ДОМОЙ.

В жарких лучах полуденного африканского солнца мудрый гриф- король падали уже который час кружил над саванной. Его мысли вились вокруг гнилой туши зебры или на худой конец антилопы, но тщетно. Создавалось впечатление, что обитатели саванны объявили бойкот смерти. Они наотрез отказывались умирать, или умирали в каких-нибудь труднодоступных местах, что никак не утешало мудрую птицу. Наконец внизу стало вырисовываться нечто обнадеживающее. Гриф увидел штук пять гиен, конечно, они являлись прямыми конкурентами по части поглощения падали, но не в этот раз. Снижаясь по спирали, падальщик сел на ветку акации, чтобы повнимательней изучить обстановочку. То, что он видел, вселяло в душу грифа надежду на сытный обед. Внизу на полянке действительно находились пять гиен, но вот что они делали? А ничего, они спокойно лежали на травке и не шевелились, потому что умерли. Судя по их виду, можно было заключить следующее. Во первых, умерли они вовсе не от старости, а во вторых, тот кто сделал их мертвыми, очень не любил гиен. То есть, не любил совсем, не видеть их живыми, не есть их. Тела гиен, конечно, были разодраны, но не съедены. Ветерок донес до чутких ноздрей грифа замечательный запах падали, и это был последний аргумент в пользу немедленного обеда. Расправив крылья, птица спикировала на поляну. В этом есть какая-то справедливость, сколько раз коварные гиены отгоняли мудрую птицу от прекрасных гнилых трупов, и вот теперь она имеет пятерых обидчиков в качестве пищи. Острый клюв вырывает куски плоти, и гриф предельно счастлив, возможно это и помешало птице услышать, как что-то зашевелилось в кустах позади нее. Секунду спустя когтистая клешня сомкнулась вокруг голой шеи грифа, с громким хрустом сломала ее, из клюва выпал недоеденный кусок гиены, но мудрую птицу это уже не беспокоило, она умерла. Существо, убившее грифа, своим единственным глазом оглядело полянку. В его глазу не светилось торжество, в нем вообще ничего не светилось, потому что глаз был мертвым и мутным. Удобно устроившись посреди трупов, тварь взяла одну из гиен за ногу, и громко чавкая, стала пожирать. Когда существо окончило трапезу, на полянке стало очень чисто. Ни одной мертвой гиены или грифа. Сытно рыгнув, тварь вошла в реку, протекавшую неподалеку, и направилась вверх по течению, наверное у нее там свои, не понятные нам, живым, дела.

Крокодил, расслабившись, лежал на дне реки, и ждал, когда зебра, пойманная вчера, станет достаточно гнилой, чтобы быть съеденной на обед. Ничего кроме этого его не беспокоило. Благодаря своим размерам, врагов он не имел, друзей тоже, но это не важно. Главное — это спокойствие и беззаботная жизнь.
Кто-то нарушил границы его владений. Крокодил это скорее почувствовал, чем увидел. В мутной воде к нему приближался какой-то силуэт. Судя по размеру, на обед не тянет, может завтрак, но ближе к полднику. Речной исполин приготовился с помощью своих огромных, усаженных пятисантиметровыми зубами челюстей исправить ошибку, допущенную незадачливым нарушителем. Как ни странно, существо продолжало приближаться к рептилии, как будто не замечая возникшей для его жизни опасности.
Крокодил совершил глупый поступок. Тварь имела по четыре жаждущих крови когтя на каждой руке, сильные челюсти, а также ей были необходимы калории. Еще, она уже была мертва, когда крокодил это понял, он и сам умер. Теперь существо имело в своем распоряжении достаточно еды для решения своих вопросов. Но это не означает, что оно не будет больше убивать — будет, куда ему деваться.

На закате воины вышли за ограду деревни и в лучах заходящего солнца исполнили танец войны и смерти. Тела их покрыты золой и на лицах нарисованы маски. Звучали барабаны, задавая ритм танцу. Воины пели, и слова песни были обращены к богам, с просьбой послать воинам славную победу, а врагу смерть и бесчестье. Горели костры, и пламя бросало причудливые тени на танцующих воинов. Когда погас последний луч, из темноты в круг воинов вошел колдун. С помощью бычьего хвоста он оросил жертвенной кровью из высушенной тыквы сперва костры, пройдя два круга вправо и три влево, а затем воинов. Густая кровь стекала по лицам, стирая маски и принося воинам силы. Смолкли барабаны и начал колдун танец, от этого танца кровь застывала в жилах, и ужас сковал жителей деревни. Колдун вглядывался в лица воинов, как будто искал кого-то. Мубонга, самый рослый и сильный из отряда, затаил дыхание, когда колдун бросил ему в лицо горсть порошка и выкрикнул заклинание. Из саванны донесся смех гиены, танец прервался и шаман ушел в темноту.
Сидя возле очага посреди глиняной хижины, родители Мубонги слушали рассказ сына, они были напуганы поведением колдуна. Нельзя сказать, что поступки шамана можно назвать понятными, но этот был действительно странным. Все знали, что колдун ненавидит Мубонгу, но понятия не имели, за что. Отец встал и, подойдя к алтарю, снял с него амулет, который всегда возвращал своего владельца домой, одел Мубонге на шею и вышел из хижины. Спустя некоторое время он вернулся и принес черную курицу. Перерезал ей горло, выпустив кровь в чашу, и окропил алтарь. Затем брызнул немного крови в очаг, отпил сам и дал отпить Мубонге, следя, чтобы тот не пролил кровь на амулет.
— Теперь ты обязательно вернешься домой,- сказал отец.- И никакой колдун тебе не сможет помешать.
С первыми лучами солнца воины подошли к реке. На них была полная боевая раскраска, в руках они держали копья с большими тяжелыми наконечниками и щиты из бычьей кожи. Скоро жители соседней деревни узнают, что случается с теми, кто ворует коров у племени нубийцев. Воины сели в лодки, взяли в руки весла и поплыли навстречу славе. А далеко за деревней в хижине колдуна пылал магический костер. Тело шамана сотрясали судороги, изо рта текла пена, а из горла вырывались крики, в которых не было ничего человеческого. Он творил страшный древний обряд. Через некоторое время из хижины колдуна стали раздаваться удары барабана.

Тварь поела, теперь она была и быстрой и сильной. Очень быстрой и очень сильной. Пришло время действовать. Склонив голову набок, она прислушивалась. И вот среди множества подводных звуков мразь выделила для себя один. Это плеск весел. Сильные руки держат весла и гребут, быстро перемещая лодки по поверхности реки. Теперь она знает направление. Тварь шла по дну, ее перемещение наводило ужас на рыб и других речных обитателей. Они чувствовали, что ей не место не только в реке, но и на земле в целом.
Стадо бегемотов, принимая меры борьбы с дневным африканским солнцем, заняло участок реки. Они ощущали себя в полной безопасности, огромный крокодил, единственная угроза, далеко ниже по течению, а остальные пусть сами боятся. Бегемоты ведь большие и сильные. Мрази их размеры безразличны, а вот то, что они стояли между мразью и ее целью — не хорошо. Меры были приняты суровые и радикальные. Разорванный на части огромный самец гиппопотама опускается на дно, ничего, он не пропадет даром, его потом съедят молодые крокодилы, а остальное стадо, охваченное ужасом, не разбирая дороги, мчит по саванне. Путь свободен.
В деревне масаев был обычный, ничем не примечательный день. Мужчины ушли в саванну охранять стада скота, а женщины и дети на центральной площади готовились к празднику. Сегодня вождь очередной раз женится. В огромных казанах варят угощение для всех жителей. Сам вождь и его родственники, пришедшие из соседних деревень, в большой королевской хижине пьют с утра пиво. У всех замечательное настроение. Отовсюду доносятся веселые песни. Скорее всего, они и помешали жителям услышать топот сотен тяжелых ног, принадлежащих обезумевшему стаду бегемотов. Сначала через деревню промчался прайд львов. Бежали только самки и самец-лидер, детеныши превратились в удобрение для саванны под ногами бегемотов. Масаев удивило поведение царей зверей, и они затихли, это позволило им услышать топот, а в следующую секунду по деревне прошла волна гиппопотамов. На месте селения осталась очень ровная площадка, местами, покрытая какими-то красными пятнами, да кое-где на ней валялись куски железа, чем-то отдаленно напоминающие казаны, только уж больно плоские. Вот удивятся мужчины, когда вернутся.

Весла ритмично уходят под воду и толкают лодки вперед, к победе. Воины гребут, не зная усталости, скоро они разорят враждебную деревню и вернутся домой с боевыми трофеями. На первой лодке сидит хорошо сложенный юноша, он выделяется среди других гребцов своим ростом и могучей мускулатурой. Это значительно облегчает задачу для твари. Она вынырнула из воды, один взмах руки и грудная клетка юноши разодрана, обнажая еще бьющееся сердце. Четыре пальца сомкнулись на нем, и тварь навек прекратила его биение. С окровавленной шеи сорван кожаный шнурок с большими пальцами, и мразь ушла под воду. Полдела сделано, теперь надо успеть попасть в деревню до темноты.

Женщина набирала воду в глиняный кувшин, ее мысли были о предстоящем для дочери обряде посвящения в женщины, поэтому, когда перед ней появилась тварь, женщина не сразу осознала этот факт, и прожила на пару секунд дольше. Мразь вышла из воды, даже не глянув на тело умершей от ужаса, солнце уже почти скрылось за горизонтом, времени почти нет. И вот среди хижин деревни выбрана единственно нужная, и она рядом.
Родители Мубонги собирались ужинать, когда невероятной силы удар разнес дверь хижины в щепки. Тварь переступила через порог и остановилась в двух шагах перед людьми. Ее черную кожу покрывал отвратительный ковер из пиявок, как ни странно, им не вредила кровь мрази, с низа живота до колен страшной кровавой юбкой свисали разорванные в лоскуты кишки, половины черепа не было и единственный глаз светился в полумраке хижины.
— Я ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ!- сказало существо.

Сильные взмахи весел быстро несут лодки по течению. Лица воинов выражают решимость. Далеко слышны голоса, они поют песню победы, и разбегаются звери, пришедшие на водопой. Вот уже недалеко земли ненавистных масаев, скоро их мужчины будут убиты, а скот и женщины станут наградой победителей. В первой лодке сидит Мубонга, выделяясь среди остальных своим ростом, только взгляд его туманен. А далеко из хижины колдуна раздаются удары барабана.

Стадо зебр подошло к реке утолить жажду, они чувствуют себя в безопасности, ведь хищники почти никогда не нападают на водопое. Огромный крокодил знает это, и беспечность травоядных является для него стабильным источником пищи. Один резкий бросок, всплеск воды, сомкнувшейся над зеброй, и крокодил на несколько дней обеспечил себя мясом. Убегающее стадо попало в засаду, устроенную львицами неподалеку, и внесло свою долю в львиный рацион. Теперь их детеныши вырастут большими и сильными. Нубийцы заметили крокодила, на их лицах засияли улыбки, ведь это предвещает победу.
Вдали показались стада скота, и воины сошли на берег, крепко сжав в руках копья и закрывшись щитами, нубийцы сомкнутым строем пошли на масаев, которые, подняв свое оружие, приготовились к бою. А далеко в хижине колдуна участился бой барабана. Мубонга шел во главе отряда, но внезапно остановился, и наклонил голову набок, будто прислушиваясь. Барабан в хижине звучал уже с просто невероятной частотой. Юный воин отбросил щит и копье, и безоружный бросился на копья масаев. Сын вождя масаев, стоявший в центре своего отряда и выделявшийся среди них огромным ростом и мощным сложением, воткнул свое копье прямо в сердце Мубонги, и в хижине колдуна смолкли барабаны. Глаза юного нубийца прояснились и наполнились болью, тяжело вздохнув, он осел на землю. Остальные нубийские воины бросились к своим лодкам, но копья масаев настигали их неумолимо. Все закончилось быстро. Течение унесло трупы побежденных. Сын вождя ножом отсек большие пальцы Мубонги и добавил их к трофеям на своем амулете. Оставив несколько воинов охранять скот, масаи сели в лодки нубийцев, и поплыли на них в деревню своих врагов, чтобы нанести визит вежливости.

Тело Мубонги лежало в саванне. Первыми пришли гиены. Они набросились на труп, это ведь их законная добыча. Одна разгрызла череп и с удовольствием занялась мозгом, три остальные порвали живот и насыщались внутренностями. Из горла Мубонги раздался рык, его руки рвали гиен, а челюсти разгрызали их. Закончив с гиенами, то, что было Мубонгой, отползло в тень, чтобы набраться сил. Родовой амулет, висящий на шее, повелевал ему вернуться домой. Но времени мало, после захода солнца он умрет совсем.

-Я пришел!- сказало существо.- Я вернулся, отец.
В миг, когда погас последний луч заходящего солнца, тварь сняла амулет и упала, протягивая его к алтарю. Мубонга умер совсем. Позже родители нашли на его шее еще один амулет из больших пальцев, среди которых было два очень свежих.
С первыми лучами солнца отец Мубонги зажег костер под телом сына, и крепко сжимая в руке копье, пошел к хижине колдуна. На его шее висит родовой амулет. Что бы ни случилось, он вернется домой.