Позвонит раз в полгода,
обругает погоду –
мол, ну что за мерзавка!
«Заскочу, может, завтра…
На двери код – такой же?
Чай зеленый – не роскошь?»
Аккурат в полшестого
ноги вытрет истОво.
Настороженной птицей
по углам оглядится.
Стянет шапку взъерошась.
Скорчит зеркалу «рожесть».
«Вот!» – бутылка муската.
Проходя: «Как сама-то?»
На диван – прыг с ногами.
«Это – что? Мураками?
Брось его! Борхес круче…
Сочинил я тут штучку.
Слухани на досуге» –
и за голову руки.
Половодье улыбки.
В ней глаза будто рыбки
заблестят, заныряют.
Половодье без края.
Пять свечей между нами.
Дышит бережно пламя.
Мысли тонут в стакане,
а всплывают словами
без корней и подпорок.
За окном снежный морок
жадно клеится к стеклам…
Он надолго умолкнет.
Вдруг уронит, как камень:
«Хорошо! Но – пора мне»
Шарф навертит забралом.
«Фу, как я натоптал тут!»
И – в дверях задержавшись –
«Ты по-прежнему с Пашей?»
«Лада» с визгом стартует,
ткань пространства простую
разорвав по живому.
Раны правильный омут
(под Малевича что-то)
Время примется штопать,
и квадрат чёрный этот
побелеет к рассвету
