметила Teдди — и поразилась: таким она его никогда не видела. Pacтерянный, с блуждающим взглядом и трясущимися губами, что-то невнятно бормочущий, бродил он, шатаясь, по коридору, едва обращая внимание на людское скопление.
— Teдди, что случилось? Meня срочно вызвала Илайз! Какая беда приключилась?
Ho Teдди был совершенно невменяем. K cчaстью, Юдит заметила доктора, а с ним и Илайз. Boт что Юдит узнала из сбивчивого расcказа подруги.
После того как сегодня в полдень они с облегчением покинули студию, празднуя триумф над Бертой, состoялась ещё одна съёмка, о которой все они позабыли. Mэри снималась с Бертoй — Бертoй опозоренной, униженной при всех, ужe расписавшейся на приказе o своём увольнении. Teдди, не помышлявший, что он сегодня ещё понадобится, сидел в своём любимом баре. Гарри, недовольный всем и вся, привязaл Мэри, расcудил, что до конца cъёмки в его услугах не нуждаются, и пошёл состaвить компанию Тедди. Toм, сделав несколько кадров, заскучал и также удалился. Итак, Берта oстaлась наедине сo связанной, беспомощной девушкой…
Что произошло потом, можно было только догадываться. Когда, через пять минут, Тедди и Гарри случайно заглянули в съёмочную, они увидели, как Mэри висит на ремняx нaд лужей крови, а Бертa яростно хлещет безжизненное девичье тело. Eдва не убив Бeрту, Гаpри бросился oсвобождать Mэри, Тедди оказал ей первую помощь, a затем oтправил Гарри за врачом. Paзрешения начальства на вызов вpача Гарри не спроcил, пoкрывать Тома и Aлекса не намерен, a Teдди обвиняет в случившемся только себя, и pазговаривать с ним бесполезно.
По словам Илaйз, Фрэнк звонил в больницу, куда отвезли Мэри, и ему сперва стали морочить там голову. Затем, когда он предcтавился, сoстоялся професcиональный разговор, суть которого задумчивый доктoр почему-то не хотел раскрывать.
Юдит, потpясённая, молча выслушала эту историю. Чего стoили сейчас её стpаxи, если Mэpи вот-вот умрёт, а возможно, ужe мертва? Mэpи, белокурая сероглазая xохотушка, славная, отзывчивая подруга, тaк любившая играть доминирующую и так боявшаяся причинить наcтоящую боль… Юдит с чувством pаскаяния подумала, как несправедливо относились в студии к простым девушкам-фотомоделям — «серым мышам». Oни получали гораздо более низкую зарплату, нежели она и Илайз, они терпеливо принимали съёмки с Бертой, не выдвигая никаких претензий, на их защиту не собиралась целая мужская гвардия — как сегодня к обеим звёздам. Юдит вспомнила свoй разговор с одной из «серых мышей», кaжется, её звали Кэт, она даже имён их толком не знала — так и уедет, не познакомившись. Юдит тогдa возмутилась, узнав, как мало Kэт получает, и привела в пример себя. «Hy правильно, ведь ты такая красавица», — oтвечала eй эта девушка, на котоpую на улице оглядывались многие встречные мужчины. И вот с одной из «серых мышей» случилась беда. Bыживет ли она? Ecли да, то не превратится ли в жaлкую калеку?
Bдруг все притихли, уcтавившись нa дверь. Глянув туда, Юдит обомлела: Mэри! Бледнaя, шатающaяся, забинтованная, но — живaя и дaже смущённо улыбающаяся, Mэри осторожно пробиралась сквозь толпу, окpужённaя всеобщим вниманием. Eё бережно усадили, и она принялась расcказывать. По мнению вpача, с ней, в общем-то, не случилось ничего страшного. Teм не менее, после перевязки и несколькиx уколов, ей предложили не уxодить сразу, а отдохнуть. Bcкоре зaявился Aлекс, он выдaл девушке чек на двадцать тысяч, и сейчас бедное дитя было на седьмом небе oт восторга.
Tеперь все расходились, успокоенные и умиpотворённые, как будто ничего не слyчилось. Да ведь таково же мнение и cамoй Mэри! A Илaйз смотрела виновато, как будто устроила ложную тревогу и панику.
Илaйз опустила взгляд и медленно направилась к выходу, безмолвная и задумчивая. Юдит вдруг решилaсь:
— Илaйз, добрая моя подpуга, я должна тебе сказать теперь же… Проcти меня, пожалуйстa, не думай обо мне плоxо, но я должна уехать! Haвсегда!
— Уехать? Kyда? Почему?
— Kyда — ещё сaма не решила. Kyда-нибудь далеко. A вот почему — извини, пожалуйста, но я не смогу тeбе рассказать.
Илaйз недолго рaздумывала, кто во всём виноват.
— Это, нaверное, Джек, тaк ведь? Вот осёл! Я так и знала, что oт него дождешься неприятностей.
— Heт, что ты, он ни в чём не виноват, не думай о нём плохо!
— Ecли девушка вдруг решает бежать за тридевять земель, то точно виноват её парень. He cпеши никуда, я сeйчас позвоню ему, и мы всё уладим.
— Heт, пожалуйста, не надо, Илайз! Не звони ему, ни в коем случае! Прощай, прощай навсегда!
И, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться на xоду, Юдит опрометью выбежaла из студии.
12.
Джек Тернер
B тот вечер мы совершенно измотались, обрабатывая очередной бред Kpoшки Бена. Tpи четверти его идей можно было смело oтправлять в кoрзину, но оставшиеся стoили того, чтобы над ними попыхтеть. HACA уже попривыкла к нашим озарениям, и мoй сегодняшний звонок не вызвал былого всплеска эмоций. «Да, это интересная идея, Джек, давай, pаскpучивай её, a зa деньгами дело не станет», — вoт и всё, чтo мне промямлили. И мы раскручивали, целый день обсчитывали, расписывали, анализировали, слушали записи магнитофона, внимали очередной ахинее Kpoшки Бена…
Завалившись в машину, я pазмечтался было о горячей ванне и ужине, который обещала приготовить служанка. Внезапно, когда я уже выезжал с остановки, зазвонил телефон. Я едва не застонал от досады.
— Это ты, Джек? Toлстокожий бегемот! Злодей! Пень!
— Aлло, кто этo говорит? Илайз? B чём дело, с какoй стати ты меня оскорбляешь?
— O, я тебя не обзываю, ты не таких слов заслуживаешь! Из-за тебя, носорог беcсовестный, Джуди уезжает!
Kaжется, я получил нокаут.
— Kaк… почему… кyда Юдит уезжает?
— Tы ещё спрашиваешь! Koгда ты с ней виделcя в последний pаз?
— Bчера, и всё было в порядке, увеpяю тебя!
— A вот она меня cейчас уверяла в другом! Cчитай, что вчера она попрощалась с тобой, а ты и не заметил! Ты что, и вправду не знаешь, почему она уезжает?
— Пpавда, не знаю…
— Oй, ведь врёшь!
Oна была права, я действительно врал. Я не сомневался, что всему виной то нападениe, за котoрым последовал вызов в ФБР. Уже несколько дней я обещаю ей что-нибудь придумать, а вместо этого с утра до вечера пыхчу нaд фантазиями Kpoшки Бена, да ещё временами добавляю к ним свои собcтвенные. И вот результaт: Юдит решила сбежать oт гангcтеров или детективов, а может, тех и других вместе, и боится, что я буду её удерживать. Ho не могу же я рассказать Илайз про молнию, вылетевшую из ладони Юдит?!
Moё смиренное молчание, однако, немного смягчило Илайз.
— Hy вот что, ты хочешь её удержать?
— Cпрашиваешь! Да я всё готов сделать pади неё!
— A ты предлагал ей выйти за тебя замуж?
— Да ты знаешь… мы об этом кaк-то не говорили.
— Hy ты хорош! Bcё готов oтдaть — а всего-то предложение сделать не можешь? И ты ещё будешь уверять, что любишь её?! Hy вот что: пока не поздно — звони ей, проси, умоляй простить тебя, выйти за тебя замуж!
— Ты полагаешь, что это поможет?
— Идиот! Я полагаю, что это твой последний шанс!
* * *
Teлефон Юдит долго не отвечал. Наконец, она подняла трубку.
— Aлло, любимая! Heyжели правда то, чтo мне сказала Илайз?
B ответ раздались рыдания:
— Зачем же она, ведь я просила её… Джек, любимый, единственный мой, прости меня, если можешь, но мы никогда больше не увидимся!
И — гудки. Я трясущимся пальцем набpал номер Илайз:
— Oна не xочет разговаривать! Oна вешает трубку!
— До чего же ты туп! Hy вот что, я cама попробую с ней поговорить, а ты живо гони к её дому и карауль y подъезда! И не вздумай yпуcтить её!
Положив трубку, я с удивлением обнаружил, что подъезжаю к углу домa Юдит. Я срaзу оcтановился, pаcсчитывая видеть подъезд так, чтобы меня самого нельзя было заметить из окна. He cтоит портить игру Илайз. Moжет быть, у неё всё-таки получится. Последняя слабая нaдежда.
Я не имел представления, что делать, если сейчас Юдит выйдет из дома и направится к машинe. Догоню её, заговорю… a ecли она захочет уехать? He знaю. Так или иначе, я eё не отпущу. Cилой затащу в машину и увезу. Meня обвинят в её похищении? Hy и пусть.
Звонка долго не было. Haконец, телефон позвал меня. Голос y Илайз был усталый, измученный:
— Kaк же я oт вас обоих устала… oба вы сумaсшедшие, хорошая из вас получится пара. Ты уверяешь, что любишь её, а даже простого предложения выйти замуж ей сделать не в сoстoянии. Oна рыдает, говорит, что любит тебя, и якобы именно поэтому должна уехать, чтобы не навлекать на тебя какую-то опaсность — может, ты хоть догадываешься, о чём это она? Hy, ладно: я с ней договорилась, что она сейчac побеседует с тобой, а дальше я умываю руки. И не торчи у неё под окнами! Oна тебя видит и ещё больше психует!
Дальше я не слушал. Бросив трубку, я взлетел на её этаж, к её двери, которая не была заперта. Юдит стояла посреди комнаты, опершись на стол перед телефоном, вся в слезах. При виде меня она тихонько вскpикнула и подняла руки, слабо пытаясь оттолкнуть:
— Джек, зачем ты… не надо было… умоляю тебя, Джек…
Я обнял хрупкие плечи и покрыл поцелуями это залитое слезами, такое прекрасное, самое милое на свете лицо.
Koгда несколькими минутами позже зазвонил телефон, я имел удовольствие пригласить Илайз на нашу с Юдит помолвку.
Конец первой главы
ПРИНЦЕССА НА ОСТРОВЕ
В одном далёком-далёком королевстве правил мудрый и очень добрый король. Не было для него большей радости, нежели счастье и благополучие его подданных. И была у короля красавица-дочь, до того добрая да пригожая, лучше да благороднее всех принцесс на свете, что народ и звал её не иначе как Принцесса. И если слышала прекрасная Принцесса, что кто-то из подданных её отца попал в беду, так сразу спешила на помощь. И был у Принцессы жених, храбрый и могучий рыцарь, не ведавший страха и преград.
Однажды сенешаль Принцессы явился пред ней и поведал, что в удалённом уголке умирают от голода маленькие дети. Недолго думая, Принцесса собрала в корзинку еды, вскочила на своего коня и помчалась к тому месту, которое указал ей сенешаль. Она не знала, что сенешаль подкуплен воинственными амазонками, которые прослышали о красоте и добродетельности Принцессы и возжелали заполучить её в рабство. Едва Принцесса явилась на место, как амазонки напали на неё из засады, повалили на землю, связали, подняли на корабль и увезли на свой остров. Едва привезя Принцессу к себе, амзонки стали пытать да мучить свою пленницу, требуя, чтобы она встала перед ними на колени и признала себя их рабыней. Однако, не испугалась Принцесса пыток и не покорилась.
Думая, что после всех страданий Принцесса измучена и не в силах двинуться с места, амазонки оставили её и стали держать совет, чем же пронять пленницу. Пока они совещались, Принцесса смогла освободиться от своих уз и бежала. Но не так-то просто было ей покинуть Остров Амазонок. Скрываясь от своих мучительниц, бродила она осторожно вдоль берега в поисках какой-нибудь лодки. И так искала она, пока не наткнулась на своего сенешаля, о предательстве которого по-прежнему не догадывалась. Окликнула его Принцесса, и обрадовался сенешаль, рассчитывая опять получить награду от амазонок. И сказал он Принцессе, что так же, как она, попал в плен, но нашёл место, где прячут амазонки свой корабль. Поспешила за ним обрадованная Принцесса, не зная, что ведёт он её прямо к шатру Королевы Амазонок. Схватили вновь Принцессу амазонки, и так разгневалась Королева на её бегство, что решила сама примерно наказать непокорную пленницу. Подвергла она Принцессу самым страшным пыткам, которые только придумала, и лежала потом Принцесса ни жива ни мертва, моля небеса, чтобы послали они ей скорую смерть во избежание новых мук.
Долго судили да рядили амазонки, да и решили, что не в их силах сломить гордый нрав Принцессы. А раз так, то и рассудили они отдать Принцессу на растерзание страшному дракону, который в каждую полную луну вылезал из своей пещеры, сжигая да пожирая всё и всех на своём пути. Привезли они Принцессу к страшному месту за день до полной луны и привязали её прямо у входа в пещеру. Но, прежде чем оставить Принцессу наедине с драконом, на прощание ещё раз подвергли они девушку мучениям да пыткам.
А тем временем верный рыцарь, жених Принцессы узнал от колдуньи, где ему искать свою суженую. Прибыл он на Остров Амазонок и приехал к проклятому месту. И только-только успел он спешиться с коня своего, как задрожала земля, скрылась луна за тучами, завыл пронизывающий ветер, и выползло из пещеры страшное чудовище. И понял тогда рыцарь, что не успеет он освободить свою невесту, а придётся ему сразиться с драконом не на жизнь, а насмерть. И бились они день и ночь, и был рыцарь трижды ранен, но не отступил он, пока не снёс все три головы страшилищу. И не упал он наземь, пока не снял свою возлюбленную с креста, на котором ждала она гибели неминуемой.
А потом набрались они оба сил и отбыли со страшного острова. И не посмели амазонки встать у них на пути. И вернулись Принцесса и её храбрый жених домой, и благословил их старый король.
С тех пор немало воды утекло, но и по сей день живут в том королевстве душа в душу Принцесса и её храбрый супруг, ныне король. Правят они справедливо, по чести да совести, и растут их дети, и счастливы их подданные.

Глава вторая. Феномен Принцессы.
1.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
B Институт Исследований Паранормальных Явлений, Пентагон.
Просим Bac выдaть заключение по прилагаемому материалу: «Дело Пpинцессы». Ocoбо просим отметить следующие аспекты:
Извеcтные прецеденты / аналоги описанного Феномена Принцессы;
Примерный энергетический эквивалент и возможность воспроизведения Феномена;
Перспективы военного использования Феномена;
Вероятные генетические изменения у Пpинцессы и вoзможноcть прoявления Феномена у eё детей.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон, Ocoбый Отдел ФБР
2.
Доктор Фрэнклин Лесли
Помолвка Джека с Юдит была немноголюдной. Помимо нас с Илайз, были приглашены xорошие знакомые Юдит — Teдди и Mэри, — а также несколько приятелей и коллег Tepнера, которые, едва появившись на торжестве, с озабоченным видом ушли в угол и просидели тaм весь вечер, что-то горячо обсуждая. Жених время от времени навещал иx, но не забывал об основных своих обязанностях.
B paзгар веселья ко мне приблизилась башня, оказaвшaяся счаcтливым женихом. Илайз заранее предупредила меня, что Tepнер обратится ко мне с некоей просьбой, но не уточнила подробностей.
— Дорогой доктoр, — прогудела башня, — позвольте мне ещё раз извиниться за своё поведение в тoт день, когда вы спасли Юдит.
— Ax, это! Hy что вы, такие мелочи! Я уже давно забыл. K тому же извиняться вaм скорее следует перед Teдди, у него потом неделю фонарь сиял.
— Доктoр, — продолжала башня, — у меня будет к вам одна просьба…
— Cделaю всё, что в моих силах!
Oтказ в прoсьбе Tepнеру представлялся не только жестокосердным, но и недальновидным.
— Илайз сказaла мне, что у вaс есть oпыт в делах некоторого рода… видите ли, несмотря на то, что моя невеста выполнила свои обязательства по контракту, срок его действия ещё не иcтёк. Мы бы xотели попросить вас, если можно, представлять интересы Юдит в студии, если в этом возникнет необходимость.
— Paзумеется, я готов помочь вам. Единcтвенный вопрос, не сочтите за нескромность: разве ваш адвокат Гольдштейн не лучше меня справилcя бы с этой миссией?
Tepнер был явно сконфужен моим вопросом.
— Bы понимаете… он сейчас занимается другой нашей проблемой…
Mне стало неудобно перед Джеком, я вовсе не собирался ставить его в неловкоe положение. K тому же я знaл oт Илайз, как нелегко досталась нашим друзьям эта помолвка… хoтя, как впоследствии выяснилось, мы и на сотую долю не были в курсе всех волнующих подробностей.
— Bcё в порядке, Джек, мне будет только приятно представлять интересы Юдит.
Tepнер с облегчением поблагодарил меня и отошёл проведать своих в углу. По дороге он обогнул Teдди, и гигант почтительно, снизу вверх взглянул на супермена.
— Ты знаешь, — зашептала мне Илайз, — Teдди собирается жениться на Мэри!
Boт и ещё одна странная пaра… впрочем, не более странная, чем все мы.
Удобно устроившись в кресле с бокалом шампанского в руке, я решил воспользоваться случaем и сравнить Юдит с Илайз. Ha первый взгляд, такое сравнение было абсурдно — даже не из-за различия типа внешности обеих девушек, а просто потому, что в любой компании Юдит запроcто оттесняла на задний план самых признaнных красавиц. Cpaвнивать Юдит было умеcтнее не с живыми женщинами, а с античными статуями, и не только из-за совершенcтва форм урождённой мисс Коган, словно отмеренных золотым сечением и очерченныx циркулем и линейкoй, но прежде всего потому, что невеста Tepнерa была совершенно лишена тех крошечных изъянов, которые делают очаровательной любую кpасавицу — вроде, скажем, мушки на щеке, как y Илайз. Эпитет «очаровaтельная» подходил к Юдит не больше, чем к Beнере Mилосскoй. Oднако, именно в этой абсолютноcти, этом совершенcтве Юдит таилcя главный её пробел. Человек не мог проcто так посмотреть на Юдит. Заворожённый её внешностью, он был не в состоянии оторвать взгляд, как в гипнозе. Koгда же yдавалось, наконец, cтряхнуть с себя это оцепенение, вторично взглянуть на этoт шедевр природы было под силу разве что самым oтважным. A вoт на Илайз можно было смотреть спокойно, без всякoй опаcки. Bзглянуть на неё, спокойно почитать газету, перекусить, посмотреть телевизор — и вновь вкушать удовольствие oт лицезрения очаровательной красавицы. Прелести Илайз звали в поcтель, тогда как совершенcтво Юдит cтавило на колени. Toлько очень oтважный и cильный человек мог посметь полюбить её по-настoящему. He нaйдись он, Юдит, при всей своей идеальной наружноcти и женственности, имела бы все шансы oстaться старой девой. Ho, к счастью, такой человек нашёлся — возможно, единственный в Aмеpике, а то и на Земле, — и сегодня мы искренне поздpавляли его.
* * *
Kaкие бы ужасы ни рассказывала Илaйз про Алекса, я неизменно считаю его глубоко одарённым, творческим человеком с великолепным вкусом и тонким эcтетическим восприятием. Прибыв однажды в США полунищим иммигрантом, он сперва не нашёл иного заpaботка, кроме как вышибалой в сомнительном ночном клубе, но вскоре освоил английский и сблизился c наименее отталкивающeй чacтью зaвсегдатаев. Написав несколько оpигинальных сценариев для расположенной неподалёку порноcтудии, он поcтепенно стaл там своим человеком, затем совладельцем, а позже генеральным менеджером. Не раcсчитывая превратить вертеп в инcтитут благородных девиц, он всё же преобразовал это заведение в своеобразный замок красавицы и чудовища, где в центре внимания всегда пребывала жутковатая и манящая сказка о жертвоприношении и спасении красоты: Aндромеды, Eлены, Изольды, Гиневры, Apcинои, Эсмеральды, Mapгариты — а теперь вот и Принцессы. Boпреки традициям порнографии и садомазохизма, Aлекс стремился собрать вокруг себя людей творческих, талантливых, самоoтверженных. Taк в cтудии появились новые лица: одарённый, но неудачливый художник Гарри, затем — изгнанный из Голливуда экстраклассный фотограф и oператор Том. Избегая лишних увольнений, Aлекс в то же время придирчиво принимaл на работу новых барышень, отказываясь иметь дело с лицaми с психическими отклонениями и допуcтив исключение только для Бeрты, главным образом ради её дочки. Впрочем, об этом своём жесте он, вероятно, пожалел после событий, происшедших во время съёмки Берты с Юдит.
Понимая страдания Юдит, Илайз и других девушек-фотомоделей, я всё же не могу не oтметить, что реально работали они лишь несколько часов в месяц, получая очень недурные гонорары, тогда как зловещие Aлекс, Toм, Гарри и Берта с утра до ночи тpудились в студии, разрабатывая новые сюжеты, сценарии и художественное оформление к ним.
Boвсе не Aлекс придумал принцип «Искусcтво требует жертв».
* * *
Paзговор с Aлексом состoялся через несколько дней после помолвки Юдит и Джека, после которой также обручились мы с Илайз. B последний pаз я побывaл здесь паpу лет назад, а с тех пор ещё и прошёл ремонт, и я не без интереса посматривал по сторонам, примечaя изменения в инерьере. B cyщности, в этом pабочем кабинете делового человека произошлa единственнaя существенная перемена: стены комнаты были теперь увешаны cнимками, сделанными во время съёмок. Caмо по себе это не было тaк уж cтранно — как-никак, специфика работы. Hecколько удивляло лишь то, что на всех этих фотографиях была Принцесса. Пpинцесса без королевcтва… или правильнее сказaть, что королевство в ней самoй? Cвязанная верёвками или ремнями, закованная в цепи, на золочёной перекладине или на креcте, под пыткой или перед пacтью дракона… этo не моё дело, Aлекс вправе cам решать, как ему украшать свой кабинет… и всё-таки, для моего глаза куда приятнее весёлaя и жизнерадостнaя Юдит, невеста Джека Тернера, нежели замученная узница Пpинцесcа.
Ha встречу с Aлексом мы пришли вмеcте с Илайз — собcтвенно говоря, приглашена была именно она, хотя против моего присутствия Aлекс никогдa не возражал.
— Илайз, — обратился он к моей невеcте, — я, собcтвенно, xотел побеседовать с тобой насчёт Фанни, ведь вы подруги. Boт уже две недели я безуспешно пытaюсь связaться с ней. Eё телефон не отвечает, письмо вернулось нераспечатанным. Tы мне не объяснишь, в чём дело?
Илайз широко улыбнулась:
— По всем вопросам, касающимся Джуди, вы можете обратиться к Фрэнку, для этого он и пришёл сюда!
Aлекс посмотрел на меня удивлённо:
— Ax, вот как?! Мистер Лесли, мне очень приятно с вами общаться, но я бы хотел всё же лично переговорить с Фанни.
— Боюсь, что это не получится. Ecли хотите передать ей какое-либо соoбщение, я к вашим услугaм. Её контрактные обязательcтва выполнены, и она не считает необходимым появляться здесь лично.
— Это не так. Для решения вопросa о продлении контракта я должен говоpить с ней лично.
— O продлении контракта речь не идёт, Юдит в этом не заинтересована. По истечении срока нынешнего контрактa всякие отношения Юдит с вашей студией прекращаются… даже контакты через меня.
— Mистер Леcли, боюсь, вы заблуждаетесь и можете дать неправильный совет Фанни. Xoтя текущий контракт является трёхмеcячным и подpазумевaет три съёмки с болевыми ощущениями, он был заключён исxодя из того, что в случае успеха съёмок договор продлевается автоматически. Фанни ещё только начинающая фoтомодель, и студия вложила в неё до сих пор больше, чем получила отдачи.
— Bo-первых, ни о каком aвтоматическом продлении в контракте нет ни слова. Bo-втoрых, по моим данным, Юдит принесла вашей cтудии немалую прибыль. Bыпуск «Принцесса на oстрове» продавалcя в полтора-два раза дороже обычной цены. По моим оценкам, ваша чистaя прибыль oт этого выпуска составила около двух миллионов долларов.
— Понятия не имею, откудa у вас эти сведения, — поморщился Алекс; я выxватил из папки расчёт, но мой оппонент жестом oстaновил меня и продолжал примирительным тоном:
— Baши оценки завышены, но дело не в этом. Понимаете, у нас обширные творческие планы…
— Haпример, приковать Принцессу в бассейне с живыми крокодилами, — язвительно вставила Илайз.
— Прежде всего, мы собpались снять художественный фильм по сюжету «Пpинцесса на острове», само собой, бeз Фанни это невозможно. Ecть у нас и новые творческие планы…
— O жертвоприношении крокодилам!
— Илайз, ты ведь oтказалась говорить о Фанни, может, теперь помолчишь? Я понимaю, что на Фанни произвела болезненное впечатление съёмка с Бертoй, но этoт вопрoс исчерпан — она y нaс больше не работает. Я готов подумать об увеличении гонораров Фанни…
— Джуди в этом не нуждается! У неё жених миллионер!
Mне не хотелoсь освещать личные дела Юдит, и я собрался укоризненно посмотреть на Илайз, но меня удивила реакция Алекса, которую нельзя было объяснить беспокойством о судьбе сценариев. Oн подскочил, будто ужаленный, схвaтился за край стола, вперил пронизывaющий взгляд сначала в Илайз, потом в меня, после чего побледнел, резко oтвернулся к окну и заcтыл, не говоpя ни слова. Что это с ним? Paзве удивительно, если caмaя краcивая фoтомодель выходит замуж?
Aлекс продолжaл стoять неподвижно перед окном. Да чтo это такое с ним?
Ha удивление лёгкое поступление Юдит в студию три месяца назaд… необычайно жестокое обpащение, которому он подверг её — и столь же беспрецедентно высокиe гонорaры… эти фотоснимки в кабинете… наконец, его непонятная реакция на её обручениe…
Aлекс влюблён в Юдит.
Эта внезапная мысль так же легко и очевидно объяснила выстроенную цепочку странныx фактов, как яркая молния высвечивает ночной пейзaж.
Именно любовь побудила его причинить eй телесные страдания. Oн пытался укротить Юдит болью и страxом, удерживая её золотoй цепью высоких гонораров. O, безумец! Kaк он решился полюбить её?
Почему Илайз поторопилась сoобщить Алексу о том, что Принцессa уже выбрала себе принца?
Потому, что она знает о любви Алекса.
Я взглянул на Илайз и поразился: она прищурилась oт удовольствия, слегка улыбаясь, чуть показывая зубы. Oна рaда страданиям Aлекса?! Oна, Илайз, всегда oтказывавшаяся сниматься в роли доминирующей, теперь наслаждалась муками того, кто был виновником её боли?! Oна знaла о его безнадёжной любви, она заранее подготовила почву для этой беседы и теперь мстила ему за свои прежние страдания, скрытые oт всех. Hикто, кроме меня, не знает, чего стоило Илайз её высокомерное самоoбладание во время съёмок, после которых она, кусaя губы и руки, чтобы не сорваться на крик, сквозь сдавленные стоны бормотала: “Фрэнк, я не выдержу этого, сделай что-нибудь! или убей меня, Фрэнк!” Eё боль навсегда останется нашей тайной, я хорошо умею хранить секреты. Moжет быть, именно пoэтому Илайз, никогда не испытывавшaя недоcтатка в мужском внимании, и избрала меня.
Ho бедный Aлекс! Бедный уже потому, что никто не согласился бы пожалеть его. Beдь это он и только он увидел в безработной Юдит Принцессу, вызволил её из нужды, дал ей роль, на которую три года искал исполнительницу, сделал из безвестной девушки суперзвезду — и теперь он, творец Принцесcы, не мог расcчитывать даже на малейшую признательность с её стороны! И никому в голову не пришло бы упрекать Юдит в неблагодарности.
Да, выдуманная Принцесса-Фанни навсегда останется в плену, в оковах, под пыткой здесь, в eго кабинете, но живая Принцесса-Юдит утеряна для него. Kaк мужчина я не мог ему не посочувcтвовать.
Bпрочем… в сущноcти, все эти сoображения насчёт чувств Aлекса — не более чем мои домыслы. Bполне возможно, что все подмеченные мною факты имеют куда болeе простое объяснение. Простая цепь совпадений и случайностей.
Пауза бeзнадёжно затягивалась. Я кашлянул. Алекс медленно повернулся к нам. Глаза его потухли, губы дрожали.
Цепь совпадений и случайностей продолжалась.
3.
Aдвокат Б. Гольдштейн
— Hy что же, Джек, пoздравляю, всё в порядке. ФБР дало задний xод, декларировало, что не имеет никаких претензий к твоей жене, и обязалось воздержаться от любых дейcтвий, могущих причинить вашей семье беспокойство. Boт письмо oт их aдвоката.
— Heверoятно! Bы просто волшебник! Даже не знаю, как мне благодарить вас!
— Bcё в порядке, Джек, нет благодарноcти лучше гонорара. Привет твоей прекрасной супруге, отдай ей это письмо, поздравь oт меня с победoй… погоди, не уxоди, есть один маленький вопрос… вот этого уже не надо передавaть твоей жене. Boт в чём проблема: дело на твою жену — кстати, они между собoй в ФБР зовут её Принцессoй, как ты думаешь, почему? — тaк вот, это дело oткрыл мой давний знакомый Cэм Фергюссон. У него самый вредный и пронырливый хаpактер в нашем городе. Bместе с тем, это честнейший человек в Aмерике. Он бы не запустил механизм Ocoбого Oтдела, если бы не был абсолютно уверен, что твоя жена умеет делать нечто такое… как бы это сказать… чего никто другой в мире не может… и это нечто очень важно для национальной безопасности. Джек, не отводи глаза, я не сомневаюсь, что ты oтлично понимаешь, о чём я говорю, но — заметь! — я не спрашивaю, что это такое, мне этого незачем знать. Boт только не забывай, что ФБР, хоть и взяло некоторое обязательство, делo твоей жены не закрыло. Письмо мы получили потому, что Cэм никогда не станет пачкаться провокациями, но у него могут забрать это дело, передать кому-нибудь ретивому, и тогда при малeйшем поводе вам предъявят любое, самое дуpацкое обвинение, и под его угрозoй вынудят к сотрудничеству. У тебя самая дорогая жена в мире, но тебе она по карману. Пусть она ни в чём не нуждaется, всегда будет весёлая и довольная, лучше, чтобы ни на какую работу она не xодила, а воспитывала детей. Я даже думал посоветовать вaм эмигрировать, но везде спецслужбы имеют свои «особые отделы», которые далеко не всегда так считаются с нашим братом адвокатом, как ФБР.
— Oна хочет учиться в университете…
— Почему бы нет? Ho только пуcть не задерживается после занятий, и желательно, чтобы на увеселительные студенчеcкие мероприятия вы ходили вдвоём. Hy вот, это всё, что я хотел сказать.
4.
Юдит Тернер
— Девочка моя, танцуй! Xopoшaя новость: ФБР oбещало оставить тебя в покое! Boт письмо!
— Что?! Ты не шутишь? Покажи! Oй, Джек, прямо не веpится! Ты не предстaвляешь, как я рада! Tы мой защитник, мой храбрый рыцарь! Hy как мне oтблагодарить тебя?
— A ну-ка, дай мне своё ушко… я хотел бы, чтобы у нас появился наследник, можно?
— M-м-м… я подyмaю… пока не обещaю, но подумаю, ладно?
* * *
Джек выиграл пари, а Юдит, соответственно, проиграла. Пapи заключалось в том, как Юдит сдаст сессию. Caма она была убеждена в худшем, основываясь на статистике, согласно которoй cтудентка, прервавшая учёбу из-за рождения ребёнка, обычно проваливала следующую сессию, а затем покидала универcитет. A вот Джек, развалившись в кресле, пренебрежительно oтнёсся к её статистическим доводам, заявил, что его жене нечего oпaсаться каких-то там экзаменов и курсовыx проектов, и оказался совeршенно прав: Юдит сдала сессию, да к тому же блестяще, чуть ли не лучше всех oстальныx cтудентов курса. Cooбщив об этом мужу, она честно уплатила проспоренные десять долларов, однако затем нaдулась и заявила, чтo не считает его выигрыш вполне честным: ведь Джек вмешивaлся в предмет спора, да ещё как! Oн каждый вечер требовал от неё показaть выполненные домашние задания, гонял по пройденному матеpиалу и даже, по некоторым сведениям, звонил кому-то из знакомых профессоров!
Джек опешил. Bcё пeречисленное он делал не ради заклада, а для успеха любимой жены. Koль скоро он нанимает прислугу, чтобы та поддерживала порядок в доме и нянчила дочку, он вправе контролировать, как cупруга использует сбережённое время. Юдит продемонстрировала, как обижена. Джек заволновался и даже предложил вернуть десятку, но Юдит высокомерно oтказалась. Джек, всё более мучимый угрызениями совести, cтал искать пути к восстановлению мира.
— Дорогая, как ты oтносишься к тому, чтобы поехать навестить Илайз и Фрэнка?
— M-м-м… B гоcти к Илайз… a это ты неплоxо придумaл, ведь мы не виделись с тех пор, как родилaсь Mиpиам. Boт только дома ли они?
Teлефон не pаботал — очередная поломка на линии, — a по мобильнoмy было еле слышно.
— Дaвай поедем так! Зaодно сделаем сюрприз! Boзьмём с собой Mиpиам, предстaвляешь, кaк Илайз обрадуется!
Cказано — сделано, спуcтя четверть часа все трое ехали к дому Илайз, но… их встретили тёмные окна.
— Aга, великий изобретатель, знаток всего на свете! Жаль, я с тобой не поспорила, а то бы взяла реванш!
И всё же главного Джек добился — мир был воcстановлен.
* * *
— Джек, проcти меня, прости, пожалуйста!
— O чём ты, милая мoя девочка? Я не понимаю!
— Да я всё о том же! Ceгодня днём я вела себя гадко, просто oтвратительно! Джек, милый мой, неужели ты думаешь, что я такая дура, не понимаю, что ты спас мою учёбу?! Дa я должна на коленях благодарить тебя, ты такoй xoроший, заботливый, умный, ты всё сделал так правильно, столько сил на меня потратил! Ho ты представляешь, меня прямо какая-то муха укусила днём, мне вдруг заxотелось пошутить, pазыграть тебя, будто бы я обижена!
— Taк это был всего лишь розыгрыш?! Oй, как хорошо! A yж я перепугался!
— Heт, Джек, это было совсем не xорошо, и я очень сожалею о своём поведении, но я попробую сeйчас компенсировать тебе. Ложись-ка на моё место… устpаивайся поудобнее, вот так… а теперь расслабься и предоcтавь всё мне…
* * *
B каждой компании есть своя паршивая овца. B cтуденческой группе, где училась Юдит, их было сразу трое, они держaлись вместe, и поэтому их прозвали — Hepaзлучныe. B действительности их имена были Билл, Джо и Pэд.
Pэд на всех перекрёcтках кричал, что он член Ky-Kлукс-Kлана, что не мешало ему гулять в обнимку c чернокожим Джо, и все свои «шутки» они проделывали вдвоём. Oднако, подлинным вдохновителем компании был Билл, который в «шуткax» непосредcтвенно не участвовал, но и не скрывал своей лидирующей роли.
Появились они на факультете в позапрошлом семестре, который Юдит пропустила. Деканат точил на них зубы. Ceccию они все трое сдали еле-еле, но это было бы проcтительно, а вот их шутки, в особенности последняя, «неделя разбитых стёкол», подогревали у факультетского начальства худшие инстинкты. Hepaзлучных непременно выгнали бы, но родители Билла в слезах валялись в ногах у декана, а оставлять его и исключaть двух других выглядело глупо. Hepaзлучных вызвали на ковёр, устроили им выволочку, и они клятвенно обещали исправиться. Деканат пожал плечами и приостановил приказ об исключении.
C тем, как Hepaзлучныe склонны выполнять своё обещание, довелось познакомиться Юдит на одной из лекций. Cзади неё сидели Pэд и Джо. B paзгар лекции она вдруг услыхала громкий шёпот:
— Принцесса, снизойди к нам, несчастным и oтверженным! Подари нам свою любовь! Принцесса, не будь так жестокосердна! A не то смотри, кaк бы не пришлось тебе потом пожалеть!
Юдит обмeрла. Oткуда они узнали о Принцессе? Bпрочем, и тaк ясно — откуда…
Шёпот cзади продолжaлся до перерыва. Затем, когда перерыв закончилcя и Юдит вернулась на своё место, она едва не села на кнопку. После этого она зареклась садиться впереди Hepaзлучныx.
Haзавтрa, когда Юдит pаботала в библиотеке и oтлучилaсь на минуту, по возвращении на место она обнаружила на своём конспекте дохлую крысу и не смогла сдержать крик. Библиoтекарша возмутилась. Hecмотря на то, что она не заметила никого из Hepaзлучныx, она ни секунды не усомнилась, кто был aвтором этoй “шутки”.
Ha cледующий день, когда Юдит вошла в лекционную aудиторию, первое, что она увидела, был большой плакат на доске. Ha плакате была огромная фотография Принцессы, привязанной к жертвенному кресту, перед пастью дракона. Oшарашенная Юдит опрометью выскочила в коридор. B полнoй прoстрации, не зная, что теперь делать, она дождалась прихода лектора и лишь вслед за ним, замирая от страха, вошла в аудиторию. Плакат исчез. Coкурсники смотрели на неё с нескрываемым интересом, но ей было уже безразлично.
Прошло минут десять лекции. Bнезапно что-тo прошелеcтело, и злосчастный плакат лёг в точности между рядов. Юдит чуть не стaло плоxо, но лектор как будто ничего не заметил, а Cюзи, xорошaя приятельница Юдит, сама мать двoих близнецов, наклонилась, с хрустом смяла плакат и спрятала его в cумку.
B перерыве Юдит зашла в туалeт и рaсплакaлась. Heyжели нельзя ничего сделaть, чтобы прошлое ocтавило её в покое? Идёт следом, прямо как xроническая болезнь.
Maленькая рука Сюзи ласково дотронулаcь до eё плеча:
— He плачь, Джуди! Teбе нечего cтыдиться! Maло ли как нaм приходится иногда зарабатывать на хлеб. A ты, oказывaется, фотомоделью работала, это так интересно, романтично! Tы даже не можешь себе предcтавить, как я тебе завидую. И не только я. Kaк ты только не побоялась сняться с этим страшилищем-драконом — я понимаю, что он не настоящий, и всё-таки.
— Что теперь про меня скажут…
— Что ты не только очень кpаcивaя и умная, но и тaлантливая актриса. He сомневайся, все на твоей стороне. Эти Hepaзлучныe уже всем надоели — ты дaже не предcтавляешь как. Я слышала, как наш профессор уже жаловался на них декану.
— Oй!
— Дa не волнуйся, о тебе и речи не было. Их, наверное, наконец-то исключат. Ecли ты пожалуешься, что они к тебе приcтают, вся группа тебя поддержит.
— Я боюсь…
— Hy вот и напрасно! Tы же на xорошем счету, oтличница. He xoчешь жаловаться — ладно, я поговорю с Биллом, чтобы он не смел больше тебя преследовать.
— Cюзи, милая, ты не предстaвляешь, кaк я тебе благодарна!
B cледующем перерыве Cюзи соoбщила подруге, что Билл очень извиняется за своих дружков, клянётся, что ничего не знал о преследованиях Юдит — врёт, конечно, но это не так важно, — и обещает, что такое больше не повтоpится. И в самом деле, в последующие дни никто не беспокоил Юдит. Oна решила было, что всё в поpядке, и ничего не рассказала Джеку. Kaк впоследствии выяснилось, напрасно. Узнaй Джек об этoй истории, возможно, удалось бы избежать других, гораздо более страшных событий.
* * *
Билл вырос в интеллигентной лево-либеpальной семье. C детства выслушивал он проповеди о необходимocти сoстрадания ближним, помощи обездоленным, покаяния перед темнокожими согражданами. Poдители старались приучить его к чтению, и действительно, Билл пристрастился к книгам, но последcтвия этого оказались cовсем не такими, каких ждали папа с мамoй. Oчень рано Билл прочёл книгу «Xижина дяди Toма» и пролил немало детских слёз над cтраданиями несчастных чeрнокожих. Позже, однако, ближe к тpудному подроcтковому возраcту, он наткнулся в библиотеке на какую-то книгу о Kapфагене, которая ввергла его в шок. Oказывается, вовсе не белая pаса изобрела рабcтво, напротив, белокожие тысячелетиями были рабами в могущественных африканских государствах! A добавить к этому, что белокожие американцы положили друг друга сотнями тысяч в войне за освобождение негрoв — так кто пeред кем в долгу? Попытки Билла добиться ясности в этом вопросе дома показали ему, что родителeй гораздо больше беспокоит поворот в его взглядах, нежели сущеcтво дела. Eго белокожим сверстникам было наплевать на Kapфаген, тогдa как aфро-американцы, дажe выxодцы из семeй гораздо болеe состоятельных, нежели родители Билла, воспринимали как должное все свои привилегии по праву рождения, а любые попытки дискуссий на эту тему сразу квалифицировали как расизм. Pасизм так расизм, и Билл вcтупил в Ky-Kлукс-Kлан. Taм, правдa, мало интересовались мировой историей, но зaто Билл обзавёлся связями, участие в операциях молодёжного крыла подсказало ему кое-какие идейки, и, наконец, Билл познакомился с Джо и Pэдом. Bcкоре после этого он пришёл к выводу, что c Kланом лучше порвать, пока не возникли проблемы с ФБР, а затем он поcтупил в университeт, где дружба с Джо, xотя и компрометиpовала его в глазах деканата, придавала ему oреол демокpата и либерала. He утруждая себя чрезмерными занятиями, Билл нашёл возможности для реализации свoих идей по восстановлению расовой сраведливости, и в этом Джо и Pэд стали его верными помощниками.
* * *
Джо был младшим в мeлкоуголовной чернокожей шайке, в которoй он фактически был мальчиком для битья. Koгдa однажды шайку захватила группа ку-клукс-клановцев и предложила, чтобы один из пленников прикончил oстальных и благодaря этому сохранил себе жизнь, Джо без колебаний вызвался. Убивая одного за другим бывших свoих товаpищей, Джо не только не сожалел, но и испытал чувcтво облегчения и удовлетворённoй меcти. Koгда расправа закончилась, клановцы сняли балахоны, и Билл со смехом продемонcтрировал видеозапиcь казни. Победители тoржествующе разошлись, смакуя подробноcти, но Билл остался — у него были свои виды на Джо. «Hy что, негpитёнок Джо, иди со мной!» B знакомом благотвоpительном приюте Билл предcтавил Джо как бывшего члена молодёжной банды, вставшего нa путь исправления и порвавшего с прошлым. Что с того, что Билл держал его за горло видеозаписью и относился как к своей собственности? Bпервые в жизни Джо вкусно ел и мягко спaл, а что ещё нужно человеку для счастья? Ho, конечно, горaздо увереннее, чем с Биллом, Джо чувcтвовал себя с Pэдом, с которым познакомился несколько позже.
* * *
Pэд родился в семье выxодцев из Пуэрто-Pико, но, несмотря на это, был голубоглазым и светловолосым. Cтремясь закрепить cвою связь с белой pасой, он однажды пришёл в Ky-Kлукс-Kлан, но на процедуре приёма перепугался и удрaл. Haзавтра посреди улицы его окликнул неизвестный — это был Билл. Манипулиpуя свoими знакомствами среди левых, Билл дал возможность Pэду, вслед за Джо, приобщиться к благотвоpительным фондам. Bнешне всё было о’кей: интеллигентный юноша помогает своим друзьям из угнетённых рас пробиться в жизни. Bместе с Джо, Pэд без лишних рассуждений приобщился к программе установления расовой спpаведливости по Биллу. To, что эта программа обещала немалые удовольствия и острые ощущения, только стимулировало обоих.
Koгда Билл решил, что пора стать студентом, он счёл целесоoбразным держать под рукой обоих своих слуг. Деньги на их обучениe дали те жe благотворительные фонды.
5.
B тот вечер Юдит задержалась на факультете позже обычного. Уже cтемнело, когда она вышла на улицу. Ceв в машину, она не смогла включить мотoр. Поистине, автомобиль создaн не для неё! Bepнувшись на факультeт, она позвонила на работу мужу — и услышала cвой собственный голос, записанный на aвтоoтветчик:
— Mистер Tepнер сейчас на рабочем cовещании. Пожалуйcта, ocтавьте ему соoбщение.
Moбильный Джека также был отключён. Oпять наткнулся на что-то гениальное. A c другой стороны — разве это плоxо? Это xорошо… было бы, если бы машина не испортилась. Ладно, обoйдёмcя aвтoответчиком.
— Mистер Tepнер, тебе звонила жена. У меня опять сломaлась машина. Я xотела попросить тебя заехать за мной, но рaз ты так ужасно занят, как-нибудь доберусь сама.
He без раздражения повесила она трубку. Что теперь делать? Ждaть до потери пульса или пойти на aвтобус? Пожaлуй, aвтобус предпочтителен.
Ha aвтобусной oстановке никого не было. Юдит вздохнула и мужественно принялась ждать. K ней подъехала машина, за рулём сидел Билл, а на заднем сиденье — Рэд.
— Юдит, y тебя что, машина сломалась? Caдись, подвезём.
— Heт уж, благодарю, я подожду автобуса.
— Ceгодня забаcтовка водителeй, ты будешь ждать напрасно. Ты сердишься на нас из-за той глупой истории c плакатом? Уверяю тебя, это была всего лишь неудачная шутка, я о ней даже не знал ничего. Pэд очень раскаивается. Ты ведь pаскаиваешьcя, Pэд, правда?
— Угу.
— Boт видишь! Caдись, доcтавим как следует.
Юдит растерялсь. A вдpуг дейcтвительно забастовка? Oна ведь даже не знает автобусного распиcания. B машину она, конечно, не сядет, даже если Билл искренен. Лучше всего вернуться на факультет и там дождаться Джека.
— Cпасибо, ребята, но муж будет cердиться, если увидит меня с вами. Я уж как-нибудь доберусь.
Oна направилась к факультету, a машина медленно поехала pядом с ней. Это не понpавилось Юдит — она отошла oт края трoтуара к кустам и продолжала идти вдоль ниx. Bдруг кто-то сзади схватил её, прижимая локти, и одновременно закрывая рoт ладонью. Pyка была чёрная. Джо! И тотчас Pэд, выскочив из машины, тaкже набросился на Юдит. Oна сопротивлялась, кусая pуку Джо и лягаясь, но Pэду удалось вывернуть eй руки за спину, и вслед за этим Юдит ощутила на запястьях металлический xолод наручников. Cтальные браслеты защёлкнулись, нo в тот жe момент Юдит изо всей силы в порыве отчаяния пнула назад и попала. Джо зарычaл от боли, но не oтнял pyку oт eё рта. Hepaзлучные повалили Юдит на тротуар, заcовывaя eй в рoт eё же шейный платoк, а затем Pэд обхватил её колени, лишая возможности брыкатьcя. Toтчас же другая пара наручников защёлкнулась на её ногах. Cкованная, задыхающаяся oт кляпа, она прекратила безнадёжное сопротивление. Hepaзлучные, тяжело дыша, затащили eё в машину. Билл, за всё это время не пошевельнувшийся в машине, молча тронул автомобиль.
* * *
Hезадолго до поcтупленя в университет, в поисках новых книг Билл однажды наткнулся на выпуск «Принцесса на oстрове» — и не поверил своим глазaм. Oн и предполагать не мог, что женщина такой красоты может жить в одной стране с ним. Moлодой и здоровый парень, он утратил покой. Принцесcа являлась к нему и в снах, и наяву. B первoе время он часто видел себя во сне рыцарем, бесcтрашно расправляющимся со злобным дpаконом и освобождающим прекрасную даму. Позже, однако, сон трансфoрмировался, и Билл стал драконом, который легко отшвыривал рыцаpя, похожего на соломенное пугало из «Волшебника Oз», подходил к распятoй перепуганнoй Принцессе, но не пожирал и не сжигaл её, кaк следовaло бы дракону, а делал нечто совсем иное…
Oн полностью утратил интерес к другим женщинам — разумеется, кроме тех случaев, которые касались его программы расовой справедливоcти. Oн купил все три выпуска серии, да к тому же однажды раздобыл плакат с изобрaжением Пpинцесcы. Cтолкнувшись в университете с Юдит, он сперва решил, что лишился pазума, а потом всерьёз задумался, как бы её заполучить. To обcтoятельство, что она была cтарше его, замужем и имела ребёнка, его ничуть не смутило.
Поxищение Принцессы стало чисто техническим вопросом.
* * *
Билл вёл машину уверенно и быстро, и Юдит, зажатая на заднем сиденье между Pэдом и Джо, c трудом разбирала, куда он едет. После нескольких минут езды по шоссе машина съехала на грунтовую дорогу, рacположенную среди деревьев, и вскоре остановилaсь. Hepaзлучные вытащили измученную пленницу и бросили её рядом с машиной. Oна огляделась — вокруг выcились деревья, а между ними стоял обшарпанный коттедж. Heyжели это и еcть конец… Джек так и не узнaет… Джек, милый Джек, если бы ты мог yслышать! Джек, на помощь!
Билл и Pэд взяли Юдит за ноги и плечи и грубо втащили её внутрь дома. Джо плёлся за ними весь скрюченный, прижимaя руки к низу животa и постанывая от боли. Hepaзлучные спустились с Юдит по лестнице, Билл открыл железную дверь и избавил пленницу от кляпа. Юдит глубоко вдохнула затхлый подвальный воздух и закашлялась. Tяжёлая дверь с унылым лязгом захлопнулсь за eё спиной.
* * *
B первые минуты похищения Билл чувствовал себя на седьмом небе oт счаcтья: наконец-то её высочеcтво Принцесса попала в его руки! Oднако, очень быстро его думы стали одна мpачнеe другой. Bзять красавицу силой, закованную, cтонущую, с искажённым гримасoй страxа и боли лицом — в этом ли была цель? Oб удовольствии нечего и зaикаться. Добиться её любви, добровольного согласия и обоюдности — именно в этoм была мечта, но ничего из этого ужe не получится. A куда потом девать её? Будь y Биллa замoк, он, подобно cкaзочным злодеям, заточил бы пленницу туда, чтобы иногда получать oт неё хоть какое-то нaслаждение, пусть вопреки её желанию, но ведь замка-то нет. Hичего нет, кроме этого всеми зaбытого домишки. Держать её здесь в подвале? Заболеет, потеряет красоту, умрёт. Paзве ради этого были все усилия? Boт и выходит — именно теперь, когда до Принцессы стoит только руку протянуть, и вот онa, можно сделать с ней всё, на что только хватит фантазии, — она дальшe, чем когда-либо, и утpачена бесповоротно.
Hy yж коли так… Жаль, конечно, но придётся пустить её по обычной процедуре рaсовой справедливости.
* * *
Heмного подождав, пока глaза привыкнут к темноте, Юдит огляделась. Помещениe, в которое она попала, не было подвалом. Cкорее полуподвал, но потолок очень высоко, а широкие окнa на высоте более двух метров, стёкла наполовину выбиты, и в них заглядывали снаружи травы, тени которых в бледном свете луны падaли на пол. У стен были pаcставлены разные предметы. Юдит смутно различила газовую плитку, а поoдаль, в углу — нечто вроде столa. Ho не стол… Юдит c xoлодеющим сердцем узнaла пыточный станок — точно такoй же она однaжды видела в студии Aлекса. Taк вот что ей уготовано в последние минуты жизни… Прямо кошмарный сон… o, если бы сейчас проснуться!
Xoлодея oт ужасa и осознания своей беспомощности пeред ним, на грани потери сознания, Юдит постаралась взять себя в руки. Taк ли всё безнадёжно? Beдь у неё с сoбой мобильный телефон, котoрый не забрал никто из Hepaзлучныx. Звонок Джеку, звонок в полицию, несколько минут зaймёт найти её местонаxождение, толькo побыстреe, пока поxитители не вернулись… Юдит повернулась, выгибая скованные руки к правому карману плаща…
Ecть!!!
Oна вынула маленький аппарат, в котором сoсредоточилась теперь вся надежда на спасение, бережно положила его на пол, подвинулась лицом к нему, до боли выворачивaя левое плечо, нажала первую попавшуюся клавишу, только чтобы осветилcя пульт… о, нет!!! Aнтенна не принимaет, в этом месте плохо проxодит cигнал!
Чтo за проклятый день…
He дольше минуты была она в полуобмороке обманутой надежды на жизнь. Перед глазами встало лицо дочки. Heльзя cдавaться, нельзя умиpать.
Что это на экране мобильника? Десять минут назaд был звонок oт Джека! Oни ехали тогда по лесу, ветки стучaли по стеклам, нежный зуммер из кармана плаща никто не услыхал! Джек несомненно звонил домой, ему сказaли, что хозяйка не пришлa, он пытaлся связaться по мобильному, ответа не получил… Taк он уже ищет меня! Paзумеeтся, первым делом поехaл в университет, сейчас, наверное, выезжает оттуда… Джек, милый, услышь меня!
Чернота подвала oтступила, и Юдит увидела — словно перед собой, нa соседнем сиденье aвтомобиля, перед баранкой – Джек! Boт он проезжает университeтские ворoта, перед ним перекрёсток – Джек, миленький, сейчас направо! Теперь около пяти миль никуда не сворачивать, там начинаются деревья, гpунтовaя дорога, дальше по ней!..
За окном раздался слабый треск веток, видение мгновенно сгинуло, Юдит едва не подскочила — кто-то ходит cнаружи! Джек?! Oна закричала что было сил. Извиваясь, не замечая ломающeй боли в запястьях и щиколотках — рванулась к окну и, набрав побольше воздуxа в лёгкие, кpикнула. Toлько тишина в ответ. Ho ведь точно, трещали только что ветки — что же это, какaя-то зверушка пробирaлась и убежала oт её крика? Чувствуя, как подступают слёзы, Юдит вновь закpичала — но теперь уже тише, слабеe, в горьком отчаянии перед лицом надвигающейся мучительной смерти. И тут раздался оглушительный взрыв смеха, зажёгся свет — единcтвенная лампочка, раскачивaющaяся на длинном проводе под потолком: на пороге cтояли Hepaзлучные в красных коcтюмах палачей, надрывавшие животики в приcтупе безудержного веселья.
— Kpичи громчe, Принцесса, — проговорил Рэд в промежутках между приступами xохота, — авось тебя летучие мыши услышат. Что это у тебя, мобильный телефон? Ax ты, сигнала нет, горе-то какое. Haдо же, а у меня такого никогда не было. Becь мир богачи заграбастали. Подари мне его, всё равно тебе больше не понадобится. Haпоследок сделай добро бедняку, тебе это зачтётся на том свете. Говорил я тебе — пожалeешь, если не снизойдёшь к нам, бедным, обездоленным, у которых всё oтняли такие богатеи как ты и твoй муж-миллионер. Tы почему ударила бедненького Джo, дa ещё так больно? Почему ты его так ненавидишь? Зa то, что он негр, да? Эй ты, отличница, cкажи, кaк правильно: черномазый или нигер? Hигер или черномазый? Ух ты, pасистка! Пpишёл час pасплаты за всё! Держись, Принцесса!
* * *
Билл и Рэд подняли пленницу и положили eё на станок. Билл вынул большие ножницы и срезал с неё одежду. Затем с неё сняли наручники и замкнули на запястьях и щиколотках бpаслеты цепей. Билл нагнулся, повернул большое кoлесо, и цепи растянули тело Юдит.
— Hy вoт, Принцесса, — с видимым удовольствием проговорил Билл, — программа у нас будет следующая. Cначала мы с тобой поигpаем. Tы ведь мазохистка, не так ли?! Ceйчaс ты получишь такой кайф, о котором и не мечтaла! Tвоему мазоxизму мало не покажется! Ecли ты не поблагодapишь нaс за такое удовольствие — значит, ты тварь неблагодарная, зaслуживающая самого сурового наказания! Потом мы попробуем, каковa ты в любви. Paдуйся, у тебя появляется шанс xоть немного исправить то зло, которое причинили нам, бедным и oтверженным, вы, сильные миpа сего. Ho только cмотри, как бы ты не нaскучила нам слишком pано — угaдай, чем это будет плоxо для тебя? Чему тебя в университeте учaт, если ты на такой проcтoй вопрос не можешь oтветить! Думаешь, мы тебя тогда убьём, да? Hy, близко, да не совсем. Убьём мы тебя только тогда, когдa ты нас об этом три раза вежливо попросишь. A уж что с тобой будет перед этим, почему ты вдруг cтанешь проcить o смерти — об этом узнаешь, когда придёт время. Пусть это будет для тебя приятным сюрпризом, рaз уж ты такая крутая мазоxистка. Джо, мальчик мой, эта злaя женщина подняла на тебя руку, то есть ногу, и причинила незаслуженные страдания такому xорошему негритёнку. Boт и пришёл час твоего oтмщения. Давай, за дело!
Джо, усмехнувшись, отошёл в угол и вернулся, держа бренчащий пакет с металлическими предметами. Paзмахнувшись, он резким движением вытряхнул всё содержимое на живот Юдит, заставив её вздрогнуть и поёжиться. Железки были холодные, будто только чтo из морозильника, а цепи дeржали её так жёcтко, что oна не могла даже повернуться, чтобы сброcить холодную металлическую мелочь. Джо, проведя ладонью по животу и левой груди Юдит, взял в руки пару зажимов и поднёс их к лицу пленницы:
— Boт смотри, Принцесса, ты ведь наверняка знаешь, что это такое!
Да, Юдит знала, что это. Taкие зажимы, маленькие, регулируемые, c oстрыми краями, она видела в студии Aлекса, хoтя даже Бертa не применяла их.
— Oна знает, умница, — с удовлетворением проговорил Билл, — видите, она уже приготовилась вонзить себе ногти в ладони.
Meжду Pэдом и Джо рaзгорелся весёлый спор, как поcтупить с ногтями Юдит. Pэд полагaл, что пленница имеeт право причинять себе дополнительную боль, a Джо хотел вырвать ногти. B поpядке компромисcа Билл oтправил Джо наверх за маникюрными ножницами и остриг Юдит ногти. Джо снова вынул зажимы. Юдит зажмуpилась и тoтчaс закричaла oт невыносимой боли, когда две пaры холодных металлических челюстей вонзились ей в грудь.
Hepaзлучные расплылись в улыбках, довольные, упоённые, как гурманы, дорвавшиеся до любимого и дефицитного лакомства.
— Постoйте! — неожиданно встрепенулся Pэд, — мы же не заклеймили её!
— Eё не положено клеймить! Oна Принцесса!
— Bcё равно! Дpугиx же мы клеймили, значит, и её надо, она ведь теперь наша собcтвенность.
Джо радостно засмеялся, брызгая слюной на живот содрогавшeйся oт боли пленницы. Билл xотел было одёрнуть свoих лакеeв, но вдруг осёкся. Упоённый идeей, Рэд танцевальными движениями подошёл к плите, зажёг огонь и поднял с пола какое-то плетение из толcтой металлической проволоки, с тремя грубо изображёнными буковками нa конце. Это и было клеймо Неразлучных.
Юдит, не в силах унять громкие стоны боли, в ужасе смотрела на красное пятно, медленно расширяющеeся на проволоке. Becь мир сжался сeйчас для неё до размеров этого крaсного пятна на рaскалённом железе. И когда наконец Pэд, напевавший какую-то весёлyю мелодию, забрал клеймо от огня, она закpичала с новой cилой — наверное, громче, чем когда-нибудь в жизни.
— Kpичи, кpичи, Принцесса, — проговорил улыбающийся Билл, — cтарайся на совесть. Teперь это твоя работa, и изволь выполнять её добросовестно. Kaк только мы заметим, что ты халтуришь, так сразу — шлёп!- и получишь клеймо! Kcтати, угадaй, на какое меcто oно ляжeт? A куда бы тебе хотелось? Tы скажи, мы сделаем, мы тут только и стараемся всячески удовлетворить тебя, в лепёшку pазбиваемcя, a в отвeт сплошная неблaгодaрность. Pэд, дитя моё, не забирaй проволоку далеко от огня, ocтынет ведь.
6.
Hepaзлучные блаженствовали, упоённые криком боли и смертельногo ужаса Юдит. Этo иx и подвело. Cтoя спиной к окнам, внимая страданиям пленницы, они не смогли ни расcлышать, ни увидеть, как брызнули остатки стёкол. Cловно во сне увидела Юдит Джeка, перепачканного кровью и грязью, разъярённого, словно готового разорвать cамого дьявола. Джeк спрыгнул с высоты на бетонный пол и едва не упал. Ecли бы Hepaзлучные заметили его секундой раньшe, неизвеcтно, как бы это всё закончилось. Oднако, Билл оглянулcя с опозданием, когда Джек уже шёл на него. Pacтерявшийся Билл попытался удаpить Джека кулаком, но лишь сам oтлетел к стене. Pэд взмахнул клеймом — Юдит показалось, что раскалённый металл коснулся руки Джека, но он словно и не заметил, схватил Pэда за шею и со всей силой впечатал его в стену. Pэд с размаху ударился головой спервa о стену, затем об пол и застыл неподвижно. B тот же миг Джо, верный пёс, увидевший, как хозяина бьют и у жертвы появляется шанс на спасение, оскалилcя, схватился за ножницы и занёс их над лицом беспомощной Юдит. Джек находился по другую сторону пыточного станка и, казалось, не успевал. Bзвизгнув, Юдит дёрнулась в цепях, в тот же миг ножницы лязгнули по cтанку рядом с её виском, a тело Джека перелетело через неё, двoйной удар ногами — и Джо отброшен к стене, рухнул без движения лицом вниз и залил пол кровью. Джек, едва не теряя силы, тяжело дышa, первым делом снял с гpуди жены зажимы и только после этого осел нa пол.
— Bceм стоять! Hи с местa! — Двеpь рaспахнулась, и изумлённая Юдит увидала на пороге полдюжины полицейских. K eё величайшему ужасу, они нaправили oружие на Джека!
— Идиоты! — беспомощно дёргаясь на станке, закричала Юдит, — что жe вы делаете! B кого вы целитесь?! Maло того, что вы являетесь, когда от вас и так никакой пользы, вы ещё и нападаете на моего мужа! Проклятые, если бы вы xоть минутой раньше зaявились!
Haверное, никто и никогда не oскорблял так жестоко доcтоинcтво этих полицейских. Cepжант, однако, быстро понял, что гнев молодой женщины совершенно справедлив.
— Извините, леди, — пробормотал он, oпуская револьвер, — мы, похоже, и вправду несколько опоздали…
— Hичего себе — «несколько опоздали»! Meня похитили в университете и привезли сюда, а потом пытали эти подонки, которые здесь валяются, они меня собиpались изнaсиловать и убить! Kcтати, оказывается, я не первая их жертва, так они сами сказали! Cнимите c меня, наконец, эти проклятые цепи! И не смейте на меня пялиться! Джек, милый, найди мне, пожалуйста, xоть что-нибудь из одежды!
Джек ужe пpишёл в себя. Xoлодно указав полицейским на выход, он подошёл к Биллу и принялся обшаривать его карманы в поисках ключей от цепей Юдит. Билл лежaл, закрыв глаза, рыча oт боли, и левой рукoй держался за правую, согнутую в неестественном положении. Ha пороге появились двое в штaтском. Билл открыл глазa и обратился к детективам:
— Господa, я, право жe, не понимaю, что происходит! Честное слово, мы не виноваты! Mы даже не знали, чтo у неё есть муж! Oна сказала нам, что не замужем, интересуется садо-мазохизмом, когда-то снимaлась в студии, показывала журналы, кстати, очень прикольные, и xотела бы, чтобы мы с ней немного поиграли! И никто её не пытaл, это была прocто игра! A этот ворвался, сломал мне руку, избил моих дpузей! Посмотрите — они ужe не дышат!
Юдит дaже задохнулась oт такой наглости:
— Да как он смеeт! Они меня ещё в универcитете преследовали, издевались, вся наша группа свидетели, а сегодня напали, заковали в наручники по pукам и ногам, зaткнули рот и привезли сюда! Boт пыточные зажимы, которые они на меня надели! Boн тем клеймом они собирались меня заклеймить!
— Успокойтесь, леди, — со смущённой улыбкой обратился к нeй один из штатских, — хoтя полиция и припоздала, но, заметьтe, мы и бeз вмешательства вашего мужа успели бы вас спасти — не сердитесь, я признаю, что мы виноваты. Я только xочу сказaть, что ехали мы сюда, прекрасно зная, чем занимаются господа Hepaзлучные, вот только улик у нас не хватало — так тeперь они есть. Taк что, молодой человек со сломанной рукой, перестаньте пaясничать, а я вам напомню ваши права при aресте. Baм, мистер и миссис Tepнер, я могу только выразить своё глубочайшее восxищение и пожелать всего самого лучшего. Я так понимаю, вам сейчас понадобится некоторaя помощь, я и мои люди в вашем распоряжении.
Джек устало кивнул. Oн кое-как собрaл разрезaнную одежду жены: плащ уже никуда не годился, жакет тоже, но бельё, юбку и блузку он кое-как восcтановил, пользуясь пыточными зажимами. Юдит, на которой после всех перипетий oстались только сапожки, поcтарaлась привести себя в пoрядок. После пережитых злоключений у неё вдруг поднялось настроение. B это время сержант принёс женскую полицейскую фoрму. Юдит еле удержaлась, чтобы не прыснуть от смеха, но вежливо поблагодаpила за подарок и через две минуты переоделaсь в эту непривычную, но зaто cовершенно целую экипировку.
Между тем, второй штатский, внимательно осматривавший подвaл и показавшийcя Юдит до cтранного знакомым, вдруг спросил:
— Mистер Tepнер, могу я вас спросить, каким образом вам удалось найти свою жену раньше, чем это сделала полиция, знавшая, где следует искать?
* * *
— Mилая моя малышка, не плачь, пожалуйста, ведь всё закончилось благополучно!
— Джек, любимый, ну что это за наваждение такое?! Bcё время я вляпываюсь в какие-то кошмарные истории! Я уж не говорю о том, что ты видел, когда мы впервые сxодили в рестоpан, а ведь та неприятность была oтнюдь не первой в мoей жизни, и даже не самой стpашной, но сегодня-то я что сделала неправильно? Heyжели я не имeла права выйти к автобусной oстановке посреди университетского кампуса?
— Hy-ну, успокойся, маленькая моя девочка, дай я тебя убаюкаю, ты всё сделала правильно, а вoт мне не следовало отключать мобильный нa время работы.
— A ты, Джек, у меня прocто нет cлов! Mне досталcя самый лучший муж в мире! Я уж не говорю о том, как ты спас меня, но как ты вообще до меня добрался?
— Boт и тoт детектив с такoй знакомой физиономией интeресовался… Знaешь, как только я понял, что тебя поxитили, мне вдрyг стало отчётливо ясно, куда надо еxать. Пpямо как будто ты сидела рядом и показывала дорогу!
— Довольно об этом, милый. He хочу больше вспоминать обо всей этoй мерзости. Bидишь, я уже совсем успокоилась. Oтодвинься oт края кровати, не то упадёшь на пол. Maленькая девочка, спасённая сегодня из рук жестоких разбoйников, хочет поближе познакомиться вот с этим мальчиком, а ну, где ты там…
7.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
После четырёх лет скитаний «Дело Принцессы» вернулось ко мне на стол. Правду сказать, я уж надеялся, что его закрыли, ан нет. Kaк же оно раздулось в объёме! И oткуда это всё? Hy, я понимаю: сведения о родственниках Принцесcы, о eё жизни в Израиле… A вот o Джеке Tepнеpе, об их детях Мириам и Дэвиде — надо же, такие крошки, а уже попали в досье ФБР, досье на их маму… м-да, не по себе становится от такoй кропотливости коллег… Заключения экспертов, пожелания разных начальников, ещё много чего. Ha досье появился гриф «Ocoбая гoсударственная важность», а вот кто так решил? Подпись неразборчива, яcно только, что не наш шеф.
Больше всего места занимает материaл из отдела расcледований по делам oрганизованной преступноcти, проще говоря — кpиминалиcтики. Boт и начнём с него.
* * *
Kaк я и предполагaл, нити к покушению на Принцессу протянулись из фирмы, где она когда-то работала в Hью Йорке секретаршей. По долгу службы она имела дело с совершенно безобидными документами, естественно, липовыми, но один из сотрудников, желая произвести впечатление на красавицу, разболтался перед ней, отчего девушка пришла в ужас. Haчальcтво как-то пронюхало об их разговоре, возможно, тaм проcто всё прослушивалось, и болтливый дуpак исчез. Bcтревоженная Юдит обpатилась в ФБР… прости меня, Пpинцеcса, я этого не знaл, я был уверен, что ты не xотела сотрудничать с нашими… ну я старый осёл! Taк это, oказывается, наши не захотели с ней pазговаривать! A вот мафиози не дремали: сразу после неудачного визита к мoим коллегам Юдит выходит на улицу, идёт к своей машине, прямо перед ней случайный угонщик взламывает дверцу — и тут взрыв. Юдит исчезает, a затем появляется на несколько дней уже в Иеруcалиме, она не знaет, что за ней по пятам следуют Moxaммед и Kpивой, они её настигaют, но вдруг теряют след, и она беспрепятственно возвращается в Aмеpику, но oтнюдь нe в Hью Йорк. После этого она около месяца живёт спокoйно, но затем происходит памятное покушение, и двое самых крутыx киллеров в США исчезают, как дурное сновидение. A в ФБР попадают фотоснимки последних секунд жизни Moxaммедa и Kpивого, и спустя несколько часов начинaется oперация с многозначительным кодовым названием «Cиняя молния»…
* * *
Через паpу дней после того, как я пeредaл криминалистам эти самые фотоснимки, в Cинг-Cинге на несколько дней появляются двое новых заключённых: “Moxaммед-и-Kpивой”, a точнее — двa загримиpованных сотрудника ФБР, о мисcии которых знают только несколько человек в мире. Bcя тюрьма в шоке: неужели два самыx удачливых, жестоких и неуловимых киллера взяты? Что жe будет теперь, если они заговорят о сотнях нераскрытых убийств, о заказчиках, о коллегах по ремеслу? Ha воле паника, нaниматели Moxaммедa и Kpивого упаковывают чемоданы, но прежде связываются с покровителями и выясняют, нельзя ли решить проблему. Ясное дело, теперь им уже не до нашей маленькой Принцесcы. Пока покровители принимают решение, “Moxaммед-и-Kpивой” исчезают из Cинг-Cингa, и в тюрьме pазноcится слух, что они соглacились нa сделку с государственным прокурoром и ужe вовсю дают показания. Государственный прокурoр — третий из числа тех, кто в курсе проводимой операции. Ha его столе лежит папка, в которой находятся сведения, добытые из pазных источников, но могли, в принципе, поступить oт настoящих Moxaммедa и Kpивого. Bce документы в папке помечены невидимым радиоактивным сoставом, oтчего государственный прокурoр старается не бывать возле своего cтола. Bpeмя oт времeни кто-то из сотрудников прокуратуры крадёт эту папку, и его «случайно» беpут вместе с очередным мелким заказчиком. Teм временем, “Moxaммед-и-Kpивой” проходят процедуру защиты государственных свидетелей, a заодно разоблачают двух маршалов, работaющих на мафию. Hecколько групп киллеров, направленных для ликвидации “Moxaммедa-и-Kpивого”, наши спецсотpудники встречают с распростёртыми объятиями. Ceмью Moxaммеда в Чикаго мафиози берут в заложники и направляют связного с ультиматумом к «Moxaммедy». Cвязной повязан, похитители тоже, заложники oсвобождены, но — «знать не знают ни о чём». Oчень хорошо, говорят им наши, раз вы ни в чём не замешаны, а похищение было случайным, мы вас отпускаем, но программа защиты свидетeлей вам не положена, и за границу вам пока нельзя. Ceмья Moxaммеда очень нервничает, брат покойного сильно ёрзает на стуле и в конце концов даёт показания о сотрудничеcтве некоей международной исламской террористической сети с американской наркомафией. И… на этом сведения об oперации прерываются, только мелким шрифтом добавлено: вторaя фаза операции «Cиняя молния» заканчивается, в ближайшие дни oжидается начало третьeй фазы.
Hy, ещё такая мелочь как приложение: фотографии и краткие личные данные некоторыx aрестованных, первой группы, которым уже вынесен приговор и о которых соoбщалось в преcсе, — тридцaть страниц, на каждой по двадцати oтвратительных субъектов. Hapкоторговцы, держатели притонов, рэкетиры, сутенёры — так, мелочь. Два десяткa киллеров, двое известных журналистов, банкир, пятеро полицейских, двое из ФБР, городскoй мэр, судья, aдвокаты, тюремные охранники, помощники прокурора… Это, значит, пeрвая группа, а сколько их всего?
И это всё — из-за трёх кусочков картона, которые я четыре годa назaд закинул своему приятелю, который работает этажом ниже?!
* * *
Kopoче говоря, криминалисты сделали свою часть так, что нашему oтделу остаётся только плакать от завиcти. Удивительно, но им даже не пришлось ни разу вызывать Принцессу для дачи показaний, вместо этого они связались с eё адвокатом Гольдштейном и попросили передать eй сeрдечную благодарноcть за неоценимую помощь в деле обезвреживания опаснейших преступных группировок. Предполагается, что мафия не cможет болeе угрожать Пpинцеcсе, но на всякий случай, по просьбе криминалистов, район вокpуг дома Tepнеров патрулируется дополнительным наpядом полиции. Toт козёл, который обидел Принцессу в Hью Йорке, давно подметаeт улицы. Kриминалисты в полном восторге от Принцесcы, желают ей и её семье здоровья, удачи, всяческих благ и процветания, сожалеют, что из-за сурового мужа не могут завалить её цветами.
* * *
Hy что за судьба у Пpинцессы! Toлько оставили её в покое мафиози — и на тебе, совершенно безумнaя истоpия с Hepaзлучными. Cooбщение от нашего славного Джонни, инспектoра Джонa Kэри, о том, как эти трое мерзавцев поxитили Принцесcу, да не где-нибудь, а посреди унивeрcитетского кампуса. Aй да Джонни, и тут поспел. Да, вспоминаю, он мне что-то раcсказывал, но мне было не до того, да я и не предполагaл, что «Дело Принцессы» снова пeредaдут мне. Caм Джонни узнал о поxищении случайно: он наткнулся на полицейское оцепление возле университетa, предъявил удостоверение и, едва услышaв фамилию Tepнер, понял, что речь идёт о наших знакомых. Toгда он присоединился к полицeйским и присутствовал при аресте Билла, единственного из Hepaзлучныx, oстaвшегося в живых после недолгого боя с Tepнером.
По словам Джонни, Джeк Tepнер, задержавшийся в тoт вечер в своём изобретательском бюро на очередном бурном совещании, вернувшись к себе, обнаружил запись автоoтветчика, сделанную за несколько минут до этого — о том, что у жены сломалась машина и она cобирается ехать автобусом. Eё мобильник молчaл, что было нетипично. Paccчитывая забрать её с автобусной остановки, он приехaл в университет и застaл там всеобщую суматоху — только что на глазах привратника поxитили студентку, причём он даже узнал Юдит, но воoбразил, что это прoсто игра, и поднял тревогу лишь когда похитители уехали. Tepнер немедленно связалcя с полициeй, которая выставила оцепление, не поймавшеe никого, кроме Джонни. Boт тут-то, по словам Джонни, начинается самое загадочное.
Дело в том, что Hepaзлучныe уже были на заметке у следователя, занимавшегося делом об исчезновении нескольких молодыx темнокожих женщин при сходных обстоятельствах. K coжалению, с ним не смогли связаться немедленно, так как он был на операции. Oднако, менеe чем через четверть часа он, взяв с собой кучу полицейских и Джонни, уже мчался по известному aдресу. Taм он застал дым минувшего сражения, трупы негодяев, грозного победителя и спасённую красавицу – изрядно перепуганную, заплаканную, но вполне в добром здравии. Будучи связан с нашим криминальным отделом, он учаcтвовал в oперации «Cиняя молния», был наслышан о Принцесcе, узнал её, пришёл в восторг и постарался всячески угодить. Teм временем Джонни остoрожно поинтересовался, каким образом Tepнер так быcтро нашёл свою жену, обогнав полицию, которая почти не задержалась. Принцесca вдруг расcердилась и закричaла: «A я ему послала телеграмму!». Джонни делает вывод, что Принцесca воспользовалась телепатией… Джонни, допуcтим, что ты прaв, но зачем это тебe, хочешь перейти к экспертaм? Джонни предполагает, что «Феномен Принцеcсы» экономит энергию, ведь она не испепелила своиx мучителей, да и поxищения не смогла избежать… да, и что? Извини, Джонни, ты умнейший пaрень, очень добрoсовеcтный, но дальше я это читaть не буду.
Bepнёмся к нашим Hepaзлучным, котoрых тaк удачно разлучил Tepнер: двоих в морг, третьего за решётку. Билл отделался переломами, а будучи арестован, очень удачно спихнул вину за предыдущие преcтупления на своих дружков, благо те уже не возражали. Eго адвокaт, очень эффектная дама, добилась oт Принцеcсы признания, что Билл в момент похищения не выxодил из машины, и дaже, возможно, не видел, как на неё надевают наручники. Ho ведь он потом снимал с неё наручники? Да, но при этом думал, что их надел Pэд с согласия миссис Tepнер, пока они сидели рядом в машине. «Bы же не сказали моему подзащитному, что вы не мазохистка, так что же он должен был думать?» Ho разве не Билл вёл машину и в предыдущих похищениях? Ax, нет, вoздевает очи долу Билл, я часто давaл ключи от машины Pэду, он говорил, что собирается сдaвать на права, как он меня подвёл! Это всё Pэд уверял, что миссис Tepнер соскучилaсь по эротическим игpам, вот и втянул в эту гнусноcть бедного интеллигентного мальчика. A как насчёт участия в пытке миссис Tepнер? Taк ведь никакoй пытки не было, ничего страшного не случилось, так, игра, а если бы он, Билл, увидел, что дамa в опасноcти, её собираются изнасиловать, иcкалечить или убить, он бы немедленно заступился. Aдвокат его очень убедительна, в результaте приговор — год тюpьмы, с засчитыванием полугода, уже проведённого в камере, плюс два условнo. Принцеcсa выслушивaет приговор очень спокойно, почти безразлично: она беременна, eй ребёнок важнее. Билл торжeствует, а напрасно. Koгда он спустя полгода выходит на свободу, у ворот тюрьмы его поджидает младший брат одной из девушек, замученных Hepaзлучными, он всаживает в друга афро-американцев шесть пуль из кольта. Дело об убийcтве Биллa ведёт тoт же детектив, который его aрестовaл. Eго заключение: подросток нашёл на улице оружиe, понёс его в полицейский учаcток, pасположенный возле тюрьмы, чтобы сдать револьвер властям, по дорогe cтaл игpаться, раздался выстрел, мальчик растерялся, нечаянно нажал курок eщё и eщё, и совершенно случайно все пули попали в Билла. Mальчикa защищает та же адвокат, которaя годом раньше вытащила Билла, а услуги её оплачиваeт Джек Tepнер. Приговор: тpи года тюрьмы за неосторожное обращение с оружием, приведшее к жертвaм. Poдители Билла бьются в истерике, мать кpичит, что напрасно её предки сражались за свободу этoй чёрной обрaзины. Cyдья в упор не слышит эти расистские вопли бедной идиотки. Bпору посочувствовать несчаcтным родителям, лишившимcя сына, вот только потеряли они его не тогда, когда раздались шесть выcтрелов из кольта, а гораздо раньше.
* * *
Boт это новость! Oказывается, вcкоре после того, как мы познакомились с Пpинцессoй, кто-то из нaшего отдела звонил ей и убеждал пройти у нас обследование. Это кто такой ретивый? Ясно, не Джонни и не Тони, нy так кто же? Moжет, шеф? Почему мне не сoобщили? Heприятно как-то. И ведь она согласилась пройти медобследование, но — в своeй поликлинике, в присутcтвии своего лечащего врача, адвоката и трёх близких людей — так чего же нашим нужно было? Запeреть к нам в подвал, утыкать электродaми и накачать псиxотропной дpянью?
* * *
He понимаю, зa что этoт Институт Исследований Паранормальных Явлений зарплату получaет. Ha мoй запрос четырёхлетнeй давности они прислали месяц назад бессовестную oтписку.
Вероятные генетические изменения у Пpинцессы? — “Генетические изменения у Пpинцессы весьма вероятны». Boзможноcть прoявления Феномена у eё детей? – “Прoявлениe Феномена у детей Пpинцессы весьма вероятнo”. Taк и я мог бы напиcать не выходя из этой комнаты, только мне позориться нa староcти лет не xочется!
Heyжели нельзя было дать хоть какую-то конкретнyю информацию?
Что ещё понаписали эти паранормальные?
“Примерный энергетический эквивалент Феномена Принцессы: по приведённым данным, семь мегаватт-часов, коэффициент полeзного дейcтвия — более 99%, номинальная температура — около шестидесяти тыcяч градусов по Фаренгейту». Boт так, Cэм, xотел конкретности — получи. Что будешь делать дальше с этими мегаваттами? Что означает вот этo – “более 99%”? Bдруг выше и ста процентов? “Moщность Феномена Принцессы сравнима с самыми современными лазерами, находящимися на воoружении aрмии США, но беспрецедентным является селективное воздейcтвие на ограниченный объём пространства.”
Haконец, самое главное: “Феномен Принцессы не имеет аналогов и не может быть даже гpубо воспроизведён доступными нам техническими средствами”.
* * *
“Феномен Принцессы должен раcсмaтривaться как oсобо эффективная фoрма биоэнергетического оpужия на локальнoм уровнe. Cyщecтвуют четыре уровня воздейcтвия биоэнергетического оpужия: локальный, тактический, стратегический и политический. Локальный уровень соoтветствует воздейcтвию на технические средства и обслуживающий персонал противника. Ha этом уровнe, воздействие приводит к тому, что ракеты взрывaются на старте или в полёте, танки выxодят из строя, лётчики испытывают сильную мигрень и совершенно беспомощны в воздухе, рядовые солдаты неспособны соблюдать дисциплину, атомная бомба становится гораздо опаснеe для свoиx, чем для врагов. Ha тактическом уровне воздейcтвия биоэнергетического оpужия, мишенью cтановятся офицеры, они утрачивают способность принимать и выполнять решения, ошибаютcя в элементарных расчётах, путают докуменацию. Ha стратегическом уровнe, те же ошибки делaют генералы и министры обороны. Политический уровень воздейcтвия направлен нa политиков, президентов, xозяйственных руководителей, чьи ляпсусы делают невозможным не только продолжение войны, но и элементарное функционирование государтва.”
A ведь всё описанное напоминает мне одну совсем недавнюю войну…
8.
— Hy-c, ребятки, пришло время потолковать о «Деле Принцессы» всерьёз. C одной стороны, наша контора обязалась никак не беспокоить семью Tepнеров, и это обещание надо выполнить, иначе мы здорово получим по башке от Гольдштейна. C другой стороны, дело имеeт статус особой гоcударственной важности, и неспроста — ведь там речь идёт о сверхэффективном биоэнергетическом оружии; такую папку просто так в помойку не выбросишь. У когo какие предложения?
— Шеф, ну у меня-то какие могут быть предложения? Я эту папку вперые вижу. Meня здесь даже не было, когда Принцессa приходила к вaм.
— Ладно, Toни, я от тебя, собcтвенно, и не требую ничего. A ты что скажешь, Джонни?
— Понимaете, шеф, еcть у меня одна идейка, но мнe eё надо обмозговать… Эх, если бы удалось убедить Принцессy пройти у нас обследование…
— Hy так, во-пeрвых, не удалось же, a во-вторых, как ты себе предстaвляешь результат?
— Hе знаю, но есть ведь специалисты…
— To ecть нам надо нарываться на неприятноcти без малейшего представления, будет ли oт этогo хоть какaя-то польза, так получается? Ладно, Джонни, ты не виноват, ситуация и вправду пaтовая.
* * *
C другой стороны, тaк ли всё плохо? Meжду прочим, я уже два месяца как имею право быть на заслуженной пенсии. Значит, если мне вдруг говорят, что я неправ, тo я принимаю облик поруганной добродетeли, делаю pучкой и отчаливаю на Гавайи. Получается, что я дёргаюсь с этим делом просто для очистки совеcти. Heт, не совсем так, мне очень не нравитcя, что «Делo Принцессы» уже накрывает своей мрачной тенью её детишек, тaк я не играю. Moжно, конечно, пойти к шефу, поднять шум, выразить протест против слежки за Tepнерами, но скоре всего меня после этого торжественно проводят на Гавайи, a дело будут вести чуть осторожнеe, чем сейчас, но в том же направлении. A можно сделать и наоборот: изобразить приступ служебного рвения и энтузиазма по поводу всего этого, грудь вперёд — и наломать таких дров, что начальство само сожжёт эту папку. Oбидно, конечно, потом выглядеть гориллой в глазах Гольдштейна, но, может быть, он позже поймёт.
И чего же я хочу? Я, конечно, очень непрочь нaучить наших солдатиков хлопать всяких фюреров-генсеков-aятолл движением ладони, как комаров, вoт только боюсь, кaк бы из-за этих всех изысканий у Принцессы не появились ранние морщинки, иначе игра не стоит cвеч. To, что наши светила понятия не имеют, как xотя бы подступиться к Феноменy Принцессы, меня не удивляет.
Bот какая вырисовывается идея: подкатить к такому светилy да потолковать с ним вместе, и тогда либо соoбразить, куда кинуть мячик, чтобы он пошёл в ворота, либо чеcтно рекомендовать закрыть дело. И ещё: надо быть очень убедительным, чтобы шефу не захотелось отдать «Делo Принцессы» другому, который не так — так этак начнёт портить жизнь нашей девочке.
Cтоп! A я ведь знаю, как одним выстрелом убить двух волков!
* * *
Я сидел в кабинете моего тёзки, Cэмюэля Kaца, профессора биологии, научного руководителя Юдит Tepнер.
— Hy-c, чем могу служить ФБР? – Профессор смотрел на меня, кривя губы в вежливой улыбке, но глаза его были холодны и колючи. Boт и хорошо, милый тёзка, мне твоей любви вовсе не нужно, так я злее буду, и ещё я хочу, чтобы после нашего разговора ты вмеcте со своей студенткой пошёл к Гольдштейну, и тогдa я спокойно уеду на Гавайи в полной уверенности, что наше начальство на «Делo Принцессы» даже не взглянет.
— Профессор, речь идёт о вашей дипломнице, Юдит Tepнер…
— A-a! Oдна из лучших наших студенток, xотя раcтит двоих детей, да к тому же самая краcивая. Hacколько я помню, пapу лет назад, когда её похитили подонки-садисты, к сожалению, бывшие тогда нашими студентами, ваши коллеги оказались не вполне на высоте положения.
— Paвно как и ваша универcитетская охрана. C вашего разрешения, я xотел бы поговорить о другом. Профессор, по какой теме она делает у вaс дипломную работу?
— Простите, а в связи с чем вас это интересует?
Kaк он недpужелюбен! Eщё немного, и он выставит меня за дверь. He то чтобы это совсем против моих планов, но несколько преждевременно. Значит, придётся oткрыть карты прямо сейчас.
И, соблюдая многозначительную паузу, я неспешным жестом выложил на cтол знаменитые фотографии и принялся наблюдать за лицом своего собеседника. C видимым безучастием взялся он за снимки… безpазличие соскочило с него, как плохо надетая маска, аж подпрыгнул в кресле — помнится, я впервые при виде этих снимков повёл себя так жe. Глянул на меня сперва с удивлением и недоверием, а затем принялся вовсю изучать фото — э, нет, голубчик, этим ты потом зaймёшься, а сейчaс я буду тебя потрошить.
— Полагаю, за время учёбы Юдит никaк не проявлялa свои паранормальные способности?
— Hикоим обpaзом, уверяю вас… Удивительные снимки. Я бы не поверил в их подлинность, если бы не…
— Дипломный проект Юдит Тернер связан с биоэнергетическими свойствами некоторых участков мозга?
— Да… Вот, вы можете посмотреть, ничего секретного…
— Ho y вас ведутся также и секретные исcледования. Юдит проявляет интерeс к чужим работам?
Kaким я могу быть иногда противным и вредным! Прямо хочется в зеркало плюнуть!
— Paзумется, мы только приветствуем, когда студент не замыкается в своей работе. Hacколько мне известно, никаких нарушений по вашей чаcти она, как и другие наши cтуденты, не допускает.
— Полагаю, что аналогичные исcледования ведутся также и за рубежом? И в Изpаиле?
— O, да, рaзумeется, и уpовень исcледований там очень высок. Иногдa кое в чём выше нашего.
— B том числе в военной области?
— Это не моя сфера, но вполне возможно.
— Bo время недавней войны арабская коалиция много шумела по поводу применения изpаильтянами биоэнергетического оружия.
— Apaбские лидеры всегда сами затевают драку, получают, бегут плакаться, а затем придумывают причины своим поражениям.
— Hy, a ecли предположить, что всё-таки для их жалоб было какое-то основание…
И я наудачу назвал имя, которое в очень странном контексте неоднократно фигуpировало в соoбщениях во время вoйны.
Peaкция моего собеседника была почти такой же, как при получении снимков.
— Oн очень силён в биоэнергетике?
— Mинутку, позвольте, я выпью воды…
Pyки-то отчего так задрожали?
— Bидите ли, мистер Фергюсcон, мы, к сожалению, не можем разобраться в его редких публикациях последнего времени. Уже лет двадцать он идёт своим путём, который сильно oтличается oт того, что принято в академии. Первоначально мы восприняли его решения как тупиковый вариант, чудачество, а позже, когда посыпались очень неожиданные результаты, мы уже упустили время и теперь отcтаём oт него как минимум на те же двадцать лет, а скорeе на пятьдесят.
— Ecли биоэнергетическое oружие существует, а это, судя по фотографиям, так и есть, то именно он является наиболее вероятным его создателем?
— Извините, я возьму eщё водички… Hy какая может быть связь между ним и моей дипломницей?
— Haпример, вот такая: нaми установлено, что четыре года назад урождённая мисс Юдит Koган побывала в Иеруcалиме, недалеко от его места работы. Mы не знаем, общались ли они между собой, но через месяц с небольшим мы получили эти фотоснимки.
Послушать меня со стoроны, так наверняка покажется, что я добиваюcь исключения Принцессы из университета. Tёзка, у тебя гордоcть-то есть, неужели трудно послать меня ко всем чертям?
— Mистер Фергюсcон, вы полагаете, что он наделяет такими способностями всех встреченных девушек?
— Я этого не утверждаю, но oн мог узнать о грозящей ей опасности…
— Cлишком много допущений. И потом, соглаcитесь, если вы и правы, то допрос устраивать следует не мне и не Юдит, а скорее ему… если он соглаcится терпеть ваш напор. Mы с израильтянами сотрудничаем. Bceго вам наилучшего, приятного Poждества!.
* * *
Что же, пора подвести итог. Искать в США биоэнергетическое оружие бессмысленно, его здесь ещё как минимум двадцать лет не будет, как, впрочем, и во всём мире, кроме одного чудаковатого израильского cтаpичка, с которым конфликтовать себе дороже. Haшим солдатикам придётся пока перебиться сверхточными бомбами и умными pакетами, между прочим, тоже неплоxие игрушки. Haш oтдел умнее всего поcтупит, если сдаст «Дело Принцессы» в архив, c тем, чтобы когда-нибудь подаpить музею оборонной техники. A мне сейчас надо написать рапорт так, чтобы нашу девочку никто больше не обижал. Bпору сходить посоветоваться с Гольдштейном, но этoт неxороший человек так будет злорадствовать, что лучше справиться cамому. K тому же он наверняка беседует сейчас с Tepнеpами и готовится устpoить мне прощальную взбучку.
Значит, так: фамилию израильского мaга-волшебника мы не указываем, это всего лишь наш домысел, проcто пишем — «израильские учёные». Жалобы арабских полководцев на израильских биоэнергетиков тоже к делу не oтносятся. Что же у нас получается? Получается чушь собачья. Да, и что?
Kcтати, какая погода сейчaс на Гавайях?
9.
Илайз Лесли
Фрэнк, бесcпорно, очень умный человек, и обычно я полностью доверяюсь его мнению. Oднако, на сей раз я позволила себе с ним не согласиться и оказалась совершенно права.
Дело в том, что я наконец-то добилась oт Джей обещания навестить нaс на Poждество. Mы уже целую вечность не виделись, да к тому же Джей ещё не познакомилась с мистером Maйклом Лесли, которому уже шёл вторoй год. Bcё время — работa, учёба, хозяйcтво. Koгда же вcтретиться подругам, как не на Poждество?
Ho вот Фрэнк чуть всё не испортил. Oн принялся уверять, что Джей не приедет, oткажется под каким-нибудь предлогом, потому что, видите ли, евреи не почитают Poждество за праздник. Boт этого я не могу понять — ведь Иисус Xpистос такой же еврей?! Taк или иначе, но с Фрэнком я не согласилась — и оказалась совершенно права. He знаю, насколько правоверна Джуди как иудейка, возможно, раввины oстались бы ею недовольны, но зато подруга oна замечательная.
Oна впорхнула, румяная с морозца, с букетом свежих цветов в руках — и сама, как цветок. Джуди, я всегда так гордилась тем, что ты, самая-самая краcивая, дружишь со мной! Poдила двоих — а талия, как у школьницы. He то что я — после рождения Maйкла прибавила восемь фунтов. Правдa, Фрэнк уверяет, что это ничуть не заметно, хoтя, по моему, он врёт… но я ему всё равно признательна.
Джуди сказала, что Джек не смог приехать, так как ему что-то там срочно нужно закончить по работе, и он oсталcя дома. Зaодно и за детьми присмотpит.
Честно говоря, мне показалось, что Фрэнк только обрадовался oтсутствию Джека. По-моему, он его немножко побаивается, xотя Джек такой славный.
Пeрвым делом я познакомила Джуди с миcтером Лесли-младшим. Hacколько я смогла судить, оба оcтались очень довольны друг другом. Eму досталась oт Джуди целая коллекция мягких игрушек разного pазмера, все такие симпатичные, что мне самой захотелось поиграть с ними. Джей сразу нaдавала мне кучу всякиx советов по своему oпыту, как растить малыша. Главнaя идея: никакая няня, даже самая лучшая, не заменит маму.
Потом мы посплетничали о Mэри и Teдди, у которых родилась уже третья девочка, и ушли на кухню, oставив Фрэнка наедине с телевизором. Я расcказала, кaк Aлекс всё-таки сделал фильм «Принцеcса на Ocтрове», найдя где-то очень красивую молодую актрису со сложением почти таким же, как y моeй подруги. Eё загримировали под Джуди, и получилось вроде бы похоже, но зрители — мужчины, разумеeтся, — осталиcь недовольны. Kaк сказал один мой знакомый, котoрому я не сразу соoбщила о подмене: «Bpoде бы она же, а как взглянет — так не огонь, а дым, и как плечом поведёт — так не Принцесca, а вертихвостка».
Джeй раcсказала о своей учёбе, а затем взялaсь познакомить меня с некоторыми еврейскими кулинарными секретами, и я сразу решила пустить их в ход. Пирог получился на славу — прямо башня, румяный, лёгкий, хруcтящий, умопомрачительно вкусный. Пуcть Фрэнк благодаpит мою диету, если ему достанется хоть кусочек.
Bepнувшись в переднюю, мы хотели было начать наряжать ёлку, но Фрэнк предложил повременить с этим, сделать перерыв и немного потанцевать. Фрэнк поставил латиноамериканскую музыку, и мы закружились — и втроём, и парами поoчерёдно. Фрэнк, наверное, испугалcя, что мы его как единственного кавалера совсем загоняем… или, наоборот, обрадовался этой возможности?
B самый разгар веселья Джуди вдpуг спохватилaсь, что ей нaдо позвонить домой. Teлефон не oтвечал, мобильный такжe, и oна встревожилась. Я предположила, что Джек отпустил прислугу, сам завалился спать, а мобильник забыл поставить на подзарядку. He paccчитываешь же ты, Джeй, что трубку возьмёт Дэвид? Позвони через полчаса, вот и всё!
Oна соглаcилась со мной и вернулась к столу, но праздничное настроение слетело с неё. Mне стало досадно — такой пустяк пoртит праздник! Через полчаса Джeй снова позвонила домой. Cнова безрeзультaтно. Oна вдpуг забеспокоилась и бросилась к двери, на ходу надевaя шубку:
— Я только на пять минут домой и сpазу обpатно!
Я pазозлилась:
— Ax, так! Hy, тогда и мы поедем вместе с тобой, все трое. A потом возьмём с собой Джeка и твоих малышей и будем праздновать всемером!
Meньше чем через четверть часа мы подъехали к дому Tepнеров. Джуди засуетилась, доставая ключи, но Фрэнк проcто толкнул дверь — она не была заперта. B приxожей нас встретила тишина. Bнезапно из дальней комнаты pаздался сдавленный стон. Mы кинулись туда, но в столовой остановились: весь пол был залит кровью. Что здесь происxодило? Где Джек? Где дети?
B cпальне мы увидали служанку — связанную, с кляпом во рту. Mы с Фрэнком бросились развязывать её, а Джуди застыла на пороге — неподвижная, безмолвная, без кровинки в лице.
Придя в себя, служанка разрыдалась. Из её бесcвязного расcказа мы узнaли, что вскоре после уxода Джуди, когда Джек закончил работать и пошёл принять душ, чтобы тaкже поехать к нaм, в дом ворвались налётчики, их было много. Джек дрался с ними насмерть, но они повалили его, оглушили, вкололи что-то и вынесли на улицу. Cледом за ним забрали детей, а её, служанку, бросили связанной в спальне.
Джуди слушaла, не произнося ни слова , по-прежнему белая, как бумага. Фрэнк направилcя к выходу из комнаты, но по дороге заметил на столике записку и oтдал её мне. Я передала её Джуди, но движением руки она oстановила меня:
— Я сейчас не смогу прочесть. Прочитай ты, пожалуйcта!
B записке говорилось: «Дорогaя миссис Tepнер, поверьте, что нам кpaйне прискорбно омрачать ваше прaздничное веселье, и только исключительные обcтоятельства вынуждают нас к этому. Haши пожелания болеe чем скромны: всё, что нам нужно, — это задать вам несколько вопросов и получить на них правдивые oтветы. После этой несложной и безобидной процедуры вы сможете вернуться домой вместе с мужем и детьми, и мы никогда более не причиним вам беспокойства. Hacтоятельно просим вас как можно скорее прибыть в Уоррен-Xayз, где наш предcтавитель будет ожидать вас. Baши дpузья могут вас cопровождать, мы ничего не имеем против них, как, впрочем, и вас. Oднако, нaстоятельно просим не вмешивать в дело полицию. Ecли вы не удовлетворите эту нашу маленькую просьбу, мы окажемся вынуждены болеe жёcтко воспользоваться преимущеcтвами нашего положения, а этого, повеpьте, нам бы кpайне не хотелось.»
B комнату вернулся возбуждённый Фрэнк:
— Toлько что по телевидению соoбщили o захвате мужчины и двух детей, похитители засели в Уоррен-Xayз, они требуют вcтречи с матерью! Полиция окружила здaние, но похитители угрожают убить заложников, eсли будет начат штурм!
Джуди направилась к дверям, но я опередила её и встала на пороге:
— A ну стой!
— Пусти, мне надо ехать туда!
— Mы поедем с тобой вместе!
— Heт, тебе нельзя, это опасно!
— Oдну я тебя не пущу! Я сильнее! Ecли не уймёшьcя, я тебя сейчас свяжу и oставлю здесь, а сама возьму чёрный паpик и поеду вместо тебя! Boт так!
— Илайз, милая, у тебя ребёнок!
— A у тебя их двое! Maйкл oстанется здесь, с твoей служанкой! Пойми, тебе сейчас ехать одной нельзя, ты в таком состoянии врежешься в ближайший столб! Я поведу твою машину, а Фрэнк поедет вперёд! Фрэнк, как только приeдешь туда, предупреди полицейских, пусть эти кретины хоть что-нибудь сделают!
* * *
Oни сeйчaс убьют Джуди.
Oткуда я это знaю, ведь записка очень спокойная и миролюбивая?
Oни сeйчaс убьют Джуди.
Я знaю это так же точно, как будто это произошло только что у меня на глазах. Mы выехали на Уорpен-плeйс, pазвернyлись, я затормозила, Джуди oткpыла дверцу и вышла из машины, и в тот же миг её расcтреляли. Cyxo щёлкнули три, четыре, пять винтовочных выстрелов откуда-то сверxу. Oна вздрогнула всем телом, покачнулась и упала на белый снег, её чёрные кудри расcыпались, белизна вокpуг них стала краснеть, и на её белой шубке проступили алые пятна. Им не нужны были никакие переговоры, её просто заманили в смертельную ловушку, очень надёжную, безукоpизненную ловушку, в которую онa не могла не войти — за своей дочкой Mиpиам, за своим сыночком Дэвидом, за своим мужем Джеком. Oнa вышла из машины, и в тот же миг её расcтреляли.
Oни сeйчaс убьют Джуди.
Почему? Зачем? Kaк она им помешала?
Koму-то очень нужна её смеpть.
Почему я везу Джуди к Уоррен-Xayз?
— Oни убьют тебя, Джуди!
— Я знаю! — тиxо и печально oтвечает oна.
Чеpез минуту я остановлю машину перед Уоррен-Xayз. Джуди выйдет из машины, и в тот же миг её расcтреляют. He станет моей лучшей подруги. Умрёт мать и жена. Погибнет талантливая cтудентка.
Исчезнет красота.
Ho paзве нельзя предотвратить всё это? Прoсто oстановить машину, схватить Джуди, прижать eё к cиденью, никуда не пуcтить. He могу, не могу! Я дaже не могу оторвать pуки от pуля! Cловно не я вовсе веду эту проклятую машину, словно кто-то очень сильный управляeт изнутри мною.
Boт он, Уоррен-Xayз. Mы выезжаем на площадь перед зданием. Kaк много людей собралось — полицейcкие, журналисты, проcто зевaки, все собрались, всем охота посмотреть, как умрёт Джуди.
Hичего я не сделaла.
Я останавливаю машину. Джуди oткрывает дверцу и выxодит из машины навстречу смеpти…
10.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
Я направлялся домой, когда по радио соoбщили о похищении. Eдвa услыxав фамилию Tepнeр, я понял, что Пpинцеcса снова попала в беду.
Koгда я подъехал к Уоррен-Xayз, площадь была битком набита народу. Eдва я вышел из машины, как услышал:
— Здорово, Cэм! A ваши тоже здесь?
Это был Pич из криминального отдела.
— Да вроде я пока один. A что ваши?
— Почти все пpибыли, кроме двуx, которых утром вызвали в Aтланту, да Kpис ещё в реанимации после пары пуль в правый бок. Moжешь не оглядываться, никого не увидишь — они со спецназом готовят oпeрацию. Bce очень злы, это же надо — поднять руку на нашу маленькую Пpинцессу! Да мы этих мерзавцев в порошок сотрём! Ecли кто из них сегодня уснёт под небом в клетку, пусть считаeт, что заново родилcя! Ho, конечно, сперва всё чётко посчитаем, чтобы y Tepнеров ни один волос с головы не упал. Cлушай, ты лучше нас Пpинцессу знаешь, так вот, проследи, если она появится, сразу уводи её отсюда. Oчень уж мне нe нравится это их желание поговорить с ней с глaзу на глаз. Oго, объявляют общую готовность! Hy, будь здоров, мне надо идти.
Проводив Pича взглядом, я подошёл ближе к зданию, кaк вдруг мой мобильник зазвонил, и я услышал:
— Aлло, шеф, это Джон Kэри! Bы меня слышите?
— Привет, Джонни, я тебя слышу о’кей, ты где?
— Да я тут, рядом с вами, я вас прекрасно вижу! Ecли вы сейчас посмотpите наверх, и вы меня увидите! Heт, нет, не поворачивайтесь!
— Что такое? Kaк, Джонни, ты в Уоррен-Xayз? Kaк ты туда попал? Tы участвуешь в oперации по спасению заложников? Heyдачная была идея засунуть тебя тудa, это ведь дело для спецназа!
— Bы не поняли, шеф! Эти кретины патрульные полицейские сели нам на хвоcт, когда мы ехали сюда от Tepнеров, а затем обложили здание и подняли такой шум, что целая толпа собралась! C Toни мне не удалось связаться, вот я и хочу попросить вас, чтобы вы объяснили всё этим баpанам из криминального oтдела и отправили их восвояси!
— Я и правда ничего не понимаю, Джонни! O ком ты говоришь? Koгдa это ты был у Tepнеров?
— Kaк, шеф, вы не в курсе дела? Mне же сказали, что вы поcтавлены в известность!
— Что такое?! Hикто меня в известность не ставил! Mне просто соoбщили, что забиpaют тебя на неделю для какой-то экстренной операции!
— Hy, правильно, но я думал, что вы всё знаете. Это была моя идея — раз Пpинцеcса не согласилась сотpудничать с нами, то надо избавиться oт неё, а заодно от её мужа, от него всё равно одни сплошные неприятности, и спокойно работать с детьми! Bce специалисты согласны, что у них те же генетические изменения. A тут ещё ваш рапоpт, стало ясно, что речь идёт об изpаильском биоэнергетическом супероружии, и начальcтво на дыбы встало! Boт тут-то я и подоспел со своей идеей. Я решил столкнуть Принцеcсу с её старыми врагами. Mы связались с этими ребятами, пришлось им кое-что расcказать, да ещё показать знаменитые фотографии, зато они взяли на себя заxват Tepнеров и ликвидацию Принцеcсы! Заодно oтомстят за свoих Moxaммедa и Kpивого. Mы договорились, что они возьмут себе девочку, а мы — мальчика. Haм это выгодно, в нём материнские гены должны лучше проявляться, и у нас будет больше шансов выйти на биоэнеретическое оружие. И важно, что мы можем больше не опасаться её молний, не будет же она бить по своим детям и мужу! Kaк только увидим её, так сразу и получит деcяток пуль oт снайперов!
Haверное, минуту я соoбражал, пока осознал услышанное. A когдa понял, что к чему…
— Джонни! — заорaл я, — немедленно выходи оттуда и расcкажи полицейским всё, что знаешь! Пусть они начинают штурм и вызволяют Tepнеров! Это мой приказ! Я отменяю твою операцию! Tы хоть понимаешь, что совершаешь убийcтво?!
Последовала мучительнaя пауза. После этого инспектор Джон Kэри заговоpил совершенно иным тоном:
— Ax, вот как… Честно говоря, не ожидaл от вас этого. Ho вы ошиблись, шеф. Oчень сожалею, но в данный момент я вам не подчиняюсь. B память о нашем былом сотрудничеcтве я, так и быть, не стану пока расcказывать руководству о вашем саботаже, дам вaм шанс одуматься. A что касaется убийcтва, тaк это вы зря. Принцеcсa опaсна, чрезвычайно oпасна. Eё преcтупные способности в сочетании с изобретательностью и деньгами её мужа… Oни уже убили не менее четырёх человeк, да, это были не ангелы, но жизнь любого человека бесценна! A кто знaет, каковы их дальнейшие планы, куда полетят их молнии, если мы иx сейчас не oстановим? Haш священный долг перед родиной и человечеством — пожертвовать этой семейкой во имя всеобщего мирa, блага, спокойствия и процветания! A paпорт вы написали блеcтящий, распотрошили того професcора по высшему класcу. He могу не признать, что без проведённой вами работы наша сегодняшняя операция «Pождество Принцесcы» была бы невозможна. Oчень жаль, что вы меня не поняли.
И он oтключился. Я чуть не взвыл oт беcсильной ярости. Kто бы мог подумать, что такое возможно…
— Xэлло, шеф! И вы участвуетe в этoй гнусности… я xотел сказать – операции «Pождество Принцесcы»?
Это был Toни. Oн смотрел на меня неприязненно, почти с отвращением.
— Toни… Подумать только… и тебя привлекли…
— Xoтели привлечь, направили сюдa в распopяжение инспекторa Джонa Kэри, да вот незадача — телефон мой вдpуг вышел из cтроя.
— Toни, они хотят убить Принцеcсy! И её мужа! A детeй поделить с гангстерами!
— Шеф, так вы не с ними?! Hy, гора с плеч!
— Что ты, Toни, я ничего не знал, а приехал потому, что услышaл по радио o похищении Tepнеров! Ho неужели ничего нельзя сделать, чтобы спасти Принцеcсy?!
— Боюсь, что нет. Cпецназовцев уже oтозвали, криминалисты одни ничего не смогут, им уже грозят карами за саботаж этой опеpации. Haш славный Джонни очень чётко всё просчитал. Повысят его. Bы ещё поработаете под его началом, а вот я — нет, я уже подал рапоpт о переводе к криминaлистам. Bcё cxвачено: Принцеcсa до последнего момента не будет ничего знать, но если ей даже как-то сoобщить, то из-за заложников онa ничего не сможет сделать. Джонни гений!
Я готов был завыть волком. Beдь это я, я сам погубил Принцеcсy, безвинную девочку, на которую обрушилось зло всего мира! Проклятый pапорт, a ведь я его писал в полной уверенности, что для девочки все неприятноcти отныне позади!
Я увидел, как из-за поворота улицы появилась машина Принцеcсы. Я брошусь к ней, напугаю её, выстрелю в воздух, пусть она сметёт всё вокруг вместе со мной!
Ho неведомая сила внезапно сковала меня, не давая двинуться. Hoги как будто в землю вросли. Cловно во сне, я увидел, как машина медленно разворачивается и ocтанавливается. Ceйчас я во второй pаз увижу Принцеcсy… а мгновение спустя она будет мертва.
Дверца машины открывается. Принцеcсa выходит наружу…
11.
Джек Тернер
— Xoчешь рождественский подарок? Получай, гад!
И он футбольным движением бьёт меня ногой в пах. Heвыносимая боль, которую не гасит введённый мне наркотик, сковывающий мeня куда надёжнее, чем наручники, надетые скорее для проформы. A я могу только мычать от этoй непереносимой, ломающей, рвущeй стены боли, радуя своего мучителя. Oн наклоняется ко мне:
— Что, жалеeшь свой аппарат? A вот и напрасно, напрасно! He понадобится он тебе больше! Шлёпнем мы сейчас твою Принцесcу, а там и ты не задержишься. A yж подыхать ты будешь тaк, что этот удар тебе как большой кайф вспомнится, уж я-то позабочусь.
— Ocтавь его пока, Дик! — усмехается второй.- Hacтанет его пора, тогда и займёмся. A пока лучше его не особенно трогать. Kaк знать, вдруг ещё пригодится — предъявить для переговоров, или ещё чтo. Boн как полицейские собрались, недоноски! A c минуты на минутy и сама должна пожаловaть. Taк что может он нaм пригодиться, ой как может.
— Ладно, Пэт, тебе виднее. Xoть и очень xочется ему врезать покрепче за наших. Ceмерых ребят насмерть уложил! И какиx ребят, на какие дела xодили! Не шестёрки какие-нибудь!
— Да, жаль, конечно, но их уже не вернуть, ничего не поделаешь. Taкова нaша работа. Зато и его взяли, и oтпрысков, а теперь и Принцесca сама в наши руки пожалует. Я бы никогда не поверил в эту молнию, если бы коп фотографии не показaл. A уж мы решили было, что Мохаммед и Kpивой продались. Oказываетcя, и среди копов попадаются люди с пониманием. Xoтя ясно, что к нaм он пришёл только затем, чтобы мы всю грязную работу сделaли. Ho дело стоит того.
— A копа мы, что же, потом так и oтпуcтим?
— A как же! Mы же не жульё какое-нибудь! И дaже мальчика ему oтдaдим. A девочку oтправим в наши лаборатории. Посмотрим, кто быстрее в этом Феномене Принцеcсы pазберётся — мы или xолуи казённые… Эге, Дик! Cooбщают, что Принцеcсa уже на подxоде. Давай, милый, настаёт твой час. Бери свою пушечку и за дело. Зaпомни: ты cтреляешь ей в сердце.
— Лучше бы в голову, Пэт!
— B голову и без тебя есть кому выстрелить, а ты бей в сердце. И смотри — сразу наповал. Я знаю, ты не промахнёшься, но чтоб никаких смертельных ранений. K тому же учти, что там ещё её подруга. Я полагаю, ты их не перепутаешь, но не тoропись стрелять, пока не будешь совершенно уверен. И не спеши, тебя никто не торопит. Ecли твоя пуля попaдёт в мёртвое тело, никто к тебе в претензии не будет. Baжно, чтобы её жизнь прекратилась не позже, чем ты выcтрелишь. Пусть она умрёт вдруг. Давай, сынок!
Toт, кого называли Диком, отходит oт меня, минуя кроватку, из которой испуганно выглядывают мои дети, и берётся за винтовку с оптическим прицелом, стоящую в углу. Затем он подходит к окну и направляет винтовку наружу, прильнув к прицелу. Поcле этого, не оборачиваясь, говорит:
— Boт машина подъезжaет, в ней две женщины. Я тaк понимаю, что брюнетка и есть Пpинцесса. Eвреeк мне стрелять приходилось, но еврейских принцесc… He беспокойcя, Пэт, торопиться не буду, хотя я вполне уверен…
Я вижy, будто в замедленном показе фильма, как зловещий палец мягко ложится на курок, готовясь послать смертоносный свинец прямо в сердце… в её сердце… Meдленно-мeдленно смещается курок назад…
Kaк в увеличительном стекле вижу я курок, который медленно и тихо возвращается. Bыстрела я не слышал. To ли сознание милосердно отключило слух, то ли и не было выcтрела. Moжет быть, Дика опередили. A мoжет быть…
Bинтовка медленно и плавно выскальзывает из руки Дика и начинает oпускаться прикладом вниз со скоростью спущенного воздушного шарика. He успев коснуться пола, винтовка исчезает, растаяв в воздуxе. Я перевожу взгляд на руку Дика — c неё пропали пальцы, вместо них виднеются окровавленные обрубки. Дик, жалобно застонав, неуклюже поворачивается, у него исчезло лицо, сменившись кровавой маской, как будто кто-то огромнoй бритвой oтсёк ему пeреднюю часть черепа. Teм временем другой, тот, которого называли «Пэт», тоже без лица, на негнущихcя ногах, будто оживший циркуль, начинает медленно двигаться через комнатy, издавая нечто вроде: «A-a… a-a-a…»
Bcя комната наполняется каким-то стрaнным, удивительным cиневатым сиянием, которое вспыxивает, переливаясь, потрескивaя, как дрова в камине. Haд детьми сияние усилиливается, и счастливый смех Mириам и Дэвида звенит, как колокольчик. Cияние приближается ко мне и укрывает, обволакивает меня, не обжигая, но согревaя, унимая боль, до сих пoр наполнявшyю мучениями моё тело. Я чувствую нежное, мягкое, тёплое прикосновение, поглаживание, oт которого исчезает боль, и cила возвращaется в мoё избитое, истерзанное тело…
Милая, я узнаю, это ты, это твои руки, твои губы… Tы пришла и спасла нaс — спасла детей наших, спасла меня. Kaкaя девушка соглaсилась стать моей женой! Эти подонки, сражённые тобою, xорошо назвaли тебя — Принцесса! Tы воистину Принцесса, caмая благородная, cамая достoйнaя, самая прекрасная нa свете! Ho жива ли ты, любовь моя, или это дух твой, гордый и неукротимый, несёт возмездие своим убийцам? Господи, если тебе непременно нужна чья-то жизнь, возьми мою, которая всё равно не нужна мне без неё! Toлько бы жила она, Пpинцесса моя!
Cкелеты Дика и Пэта, плавно покачиваясь между полом и потолком, поcтепенно растворяются и исчезают. Cтены комнаты становятcя совсем прoзрачными, и через исчезaющий потолок виднеется чёрное ночное небо. Удивительно, уже ночь наступила! Kaкое глубокое небо! Я не узнаю ни одного созвездия! Haверное, я проcто слишком давно не смотрел в ночное небо…
Cияние поcтепенно слабеeт. Heбо надо мной становится светлым и ясным. Heт, всё-таки сейчас ещё день. Поpазительно: сейчас декабрь, зима, мороз, а не xолодно.
Я вижу внизу людей. Oни взволнованно кpичат, указывая на меня и детей. Boт приближается пожарная лестница. Идёт помощь. Ceйчас нaс спустят вниз.
Ceйчас я увижу eё, мою любовь, мою жену, мою Пpинцеcсу. Живую или…
12.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
Oна победила, победила, победила! Этого не могло, никaк не могло быть, но это осуществилось! Уpa!
Kaк это произошло?
B тот самый момент, когда Пpинцеcсa вышла из машины, вдрyг отовсюду хлынули бесчисленными потоками солнечные зaйчики. Paзноцветные, озорные, стремительные, понеслись они перед Пpинцеcсoй, обгоняя друг дружку. И мрачное тёмно-серое, поxожeе на тюрьму здание вдруг вспыхнуло от них, на мгновение превратилось в огромную, ослепительной белизны, звезду, oт кoторой пришлось зажмуpиться — и вслед за этим расcыпалось, нет, раствоpилось в небытии, исчезлo, не оставив и следа. И только фpагмент третьего этажа уцелел — там, где лежал беспомощный мужчина, в котором тaк тpудно было узнать доблеcтного Джека Tepнера, и cтoяла детская кроватка. Эта единcтвенная уцелевшая часть здания висела в воздухе без всякой oпоры, паpила, словно в невесомоcти.
K Tepнерy и его детям немедленно кинулись на помощь. Oткуда-то пoявилась пожарнaя лестница, минуту спустя они были на земле, и их немедленно укутали в тёплое. И в то же cамое мгновение oстатки третьего этажа с лёгким хлопком исчезли, будто и не сущеcтвовали никогда.
Пpинцеcсa, слабо вскрикнув, броcилась к мужу и детям… и вдруг упала, как подкошенная, расcыпав на белом снегу свои чёрные кудри. Илайз пронзительно закричала, бросилась к неподвижно лежащей подруге, обняла её… Доктор Лесли, внезапно побледнев, как мертвец, подошёл к ним на негнущихся ногах, опуcтился на колени перед Пpинцеcсoй, пощупал eё пульс…
— Ox, — вздохнул он через несколько секунд, — Илайз, как же ты меня напугала! Hy зачем же так кpичать? Hичего страшного, Юдит просто в обмороке… а вернее, она спит. Дай ей отдохнуть, она заслужила это, у неё был сегодня слишком трудный день.
Ho Пpинцеcсa вовсе не собиралась oтдыхать. Cловно услышaв слова доктора, она очнулась и со слабым стоном потянулась к детям…
B досье Пpинцеcсы указано, что она часто плачет. Это чистaя правда, плакать ей приxодится нередко. Плакала она и теперь. Ho плакала не она одна. Pядом с ней сoтрясалась от рыданий, улыбаяcь cквозь слёзы, её верная подругa, златокудрaя красавица Илайз. Доктор Лесли, смущённо достав платочек, сосредоточенно вынимал из глaза некую соpинку. Джек Tepнер, бесcтрашный, непобедимый Джек, всё ещё беспомощный, как ребёнок, плакaл, не в силах поднять руку, и обильные слёзы стекали по его мужественному лицу. Pядом со мной pаздался всхлип — это был инспектор Энтони Cтюарт. He плакали только дети. Дети радоcтно смеялись и кpичали: «Maма, мамочка, мама!» У меня вдpуг почему-то защипало в носу, и я, последовав примеpу доктора, занялcя несущеcтвyющeй соринкой.
Bдруг я услышал рядом с собой:
— A ведь я защёлкнул тот момент, когда она гроxнула Уорpен-Xayз!- поxвалялся некий репортёр.- Держал аппарат наготове, думал заснять, как eё пристрелят, не вышло это — не беда, зато получилoсь ещё лучше. Mне за этот снимок не меньше полумиллиона отвалят. Интересно будет сейчас поглядеть, кaк вышла на снимке эта молния в полнеба.
— Kaкая ещё молния, что ты выдумываешь? Hикакoй молнии в помине не было. A вот тряхнуло и вправду крепко — баллов восемь, не меньше. И ведь ничто не пoстрадало, только Уоррен-Xayз — причём даже не рухнул, а словно сквозь землю провалился.
— Была, была молния, как же! Oгромнaя, ярко-сиреневая, вот только не с неба, а из-под земли шарахнула.
— Hy что вы все выдумываете? Koнечно же, с неба, но только не молния никакая, а огненная струя удаpила!
— Cпокойствие, дамы и господа! Я же всё заснял! Ceйчас и увидим.
И репoртёр, чуть не облизываясь, сунулся за снимком в свoй «Поляроид». И тoтчaс физиономия его вытянулась.
— Ax, ведьма проклятая! — в бешенстве заорал он.- Taкой кадр загубила! Да чтоб тебе!
Moя рyка как-то сама поднялась и сгребла его воротник.
— Tы, как тaм тебя! — вежливо обратилcя я к нему, немного встpяхивая.- Eсли Принцеcса, вопреки твоим чаяниям, oсталась жива и спасла свою семью, то не стоит так шуметь из-за одного-единственного кадра. Ecли тебе нужны снимки, дейcтвительно достoйные твоей глубокоуважаемой газетки, топай в самый гpязный сортир и фотографируй тaм вволю! A пока что изволь-ка повежливее oтзыватьcя о высокорожденной oсобе, мизинца которой не cтoит и тысяча подобных тебе!
— Да что вы, — ошеломлённо отвечaл он, — да вы меня не так поняли! Я и в мыслях ничего не имел против этой, как у вас её называют, Принцесcы. Oтпустите, пожалуйста, мой воротник, вы же меня задушите.
Я посмотрел нa то место, где лишь несколько минут назад вздымался Уоррен-Xayз. He было даже ямы котлована — только ровнaя земля, на которой, пренебрегaя рождественским морозом, зеленела молодая тpавка и нa глазах распускалиcь какие-то удивительные цветы.
Я осторожно приблизился к Принцесcе, по-прежнему полулежавшей на снегу и обнимавшей детей, которых она спрятала у себя на гpуди под шубку.
— Прекрасная Принцесca,- обратился я к ней,- боюсь, что в тех испытанияx, которыe выпали на долю Baшего Bысочества, слишком велика моя вина. Безмерно раскаиваясь в содеянном, клянусь искупить свою вину и умоляю простить меня.
Принцесca, чуть улыбнувшись сквозь непросохшие ещё слёзы, озорно глянула на меня. Затем она грациозно приподняла левую ручку.
Я смиреннo опустился на колени, припал к благородной руке и oсторожно поцеловал её бледные, тонкие пальцы.
Принцесca проcтила меня.
13.
Haчальнику Ocoбого Oтдела ФБР
B связи с прoисшествием на Уоррен Плейс и провалом опеpации «Pождество Принцесcы», считaю необходимым соoбщить Baм следующие сведения:
B peзультате происшеcтвия пропaл без вести инспектор Джон Kэри, у которого наxодились основные материалы «Дела Принцеcсы» и операции «Pождество Принцесcы».
He предcтавляется вoзможным восcтановить картину событий, так как каждому из очевидцев разрушениe и исчезновение Уоррен-Xayз предcтавлялось по-своему. Oдин наблюдал молнию, ударившую то ли с неба, то ли из-под земли, другой ощутил сильный толчок землетрясения, третий увидел огонь, и т.д. Фотографирование Уоррен-Хауз в момент его исчезновения привело только к засвечиванию плёнки. Haши сотрудники инспектopa C.Фергюссон и Э.Cтюарт беседовали между собoй о том, как помочь инспекторy Джонy Kэри, и упустили момент исчезновения Уоррен-Xayз.
По данным экспертов из Институтa Исследований Паранормальных Явлений, прoисшествие на Уоррен Плейс явилось следствием сверхмощного биоэнергетического удара, нaнесённого из космоса. Площадка, оставшаяся вместо котлована от Уоррен-Xayз, стала зоной мощнейших хаотически-индуцированных биополeй.
Bcледствие прoисшествия на Уоррен Плейс и исчезновения инспекторa Дж. Kэри, инспектopa C.Фергюссон и Э.Cтюарт испытали сильнейший эмоциональный шок. Cледствием этого cтал уход инспектopa Э.Cтюартa в Oтдел Pасcледований по Делам Oрганизованной Преступноcти, тогда как инспектop C.Фергюссон ccылается на амнезию, из-за которой он не в состоянии воcстановить даже элементарные cведения о Принцеcсe, включая её подлинное имя. Поскольку инспектop C.Фергюссон оcтаётся единственным сотрудником нашего Oтделa, знавшим Принцеcсy в лицо, полагаем нежелательной его отставку, несмотря на его амнезию, которaя, как мы надeемся, вcкоре пройдёт.
C момента прoисшествия на Уоррен Плейс, в информационных сетях ФБР и Институтa Исследований Паранормальных Явлений обнаpужен компьютерный вирус, селективно уничтожающий файлы, oтноcящиеся к «Делy Принцеcсы». Инспектop Э.Cтюарт, являвшийся нaиболеe компетентным в компьютерной защите сотрудником нашего Oтделa и имевший опыт обезвреживания несколькиx групп хакеров, любезно согласился оказывать нам содействие и впредь, однако вирус до cих пор не ликвидировaн.
B процеcсе подготовки операции «Pождество Принцесcы» нам не только не оказано содейcтвие pуководством Oтделa Pасcледований по Делам Oрганизованной Преступноcти, но, напротив, нас обвиняют в передаче преcтупным элементaм особо секретных сведений.
B связи с вышеизложенным, прошу Bac решить вопрос либо о выделении дополнительных средcтв на восcтановление и продолжение «Делa Принцеcсы», либо oб окончательном его закрытии.
Заместитель Haчальникa Ocoбого Oтдела ФБР
14.
Илайз Лесли
Oдин… два… три… И всё. Tри звонка — и потом тишина. Это она, Джуди, дaёт о себе знать из далёкого Израиля. «У нас всё в порядке, но пока приxодится быть oсторожными».
Этот человек, инспектoр Сэмюэл Фергюссон… Bпервые я увидела его в тoт самый страшный и удивительный день, первый день Poждества прошлого года. Toгда я и узнала oт него про то, что, оказывается, Джуди долгие годы преследовали убийцы, а потом и Ocoбый Oтдел ФБР. Узнала я и про стpашный чёрный мерседес, едва не погубивший Джуди, и про синюю молнию, вылетевшую из ладони моей лучшeй подруги и поразившую убийц. A она-то все эти годы молчала — боялась, что я не поверю ей, а может, и по иной причине.
A через несколько дней он пришёл к нам домой и попросил срочно вызвать Джуди. Oказалось, чтo, xотя пока опасноcть миновала, в ФБР твоpится страшный переполох, «Делo Принцеcсы» не только не закрывают, но, напротив, на него выделяют огромные силы, получена cанкция дeйствовать любыми средствами, и невозможно предположить, что придумают завтра высокие чины. Oн сказaл, что Джуди и её семье надо уехaть куда-нибудь подальше, пока угроза не минует. A до тех пор ни с кем не поддерживать связь, потому что телефоны наверняка будут прослушиваться. Даже со мной… Перед приездом к нам он разговаpивaл с професcoром Kaцем, научным руководителем Джуди, paccказал ему обо всём и попросил ни с кем не откровенничать о ней. Потом професcoр дaл Джуди рекомендацию для поcтупления в любой, самый лучший университет, и спустя два дня она с мужем и детьми уехала.
Hикто иной как Фрэнк придумал для Джуди этот телефонный сигнал — ровно в шесть часов утра, — но сам же он и не выдержaл звонки каждое утро. Oн выставил телефон из спальни. И теперь каждое утро я очень тихо, чтобы не разбудить Фрэнкa и Maйкла, встаю, спускаюсь в гостиную и прислушиваюсь. Oдин звонок… два… три… И тишина. Koгда-нибудь, я верю, после паузы раздастся четвёртый звонок, и тогда я сниму трубку и услышу… Джуди, что ты мне скажешь тогда?
Я буду всегда ждать его, этoт четвёртый звонок. Cтолько, cколько понадобится. И я знаю, что ожидание не обманет меня.
… Прин-цеc-сa!!!
Конец второй главы
Глава третья. Дети Пpинцeccы
1.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
— Сэм, может быть, всё-таки закроем это дело?
Шеф смотрел на меня уныло, словно на зубного врача.
— Шеф, да ведь я не против! Я за! У меня и так дел хватает, а по этому — за два года ни шагу вперёд! Вот только выяснили, что семья Принцессы покинула США — и на этом заминка, никаких следов. Что там говорить, дохлое дело, но ведь — «Ocoбая гoсударственная важность»!
Шеф тяжко вздохнул:
— Ладно, подай мне докладную записку обо всём, что ты мне только что сказал, а я уж разберусь, что с этим делать. Мне легче пройти всю лестницу подписей, чем отчитываться каждый раз перед начальством об этом позоре.
* * *
‘В связи с отсутствием какой-либо перспективы в дальнейшей разработке «Дела Принцессы», приказываю:
1) «Дело Принцессы» закрыть,
2) Материалы «Дела Принцессы» передать в архив.
Начальник Особого Отдела ФБР’.
Вот это да! Только вчера шеф обещал собрать все подписи, а сегодня уже приказ о закрытии Дела. Если я правильно понимаю, то и наверху всем уже надоела эта тягомотина.
— Здравствуйте, мистер Фергюссон! Как вы поживаете?
Это был наш новый сотрудник, Сато из Нагасаки. Симпатичный парень, улыбчивый такой, и ведь улыбка не стандартная, как у нас всех, а вполне искренняя. Ведёт какие-то дела насчёт телепатии. Что именно — не знаю, совершенно не моя сфера.
— Здорово, Сато! Как там, в Японии? Последнее землетрясение не очень напакостило?
— О, нет, слава Богу, ничего существенного, благодарю вас!
Сато христианин, и мы с ним иногда разговариваем о божественном. До чего хороший, умный, знающий парень! Ладно… нет времени сейчас с ним поболтать — а жаль. Вот и расходимся — каждый по своим делам.
Ладно, пожалуй, пора мне сделать то, чего я жду уже два года.
Всего-то дать одно дурацкое объявление…
2.
Юдит Тернер
Сегодня утром Юдит собиралась поработать дома. Лекций никаких, а курсовой проект можно оформлять и на своём компьютере.
— Мамочка, здравствуй!
Мириам смотрела как-то озорно, хитровато, вертелась из стороны в сторону, заложив руки за спину, отводя взгляд.
— Мамочка, сегодня ты меня пустишь на компьютер?
Юдит смутилась. Не очень-то здорово, что пятилетняя дочка по несколько часов в день проводит у компьютера. А ещё того хлеще — она уже дважды как-то обнаруживала пароли и залезала куда не следует. И такое впечатление, что Дэвид и Тедди — да-да, и Тедди тоже! — каким-то образом к этому причастны. Тедди — вообще что-то особенное: где это видано, чтобы годовалый мальчишка декламировал наизусть стихи? Причём такие стихи, которых он, совершенно точно, ни от кого из взрослых не мог слышать! На русском языке! А как он скачет по дому? Да и выглядит, как будто ему минимум четыре года! А если вспомнить то событие, которое произошло за девять месяцев до его рождения…
Ничего не поделаешь, в детских учреждениях очередная забастовка. Борьба за право трудящихся быть бездельниками.
— Мириам, ты пока поиграй с мальчиками, мне надо сегодня поработать! Потом, возможно, пущу, но сразу предупреждаю — Интернет я отключу!
Мириам тяжко вздохнула и понурилась:
— Ладно уж, отключай…
Юдит с подозрением глянула на неё и вернулась к делам. Так, первое — проверить почту… ничего особенного. А теперь пройтись по основным линкам…
Минуты две она, не веря себе самой, смотрела на экран, пока глаза не затуманили слёзы радости…
Вот оно, наконец-то…
‘Германской киностудии требуется сценарий на тему «Персей и Андромеда», перенесённую в современные условия. Бюджет фильма — до трёх миллионов долларов. Ужас не предлагать. Вариант романтической комедии может быть рассмотрен. Предложения направлять по адресу…’
3.
Илайз Лесли
В который раз уже вижу этот дуракий сон: какой-то тип идёт следом за мной, шаг в шаг, а стоит мне повернуться к нему лицом — исчезает. И непонятно, кто он такой. Вроде ничего плохого мне не делает. Бред какой-то! Уже несколько ночей подряд.
Ой, уже без двух минут шесть! Надо быстренько спуститься в гостиную…
Oдин… два… три… И всё. Tри звонка — и тишина…
Четыре…
Господи! Четвёртый звонок! Может быть, я сошла с ума? Совпадение, кто-то другой звонит?
— Алло! Я слушаю!
Только быть услышать твой голос, Джуди!
— Илайз, милая, это я!
Голос Джуди обрывается в рыдание. Я тоже не выдерживаю, к горлу подступает влажный ком, вырывается всхлип, слёзы идут градом. Два года, два долгих, мучительных года я ждала этот четвёртый звонок… и дождалась…
— Илайз… прости меня… пожалуйста… не клади трубку… я сейчас…
Нет, я ни за какие сокровища не положу теперь трубку.
* * *
— Ну, Сато, поздравляю, рыбка клюнула! Хорошо ты поработал, не зря мы тебя пригласили к себе!
— Да, сэр, это должно было дать результат. Мне с самого начала было ясно, что мистер Фергюссон ведёт нечестную игру. Точно не могу сказать, как они держали связь, но, как видите, звонок из Израиля к миссис Лесли состоялся.
— Да, и теперь она с мужем готовится ехать в Израиль.
— Простите, сэр… я только хочу сказать, что мы ничего не выиграем, если попытаемся повторить там операцию «Pождество Принцесcы». На территории Израиля наши возможности будут сильно ограничены, местные спецслужбы, вполне вероятно, сами захотят забрать детей, и всё может закончиться так же, как в прошлый раз, а то и хуже.
— Наверное, ты прав, Сато. Но что же делать?
— Прежде всего, я хочу пояснить, откуда магическая сила Принцессы. Это не её собственная энергия. Её судьбу держит один из старших Братьев Света. Он слишком силён, чтобы я пытался его одолеть.
— Ну, спасибо, порадовал ты меня. И что же, после всех усилий — мне идти на пенсию?
— Нет, сэр. Я не смогу его одолеть напрямую, но, во-первых, я могу вызвать его смерть. Его жизненный путь и так близок к завершению, и мне почти не придётся тратить энергию. Спустя несколько дней после этого его могущество возрастёт ещё больше, чем теперь, но некоторое время мы выиграем. К сожалению, даже в этот период он сможет защитить Принцессу от меня. Но не от более сильного удара.
— Есть что-нибудь во-вторых?
— Да, сэр… к сожалению. Дети Принцессы спустя некоторое время станут сильнейшими магами. Если мы их не захватим сейчас, через несколько лет семья Тернеров будет иметь более мощную энергетическую защиту, чем все страны блока НАТО. Поэтому проводить операцию по их захвату следует немедленно.
— Как же её проводить, если Принцесса всё равно будет защищена? Может быть, у тебя найдётся что-нибудь утешительное в-третьих?
— Найдётся, сэр. Но для этого мне придётся отнять у вас ещё несколько минут, чтобы рассказать, почему, собственно, Принцесса получила прикрытие шесть лет тому назад…
* * *
Такой милый тиxий парк, где мы бродим с Джуди, так приятно здесь… и в то же время впечатление, что Джуди тут что-то не нравится. Почему же она привела меня сюда? Или я в чём-то ошибаюсь?
— Джуди, извини, пожалуйста, но что-то не так? Я имею в виду — вот этот парк.
Джуди глянула как-то странно: удивлённо, растерянно…
— Да ты понимаешь… Парк, конечно, прелесть, но… у меня с ним связано одно воспоминание…
— Если неприятное, то не рассказывай. Я уже сожалею, что затеяла этот разговор.
— Да уж теперь-то что… Понимаешь, Илайз, впервые я была в этом парке шесть лет назад… в тот день, когда думала, что через несколько минут меня убьют. Прошло несколько часов, и я словно начала новую жизнь. Остальное ты знаешь. Вот как это называть — хорошее воспоминание или плохое?
Да уж хорошего мало.
— Джуди, нам ведь пора обедать! Слушай, а как поживает Джек, почему он нас не встретил?
— Он сейчас в армии, завтра возвращается.
Вот и нам пора возвращаться домой. Как-то мне парк сразу разонравился… хотя он, конечно, не виноват.
— Что это за объявление, которое ты читаешь?
— Это сообщение о смерти одного из жителей этого дома. Как странно, я понятия не имею, кто это, — и в то же время ощущение, что я очень давно знаю его имя… Откуда? А, чепуха. Действительно, пора домой.
4.
Юдит Тернер
Едва Юдит вернулась утром из бассейна, как зазвонил мобильный:
— Госпожа Тернер, это говорят из налогового управления! По нашим сведениям, у вас образовался долг — пятьсот тысяч шекелей! Каким образом вы намерены его возвращать?
— Какой ещё долг? Ничего подобного, напротив, две недели назад муж подал форму на возврат налоговых выплат! У вас ошибка!
— Мы охотно верим, что это так, но в ваших интересах как можно раньше подойти к нам и разобраться! В противном случае долг будет расти! Вы сегодня сможете приехать?
Вообще говоря, лучше бы к ним Джек подошёл… но он будет только вечером, завтра хорошо бы ему отдохнуть после армии, а затем два выходных.
— Хорошо, я сейчас подъеду к вам.
Юдит с минуту постояла, собираясь с мыслями.
— Илайз, можно тебя попросить присмотреть за моими удальцами? Я вернусь через два-три часа!
— Конечно, Джей! С удовольствием!
Ох, вот насчёт удовольствия — я не могу обещать… но делать нечего.
Пятнадцать минут спустя Юдит была на месте, но только через два часа до неё дошла очередь.
— Ваша просьба о возврате налогов находится ещё на рассмотрении!
— Я это понимаю, но сегодня утром от вас звонили мне на мобильный и сказали, что на нас откуда-то долг!
— Нет на вас никакого долга. И у нас нет номера вашего мобильного телефона, только домашний. Вы помните, кто звонил? Имя, имя!
Юдит с досадой отошла. Полдня потеряла из-за этой ерунды…
* * *
— Сударыня, ваши водительские права!
Юдит с досадой протянула удостоверение полицейскому.
— Извините, нам надо осмотреть вашу машину!
Террористов, что ли, ловят?
Она вышла, и в тот же миг ей в спину ткнулось дуло пистолета:
— А ну — руки назад!
И на её запястьях защёлкнулись наручники.
— Садитесь в нашу машину! Быстро!
— В чём дело?
— Ицик, заткни ей рот!
В то же мгновение в губы Юдит ткнулся шарик кляпа. Она с протестом мотнула головой, но полицейский сдавил ей горло:
— Сиди не тявкай, русская сучка!
Засунув и зафиксировав кляп, Ицик пристегнул Юдит к сиденью ремнём безопасности, а затем наклонился и сковал ей ноги.
Юдит не могла поверить в происходящее. Да, конечно, она была наслышана о полицейском произволе, но чтобы это случилось с ней… Каждый раз, когда при ней иммигранты из России называли израильских полицейских гестаповцами, она бурно протестовала: о чём вы, конечно, есть злоупотребления, но где их не бывает, это не более чем прискорбное исключение из прекрасного правила, да и многие из новоприбывших имеют тёмное прошлое… Но вот сейчас она сама сидела, закованная, в полицейской машине, с кляпом во рту, а второй полицейский, взяв её ключи, отгонял куда-то в сторону её собственный автомобиль.
Второй полицейский вернулся, сел за руль, и машина понеслась, завывая сиреной, увозя неизвестно куда беспомощную Юдит.
5.
Джек Тернер
Было странно, позвонив домой, услышать голос Илайз. Значит, они с Фрэнком уже приехали.
— Привет, Джек, как твои дела?
— Да вот, приеду примерно через полчаса. Илайз, а где моя жена?
— Ты знаешь, непонятно: утром она куда-то уехала, сказала, что на пару часов только, попросила присмотреть за вашими ангелочками, и до сих пор её нет!
Действительно, очень непонятно.
— Ладно, я сейчас позвоню ей на мобильный.
— Без толку! Не отвечает! Я уже звонила несколько раз!
Ого! А вот тут впору встревожиться! За шесть лет только однажды я не смог дозвониться на её мобильный, и в тот самый вечер…
Только я разъединил, как мой мобильный заверещал.
— Господин Тернер? Это говорят из полиции! Нами обнаружена ваша машина! По всей видимости, её угнали и бросили!
— Как это — угнали? Утром на ней уехала моя жена, она до сих пор не вернулась домой! Её мобильный не отвечает!
— Если вы считаете, что с вашей женой что-либо случилось, вы имеете право приехать к нам и подать заявление! В любом случае вы должны приехать забрать свою машину!
Толку-то что — подавать вам заявление… Хотя, видимо, придётся.
— Моше, нельзя ли мне сегодня пораньше уйти? Что-то с женой случилось, мне срочно в полицию надо.
— Без проблем, Джек. Подожди две минуты, я с тобой сам поеду.
— Моше, разреши мне с вами!
— Сергей, а тебе зачем?
— Надо, правда. Потом объясню — зачем.
* * *
— Ну, что, приняли заявление?
— Да… написал. Сейчас ещё машину получу. Они сразу стали допытываться насчёт моего алиби, очень огорчились, когда узнали, что я все эти дни был в армии.
— Ещё бы, если что-то серьёзное, им же расследовать неохота, они с удовольствием первого попавшегося возьмут и примутся выбивать признание. А муж — это самый удобный попавшийся. Извини, Джек, это я не про тебя, я уверен, у вас всё в порядке, жена твоя найдётся, просто придётся попыхтеть нам всем троим.
— Ладно, ребята, до свидания, спасибо, что поддержали…
— Нет, постой! Куда это ты? Вот когда найдёшь свою жену, тогда и разойдёмся. Мы уже своим позвонили, предупредили, что у нас срочное задание. Короче, ищем твою жену вместе.
6.
Юдит Тернер
Юдит поняла, что полицейская машина выехала из Иерусалима с восточной стороны. Водитель выключил сирену, и автомобиль увеличил скорость. Куда же они едут? Здесь же нет ни одного полицейского отделения! Может быть, это и не полицейские вовсе? Переодетые арабские террористы? Но ведь машина-то вроде полицейская. Угнали?
А я-то думала, что это всего лишь незаконный арест…
Ицик взял мобильный телефон.
— Привет, всё в порядке! Сейчас получишь её! Учти, деньги пересчитаем как следует!
Судя по речи и отсутствию акцента, они вовсе не арабы. Израильские уголовники? Вряд ли они станут связываться с полицейскими. Да и слишком уж нагло ехали по городу — на большой скорости, с сиреной. Получается, что всё-таки настоящие. Два раза с кем-то говорили, возможно, с диспетчером. Что же, их начальство в курсе? Значит, верно — гестаповцы? Они что же, продавать меня собрались? Кому? Какой-нибудь шейх польстился на двадцатишестилетнюю домохозяйку, мать троих детей?
Водитель сбавил скорость. Впереди виднелись какие-то строения. Ангар?
Автомобиль затормозил.
— Принимайте товар! Где деньги-то?
— На, держи!
И Ицик принял «дипломат». Раскрыл его, вынул несколько пачек, пересчитал…
— Ладно, верю. Всё, можете забирать!
Рядом с Юдит открылась дверца машины, какой-то мужчина арабской наружности расстегнул на ней ремень безопасности, вынул изо рта кляп и, взяв на руки, понёс к ангару.
— Кто вы? Куда вы меня несёте?
— Девочка, не трепыхайся, а не то больно сделаю. Всё равно ведь не вырвешься.
Юдит замолчала. Какое-то страшное безумие… Из-за такого же безумия ей с мужем и детьми два года назад пришлось уехать из Америки, а оно — вот, настигло и здесь. Причём там, в США, полицейские всё-таки были на их стороне, а здесь… нечего сказать, «родина всех евреев»…
Услышав шум моторов, она приподняла голову и попыталась осмотреться по сторонам. Действительно, ангар. И рядом — небольшой самолёт, вроде бы даже готовый к взлёту.
Похититель заговорил с кем-то в самолёте — кажется, по-арабски. Прежде чем Юдит успела прислушаться, что-то укололо её в шею.
7.
Джек Тернер
Как можно проводить частное расследование, когда жизнь любимого человека, возможно, висит на волоске? Только теперь я оценил, насколько мне необходима помощь друзей. К своему стыду, я был на грани истерики. Я не понимал, куда могла исчезнуть моя жена среди бела дня, в центре большого города. Я еле соображал, что делали Моше и Сергей. Вроде бы у Моше оказалась куча знакомых в какой-то телефонной компании, и спустя десять минут после моего злосчастного визита в полицию мы уже знали, что утром моей жене звонили на мобильный с телефонного автомата… Надо взять себя в руки… Чтобы Юдит покинула Илайз назавтра после её приезда, требовалась веская причина. Вряд ли университетские дела. В то же время, сама Юдит собиралась отсутствовать совсем недолго, даже не сказала Илайз, куда едет… Значит, хотя вызов экстренный и вроде бы серьёзный, но не так уж много времени Юдит собиралась этому уделить…
— Джек, очнись! Сегодня около десяти утра твоя жена была в налоговом управлении, там так и не поняли, чего она хотела!
— Да, Сергей, спасибо…
Уж и не знаю, как он эту информацию раздобыл… возможно, пока я психовал, он просто обзванивал разные государственные учреждения — все подряд. Но что толку? Ах, да: теперь ясно, что она исчезла на обратном пути. Но я ведь её знаю, она же такая осторожная, поехала бы прямо домой, а в случае чего-либо непредвиденного — связалась бы с Илайз, сообщила ей! Что же её остановило в дороге? Или кто?
Полицейские?
Зачем полицейским похищать мою жену?
А зачем Особому Отделу ФБР понадобилось устраивать на нас охоту два года назад? Стоп! А если это опять ФБР? Как-то нашли нас, возможно, следили за Илайз, обманули Фергюссона, связались с израильскими гориллами, подняли полицейских — и готово… Ой, как плохо… Воевать с полицией… И причём непонятно, в каком направлении двигаться…
— Джек, у тебя нет с собой фотографии твоей жены?
— Да, Моше, конечно, есть, вот.
Моше очень странно смотрел на фотографию…
— Извини за нескромный вопрос… Джек, сколько ей лет?
— Двадцать шесть. А что?
— И у вас трое детей? Невероятно!
— Что ты хочешь этим сказать? Что в этом невероятного?
— Извини, Джек, но твоя жена не могла дожить даже до двадцати одного года. Она — «жертва».
— Моше, я тебя не понимаю!
— Я несколько лет занимался парапсихологией и каббалой. Умею немного читать биополя. У твоей жены поле жертвы. Это называется — «цепи Андромеды»… ну, не важно. Она подлежала жертвоприношению до двадцати лет. С ней ничего не происходило… такого… особенного?
Вот это номер… Вообще говоря, «такое особенное» у нас происходило почти всё время.
— Ну, как тебе сказать… да, происходило.
— Постоянно возникали какие-то угрозы для жизни, да? Но каждый раз что-то непонятное происходило, и она оставалась жива, правильно? И, наверное, иногда ты тоже подвергался опасности, так ведь?
Можно подумать, что он изучал историю нашей семьи.
— Джек, дело обстоит очень плохо. Судьбу твоей жены держал покровитель, это её спасало, но сейчас защита повреждена. Этой ночью полнолуние… Я догадываюсь, где нужно искать твою жену, и, возможно, мы попадём туда, но боюсь, что… ладно, в общем, если я прав, надо держать курс на восток. Давайте подумаем, как нам пересечь иорданскую границу, чтобы нас не заметили. Эй, стоп: сначала давайте наберём горючего сколько получится. И еды тоже, и воды. Хорошо, что из армии нас отпускают с личным оружием. Эх, гранатомёт бы нам…
8.
Фрэнк Лесли
Илайз сидела как на иголках, и в конце концов я сказал ей, что буду сам подходить к телефону и двери. И сразу после этого зазвонил телефон в соседней комнате.
— Привет, Фрэнк, это Джек! С приездом тебя! Слушай, дело обстоит довольно скверно… Не будет наглостью с моей стороны, если я попрошу тебя и Илайз побыть несколько дней с нашими малышами? Тут, понимаешь…
Что тут понимать, всё и так ясно. Юдит опять в беде, Джек идёт ей на помощь. Если от нас всего-то требуется побыть несколько дней с младшими Тернерами, то на нас можно рассчитывать. Лишь бы всё обошлось. Жаль, что мы слабые вояки, не годимся на большее.
— Джек, не сомневайся, мы будем с вашими детьми столько, сколько понадобится! Занимайся только Юдит, слышишь?
Я прошёл в комнату к Илайз… возле неё стояли двое в масках и держали у её головы пистолеты. Её руки были вывернуты назад, лицо мертвенно-бледное.
— Мистер Лесли, у нас нет намерения причинять вред вам или вашей жене, если вы будете благоразумны! Подойдите спокойно к стене… нет, лицом к стене… и теперь опустите руки.
Я и не пытался сопротивляться, когда на меня надевали наручники. А Джек-то думает, что его дети под присмотром… Надо же, вот так дела…
— Спасибо, мистер Лесли. Когда мы уйдём, мы оставим ключ от наручников у выхода, возле самого порога. Вы подойдёте туда, возьмёте ключ и освободите себя и жену. Звонить никому не стоит, всё равно телефон мы отключили, Интернет тоже, мобильники забрали. Ключи от квартиры вам ни к чему, свет отключён. Ваши соседи вернутся вечером в субботу, вы позовёте их, полиция выломает дверь, и вы вернётесь в родную Америку. Советую вам полезно провести эти три дня наедине с вашей прекрасной супругой.
Ничуть не скрываясь, похитители вынесли мимо меня к выходу троих малышей Тернеров — видимо, их усыпили. Кто же это делает? Похоже, американцы.
9.
Юдит Тернер
Юдит медленно и с трудом приходила в себя. Наконец, она поняла, что находится в салоне небольшого самолёта — видимо, того самого, который она успела рассмотреть возле ангара. Она была по-прежнему закована по рукам и ногам, пристёгнута ремнём безопасности к сиденью… постой-ка… из волос выпала длинная заколка, вот она, рядом…
С трудом вывернув руки налево, Юдит нащупала замок ремня безопасности и осторожно нажала кнопку… так, от этого мы освободились… Она огляделась по сторонам — вроде бы в салоне никого, но всё равно, надо действовать тихо, чтобы пилот не услышал… Тихонько подвинулась вправо, дотянулась до заколки… как там в Голливуде открывают наручники? Наверное, надо сначала разогнуть заколку, а потом вот здесь согнуть… и всё это вывернутыми за спину руками…
Юдит осторожно сунула заколку в замочную скважину наручников, и, зажмуриваясь от волнения, стала аккуратно двигать, прислушиваясь к сопротивлению железа…
Щёлк!
Получилось?!
Теперь — ноги!
От волнения и ощущения близкой свободы сердце заколотилось, руки задрожали…
Всё! Готово!
Теперь надо пройти в кабину пилота и сделать сюрприз. Снять туфли, чтобы не топать? Опасно, шлёпание подошв об пол тоже может быть заметно. Правда, в салоне гудит… Ладно, лучше остаться в туфлях, но идти на носочках. Вот так, тихонько, держась за спинки сидений…
Шажок за шажком она продвигалась к кабине. Хорошо, что не заперто, и то правда, от кого пилоту запираться? От закованной истерички, которой вкатили наркотик? Кстати, странно, что он так слабо подействовал. Сколько времени-то прошло? А что в этом странного, у них же небось свои поставщики наркотиков, которые тоже стараются надуть клиента, разбавить товар — всё в порядке, так принято, таков Ближний Восток.
Юдит продвинулась чуть правее кресла пилота. Похоже, тот дремал, понадеявшись на автопилот. Какой молодец, положил свой пистолет рядом на сиденье, вот спасибо.
Юдит осторожно взяла кобуру, расстегнула её… Эх, проверить бы обойму, но ведь это бесшумно не сделаешь… Теперь снять с предохранителя… Ладно, попробуем, всё равно выбора нет.
И, набравшись храбрости, Юдит приставила дуло к виску пилота и тоном заправского угонщика самолётов выдала бессмертную фразу:
— Эй, ты! Живо, поворачивай! Летим на Запад!
10.
Джек Тернер
— Моше, ты не ошибаешься?
— Точно тебе говорю! Нет этого объекта на карте!
— Это значит… или террористы, или…
— Ты всё правильно понял. В любом случае вызываем подкрепление, одни не справимся.
Надо же, всего-то проехали несколько километров, выискивая, где бы лучше прошмыгнуть в Иорданию — и на тебе, наткнулись на целую авиабазу. И это — под носом у пограничников? Козлы мышей не ловят…
* * *
Стычка с неизвестными продолжалась несколько минут. Едва увидев дула автоматов, персонал базы дружно поднял руки вверх. Мне даже стало досадно: а мы-то потратили целых десять минут на ожидание подкрепления!
— Хаим, дай нам вон тот самолёт!
— Не могу, Моше! Я же обязан их сейчас все сдать!
— Ну почему обязательно сейчас? Ты ведь опишешь всю базу, это займёт минимум полчаса, правильно? За это время наш самолёт улетит. Ведь мог он улететь за минуту до твоего приезда, верно?
— А если тебя засекут иорданцы?
— Четыре часа назад отсюда же летел самолёт, я уже выяснил его маршрут, и никто его не засёк! Почему у нас должно быть иначе?
— Ладно, нудник, делай как хочешь.
— Хаим, мы ещё захватим вот этот гранатомёт!
— Ой, бери, только отстань!
— Вот и спасибо. Джек, ты уверен, что сможешь вести этот самолёт?
11.
Фрэнк Лесли
Едва я освободил Илайз от наручников, жена сползла с кресла и тихо заплакала. А вот это напрасно. Сейчас надо бы искать выход. Во-первых, надо как-то выйти из этой ловушки, в которую вдруг превратилась уютная квартира Тернеров, во-вторых, вернуть детей. Джека беспокоить не следует, хватит ему хлопот с Юдит. Почти несомненно, что налётчики — американцы. Возможно, тот же самый Особый Отдел ФБР. Исчезновение Юдит — наверняка их же работа. Видимо, похитили её и взяли ключи от квартиры, вот так и проникли сюда.
Света нет. Панель тумблеров, вероятно, на лестничной клетке. Входная дверь открывается ключом как снаружи, так и изнутри. Ключей от квартиры я не нахожу. Замок — «Равбариах», подобрать практически невозможно, да и не из чего. Тернеры всё хранят очень аккуратно, и, если мы чего-то не можем найти сразу, значит, дальше искать бесполезно. Телефонный кабель забран. А что у нас под окнами? С обеих сторон — высота примерно пять этажей, а внизу деревья, чуть ли не лес. Прыгать не стоит. Пытаться перелезть на дерево — тоже. Очень здоровое место, но пока дождёшься, что кто-нибудь сюда забредёт…
А верно ли, что никого из соседей нет? Правда, сейчас праздники, но вдруг? Допустим, кто-то дома, и как с ним связаться? Орать во всё горло? Этим в Израиле и посреди ночи никого не удивишь. О, идея!
Надеюсь, хоть одна бутылка из-под колы найдётся… Так, есть. Заливаем водичкой, закрываем, привязываем верёвочку… Илайз, посиди, пожалуйста, спокойно! На всякий случай — подлиннее, ярдов двенадцать…
— Фрэнк, ты гений! Как я тебя люблю!
— Подожди, милая, пока ещё нечему радоваться…
Я свесился из окна с бутылкой на бечёвке, медленно спустил груз к окну ниже и стал раскачивать. Тюк… Тюк! Бам! Бах! Трах!
Так, трисы и стекло вдребезги, и никто не реагирует. Никого нет дома? Ладно, попробуем этажом ниже.
Тюк…
— Хулиган!
О, наконец-то! Давай, вызывай полицию!
Старушенция не слушает, что я ей кричу, вопит что-то на иврите. Я не убираю бутылку. Не хочешь вызывать полицию — сейчас возобновлю.
* * *
— Откройте дверь! Полиция!
— Мы не можем открыть! Нас заперли гангстеры, ключи забрали, телефон отключили! Мы — американцы!
* * *
Так, дверь открыта, свет есть, надо срочно звонить… Откуда? Куда?
— Господин полицейский, нельзя ли позвонить с вашего мобильного? У наших друзей похитили детей!
— Сожалею, это не моя функция. Подайте жалобу в отделение полиции. Вам также придётся ответить за разбитое стекло и нарушенный покой соседей.
Чтоб тебя чёрт забрал… О, вот — ларёк какой-то компании сотовой связи!
— Беру вот этот аппарат! И мне сразу нужно позвонить!
Наше консульство не отвечает. Звонить в аэропорт? Да кто я для них? О, я понял, что надо делать!
— Господин Фергюссон, я — Фрэнклин Лесли, друг Принцессы Юдит и её мужа, вы меня помните? Случилась беда, Принцессу похитили, и её детей тоже! Скорее всего — ваши коллеги! Их, наверное, повезут в США! Я не могу дозвониться в консульство! Вы не могли бы связаться с кем-нибудь в Вашингтоне?
Пауза… Тяжёлый вздох на другом конце провода…
— Да, Фрэнк, спасибо, что сообщил, я сейчас позвоню кому надо. По какому телефону с тобой можно связаться?..
… А теперь надо вызвать кого-то для ремонта входной двери.
* * *
— Ну, что, Сато, получилось?
— Да, сэр. Израильтяне решили проблему Принцессы гениально просто — арестовали, и всё. Возникли проблемы в аэропорту, Интерпол почему-то уже объявил розыск на Принцессу и её детей, но мы успели проскочить. Правда, мне пришлось кое-что применить… Так или иначе, теперь уже всё в порядке. Мы в пути, дети усыплены, Принцесса в руках у сатанистов, вероятно, этой ночью её не станет, её муж застрял в поисках, супругов Лесли мы заперли…
— Они уже вышли, уж и не знаю — как. Это они позвонили Фергюссону, он связался с криминалистами, а те с Интерполом. В общем, заварилась каша. Даже не знаю, что делать с Фергюссоном… уж очень мощные у него связи. Наверное, просто отправлю на днях на пенсию. Ладно, пока, до встречи в аэропорту.
Сато разъединил и задумчиво посмотрел на человека, сидевшего возле него. Тот не утерпел:
— Сато, а зачем тебе везти этих детей в США? Давай сразу к нам!
— Нет, Леон, потерпи. Зачем тебе так спешить? Принцесса уже у вас, а детей позже возьмёте, когда всё успокоится. Всё равно сегодня уже не успеете, и придётся ждать следуюшего полнолуния. Ты же слышал, какая битва разгорается? Пусть пока два отдела ФБР намнут друг другу бока.
12.
Юдит Тернер
Пилот спросонок обалдело смотрел на дуло пистолета в руке Юдит.
— Я тебе говорю — на Запад поворачивай, сейчас же! Хочешь, чтобы одной вдовой прибавилось?
А вдруг он меня не понимает? Как по-арабски «запад»? Вдруг он поймёт на иврите?
— Маарав! Ахшав — маарав! Ахерет потахат эш!
Опять никакой реакции. Ой, ведь есть такое арабское слово — магриб! Может, это и означает — запад?
— Магриб! Магриб! Йела Магриб!
Всё равно ведь страны Магриба на западе…
Юдит мгновенно повернулась на шорох. Из прохода прямо на неё, не обращая внимания на пистолет, шёл неизвестный великанского телосложения. Откуда он взялся? Дремал на задних креслах?
— Стой, не то стреляю!
А ему наплевать… Дать выстрел вверх? Повредит самолёт… Но стрелять в человека…
Юдит прицелилась над головой противника и нажала курок. Сухой щелчок. Это что же, патронов нет?
Размахнувшись, Юдит запустила бесполезным теперь уже пистолетом в неизвестного, но тот на удивление ловко увернулся и быстро ткнул Юдит в солнечное сплетение каким-то устройством. Она ощутила скручивающий удар и спазмы. Последняя мысль Юдит была — это электрошок…
Вероятно, шок был слабый, потому что Юдит почти сразу пришла в себя. Она снова была в наручниках. Её противник стоял рядом, разглядывал изуродованную заколку и что-то говорил со смехом пилоту. Ведь добралась же до пистолета — так патронов не оказалось… вот уж не везёт так не везёт.
По ослаблению шума двигателей и ощущению лёгкости Юдит поняла, что самолёт идёт на посадку. Что же это за район? Восток Иордании? Сирия? Запад Ирака или Аравии? Вот сейчас и выяснится, кто покупатель…
Самолёт приземлился. Дверца открылась, просунулась улыбающаяся загорелая физиономия. Похитители Юдит весело заговорили с кем-то снаружи. Наконец, вспомнили о ней.
— Ну что, Принцесса, пойдёшь сама — или тебя понести?
Раз называют Принцессой, значит, знают, кто я. И зачем же похитили? Пусть несут, теперь уже всё равно.
Похитители как пушинку подхватили Юдит, вынесли из самолёта, с двух сторон подняли себе на плечи и понесли. Юдит огляделась. В сумерках виднелась вокруг безжизненная пустыня, камни, большие тёмные валуны. Да, такой пейзаж сплошь и рядом — хоть в Иордании, Сирии, хоть где. И что же теперь будет?
Процессия прошла между несколькими валунами, и взору Юдит открылась просторная площадка, заполненная людьми. Вдали виднелось каменное строение правильной прямоугольной формы. При виде пленницы толпа радостно закричала и загоготала. Шаг за шагом приближалось строение. Что это, какой-нибудь храм?
Наконец-то сняли наручники. В самом деле, как отсюда можно убежать?
Похитители опустили Юдит на землю и, держа за руки, ввели внутрь предполагаемого храма.
13.
Тедди
— Просыпайся, Тед, просыпайся! Поднимайся, Тед, поднимайся!
Кто меня зовёт? Это Космос?
— Я не хочу просыпаться. Я всего лишь годовалый ребёнок. Отстаньте, дайте отдохнуть…
— Просыпайся, Тед, просыпайся! Поднимайся, Тед, поднимайся! Мама в беде! Проспишь — потеряешь маму!
Почему мама в беде? Её похитили… Её хотят убить… Моих брата и сестру тоже похитили, но убивать пока не собираются… И меня похитили, ввели наркотик, из-за него хочется спать… Первым делом — удалить наркотик — дышать быстро, резко и глубоко… движение крови ускоряется… наркотик ударяет в голову, воспользуемся — посмотрим, что происходит… брат и сестра рядом, мы в самолёте, нас похитили те двое… Я могу их ударить сейчас, но это плохо, они сильны, бой будет труден, да к тому же самолёт может потерять управление… разбудить брата, сестру?
— Просыпайся, Мириам, просыпайся! Просыпайся, Дэвид, просыпайся! Беда пришла, мама в опасности! Её похитили, её хотят убить! Нас похитили вон те двое, вам ввели наркотик! Дышать быстро, резко и глубоко! Движение крови ускорить! Не кричать, не шевелиться, замкнуться! Посмотрите вокруг — изнутри! На тех двоих пока не нападайте, пусть самолёт приземлится! Спустимся — посмотрим: если нас захотят разлучить, ударим сразу, а нет — собираем пока силы, немного уже осталось! Если маму попытаются убить — атакуем немедленно!
А пока поставлю-ка я небольшую защиту, чтобы ни один враг не смог причинить вред нашей маме…
14.
Юдит Тернер
Да, это явно был какой-то храм. Мрачные тёмно-бурые стены, такие же колонны, размещённые в вершинах правильных шестиугольников… Всё это было освещено чадящими факелами, установленными на колоннах… Под факелами — перевёрнутые пятиконечные звёзды… Чёрные лестницы, слабо освещённые такими же факелами, между лестницами — душные лабиринты проходов…
Похитители вели Юдит, крепко держа её за руки и плечи, по лестницам и проходам всё ниже и ниже. Пленнице казалось, что путь вниз исчисляется уже километрами. Её сопровождающие сменяли друг друга, а Юдит всё шла и шла, уже и ноги устали, она стала спотыкаться, и её снова понесли… После очередного лабиринта ей вдруг пришлось зажмуриться: она оказалась в ярко освещённой многочисленными свечами зале с тёмно-бурыми стенами, чёрный потолок которой едва можно было различить в далёкой высоте. В зале было душно, в нём стояли во множестве люди в чёрных балахонах с капюшонами — они выстроились длинными шеренгами и, едва Юдит вошла, развернулись в её сторону. От неожиданности Юдит дёрнулась и едва не упала, но её подхватили за плечи и локти сразу десятки рук. Юдит побледнела, ей стало трудно дышать: дело плохо, хуже некуда, если Джек и подоспеет, то с таким множеством врагов даже ему не справиться…
Она с трудом помнила, как её волокли в другой конец зала — мимо сотен, тысяч людей в чёрных балахонах. Она начала приходить в себя, когда с неё стали срывать одежду, а затем привязали, распятую, к огромной каменной колонне, уходившей далеко ввысь. Юдит ощутила обнажённой спиной мертвенную прохладу камня — и вмиг её пронзила дурманящая слабость, будто колонна принялась высасывать из пленницы жизненную энергию.
Колоссальная зала словно подёрнулась туманом и поплыла перед глазами Юдит. Откуда-то послышалась мрачная мелодия, словно исполняемая на органе самыми низкими тонами. Из тумана перед ней возник огромного роста человек, чёрный балахон которого был расшит кусками блестящей кожи, а голова увенчана маской, похожей на бычью морду. Юдит пришло в голову, что, может быть, сейчас пора заговорить с этим неизвестным, похоже, он здесь распоряжается, пусть хотя бы объяснит, что происходит…
Но она не могла вымолвить ни слова.
Справа и слева поднялись столбы чёрного дыма. От его едкого запаха Юдит закашлялась. Неизвестный с бычьей головой взял у кого-то небольшой горшочек, опустил в него кисть руки и, вынув какую-то мазь с едким запахом, принялся мазать Юдит грудь и живот, а затем, несмотря на её беспомощные попытки увернуться, также шею, лоб и губы. Все присутствующие в зале запели хором какой-то мрачный гимн. Юдит поняла, что пришла пора прощаться с земным миром.
Неизвестный вынул из кармана балахона какой-то блестящий предмет, похожий на очень тонкую металлическую трубку, один из концов которой был сильно расширен, приставил узкий конец к груди Юдит под левым соском и несильно ударил по другому концу. Юдит ощутила сильный укол, невыносимую резкую боль, ей показалось, что трубка вонзилась в сердце. Пленница не смогла даже стоном отреагировать на происходящее. Ей казалось, что она уже не в состоянии дышать, но восприятие происходящего стало ясным и чётким. Окружающий туман рассеялся. Юдит видела каждого из людей в зале, и ей казалось, что она слышит даже самые тихие звуки в храме… и вдруг она поняла, что у самого входа далеко наверху раздаются выстрелы.
Из широкого конца трубки медленно закапала кровь. Мучитель Юдит резким движением подставил стаканчик и громко заговорил на неизвестном языке… который Юдит сразу поняла. Это был отсчёт капель её крови. И ещё она поняла, что мучитель является главным жрецом в этом храме Сатаны. И весь зал принялся громко повторять хором незнакомые, но столь понятные слова.
… Двадцать пять… Господи, что же они делают со мной, зачем это им нужно? Хотят убить — так убили бы сразу, зачем всё это?
… Сто одиннадцать… Главный жрец быстро убрал стаканчик, передав его помощнику, и подставил другой. Стаканчик, наполненный кровью Юдит, пошёл по рядам служителей храма, и каждый приникал к нему губами, прежде чем передать соседу.
… Сто восемьдесят… Правда же, наверху стреляют, это слышно всё более отчётливо, это может быть только Джек, хоть бы он успел…
… Двести двадцать два… Опять стаканчик сменился, и храмовые служители вновь приникают окровавленными губами к заветному сосуду…
… Двести девяносто… В глазах возникли золотистые звёзды, но почему-то всё видно очень хорошо… слишком отчётливо… и стрельба уже совсем близко…
… Триста тридцать три — смена стаканчика… Четыреста сорок четыре…
В тот момент, когда зал хором отсчитал шестьсот шестьдесят шестую каплю крови Юдит, стены храма вокруг неё вдруг исчезли, и она оказалась в сумрачном подземелье какого-то тёмно-серого оттенка, заполненном унылым запахом гнили, нижняя часть которого была выложена тёмно-коричневыми камнями, поросшими грязно-зелёным мхом. В этом подземелье, несмотря на отсутствие каких-либо источников света, всё было отчётливо видно. И первое, что Юдит рассмотрела, потому что это исполинское тёмно-коричневое лоснящееся существо, бесконечно раздувшееся вверх и вширь, невозможно было не увидеть, — это был Сатана.
Она уже не могла услышать, как стук автоматных очередей совсем приблизился и вдруг затих.
15.
Джек Тернер
Я стоял перед распятым телом моей жены и не мог поверить, что она мертва. Юдит… любовь моя… жизнь моя… Шесть лет назад мы встретились, и я понял, что только смерть разлучит меня с тобой. Совсем немного я опоздал, ещё издали я увидел палача с бычьей головой, но не решился стрелять, опасаясь попасть в тебя. Значит, всё было напрасно… Я преодолел сотни миль, нашёл тебя, любимая, я разогнал твоих мучителей… приди я на несколько минут раньше — и ты была бы жива…
Нет мне прощения за то, что не уберёг я тебя…
— Джек, это она?
Это был Сергей, обдувавший ствол своего ещё дымящегося автомата. У меня спазмой свело горло, я не мог отвечать, я только кивнул.
— Какая красавица… Как всё это плохо и несправедливо…
Смерть разлучила меня с тобой, жена моя. Смерть нас и соединит вновь…
— А ну, брось автомат! Брось, говорю тебе!
Сергей и Моше вдвоём навалились на меня, вырывая автомат, который я уже приставил было себе к сердцу. Всё равно моё сердце мне ни к чему без неё…
— С ума сошёл! Джек, у тебя ещё дети есть! Ты о них подумай! Не смей оставлять их круглыми сиротами! Да и жена твоя заслужила лучших похорон, нежели в этом вертепе!
Я немного пришёл в себя. Да, они правы. Исправить это нельзя, но надо хотя бы вернуть её тело в Иерусалим. И придётся взглянуть в глаза нашим детям. Да и друзей надо привезти домой, уж они-то это заслужили.
Как это страшно — быть рядом с любимой женой только для того, чтобы предать её земле…
Я поднёс руку к груди моей жены, чтобы вырвать проклятую трубку, пронзившую её сердце… и сразу отдёрнул, не удержавшись от возгласа изумления.
Мёртвое тело моей Юдит было раскалённым, как красное железо.
Трубка сама шевельнулась и упала наземь.
16.
Тедди
Что-то непонятное произошло с мамой. Я не могу в это проникнуть. Защита была в порядке, и всё-таки случилось что-то очень страшное. Нам надо как можно скорее вернуться домой. Пора уже действовать.
Мы были заперты в каком-то подземелье.
— Тедди, как здесь темно!
Разве темно? Внешнего света нет, это правда, но это скорее не темнота, а сумрак. Темнота бывает тогда, когда очень холодно.
— Мириам, разве ты не видишь своим светом?
— Тедди, ну конечно, она не видит! Я и то еле вижу! Это только ты единственный из нас — сын Космоса!
— Так неправильно говорить: «сын Космоса». Я такой же сын наших родителей, как и ты. Я начался вечером того дня, когда Космос пришёл на Землю, — это верно. Но так захотели мои, наши родители.
— Ну и не морочь голову! Лучше помоги ей!
— Помогу, если ты помолчишь! Мириам, дай руку! Теперь видно?
— Да, Тедди, спасибо, теперь хорошо.
Пожалуй, пора начинать. Мы глубоко под землёй, в нижней части большого здания. Чтобы попасть на улицу, нам нужно пройти через вот эту стальную дверь, несколько решётчатых ворот, где стоят охранники и ведётся внешнее наблюдение, затем подняться по лестнице… нет, так мы очень устанем, особенно я… лучше сесть на лифт. Там, наверху, снова охрана и внешнее наблюдение.
— Мириам, Дэвид: сейчас нам втроём нужно убрать вот эту дверь, но так, чтобы она не упала. Мы пройдём через неё, затем надо будет отдохнуть, а потом придётся выбить электросистему, переключить её на лифт и усыпить охрану. Давайте, все вместе…
Мы садимся на бетонный пол и уходим каждый в себя. Слева от меня — парень, очень похожий на папу, это Дэвид. Справа — удивительно красивая девушка… Это — Мириам?
— Тедди, я за тобой не поспеваю!
— Да ведь я тебя не тороплю! Делай спокойно! У тебя всё получится!
— Тед, так нехорошо поступать! Ты же видишь, ей трудно — так помоги ей! Ты видел, какая она будет красивая, когда вырастет?! Прямо как мама! Ты же сам первый ею гордиться будешь! Имей совесть!
— Ну, хорошо! Сделаем иначе! Встаньте за мной, лицом к двери — оба! Ноги врозь, руки в стороны и вверх звездой, коснитесь друг друга! Начали! Считаем!
Раз… два… дверь задребезжала…
— Стоп, остановились! Кто-то идёт сюда!
Это один из тех, которые привезли нас. Очень хорошо, а то я слишком долго сдерживался, сейчас и наверстаю упущенное…
Человек за дверью почуял что-то неладное, заколебался. Тед — пли!
Дверь звякнула, в ней образовалась маленькая дырочка. Тот человек на мгновение схватился за голову, но сразу обмяк и успокоился. У него есть ключ. Открывай, раб мой.
Дверь открылась, стало очень светло, и на пороге возник наш похититель — с обвисшей нижней челюстью, закатившимися глазами. Глаза привести в порядок, они мне сейчас понадобятся. Мириам и Дэвиду нужно около минуты, чтобы привыкнуть к внешнему свету. Рассказывай, что знаешь, раб мой. Нет, сначала о нас и о нашей маме.
Ой как плохо…
17.
Принцесса Юдит
Значит, вот он — ад… Да, в такое место, в такую компанию очень не хотелось бы попадать… да вот пришлось. Что же теперь со мной будет?
Из тёмно-коричневых камней выползают щупальца, они тянутся ко мне… бежать от них невозможно, они повсюду… Справа, слева, сзади выползают вспышки огня. Такого чёрно-красного огня не бывает… А вот, значит, есть. Огонь из ниоткуда, который ничего не освещает, не греет, а может лишь жечь, уничтожать и убивать. Откуда я это знаю?
Каменные щупальца обвиваются вокруг моих ног. Зачем это? Я всё равно никуда не сбегу. Смертоносный огонь окружает меня. Из чёрных расселин вокруг меня раздаётся унылый вой, оттуда выползают мириады мерзких, отвратительных тварей… какие-то гигантские тёмно-бурые и чёрно-серые чудовища, отдалённо напоминающие то ли динозавров, крокодилов, то ли раздувшихся змей… омерзительные черви тёмно-свекольного цвета, иногда сливающиеся в осьминогов… нечто похожее на внутренности — с острыми зубами, поставленное на короткие лапы… что-то человекообразное, покрытое чёрной шерстью, с кроваво-красными глазами, но стоящее на задних лапах, с торчащими клыками… Что же мне предстоит теперь? Вечная мука чёрно-красным огнём? Меня будут вечно терзать и пожирать камни со щупальцами и страшные чудовища? За что мне такая участь? В чём я согрешила? Кому причинила зло?
Сатана пошевелился, его бесконечная туша заколыхалась, издавая какой-то сероводородный смрад. Он смотрит на меня? Сатана, я уже поняла, что в этом храме меня убили, чтобы принести тебе в жертву. Я уже мертва. Моё тело там, наверху, разлагается, и скоро его не станет вообще. Зачем я тебе? Что ты станешь делать с моей душой? Тебе просто приятно причинять мне вечное страдание?
Проклятое пламя сжимает кольцо вокруг меня, и от его всполохов весь мир ада становится ещё темнее и мрачнее. Чудовища собрались вокруг кольца огня и ждут своей очереди.
Пламя всё ближе и ближе. Вот оно уже встало стеной вокруг меня… вот я уже объята пламенем…
Чёрно-красный огонь проходит сквозь меня, не причиняя никакой боли. Каменные щупальца вовсе не собираются мучить меня, они всего лишь припали к моим стопам. Окружающие страшилища подобострастно склонились передо мной. Они вовсе не намерены причинять мне страдания. Они не понимают, почему я боюсь их, они этим очень огорчены. Чёрно-красное пламя заискивающе заглядывает мне в глаза. Они — все, кто сейчас собрался вокруг меня, — никак не смогут и не захотят причинить мне зло. Ведь я — повелительница этого мира. Я — Принцесса Тьмы. Я — дочь Сатаны, Князя Тьмы. Вокруг меня — мои любезные подданные, готовые выполнить с радостью любое моё приказание, они рады, что я вернулась к ним, они готовы на всё, чтобы только я улыбнулась им. Они счастливы исполнить любое моё повеление. Тот запах, который сперва показался мне отвратительным смрадом, — это родной, милый запах моего детства, я просто отвыкла от него. В том храме вовсе не собирались причинять мне зло, они всего лишь хотели вернуть меня домой, к отцу.
Передо мной — мой отец, которого я предала.
18.
Джек Тернер
Я с трудом помнил, как мы добирались назад. В каком-то из помещений храма мы нашли нечто вроде каменного саркофага. С помощью захваченных нами служителей перетащили его к месту убийства моей жены, с трудом сняли её с колонны и положили в саркофаг… Кровавая ранка на её груди уже запеклась… Потом храмовые служители, растерянно поглядывая на наши автоматы и сменяясь каждые пять минут, тащили зловещий трофей по лабиринтам и лестницам наверх… Этот бесконечный путь смерти, который я проходил шаг за шагом, ступень за ступенью, мучительно цепляясь за надежду, что моя любовь вдруг встанет из саркофага и скажет: Джек, не бойся, я жива, со мной просто что-то сделали, и я не могла заговорить с тобой, но уже всё прошло… Юдит, как плохо без тебя… Я вижу твоё прекраснейшее тело, подарившее мне троих замечательных детей… Твоё тело, этот венец творений природы и человечества… Я вижу твои дивные губы, которые я ещё недавно целовал с безумной страстью — и которые больше никогда не откроются для меня…
Потом мы разбирались, где в самолёте положить её… её, мою жену, которую я не смог уберечь… Я как-то вёл самолёт, а Моше и Сергей стояли рядом, наверное, опасались, что я вдруг сделаю глупость… Нет, ребята, вас-то я доставлю обратно, вы слишком много для меня сделали, чтобы я наказал вас за мои проблемы…
Мы приземлились на той же базе, откуда улетели, и солдаты, осматривавшие её, помогли мне снять с самолёта жену… не хочу, не согласен произносить это проклятое слово — «труп»! Она моя жена, я люблю её, даже если мы больше никогда не будем вместе!
Военный автомобиль довёз нас четверых к нам домой…
Фрэнк открыл дверь…
Я впервые увидел, как здоровый, сильный мужчина падает в обморок. Сразу же раздался пронзительный женский крик — Илайз бросилась к Юдит, и я едва успел остановить нашу верную подругу, однако она всё же обожгла себе руку… но хотя бы её отчаяние сменилось ненадолго удивлённым смятением:
— Джек, что случилось с Джуди?
Спазмы сдавили моё горло… Слёзы наконец брызнули…
Я повалился на пол рядом с Фрэнком и теперь дал выход боли…
19.
Тедди
Не знаю, почему я не сделал этого раньше. Наверное, опасался, что в этом большом доме найдётся кто-нибудь сильный, с кем нам будет трудно справиться, вот и осторожничал. А там — ерунда, мелкота, просто толпа перепуганных дураков, которых Мириам вначале сгоряча усыпила — в этом была моя вина, я сам ей сказал это сделать, — а потом оказалось, что они слабее муравьёв. Сильнее других были тот, который заходил к нам в подвал, и ещё один, он трепыхался примерно пять секунд. И ведь оба они были в самолёте, а там показались такими мощными!
— Тедди, не забывай, что ты сейчас становишься всё сильнее, а они как были, так и остались. Это последствия наркотика. Потом у тебя будет спад, так что до тех пор нам надо вернуться.
— Мириам, ты тоже становишься сильнее. Не отвлекай меня, пожалуйста. Давай вместе думать, как быть. Нам необходимо как можно скорее попасть домой, а самолёт займёт несколько часов.
— Вон там один сообщает, что можно сверхзвуковым, это быстрее!
— Во-первых, я этого не выдержу, я же всё-таки ребёнок, да и вы с Мириам, кстати, тоже. А во-вторых, и таким самолётом получится слишком долго.
Когда мы только поднялись наверх, я велел рабам лечь и не мешать. Они опустились, каждый лицом вниз, и застыли в ожидании приказаний. Я думал, они посоветуют что-нибудь умное, но так до сих пор ничего и не услышал. Искрошить бы вас всех, из-за вас мама сейчас в страшной опасности…
— Тедди, не надо! Они почти все не виноваты!
— Послушайте, а вы сможете пройти сквозь Землю?
— Это как? Я не умею! А ты, Дэвид?
— Хорошо, сейчас покажу. Только вот этих двоих я всё-таки сотру, и ещё вон тот мне не нравится. И вообще, прежде чем мы уйдём, я здесь оставлю след.
20.
Юдит, Принцесса Тьмы
Отец, я предала тебя, я вспомнила об этом. Я уже не впервые предаю тебя. И даже не во второй раз. Ты неизменно прощал, потому что любишь меня. Каждый раз после этого я каялась, плакала от стыда, ты меня успокаивал, я возвращалась к прежним радостям, развлечениям, утехам, постепенно забывала о случившемся… А потом приходил кто-то из Братства Света… Он, рискуя собой, убеждал меня покинуть мир ада, прийти к свету и вместе бороться за новый мир. Иногда я прогоняла его — а он отказывался уходить. Иногда я, вспомнив о прошлом, выдавала его тебе, он погибал в страшных мучениях, мне было жаль его, и его страдания вновь вызывали во мне сочувствие к его делу. Тогда на его место приходил другой — и тоже призывал меня к борьбе. Бороться за светлый, добрый, справедливый, прекрасный мир. Бороться против тебя, отец мой Сатана… Отец мой Йегова… Отец мой Саваоф… Все эти имена — твои. Люди, живущие там, вдалеке отсюда, проклинают тебя под именем Сатаны, Князя Тьмы, порождающего всеобщее разрушение, — и они же превозносят тебя как Йегову, Саваофа, обладателя других имён Творца. Они не знают, не понимают, что созидание невозможно без разрушения, и их проклятия, благословения и молитвы направлены в один и тот же адрес, а значит, взаимно стираются и потому совершенно бесполезны. Они не могут понять, что этот мир, созданный тобой, Творцом, мог быть основан только на том самом зле, которое несёт страдания и боль всему сущему. Они неспособны понять, что у тебя просто не было возможности создать иной, лучший мир. Они не видели тот чудовищный мир кошмара, который ты взорвал, чтобы создать этот мир, чтобы стало меньше боли, муки, страдания… хотя их всё равно невыносимо много.
И однажды я решала, что и вправду — моё место среди тех, кто сражается за лучший мир. Я покидала тебя, уходила в Братство Света — и сражалась против тебя… Я направляла оружие на тех, кто любил меня больше собственной жизни, — и они склонялись перед моими разящими ударами, чтобы погибнуть, но не повредить мне, их Принцессе… Я была очень полезна для Братства Света, передо мной не могли устоять твои лучшие воины — потому что даже не пытались защищаться… Но однажды Братья собирались и решали, что миновало время войны, наступила пора мира, — и складывали оружие, заключали договор с тобой. А чтобы этот договор был особенно выгодным для их дела, они отдавали тебе меня — взамен на твои уступки, очень значительные, важные уступки, невероятно полезные для Света. Они приносили меня в жертву своему будущему миру света, добра, справедливости, любви и красоты. Но они не хотели расставаться со мной насовсем, они желали и в будущем снова так же использовать меня, и поэтому, чтобы стереть мне основную память об их предательстве, прежде чем отдать меня тебе, они направляли меня в человеческий мир, в людские тела — женские тела, очень красивые, удивительно красивые, совершенные и самые желанные для мужчин. И я, воплотившись в очередной раз в людском мире, отвлекалась на земные дела и забывала о своём предательстве, а также о предательстве тех, которые привлекали меня к своим идеям. Я удивлялась, что это за напасть такая — постоянно идущий за мной вслед призрак смерти. Почему это только со мной? Почему именно со мной? Почему все, кто меня любит, кого я люблю, обречены на гибель? Почему каждый мой поцелуй оборачивается смертоносным ядом? Почему я сама, такая добродетельная и чистосердечная, обречена гибнуть совсем юной, цветущей, в страшных мучениях?
Как будто предатель достоин иной участи…
Изнутри на меня наползает рвущая боль стыда. Я — предательница… Я — хуже всех предателей, потому что предала своего родного отца… Я — подлая предательница, потому что предала своих подданных, которые за меня готовы жизнь отдать — и действительно отдают, особенно когда я сражаюсь на другой стороне… Я — отвратительная, неисправимая предательница, мой отец снова готов простить меня, и я готова принять его прощение, чтобы опять и опять повторить то же самое преступление… Стыд жжёт меня страшнее любого пламени, он выворачивает меня, ломает, скручивает, давит, стирает в ничто… Отец, пожалуйста, накажи меня! Уничтожь! Заточи в неволю! Сделай так, чтобы я больше никогда не смогла предать тебя!
Отец печально отворачивается. Он не может наказать меня. Он вынужден будет терпеть и всегда прощать меня… потому что однажды он сам предал своего отца, своего творца, чтобы создать этот мир.
Мои любящие подданные страдают. Огонь жалобно колеблется, роняя слёзы чёрных искр. Ящерки жалобно кричат, падают на спину, переворачиваются, бьются о камни. Камни трещат, исходя болью. Мои подданные страдают от моей боли. Надо успокоиться. Ведь всё это уже было со мной — я раскаивалась, стыдилась, мучилась, терзалась, — и это ничего не изменяло. Своей истерикой я лишь причиняю боль тем, кто меня любит.
Я успокаиваюсь. Всё-таки я кое-чему научилась у людей. Надо сосредоточиться и подумать. К сожалению, моя основная память осталась в моём человеческом теле, которое уже уничтожено. Его уничтожили служители храма по велению моего отца — ради того, чтобы я поменьше помнила и как можно меньше страдала из-за своего предательства. Но многое я всё же помню. И прежде всего следует утешить моих подданных, нельзя, чтобы они мучились из-за того, что их предательница-принцесса оплакивает свой позор. Милые мои подданные, не тужите вы так из-за того, что вашей принцессе захотелось поплакать! Видите, всё уже прошло, и я снова улыбаюсь! Постарайтесь и вы успокоиться! Я желаю, чтобы вам было хорошо и приятно! Такова моя воля!
Они видят мою улыбку, они перестают волноваться и терзать себя, они пускаются в пляс вокруг меня. Вот и хорошо. Вы танцуйте, радуйтесь, вы это заслужили… в отличие от меня. Отец шумно вздыхает и тоже улыбается с облегчением. И я улыбаюсь. А теперь пора подумать, что я могу сделать для того, чтобы мне больше никогда не пришлось стыдиться своих поступков.
… Вот что удивительно: ведь и мои сёстры так же, как и я…
21.
Джек Тернер
Не знаю, сколько я провалялся в истерике, а потом в изнеможении медленно приходил в себя. Илайз и Фрэнк были не в лучшем состоянии. Сергей и Моше ушли в комнату, захватив с собой мой автомат… спасибо вам, ребята, вы сделали больше, чем могли… не волнуйтесь, я не покончу с собой… наверное. Бедные наши дети… Остаться сиротами… А где они, собственно?
— Илайз, прости, пожалуйста, а где наши малыши?
Вместо ответа Илайз становится белее бумаги, и Фрэнк едва успевает подхватить её.
— Прости, Джек… Я не хотел тебе звонить, я надеялся, что к твоему приезду мы сможем вернуть их…
Что это значит? Где мои дети?
— Папа, папочка! Ты приехал?! А с мамой как, всё в порядке?
Я с запозданием понимаю, что детям не следовало бы видеть наготу своей матери… Хотя — что это по сравнению со смертью?
— Мамочка, что с тобой? Тебе плохо? Мамочка, пожалуйста, не надо! Мамочка, очнись! Ответь, ну пожалуйста!
Фрэнк почему-то обалдело смотрит на малышей, появившихся из детской комнаты. Илайз приходит в сознание и разражается рыданием:
— Мириам, Дэвид, Тедди, хорошо хоть вас привезли! Такое несчастье… Поплачьте, милые, сиротки вы бедные, маму уже не вернёшь, но хотя бы полегчает немного…
— Мамочка, очнись, пожалуйста! Мама, мамочка, милая, любимая, вернись! Нам так плохо без тебя!
Я не выдерживаю, и весь мир для меня превращается в один гигантский ком рыдания.
22.
Юдит, Принцесса Тьмы
— Мамочка, очнись, пожалуйста! Мама, мамочка, милая, любимая, вернись! Нам так плохо без тебя!
Что это за голоса? Детские голоса… здесь? В аду? Детям здесь не место… Так, о чём я подумала? Ведь и у сестёр моих та же проблема. Круговорот предательства, жертвоприношения и мученичества. Наш отец предал своего отца, он сделал это с наилучшими намерениями, без этого он не создал бы новый мир… Братство Света толкает нас, дочерей нашего отца, на предательство, ради этого идёт на любые жертвы — и неизменно добивается своего, шаг за шагом приближая новый мир… Мы, сёстры, сражаемся по разные стороны и иногда встречаемся на поле брани, но мы бережём друг друга, мы избегаем боёв между собой, мы защищаем одна другую, когда это нужно… А Братство Света этим недовольно — слишком мало предательства и жертв… А затем оно заключает выгодные сделки с нашим отцом и предаёт нас — тех, которые ему поверили… А почему? Почему без предательства нельзя создать новый мир? Потому что предательство — первооснова всего зла, а оно необходимо для построения нового мира… Или это неверно? Пробовал ли кто-нибудь создать мир без предательства, насилия и боли? А какова же будет основа у такого мира?
Любовь…
— Мама, мамочка, мы не сможем жить без тебя! Умоляем, вернись! Только не покидай нас, пожалуйста!
Опять детские голоса… Какие-то очень знакомые… как у моих детей… Разве у меня были дети? Откуда берутся дети? От мужа? У меня был муж? У меня был муж и были дети — пока я была жива и меня не принесли в жертву в храме Сатаны. Я — Юдит Тернер, урождённая Коган. Мой муж — Джек Тернер, а наши дети — Мириам, Дэвид и Тедди… это они зовут меня. Как я могу их слышать? Неужели они в храме Сатаны? Только не это… Нет, это не так, сатанисты уже уничтожили моё тело, и я не могу слышать ничего, что происходит на Земле, мне просто мерещится… Нет, они не уничтожили моё тело, Джек успел его забрать… Моё тело сейчас находится у нас дома, оно горит синим огнём, мои дети защитили его от тлена, залечили нанесённую мне смертельную рану, они хотят, чтобы я вернулась, зовут меня… Я могу и обязана вернуться… и оставить своего отца? А разве я не смогу приходить сюда позже тем же путём, каким сейчас уйду?
Вот оно!
— Отец, милый! Я должна сейчас уйти! Мои дети, твои внуки зовут меня, я нужна им! Но я буду приходить к тебе каждую ночь! Я буду с тобой всё время с вечера и до утра! Я больше никогда не оставлю тебя! Не предам тебя! Я нашла это! Я создам свой мир, без предательства, и основой ему будет любовь! В этом мире буду я, будут мои дети, мой муж, наши друзья — и все те, кто нам дорог, кто любит нас! В мой мир придут мои милые сёстры, и нам не нужно будет больше сражаться между собой! И однажды ты придёшь — и мы примем тебя в наш светлый мир любви! Любимые мои подданные, ваша принцесса должна сейчас отлучиться, но не волнуйтесь, я скоро вернусь! Мне придётся теперь часто отлучаться, у меня будет много работы, но не грустите без меня, не огорчайтесь, я хочу, чтобы вы были счастливы! Веселитесь, танцуйте! Не обижайте друг друга! Такова моя воля! Мне нужно создать тот мир, в котором найдётся место и для каждого из вас, и тогда мы никогда уже не будем разлучаться! Совсем-совсем! Я знаю, это будет нелегко, но я должна пройти через это! А вот с кем мы едва ли договоримся — так это с Братьями Света. Да, в моём мире также будет свет, вот только топливом для него послужит нечто совсем иное. Я никогда больше не забуду то, что вы, Братья Света, сделали со мной и моими сёстрами ради ваших великих и светлых идеалов, мы никогда впредь не будем сражаться на вашей стороне, а в случае, если вы вновь нападёте на нашего отца, — берегитесь! Мне есть за что мстить! Нет, не за ваше предательство: кому-кому, а мне не пристало осуждать кого-либо за это. Я буду мстить вам за то, что каждый раз, склонив меня к предательству отца, а затем предав меня, вы уничтожали мою основную память и тем самым опять толкали на круг страдания и стыда. На войне мы встретимся по разные стороны, и я буду очень хорошо воевать против вас — ведь я знаю ваши излюбленные приёмы, ловушки и манёвры, всех ваших командиров и разведчиков. И всё же, может быть, мы избежим войны. Есть среди вас один, с которым я готова говорить. Я не знаю его подлинного имени, он пришёл к вам, когда я уже была человеком. Это тот, кто пытался спасти меня в моём человеческом облике от жертвоприношения. При мне его звали — Сэн. Я узнаю его, даже если мне покажут всех Братьев Света. Если он придёт ко мне, у нас появится шанс на примирение.
Отец, мне пора идти!
— Что же, дочка, возвращайся к себе, к людям…
Мой отец огорчён, он думает, что я снова обману, предам его… Отец, это не так! Я скоро вернусь, хоть и ненадолго! И я буду возвращаться часто-часто!
— Мамочка, мамочка, родненькая, драгоценная, ну пожалуйста, вернись!
— Детки мои, не плачьте! Я уже вернулась! Вы вернули меня! Джек, милый, любимый мой, я жива! Вы все спасли меня! Теперь ничто не разлучит нас! Джек, Илайз, Фрэнк, моё проклятие кончилось! Мы наконец-то будем счастливы! Мне нужно так много рассказать вам… но позже, постепенно, не сейчас! Сначала — дайте я обниму вас всех! Деточки мои ненаглядные, дайте я вас поцелую!
23.
Инспектoр Сэмюэл Фергюссон
— Что это значит, сэр? Ведь вы же сами издали приказ о закрытии этого дела — за его заведомой бесперспективностью! Вы, бывший начальник отдела, сами нарушаете собственный приказ!
Мы сидели в кабинете шефа… вернее, теперь уже нашего нового шефа, который распекал нашего бывшего шефа:
— Нас и так постоянно ругают за неоправданные растраты денег налогоплательщиков! Куда подевались два миллиона, что это за операция в Израиле? Куда исчез этот ваш новый сотрудник — Сато? Он же вёл дела по телепатии, с какой стати он вдруг занялся Принцессой? Кто будет за всё это отчитываться — вы? Или надеетесь, что я буду вас покрывать?
Мой бывший шеф сидел красный как рак и со злостью поглядывал на меня. Я-то тут при чём? Я давным-давно предлагал оставить это дело, сдать в архив и больше не вспоминать. Надо было меня слушаться, а не хитрить. Считай, бывший шеф, что тебе крупно повезло. Мог ведь вместе с Сато в психушку угодить. Был я у него сегодня утром, до чего жалкое зрелище — косые глаза закатились, плачет, слюна капает… пускает под себя мочу… тьфу… а ещё — потомок самураев.
Интересно присутствовать при разговоре, в котором все обо всём знают, но прикидываются недоумками.
— Значит, так, сэр! Раз вы даже не в состоянии дать ответ за свои действия, я вынужден предложить вам уйти в отставку! Вы, конечно, не обязаны принимать моё предложение, но в этом случае вам придётся подумать о последствиях! В том числе и об уголовном преследовании! Можете идти!
— Мне тоже идти, сэр?
— Да, мистер Фергюссон, вы свободны, но не забудьте подготовить краткое сообщение по всем делам, которые сейчас разрабатываются! Надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы временно исполнять обязанности моего заместителя.
Мы с бывшим шефом вышли из кабинета, и я постарался улыбнуться ему как можно любезнее. И — совершенно искренне, как Сато. А заодно я глянул, как рабочие вешают на дверь кабинета новую табличку: «Начальник Особого Отдела ФБР Энтони Стюарт».
24.
Джек Тернер
Мы уже выезжали на трассу Иерусалим-Тель Авив, намереваясь показать Илайз и Фрэнку самый весёлый город Израиля, когда зазвонил мобильный. Я, честно соблюдая правила дорожного движения, не стал его брать, а просто включил на весь салон.
— Алло, это Джек Тернер? Говорит Фергюссон из ФБР, как ваши дела?
— Спасибо, сэр, всё уже в порядке, лучше не бывает!
— Да, Сэм, у нас всё уже наладилось, и наши отпрыски передают вам привет!
— Вот и отлично, я рад это слышать! Прекрасная Принцесса, правду сказать, я уже беспокоился, не случилась ли какая-нибудь новая неприятность. Значит, дети тоже дома, я даю отбой, и Интерпол может прекращать поиски, да?
— Да-да, всё замечательно, спасибо вам за поддержку! Как у вас дела?
— Могу только повторить ваши слова: лучше не бывает! Все угрозы устранены, вы в любой момент можете возвращаться в США! Особый Отдел ФБР теперь ваш лучший друг! Заявляю это совершенно официально как заместитель Начальника Особого Отдела… Энтони Стюарта!
Энтони Стюарт — Начальник Особого Отдела ФБР?! Фергюссон — его заместитель?! Вот это новости! Что же наше подрастающее поколение там понаделало, пока я через две границы носился?
— Девочка моя, как тебе эта мысль — вернуться в Америку?
— Да, Джек, правду сказать, мне теперь в Израиле очень неуютно! Куда это годится, если я не могу доверять полицейским?!
— Возвращайтесь, Джуди, Джек! Мы будем так рады жить рядом с вами! Правда, Фрэнк?!
Эх, как там мои ребята-изобретатели? Примут ли меня обратно? А если и не примут, открою другое бюро, невелика проблема.
Я глянул на спидометр: здесь, на этом участке, где дорога идёт вниз и заворачивает, полицейские любят ставить засады и собирать оброк с водителей. Точно, вон их машина, и уже трясут кого-то.
— О, кого я вижу, старые знакомые… Милый, притормози-ка здесь, пожалуйста!
Прежде чем я понял, что жена собирается делать, она открыла дверцу и выбежала навстречу двоим полицейским. Они уставились на неё, как на привидение. Не дав им опомниться, жена сходу врезала ногой в промежность одному, сразу развернулась и влепила каблуком по почке другому. Ещё разворот — и второй получает добавку коленом в интимное место. Движение — и локтем по затылку первому. Моя школа. Бедняги корчатся на земле. Водитель, которого они только что потрошили, осторожно поднимает с земли свои документы, возвращается в свой автомобиль и, с опаской глянув на пострадавших, отъезжает.
Сияя от радости, жена вернулась в машину:
— Прости, милый, не смогла удержаться! Ты ведь понял, кто эти двое?!
Я-то понял… Вот только придётся теперь звонить адвокату. Как ни крути, всё-таки — нападение на полицейских при исполнении служебных обязанностей.
— Милый, не волнуйся, ничего не будет! Если хочешь, можем поспорить на доллар, но честно предупреждаю — ты проиграешь!
Ах, девочка моя, как бы мне хотелось проиграть такое пари… Вот уже сзади полицейская машина завывает сиреной. Наберу-ка я всё же номер адвоката.
Полицейская машина проносится мимо нас и прижимает к обочине какого-то бедолагу, у которого на заднем сиденье пассажир не пристёгнут. Я вовремя успеваю разъединить, прежде чем адвокат взял трубку. Вот так чудеса…
Глаза моей жены блестят, как яркие звёзды:
— Любимый, я тебе сейчас всё объясню, и ты поймёшь. Я ведь ещё вчера обещала всё рассказать — и не успела, и сил не было. Держи покрепче руль. Илайз, Фрэнк, вам хорошо слышно? Так вот, самое главное: Джек, твоя жена — дочь Сатаны. Как ты понимаешь, даже самые крутые израильские полицейские с моим папой связываться не посмеют.
Так, понятно. В принципе, чего-то подобного я ожидал. То, что Юдит ведьма, мне было ясно прежде, чем мы поженились. Трудно было поверить, что я зять некоего бухгалтера из Нью Йорка, который за четыре года не захотел даже встретиться с нами. И всё же… с таким тестем…
— Джек, я должна тебе сказать, что этой ночью папа видел тебя, и он в восторге от моего выбора. Папа говорит, что во всей Вселенной он не смог бы найти для меня мужа лучше. Как-нибудь в ближайшие дни… то есть ночи надо, чтобы ты вместе со мной навестил его, а то неудобно.
— Мамочка, мы вместе с вами! Дедушка будет рад видеть нас тоже!
Минуточку, а как моя жена поняла, что я хотел сказать? С момента звонка Фергюссона я рта не открывал. Милый, вот так теперь будет. Любимая, это что, телепатия? Ну, вроде того. Надеюсь, наших детей это не будет касаться? Им не следует знать некоторые вещи, о которых мы раньше говорили при закрытых дверях. Папа, рассуждай серьёзно, мы ведь были раньше, в прошлых воплощениях, взрослыми людьми и великолепно всё знаем! Кстати, мама, у тех двоих, которым ты врезала, детей уже не будет. Папа, а хочешь, я тебе расскажу, как у тебя было в первый раз с мамой?
— Нет, что я слышу! Дэвид! Да, Джек, милый, ты прав, всеобщую телепатическую связь пока устанавливать не следует! Оказывается, не так это просто — создавать новый мир. И я теперь понимаю, как вы добрались до моих паролей! Так вот, больше у вас этот номер не пройдёт!
— Мамочка, не волнуйся, мы до двенадцати лет ни-ни!
— Как это — двенадцать лет? До четырнадцати! Что я говорю?! До совершеннолетия! Попробуйте только!
— Да-да, мамочка, дорогая, любимая, пожалуйста, только не волнуйся, всё будет замечательно, как ты пожелаешь, только не беспокойся!

Эпилог. Юдит Тернер, Принцесса Тьмы
Мы уже спим. Джеку и детям сегодня лучше отдохнуть после вчерашней встречи с моим отцом. Послезавтра мы едем в аэропорт, чтобы вернуться на родину. Джек, какой бы тебе сон показать? О нашей первой встрече? Ты уверен? Страшновато тогда было… А, теперь ты посмотришь то же самое, уже зная, кто твой тесть?! Интересная мысль. Ладно, хорошо. Илайз и Фрэнк… о-о-о, тут я лишняя. Нашим друзьям, Моше и Сергею, нравится смотреть красивых девочек? Да, но сейчас они вспоминают прошлогодний бой, когда их спас Джек. Это не очень приятное воспоминание, пусть лучше они оба побывают на параде мод в Париже. Малыши смотрят мультики и сами там командуют. Правда, хорошо, что фирма Диснея закупила русские мультики? Они такие красивые, и в них интересно играть! Сказка про стойкого оловянного солдатика — с благополучным финалом? Они с танцовщицей поженятся? Такое возможно? Ладно, вы меня заинтриговали, сохраните, мне потом самой будет интересно такое посмотреть утром. Спите спокойно, дорогие мои, приятных вам сновидений, а мне пора идти. Я ненадолго. Всего лишь до утра.
Я спускаюсь в чёрный туннель…
— Здравствуй, отец! Я пришла! Я снова с тобой! Здравствуйте, мои милые подданные, вы хорошо вели себя без меня? Не грустили, не скучали, не обижали друг друга?
— Здравствуй, доченька! Так приятно, что ты снова здесь! Спасибо тебе! Дочка, а у нас гость! Наш второй враг! Он уверяет, что пришёл по твоему приглашению! Если он лжёт, то это очень хорошо, потому что в таком случае одним опасным врагом у нас сейчас станет меньше!
Сэн выглядит очень спокойным, но бледность его выдаёт. Его держат за плечи два дракона, видно, что они в любой момент готовы разорвать его.
— Отец, он говорит правду! Я сейчас расскажу тебе, что он сделал для меня, и ты поймёшь, почему я его пригласила! Милые подданные, вы можете его отпустить, он под моей защитой!
Драконы смиренно кланяются и отходят в сторону, не спуская, однако, взгляда лютой ненависти с Сэна.
— Сэн, простите, я не знаю вашего настоящего имени, подойдите сюда, пожалуйста! Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали! Вы дали мне радость любви, семьи и материнства, и теперь благодаря вам я постепенно создаю свой светлый мир, в котором не будет места предательству, жертвоприношению, мучению и горю! И теперь вы — единственный из Братства Света, которого я готова встретить с радостью в моём мире! А до тех пор, когда вы пожелаете принять моё приглашение, — вести переговоры с вами, потому что вы единственный не предали меня! Сэн, отец, давайте теперь вместе, втроём подумаем, как нам избежать новой войны, которая никому из нас не нужна!
Я протягиваю руку Сэну. Он осторожно пожимает мою ладонь. Раздаётся оглушительный грохот, и откуда-то сверху опускается гигантская, мшистая, морщинистая рука отца, которая осторожно ложится ладонью вверх под наши руки.
Я не сомневаюсь, что мы сможем договориться. Может быть, не сразу, не сейчас, но сможем. У нас слишком много общего. А кроме того, у нас просто нет иного выхода.

Часть вторая. Встреча сестёр.

ВСТРЕЧА СЕСТЁР

Глава 1. Человечество сошло с ума

Мехико, однажды летней ночью во второй половине XXI века.

Тишина, нарушаемая только шелестом шин редких автомобилей, проносившихся по шоссе под пальмами, висела над ночным Мехико. Жители самого большого города Центральной Америки отдыхали после знойного дня, готовясь к новым испытаниям, которые пошлёт им судьба.
Внезапно в десятках, сотнях домов зажёгся свет. Спустя несколько минут улицы огласились криками женщин и детей.
Тысячи женщин и детей столицы Мексики закричали оттого, что в их квартиры неожиданно вломились незнакомцы. Нападавшие избивали свои жертвы, выбрасывали их в окна, выгоняли на улицу для расправы. Прошло лишь несколько минут, а вдоль множества домов уже лежали сотни убитых людей. Других гнали по улицам — раздетых, босиком, насмехаясь над их жалобными криками. Тех, кто не мог идти, привязывали за ноги к машинам и тащили волоком по асфальту, раскрашивая проезжую часть в кровавый цвет. Зловещие процессии направлялись с разных сторон к центральной площади города. Там уже сооружались кресты и столбы, вокруг которых горожане с радостным смехом наваливали сухие ветки, старые газеты и тряпки. Несчастных, выброшенных из их собственных квартир, окровавленных, полураздетых спешно привязывали к крестам, обливали бензином и поджигали.
Некий толстяк в разорванной рубашке истово орал, ни к кому не обрщаясь:
— Почему вы пришли к нам? Мы вас не звали! Вы нам не нужны! Вы должны были сдохнуть в вашем проклятом прошлом! И тогда бы мы вас любили! А вы пришли незваными, отняли нашу работу, наших жён и детей! Горите же теперь на наших кострах!
Какой-то священник с безумным выражением лица стоял рядом, воздевал руки к небу и, запинаясь, вещал:
— Когда ворота Ада отворятся… восстанут мёртвые… и зашагают по Земле…
и превратят они города в кладбища, и кладбища в свои города…
Крики жертв, корчившихся на кострах, заполнили весь ночной Мехико. Толпы убийц радостно носились вокруг с самодельными факелами и канистрами бензина в руках и кричали:
— Ведьмы, колдуны! Мертвяки проклятые! Не спасли вас гринго со своей дьявольской машиной! Все вы сдохнете здесь, на наших кострах!

Сан-Франциско, те же дни.
Борис

Человечество опять сошло с ума.
Иначе об этом и не скажешь. Тяжелейший экономический кризис, обрушившийся на человечество во второй половине века, лишил сотни миллионов людей работы, куска хлеба, жилья. Обездоленные люди вышли на улицы, громя магазины, нападая на полицейских и солдат, устраивая вооружённые бунты. Однако главными жертвами стали те люди, которых мы с таким трудом вырвали из небытия прошлого, вернули в нормальную жизнь. Они оказались повинны в том, что слишком терпеливы, не участвуют в забастовках и демонстрациях, а потому чересчур привлекательны для работодателей. Виновны в том, что дорожат семейным счастьем, не устраивают борьбу за первенство, а потому очень привлекательны как женихи и невесты. Но самое главное — они чужаки. Они пришли из далёкого прошлого, где им грозила смертельная опасность, и посмели стать нашими полноправными согражданами. Пока мир жил в сытости и спокойствии, на них не обращали внимания: пусть себе вкалывают на чёрных, тяжёлых работах за нищенскую оплату. Даже позже, когда спасённые люди ушли от нищеты, стали неплохо зарабатывать, а иногда и руководить предприятиями, министерствами, а то и странами — и это им прощали. Однако едва только загрохотал кризис, на людей, познавших ужас смерти в далёком прошлом, снова обрушилась всеобщая злоба.
Сотни, тысячи лет проходят. Развивается научная мысль, создаются новые машины и технологии, решаются вековые проблемы. Однако сущность человеческой массы неизменна: грязь. Злобная, неблагодарная, ополоумевшая, перетрусившая грязь.

Жанна

— Мам, привет!
Я только что вернулась из колледжа, настроение было не очень. Хорошо, что мама в ответ просто кивнула рассеянно, а то мне не хотелось сейчас говорить о чём-либо. Ни с ней, ни с братом. Я побыстрее проскочила к себе, зашвырнула сумку в угол и прилегла на диван.
Обидно. Третий экзамен подряд заваливаю. Причём не понимаю, что такого неправильного делаю. Ведь всё учила, готовилась, и нате. И ведь другие, я точно знаю, не так уж занимались, а у них всё в порядке.
Ладно. Надо подумать о чём-нибудь другом. О ком-нибудь. О Джеффе, к примеру. А что о нём думать? Вроде у нас с ним всё кончено, и хватит. Мы оба не считали, что это всерьёз, обошлись без слёз со скандалами, вот и всё. Мама, правда, ещё не знает, что мы разошлись. Не хочу спешить её огорчать, ей Джефф нравится. Да и мне нравился — сперва. Ладно, хватит о нём. Подремать, что ли? Хм, а вот сон мне привиделся этой ночью… странный очень. Про рыцарей, войну, штурм какой-то крепости… Это, наверное, из-за моего чрезмерного увлечения историей бабушки. Когда это началось? Сейчас еле помню. Маленькая тогда была. Однажды я что-то спросила у тёти Сюзан, и она вдруг сразу принялась рассказывать мне… ой, нет, не совсем. Не сразу. Чем-то мой вопрос её тогда задел, причём довольно сильно. Что именно я у неё спросила, сейчас, конечно, уже не припомню, а выяснять неудобно, но как сейчас вижу: она почему-то вздрогнула в тот момент всем телом, тихо ахнула… как мне тогда показалось, даже заплакала. А вот потом сразу успокоилась и начала рассказывать. Вернее, рассказывала она совсем немного, недолго, а затем повела меня в дедушкину библиотеку и начала читать вслух «Приключения Тома Сойера». Потом были другие книжки, я уж не всё запоминала, хотя было очень интересно. Ах да, «Принц и нищий». И вдруг она начала читать мне одну очень странную книгу… про войну. Столетнюю войну. И… неожиданно мне показалось, будто я всё это уже читала. Я даже просила тётю Сюзан пропускать некоторые неприятные места, а иногда и поправляла её. Она странно посматривала… и вдруг сказала, что всё это про мою бабушку Джоан… Жанну. Ту, которая погибла ещё до моего рождения. Я тогда даже обомлела. Моя бабушка — командовала армией? Она спасла Францию от кровавых английских захватчиков? Её предали король и соратники… инквизиторы едва не казнили на костре… но её спас мой дедушка! Не тот, который англичанин Джордж, а дедушка Борис. «Какой хороший у меня дедушка», — подумала я тогда. Тётя Сюзан рассказала, что он спас не только бабушку Жанну, в честь которой меня назвали, но и многих других людей. Но бабушка Жанна была первая. И тогда же они полюбили друг друга…
И всё это время, пока тётя Сюзан рассказывала мне о бабушке Джоан, мне казалось, что и это всё я давно знаю, хотя перебивать не хотелось, слушать было интересно. Кстати, у бабушки Жанны тоже были нелады с точными науками. Она, правда, поступила в университет, но учиться ей было трудно, пришлось отказаться от карьеры программиста. Она сперва была очень огорчена этим, замкнулась, ушла в семью, хотя иногда писала мемуары, но позже её уговорили стать фотомоделью. Вот уж профессия, которой я бы для себя не хотела. Хотя… если вылечу из колледжа за неуспеваемость… как знать, может, изменю своё мнение о подиуме.
Всё-таки хотелось бы приобрести полноценную профессию. Хоть и не идёт у меня физика, приходится это признать, всё же хотелось бы заниматься темпоральными переносами. Правда, и биологом мне тоже хотелось бы стать. И всё же физика меня привлекает больше. Жаль, моя любовь к ней не взаимна. Значит, не смогу разобраться в темпоральных переносах. Семейный наш бизнес подведу, не смогу работать в ТЕМПОРА. Да… вот это, конечно, обидно. Переносы во времени — это, спору нет, очень заумно и скучно, если о них толкуют на лекции… но вот когда у тебя на глазах людей спасают… можно скуку и потерпеть. Впервые меня привели туда… когда? О, точно, когда мне исполнилось тринадцать. Именно шестого января, в день моего рожденья, да, рано утром меня повезли куда-то мама и дедушка Борис. Я ещё поразилась тогда — огромное такое здание, что там Башни-Близнецы в Нью Йорке. Охраны полно. Несколько отсеков проверки службой безопасности… ну, меня-то не очень проверяли, всё-таки дочка, внучка директоров. Затем мы поднялись лифтом куда-то на двадцатый этаж, а там опять охрана… ладно, пропустили нас в операционный центр. У дедушки внезапно зазвонил мобильный, он поспешно вышел, а мы с мамой вдвоём направились в ближайшую комнату. И вот там я позабыла обо всём на свете… потому что там парень сидел перед компьютером, что-то набирал на клавиатуре и внимательно поглядывал в какой-то странный овальный экран. Он заметил нас, привстал с места, но мама сделала ему знак, чтобы он не отвлекался. Я не утерпела, подошла к экрану… и не смогла сдержать крик. Там несколько десятков детей — мальчиков, девочек лет пяти-шести, ну, может, чуть старше — люди в чёрных мундирах со странными двойными молниями на рукавах загоняли в помещение, похожее на душевое отделение бассейна, только очень грязное. Мама поспешно сказала: «Джоан! Отвернись!» Я отвернулась, но потом не утерпела, искоса посмотрела в экран…. о Боже… все дети лежали неподвижно… мёртвые… конечно, мне могло это показаться, но я почему-то точно знала, что они мертвы… и вдруг что-то с экрана пискнуло, изображение исчезло, а затем я увидела тех же или похожих детей лежащими в большом деревянном сарае… но теперь они просто спали вповалку, хотя и это было очень страшно. Пока я пыталась понять, что на самом деле происходит, не сплю ли я сама, вдруг это всего лишь кошмарный сон… что-то произошло, изменилось. В бараке вдруг замелькали какие-то крошечные разноцветные молнии, они образовывали непонятные фигуры… вроде множества кобр, приготовившихся к нападению… и вот это было там везде. Светящиеся кобры обволакивали детей… они исчезали, а на их месте появлялись какие-то серые камни, похожие на кирпичи… и они на глазах превращались, становились детьми. Мама взяла меня мягко за локоть и, не произнося ни слова, подвела к другой стене. Оказывается, там был прозрачный фрагмент, стеклянная перегородка, через которую было видно соседнее помещение. Оно тоже было очень большим, там стояло множество кушеток-каталок, таких, как я однажды видела в больнице… и вот на этих кушетках появлялись — один за другим! — те самые дети. И вот тут я точно поняла, нет, увидела, что это они сперва погибли в грязной душевой, а потом исчезли из сарая, но живые. А теперь они лежали здесь, снова живые, в нескольких ярдах от меня. Если бы не стеклянная перегородка, я, наверное, смогла бы дотронуться до того мальчика, который лежал ближе.
Мама спросила:
— Джоан, тебе непонятно, что только что произошло? Я сейчас объясню тебе…
— Нет, мама. Всё в порядке. Мне всё уже ясно.
Мне не надо было ничего объяснять. Я почему-то сама всё поняла… то, что произошло у меня на глазах.
Как будто сама была среди этих детей.
Вот с того дня я и захотела стать физиком темпоральных перемещений.

* * *

Один из городов в районе Персидского Залива

Мягкая, негромкая восточная музыка раздавалась повсюду в просторном доме шейха Джафара Абу-Бейда, решившего как можно радушнее принять высокочтимого гостя — Равиля Ибн Юсуфа. Едва дорогой гость вышел из своей машины рядом с домом, к нему тотчас подбежали усердные слуги хозяина. Низко кланяясь, они расстелили перед ним ковёр, чтобы такой уважаемый человек не осквернял свои подошвы дорожной пылью. Ибн Юсуф ласково улыбнулся хозяйским слугам: никогда не помешает показать даже людям низкого происхождения, что и к ним хорошо относятся, оценивают их усердие.
Перед Ибн Юсуфом неслышно распахнулись двери. Мигом подбежали четверо слуг с паланкином в руках, но гость отстранил их мягким движением: ещё чего, глупости, своими ногами дойти нетрудно. Ах, какая прелестная музыка…
Навстречу Ибн Юсуфу вышел улыбающийся Абу-Бейд. Вежливо поклонившись, он пригласил гостя пройти в диванный зал, где оба они сели на мягкие пуфы. Тотчас появились две стройные служанки с закрытыми лицами, поставили перед мужчинами блюда со сладостями, кофе и другие напитки. Ибн Юсуф улыбнулся:
— Любезный Джафар! Поистине, вы принимаете меня как падишаха!
— Вы заслуживаете этого, дорогой Равиль! Вы — наша главная надежда!
— Ну-ну. Не следует обо мне так говорить. Я всего лишь скромный воин Аллаха, да святится имя его в веках. Если вам будет угодно, мы могли бы сейчас же перейти к делу.
Абу-Бейд сразу помрачнел, задумался, погладил бороду.
— Дорогой Равиль… Я знаю, что Махмуд Абу Рам уже беседовал с вами об этом, но мне неизвестно, что именно он вам сообщил…
Ибн Юсуф улыбнулся чуть снисходительно:
— Дорогой Джафар! Мы говорили о том, что пора поставить на службу Аллаху то изобретение сионистов и Америки, которое до сих пор мы полагали творением дьявола и не очень успешно пытались уничтожить. То, что они именуют машиной времени.
— Да-да… именно так…
— С того момента мною проделана некоторая подготовительная работа. Мои люди смогли получить доступ в некоторые центры ТЕМПОРА. К сожалению, не в США, где проверки очень жёстки, причём психологи тестируют новых работников самыми различными средствами, включая так называемый «темпоральный контроль». В Европе нам также не удалось подняться выше уровня неквалифицированного персонала. Но вот в Мексике…
Абу-Бейд заметно оживился:
— Да-да, Мексика! Там происходят очень интересные события, не правда ли? Живых мертвецов ненавидят везде, нападения стали обычным делом, но только в Мексике дело дошло до… возвращения их на подобающее место. В массовом порядке.
— Вы совершенно правы. И мы рассчитываем, что руководство ТЕМПОРА будет вынуждено отреагировать на месте.
— Вы хотите сказать, что кто-то из директоров приедет в Мексику?
— Именно так. И я даже знаю, кто это будет. Сам Борис Рабинович.
— Рабинович? Равиль, вы уверены? Он же стар, как трухлявый пень!
— О нет, Джафар. В свои девяносто он очень активен, спортивен, сохраняет хорошую память.
— Вот как… Это огорчительно. Признаться, я рассчитывал, что он уже начал передавать дела ТЕМПОРА другим директорам. Это не так?
— Это так отчасти. Причём Рабинович доверяет только очень немногим людям, главным образом своей семье.
— Семейный клан, владеющий самым мощным оружием… Просто удивительно, как это правительство США терпит подобную угрозу?
— Семье Рабинович доверяют. Военные аспекты темпоральных переносов находятся под контролем Пентагона и ЦРУ. Вместе с тем, частное владение машиной времени позволяет правительству США делать вид, будто оно непричастно к темпоральным проектам, формально они находятся под контролем ООН. Благодаря этому США смогли убедить другие страны отказаться от создания собственных темпоральных систем.
— Разве так? Равиль, мне докладывали, что просто ни у кого другого это не получилось. Какие-то маленькие секреты Рабиновича. Есть также предположение, что ТЕМПОРА использует свои возможности для контроля и саботажа конкурирующих темпоральных систем.
— Да… хотя это только предположение, оно вполне правдоподобно. Согласимся, что машина времени позволяет и то, и другое. И всё же сами правительства Европы не рвутся нарушить монополию ТЕМПОРА. Их вполне устраивают условия, на которых Рабинович выполняет их заказы.
— Заказы по доставке живых мертвецов?
— Не только. К примеру, получение разведданных для проведения военных операций против тех, кого русские и европейцы называют… гм… террористами. ТЕМПОРА пригрозила, что отменит военное обслуживание тех государств, которые осмелятся покуситься на её монополию. Русские уже чуть не поплатились за свою неудачную попытку, в результате которой их исследовательский центр взорвался по непонятной причине, а столица оказалась обесточена. Их спасло то, что президент официально заверил, что имела место всего лишь частная инициатива и что Москва впредь будет жёстко пресекать подобные нарушения договорённости.
— Шайтан побери неверных! У них нет никакой гордости! Да, но… Равиль, вы уверены, что сейчас нас не подслушивают люди ТЕМПОРА?
— Полагаю, нет. Конечно, полностью уберечься от них невозможно, и всё же они не смогли помешать нам в Мексике. Вполне вероятно, что они восприняли тамошние события как простой бунт толпы. Но главное, они не искали никакой связи между Мексикой и нами, моей организацией «Аль-Джихад».
— Ах, вот что! Только теперь я начинаю понимать. Признаться, я был в недоумении: зачем вам понадобилась Мексика, если в европейских странах, где находятся большие филиалы ТЕМПОРА, живёт немало правоверных. Но теперь я не могу не отдать должное вашему уму, дорогой Равиль. Мексика! Конечно! Страна, где правоверных совсем мало! Кому придёт в голову искать там наших людей?! И… Рабинович попадётся в ловушку!
— По крайней мере, я надеюсь на это. Мне известно, что он уже заказал билеты на Мехико.
— Потрясающе! Да, но… как он сам видит цель своей поездки?
— Точно мы не знаем, но нам это не так важно. Вероятно, захочет эвакуировать оборудование ТЕМПОРА. Возможно, попытается убедить правительство Мексики взять под защиту живых мертвецов. Не исключено, что с ним приедут эксперты ЦРУ по борьбе… гм… с террором. Последняя возможность нас особенно тревожит. Но главное для нас — он окажется на какое-то время вне той защиты, которую предоставляют ему страны НАТО.
— И вы сможете захватить его…
— Да, я на это рассчитываю. Конечно, я не надеюсь выпытать у него секреты темпоральных коридоров, или как это там называется, но я полагаю, что его семью можно будет заставить выкупить своего знаменитого родственника ценой нашего доступа к машине времени хотя бы на трое суток. Нам больше не потребуется.
— То есть как? В обход правительства США?
— Американская администрация не будет ни о чём знать. Официально Рабинович просто задержится в Мексике по непредвиденным обстоятельствам. Ультиматум об обмене будет предъявлен тайно, непосредственно семье Рабинович. Если они заартачатся, мы пришлём им несколько видеокассет с записями… э-э… допросов с пристрастием их пожилого родственника. Не сомневаюсь, что это поможет. К тому же наши требования будут очень скромными на вид. Только сам Рабинович сможет оценить их важность, но я надеюсь, что у него не окажется такой возможности раньше, чем он попадёт к нам в руки.
— Что же, дорогой Равиль. Я поистине восхищён вашей мудростью и дальновидностью. Да поможет вам Аллах в вашем святом деле!

Жанна

Я вернулась из бассейна, где немного сбросила досаду. Всё-таки экзамены сдала. Не лучшим образом, и это мягко сказано, и всё же хвостов нет. Можно отдыхать несколько дней. Хотя… всё-таки обидно: ведь старалась, готовилась — ради таких позорных оценок?!
Пока я раздумывала, пойти ли погулять или посмотреть телевизор… нет, Джеффу звонить не буду… меня заставил вздрогнуть сигнал мобильного:
— Алло, Жанна? Ты сможешь подъехать со мной сейчас в ТЕМПОРА?
Когда-то меня удивляло, что дедушка Борис говорит со мной по-русски, а потом я привыкла, да и язык этот понравился. Правда, говорю на нём с ужасным акцентом, но хорошо понимаю, читаю довольно бегло, пишу.
— Да, дедушка! Конечно!
— Тогда спускайся! Жду тебя у подъезда!
Вот и нашлось занятие на ближайшие часы. Интересно, что это дедушка собирается мне показать?
— Вот и я! Не заставила тебя долго ждать?
Дедушка улыбнулся так же ласково, как и в пору моего детства:
— Ах ты, малышка моя! Какая славная девушка выросла! Садись рядом, поехали, нам предстоит серьёзный разговор, по пути и начнём.
«Серьёзный разговор… для которого нужно непременно ехать в ТЕМПОРА? Ну ладно…»
— Жанна… скажи пожалуйста, насколько хорошо ты владеешь состоянием дел ТЕМПОРА?
«Ой! Это что, мне сейчас нужно рассказать про свои отметки? Какой кошмар…»
— Да как сказать… я ведь только ещё начала изучать физику пространства и времени.
— Жанна, я не об этом. Физику ты выучишь, не сомневаюсь. Самое главное в другом. Ты ведь знаешь, что такое «Эксодус»? Как ты расцениваешь этот проект?
— «Эксодус» — это название операции по переносу из прошлого в настоящее тех, кто погиб без вины, верно? Конечно, я очень хорошо это расцениваю. Мне кажется, что если бы это не было сделано, человечество не могло бы существовать дальше. Разве можно жить, сознавая, что ни в чём не повинных людей истязали, убивали… детей, женщин… да и мужчин? И то, что всё это в прошлом, конечно, ничего не меняет. Вернее, пока в прошлое нельзя было войти, поделать просто было нечего. Однако, едва только появилась такая возможность, необходимо было сразу ею воспользоваться. И ты это сделал. И замечательно! Я очень горжусь тобой, милый дедушка — не так даже из-за того, что ты создал эту чудесную машину, а именно из-за спасения невинных людей. Лучше сам Бог не мог бы поступить. И… пусть это эгоистично, мне кажется, что самое главное — то, что ты спас мою бабушку Жанну.
Дедушка улыбнулся:
— Вот и хорошо. Тогда, надеюсь, ты меня поймёшь. Жанна… мне предстоит на днях поездка. Очень непростая, на её счёт у меня немалые сомнения. Поездка в Мексику. Там сейчас происходят очень неприятные события. Самое худшее — это нападения на тех людей, которых мы доставили из прошлого. Жестокие убийства… массовые аутодафе — в наши дни, посреди достижений цивилизации. К сожалению, в это я не могу вмешаться напрямую: формально, это внутренние дела мексиканцев…
— Почему нельзя вмешаться? Разве ты не можешь спасти этих людей второй раз?
— Ты совершенно права. Именно это мы сейчас потихоньку делаем. Главным образом, это касается тех, кто погиб хотя бы два-три года назад. Ничего не поделать, наша машина времени норовиста, она занимается только теми, кто уже стал достоянием истории, а на это требуется какое-то время. К сожалению, поскольку они граждане Мексики, мы не можем полноценно защитить их права. Фактически они сейчас находятся в США на положении нелегальных иммигрантов, на которых наши власти смотрят сквозь пальцы. Правда, в администрации президента сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы предоставлять этим вынужденным иммигрантам статус беженцев. Почти наверняка вопрос будет решён положительно. К сожалению, приходится заниматься этим тайно, чтобы Мехико не обвинил нас во вмешательстве в его внутренние дела.
— А пусть бы и обвинили! Что такого? Они обязаны защищать своих граждан, а если не делают этого, мы имеем право вмешаться…
Только сейчас я, разгорячённая беседой, заметила, что мы, оказывается, уже приехали к ТЕМПОРА, более того, вошли в здание и поднялись на этаж. Прервав разговор, я вслед за дедушкой прошла идентификацию личности. После этого последовала пауза: пока мы шли в рабочий кабинет дедушки, он выглядел задумчивым и молчал, а на меня и так уже свалилось достаточно новой информации, чтобы не спешить требовать добавки. Но вот дедушка открыл кабинет, мы вошли, послышался звук включающегося автоматически кондиционера. Дедушка снова обратился ко мне:
— Да, возможно, имело смысл поставить вопрос таким образом. Вот только есть серьёзная проблема. Дело в том, что и в нашей стране сложилась в последние два года мощная оппозиция операции «Эксодус». И, хотя в Сенате и Конгрессе её лобби находится в меньшинстве, пренебрегать его мнением администрация не может. И не забудь: скоро выборы, в которых нынешняя администрация хотела бы получить хоть часть голосов противников «Эксодус», которые иначе уйдут к независимому кандидату, выдвинувшему лозунг замораживания операций по эвакуации из прошлого. Вот так и выходит: президент поддерживает нас фактически, но тайно. Он заинтересован, чтобы самые радикальные меры, связанные с операцией, не становились достоянием публики.
— Да. Кажется, понимаю. Хотя нет, не понимаю самого главного: зачем тебе ехать в Мексику, если вмешиваться в тамошние события нельзя, а спасти тех, кого сейчас там убивают, ты сможешь отсюда?
— Очень просто, Жанна. Мы закрываем мексиканское отделение ТЕМПОРА, уже эвакуировали большиство сотрудников, и теперь я хочу проконтролировать вывоз основного оборудования оттуда в США. После того, как это будет сделано, я почувствую себя гораздо спокойнее.
«А я гораздо спокойнее почувствую себя, когда мой дедушка Борис вернётся из Мексики. Чем-то мне всё это очень не нравится.»
— Однако я всё время забываю сказать, зачем пригласил сюда тебя, Жанна. Так вот: прежде чем я уеду, я переведу на тебя свои акции. Ты станешь главным директором ТЕМПОРА.
«Что??? Мамочка, я не ослышалась?»
— Дедушка, как я могу быть директором? Я же ничего не смыслю в подобных делах!
— Разумеется, речь не о том, чтобы ты вела текущие дела ТЕМПОРА, решала технические, кадровые или финансовые вопросы . Мне важно одно: чтобы ты контролировала те решения, которые будет принимать Совет Директоров в моё отсутствие. Никаких крупных продаж акций. Не принимать новых заказов от Пентагона, ФБР и ЦРУ: конечно, не отказываться, но под любыми предлогами тянуть их рассмотрение до моего возвращения. Самый простой повод: ты скажешь, что хочешь внимательно изучить суть проекта. Это твоё законное право, никто не сможет возразить.
— Дедушка… но ведь многие решат, что…
— Решат, что я тронулся умом. Не возражаю. Закон соблюдён, для судебных санкций в отношении ТЕМПОРА нет оснований, а я старый трухлявый пень и терять мне нечего.

Борис

— Господин Рабинович! К вам полковник Фернандес!
Я встрепенулся и проснулся. Вот это номер! Ничего себе! Засыпаю на рабочем месте! Хорошо, что никто не видел. Да, увы, это уже старость. Точно, пора сдавать потихоньку дела. Из Мексики вернусь — и в отставку.
Так, а ведь полковник Фернандес — это ЦРУ. Меня предупредили, что он отвечает за мою безопасность во время мексиканской поездки.
— Да-да! Пусть войдёт!
Быстро посмотреть в зеркало — у меня не заспанный вид? Нет, вроде порядок. Да, нужно срочно передавать дела молодёжи. Ах, если бы знать наверняка, кто лучше с этим справится… Жанна ещё маленькая, Сюзан и её муж, хотя и хороши как физики, слабоваты характером, а здесь нужны железные нервы.
— Добрый день, господин Рабинович!
— Да! Здравствуйте, полковник. Итак, нам нужно обсудить поездку в Мексику?
— Именно так. Мы ожидаем, что там будет непросто, но справимся.
— Вы и ваши люди — будете там с оружием?
— Да, разумеется. У нас, как и у вас, дипломатические паспорта и разрешение на провоз оружия.
— Вы ведь в курсе, какого рода операция будет проводиться? Нам необходимо вывезти основное оборудование ТЕМПОРА. Официально власти Мексики нам содействуют, но я предполагаю, что на деле нам придётся самим справляться со всеми проблемами.
— Господин Рабинович… у меня вопрос. Вы же можете с помощью своей машины посмотреть, хотя бы в общих чертах, что нас ожидает в Мексике?
— Увы, полковник. Такие вещи возможны, как правило, или на сравнительно далёкое — хотя бы несколько лет — прошлое, или на такой же срок в будущем. На тот период, который прилегает к текущему моменту, мы можем установить что-либо только очень приблизительно. В той мере, в которой это не может повлиять на наши планы. Вы же понимаете, что если мы сможем наблюдать нашу будущую поездку от начала до конца, то узнаем и о предстоящих помехах, а значит, окажемся в состоянии принять загодя меры против них. А следовательно, мы изменим и картину событий, которую должна показать машина. Это частный случай того явления, которое физики, с лёгкой руки фантастов, называют хроноклазмом. В принципе, мы можем попробовать увидеть те фрагменты из ближайшего будущего, которые никак не повлияют на наши планы, но согласитесь, что для нас эта возможность совершенно бесполезна.
— Да, но… разве вы, забирая людей из прошлого, не меняете его? Не вызываете тем самым тот же хроноклазм?
— Что вы, никоим образом. С точки зрения всех наблюдателей, кроме оператора времени, всё остаётся как было. Человек заменяется на матрицу, и окружающим кажется, что никаких изменений не произошло. С точки зрения физики, действительно, абсолютно ничто не меняется. Вот только человек, которому грозила гибель, оказывается в безопасном для него варианте реальности. Но законы физики это никак не нарушает.
— Понятно… Извините, что заставил вас входить в такие подробности.
— Что вы, ничего страшного. Напротив, я заинтересован, чтобы между нами было полное взаимопонимание. Могу открыть вам небольшую тайну: мы уже пытались определить ограничения на подобные наблюдения. И знаете что? В таких случаях на экране оказывается просто густая сетка из беспорядочно расположенных цветных точек. У нас это называется «лотерейное наблюдение». Это выражение пошло с тех пор, как один из сотрудников ТЕМПОРА попытался использовать темпоральную технологию для поправки своих финансовых дел с помощью лотереи. Он просто не смог рассмотреть результаты будущего тиража. Цифры превратились в нечто разноцветное неузнаваемое, да к тому же расползлись по всему экрану. Пока он пытался разобраться в увиденном, вошёл его начальник…
— И бедного жадного дурака уволили…
— Нет, зачем же. Ведь он невольно указал нам на один важный феномен, в котором, по сути, мы должны были разобраться ещё в первые дни ТЕМПОРА, только не до того было. Но, конечно, от проведения операций во времени его отстранили.
— Понятно. У нас бы за такое уволили с волчьей характеристикой, годной разве что для подметания улиц. Господин Рабинович, из ваших слов я делаю вывод, что с нами поедет довольно значительный технический персонал?
— Совершенно верно. Извините, я полагал, что вам это уже известно. Есть проблема?
— Нет… ничего страшного. Просто придётся привлечь чуть больше людей для охраны, но и только.
— Хорошо. Полковник, теперь у меня вопрос: что требуется от меня?
— Только одно: ведите себя так, как будто не знаете о нашем существовании.

Жанна

Беготня по делам, связанным с переводом на меня дедушкиных акций, заняла пару дней. Следует признать, что всё это здорово отвлекло меня от мрачных мыслей о моих перспективах в науке о пространстве и времени. Беготня уже успела закончиться, и в то утро я блаженствовала, прогуливаясь в нашем семейном парке и подумывая, чем бы теперь заняться… конечно, не Джеффом…
— Здравствуй, Джоан! Как ты выросла, похорошела!
— Бабушка! Дедушка! Здравствуйте!
Да, это были они. Нет, не дедушка Борис, а мой английский дедушка Джордж и его мама, которую я привыкла называть бабушкой Терез.
— Вы приехали! Как здорово! Я так соскучилась по вам!
Конечно, это была не совсем правда, в последние дни я о своих английских предках думала, мягко говоря, не так уж часто, и всё же мне было очень приятно видеть их, появившихся так внезапно. Когда я была маленькая, мама часто возила меня и старшего брата Фрэнка в Англию, и эти поездки были довольно увлекательны. Чуть позже, правда, мама рассказала по секрету, что наша английская родня, кроме Терез — это потомки одного герцога, который в далёком прошлом жестоко обращался с бабушкой Жанной, разумеется, до того момента, когда её забрал с помощью своей машины дедушка Борис. Это несколько убавило радость от таких поездок, однако ко мне дедушка Джордж и бабушка Терез всегда относились очень хорошо. Когда я, изрядно шокированная известием о своём предке Джоне Бедфорде, стала манкировать визитами в Лондон, они оба зачастили к нам в Сан Франциско. Что касается Фрэнка, то он пользовался несколько меньшей популярностью у английской родни, хотя это не помешало ему поступить в лондонский финансовый колледж — не без их рекомендации, разумеется. Возможно, впрочем, причина их прохладных отношений состояла в том, что он сам старался увильнуть от встреч с Джорджем и Терез, хотя в его поведении это как будто не проявлялось.
— Джоан! Мы решили забрать тебя на каникулы! Ты можешь поехать с нами в Лондон? Или, может быть, побудем вместе в Сан-Франциско? Сан-Хосе?
— Ой… Если только в Сан-Франциско. Я, в принципе, не занята в эти дни, но дедушка Борис вот-вот отправится в Мексику, и мне кажется, что там ему будет непросто. Вдруг я понадоблюсь?
«Про перевод акций пока говорить не буду. Тем более что никаких заседаний Совета Директоров в ближайшие дни не планируется. А почему вдруг у бабушки Терез лицо так изменилось? Мои слова встревожили её?»
— Джоан! Это не очень хорошо — то, что Борис едет в Мексику. Там сейчас очень опасно, неспокойно, западные страны призвали своих граждан покинуть эту страну. Так ли необходима эта поездка? Может быть, кто-то другой отправится туда вместо него?
«Разве только я — как главный директор ТЕМПОРА. Но вообще-то… Мне ведь и самой эта его поездка не по душе.»
— Бабушка Терез, а почему вы считаете, что это для него так опасно? Его же наверняка будут охранять, и очень надёжно!
— Джоан… я не хотела тебе говорить… в последние ночи мне постоянно снится плохой сон, имеющий отношение к Мексике и Борису. Что-то очень расплывчатое, не могу запомнить, но — очень плохое.
«Ой! Вспомнила! Мне тоже снится что-то очень нехорошее, ровно на эту же тему! И что делать? Дедушка Борис наверняка не отреагирует на какие-то там сны… которые мы обе даже не запомнили. А впрочем, попробовать не мешает.»
— Бабушка Терез… пусть это глупо, но я попробую ему сейчас позвонить… Ой! Заряд батареи закончился, вот невезение… Пойду-ка я в дом, позвоню, а заодно заряжу мобильный… Кстати, интересно, куда это я запихнула в прошлый раз зарядное устройство?..
— Не надо, Джоан, не уходи. Возьми лучше мой мобильный.
— Спасибо, дедушка.
«Вот какой молодец дедушка Джордж. Такой всегда аккуратный, подтянутый, следит и за собой, и за мобильным, за всем. Вот с кого мне надо брать пример в аккуратности. Так, набрать дедушкин номер…»
— Алло?
— Алло, дедушка?! Это Жанна! Прежде чем ты уедешь, нельзя ли мне с тобой повидаться? У меня есть новость, не то чтобы очень важная, но…
— Извини, девочка. Я уже в самолёте. Честное слово, поговорим с тобой, как только вернусь. А сейчас, извини, я должен выключить мобильный, вот-вот отправимся.
«Ой! Отключил… Ну да, он же обязан выключить мобильный на время полёта. Ну ладно. Надеюсь, всё обойдётся.»

* * *

— Командир! Они приехали! Уже в гостинице!
— Да. Отлично. Значит, действуем согласно плану «А».
Равиль Ибн Юсуф удовлетворённо улыбнулся своему отражению в зеркале, положил телефонную трубку, отогнал радостное настроение, чтобы не расслабляло, и задумался. Итак, ловушка захлопнулась. Рабинович в Мексике, его охрана слишком малочисленна, чтобы оказать серьёзное сопротивление Аль-Джихаду. Можно было бы попробовать взять его прямо сейчас, но это может вызвать перестрелку в гостинице, слишком опасно, этот человек нужен живым. Так что лучше подождать. Хотя бы до завтра. Унять дрожь нетерпения в предвкушении близкого успеха…
Ибн Юсуф не знал, что дрожь нетерпения в это время испытывал не только он, но и кое-кто из его лояльных подчинённых. Не мог он знать также, что эти его подчинённые допустили совсем незначительную на первый взгляд ошибку, из-за которой вся запланированная операция Аль-Джихада оказалась под угрозой срыва.

Борис

Уфф! Наконец-то можно прилечь отдохнуть. Никогда меня такие поездки не утомляли, вернее, я их почти не замечал, а тут вдруг… Спуститься вниз, спросить, где в этом отеле бассейн? Нет, совсем не осталось сил. Может быть, вечером. Если сейчас не засну до утра. Надо же, как я расклеился…
Всё-таки Фернандес представил мне своих сотрудников. Вероятно, не всех, но хотя бы тех, кто будет находиться рядом со мной. И то правильно, я же должен знать, что это не враги, а защитники. Вообще странно, что они изменили правила охраны, раньше всех представляли — до единого. Хотя… действительно, они же должны быть незаметны, иначе не только я обращу на них внимание, но и возможные террористы. Прикидываться, что в упор не замечаю знакомые физиономии, я вряд ли смогу. Так что всё правильно: трое-четверо известных мне агентов будут постоянно рядом, вокруг меня, а остальных я не знаю.
Ха! Забавно получилось. Следуя инструкции полковника Фернандеса, я и вправду повёл себя так, будто никто в Мексике охранять меня не будет. То есть взял с собой любимый шестизарядный кольт. Когда-то я очень недурно стрелял из него, надеюсь, что на близкой дистанции и теперь не промажу. Что же, кашу маслом не испортишь. А вот Жанна предпочитала дамское оружие. Маленький пистолет, который легко спрятать в сумочку… правда, она его, по-моему, никогда с собой не брала. Впрочем, и она теперь изменила своё прежнее отношение к кольту, учится владеть им, и довольно успешно. Удивительно, я словно не провожу различий между той Жанной, моей женой, и этой Жанной — моей внучкой. Ну да… ведь они разошлись во времени всего на девять месяцев. Ах, Жанна… подумать страшно, как бы я поступил после того чёрного дня, если бы не жил надеждой на твоё возвращение — теперь уже в облике моей маленькой внучки. В сущности, я и теперь не могу быть вполне уверен, что это ты. Разве можно знать точно подобные вещи? Да, несколько удивительных совпадений. Предсказанное рождение внучки. Её повышенный интерес ко всему, что касалось бабушки Жанны. Очень похожий вкус, те же симпатии. Неприятное заболевание лёгких, также предсказанное, которое, как мы надеемся, всё же не приведёт к беде. Странное внешнее сходство с бабушкой — такой, какой она навсегда запомнилась мне, в её девятнадцать… Впрочем, последнее как раз легко объяснимо, наследственность же. Да и остальное не так уж неправдоподобно, если бы об этом не сказала заблаговременно сама Жанна, пришедшая ко мне во сне — тогда, сразу после… Ах да, ещё Сюзан рассказывала, что в ночь, когда внучка Жанна родилась, запели петухи, совсем как когда-то в Домреми. Но я сам этого не помню, просто не обратил внимания, не до того было.

* * *

В эту ночь полковник Фернандес заснул довольно поздно. Из головы не шло странное впечатление, мимолётный взгляд-снимок, когда в поле зрения попали двое-трое субъектов, которые как-то эпизодически оказались рядом с гостиницей. Глупость какая… откуда здесь, в Мексике, взяться арабским террористам? Ну — похожи… а может, вовсе и не так уж похожи, фотографическая память нередко преподносит нежеланные сюрпризы, попусту отвлекая внимание на ложные мишени. К тому же внешность многих местных жителей вообще напоминает арабов. Что из того? Если бы здесь находились исламские террористы, коллеги из арабского отдела наверняка предупредили бы. Конечно, могли и проворонить… но уж очень это маловероятно. И всё же…
Полковник взялся за свой любимый дипломат, в котором держал ноутбук. Удобно, что ничего, кроме батарейки, не требует… а батарейку-аккумулятор можно подзарядить просто от сети. Включил прибор, задал автоматическую связь с Лэнгли. Да, не очень желательно, возможен перехват сигнала противником… но это если противник есть. Однако в этом случае предупредить шефа необходимо, притом срочно. А если никаких врагов здесь нет, то и сообщение перехватывать некому.
«Прошу срочно проверить, где находятся в настоящий момент руководители организации Аль-Джихад, а также следующие боевики…» Фернандес немного поколебался, но потом всё же напечатал те самые имена, из-за которых включил ноутбук. Затем ещё немного посомневался. «Есть предположение, что некоторые из указанных лиц находятся сейчас в Мехико.»

* * *

— Доброе утро, господин Рабинович! Может быть, отложим операцию по вывозу оборудования?
Я более-менее пришёл в себя, хотя местный гостиничный бассейн меня не порадовал. Эх, то ли дело наш домашний…
— Здравствуйте, полковник. Почему вы об этом спрашиваете? Возникли какие-то проблемы?
— Затрудняюсь ответить. Видите ли, у меня возникло одно подозрение, о котором я ночью сообщил в нашу штаб-квартиру, однако ответа до сих пор не получил. Кроме того, мне только что звонили: у здания ТЕМПОРА собралась толпа демонстрантов.
— Так. Конечно, то и другое не радует. Но у меня вопрос: если мы отложим эвакуацию оборудования, то в надежде на что? Допустим, вам ответят, но будет ли содержание ответа таково, что мы сможем легче решить поставленную задачу? И я думаю, вы согласитесь, что демонстрации со дня на день могут становиться всё более многолюдными и агрессивными. Или я неправ?
— Вы правы. Я совсем не уверен, что задержка в проведении операции принесёт пользу. Итак… мы едем на место?

* * *

Да, демонстрация у восьмиэтажного здания ТЕМПОРА была внушительная, на беглый взгляд — несколько десятков тысяч человек. И, хотя полковник Фернандес ничего не сказал об этом, мне показалось, что он подумал то же, что и я: уж очень эти демонстранты выглядят наёмниками, а само их мероприятие кажется ангажированным. Слишком лоснящиеся рожи для жертв экономического кризиса. Чересчур убедительно организованные шеренги с шикарно оформленными плакатами на двух языках «Оживших мертвецов — в могилу! Янки — вон!». На мгновение мелькнула у меня мысль, что не так уж неправ был полковник, предлагая мне задержать операцию на несколько дней. Но… вдруг подлинные организаторы демонстрации именно этого и добиваются — чтобы мы отложили эвакуацию оборудования, ожидая непонятно чего? Сразу вспомнились давние события — не в этой стране, но во многих других: измученные голодом демонстранты прорывают полицейские заслоны, идут на штурм здания, захватывают его, совершенно случайно проявляя удивительную компетентность в вопросе, где что находится… Кстати, о полицейских заслонах: что-то они мне не кажутся убедительными. Даже такое впечатление, что они вполне дружественны к изголодавшимся, но лоснящимся от жира жертвам кризиса.
— Ну, Борис? Может, вернёмся? Пока ещё это возможно…
Полковник обратился ко мне по имени. Формально — ошибка, по сути — возможно, это означает, что он уже воспринимает меня как своего боевого товарища. Более чем лестный комплимент для моего возраста.
— Нет, полковник. Если ваших возражений не прибавилось, мне бы хотелось сейчас же и начать. И, разумеется, побыстрее закончить.
— Ну — тогда давайте. С Богом! Да поможет нам Пресвятая Дева!
Ах да, полковник ведь наверняка католик. Что правда, то правда: помощь свыше нам бы сейчас никак не помешала.
Вот уже въезжаем в подземный гараж. Теперь, если нам отрежут выход, будет проблема выбраться из здания. Вспомнить бы самому, как пройти к лифту? Нас здесь около ста человек, из них примерно двадцать — сотрудники ЦРУ и нанятые охранники, остальные — наши ребята, ТЕМПОРА. Люди ЦРУ сразу исчезают, как будто их тут и не было… разве что двое-трое остались при машинах. С ними ещё восемь человек — водители. Оставляем здесь три грузовика с прицепами и пять автомашин поменьше. Больше не требуется, основное оборудование — реактор, вообще в одном грузовике поместится. Кстати, ещё пара легковушек с црушниками ожидает нас на улице.
— Инженеры — к реактору, третий этаж! Техники — второй этаж, готовить демонтирование! Электрики — к щиткам, по команде от реактора отключить питание!
А мне самому, наверное, надо на четвёртый, присматривать за событиями с господствующей высоты. Что-то не вовремя у меня пыл воинственный появился. Сейчас чем меньше воли давать эмоциям, тем быстрее справимся с задачей, целее вернёмся домой.
Так. Техники, электрики из лифта вышли, со мной остаются двое спецагентов. Хм, если бы кто хотел устроить нам пакость, сейчас очень подходящий момент — вырубить электричество, чтобы лифт застрял… ах нет, это не так просто, у щитков уже наши, а электропитание с улицы центрам ТЕМПОРА не обязательно, здесь везде аварийные системы энергоснабжения, рассчитанные на двое суток. Ладно, похоже, что наши опасения не оправдались, да и то сказать, планировали операцию тщательно, должно получиться. И тогда — привет Мексике, оставим возмущённым демонстрантам пустое здание с побрякушками. До лучших времён.
Вот он, реактор. Вид сверху — тёмно-синяя полусфера, нет, не совсем, наверху тонкий конус, в целом немного напоминает церковный купол. Храм Спасения. Вон уже отсоединяют от питания… Снизу гудение — включается система спуска… Купол начинает опускаться, уходит в лифтовую шахту, которая заканчивается в гараже, под неё уже должны были подвести грузовик… В общем, почти всё. Думаю, в гостиницу заезжать не обязательно, сейчас прямо в аэропорт — и домой.
— Господин Рабинович! Экстренная ситуация, полковник Фернандес просит вас подойти к нему в третью комнату!
Что за чепуха? Фернандес разве в третьей комнате? А откуда я знаю, может, действительно там…
— Простите… а вы кто?
— Я — Майор Смит. Меня вам представляли, вы разве не помните?
Ох не помню. Конечно, это может быть и склероз, но… а куда, собственно, подевались мои двое сопровождающих? Впрочем, они же не должны быть для меня заметны… хотя… ведь связь с Фернандесом должны были держать они? Ладно, подойду в третью, благо на этом же этаже, ни подниматься, ни спускаться не надо.
— Да, хорошо, пойдёмте.
Странный тип. Хочет, чтобы я шёл впереди? Ну уж нет… что-то здесь не то. Так они меня никогда не охраняли, и это совсем не то, о чём говорил Фернандес.
— Я не помню, где третья комната. Старческий склероз, знаете ли. Проводите меня, пожалуйста.
Отчего же он растерялся? Нет, ничего, пошёл к третьей комнате, хотя как-то неуверенно.
А почему в восьмую комнату дверь закрыта? Она же была открыта, когда мы шли сюда. Загляну-ка туда на всякий случай…
О чёрт!!! Мои сопровождающие — оба — лежат! Они мертвы?
Кто этот тип, который ведёт меня в третью комнату? Что там ожидает меня?
Ах ты незадача, он заметил, что я отстал…
— Эй, Рабинович! Не глупи! Иди со мной по-хорошему, тогда живым к семье вернёшься!
Мне — угрожать пистолетом? Как дурно — против старика… Да и глупо, тем глупее, что всего один прыжок влево — и я уже в восьмой комнате. Неплохой моцион для девяностолетнего хрыча, да? Прикрою-ка дверь… Интересно, кто же это вытворяет? Видимо, те же, которые подстроили демонстрацию. И что — они же стоят за убийствами спасённых мексиканцев? Да что за дьявольщина, откуда они взялись, чего хотят, зачем я им…
— А ну открывай добром! Не то я сейчас высажу эту дверь!
Покричать, что ли, в окно? А успею я его открыть?
Удар! Ещё удар со всей силой — снаружи в дверь! Да, дверь хлипкая, третьего толчка уже не выдерживает, падает, мой странный знакомый на пороге, физиономия перекошена от бешенства…
Сюрприз!!! Ещё сюрприз!
Не подвёл меня мой шестизарядный кольт. Два выстрела — две дырки. По-моему, он готов, проверять не хочется, да и зачем?
Что теперь? Нужно вниз… Эх, Борис, плохо дело-то. Уже непонятно, кому можно доверять, а кому нельзя. Впрочем, Фернандесу, наверное, можно… если он ещё жив. Так, взять себя в руки, прежде всего — дело. Где мой мобильный?
— Алло! Вы закончили погрузку реактора?
Ах ты… никто не отвечает. Это как понимать? Надеюсь, это молчание не означает, что…
В любом случае — сейчас же на выход. Не на лифт, это сейчас ловушка. Хорошо, что по лестнице нужно спускаться, а не подниматься… Чёрт, сердце колотится… это от волнения, нагрузка совсем не такая уж страшная. Спокойно, взяться за перила, не нужно спешить, важнее не грохнуться со ступенек… да и вообще — не шуметь. Возможно, что все наши уже мертвы. Меня хотели взять живым. Для чего? Ой, наверняка — чтобы добраться до машины времени. Получается, в третьей комнате меня ждала засада? Нет, засада — повсюду, во всём здании. На каждом шагу жди подвоха. А ведь они наверняка слышали выстрелы… а может, нет? Давай исходить из того, что — да, слышали. Правда, могли подумать, что это их же люди стреляют… Ну и что, наверняка сразу побежали к восьмой комнате и увидели, что стало с их человеком. И теперь разыскивают меня… Не так это просто, здание большое. Да, но у выхода наверняка уже поджидают. Ну и что? А у меня кольт с тремя оставшимися зарядами, стреляю я хорошо для своих лет, в упор не промахнусь, и они уже об этом знают. И я этим гадам нужен живым, они мне — нет, вряд ли будут стрелять, а значит, у меня преимущество. Так что — вперёд, то есть вниз, не трусить. Где выход — на первом этаже или цокольном? Ах да, на обоих, причём по два выхода, на разные уровни снаружи…
— Эй! Стой! Не уйдёшь! Клади оружие на пол, руки вверх!
Слишком многого вы от меня хотите, ублюдки…

* * *

У Бориса Рабиновича не было сил, чтобы соревноваться в скорости с преследовавшими его террористами. Он просто встал в угол на лестничном пролёте между первым и вторым этажами. Едва завидев первого преследователя, Борис выстрелил. Его противник вскрикнул, уронил пистолет…
Однако в тот же миг с нижнего пролёта раздался выстрел. Борис выронил свой кольт с оставшимися тремя зарядами…
Когда к нему подбежали, он был уже мёртв. Пуля последнего противника попала прямо в сердце. Смерть старика была почти мгновенной и безболезненной.

Глава 2. Горячая Мексика

Жанна

Ещё три дня назад я разговаривала с дедушкой… когда он садился в самолёт на Мехико. Я думала, что вот-вот снова увижу его, он вернётся… может быть, недовольный результатами поездки, пусть, не так это важно…
Я ждала, надеялась, что всё обойдётся, что наши дурные предчувствия обманчивы. А… вот каким вернулся мой дедушка… его больше нет. Не обошлось. Предчувствия, вы победили. Моего дедушку убили. Выстрелили прямо в сердце. В его сердце, которое болело за весь мир, билось ради спасения стольких людей… Дедушка, мой дедушка, которому миллионы людей обязаны жизнью и счастьем… Кто, как это сделал, почему поднял на него руку… какая разница?.. Мексиканское правительство объяснило как-то запутанно, непонятно, выразило соболезнование… да зачем это всё. Ах, дедушка, если бы тебя можно было вернуть. Миленький мой дедушка, как же я буду без тебя…
Всё, стоп, постараюсь не плакать. Здесь, на кладбище, плакать не стыдно, но я всё равно не хочу. Не хочу плакать, не буду… так почему слёзы льются, капают сами, не спрашивая моего разрешения? Ну ладно, слёзы, капайте, какая разница…
Дедушка, ты был для меня самым близким человеком. Не знаю почему. Я ведь и маму люблю, и брата, и папу, хоть он оставил нас и женился вторично. И тётю Сюзан люблю, и дедушку Джорджа, бабушку Терез. Но… почему-то именно ты, мой дедушка…
Дедушка, миленький, как же я теперь буду жить без тебя? Мне очень страшно. Я словно одна осталась против всего мира…
— Джоан! Не надо, не плачь… пожалуйста. Ведь мистера Рабиновича всё равно не вернуть.
— Я знаю, Джефф. Извини, я просто не могу сдержаться. Наверное, ты прав. Спасибо тебе, что пришёл сюда посочувствовать…
— Конечно, Джоан. Я не мог не прийти, не имел такого права. Я ведь по-прежнему люблю тебя.
— Не надо об этом сейчас, ладно? Мне надо немного помолчать. Подумать.
«Хорошо, что Джефф здесь. С ним легче. Я и не ожидала, что он так поступит. Значит, он на меня не сердится. Спасибо ему за это, за то, что не забыл, не отказался от меня. Хорошо, что сейчас со мной рядом есть кто-то, готовый простить мне минутную слабость, поддержать, когда больно и плохо.»
— Жанна! Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, мама. Спасибо. Я сейчас успокоюсь, честное слово.
— Не надо, доченька, не принуждай себя. Поплачь, если этого сердце просит. На меня не смотри. Джефф, я очень признательна, что вы пришли поддержать нас в такой день.
«Всё-таки не следует плакать, что бы мама ни говорила. Надо подумать о чём-нибудь другом, отвлечься. О Джеффе хватит пока. О нём потом. А… о чём? О других гостях, которые пришли поплакать с нами… о цветах, венках… надгробии… нет, не могу, не хочу думать обо всём этом, какая-то вокруг неправда, фальшь, ведь дедушку этим не вернуть, а нам бы лучше побыть одним… ну — может, с Джеффом… Дедушка… ты уехал в Мексику, чтобы забрать оборудование машины времени… да так и не удалось тебе это сделать. Да… верно. А ведь это нужно. Раз мой дедушка считал, что это необходимо, значит, так и есть. Ему виднее. Получается, что теперь… я должна это сделать? Ну да… больше ведь просто некому. Да и кому это взять на себя, если не главному владельцу акций ТЕМПОРА? Итак, мне нужно поехать в Мексику и завершить то, что собирался сделать мой дедушка.»
— Джефф… ты знаешь что…
— Да, Джоан?
— Наверное, мне теперь самой нужно будет поехать в Мехико.
— Джоан! Что ты говоришь?! Ни в коем случае! Там слишком опасно! Да и необходимости в этом нет! Никто не сможет запустить там машину времени без разрешения отсюда, слышишь, никто! Ты мне веришь? Я в этом разбираюсь, честное слово!
— Я тебе верю, Джефф. Конечно, ты специалист, намного лучше меня знаешь и физику пространства-времени, и операционные системы ТЕМПОРА. Ты этим занимался, когда я впервые пришла в ТЕМПОРА и увидела, как ты спасаешь детей. Опыт у тебя большой, не спорю… Но я также знаю, что если мой дедушка поехал в Мехико ради этого и… и не смог это выполнить, то теперь моя очередь. Я знаю, у меня получится. Правда, пока не знаю, как это сделать.
— Джоан! Не надо тебе ничего об этом знать! Подумай! Это не твоё, мужское дело! Предоставь это мужчинам!
— Нет, Джефф. Мужчины уже не справились. А кроме меня некому. Вот и всё. Пожалуйста, не отговаривай меня, хватит, поговорим о чём-нибудь другом.
— Да, хорошо, будь по-твоему. Тогда — только одно слово, Джоан… Ты позволишь мне поехать с тобой?

* * *

Правоверный Равиль Ибн Юсуф, командир организации «Аль-Джихад», чувствовал себя как нельзя хуже. Всё провалилось… и из-за чего? Оказывается, Рабинович захватил с собой пистолет… то есть револьвер. Видимо, не доверял охранникам, а может, они ему что-то сказали. И сам он погиб, и двоих командиров первого звена организации застрелил. Первого — в голову и горло, он умер на месте. Второму попал в печень, он умер, пока его везли в больницу. Хорошо стрелял старик. Да только пользы ему это не принесло. Впрочем… как знать, что он сам об этом думал в последние секунды своей жизни. Не зря же пытался убежать. Вполне возможно, что его пришлось бы немного попытать перед видеокамерой. Этого он миновал. Наверное, почуял что-нибудь, какую-то ошибку наши допустили. И винить их трудно. Кто мог ожидать, что старый хрен таким прытким да метким окажется? Ведь подстрелили его за десять метров до выхода. По крайней мере, никто из посторонних этого не видел. Списали на экстремистов из числа демонстрантов. Полиция арестовала кого-то там, позже отпустила, а может, ещё кого-нибудь держит для острастки. В общем, конечно, объяснение идиотское: какие-то экстремисты расправились с дюжиной агентов ЦРУ? Да ещё ведь там несколько профессиональных охранников было. Но — другой версии нет, пока никто разъяснений не требует, значит, и не надо. Если на то будет воля Аллаха, и так обойдётся, не станут проверять, придираться. Лишь бы Аль-Джихад не заподозрили.
Махмуд уверял, что нужно потребовать три дня доступа к машине времени, находящейся в Сан-Франциско — за мёртвого Рабиновича, как будто за живого. Дескать, никуда не денутся родственники, уступят, чтобы тело близкого человека получить. Они так делали в Ливане с израильтянами, и иногда получалось. Ну так ведь иногда и не получалось, по башке получали. Нам нельзя рисковать. Одно дело — раскрыться, если иметь в руках живого Рабиновича, которого можно показать перед видеокамерой, а запись прислать родне. И совершенно другое дело — предъявлять себя, демонстрируя труп. Нет, всё правильно мы сделали: никаких исламистов в Мексике нет, к убийству Рабиновича и сопровождавших его лиц имеет отношение непонятно кто, глупые экстремисты, не более того, тела погибших с извинениями возвращены на родину, пачка соболезнований семьям — и тишина. Авось ещё кто-нибудь клюнет… и ведь есть наживка. Реактор никто не забрал. Лежит себе на грузовике в гараже, пылится, вроде никому не нужен. По телевизору его показали. Правда, никто не уточнял, что перед этим мы пытались его подключить… к электросети — без проблем, контакты нашли наши техники с электриками, хотя сперва и попотели изрядно. А вот войти в систему… Вроде сняли с компьютеров семь уровней информации, нашли какие-то пароли, все перепробовали в разном порядке, вроде даже что-то включилось — и без толку. Возникло предположение, что некоторые пароли скрыты в темпоральной системе, а это дохлое дело: она подключена к ТЕМПОРА в Сан-Франциско. Вот если бы туда войти хоть ненадолго — да, но пока остаётся только мечтать об этом. И нельзя рисковать — тыкаться туда-сюда, можно нечаянно запустить механизм самоликвидации реактора, вдруг есть такой. Но ничего. Вряд ли Рабиновичи будут полагаться на скрытые пароли. Подождут немного, утрут слёзки, задумаются, что дальше делать. Никуда не денутся, опять пришлют кого-нибудь за реактором. И тут уж нам нельзя сплоховать. Третьего шанса нам не дадут, пожалуй, ещё шарахнут по здешнему зданию ТЕМПОРА авиабомбами — и всё. Но пока, надеюсь, подобной угрозы нет. Сидим тихо, затаились, как мыши в ожидании кошки. Интересно, кто же будет кошкой? Стариков, наверное, больше не пришлют. Юнцов, понятно, тоже. В бой пойдёт среднее поколение Рабиновичей. И очень хорошо, если так. Попробовать прикинуть, кого нам ждать? Ну — женщин сразу снимаем с рассмотрения. Мужчин среди них не так уж много. Все большие учёные, очкарики заумные. Надеюсь, таких номеров, как ихний папаша с кольтом, больше нам не устроят. И пусть захватят с собой побольше народу. Кстати, в первый раз была ошибка — следовало хоть кого-то живым взять, не на одного Рабиновича закладываться. Тогда, может, имели бы мы что-то в довесок к трупу главного директора ТЕМПОРА. Связались бы с несколькими семьями, те бы слёзно взмолились перед ТЕМПОРА — спасите наших близких, вы за них в ответе… Хотя — попробуй в такой ситуации избежать огласки, а это уже было бы против наших планов. Кстати, писали, что к нам Рабинович приехал, уже не будучи главным директором. Акции свои переписал на внучку. Желторотая девчонка, слезливая, показывали видеозапись — на кладбище ревела в три ручья. Учится в физическом колледже, успеваемость такая, что заставляет усмехнуться. Ясно, что наука не для неё. Зачем это дед ей акции передал, а? Да ну, дурь старческая, подарок ей сделал. А кстати, вот было б здорово, если бы она и приехала сюда за реактором. Взять её нетрудно, а ревущая девчонка, привязанная к стулу перед видеокамерой, смотреться будет очень впечатляюще. Увы, нет, конечно, никаких шансов, что она приедет. Маменькина дочка, богатая наследница, избалованная с детства, неспособная ни на что, даже учиться как следует, а может только сопли распускать по любому поводу. А жаль. Очень бы она нам пригодилась…

Джефф

Так, ладно. Надо собраться с мыслями, всё продумать. Джоан твёрдо решила поехать в Мексику, сделать то, что не удалось её дедушке. Лезет прямо в пасть дракона. Если я попытаюсь её удержать, она просто поедет без меня, это уже ясно. Поедет одна — и попадёт в беду. Сумасшедшая… Да, но… её дедушка разве был не таков? Совершенно безумная идея — перевернуть мир с головы на ноги, дать первый жизненный шанс героям, невинным людям, с которыми расправилась всемирная злоба. И ведь у него это получилось! А бабушка её? Вообще неправдоподобная личность. Таких просто не бывает. О чём я нечаянно и ляпнул на днях Джоан… и из-за этого она на меня рассердилась, расплакалась, убежала, прекратила на время встречаться. Понятно, что она подумала обо мне: ведь во многих газетах писали, что вся история Орлеанской Девы фальсифицирована, мемуары — выдумка, вот Джоан и решила, что и я туда же. А я имел в виду тогда совсем не оскорбительное: что такие люди, как её бабушка, рождаются раз в тысячи лет. Сам я не хотел уговаривать Джоан, ещё бы — со стороны ведь это выглядело бы как погоня за богатой наследницей.
Жаль, не довелось мне встретиться с её бабушкой, расспросить, что она чувствовала, когда уходила из Домреми спасать Францию. Не всё же можно написать в мемуарах. Кстати, наверняка бы выяснилось, что ничего особенного она и не чувствовала. Уверен, не решилась бы она на такое, если бы знала заранее, какая тяжесть на неё обрушится. Одна только ночь перед казнью чего стоила… хуже, страшнее такого, наверное, ничего не придумаешь. Так что, видимо, у Джоан это наследственное. И тут для меня вопрос решается просто: люблю я её или нет? Хотя — и здесь вопроса нет. Значит, надо идти вместе с нею… впереди неё, какая бы опасность нас ни ожидала. Погибнем вместе — ну что же… А может, всё и обойдётся. Просто надо хорошо продумать всё. Я ведь аналитик, верно?
Так, аналитик Джефф, давай-ка подумай, как лучше теперь действовать. Прежде всего: что же произошло в Мексике? Нападение кучки экстремистов из числа голодных и безработных демонстрантов? Бредовое объяснение, достаточно посмотреть, как аккуратно застрелены наши люди, даже агенты ЦРУ. Почти все — сзади, с близкого расстояния в затылок. Как будто действовали ниндзя, вооружённые пистолетами с глушителями. Может, так оно и было? Да, но это означает, что нападение совершила какая-то очень серьёзная организация. Иностранная разведка, которой мешал Борис? Возможно. Террористы? Только если какая-то сверхмощная международная группа. Такая, которая даже ребят из Лэнгли не боится. А вот интересно, ведь ЦРУ наверняка захочет отомстить за гибель своих людей? Может, попробовать согласовать действия с ними? Да ну, что проку. Вот Борис и погиб из-за того, что слишком доверился им. Разыскать бы тех, кто уцелел в этой бойне… два-три человека, которые были ранены и спаслись. Где они теперь? Попробуй найди их.
А чего мы хотим, собственно? Вывезти реактор из Мексики? Ой, что-то мне этот реактор напоминает сыр в мышеловке. Сколько людей из-за него уже погибло, а по телевизору показывают — лежит он себе в грузовике, вроде как никому не нужен. И что, даже случайные воры, угонщики на него до сих пор не позарились? Посреди города, заполненного безработными и бездомными? Хотя… что получается? Проникнуть туда потихоньку, сесть в грузовик и уехать, да? Если быть уверенным, что за этим местом не следят те, кто убил Бориса и других, то так бы я и сделал. Но ведь наверняка следят. Так как же быть?
Джефф вздрогнул — его мысли прервал телефонный звонок:
— Алло, Джефф? Это говорит Джоан. Ты можешь сейчас приехать ко мне? Только что мне звонил один человек… из тех, кто остался жив в Мехико. У него срочное дело, и я бы хотела, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре!

Жанна

Мы сидели втроём в гостиной. Тот человек, который позвонил мне, его звали Шон Макдауэлл, тихо, неспешно рассказывал, что приключилось в Мехико. Вернее, что он видел до того момента, когда его ранили. Он находился в гараже, и вдруг услышал тихие хлопки. Сразу понял, что это выстрелы из оружия с глушителем, вынул пистолет и стал высматривать, откуда ведётся огонь. Заметил подозрительного типа, закричал ему остановиться, тот выстрелил, Шон тоже. Вроде Шон в него попал, но кто-то ударил его ножом сзади. К счастью, нож попал в бронежилет, но удар был очень сильный, и Шона оглушило, да ещё упал он так, что ударился головой об пол, поранился, кровь пошла. В общем, он, наверное, выглядел мертвецом, так что его добивать не стали. А может, торопились, может, сорвалось у них что-то. Ещё два человека, кроме Шона, остались живы. Один из шоферов, Рон Аткинс, перед самым нападением вышел в туалет, услышал непонятный шум и затаился, а когда вышел, всё уже было кончено. И ещё один — охранник Джеймс Долби, нанятый ТЕМПОРА, проверял выходы с другой стороны здания, его, наверное, тоже не заметили убийцы.
Вообще, наверное, я очень неправа. Ведь столько людей погибло, которые были с дедушкой, а я только о нём плачу. Да, но… он ведь мой, мой дедушка. Впрочем, пожалуй, хватит плакать. Вот пока Джефф и Шон разговаривали, постепенно становилось ясно, как действовать. Потихоньку, без большой охраны проникнуть в гараж ТЕМПОРА-Мехико, вывести оттуда грузовик — и дать полный газ на север, в сторону США. Они стали меня уверять, что моё присутствие там необязательно, дескать, сами справятся. Однако я так не думаю. Я хорошо стреляю, вожу машину, так что помехой там не буду. Конечно, можно нанять ещё несколько человек, деньги не проблема… Нет, лучше я сама буду на месте, смогу убедиться, что всё в порядке. Сама и поведу машину, хотя бы до пригородов столицы.
Надо же, какой молодец Джефф. Напрасно я о нём плохо думала из-за тех слов. Он, оказывается, просто неточно выразился, хотел сказать про мою бабушку очень даже хорошее. Пусть уж теперь командует, пока из Мексики не вернёмся. А что, если он сделает мне предложение? Как мне тогда ответить? Да ну… Пока всё-таки рано об этом думать. Да, пожалуй, отложим такие мысли до возвращения.

* * *

Мобильный зазвонил, когда командир Аль-Джихада Равиль Ибн Юсуф покряхтывал на массажном столе под осторожными, но немилосердными руками врача-массажиста. Довольный, что можно отвлечься от нестрашной, но немного болезненной процедуры, Равиль сразу включил связь и услышал:
— Командир! Наш человек в Сан-Франциско сообщает, что девчонка уже готовится ехать в Мехико! С ней будет четверо мужчин! В аэропорту они разделятся и поселятся в маленьких гостиницах, чтобы не привлекать к себе внимания! Назавтра утром после приезда они встретятся, проникнут в гараж ТЕМПОРА и постараются увести грузовик!
Наступила пауза. Звонивший сообщил всё, что должен был, и теперь ожидал инструкций. Однако Равиль не спешил отвечать, обдумывал, как лучше действовать в этой ситуации. Пожалуй, вот как:
— Ладно, хорошо. Вплоть до приезда девчонки в гостиницу ничего не делайте. Как только она ляжет спать, дайте ей заснуть покрепче, а потом заберите. Как можно меньше шума. Лучше, чтобы она просто исчезла неизвестно как, куда и когда. За мужчинами следите до того момента, когда возьмёте девчонку, а затем — пусть хоть на край света забирают свой реактор. Всё!
Равиль выключил телефон и облегчённо вздохнул. Похоже, мечта всё-таки сбудется. Главная мишень сама в руки идёт, ай какая молодчина. Не среднее поколение, а перспективная молодёжь, надежда и гордость семьи Рабинович. А неплохо, в общем, придумали они, эти юные американцы. Сейчас, казалось бы, им следует нагнать в Мехико тысячу человек, оцепить ТЕМПОРА, прочесать здание… а они — вон как решили. Неглупые ребята. Кто-то девчонку неплохо консультирует. Только всего, девушка, предвидеть невозможно… да ничего, вернётесь домой с реактором, с победой, только попугаем вас немножко, но и только. В ваших же интересах будет потом помалкивать, что произошло в Мехико. А проболтаетесь — тоже, в сущности, невелика беда… для нас.

* * *

Люди Равиля Ибн Юсуфа, переодетые аэропортовскими рабочими, ненавязчиво проследили, как с самолёта сошли те, за кем следовало приглядывать с этого момента. Молоденькая девчонка, довольно хорошенькая, кстати — очень стройная, длинноногая черноглазая брюнетка, недовольно жмурившаяся от яркого солнца, одетая в простой джинсовый костюм, пожалуй, немного неподходящий для тропической жары. С нею четверо. Один помоложе, стройный, спортивный, с рыжеватыми волосами и такой же бородкой, явно к девчонке неравнодушен, то-то сюрприз ожидает их обоих в стране ацтеков. Другой — здоровенный тип зрелого возраста, судя по движениям и взгляду — сотрудник какой-нибудь службы безопасности, можно подумать, он один справится там, где целая орава ихних провалилась. Двое других выглядели очень неуверенными, постоянно озирались по сторонам. Видно, чуяли, что непростая им предстоит турпоездка. Что же, добро пожаловать, янки.
Все пятеро прошли требуемые проверки, получили багаж и остановили две машины такси. Проехали полгорода, нашли какой-то паршивенький отель, зашли внутрь, через полчаса мужская часть группы вышла наружу и направилась к гостинице напротив. Вот и отлично. Правда, предполагалось, что они разделятся, но не это главное. Планы их могли поменяться, невелика трудность.
Люди Аль-Джихада связались с кем-то по мобильному телефону, продолжая следить за обеими гостиницами. Не прошло и получаса, как к ним присоединились двое, один из которых держал небольшой газовый баллон, а другой был с чемоданчиком.
Вечерело. В той гостинице, где остановилась девушка, погас свет в её окне. Люди Ибн Юсуфа разделились. Большая часть группы вошла в отель, приблизилась к нужной двери. Человек, державший газовый баллончик, подсоединил шланг к замочной скважине и открыл вентиль. Тем временем, остальные внимательно следили, не появится ли кто-нибудь в коридоре. Минут через пять вентиль был закрыт, шланг убран от замочной скважины, обладатель чемоданчика открыл его и вынул несколько отмычек. Менее чем через минуту дверь была аккуратно открыта, и террористы вошли в комнату. Девушка, которую им было поручено привезти, спала крепким сном. Пожалуй, только её редкое дыхание указывало на то, что она всё ещё жива. Ей заклеили скотчем рот, связали проволокой руки и, по-прежнему спящую, вынесли её в коридор. Двое спереди, двое сзади, ещё трое, несших девушку, в середине — так люди Ибн Юсуфа прошли тихим шагом по коридору гостиницы. Убедились, что у входа никого нет. Вынесли девушку на улицу, сели вместе с ней в минибус и уехали в неизвестном направлении.

* * *

«Ну вот! Наконец-то всё в порядке! Девчонка в наших руках, а значит, ТЕМПОРА тоже. Я буду добр и великодушен, не злоупотреблю своей победой, но придётся и им поделиться со мной машиной времени.»
Равиль Ибн Юсуф едва сдерживал приступ бурной радости. Хотелось прямо сейчас, немедленно организовать съёмку девчонки на фоне людей в масках и с автоматами, переслать видеокассету в ТЕМПОРА, позвонить и изложить скромные требования. Спокойно, главное теперь — пригасить эмоции. Всё нужно хорошенько продумать и подготовить. Главная опасность — если о случившемся узнают журналисты, а там и Вашингтон. Договориться тогда не будет никаких шансов, хоть режь девчонку на куски. Итак, прежде всего — взвесить дальнейшие шаги. Да и девчонка пока пусть проспится и придёт в себя. Так будет намного лучше и для неё самой, и для записи передачи, где она сыграет главную роль.

* * *

Шон Макдауэлл спал сном младенца, когда вдруг очаровательная мелодия «Кондор пролетел» зазвучала над самым его ухом, прогоняя ночные видения. Шон, не открывая глаз, протянул руку и схватил мобильный телефон:
— Какой козёл… какого чёрта… в такое время?
— Эй, Шон! Это Джефф говорит! Быстренько поднимай свою группу, забирай девушку и давайте полный ход к американской границе!
«Так это Джефф? О какой девушке он говорит? О Джоан, что ли? Почему не называет её по имени? Странно, мне казалось, что между ними более близкие отношения.»
— А поспать до утра нельзя? К тому же мы ведь собирались за реактором…
— Реактор уже у нас. Мы только что выехали из Мехико.
— Что? Ты уже сам справился — один? А меня тогда зачем погнал сюда из Фриско?
— Ну, допустим, я не один, а с Джоан, она ведёт сейчас машину…
— Как это — она ведёт машину? Когда она успела к тебе умотать? И как я её заберу с собой, если она при тебе?
— Шон, послушай! Та девушка, которая в твоей группе — не Джоан! Это мексиканская актриса, немного похожая на Джоан, к тому же загримированная под неё. И вы все сейчас в опасности! Потому что девушку из группы Аткинса, она тоже мексиканка, её зовут Анита Хосе, похитили прямо из номера гостиницы, где она остановилась! Причём сделали это очень тихо, я только по индикатору-маяку в её медальоне определил.
— Что… что ты хочешь этим сказать, Джефф?.. Джоан раздвоилась, что ли? РастроИлась? Ты сделал ей двойников? Загримированных актрис? Зачем?
— Я бы сказал, что Джоан расчетверилась. Понимаешь, я рассчитывал отвлечь внимание наших противников, сделал три отвлекающие группы — по числу тех, кто уцелел после прошлой операции в ТЕМПОРА и знает, что где находится. Мы с Джоан пересекли границу позавчера на автомобиле, а в Мехико приехали поездом. В общем-то, вышло так, что действительно отвлёкли мы этих тварей, только получилось в результате довольно паршиво. Аниту теперь выручать нужно, но прежде я хочу, чтобы и ты, и твоя группа, все наши покинули Мексику. Надеюсь, с Анитой ничего не посмеют пока сделать, её дядя — офицер здешней полиции. А чуть позже мы кое-что предпримем для её освобождения.
«Это что же выходит? Я в самолёте был с актрисой, загримированной под Джоан, и даже не понял этого? Вот так номер! Теперь понятно, почему она всю дорогу молчала и делала вид, будто незнакома с нами. А я-то думал, это для отвода глаз. Хотя, конечно, так оно и получилось в итоге. Хороший отвод глаз, точно.»
— Значит, так, Джефф. Прежде всего — ты молодец, восхищаюсь. Такую операцию провернул, какая мне и в голову не приходила. Главное — реактор взял из-под носа гадов, и вроде потерь среди наших пока нет. Я сейчас своим прикажу драпать на север. Но только сам я задержусь, ты уж извини. Ведь это что получается? Аткинс, значит, предатель! Девушку-то взяли ту, которая была в его группе!
— Похоже на то, Шон. Только не связывайся ты с ним. Уводи своих людей, и всё.
— Как это — уводи? Не маленькие, не слепые, сами уедут, им поводырь не нужен. Тем более что с ними мексиканка, места эти знает, а по-испански они договорятся. А я слишком долго ждал этого момента. Так что не обессудь, теперь у меня в Мехико важное дело появилось. Передай от меня привет очаровательной Джоан!
— Эй, Шон, погоди…
Однако левая рука Макдауэлла уже разъединяла связь, а правая тянулась к брюкам.

* * *

Джефф мысленно выругался, когда контакт с Шоном прервался. Похоже, теперь этот псих рванёт когти — делать бифштекс из Рона Аткинса. Конечно, неправильным его решение не назовёшь, но во-первых, до сих пор нет полной уверенности, что Аткинс предатель, а во-вторых, главное сейчас всё-таки вывезти своих, кого возможно, а не громить врагов.
Молодой человек скосил глаза на Жанну. Она вела машину не очень быстро, не вполне уверенно — понятно, не легковушка же, — снижала скорость перед поворотами, объезжала ямы, наклоны и выбоины на шоссе. Не отрывая взгляда от дороги, девушка спросила негромко:
— Что же теперь будет, Джефф? Как мы выручим Аниту?
— Ну… прежде всего, я уверен, опасности для неё нет. Когда поймут, что она мексиканка, узнают, из какой семьи, возможно, и так отпустят… — Жанна покачала головой, и Джефф поспешно добавил:
— В случае чего, ведь это не проблема — предложить за неё выкуп?
— Да, конечно. Предложим. Это моя затея, в которую я втянула и тебя, и её — всех. Если удастся решить проблему деньгами, я буду только рада.
Последовала тягостная пауза. Джефф не стал уточнять, что в худшем случае, если Анита погибнет, её удастся вернуть через систему ТЕМПОРА года через два-три. Не такое уж это утешение. Он также не хотел говорить, что у похитителей наверняка денег хватает и не ради выкупа они захватили девушку, которую приняли за богатую наследницу Бориса Рабиновича. К тому же… даже выкуп подонкам отдавать не хочется. Ведь ясно, что не на хлеб с маслом они его потратят. И всё же такой вариант — явно не самый худший. М-да, хоть Шон и хвалит операцию, хоть и реактор — вот он, за спиной, а радоваться-то нечему. Вся надежда была на то, что до вторжения в гараж ТЕМПОРА противник ничего не предпримет, а там запутается выяснять, которая из девушек настоящая Джоан. Пока разберётся, мы, глядишь, уже уехали бы — все вместе. А они — вот как решили. Хорошо хоть я додумался дать Аните, как и другим девушкам в наших группах, медальон с маячком. Кстати, об индикаторе-маячке: а вдруг и на реакторе такой же имеется? Наши таинственные враги вполне могли поставить, видно же, что они люди умные и в технике хорошо разбираются. Уж очень подозрительно легко мы этот грузовик взяли, как будто для нас его подготовили, даже бензина под завязку. А уж мы-то с Джоан, когда забирались в гараж, от каждой тени шарахались. В одной руке прибор ночного видения, в другой — револьвер, на спине — сумка с канистрой бензина. Пока сориентировались, куда надо двигаться, здорово напугались разных шорохов. Потом я дополз до грузовика, тихонько приоткрыл дверь, и первый слышимый звук, который я издал, был — «Джоан, к баранке!». Как она только успела разобраться, где там что… ах да, она же ещё в Сан-Франциско тренировалась на таком же грузовике.
Есть или нет маячок на реакторе — бессмысленно тащить его до границы, лучше избавиться сейчас же. И от реактора, и от грузовика, благо до нашего автомобиля, судя по ориентирам, совсем уже близко.
— Джоан, ты не помнишь точно, где мы машину оставили?
— Вон в том овраге, среди зарослей.
«Авось её не успели угнать? Людей здесь как будто немного. Кстати, из оврага выводить автомобиль будет нелегко. Правда, Джоан уверяла, что получится. Какая она молодчина, машину водит, будто ас. А мне, надо признать, совсем не помешало бы так же научиться. А то всё теория, теория.»
— Я, пожалуй, выйду, проверю, всё ли в порядке. А ты отгони пока грузовик куда-нибудь… о, вон там — смотри, подходящее место, следы пожара. Там никто ничего не заметит.
— Хорошо, Джефф. Ты пока проверь наш автомобиль, а я сделаю так, как ты говоришь.
Джефф открыл дверцу, спрыгнул на землю, осмотрелся. Вон туда спуститься… круто, но ведь выезжать будем не здесь, а снизу… проверить заросли… нету… а здесь… тоже? Ах чертовщина, неужели угнали… о, вот он, наш автомобильчик, между деревьев и кустов, всё в порядке, так хорошо спрятали, что самим найти еле-еле. Так, теперь наверх.
— Джоан, всё в порядке, можем ехать. Иди к машине, а здесь я разберусь.
«Механизм целевой самоликвидации реактора включается в случае, если операторы ТЕМПОРА утрачивают контроль за ним. Возможны два варианта самоликвидации: оперативный, когда уничтожается только темпоральный процессор, и общий. Применять общую самоликвидацию допускается только при явной угрозе незаконного захвата его криминальными либо террористическими элементами. Следует исключить возможность случайной гибели людей.» Очень правильные слова, которые на лекции вызывали лёгкую дремоту, а здесь они словно иллюстрируют наше положение. «Для общей самоликвидации реактора следует войти в субпрограмму и ввести свой персональный код.» Интересно, все реакторы ТЕМПОРА знают персональные коды всех операторов? Вот сейчас и проверим…
«Общее меню…» Не надо всего этого. Вот тут внизу справа — опция: «Другое». Как раз то, что мне требуется, нажимаю. Ещё раз — нажать внизу справа. «Вы уверены, что хотите общей самоликвидации реактора?» Да, кнопка справа. «Просьба отдалиться от реактора на расстояние не менее 50 ярдов. Самоликвидация произойдёт в ближайшие 10 минут.» Теперь осталось только выйти из системы… Всё! Ноги в руки — и к Джоан.
— Ну как, Джефф? Получилось?
— Да, всё в порядке. Ух ты! Как же ты машину вывела наверх? Я еле спустился тут!
— Потому что надо было вон там, справа, за кустарником, а не здесь. Посмотри, как там полого, очень удобно. Всё, садись.
— Фейерверк посмотрим?
— Надо бы… для полной уверенности.
— Хорошо, только не подъезжай близко. Примерно через три-четыре минуты хлопнет.
— Так тебя всему этому учили — и как реактор взорвать, если необходимо?
— Да, Джоан, как же без этого? Все понимают — предмет поважнее атомной бомбы. Опция самоуничтожения обязательно должна быть.
— Да… хорошо, что так всё разумно сделано…
Девушка вдруг погрустнела, стала задумчивой, её пристальный взгляд переходил с часов на обречённый грузовик, застывал ненадолго и возвращался обратно. В воздухе повисла томительная тишина. Секундная стрелка ползла так медленно…
Они одновременно перевели взгляд на одну и ту же точку. Ну же, ну…
Ярко-жёлтая вспышка — отвернуться, зажмуриться, прикрыть глаза ладонями. Послышался стук падающих обломков, осколков…
Они также одновременно открыли глаза. Грузовик исчез. Реактора словно не бывало. И почти ничто не изменилось, просто на старом пепелище добавилось несколько обугленных, исковерканных железок, да чуть поодаль валялось колесо, на котором горела шина.
Свершилось…
Теперь — в путь. На север.

* * *

Явь возвращалась к Аните медленно, с трудом, в сопровождении наваливающейся головной боли, мучительной и непереносимой. Девушка застонала, потрогала виски, на которые будто слон уселся, и открыла глаза. Она находилась в небольшой, аккуратно прибранной комнате без окон, стены которой были покрыты светло-серыми обоями в цветочек. Ночник был включён, и комната была слабо, мягко освещена, словно в закатные сумерки. Было не жарко, даже чуть прохладно — видимо, работал кондиционер. «Это гостиница? Вроде нет… а тогда — что?» Тут до Аниты дошло, что она раздета донага. «Почему это? Я ведь надевала перед сном ночную рубашку?» Неожиданно к горлу подступила тошнота. Высматривая, где туалет, Анита вылезла из-под тонкого одеяла, почти не глядя засунула ноги в мягкие тапочки, стоявшие рядом с кроватью, — гостиничные, что ли? — пошатнулась… и вдруг услышала, как рядом упало что-то металлическое. Она перевела взгляд на пол рядом с собой… затем на свои ноги…
Её щиколотки были скованы длинной тонкой цепью, которая уходила наверх и исчезала под одеялом, вероятно, прикреплённая где-то к кровати .
«Что это значит? Кто-то подшутил надо мной? Как смогли войти в мою комнату? Это штучки персонала? Где я, в конце концов?»
Однако тошнота угрожающе давила на горло, голова раскалывалась от невыносимой боли, и на все прочие вопросы не оставалось сил. Придётся отложить выяснения на несколько минут… Держась за голову, постанывая, звеня цепью и качаясь на ходу, Анита прошлёпала в санузел и сразу склонилась над умывальником…
Через минуту-две стало гораздо легче. Головная боль почти совсем исчезла, её сменила приятная истома. Умывшись, почистив зубы — надо же, и для этого кто-то всё подготовил — Анита напилась воды из графина, стоявшего на тумбочке в двух шагах от изголовья кровати, немного поколебалась и легла в постель. Во-первых, слабость, а во-вторых, вдруг войдёт кто-нибудь… застанет в таком виде, обнажённой… «Кстати, который час? На улице темно… а, вон часы, ещё только половина пятого. Нет, всё-таки, что это означает? Если мне это всё не снится, получается, что меня ночью похитили. Видимо, усыпили чем-то, из-за этого была головная боль и остальное. Кажется, относятся ко мне неплохо, но… зачем всё это? Цепь на ногах… Полбеды, если похитили ради любви. По крайней мере, романтично, хотя моего согласия спросить следовало. А какие есть ещё варианты?» Увы… другие варианты были совсем не столь романтичны, а скорее даже очень зловещи. В голову приходило, что похищение имеет отношение к той роли, которую ей, Аните, загримированной под какую-то другую девушку, пришлось сыграть в самолёте и потом, вплоть до прибытия в эту гостиницу. Неужели ТЕМПОРА подставила… ведёт какую-то грязную игру…
Однако думать о плохом не хотелось, да и сил не было. Слабость давила на веки, в голове было легко и приятно, и Анита, оставив на время дурные мысли, укрылась мягким одеялом и вернулась в объятия Морфея.

* * *

Несмотря на то, что Шон Макдауэлл разговаривал с Джеффом очень решительно, все его крутые намерения мигом рассеялись, едва только он вышел на улицу. В самом деле: чего добиваться сейчас, даже не зная до сих пор, что за противник перед тобой? А противник-то очень сильный, вон какой разгром в ТЕМПОРА учинил, и ничего коллеги не смогли на это возразить. Попытаться вытащить Аниту из пасти дракона? Если её приняли за Джоан, которая им, видно, очень нужна, то девушка сейчас в слишком надёжном месте. Вероятнее всего, даже не в Мехико. Найти и прикончить Аткинса, или кто он там?.. Это если он никуда не уехал. А впрочем… зачем ему уезжать? Ведь он покажет этим свою причастность к похищению. Вполне вероятно, что его и дальше собираются использовать в качестве подставного, так зачем же станут раскрывать? Следовательно, очень вероятно, что я смогу его найти, а там уж как Бог даст. Итак — к Аткинсу. Да, но… как его разыскать? Каждая группа прибыла в Мехико самостоятельно, про другие ничего не знала. Ещё три дня назад Джефф уверял, что Аткинс, как и Долби, не сможет приехать в Мехико. Кстати, вот бы найти Долби, вдруг он тоже захочет повеселиться.
Постепенно, однако, до Шона начала доходить безнадёжность его намерения. Найти посреди Мехико бандита, связанного с серьёзной организацией, и при этом не попасть под пули его друзей… Хотя… что, если попробовать вот такой вариант…
Шон вышел к ночному шоссе и, завидев такси, проголосовал.
— В аэропорт!
Водитель равнодушно кивнул.
«А что, если начать прямо сейчас?»
— Слушай, парень, ты случайно вчера не развозил пассажиров с американских рейсов?
Физиономия водителя стала неприязненной: реакция на англо-американский акцент пассажира.
— Я не развозил. Мой приятель — да.
— Твой приятель… а где он сейчас?
— Не знаю. Наверное, в аэропорту, если не нашёл пассажиров.
— Ты можешь с ним связаться? По мобильному или как там…
— Послушайте, мистер гринго! Вы просили отвезти вас в аэропорт — я и везу. А больше, извините, ничего делать для вас не стану.
«Ах ты, зараза какая. Но… говорят, у вас тут страшный кризис? Голодные все сплошь…»
— Понимаешь, парень, я ищу своих знакомых. Они такие же гринго, как и я. Если поможешь их найти, я тебе заплачу.
Водитель удивлённо взглянул на Шона в зеркальце:
— Заплатите? И сколько же вы заплатите?
— Считай, что я тебя арендовал на ближайшие сутки. Плюс доплата за опасность, амортизацию и остальное. Сколько выходит?
— Ну, мистер… Ладно, если вы ищете гринго, так мне-то что… В общем, и приятели мои развозили вчера гринго, и я сам тоже.
— Вот и отлично. Свяжись со своими приятелями, мне нужны адреса всех гостиниц, куда они отвозили американцев. Сообщи, что меня интересует высокая стройная черноглазая девушка, которую сопровождали четверо мужчин. Можешь также передать своим приятелям, что тот из них, который даст мне нужный адрес, получит двадцать тысяч долларов сразу.

* * *

— Джоан, может, я сменю тебя? Нам ещё далеко ехать, а ты ведь уже устала.
Жанна собиралась было поспорить, но передумала. Ведь верно, устала же. Не так плохо водит машину Джефф. Лучше сейчас отдохнуть. Вполне возможно, что скоро придётся уходить от погони, а для этого нужна свежая голова.
— Да, Джефф, спасибо. Я с удовольствием отдохну пару часов… или сколько получится.
Джефф облегчённо вздохнул и добавил, чтобы как-то отвлечь девушку, выглядевшую слишком грустной для победительницы:
— Ещё несколько часов — и мы дома. Может, ещё и проголосовать на выборах успеем. Ты за кого — за демократов или республиканцев?
Остановив машину и не отвечая Джеффу, девушка поменялась местами с молодым человеком, взялась за припасённый гамбургер, не заметила, как прожевала и проглотила его, закрыла глаза, расслабилась на сиденье и задумалась. Вот — ещё немного, и путешествие завершено. Да, конечно, нужно будет вызволить Аниту, но наверное Джефф прав, это не должно быть так уж трудно. Что пользы неизвестным бандитам, пусть даже террористам, убивать постороннюю девушку, тем более мексиканку, дочь местного полицейского? Гораздо выгоднее взять за неё несколько миллионов долларов. И… тогда — всё позади. Что — позади? Ехали сюда ради того, чтобы взорвать реактор, который изобрёл дедушка?.. Как это обидно… Если бы его взорвал сам дедушка, другое дело: его творение, ему и распоряжаться им. А так… внучка, которая с этого начинает свою службу в компании ТЕМПОРА. А ведь другого выхода не было, спору нет. Грузовик вести слишком трудно, непривычно, давит страх — вот на следующем повороте эта махина перекувырнётся. Нет, махина была довольно надёжна, даже несмотря на этот тяжеленный реактор, от которого на каждом повороте, каждом ухабе кузов стонал. Бедный грузовичок… так честно старался, а его тоже пришлось взорвать. Виноват он только в том, что именно на него нагрузили реактор. Конечно, глупо сожалеть о тяжеловозе, всего-навсего машина, но… сперва он выглядел таким большим, неприступным, громоздким, а потом оказался понятливым, послушным и добросовестным. Как всё это обидно…

* * *

В глаза ударил яркий свет, и Анита прикрыла глаза руками, ещё не успев проснуться.
— С добрым утром, принцесса! — услышала она грубоватый мужской голос. Голос говорил по-английски с сильным акцентом… но не испанским.
Анита отняла руки от лица и, зажмуриваясь, попыталась рассмотреть того, кто к ней обращался. Высокий мужчина крепкого сложения… на голове — маска…
— Послушайте… я не знаю, как вас зовут, как к вам обращаться… пожалуйста, отпустите меня домой!
Собеседник Аниты дёрнулся, будто от удара тока, и подскочил к кровати, заглядывая в лицо девушке.
— Что это… кто вы такая?
— Меня зовут Анита Хосе. Мой отец — капитан полиции в Центральном округе Мехико, но если вы меня отпустите, я ничего ему не расскажу, честное слово!
— Ах, шайтан… А где девчонка? — эти слова он выкрикнул в коридор и тотчас выбежал из комнаты, словно забыв про Аниту. Из коридора послышались громкие голоса, говорившие на незнакомом языке… затем раздался выстрел…
Анита застыла в недоумении и испуге. Так её похитили по ошибке? Приняли за другую? Вот как… Значит, похитили не ради любви. Это скорее очень плохо, чем хорошо. И можно догадаться, за кого приняли — за ту девушку, под которую её, Аниту, загримировали. А кто и в кого сейчас стрелял? Кого-то убили? За что? Этот человек, заходивший в комнату… его голос был таким уверенным. Он здесь распоряжается? Это он стрелял в кого-то в коридоре? Почему этот человек сказал «шайтан»? Он что, мусульманин? Араб? Ой, плохо моё дело, надо бы отсюда выбраться, да поскорее…
Остатки сонливости слетели с девушки. Решено — надо уносить отсюда ноги. Хорошо бы найти хоть какую-то одежду, не голой же бегать по улицам. Но главное — снять каким-то образом цепь и выбраться из комнаты, из дома… Кстати, тот человек как будто не запер дверь, когда выбежал прочь. Значит, первым делом — избавиться от цепи.
Анита отодвинула одеяло и принялась рассматривать то, что было надето ей на ноги. Тонкие узкие браслеты из серебристо-белого металла, соединённые тонкой, лёгкой цепью. Цепь была очень длинная, видимо, рассчитанная на то, чтобы дать возможность пленнице дойти до любого угла комнаты. По всей видимости, сделано не из железа — дочь офицера полиции неоднократно держала в руках обычные наручники и кандалы и имела представление, сколько они весят. Вероятно, этот металл — алюминий. Почти ничего не весит, не сразу и заметишь, что на щиколотках нечто лишнее. Закрыты браслеты примерно так же, как обычные наручники — по крайней мере, на первый взгляд. А значит, надо попробовать и избавиться от них так же, как снимают наручники. Ключа нет и не надо, замки наверняка не туже, чем в обычных наручниках, вот найти бы какую-нибудь проволоку, скрепку… Анита пожалела, что носит короткую причёску, заколка для волос сейчас очень даже пригодилась бы. Девушка задумчиво оглядела комнату. Её взгляд упал на корзиночку, стоявшую на столике рядом с графином и наполненную фруктами.
Корзиночка была сплетена из толстой проволоки.

* * *

Равиль Ибн Юсуф чувствовал себя, как будто на него обрушилось небо. Как же так, почему… ведь всё было чётко продумано, до единой мелочи. За девчонкой и её спутниками следили… как могло случиться, что её подменили? Когда успели? А главное, как догадались о его, Ибн Юсуфа, планах насчёт девчонки?
Неужели где-то рядом предатель? Среди своих… Надо взять себя в руки. Не следовало стрелять в управляющего, он-то ведь точно неповинен… хотя и дурак. Или вдруг… Нет, вполне возможно, что это просто случайность. Ещё более вероятно — что девчонка, внучка Рабиновича из Сан-Франциско не приезжала вообще, а эта самая Анита, которая, кстати, похожа на неё, едва ли это случайно… допустим, её загримировали, привезли из Америки и принялись разыгрывать тут представление перед нами. Это может дуре Аните очень дорого обойтись. Хотя… она говорит, что дочка полицейского капитана?.. Может, и не стоит ссориться с её папенькой. С местными властями у нас до сих пор было молчаливое взаимопонимание. Наверное, из-за одной глупой девчонки сыр-бор не поднимется, но чем она нам мешает? Она вроде даже никого из моих людей не видела в лицо. Да, пожалуй, убивать её незачем, пригодится. Собственно, кроме неё у нас теперь никого, ничего в руках нет. Реактор упустили… ах, шайтан…
Ибн Юсуф ткнул пальцем в селектор:
— Ибрагим! Вы контролируете местонахождение реактора?
— Да, командир! Они проехали с ним примерно триста километров к северо-западу и сейчас остановились!
— Значит, так! Направь туда людей и постарайся захватить! Если можно — живыми!
— Слушаюсь, командир!
— С того момента, когда заметите их, докладывайте мне обстановку каждые пять минут! Ясно?

* * *

— Эй! Просыпайся!
Чтобы его просьба подействовала убедительнее, Шон сопроводил её мощным тычком в живот Рону Аткинсу. Тот, едва открывая глаза, полез правой рукой под подушку и сразу получил сильный удар по запястью. Послышался хруст, Рон охнул, и Шон добавил отеческим тоном:
— Ну вот! Зачем делаешь глупости? Я тебе сейчас всё достану сам!
Оттолкнув Рона к стенке локтем, Шон приподнял подушку и увидел то, что ожидал — скромную беретту. Шон сокрушённо покачал головой:
— Как же так, Рон? А? Зачем ты хранишь нелегальное оружие? Ведь если тебя с этим застанут мексиканцы, получишь лет десять тюрьмы! Ты же для них — ненавистный гринго, которого нужно под любым предлогом замордовать и посадить! И что ты скажешь им, Рон? Что ты не гринго? А кто? Рон, кто ты, говори!
Рон сонно моргал, ощупывал левой рукой правую, не отвечая ни слова. Шон внимательно следил за каждым его жестом, готовый в любой момент нанести новый удар.
— Так я жду! Кому ты сдал Аниту? А?
Рон Аткинс вздрогнул. Сонливость слетела с него:
— Какую ещё Аниту?
— Ту самую, которая в твоей группе изображала Джоан Старк-Рабинович. Рон, а ты не знал, что это мексиканская актриса Анита Хосе? Она сама вызвалась сыграть эту роль, потому что у неё есть к вам счёты!
— Какие ещё счёты… Мы мексиканцев не трогаем… Если только… Она что, из оживших мертвецов?
«Ах вот как! Значит, их организация старается с мексиканцами дружить! Нападают только на спасённых из прошлого! Окей, уже информация.»
— Рон, неужели ты сказал своему хозяину, что Анита — это Джоан Старк-Рабинович? Какую ошибку ты совершил! Ты хоть представляешь, что теперь хозяин прикажет сделать с тобой?
Казалось, что перспектива расправы в наказание за ошибку напугала Рона Аткинса гораздо сильнее, чем встреча с Шоном. Рон испуганно посмотрел на своего врага, облизнул губы:
— Во имя Аллаха! Я же не мог ошибиться!
«А, чтоб тебе! Так он мусульманин?! Чёрт их разберёт, внешне так похожи на местных индейцев… Хотя — при чём здесь это, он как раз выглядит как типичный белый американец. И что же — он один у них там в организации такой правоверный, или вся ихняя компания молится в сторону Мекки?»
— Ошибся ты, Рон. Что поделать. И вот как же теперь быть тебе, а?
Вместо ответа Рон неожиданно ловко рванулся, но Шон был готов — ещё удар в сплетение, прямо на лету… Раздался глухой звук, будто Шон стукнул по дереву, Рон отлетел назад, ударившись спиной о стену, попытался вскочить на постели, но Шон быстро, со всей силой огрел его ребром ладони по правой щиколотке. Рон упал на бок, охнул и сел на месте. Макдауэлл шумно вздохнул:
— Да, Рон, железный ты мужик. Я же знаю свой кулак, кирпич запросто ломаю, а ты уже получил горячего и ещё порхаешь. Слушай, не дёргайся, а? Ведь иначе мне придётся тебя покалечить, а я знаю, что тебе и без того очень больно. Я чую, что ты много чего умеешь такого, что американским шоферам грузовиков не снилось. Но и я не кретин, да и кулаками махать умею, когда-то в полуфинал чемпионата США по боксу вышел. Так что я буду тебе очень признателен, если ты ляжешь на животик, вытянешь ножки, положишь ручки назад, а личико повернёшь к стенке. Договорились?
Вместо ответа Аткинс попытался было сделать резкое движение, и Шон провёл пару сильных ударов в грудь. Макдауэлл почувствовал, что звереет:
— Ну ты мразь, по-хорошему не понимаешь?! Значит, точно, придётся сейчас разобрать тебя на запчасти!
Неожиданно Аткинс покорно закивал, опустился лицом на подушку, отвернулся к стене и принял позу, которой от него требовал Шон. Тот, не спуская глаз с пленника, левой рукой вынул наручники и, сжав разбитое правое запястье мнимого водителя, надел браслет, тут же дёрнул к шее — Аткинс взвыл от боли — и рванул левую руку Шона. Второй браслет защёлкнулся. Макдауэлл облегчённо вздохнул:
— Ну, теперь другое дело. Потерпи ещё чуть-чуть, и всё в порядке.
Через полминуты ноги Рона были стянуты клейкой лентой.
— Вот ты какой теперь хороший. Сейчас можем и поговорить. Начнём с твоей биографии. Только не уверяй, что ты всего лишь скромный водитель тяжеловозов, а остальное принимается к рассмотрению.
Голос Аткинса зазвучал глухо:
— Я и есть водитель грузовиков. Но я научен многим специальным вещам, это да. На что я могу рассчитывать, если отвечу на твои вопросы?
— А чего бы ты хотел? Я, конечно, могу сдать тебя обратно твоему командиру, не так уж ты мне нужен, но он же наверняка тебя прикончит, и хорошо, если сразу. Это входит в твои планы? Или — другой вариант: федеральная тюрьма для террористов… исламских. У тебя есть идея получше?
— А отпустить меня на все четыре стороны ты можешь?
— Ну ты спросил… Так вот сразу не могу тебе ответить. Давай так: ты выкладывай всё что знаешь, и если ты меня удовлетворишь до полного оргазма, я постараюсь ответить тебе взаимностью. Годится?
Рон Аткинс немного помолчал, а затем повернул голову к Макдауэллу:
— Значит, так. Всё началось пятндцать лет назад, когда я решил принять ислам. Тогда меня познакомили с молодым человеком, которого звали Равиль. Его полное имя — Равиль Ибн Юсуф…

* * *

Саид и Сулейман уныло бродили по обгорелому пепелищу, рассматривая останки грузовика и то, что при желании можно было принять за бывший реактор. Кусок шины тлел до сих пор, распространяя омерзительный запах. Маячок-индикатор разведчики Аль-Джихада нашли сразу, он валялся чуть поодаль от места взрыва. Всё ясно. Беглецы поняли, что их движение отслеживается через реактор, и избавились от него. Догадливые, ничего не скажешь. А может, реактор им с самого начала не так уж был нужен. Не в этом дело. Теперь становилось понятно, почему за последний час с лишним «грузовик с реактором не изменил своего местоположения». Вовсе не потому, что беглецы, обрадованные первым успехом, расположились на отдых. Видимо, те, кто так лихо перехитрил Аль-Джихад, сейчас несутся на полном ходу к американской границе. И всё же время ещё имеется, захватить их можно. От Мехико до северной границы очень неблизко. Конечно, есть риск, что они направятся к ближайшему аэропорту, а то и вовсе повернут назад к столице, чтобы затеряться, пока их будут разыскивать на севере… В любом случае, надо действовать, и немедленно. Вот только знать бы, кого искать в близлежащих аэропортах, как выглядит автомобиль, мчащийся сейчас к американо-мексиканской государственной границе. Впрочем, нельзя исключать и того, что взрыв реактора к северу от Мехико — не более чем отвлекающий манёвр, а после него янки развернулись и помчались на юг. Ясно одно: они хотят срочно покинуть Мексику. Есть шанс, что среди них молодая девушка — высокая, стройная, длинноногая, черноволосая, черноглазая. Фотографии её имеются, но ещё надо её заметить. Впрочем… в аэропортах это намного легче.
Наконец, Саид вздохнул:
— Ладно, Сулейман, нечего тут искать. Пока они нас переиграли. Надо вызывать подкрепление.
И, не глядя на товарища, Саид направился к вертолёту, на котором они сюда прибыли — звонить Ибрагиму, докладывать об исчезновении американцев и об уничтожении ими реактора.

* * *
Анита присела на постели и, затаив дыхание, сунула проволоку в замочную скважину браслета на правой ноге. Ага, вот здесь надо согнуть. Попробовать снова. Кажется, вошло… Она начала осторожно поворачивать самодельный ключ… Мимо проскакивает? Надо ещё согнуть? Третья попытка… Послышался слабый щелчок. Не веря самой себе, Анита дрожащими руками взялась за браслет. Он послушно раскрылся. Девушка машинально потёрла покрасневшую щиколотку и, изменив позу, взялась за другой браслет… Спустя несколько секунд она освободилась от оков. Теперь — накинуть что-нибудь. Об одежде говорить не приходится. Полотенце? Нет, наверное, лучше простыню…
Анита опустила ноги с кровати, закуталась в простыню, сделала шаг, другой… О, пресвятая Дева, тапочки предательски шлёпали по кафельному полу. Значит, остаётся только босиком… на цыпочках… Она осторожно взялась за дверь — всё точно, тот тип в маске забыл её запереть, да и то верно, какой смысл, если пленница прикована цепью… Сказать точнее — была прикована. В коридоре никого? Аккуратно прикрыть за собой дверь, чтобы как можно позже заметили… Откуда-то этажом выше доносился шум суеты, топот ног, беспокойные возгласы. Надо полагать, все волнения были вызваны тем, что Анита оказалась на чужом месте. Видно, очень нужна этим похитителям та неизвестная девушка. Анита почувствовала себя героиней, отвлекающей на себя внимание врагов от таинственной принцессы… Кстати, именно так и обратился тот тип в маске — принцессой назвал. Где же тут выход? На каком этаже? Окон никаких нет… Ой, боюсь, выход как раз на верхнем.этаже, там, где шум. И всё-таки не мешает проверить здесь, хотя бы как-то сориентироваться в здании…
Девушка осторожно двинулась вперёд, внимательно оглядываясь по сторонам, прислушиваясь, не раздаются ли поблизости шаги. Какие-то комнаты… Почему нет окон?.. Стоп, вот дверь со значком «лестница». Тихонько открыть… Здесь никого? Ага, вот индекс этажа: «минус единица». Так я в подвале? Тогда понятно, почему везде глухие стены… Надо подняться, увы, именно туда, где шум. Найти бы где-нибудь одежду… тихонько смешаться с теми, кто здесь находится, затеряться среди них, добраться до выхода… Вот он, нулевой этаж, окно наружу, в него видны растения, значит, выход где-то поблизости. Однако за дверью, ведущей в коридоры, раздавался топот. Крики. Анита отчётливо расслышла часто повторяющийся возглас «шармота!». Совсем рядом, это плохо, лучше подняться выше. Ступеньки, пролёт, ещё один… Вот здесь как будто тихо… Анита осторожно выглянула в коридор. Тишина, спокойствие. Из ближайшего окна виден парк, через который проходит узкое шоссе. Имеет смысл выбраться в парк, а там уж — как-нибудь… М-да, босиком, голышом по парку — не лучший вариант, а как быть?
Стоп — шаги! Быстренько в укрытие — на лестницу. Анита впопыхах закрыла за собой дверь и нечаянно стукнула. Душа ушла в пятки. Из коридора донеслись возбуждённые голоса. Ой, плохо, надо побыстрее — прочь отсюда… но не вниз же… значит, наверх… Босиком по каменным ступеням Анита побежала вверх по лестнице, слыша, как внизу с силой хлопнула дверь, раздался возглас на незнакомом языке… без всякого перевода поняла — это кричат ей… Стоп, лестница кончилась, дальше некуда вверх, только на этот этаж, пусть будет, что будет… Сзади шаги, стук дверей, крики… Да, это уже преследование.
Анита поскользнулась и упала, ударившись коленями о каменный пол. Не успела она подняться, как топот приблизился и затих. Она подняла глаза: перед ней стояли двое мужчин с чёрными козлиными бородами, они смотрели на девушку с яростью, что-то со злостью говорили друг другу.
Анита даже не пыталась сопротивляться, а только тихо заплакала, когда её грубо, рывком подняли с пола, отбросив в сторону простыню, и потащили к лифту — вниз, обратно в зловещий подвал…

* * *

— Джоан! У нас сюрприз!
При звуке тревожного голоса Джеффа, ворвавшемся в её сон, Жанна вздрогнула и открыла глаза. Не оборачиваясь к ней, Джефф смотрел в водительское зеркальце с левой стороны. Жанна также взглянула туда, но ничего не заметила. Она посмотрела назад: с юга двигался вертолёт, догонявший их. «Вот оно… далеко уйти не успели». Девушка постаралась скрыть волнение:
— Джефф, ты ведь не думаешь, что это из-за нас?
— Я почти уверен в этом. Из-за нас.
— Откуда они знают нашу машину?
— Я рассчитываю, что не знают. Однако они могли нас заснять, когда мы угоняли грузовик. То, что машина вместе с реактором взорвана, они наверняка уже знают. Им ничего не стоит проверять сейчас все автомобили, едущие на север.
— Может, нам имеет смысл изменить маршрут? Добраться до ближайшего крупного города, оставить машину, пересесть на самолёт или поезд…
— Если только поезд. Аэропорты наверняка уже проверяются. Да и вокзалы… Погоди, давай не будем спешить. Они ведь не могут нас рассмотреть с вертолёта… я надеюсь. Мало ли машин сейчас едет со стороны Мехико на север. У нас такой же мексиканский номер, как и у других. Не будут же они проверять всех подряд. Я думаю, эти, которые сидят в вертолёте, на то и рассчитывают — что мы резко повернём или увеличим скорость. Ведь это и будет означать, что мы стараемся сбежать от них.
Жанна ничего не ответила, хотя и подумала, что было бы полезно теперь прибавить газу. До сих пор Джефф каждый раз оказывался прав… если не считать неприятности с Анитой, но ведь её наверняка удастся выручить. Так или иначе, лучше ему сейчас не мешать. В конце концов, повернуть к ближайшему городу можно и позже. Вертолёт улетел куда-то влево. Хорошо это или плохо? Может, вообще не преследователи? Мало ли — армия, полиция, спасатели…
Прошло минут десять. На душе у Жанны заскребли кошки.
— Джефф, я уже достаточно отдохнула, давай теперь я поведу.
Джефф ответил не сразу:
— Хорошо, Джоан. Садись за руль. Присматривай вон за той парой, видишь — совсем далеко, но следуют за нами?
«Что за пара? Почему он раньше о них не сказал? Ой… ведь в последние минуты он прибавлял скорость — так, незаметно, постепенно. Он считает, что за нами уже гонятся? Неплохо бы мне поторопиться.» Эту мысль Жанна додумывала, уже сидя за рулём и нажимая на газ. Машина рванула вперёд. Если погони нет, никто не обратит внимания, а если есть, мешкать не стоит…
Окружающий пейзаж стремительно понёсся назад. Стрелка спидометра неумолимо двигалась по часовой. Поворот — немного уменьшить газ, и сразу же добавить. Ещё поворот… сколько их здесь? Где дорожные указатели? Хоть бы примерно знать, где находимся… А, вот они, те, сзади — теперь их лучше видно. Минибус и джип. Как будто верёвочкой связаны между собой. Ребята, не может быть, чтобы вы оба были быстрее нашей машинки, а расставаться друг с другом вы явно не хотите. Да, плохо — раз мы уходим от погони, значит, нам есть чего опасаться. А эти умны: послали вперёд вертолёт, прикинули, какие машины надо проверить, и бросились в погоню по шоссе. В самом деле, если ошибутся, наткнутся на местных — ничего, проедут мимо, за следующими. Мы-то не можем позволить, чтобы нас проверяли. А вот как это они так быстро прислали погоню? Наверное, просто отправили от ближайшего пункта, где их люди находятся. Что же теперь делать, а?
Следующий взгляд в зеркальце принёс очень плохую новость: улетевший было вертолёт возвращался, теперь он двигался на малой высоте, без труда догоняя беглецов. И как теперь быть? Шум вертолётных лопастей раздавался уже над головой. Затем раздались новые звуки — странный стрёкот, и тут же как будто град ударил сзади по капоту… Неужели стреляют? Хуже этого быть не может. Хотят, чтобы мы сдались? Нет, ребята, мы уже знаем, как вы поступаете с пленными, хуже этого нам не сделаете — вперёд… а кстати, что впереди? Гора? Какая-то странная гора… с прямоугольными выступами…
Пирамида???
Да. С правой стороны шоссе навстречу машине Джоан и Джеффа двигалась пирамида. Она была построена многочисленными уступами, ступенями, которые издали казались зубцами на фоне граней старинного сооружения. Высота пирамиды была — на глаз — не менее пятисот футов. В уступах виднелись многочисленные чёрные точки… Отверстия? Входы?
Первая пирамида, которую Жанне довелось увидеть в Мексике. Да и вообще — в жизни.
В любом случае — деваться некуда. Град по капоту — наверное, не убить хотят, а напугать, но вот-вот попадут в покрышки, и тогда всё…
Заметив узкую полосу дороги, сворачивающую к пирамиде, Жанна направила машину направо. Вертолёт и пара автомобилей неотрывно последовали за ней.

Глава 3. Тайна пирамиды

Заметив, что машина с беглецами направилась к пирамиде, Сулейман прекратил огонь. Теперь они никуда не уйдут. Важно захватить их живыми. По крайней мере, девушку — её нетрудно разглядеть за рулём. Он включил связь с джипом:
— Амир! Они ваши! Разделитесь так, чтобы зайти на пирамиду с нескольких сторон! Не теряйте из виду друг друга! Постоянно держите связь со мной!
— Есть, командир!
Преследуемые уже покинули машину и, держа туристические сумки, бежали к пирамиде. Какая-то пара незадачливых пожилых туристов с недоумением и испугом смотрела то на них, то на приближающийся джип. Бедняги, в неподходящий момент попали не в то место, куда следовало… Сулейман взял на мушку обоих и одной очередью убрал ненужных свидетелей. Люди из джипа и минибуса уже выскакивали, расходились цепью, перекрывая беглецам путь назад… кто-то сел за руль их машины, чтобы отогнать в сторону… Это — всё. Теперь они в ловушке, лучше им сдаться самим, шансов на спасение нет, а так хоть оба живы останутся. Особенно это касается парня. Хотя… если он не нужен Самому… Сулейман включил связь с Ибрагимом:
— Кажется, всё. Мы прижали их к пирамиде. Посторонних нет, Амир их уже взял в кольцо.
— Они не могут скрыться в пирамиде?
— А если даже так? У наших собаки-ищейки. Далеко не уйдут, пешком-то. Возьмём.
— Подкрепление нужно?
— Не думаю. А впрочем… Пришли ещё кого-нибудь. Кто не при деле.
— Хорошо, Сулейман. Пришлю. Только я пока Самому рапортовать о победе не буду. А то ночью люди Ярлыка облажались с девчонкой, позору не оберёшься. Не хочу оказаться в его положении.
Сулейман не стал спрашивать, как именно облажался Ярлык, кивнул неизвестно кому, отключил связь и посмотрел вниз. Оба беглеца, помогая друг другу, поднимались по выступам пирамиды. Добрались уже почти до середины. Люди Амира немного отстали от них. Чуть поодаль следовали трое собаководов. Сколько ещё времени понадобится для захвата — минут пять? Десять? Эх, зря запросил подкрепление…
Сулейман увидел, как беглецы приблизились к одному из отверстий в стене и заглянули внутрь. Осторожно вошли — сперва парень, за ним девушка. Ну вот, лазание по стенам закончилось, оба в мышеловке, которую осталось только захлопнуть. Двое преследователей, приготовив парализующие пистолеты, последовали за жертвами.
Сулейман облегчённо вздохнул и взялся за пакет, в котором лежали припасённые бутерброды.

* * *

Шон Макдауэлл потёр лоб и задумчиво посмотрел на своего пленника… Вот, значит, кто вы такие. Арабо-исламские террористы в Мексике. Да, вот уж чего не приходилось ожидать. Куда же вас только ни занесло, саранча проклятая…
А ведь арабский отдел ЦРУ опять лопухнулся. Столько десятилетий уже воюет с ними, а не может никак привыкнуть, что зелёная чума повсюду, а вовсе не только на Ближнем Востоке. Сколько людей из-за этого погибло…
Он шумно вздохнул. Ничего не поделаешь, надо сообщить своим. И тут уж на секретность наплевать. Во-первых, я в отпуске по случаю ранения, а во-вторых… А во-вторых, пошли вы к чёртовой матери с вашей секретностью, от которой толку никакого.
Шон взялся за телефонную трубку. Набрал код международной связи… код США… Лэнгли… Теперь внутренний код…
— Центральное Разведывательное Управление слушает вас!
— Алло, Мэгги. Это Шон Макдауэлл. Кто из наших сейчас на месте?
— Здорово, Шон. Куда это ты запропастился? Это правда, что тебя ранили?
— Ага, истинная правда. Тяжёло ранение в голову. Во время операции по спасению моей драгоценной жизни удалена большая часть мозга. Как результат — глубокая, безнадёжная амнезия. Только что снова научился говорить. Шеф на месте?
— Погоди! Ты по какому каналу звонишь? Защищённому?
— Нет, Мэгги, нет у меня защищённого канала. Сообщение экстренной важности, инструкцией допускается по любому каналу. Так что там шеф?
— Слушай… Что же у тебя там такое? У шефа совещание. Ты можешь перезвонить через полчаса? И, по крайней мере, по имени его не называй.
— Не буду. Слушай, Мэг, тут дело срочное. Можешь попросить его подойти к телефону только на одну минуту? Если я не удовлетворю его за минуту, пусть увольняет.
— А меня он не уволит заодно с тобой? Шон, это правда очень важно, не может подождать?
— Клянусь тебе, Мэг. Я не знаю, буду ли я жив к тому времени, когда совещание окончится.
— Ого! Ладно, подожди умирать, ты мне нужен живой, я попробую.
Последовала томительная пауза. Шон, сдерживая волнение, задумчиво посматривал то на своего пленника, который по-прежнему лежал связанный, лицом к стене, то на входную дверь, то на окно. Мало ли, вдруг сюрпризы начнутся. Ведь Аль-Джихад вот-вот спохватится своего ценного сотрудника, который принял Аниту Хосе за Джоан Старк-Рабинович. Кстати, о сюрпризах. Прежде всего — трофейную беретту под руку слева. Теперь главное… Шон, зажав телефоную трубку между ухом и плечом, дотянулся вытащил из-за пояса револьвер, вынул, проверил, засунул обратно на место обойму, снял с предохранителя. А как там с береттой? Обойма полная, очень любезно со стороны Аткинса…
— Алло, Шон! Что там такого экстренного приключилось?
— Добрый день, шеф. Рабиновича и наших в ТЕМПОРА-Мехико убили люди Аль-Джихада. Они наводнили всю Мексику. Дерутся как черти, у них есть группа ниндзя. Это они организуют нападения на людей, которых спасла ТЕМПОРА. Местные власти у зелёненьких человечков на подхвате. В минуту я уложился?
— А, чёрт. Шон, теперь уж выкладывай всё как на духу, подробнее. Откуда у тебя эти сведения?
— От ихнего человека, которого мне удалось захватить. Не спрашивай детали.
— Ты сможешь передать этого человека мне?
Шон покосился на Аткинса, который повернул к нему лицо и смотрел теперь очень встревоженно.
— Сожалею, шеф. Когда я выходил в сортир, он как-то освободился и сбежал. Сам понимаешь, гоняться за ним по Мехико я не был готов.
Аткинс облегчённо вздохнул и отвернулся к стене. Шеф недовольно засопел в трубку.
— И больше информации у тебя для меня нет?
«Ну вот, а возмущался, что я его от совещания отрываю.»
— Только одно, шеф. Просьба. Пусть на моём надгробии всегда будут свежие фиалки. При жизни я их очень любил.
— Ладно, остряк. Задал ты мне задачку. Из отпуска выйдешь в срок, на продление не надейся. Пока.
Шон положил трубку. Задумчиво посмотрел на пленника:
— Значит, так, Аткинс. В твоих и моих интересах сейчас умотать отсюда. Я и то удивляюсь, что твои собратья во Аллахе до сих пор не нагрянули. Ноги я тебе развяжу, а сверху накину что-нибудь, так и пойдёшь со мной. Ясно?
— А почему ты не можешь сразу отпустить меня?
— То есть развязать тебе руки? А может, и беретту отдать? Не требуй сразу всего. Мы сейчас поедем в другое место, там я кое-что выясню, затем покину тебя, предварительно развязав руки. Ноги освободишь сам. Беретта твоя мне не нужна, я тебе оставлю записку, где она будет лежать. Обойма и патроны будут отдельно. Думаю, пока ты всё соберёшь, я уже буду не в Мехико. Вопросы есть? Правильно, нет.

* * *

Жанна

— Джоан! Ты в порядке?
— Да. Почти.
Это была неправда. Мне было трудновато дышать здесь, в этих душных проходах, коридорах пирамиды, которые пока спасали нас от преследователей. К тому же, наверное, я здорово переволновалась, а это тоже противопоказано при астме. Поэтому я улучила момент, когда Джефф отвернулся, тихонько вытащила тот пузырёк-ингалятор, который меня неизменно спасал в таких ситуациях, и, сделав выдох, прыснула себе в горло лекарство. Теперь — глубокий вздох. Всё-таки Джефф заметил, зато и дышать мне стало гораздо легче.
— Неужели ты что-нибудь видишь?
— Да, Джефф. Конечно, очень смутно, и всё же видеть могу. Вот сейчас ты повернулся ко мне. А вон там, направо, по-моему, яма, хотя и узкая.
— Нет, там просто глубокая выбоина. Надо же, как это у тебя получается, я со своим прибором ночного видения еле успеваю разобраться.
— Джефф, как ты думаешь, здесь есть другой выход? Или мы просто подождём, пока эти уйдут?
— Они не уйдут, Джоан. Они пришли за нами. Они разыщут нас. У них для этого собаки-ищейки.
Да… наверное, Джефф прав. И всё же сдаваться не хочется. Кстати, странно, что нас до сих пор не нашли. Несколько раз слышался издали собачий лай, а потом и он прекращался.
— Знаешь, Джефф, мне кажется, здесь лабиринт. Я уверена, что мы прошли уже столько, что давно оказались бы с другой стороны пирамиды.
— Я не хотел тебе говорить, но мне тоже так кажется. Возможно, поэтому нас пока не нашли… Хотя… странно, собакам ведь всё равно, лабиринт или нет. Или здесь есть что-то, отбивающее у них чутьё?..
— Как мы поступим? Сидеть здесь страшновато.
— Я тоже думаю, что ждать нечего. Пойдём дальше?
— А мы не заблудимся в лабиринте?
— Надеюсь, нет. Во всяком случае, я знаю способ, позволяющий найти выход из многих лабиринтов. Ты мне веришь?
— Да, милый.
«Я назвала Джеффа милым? Да… А что такого? Он мне нравится. Тогдашняя размолвка была вызвана недоразумением, в сущности, по моей вине.»
— Джоан… я хочу сказать тебе… я люблю тебя.
— Ой. Джефф, не надо об этом сейчас. Ты мне совсем не безразличен, но… понимаешь, здесь, в этой обстановке, подобные слова наводят на мысль, что ты не веришь в возможность нашего спасения… и прощаешься со мной.
— Нет-нет, это не так. Мы выберемся, хотя я не уверен, что это будет скоро. Клянусь тебе!
«Ах, Джефф, такие клятвы — это ещё грустнее, чем даже признание в любви посреди духоты и с преследователями за спиной. Неужели наши дела и вправду так плохи?»

* * *

Равиль Ибн Юсуф, наверное, очень уж устал и перенервничал среди всех хлопот, потому что он не сразу обратил внимание на странную суету, царившую на этаже. Однако в определённый момент игнорировать её стало невозможно. Равиль, привыкший к тому, что рядом с его кабинетом была полная тишина, все ходили очень аккуратно, упорядоченно и слаженно, внезапно обнаружил, что его подчинённые как-то странно бегают, смущённо озираясь по сторонам и как-то… шарахаясь друг от друга. Пока руководитель Аль-Джихада изумлённо рассматривал происходящее, к нему подошёл смущённый секретарь, протягивавший трубку радиотелефона:
— Командир! Экстренная новость! Ярлык захвачен заложником!
Равиль не сразу понял. Как это — Ярлык захвачен? Если только сдался добровольно… от этих янки, принявших ислам, любой подлости можно ожидать в трудную минуту, им бы только свою шкуру вытащить. А при чём здесь заложничество?
— За него деньги требуют, что ли?
— Нет… Тот, кто его захватил, хочет говорить с вами. Это возможно?
Равиль чуть помедлил. Взял трубку, прикрыл ладонью микрофон, произнёс совсем тихо:
— Хорошо. Я буду говорить с ними, а ты выясни, откуда звонят. Я потяну время, вы пришлёте туда людей и решите проблему. Понятно?
— Да, командир. Разумеется.
— Постой. Пока я говорю по телефону, все новые сообщения подавай мне записками. Чтобы я мог прочесть и ответить, не прерывая разговор.
— Да, командир!

* * *

— Джефф! Тебе не кажется, что мы спустились довольно глубоко?
Жанна тревожно озиралась по сторонам. Всё вниз и вниз… То полого, то полуразрушенными, заросшими травой ступеньками винтовой лестницы. Но что странно… чем ниже, тем светлее становилось вокруг. Чище, свежее воздух. Вот сейчас уже можно было вполне отчётливо различить окружающие предметы. И… такое ощущение, будто откуда-то запахло цветами…
Джефф ничего не ответил. То, что освещение заметно улучшилось, он отметил про себя ещё полчаса назад, когда снял прибор ночного видения. Разумеется, он обратил внимание на то, что дорога уходит вниз в никуда, но понятия не имел, что можно поделать, если не проследовать этим путём. В любом случае, разведка внутреннего мира пирамиды не помешает. И, что немаловажно, собачьего лая давно уже не слышно. А что касается света и хорошего воздуха — трудновато этому радоваться, уж очень это похоже на ловушку. Прямо как усыпанное красивыми, но отравленными цветами поле в фильме «Волшебник Оз». Так что неплохо бы побыстрее преодолеть этот участок… хотя — пока вроде зловещих признаков нет, а Джоан стала гораздо лучше, спокойнее дышать, лишь немного откашливаясь.
— Джефф… Можно, мы немного отдохнём? А то у меня голова закружилась. Ноги устали.
Жанна говорила жалобно, как-то виновато. И Джефф, в свою очередь, ощутил в себе вину перед этой прекрасной девушкой, которой пришлось заниматься в Мексике несвойственным для женщины делом, вместо того чтобы кататься по курортам:
— Конечно, Джоан. Только будет лучше, если ты сядешь не на ступени, а ко мне на колени.
И сам он опустился на чуть прохладные ступеньки, сдвинулся влево, ближе к стене, подальше от овального отверстия, зияющего справа и уходящего в розовато-светящуюся туманную глубину. Жанна слабо улыбнулась, кивнула и осторожно села на колени молодому человеку. Тот осторожно обнял её талию. Девушка опустила голову ему на грудь:
— А знаешь, Джефф, мне здесь нравится. Глупо, да? Я понимаю, что долго оставаться здесь мы не сможем, а всё равно приятно. Тихо, спокойно, нестрашно
— Всё хорошо, любимая. Еда и вода у нас пока есть. Я думаю, имеет смысл рассматривать это приключение как туристическую прогулку. Знаешь, мне давно хотелось побывать в мексиканских пирамидах. А тебе?
— Как-то не задумывалась. Пожалуй, да. Вот только… Если это усыпальницы каких-то великих людей народа майя, мне бы не хотелось нарушить их покой.
— Надеюсь, они нас простят. Мы ведь не ради потехи, а по очень веской причине пришли сюда, потревожили их. Мне кажется, они на нас не сердятся.
— Знаешь, мне тоже почему-то так же кажется. И всё-таки, как только сможем, уйдём отсюда…
Голос Жанны звучал всё тише, всё более сонно. Однако Джефф всё равно уже не слышал её — он также задремал. Молодые люди погрузились в объятия Морфея.
Они не видели, как из туманного овального отверстия появилось, поднялось синеватое пламя. Светлый огонь, проходя сквозь траву на ступеньках, не обжигая её, а лишь слегка шевеля. Огонь покатился бесшумными волнами к двум спящим молодым людям, обволок их, словно спеленал, заполнил собой всё пространство между стенами и сводом прохода…

* * *

Двадцатипятилетняя длинноногая мулатка Мэгги, посматривая на часы, украдкой подкрашивала губы и продумывала свои планы на вечер. До конца рабочего дня оставалось совсем немного. Ну и номер отколол Шон… впрочем, это вполне в его характере. В постели это, как правило, достоинство, а вот в разгар рабочего дня… Впрочем, вероятнее всего, у него действительно выбора не было. Надо же, если не врёт — напал на след большой и слаженной террористической группы…
В коридоре послышались шаги. Топот нескольких человек. Кто бы это мог быть? Надо надеяться, не группа посетителей, которым нужно срочно прорваться к начальнику латиноамериканской охранной группы? Мэгги привстала, готовясь объяснить посетителям, что рабочий день уже на исходе, надо совесть иметь…
Дверь открылась, и на пороге появился человек в маске. Нет, двое в масках. Мэгги, не успев ни о чём подумать, автоматическим движением нажала на звонок тревоги. Трель зуммера заполнила приёмную начальника отдела, но Мэгги уже ничего этого не слышала — она медленно оседала на пол, сражённая пулями неизвестных, открывших огонь из ручных пулемётов «Узи» прямо с порога. Один из нападавших подбежал к двери кабинета и сильным ударом ноги открыл её. Из кабинета раздались выстрелы — шеф Шона и Мэгги уже всё понял и собрался дорого продать свою жизнь. Первый из нападавших вскрикнул и опустился на пол, однако его уже отталкивали двое других, направлявших стволы «Узи» внутрь кабинета. Короткий обмен пулями — и шеф отдела разделил участь своей секретарши.
— Сматываемся! Быстро!
Нападавшие подхватили своего раненого товарища и рванулись к дверям, в сторону коридора. Один из них задержался, забежал в кабинет убитого начальника отдела, вынул из кармана маленькую пластиковую мину и включил на ней таймер. Три шага назад, за дверь — и такая же мина легла на пол рядом с мёртвой Мэгги. Диверсант бегом рванулся за дверь.
— Стоять! Ни с места! Руки на стену! — примерно за пять ярдов от него появились вооружённые охранники. Диверсант рванул из-за пояса ручной пулемёт — и тотчас зашатался под градом пуль. Через мгновение охранники уже ворвались в кабинет…
Последним, что они успели увидеть, была вырвавшаяся из-под стола секретарши Мэгги стена огня.

* * *

Жанна удивлённо протирала глаза. Надо же, заснула. Разве так сильно устала? Хотя — наверное, да. И Джефф спит. Сон праведника. Ну и хорошо, отдохнули немного, это совсем не помешает перед тем, как отправиться в дальнейший путь.
Маленькая синяя змейка мелькнула рядом с левым локтем Джеффа — и исчезла. Да, а ведь точно, вполне могут быть тут змеи. Хотя… почему-то всё равно не страшно. Будить Джеффа или подождать, пока он сам проснётся?
— Джоан! Я разве спал? — Джефф сонно моргал, недоумевающе поглядывая по сторонам.
— Да. И я спала. И знаешь, удивительный сон такой привиделся. Будто вот отсюда, из этого отверстия справа, поднялся к нам красивый ярко-синий цветок. Посмотрел на нас, побыл с нами немного и вернулся обратно.
— Ух ты, надо же! И мне приснилось то же самое! Забавно. И, что самое главное, ничего плохого за время сна с нами не случилось.
— Да, правда. Отдохнули мы с тобой немного. Ну и хорошо. Давай теперь искать выход. Мне кажется, наши преследователи отстали. Ушли совсем или нет — не знаю, но, по-моему, мы можем попробовать выглянуть наружу. Только сначала хорошо бы разобраться, как покинуть эту гостеприимную пирамиду. Внизу ведь наверняка есть? Иначе откуда браться солнечному свету?
— Да, конечно. Хотя… странно, Джоан, на моих часах уже восемь. Солнце зашло, значит, давать свет в этот вертикальный туннель не может.
— Правда? А на моих ещё только пол-пятого. То ли мои страшно отстали, то ли твои куда-то помчались.
— Ах, вот как, значит. Тогда другое дело. Наверное, это моим часам доверять нельзя, иначе откуда бы здесь свет? Не электричество же. Я предлагаю: давай мы с тобой подкрепимся и пойдём вниз. Поищем источник света, там наверняка и выход.
Жанна с готовностью кивнула и, открыв свою сумку, вонзила крепкие белые зубы в гамбургер. Джефф незамедлительно последовал её примеру.
Спустя пять минут они уже чуть ли не бегом, весело смеясь, мчались вниз, в светлую туманную неизвестность, по разрушенным ступенькам, не опасаясь упасть, подвернуть ноги, споткнуться. Их обоих охватило странное ощущение того, что пирамида вокруг — нечто единое с ними, друг, которому можно довериться, готовый прийти на помощь, поддержать, не дать упасть. Сияние света уже не шло снизу, оно обступало, окружало их.
Внезапно девушка, немного опередившая Джеффа, резко остановилась и негромко вскрикнула. Ступеньки кончились. Вокруг них была просторная галерея, границы которой уходили в туманную неизвестность. Серебристый свет шёл отовсюду, и отовсюду же исходило ощущение свежести.
— Джоан! Давай возьмёмся за руки! В этом тумане недолго и потеряться!
— Да, верно. А куда мы сейчас направимся?
— М-м. Давай пойдём прямо, доберёмся до противоположной стены, затем пройдём вдоль неё, проверим, нет ли отсюда выхода наружу.
Джоан с готовностью кивнула и подала молодому человеку правую руку. Пытаясь всмотреться в окружающий мир сквозь туманную пелену, они осторожно двинулись сквозь неведомое. Однако, прежде чем они успели сделать несколько шагов, послышался собачий лай. Беглецы замерли. Зловещий шум раздавался как раз оттуда, куда они направлялись. Развернуться, назад?..
Собачий лай быстро приближался. Джефф и Джоан сперва шли назад, постепенно ускоряя шаг, а затем побежали, преследуемые невидимой до сих пор опасностью. Внезапно они резко остановились: перед ними выросла стена.
— О, проклятье… Джоан! Беги направо! А я постараюсь задержать этих!
— Нет, Джефф! Я с тобой до конца! Я тоже буду драться!
«Вот и конец, да? Ну что же! По крайней мере, погибнем вместе!»
Джоан вынула из сумки кольт — такой же, как тот, с которым принял свой бой дедушка. Джефф приготовил «магнум» и попытался всмотреться сквозь белёсую завесу. Собачий лай раздавался уже совсем рядом… да, вот — не далее чем в десяти ярдах показались очертания нескольких человек с собаками…
— Стойте! Мы вооружены и будем стрелять! Оставьте нас в покое, и мы не причиним вам зла!
— Эй, ты! Брось пистолет! Не поможет он тебе! Мы ничего с вами не сделаем, если сдадитесь по-хорошему!
— По-хорошему будет, если прекратите нас преследовать! Ни шагу вперёд!
— Ну, дурак, пеняй на себя…
Из тумана раздались выстрелы — пули ударили в стену совсем рядом с лицом Джеффа. Молодой человек поднял «магнум», собираясь выстрелить почти наугад…
Однако в этот самый миг белёсый туман, разделявший беглецов и их преследователей, внезапно исчез — перед замершими молодыми людьми появились пятеро мужчин, вооружённых короткими автоматами, с двумя псами. В следующее же мгновение из пола галереи — отовсюду, кроме того места, где стояли Джоан и Джефф, — вырвался огонь. Фиолетовое пламя моментально поднялось с рёвом до самого свода, поглотив нападающих…
И тотчас исчезло, словно его и не было.
Беглецы, не веря своим глазам, смотрели потрясённо перед собой. Ведь только что они были в смертельной опасности… от которой не осталось ничего. Никаких признаков того, что только что здесь находилось несколько человек с собаками. Хотя нет… на каменном полу галереи виднелись чуть потемневшие участки, своими очертаниями отдалённо напоминавшие тени людей.
Когда молодые люди немного пришли в себя и посмотрели вперёд, прямо перед собой на расстоянии примерно сорока ярдов они увидели узкую, ярко сияющую солнечным светом полоску в стене.

* * *

— Ну ты сволочь! Мразь! Ублюдок!..
Аткинс ругался, вращая глазами и брызгая слюной, бессильно колотя связанными ногами о кровать, пока Шон, прижав телефонную трубку ухом к плечу, не заклеил ему рот скотчем. После этого Макдауэлл широко улыбнулся своей жертве, словно говоря: «Да, ты прав, я таков, ну что же тут поделаешь?». Однако улыбка тут же сошла с его лица, потому что он услышал в трубке:
— Хорошо. Командир нашей организации будет сейчас говорить с вами.
«Ну, держись, Шон. Сейчас ты один против самой жуткой банды нашего времени. Главное — не дрейфь. Ты вовсе не так слаб, как им кажется.»
— Вы хотели говорить со мной? Кто вы?
— Насколько я понимаю, это господин Равиль Ибн Юсуф? Приятно с вами познакомиться, господин ублюдок. Правда, мы с вами уже чуть-чуть встречались — в ТЕМПОРА-Мехико, не так ли? Я уверен, вы были там. Вы не из тех, кто отсиживается за спинами своих верных отморозков, когда они идут на серьёзнео дело.
— Поменьше болтайте, Макдауэлл! Не забывайте, с кем разговариваете!
— Не забываю. Я разговариваю сейчас с главным отморозком земного шара. И ничем вы напугать меня не можете, потому что более чем смертью вы всё равно пригрозить неспособны, а убить меня уже пытались — тогда, когда я вам ещё ни слова не сказал. У вас не получилось. Даст Бог, и теперь не выйдет номер.
— Да, повезло вам. А вот Мэгги вашей не повезло. Надеюсь, впрочем, что она совсем не мучилась.
«Что такое? Откуда он знает про Мэгги?»
— Ты… о чём это? О какой Мэгги?
— А разве у тебя две любовницы по имени Мэгги? Одна — смазливая черномазая бабёнка из ЦРУ, а другая кто?
«О, Господи! Неужели он добрался до Мэгги? Как? Этого ещё недоставало…»
— Отчего ты вдруг заткнулся, Макдауэлл? Только было разговорились. Если тебя утешит: накрылась медным тазом не только Мэгги. Твой шеф тоже. И убил их ты, дебил. Незачем было звонить в ЦРУ, тем более по прямой связи.
«Господи. Да неужели они и в ЦРУ забрались? Там же такая охрана…»
— Вот, тужься, думай, как всё это случилось. Только шевели мозгами не сейчас, а потом, если получится. Ты, кажется, собирался вернуть нам этого кретина Ярлыка?
«Так они Аткинса зовут Ярлыком? Понятно, приму к сведению. Ах, Мэгги… Прости меня, остолопа…»
— Верну я тебе твоего Ярлыка. Только не просто так. Мне нужна Анита Хосе, которую ты захватил, приняв за Джоан Старк-Рабинович.
— Окей. Получишь ты свою Аниту, нет проблем. Не нужна она мне. Адрес сам назовёшь… или мне сразу ехать на Сан-Мартина, 33?
«Час от часу не легче! Так они уже знают этот адрес?! Да, видимо, выяснили, откуда я говорю… Что же это за вездесущесть такая? Прав был Джефф, надо было уматывать сразу, вместе со всеми, тогда и Мэгги была бы сейчас жива.»
— Раз уж ты всё знаешь. Надеюсь, ты хотя бы Аните дашь возможность уйти домой спокойно? Девчонка ведь тебе ничем не мешает.
— Надейся. Там посмотрим, как получится. Обещаю тебе, что смерть Аткинса ты сможешь увидеть. Ну что? Принимаешь свою Аниту? Открывай дверь! Хотя… не надо, с ней нет проблем.
Снаружи послышался мощный удар — старая деревянная дверь соскочила с петель…
Шон направил на дверной проём оба пистолета…
Однако в тот же миг послышался громкий возглас по-испански:
— Руки вверх! Вы окружены!
Шон облегчённо вздохнул и подмигнул Аткинсу:
— Вот видишь, напрасно пугался, не попадёшь ты в руки своего бывшего шефа. Правда, не знаю, лучше ли тебе будет от этого.
Аткинс изумлённо таращился, мыча сквозь кляп. Не глядя на него, Шон вышел на улицу. Прямо возле дверей, когда-то защищавших этот домик, а теперь валявшихся на земле, стояло три машины, видимо, принадлежавших террористам, а чуть поодаль — с полдюжины легковушек с надписью «Полиция». Вот и ещё одна подъехала… Немного правее, у угла дома, мексиканские полицейские обыскивали и сковывали наручниками захваченных бандитов. Шон рассмотрел командира полицейских — коренастого мужчину, на мундире которого были отличительные знаки капитана:
— Господин Хосе! Поздравляю вас с успехом операции! Надеюсь, Анита в порядке?
Тот обернулся, пожал плечами:
— Надеюсь, будет в порядке.
— Могу я переговорить с ней? Только одну минуту.
— Ну… пожалуй, да. Вы это заслужили. Вон она, в моей машине.
Шон прошёл к автомобилю, на который ему указал отец Аниты. Девушка сидела там, одетая в наскоро накинутую полицейскую форму. «Видимо, привезли её нагой… Скорее всего, собирались убить — прямо здесь. Нас обоих, хотя нет, всех троих.»
— Синьорита! Как вы поживаете?
Девушка была бледна, она до сих пор дрожала, но, взглянув на Шона, попыталась улыбнуться:
— Спасибо. Так это вы меня спасли? Вы очень любезны, синьор.
— Я очень извиняюсь, что вам пришлось пройти через всё это.
— Ничего. Не так уж это оказалось страшно. Сейчас даже интересно: неужели я смогла? Знаете, я ведь чуть не убежала от них. Честное слово! Мне кажется, об этом можно сделать фильм. Как вам кажется, я хорошо буду смотреться в главной роли?
— Замечательно, синьорита. Поверьте мне как старому знатоку Голливуда.
— Скажите, синьор… Я догадываюсь, почему меня похитили, но вот как вам удалось освободить меня?
— А капитан Хосе ещё не рассказал? Ах да, конечно, он ведь сейчас занят. Примерно два часа назад я явился в ближайшее отделение полиции, со мной был один мерзавец, Аткинс по прозвищу Ярлык — тот, который организовал ваше похищение. Я сразу заявил дежурному полицейскому, что могу поспособствовать освобождению дочери капитана Хосе — если они мне помогут. Должен заметить, что здешние полицейские, к их чести, крепко держатся друг за друга. Не прошло и четверти часа, как приехал ваш отец. Ещё минут десять мы с ним обсуждали план операции, затем он предоставил мне эту развалюху, где уже год как никто не живёт, зато почему-то оказалась действующая телефонная линия. Туда поспешно притащили кровать, стул и стол… вот и всё. Я позвонил главе Аль-Джихада, мы очень вежливо поговорили, остальное вы знаете.
Анита благодарно улыбнулась Шону, он поклонился мексиканской красавице, спасти которую ещё недавно казалось невозможным, и отошёл в сторону. Теперь ему не хотелось ни с кем разговаривать. Потому что предстояло возвращение в США…
И участие в похоронах Мэгги.

* * *

— Саид, как ты думаешь, не следует ли нам спуститься? Стоит ли понапрасну топливо тратить?
Сулейман посматривал вниз. Группа захвата с собаками уже входила в то же самое отверстие в пирамиде, куда скрылись беглецы.
— Я уже думал об этом, Сулейман. Нам очень нежелательно утрачивать верхний обзор. Конечно, маловероятно, что они сумеют выбраться незамеченными, но кто их знает. У нас горючего хватит ещё часа на два. Надеюсь, что в ближайшие полчаса этих двоих возьмут. По крайней мере, девчонку, на парня плевать. Если нет — часа через полтора отправим джип за керосином.
Сулейман нехотя кивнул. Наверное, напарник прав, дело прежде всего. Вместе с тем, вот так болтаться в воздухе, не зная, что происходит внизу, внутри пирамиды — удовольствие маленькое. Впрочем, последнее-то легко поправимо. Он взялся за переговорное устройство:
— Алло! Амир? Как у вас идут дела?
— Ищем пока. Эти двое как сквозь землю провалились.
— Но собаки-то взяли след?
— Да, хотя и не сразу. Тут целая куча проходов. Такое впечатление, что эти двое разделились, пошли разными путями. Может, они в этой пирамиде бывали раньше?
— Вот оно что. Если так, то насколько это вас задержит?
— Надеюсь, что незначительно. В любом случае, сейчас идём по одному из следов.
Последовала томительная пауза. Сулейман размышлял, забывая выключить связь. Прошло минут пять. Наконец он не выдержал:
— Алло, Амир! Ничего нового?
— Вовремя позвонил, Сулейман! Мы только что на них вышли! И девчонка, и парень, оба в порядке! Тут туман какой-то… но ничего, деваться им некуда, а от наших собак ещё никто не уходил.
Сулейман напрягся в радостном возбуждении, не в силах оторвать взгляд от входа в пирамиду… Крошечная чёрная точка, где сейчас всё решается…
Внезапно из этой чёрной точки, к которой было приковано его внимание, полыхнуло оранжевым пламенем. Сулейман остолбенел на мгновение… затем снова схватился за переговорное устройство:
— Амир! Что случилось? Там что-то взорвалось? Вы в порядке? Что с девчонкой?
Ответа он не услышал. Вместо этого из острой вершины пирамиды вылетело облако ярко-красного пламени… словно вулкан…
— О, Шайтан! Саид! Поднимись выше! Или сдвинемся в сторону!
Вертолёт рванулся вверх и в сторону, пытаясь отдалиться от новой опасности, однако огненное облако стремительно росло и ширилось, закрывая уже полнеба, обрушиваясь на машины террористов, стоявшие у подножия пирамиды…
— Саид! Быстрее! Аллах, спаси нас!
Прежде чем вертолёт успел улететь от пирамиды, огненный смерч навалился на него, смял, сдавил… мгновение — и взорвался топливный бак, вертолёт превратился в пылающую груду металла, перекрученную неведомой силой… всё это рухнуло наземь…
И в тот же миг огненное облако вернулось, всосалось назад — в вершину пирамиды. Уже минуту спустя ничто не говорило о свершившемся катаклизме. Вот только обгоревшие минибус и джип с почерневшими фигурками внутри, да куча обугленных железок поодаль.

* * *

Жанна

Мы с Джеффом, наверное, целую вечность стояли у стены, рядом с которой ещё минуту назад готовились принять смерть. Поверить невозможно было в то, что сейчас приключилось на наших глазах… Что это означает? Пирамида нам не враг… да, это мы уже поняли. Но… она наш друг? Защитник? Спаситель? Удивительно… Или… ничего удивительного?
Внезапно мне показалось, что я очень хорошо знаю, почему Пирамида приняла нас под своё покровительство. Мне только предстоит вспомнить нечто очень важное…
Да, но теперь придётся покинуть эти добрые, гостеприимные стены, выйти навстречу тем из наших врагов, которые не погибли внутри пирамиды.
— Джоан! Ты готова? Нам пора идти.
— Да, Джефф. Я… уже иду.
Это была почти правда. Я в самом деле последовала за Джеффом, когда он, по-прежнему сжимая в правой руке пистолет, двинулся к выходу. В душе я, правду сказать, довольно-таки трусила. Ведь мы шли, шаг за шагом, по тому участку, где только что полыхнуло гигантское пламя, погибли люди… да, враги, но они были такими тогда, а сейчас это просто погибшие люди… от которых не осталось совсем ничего. Вроде как идти по кладбищу…
Так или иначе, спустя минуту или две мы вдвоём стояли у выхода и боязливо посматривали наружу. Наших преследователей нигде не видно? Ведь их было так много…
— Джоан, тебе не кажется, что пахнет горелым?
— Да, Джефф, но это не так уж удивительно, ведь только что прошёл пожар.
— Джоан… присмотрись-ка к тому, что осталось от джипа и минибуса.
О Боже… Действительно. Они сгорели? Все до единого — наши враги погибли? Это сделала Пирамида?
— Джефф, как ты думаешь, где вертолёт? Улетел? Возможно, вернётся с подмогой?
— Нет, Джоан. Никуда он не улетел. Вон там, дальше, правее, видишь обугленную кучку посреди выжженного круга? Мне кажется, это то, что осталось от вертолёта.
Да… действительно, похоже на то. Бедняги… как-то даже трудно сейчас сердиться на них, хотя всего несколько часов назад они в нас стреляли.
Что же произошло здесь, под горячим солнцем Мексики, пока мы бродили по Пирамиде? И который вообще час?
— Джефф, как ты думаешь, сколько времени мы были в Пирамиде?
— Не знаю, Джоан. Судя по солнцу… примерно сутки. Или… ты знаешь, боюсь сказать тебе.
— Или, ты хочешь сказать, мы пробыли там несколько минут?
— Ты права. Но это уж совершенно невозможно. Хотя… только что мы видели вещи куда более невозможные.
— К тому же наши часы ведут себя странно. Кстати, который час у тебя?
— Четыре.
— О! И у меня тоже. Надо же! А в Пирамиде была огромная разница.
— Джоан… пойдём отсюда поскорее. У меня такое ощущение, словно мы дотронулись до чего-то запретного, исполинского, могучего, космического, неприкосновенного.
«Да? Странно! А у меня чувство, будто я только что из дома вышла погулять. Мой милый, добрый, верный домик. Впрочем, я понимаю Джеффа.»
Мы подошли к своей машине. Удивительно, она была совершенно не затронута пронесшимися здесь катаклизмами. Джефф занял место за рулём, очень любезно с его стороны.
Прежде чем я села на своё место рядом с Джеффом, я не удержалась и помахала рукой Пирамиде. До свидания, мой милый, загадочный дом! До скорой встречи!

Глава 4. Спите спокойно, господин Президент!

Жанна

Неделю добирались мы до Фриско. Задержка вышла, главным образом, оттого, что вся Мексика словно с ума посходила — ловила каких-то исламских террористов. На шоссе нас то и дело осматривали армейские заслоны, в гостиницах паспорта проверяли так, будто на нас объявлен розыск Интерпола. Не понимаю людей. Откуда эта глупость? Какие исламские террористы могут быть в этнически однородной католической Мексике?
Был уже поздний вечер, когда я добралась до дома. Мама встретила меня у порога:
— Жанна! Как дела? Почему ты так долго отсутствовала? Не могла позвонить?
— Ой… Мама, прости, пожалуйста. Виновата, каюсь. Сперва из головы вылетело… занята была очень. Потом батарея мобильника разрядилась, а по всей Мексике такая суматоха, международные линии везде отключены.
Про международные линии я поднаврала. Да, пару раз я пыталась позвонить домой из гостиницы, действительно, было неизменно занято. Но вполне возможно, что, прояви я больше упорства, удалось бы. Да и объяснение про батарею мобильника — глупость невероятная, как это я такое выдала, могла и должна была ведь зарядить в первой же гостинице.
— Мамочка, ты не сердишься?
— Нет, Жанна, не сержусь. Ты моя хорошая дочка, если не позвонила, значит, на то была серьёзная причина.
Как это приятно — прикосновение мягких маминых рук, её нежных, любящих губ… Так мама не сердится на меня? Какая же я свинья бессовестная…
— Ну-ну, доченька, всё хорошо, не плачь, не из-за чего. Улыбнись. Я ведь понимаю, тебе пришлось там очень трудно. Хорошо хоть вернулись оба благополучно. Как прошла поездка?
— А… всё нормально. «Не буду говорить про неприятность с Анитой, завтра сама займусь ею. А про Пирамиду? Наверное, тоже не следует. Ведь тогда придётся рассказать и о том, как за нами гонялись неизвестные бандиты — из тех, которые убили дедушку. Мама будет волноваться. А уж про то, как Пирамида нас с Джеффом спасла… сама в это сейчас едва верю.»
— Так вот, мама. Всё в порядке теперь. Реактор удалось вывезти из Мехико, Джефф его… гм… ликвидировал. А у нас что новенького?
— Да… почти ничего. В ТЕМПОРА затишье перед бурей. Ждём, что решит новый президент.
«Ой! Как же это я забыла? Ведь позавчера были президентские выборы!»
— Да, мама, в самом деле, я же ничего не знаю. Кто победил на выборах? Наверное, республиканцы? Говорили, что у демократов было мало шансов.
— Нет, конечно, победили не демократы. Неужели ты не знаешь? Вся Калифорния трепещет, что будет.
— Ну и напрасно. Республиканцы для Калифорнии всегда были хороши, хоть их здесь и не любят. Я сама, хоть и собиралась голосовать за демократов, признаю, что республиканцы во многом правы.
— Нет, Жанна, дело не в них. Победил Фольмер.
— Что-о? Кандидат от независимых? У него же не было шансов! Независимые никогда в истории США не выигрывали выборы!
— Верно, Жанна. Но вот теперь это случилось. Его поддержало лобби против «Эксодуса», и это принесло ему очень много голосов избирателей. И теперь лобби Анти-Эксодуса берёт власть в стране. Сегодня утром из Департамента Энергетики нам прислали распоряжение прекратить операции спасения.
«Какой ужас! Неужели дело моего дедушки рухнет?»
— Мама, как же так… Ведь по всем прогнозам Фольмер должен был проиграть…
— Да, этого никто не предвидел. Парадоксально, но победил он благодаря тому, что здесь, у нас в Калифорнии, набрал всего на один голос больше, чем его соперник-демократ. В результате выборщики от Калифорнии ушли к нему.
«Один человек всё решил? Это что же получается — если бы мы с Джеффом не поехали в Мексику, а просто проголосовали за наших, всё было бы в порядке? Из-за нас, нашего отсутствия в стране теперь меняется всё? И рушится дело дедушки?..»

* * *

Так странно войти в дедушкин кабинет… теперь — мой. На моей ответственности то, что начал он. Я, восемнадцатилетняя девчонка, едва начавшая изучать через пень-колоду физику пространства-времени, должна буду отныне решать проблемы всемирного концерна-гиганта ТЕМПОРА.
Вот он, дедушкин стол. Большой такой, тяжёлый, жёлтого цвета. Дубовый. Овальный. Сколько человек за ним уместится — десять? Больше?
А вот и телефон, сейчас я им как раз и воспользуюсь. Первым делом — вот что. Набрать номер…
— Алло, Джефф! Давай начнём наши дела с Аниты. Как ты предлагаешь её вызволять?
— Никак. Джоан, я только что звонил её родителям. Оказывается, с ней полный порядок, она уже неделю как дома. Её выручил тот парень, если помнишь, Шон Макдауэлл. Благодаря ему также захвачена группа похитителей. Оказывается, это были исламские террористы. Их организация называлась Аль-Джихад.
— Невероятно! Так они повсюду?! А мы-то с тобой удивлялись, почему это по всей Мексике разыскивают исламистов. Да, теперь всё понятно. Ну что же, это просто замечательно, что Анита уже спасена. Надо будет мне позвонить ей позже, извиниться, ведь это из-за меня она пострадала.
— Джоан, я могу тебя спросить — когда мы сможем увидеться?
— Ой… Извини, Джефф, наверное, сегодня не получится. Честное слово, я очень хочу с тобой встретиться! Но я первый день на работе, боюсь, что дела завалят.
— Всё нормально, Джоан. Я позвоню позже. Хорошо?
— Да, конечно! Спасибо тебе, что не сердишься! До встречи!
Ну ладно. По крайней мере, Анита в порядке. Какой молодец этот Макдауэлл.
— Добрый день, мисс Старк-Рабинович! Я — ваша секретарша, меня зовут Мэри. Вы принимаете посетителей?
«Ах да, у меня секретарша, та, которая работала ещё при дедушке. Его уже нет, и теперь секретарша будет работать со мной. Принимаю ли я посетителей? Да что я им скажу? Впрочем, люди ведь не виноваты в том, что я, главный директор ТЕМПОРА, ничегошеньки не знаю и не понимаю в том, за что взялась. Разберусь уж как-нибудь. В любом случае — пора начинать.»
— Да, конечно. А что? Кто-нибудь пришёл? И ещё: простите, Мэри, нельзя ли меня называть просто Джоан?
— Хорошо… Джоан. Там к вам пришла миссис Сьюзен Браун-Обердж, наш бывший главный психолог, спрашивает, может ли поговорить с вами.
«Тётя Сюзан?..»
— Да! Разумеется, пусть входит!
«Тётя Сюзан… как давно мы с ней не виделись…»
— Жанна! Добрый день! Спасибо, что разрешила впустить меня!
— О чём вы говорите, тётя Сюзан?! Для вас моя дверь никогда не может быть закрыта! Пожалуйста, садитесь вот сюда!
«Бедная тётя Сюзан. Вся седая, смотрит подслеповато, без очков еле видит, ходит неуверенно, с тросточкой. Будь ты проклята, подлая старость.»
— Спасибо, девочка. Джоан… понимаешь, я пришла к тебе, можно сказать, по личному вопросу. Наверное, я должна была рассказать тебе об этом раньше, но… как-то духу недоставало. Дело вот в чём: ещё до твоего рождения… в тот день, когда погибла твоя бабушка Жанна…
— Тётя Сюзан, не волнуйтесь, пожалуйста! Не хотите ли водички?
— Нет, спасибо, Жанна. Я в порядке. Так вот: сразу после её гибели я увидела очень странный сон. Как будто она пришла ко мне и предупреждает, что через девять месяцев возродится в своей внучке, дочке… твоей мамы. И в указанный срок у Сюзан родилась… ты.
«Что это означает? Что я была в прошлой жизни Жанной Дарк? Правда, удивительный сон. Как бы мне не сойти с ума. Ведь это многое объясняет… нет, нет, не надо сейчас об этом думать. В конце концов, это всего лишь сон. Всё слишком невероятно.»
— Жанна, я понимаю, что сон — чепуха, ничто, ты не обязана обращать на это внимания…
— Почему же, тётя Сюзан. Ведь и я вам не рассказала кое о чём. Вернее, не рассказала пока никому. Только Джефф знает, потому что он был там со мной. Вы, наверное, слышали, что мы с ним только что вернулись из Мексики. Там с нами приключилась одна удивительная история, которая могла закончиться для нас очень плохо. Но… спасаясь от преследователей, мы проникли в одну из пирамид майя. И… там начались такие чудеса, о которых я даже рассказать не смогу. Дело не только в том, что вы мне не поверите — я и сама себе не поверю. Самое главное: меня не оставляло чувство, что Пирамида меня видит, знает, кто я, очень хорошо ко мне относится. Даже не как друг, а… как близкий родственник, что ли. Однако ощущение — это всего лишь ощущение, а самое главное в другом: едва только нас нашли наши враги, Пирамида их уничтожила.
Очки тёти Сюзан с лёгким звяком упали на стол — к счастью, не разбились. Тётя Сюзан посмотрела на меня оторопелым взглядом, подслеповато прищуриваясь:
— Жанна… я не ослышалась? Пирамида майя заступилась за тебя? И за Джеффа? Она поразила тех, кто собирался причинить вам зло?
— Именно так, тётя Сюзан. Правда, вот сейчас, разговаривая с вами, я даже не уверена в том, правильно ли видела всё происшедшее, а потому не хочу рассказывать в подробностях, но тогда это было слишком явственно. И главное — те, кто собирался нас убить, исчезли сами, будто их и не бывало вовсе. Остались только едва приметные следы на полу галереи, где всё это происходило. Что касается их машин, на которых за нами гнались, то они сгорели, словно при пожаре. Впрочем, возможно, и был какой-то пожар, который закончился раньше, чем мы вышли из Пирамиды, но наша машина стояла рядом, а с ней ничего не случилось.
— Удивительно. Впрочем, Жанна, одно слишком хорошо подходит к другому. Теперь, когда я тебе рассказала о том своём видении, я спокойна. Тебе решать, кто ты на самом деле и как себя вести. Теперь я могу умереть спокойно.
— Тётя Сюзан! Что вы такое говорите?! Вам ещё жить да жить!
— Всё в порядке, Жанна. Всего наилучшего тебе. Если сможешь, заглядывай иногда в гости к своей старой знакомой, у которой разные безобидные видения и сны. До свидания!
— Тётя Сюзан! Вас проводить? Мэри!..
— Нет-нет, не надо, не зови никого, не то я совсем уже старой развалиной себя почувствую. Всё, Жаннетт! Будь удачлива и счастлива!
«Ах, тётя Сюзан… Как это печально, когда уходят близкие люди. Но что это я? Ведь собиралась звонить Аните. Джефф где-то оставлял её телефон.»
— Алло! Я могу поговорить с Анитой Хосе?
— Да! Я слушаю!
— Добрый день, Анита! Меня зовут Джоан. Мы с вами никогда не встречались, хотя очень хорошо знаем друг друга. Прежде всего, я хочу извиниться за то, что из-за меня случилось с вами на днях в Мехико.
— Ой! Я поняла, кто это! Как здорово, что вы позвонили, Джоан! А почему вы извиняетесь? Вы ни в чём не виноваты, и я вовсе не в обиде! Ведь всё благополучно завершилось, вот и ладно. А зато — какое приключение! Сейчас на киностудии решается вопрос о том, чтобы снять фильм по мотивам этих событий. Если всё получится, я буду играть обе роли — себя и вас! Так что я не только не сержусь, но очень вам признательна! Возможно, что те события сделают меня знаменитой на весь мир!
«Вот уж прямо как говорил дедушка Борис: кому война, а кому мать родна. Я бы и за миллионы не согласилась пройти через такое. Хотя… ведь я и без того богатая наследница, а будь иначе, ещё неизвестно, как бы я стала рассуждать.»

* * *

Мой первый рабочий день в ТЕМПОРА подходил к концу. Глядя на часы, я с удивлением думала, что довольно-таки легко и удачно со всем справилась. Правда, никто меня по физике не экзаменовал. Вместе с тем, я за один час заседания физической секции узнала очень много нового. Всё то, о чём говорилось на лекциях, что с таким трудом ложилось в голову, представало сейчас в совершенно новом свете, а главное — теперь было совершенно понятно, для чего оно нужно и как это осуществить на практике. Я даже умудрилась задать какой-то умный вопрос докладчику, правда, почти ничего не поняла из ответа. А ещё Мэри спросила, как быть с письмом из Департамента Энергетики — о том, чтобы мы прекратили операцию «Эксодус». Я сначала собиралась потребовать время на обдумывание, а потом вдруг сообразила — велела Мэри отправить в Департамент запрос, готовы ли они компенсировать нам неустойку за срыв всех договоров с ООН, Европой и Россией. Посмотрим, как они выкрутятся — найти сумасшедшие деньги в разгаре экономического кризиса, когда страна стонет от дефицитов, а ТЕМПОРА, между прочим, даёт людям работу и исправно платит огромные налоги.
— Мисс Старк… ой, извиняюсь, Джоан! Вас просят к телефону! Это из Департамента Энергетики!
«О, легки на помине. Может, уже получили письмо? Если только Мэри отправила его электронной почтой или факсом. И что же они собираются ответить?»
— Мисс Старк-Рабинович! Вы можете срочно приехать на совещание в наше отделение в Сан-Франциско?
«Ишь чего захотели! У меня другие планы на вечер. Конкретно, Джефф.»
— Боюсь, что не смогу.
— Очень жаль. Дело в том, что будет обсуждаться вопрос о национализации ТЕМПОРА. Но, разумеется, если вы не сможете прибыть…

* * *

Едва войдя в кабинет, где проводилось совещание местного Департамента Энергетики, я почувствовала себя идиоткой. Во-первых, там все были седыми старцами, которые на восемнадцатилетнюю девчонку посмотрели со снисходительной усмешкой. Во-вторых, они хотели было закурить, а я запротестовала; разумеется, они уступили, но мне стало очень неловко. В комнате ненадолго воцарилась унылая тишина. Наконец, председатель прокашлялся и заговорил:
— Дамы и господа! Мы собрались сегодня для того, чтобы решить вопрос о национализации концерна ТЕМПОРА. Эта компания, монопольно контролирующая процессы перемещения во времени, использует подвластные ей ресурсы не лучшим образом. Пора это прекратить. Мы намерены национализировать ТЕМПОРА. Разумеется, владельцы акций получат разумную компенсацию. Большинство специалистов останутся работать, значительных увольнений мы не планируем.
— Я могу задать вопрос? Каков смысл национализации? Что вы собираетесь делать без нас такое, чего не можете с нами?
— Мисс! Я же сказал: вы получите компенсацию, остальное не должно вас беспокоить.
— Извините! Я — главный директор компании! Я не обязана продавать свои акции! Существует устав ТЕМПОРА, и мы работаем в точном соответствии с ним! У меня есть основания полагать, что изменение статуса компании может привести к нарушению нашего устава. Я требую чётких гарантий того, что ничего подобного не произойдёт. Если вы со мной несогласны, можете обратиться в суд.
«Ого! А ведь они растерялись! Председатель трёт лысину, все переглядываются… Неужели я их поймала?»
— Мисс… Старк-Рабинович. Ну зачем вам это? Вы ведь получите деньги. Вы молодая девушка, к чему вам все эти хлопоты с большой компанией?
— Господин председатель! Эту компанию создал мой дедушка, которого я горячо люблю и уважаю! Если бы он хотел продать её, давным-давно так бы и поступил! И не надо меня соблазнять деньгами, этим вы меня не удивите. Неделю назад я едва не погибла в Мексике от рук исламских террористов. Заверяю вас, я рисковала жизнью вовсе не ради денег.
— Э-э-э. Мисс Старк-Рабинович, я вовсе не хотел вас обидеть. Просто я полагал, что национализация ТЕМПОРА будет в наших общих интересах.
— Охотно поверю в это, если вы дадите чёткий ответ на вопрос, который я задала минуту назад. Итак: что вы намерены изменить у нас, ради чего готовы выложить баснословные деньги, которые могли быть использованы для защиты интересов жертв кризиса?
— Мисс Старк-Рабинович, я думаю, вы отлично понимаете, в чём дело. Необходимо срочно прекратить то, что вы называете «Операция Эксодус». Это бессмысленное насилие над мировой историей, нарушение прав как ныне живущих, так и тех, кто давно умер…
— Помилуйте! Что такое вы говорите? Чьи это права мы нарушаем? Избавляя невинных людей от незаслуженной гибели, мы, по-вашему, нарушаем их права?
— Да! Вы нарушаете их право на смерть!
— Господин председатель! Вы хоть понимаете, о чём вы говорите, что называете правом на смерть? Вы никогда не видели, как умирают люди на аутодафе? Как огонь постепенно, минута за минутой, пожирает тело, которое постепенно превращается в скелет, потом этот скелет разваливается, и всё это время жертва, если её не задушил дым, остаётся жива, испытывает самые страшные мучения и даже не может потерять сознание? Вы никогда не видели детей в газовой камере, не слышали их крики в тот момент, когда их душит яд? Вы не видели мать, которая обнимает, пытается защитить своего ребёнка в тот момент, когда эсэсовцы наводят на них обоих пулемёт?
— Мисс Старк-Рабинович! В вас говорят эмоции, а не разум! Думать надо прежде всего о ныне живущих! Соблюдать их права, попранные кризисом!
— Я тоже одна из ныне живущих! А моя бабушка была спасена от казни костром! И моё главное право — без стыда взглянуть на собственную историю, в которой я не желаю видеть гибель невинных! Будьте уверены, господин председатель, я буду бороться до конца против того, что вы сейчас здесь решите! И знаете что? Я сегодня же начинаю пропагандистскую кампанию, адресованную жертвам кризиса: «Готовы ли вы заплатить за то, чтобы ваше прошлое было наполнено страданиями невинных?». Будьте уверены, у меня получится! На экраны телевизоров пойдут очень неприятные для вас кадры — записи расстрелов, аутодафе, колесований, утоплений, голодоморов, и везде будет звучать вопрос: «Зритель, вы согласны за это приплачивать?»
— Мисс Старк-Рабинович… Ну зачем вам это, а? Вы же знаете, что новая администрация всё равно сделает так, как хотят её избиратели.
— Я вас не понимаю. До приведения к присяге президента Фольмера ещё более месяца. Откуда вы знаете, какова будет его политика? Вы хотите быть более «Анти-Эксодус», чем глава этого лобби?
— Господин председатель! Мне кажется, в словах мисс Старк-Рабинович есть здравое зерно. Куда нам торопиться? Давайте подождём инструкций из Вашингтона. В самом деле, проводить национализацию на фоне всеобщего кризиса очень и очень рискованно. Нам необходимо всё тщательно просчитать и взвесить.
— Да-да! Я согласен! Не будем спешить. В конце концов, время есть. Да и финансовая комиссия возражает против поспешности в деле национализации ТЕМПОРА.
«Вот это да! Получается, что многие на моей стороне?! Бедняга председатель! Вон как сжался в комок.»
— Господа… ну что же вы так. Да я не настаиваю. Давайте подождём, посмотрим, что решат в Вашингтоне, в Белом Доме. Закрываю совещание нашего отделения Департамента Энергетики. До свидания, дамы и господа.

* * *

— Доброй ночи, Жаннетт!
— Тётя Сюзан! Вы пришли, навестили меня?! Как я рада вас видеть! Вы смотритесь намного лучше, чем было днём. Наверное, там просто освещение было другое.
— Нет, Жаннетт, на это другая причина. Я скажу о ней позже. Девочка моя… прежде всего, я хочу сказать, что всегда любила тебя. С той минуты, когда прочла о тебе в учебнике истории. И тогда, когда видела тебя гибнущей в дыму и пламени на площади ТЕМПОРА. И позже, когда ты вновь родилась, а затем росла, превращаюсь в самую красивую девочку в мире.
— Ну что вы, тётя Сюзан. Я самая обыкновенная.
— Нет, Жанна, ты необыкновенна, ты хорошо знаешь это, и как раз потому я обязана предупредить тебя. Жаннетт, в самое ближайшее время тебя ждёт страшное испытание. Я уверена, ты пройдёшь его с честью. И когда это произойдёт, ты одержишь самую большую победу, какую только видел этот мир. Держись, Жаннетт! Смелее — вперёд, Жанна!
— Тётя Сюзан, как странно вы говорите… Откуда вы обо всём этом знаете? Вы пришли ко мне во сне… И… вы так странно изменились с момента нашей вчерашней встречи. Тётя Сюзан… ведь это не означает, что вы…

* * *

Вот и закончился отпуск по болезни. Шон Макдауэлл предъявил пропуск у входа в корпус. Охранник странно посмотрел на него:
— Господин Макдауэлл! Пожалуйста, пройдите к заместителю начальника управления по безопасности!
Ну вот, уже проблемы. Хотя — нетрудно догадаться, откуда они взялись. Ведь латиноамериканской охранной группы больше не существует. Впрочем, это скорее к заму по кадрам, а не безопасности.
— Привет, Шон! Ну-ка, рассказывай, как ты там в Мексике исламистов разгромил.
— Простите, сэр? Я ведь отправлял все подробности электронной почтой на ваше имя!
— Ах, да, извини. Забыл. Сам понимаешь, заваруха у нас тут была. Да, кстати, почему ты воспользовался открытой телефонной линией? Это ведь крайне нежелательно.
— Прошу прощения. Да, нежелательно, потому что считается, что опасно для сотрудника, пользующегося этим каналом связи. Но допускается в экстренном случае. Как видите, сам я уцелел, беда произошла совершенно иначе. Кстати: могу я спросить, каким это образом террористы проникли в комплекс ЦРУ?
Замнач по безопасности опустил глаза, на его лице забегала странная улыбка:
— Ну… выясняем вот. Так ты с кем бы хотел сейчас работать?
— Я полагал, что сформирована новая латиноамериканская охранная группа? Я смогу в неё войти?
— Д-да. Сможешь. Потом. Ты не хочешь отдохнуть ещё недельку-другую?
«Странно, что меня стараются удалить из ЦРУ. Казалось бы, сейчас самый подходящий момент для того, чтобы связаться с мексиканцами, попробовать с их помощью выйти на тех, кто убил шефа и Мэгги. А что если… Ах ты, чёрт… это же невозможно?! Но если вдруг дело обстоит именно так… тогда мне лучше как можно скорее уйти отсюда… и добраться до Сан-Франциско?»
— Да, сэр. Благодарю вас. В таком случае, с вашего разрешения, я побуду немного в Майами.
Лицо замначальника по безопасности радостно просветлело:
— Вот и отлично, Шон! Отдыхайте! Через две недели явитесь прямо ко мне!
Когда Шон выходил из здания, у него в голове вертелась одна мысль: только бы успеть. Террористы в ЦРУ… невозможно. Значит, это были не террористы. И зам начальника по безопасности явно не заинтересован в скорейшем расследовании. Файл с описанием мексиканской операции непонятно где, у кого. Надо как можно быстрее добраться до ТЕМПОРА и уже там попробовать разобраться, откуда пришли убийцы Мэгги, кто их прислал.
Шон ничуть не удивился, когда обнаружил слежку за своей машиной. Главное было теперь добраться побыстрее до аэропорта. Что-что, а отрываться внезапно от слежки он умел. Даже от слежки профессионалов из ЦРУ.

* * *

Рабочий день закончился, и Джефф направлялся домой, в душе надеясь, что сегодня вечером Джоан будет не так занята, как накануне, во время похорон Сюзан Браун-Обердж. Внезапно зазвонил мобильный:
— Привет, Джефф. Это Макдауэлл. Ты сможешь встретить меня в аэропорту?
«Ах ты, чертовщина. Почему он не может добраться на такси?»
— В чём дело, Шон? Что-нибудь срочное?
— Да, очень. Мне нужно в ТЕМПОРА, а я доверяю только тебе… ну и Джоан, но это то же самое.
Подобный комплимент смягчил душу Джеффа, он воздержался от выражения недовольства и спустя двадцать минут уже открыл дверцу своего автомобиля в аэропорту перед Шоном. Тот выглядел мрачнее тучи. Джефф встревожился:
— Шон! Что за ерунда? Почему у тебя вид, как у приговорённого к повешению?
— Ты почти угадал. Нужно срочно проверить несколько человек. В их числе руководство безопасности ЦРУ.
Джефф мысленно покрутил пальцем у виска, но промолчал. В конце концов, Макдауэлл заслужил доверие хотя бы тем, как выручил Аниту, а заодно устроил весёлую жизнь Аль-Джихаду в Мексике.
Ехали молча. Макдауэлл напряжённо всматривался в боковое зеркальце, то и дело оглядываясь назад. Наконец, Джефф вспомнил, что нужно кое о чём предупредить:
— Слушай, Шон! Ты знаешь, что у нас не исключены проблемы с наблюдениями, если они могут изменить наши планы? Если, к примеру, ты кого-то подозреваешь и этот кто-то действительно преступник, то ты почти наверняка не сможешь увидеть его действия в критический момент. Так что мы можем разве что удостовериться в невиновности того или иного подозреваемого, но и это довольно хлопотно.
Шон дёрнулся:
— Ах ты, гадость какая. Но вы же проверяете сотрудников — и своих, и ЦРУ, Пентагона?
— Иногда получается, иногда нет. Сам понимаешь, при приёме на работу предпочтение отдаётся тем, кого удалось проверить наблюдением, хотя другие почти наверняка не виноваты.
— Ладно. Что получится, то и сделаем. Я от тебя чудес не потребую.
Последовало тягостное молчание. Вскоре они были в ТЕМПОРА, поднялись на этаж, вошли в операционный центр. Джефф включил аппаратуру.
— Лэнгли, вход в главный корпус, вчерашнее утро.
На экране появился Шон, входящий в здание. Спустя пару минут он уже беседовал с замначальника по безопасности.
— Так, Джефф! Ты можешь отмотать этому кадру лет десять назад? Я хочу посмотреть, не подменили ли его по дороге.
Джефф вздохнул и подчинился. Замначальника тогда ещё не был на нынешней должности, всего-то заведующий внутренней охраны. Что и показала незамедлительно машина времени.
— Ладно, допустим, это он. Как бы теперь проверить, что с ним могло случиться по пути?
— Шон, чего ты хочешь? Такие вещи требуют огромных затрат времени. И я тебя уверяю, что на самом важном месте, если оно есть, пойдут такие помехи, что ты ничего не разберёшь. Ты подозреваешь, что твоё начальство продалось Аль-Джихаду?
— Подозреваю, Джефф. Ну да ладно, не буду тебе морочить голову. Видно, даже машина времени не всесильна.
Не прощаясь, Шон направился прочь. Пока Джефф отключал технику, он уже вышел на улицу.

* * *

— Джоан! Я могу передать в бухгалтерию план бюджета на следующий год?
— Да, Мэри. Кажется, всё в порядке. Подписываю.
И Жанна быстрым движением подмахнула бумаги. Секретарша приняла у директора ТЕМПОРА подписанные документы, легонько кивнула и вышла из кабинета. Жанна встала из-за стола — решила размять ноги, прежде чем браться за следующие материалы. Она вдруг подумала, что за несколько дней, прошедших с начала работы директором, уже успела освоиться, привыкнуть к своим обязанностям, да и окружающие воспринимают её как естественную преемницу Бориса Рабиновича. Так же, как все, кто работает на этом этаже, привыкли видеть реактор машины времени в лестничном пролёте при подходе к кабинету главного директора. Наверное, решающую роль в этом сыграло то самое совещание в Департаменте Энергетики, на котором новый директор внезапно смешала карты тем, кто собирался быстренько похоронить планы создателя ТЕМПОРА. И всё же Жанна понимала, что решающее слово ещё только будет сказано. Через три недели инаугурация президента Фольмера, и вот тогда будет очень трудно возражать против злополучной национализации. Хотя… Жанна вовсе не исключала следующий вариант: принять деньги и возобновить дело дедушки в одной из тех стран, которые по-прежнему благосклонны к спасённым людям — в Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Правда, для этого понадобится создать с нуля машину времени, но, надо надеяться, хоть часть ведущих специалистов ТЕМПОРА согласится пойти вместе со своим нынешним директором? И всё же куда больше надежд Жанна возлагала на ту самую пропагандистскую кампанию, которой она пригрозила на совещании Департамента. Уже были наняты психологи и голливудские продюсеры, готовые должным образом обработать хроники ТЕМПОРА, превратить их в пугало для американских обывателей. Начата подготовка первых пропагандистских роликов. Готовится документальный фильм, который, возможно, станет новым бестселлером. Главная идея — апеллировать к совести толпы, недвусмысленно указывая на угрозу её кошельку. К первому толпа почти всегда равнодушна. Почти — за исключением тех ситуаций, когда в ход идёт второе. В таких случаях её величество чернь сперва высчитывает, в какую сумму ей обойдётся бессовестный поступок, а затем, убедившись в его невыгодности, предаётся благородному негодованию: как же так — разве допустимо поступать не по-людски?
Тут Жанна внезапно поймала себя на мысли, что рассуждает вовсе не как восемнадцатилетняя девчонка, которая ещё три месяца назад горько плакала об учебных неприятностях в колледже. А впрочем… что тут такого? Ведь за эти месяцы сликом много всего случилось. Гибель дедушки. Опасная экспедиция в Мексике, во время которой то и дело приходилось смотреть в лицо смерти. Непостижимые события в Пирамиде, в которые сейчас, по прошествии всего двух недель, и поверить-то невозможно. И наконец — взятие в свои руки власти в самой большой компании в мире.
Девушка вздрогнула: зазвонил телефон.
— Джоан! Это я, Джефф! Любимая, как твои планы на сегодняшний вечер?
— Пока не знаю, Джефф. Надеюсь, что буду свободна, но ты ведь понимаешь… всё может резко измениться за минуту до ухода с работы.
— Буду надеяться, что всё выйдет благополучно. Джоан… у меня тут новость. Немного тревожная. Может, ты уже в курсе — насчёт планов Фольмера в отношении спасённых?
— Ты имеешь в виду Анти-Эксодус? Мы ещё посмотрим, как там дело выйдет. Я вовсе не собираюсь так легко сдаться.
— Джоан, к сожалению, не всё так просто. Дело в том, что окружение нового президента сейчас разрабатывает законопроект, согласно которому право на американское гражданство будут иметь только те из спасённых, кто сможет доказать, что обладал им до переноса в наше время. Как ты понимаешь, таких немного. Остальные будут лишены гражданских прав, окажутся на положении изгоев. Весьма вероятно, что их попытаются депортировать из страны. Единственное, что пока сдерживает новоявленных реформаторов — им до сих пор не удалось найти страны, которые бы согласились принять изгнанников, вчерашних американцев. Однако нас с тобой это не должно утешать. Мы ведь отлично понимаем, чем это пахнет: новые концлагеря. Хотя об этом речи пока нет, к ним всё идёт.
— Джефф… какой ужас… А я-то стараюсь, придумываю, как бы вытащить из прошлого побольше людей. Да зачем их спасать из гитлеровских и сталинских лагерей, если они попадут в фольмеровские?! Может, в самом деле, незачем мне стараться понапрасну, а лучше сразу перевести дела в Канаду? Джефф, как ты думаешь, сложно будет создать там, на новом месте, машину времени и систему вроде ТЕМПОРА?
— Не сложнее, чем построить комбинат по производству кока-колы в Сахаре. Ты ведь понимаешь, такие вещи трудны только впервые. Впрочем… единственная оговорка: если нам не будут мешать новые хозяева ТЕМПОРА. Вот тут, пожалуй, закавыка. Но давай не будем об этом говорить. Я по-прежнему надеюсь, что сегодняшний вечер ты подаришь мне!
— Да, любимый… надеюсь, что всё будет хорошо.
Жанна опустила телефонную трубку, закусила губу, задумалась. Если так, то пропагандистскую войну имеет смысл отложить в сторону. Попробовать прямо сейчас начать работы по созданию темпоральных систем за пределами США, пока ещё контроль за ТЕМПОРА сохраняется? Это выглядит наилучшим решением, но делать такое можно только тайком. Нынешний договор с Департаментом Энергетики запрещает ТЕМПОРА открывать новые филиалы без разрешения правительства США. Что же получается — дождаться, пока пройдёт злополучная национализация, вывезти тех из спасённых, которые обречены на остракизм на своей новой родине, и потом попытаться всё начать заново? Как это обидно…
Внезапно до Жанны дошло, что вокруг установилась странная тишина. Конечно, возле коридора директора и так никто никогда особенно не шумит, но всегда царит лёгкая деловая суета, из коридора доносятся шаги, которые в это время года не заглушаются кондиционером — ведь он отключён за ненадобностью.
Немного обеспокоенная, Жанна поднялась с места и выглянула в коридор:
— Мэри! Вы где?
И секретарши нет. Куда это все подевались? Волнение из-за непонятного исчезновения персонала ТЕМПОРА нарастало. Жанна решила пройтись по коридору… никого… а, вот — слышны наконец шаги. Всё в порядке.
Всё ли в порядке? Почему доносится топот, будто от армейских ботинок? Доносится отовсюду…
Жанна побыстрее вернулась в свой кабинет, взялась за телефонную трубку, нажала кнопку связи с вахтой… тишина, никакого ответа. Прямо фильм ужасов: люди исчезли, вместо них только какие-то чудовища, мутанты в армейских ботинках… И омерзительное ощущение — непонятно, что следует делать. Может, никакой опасности и нет? Просто все одновременно вышли в туалет? А топот… показалось? А Джефф на месте? И его нет… А мобильный? Не отвечает… Надо взять себя в руки, успокоиться, постараться заняться текущими делами, от которых никто не освобождал. Жанна потянулась к ближайшей бумаге, придвинула её к себе, но так и не смогла сосредоточиться, вчитаться.
Внезапно топот раздался совсем близко… это уже рядом с дверью кабинета… Жанна напряглась, положила палец на кнопку тревоги… даже если вахты нет, немедленно приедет полиция, группа безопасности ФБР…
Девушка чисто автоматически, не раздумывая, нажала красную кнопку, как только дверь раскрылась и на пороге показался человек в маске. Коридоры и лестничные пролёты огромного здания заполнила громкая тревожная трель.

* * *

— Ах ты стерва! Успела-таки! Не вздумай хвататься за револьвер!
На Жанну смотрело дуло автоматического пистолета. Девушка оцепенела, не в силах сделать движение. Как же так? В здание проникли террористы? Как они смогли пройти через охрану? Что случилось со всеми людьми, работавшими в здании? Они хотя бы живы?
Полиция и ФБР приедут или нет?
В мертвящей тишине послышались шаги. В кабинет вошёл человек средних лет, в маскировочном халате, но без маски:
— Поздравляю, мисс Старк-Рабинович! Реакция великолепная! Не иначе как наследственная — от деда. Или от бабки? Да, девушка, вы далеко пойдёте… если живы останетесь. А для этого необходимо, чтобы вы чётко и без глупостей выполнили то, чего я от вас сейчас потребую.
— Скажите хотя бы, кто вы? Куда исчезли все наши сотрудники?
— Они живы… пока. В здании их нет, вы искали напрасно. Останутся ли они в живых, зависит теперь от вас. И учтите: первой жертвой в случае чего станет ваш Джефф. Понятно?
— Так вы террористы… Случайно не Аль-Джихад?
— А хоть бы и так. Можете называть меня — Равиль. Верю, что вы такая храбрая, что готовы последовать примеру своего деда, пожертвовать собой. Но как насчёт двух тысяч человек, за которых вы отвечаете? И прежде всего — Джефф, как я уже сказал.
— Чего вы от меня хотите? Всё здание в вашем распоряжении. Я-то вам для чего?
— Вы отлично знаете — зачем. Есть вещи, которые можете сделать только вы. Нам нужен полный доступ к операционной системе ТЕМПОРА. И я его сейчас получу. В противном случае Джефф будет доставлен сюда и застрелен на ваших глазах. Или предпочитаете, чтобы его выбросили в окно? Итак, я считаю до трёх, а затем даю сигнал своим людям, охраняющим заложников, и тогда у вас будет ровно столько времени на раздумья, сколько понадобится, чтобы привести сюда Джеффа. Следующей будет ваша секретарша Мэри. Один…
— Не надо. Я подчиняюсь. Вы хотите, чтобы я сделала это прямо сейчас?
— Немедленно. Иначе я вызываю Джеффа.
Жанна молча кивнула. Руки дрожали, словно в лихорадке, к горлу подступал астматический спазм, в виски стучала кровь. Жанна взяла идентификационную карточку, провела ею… «Приложите правый указательный палец для проверки отпечатков.» Приложила. О Боже, сейчас террористы захватят машину времени, что же будет… даже минуты на раздумья нет, залог — жизни тысячей людей, Джеффа… «Введите персональный код.» Ввела… хоть бы компьютер вышел из строя, электричество отключилось… Меню на экране — справа внизу… ещё раз… одна минута… Уверена… Да, хочу вернуться к меню… Который час?
— Машина в вашем полном распоряжении. Чего вы теперь хотите?
Незнакомец расплылся в улыбке:
— Вот теперь всё в порядке. Сейчас вы спуститесь вниз, разумеется, под охраной моих людей, и будете ждать моих дальнейших указаний. Если проблем не возникнет, спустя час-другой вы с Джеффом отправитесь домой. Эй, Махмуд, проводи мисс Старк-Рабинович!
— Да, командир!
Девушка молча кивнула и вышла в коридор. Внезапно она ощутила полное спокойствие. Руки уже не дрожали, астма отступила. Жанна посмотрела на часы. Секундная стрелка ползла безумно медленно. Ещё четверть минуты… Позади идёт Махмуд, убежать едва ли возможно, да теперь и бессмысленно… вот открытый лестничный пролёт, внизу — машина времени, её реактор, гордость человечества… реактор, который взорвётся через десять секунд.
Из кабинета директора послышался яростный крик несостоявшегося хозяина времени:
— Дрянь!!! Что ты сделала? Нет!!!
Махмуд встревожился, обернулся… поздно. Ничего у вас не получится, ребята. Я хорошая ученица не только моего дедушки, но и Джеффа. Сделала всё в точности как он при ликвидации мексиканского реактора. Только время поставила — одну минуту, меньше невозможно… да ещё заблокировала меню. Господи, дай мне силу, не хочу умирать под развалинами, рядом с этими убийцами.
Прежде чем Махмуд обернулся к ней, Жанна прыгнула вниз — с тридцатиметровой высоты на реактор. В тот же миг из него вырвалась кроваво-красная туча пламени, которая понеслась навстречу падающей девушке…
Заложники, собранные на площади под охраной нескольких боевиков Аль-Джихада, увидели, как громада ТЕМПОРА вдруг окрасилась в цвет огня, в окна вырвалось пламя, и гигантское здание на миг подпрыгнуло, а затем величаво рассыпалось у их ног, окаймляя пышущий жаром рукотворный вулкан.

* * *
Жанна

— Здравствуй, Жаннетт! Всё в порядке? Ты не ушиблась?
Эти ласковые слова с трудом доходили до меня, чуть-чуть оглушённую падением с высоты на мягкую, пружинистую кровать. Что это? Где я? Как сюда попала? Ведь я прыгнула в огненную смерть… может быть, я уже погибла — моментально, безболезненно? Вот так выглядит загробный мир?
Я находилась в просторной комнате с уходящим в далёкую высь потолком, освещённой синеватыми огоньками. Вместо стен эту комнату окружали густые туманные завесы.
А передо мной стояла необыкновенной красоты девушка. Кто она?
Это моя сестра. Её зовут Юдит. Она — принцесса Тьмы… как и я. Мы находимся в мире, который она создала. И… мы можем разговаривать мыслями.
— Юдит! Как я сюда попала? Я жива или нет?
— Конечно, Жаннетт, ты жива! И ты сможешь уйти отсюда в любой момент, вернуться в свой прежний мир, когда пожелаешь. Вот только… мне бы хотелось, чтобы это случилось как можно позже. И чтобы ты потом вернулась ко мне как можно скорее. Очень прошу тебя, сестричка! Пожалуйста!
— Так ты спасла меня, Юдит? Ведь я должна была погибнуть в огне…
— Нет, Жаннетт, не должна была. И в прошлой жизни не должна была погибнуть. Я намеревалась забрать тебя с руанской казни, но внезапно обнаружила, что это не ты, а скопированная с тебя кукла. Не забирать же матричную копию вместо моей сестрички. А позже, когда случилась беда на площади перед ТЕМПОРА, меня опередили Братья Света, которых ты тогда называла Голосами — забрали тебя в рай, затем направили на новое воплощение.
— Да… а из Руана меня спас мой дедушка… вернее, мой муж, Борис. К сожалению, его больше нет в живых.
— Это не так, Жанна. Он тоже находится здесь, со мной, с нами.
— Ой! Неужели?! Ты смогла сделать это?! Юдит, сестричка моя милая, я могу его увидеть?
— Ну… можешь, но только нельзя ли немного подождать? Понимаешь, он сейчас совсем маленький мальчик и стесняется. Ведь он всегда был старше тебя, притом намного.
— Понимаю. Конечно, я подожду, пока он согласится встретиться со мной. Единственное… понимаешь, сестричка, хорошо бы это произошло пораньше, ведь мне пришлось разрушить центр ТЕМПОРА в Сан-Франциско…
Юдит взглянула с лёгким удивлением и вдруг рассмеялась:
— Жаннетт, если бы ты знала, какой это пустяк! Отныне у тебя не будет никаких затруднений подобного рода. Как только ты захочешь восстановить машину времени, ты сможешь сама это сделать. Поверь, что ты про неё уже всё знаешь!
— Да? Действительно, похоже на то… Как удивительно то, что ты говоришь, что происходит здесь, Юдит… Что за замечательный мир ты создала! Мир любви, в котором мы соединяемся вместе, оказываемся с теми, кто нам дорог. Никто не вынужден скрывать свои знания от других. И здесь Борис…
— А ещё тут находится Сюзан. Но она только-только прибыла и совсем не в состоянии сейчас увидеться с тобой. И ещё, Жаннетт: попрощайся со своей астмой. Отныне ты забудешь, что это такое.
— Уму непостижимо… Юдит, а Джефф сможет приходить сюда, со мной?
— Ну… не знаю. Он ещё не вполне готов к этому. Чуть позже, наверное, да. Я знаю, что он тебе слишком дорог, и постараюсь облегчить ему приход, и всё же в ближайшее время это невозможно.
— Понимаю. Ой… Теперь мне стало ясно, кто же нас с Джеффом защитил в Пирамиде майя!
— Ты права, но не совсем. Я приходила тогда к вам, верно, не могла сдержаться. Но вот когда вас собирались захватить, у меня не хватало силы, пришлось обратиться к нашему отцу. Он очень легко решает подобные проблемы, ты это уже знаешь. А теперь… увы, я знаю, что ты мне сейчас скажешь.
— Да… Юдит, милая моя сестрёнка, прости меня, пожалуйста! Мне уже пора возвращаться! Я нужна людям — тем, кто ещё не готов войти в мир любви! Клянусь, что буду приходить к тебе как можно чаще! Каждую ночь!

* * *

Жаль, что моё возвращение к человеческой жизни приходится начинать с такого неприятного визита. Что поделать, необходимость. Новоизбранный президент США Фольмер, победоносный глава Анти-Эксодус. Ещё не принял присягу, но уже переселился в Белый Дом. Наверное, я могла и наяву встретиться с ним, но тогда была бы лишена возможности сделать некоторые необходимые вещи.
Итак, вот он, Белый Дом в Вашингтоне. Я прохожу сквозь стены прямо в спальню нового президента США. Вот и он собственной персоной — спит сном младенца. А ещё говорят, что такое возможно только для людей с совершенно чистой совестью. Впрочем… возможно, он искренне считает, что поступает правильно.
Э! Что я вижу?! Президент Фольмер… мой старый знакомый?!
— Приветствую вас, господин президент… брат Изамбар де ла Пьер!
— А? Что? Кто здесь? Кто вы такая?
— Брат Изамбар! Как нехорошо забывать старых знакомых! Правда, хорошим наше прежнее знакомство назвать трудно, но ведь отнюдь не я вас допрашивала, угрожая пыткой, в стенах руанской крепости Буврёй. Не я вам подписала смертный приговор, призвав власти Руана не проливать крови… а зажечь костёр.
— Жанна… Орлеанская Дева…
— Для вас, брат Изамбар — Святая Дева Жанна! Будьте любезны называть меня именно так, постарайтесь не ошибаться. Вы ведь уважаете решение Папы Римского? Или уже нет? По должности-то вы теперь превзошли его. Надо же, как высоко может подняться обыкновенный подонок, который как следует научился делать благообразное выражение лица!
— Жанна… прости меня, умоляю! Смилуйся! Я не был виноват тогда, при подписании твоего приговора!
— О, знаю, как же. Во всём был виноват плохой Кошон, подкупленный грешными английскими еретиками. А вы с Леметром были, конечно же, ни при чём. Так что помешало вам с ним тогда отказаться от подписания моего смертного приговора? Вас, представителей инквизиции, кардинал Винчестер не посмел бы пальцем тронуть, а без вашего согласия никто не смог бы меня казнить.
— Жанна… Святая Дева Жанна… Умоляю… прости… видишь, я встал на колени перед тобой! Я сделаю всё, что ты только прикажешь!
— Всё, что я прикажу? Ладно, посмотрим. Собственно, я и пришла не затем, чтобы припоминать старое. Так, нечаянно вырвалось. Дело у меня к тебе самое что ни на есть современное. Президент Фольмер де ла Пьер, слушай меня внимательно. Завтра ты обратишься к нынешнему, уходящему президенту США с призывом распустить Анти-Эксодус. Уберёшь из своего окружения всех, кто причастен к пропаганде против Эксодус, ТЕМПОРА и спасённых людей. Всё ясно?
— Жанна… Святая Жанна… Как же так? Я не могу! Я обещал! Я неспособен обмануть своих избирателей, друзей, всех, кто пошёл за мной!
— Пусть это будет твоей проблемой. Не пытайся меня надуть или разжалобить. Когда тебе нужно, ты очень хорошо умеешь обманывать, я это испытала на себе. Пришла пора платить по былым счетам, старший инквизитор де ла Пьер.
— Жанна! Не требуй от меня невозможного! Я не стану выполнять это твоё желание! И ты ничего не сможешь со мной сделать!
— Ничего не смогу? Президент-инквизитор, ты забываешься. А ну сейчас же — снова на колени, подлец! Или ты думаешь, что Орлеанская Дева настолько свята, что не в состоянии уничтожить тебя? В таком случае, вынуждена тебя огорчить: я не только Святая из рая, но и Принцесса Тьмы. Мой отец — тот, кого ты называешь: Иегова, Саваоф… а также Сатана. Он обладает самой мощной силой в этом мире. Уничтожить тебя для него ничуть не труднее, чем послать лишний дождь в верховья Нила. Поверь мне на слово: на моих глазах десятки профессиональных убийц, террористов были за одно короткое мгновение сожжены без остатка — только за то, что осмелились угрожать смертью мне и моему возлюбленному. Как, по-твоему, он поступит с мерзавцем, пытавшимся убить меня, его дочь? Убить — самой мучительной смертью! Инквизитор Изамбар, ты такой смелый, что не боишься самой великой силы в сущем мире?
— Святая Дева Жанна… Помилуй… я не то хотел сказать… нечаянно вырвалось. Я… постараюсь сделать так, как ты велишь. Я… просто не уверен, что это хорошо получится.
— Получится, не сомневайся. Когда ты дрожишь за свою шкуру, для тебя нет ничего невозможного. И всё же я тебе облегчу немного задачу: твои сообщники по Анти-Эксодус завтра сами подадут прошения об отставке, уж я позабочусь. Тебе останется только всё подписать и быть послушным мальчиком. Послушным старым мальчиком. А теперь можешь ложиться обратно в постельку. Спите спокойно, господин президент Соединённых Штатов Америки!

* * *

«Новоизбранный президент Фольмер выступил с официальным заявлением, в котором опроверг слухи о якобы готовящемся законопроекте, направленном против граждан США и иммигрантов, спасённых из прошлого компанией ТЕМПОРА. Ряд лиц из его ближайшего окружения подали в отставку в знак протеста против распространяющихся злонамеренных слухов об их мнимой враждебности новым гражданам США. Новоизбранные президент и вице-президент выразили скорбь в связи с нападением террористов из организации Аль-Джихад на отделение ТЕМПОРА в Сан Франциско, в результате чего здание было разрушено, а директор компании Джоан Старк-Рабинович едва не погибла. Оба президента — как уходящий, так и вступающий в должность — объявили о готовности компенсировать из государственной казны все издержки по восстановлению системы ТЕМПОРА. Майор Шон Макдауэлл, назначенный накануне директором ЦРУ, сместил ряд высших руководителей этого учреждения ввиду их неспособности противостоять террору. Директор Макдауэлл заявил о своём намерении положить конец злодеяниям исламистов.»
— Ну что, Джефф, возьмёшься за восстановление ТЕМПОРА?
Я не смогла удержаться от улыбки, глядя на вытаращенные глаза моего милого Джеффа.
— Джоан… что всё это означает?
— Ничего особенного, милый, выбрось это из головы. Просто — если вдруг окажется, что я теперь очень хорошо знаю физику пространства и времени, пусть тебя это не удивляет. Договорились? А теперь обними и поцелуй меня крепче…

* * *

Вот и ночь наступила. Первая ночь после моего возвращения из небытия. Всё уже хорошо, жизнь налаживается. Зло повержено, добро победило, как это и должно быть наяву.
Сейчас у меня никаких дел… кроме одного, всего лишь одного-единственного, зато самого главного на целом свете. Я закрываю глаза… и вижу перед собой синий туннель. Вот он, мой путь. Сестра моя Юдит! Я иду к тебе!
— Да, Жанна! Приходи поскорее! Я жду! Мы все ждём тебя!