НЕПУТЁВЫЕ МЫСЛИ-3

Признаюсь тебе честно, мой читатель: рожать тройню дело крайне
утомительное. Дошли мы с тобой до высшей и последней стадии
эволюции нашего героя в АВТОРА-ЖЮРИСТА, а надоел он мне со всеми
своими неизжитыми комплексами хуже горькой редьки. Да и что
нового, неизвестного тебе, я мог бы о нём рассказать? Ни-че-го!
Расскажу я тебе лучше о себе. В прошлом тысячелетии, так давно,
что в армии служили ещё 3 года, призвала меня Родина под свои
знамёна и определила сына своего в ракетную часть. В нашем
подразделении было нас человек 15, жили дружно,дедовщины не
знали и были все рядовыми, за исключением командира отделения и
старослужащего техника, которые пребывали в званиях мл. сержантов.
Занимали мы при этом разные должности, дававшие право на получение
различных «лычек»: просто электрик был рядовым, старший электрик
имел право быть ефрейтором, а техник-электрик мог дослужиться
аж до старшего сержанта. Копейки, которые нам платили, зависели
только от должности и к лычкам отношения не имели. Все эти копейки
мы сваливали в общий котёл и тратили сообща. Полк наш был на
хоршем счету и его командиры менялись каждые полгода. Присылали
какого-нибудь штабного подполковника, который и ротой никогда
не командовал, а через полгода присваивали полковника, делали
запись в личном деле «Командовал полком» и забирали назад в штаб.
И вот однажды очередной командир сильно прогневался, что славные
воины его славного полка, имеющие право на лычки, таковых не имеют.
Одним росчерком пера он расслоил наше братство на рядовых,
ефрейторов и сержантов. Первые дни ничего не менялось,но постепенно
стало замечатья, что у отдельных особей и пилоточка переместилась
бложе к ушку, и чубчик стал торчать чуть задорней, и сапоги
стали чуть гармонистей. А однажды на традиционно-добродушное:
«Петя, пошел бы ты на…» встречаешь ледяной взгляд и слышишь
чеканное:»Я бы не РЕКОМЕНДОВАЛ ВАМ так разговаривать со старшим по
званию». Ошарашенный, ты восхищенно смотришь на бывшего товарища
по оружию, пытаясь понять откуда он набрался этих слов и интонаций.
Неимоверным усилием воли ты давишь в себе желание вытянуться в струнку,
взять под козырёк и рявкнуть во всё горло:»Виноват, гражданин
начальник!» Всё ли я рассказал тебе о нашем герое, мой дорогой
читатель? Не забыл ли я чего? Кажется всё, остальное додумывай
сам. Позволю себе ещё пару непутёвых мыслишек о самом институте
жюрения, точнее о тех декорациях, в которых происходит это действо.
Давно почил СССР, некоторые наши авторы читать-писать научились
в других странах, многие уже десятки лет живут в условиях
развитой демократии, но гомо советикус в нас неистребим!
Не умеем мы жить без атрибутов власти и, самое главное, не хотим.
Символом любой властишки является её закрытость. Ну что за власть
у конкурсного жюри? Какие секреты оно хранит? Но как же обойтись хоть без
маленького атрибутика? И заводим мы секретную правительственную
связь в виде закрытого форума жюри. Вот ведь — пустячок,а приятно.
Казалось бы, что может быть поучительнее для автора, как не наблюдение
за обсуждением произведений? Да, без права вторгаться в этот
высокоинтеллектуальный разговор, но слушать то умные речи полезно.
НИЗЗЗЯ! Нельзя показывать широкой публике нашего героя во всей
его красе. Ну, кто ж с этим будет спорить…

За сим прщаюсь с тобой, мой дорогой Читатель. Спасибо тебе за
терпение, прочтение и отклики , как «ПРО», так и «КОНТРА»-
и те и другие одинаково ценны и поучительны.
В самом конце хочу сказать, что не надо слишком уж серьёзно
относиться к моим непутёвым мыслишкам. Юмора в них больше,чем
критики, а уж злобы нет вообще. Я люблю и уважаю всех собратьев
по перу, вне зависимости от степени их похожести на героя данной
филиппики (глухерика). Да,да, и Вас люблю, милая, и Вас, уважаемый.
Чтобы не быть голословным, позвольте подарить вам всем без
исключения стишок. Не шедевр,но написано от души.
Ваш Андрей Владимирович Глухов.

СОБРАТЬЯМ ПО ПЕРУ С ЛЮБОВЬЮ

Прохрипит соловей свою ноту последнюю
и на полусвистке оборвёт жизни трель,
не оставив архивов потомкам в наследие,
не добавив ни ноты в пастушью свирель.
Пусть все трели его до последнего всхлипа
баламутили криком лишь ночь да рассвет,
но на миг встрепенётся столетняя липа,
на которой пел песни безвестный поэт.
Соловей не блистал красотой и талантом,
был он сер и невзрачен,как всё его племя,
оставаясь в оркестре простым музыкантом,
воспевал лишь ему Богом данное бремя.
Но иным соловьям,столь же серо-невзрачным,
завещал,уходя,свои скромные свисты.
Пусть не все они были чертовски удачны,
но от сердца летели,прозрачны и чисты.
Мои братья! Когда эхо жизни растает,
наши тексты исчезнут в кладовках Инетов,
словно малые птахи в огромнейшей стае,
певших в липе ночами безвестных поэтов.
Но пока вы поёте,пока вам творится
и пока что ещё далеко до рассвета,
я желаю вам всем,братья-певчие птицы,
новых трелей,успехов и долгого лета.