Итак, году в 83-м, в пору моей службы под знамёнами Минэнерго, был направлен я в командировку в северную столицу. На два дня и две ночи.
Маменька быстро нашла телефон некоего старого знакомого-питерца и, созвонившись с ним, заручилась его обещанием принять меня на постой, как сына родного.
Прилетаю в Питер часов в пять утра. Звоню часов в 8 моему домохозяину и слышу в ответ, что к нему нежданно должен нагрянуть целый табор родственников из деревни. И я типа бреюсь.
Ну что ж. Иду по адресу командировки на огромный турбомоторный завод. Спрашиваю у них пристанища на пару ночей. Нет проблем, говорят они. Езжай, мол, на метро, потом на трамвае, потом на автобусе, потом пешком всё прямо и прямо, не взирая на лесной массив. Ну и увидишь там такой билдинг с окошками, это общага нашего огромного турбомоторного завода. Там и заночуешь.
После работы еду по указанному направлению. Нахожу эту общагу, слёзно прошусь на ночлег. Пока мест нету, отвечает мне добрая кастелянша. Но после 22-х часов диван в калидоре может и освободится. И тогда — велкам.
На часах не было и 20-ти. Решив не болтаться по лесу до назначенного срока, я отправился в ближайший жилой массив искать телефон-автомат, с которого и перезвонил своему утреннему благодетелю с вопрошением, нагрянул ли табор. Ой, нагрянул! — отвечает. Приезжай, мол, выпьем.
Выпивать я не поехал, но и дивана тоже не получил.
После всех этих обломов решил заночевать на Московском вокзале, что с честью и выполнил. Правда, место мне досталось только коммунальное — на подоконнике с тремя соседями.
Проведя следующий день в трудах праведных, покончив со всеми делами и отметив командировку, я решил не метаться в поисках ночлега, а пойти по проторённому тернистому пути вокзального бомжа. Но на Московский вокзал, где человеку упасть негде, решил не соваться, а попробовать скоротать ночь на Финляндском. Логика мною руководила железная: я прикинул, сколько поездов и пассажиров двигаются в сторону Москвы, а сколько — в сторону Финляндии. Сделав вывод, что на Финляндском должно быть свободно и комфортабельно, я принял вышеупомянутое решение и отправился поразвлечься до ночи.
Лирическое отступление.
Развлекался я примитивно. Для начала зашёл в магазин «Российские вина», что между Невским проспектом и Исаакиевским собором. Там отпускали не только «на вынос», но и «на разлив». Чем я тут же и воспользовался, отведав стакан доброго молдавского портвейну. После чего отправился обзирать знаменитый собор, который в те чудесные времена использовался по прямому назначению — для подвески маятника Фуко.
Подивившись на экстерьер храма, решил, что для изучения интерьера мне мало. И осушил там же то же, что и ранее. Но до интерьера дело не дошло, поскольку я наткнулся на афишу концерта в зале «Олимпийский» и решил его посетить. Выступать должны были четыре эстонские группы, включая Магнетик Бэнд. По-быстрому выпив ещё стакан, я рванул в «Олимпийский». Проходя мимо шхуны «Кронверк», решил не упускать удобного случая и добавил…
Придя в концертный зал (билет я купил где-то по дороге), я спросил бабушку-билетёршу, где мой сектор В, и она показала мне пальцем куда-то в небо. Тебе, говорит, болезный, до тудова не доползти. Садись-ка вот тут, на служебные места. И посадила меня прямо на первый ряд. (А надо отметить, что зал был полон.)
Из всего концерта я запомнил только антракт, когда я ходил в буфет пить портвейн, а также то, как гениально у Магнетика играли два соло-гитариста.
По окончании сего развлечения я отправился восвояси — на Финляндский вокзал.
Конец лирического отступления.
На Финляндском вокзале меня ждал полупустой зал ожидания. С множеством незанятых фанерных диванов и довольно свежим воздухом. Уставший от культурного отдыха, я завалился спать.
Разбужен я был прелюбезнейшим гражданином милицейского вида. Очень учтиво сообщив мне, что вокзал закрывается, он порекомендовал покинуть помещение. Чему я и последовал, спросонья не найдя убедительных аргументов против закрытия вокзала.
На улице я был встречен ливневыми осадками и холодной ночной мглой. Близился час разведения мостов. Хорошо, что я не подозревал об этом факте и спокойненько перешёл на другой берег. Уже подходя к нему, ощутил некое оживление под ногами, а после — с интересом наблюдал процесс вздыбливания мостов и прохода меж ними каких-то корабликов. Обращать внимание на дождь уже было поздно, и я не торопился.
Дойдя пешком до Московского вокзала, я прислонился к свободной стене и так дождался рассвета.
Как только метрополитен заработал, мне не оставалось ничего лучшего, чем отправиться в аэропорт, где я наконец-то по-человечески оттопырился, выпив в уютном баре токайского вина и завалившись в мягкое кресло.
Вскоре белоснежный лайнер «Аэрофлота» уже нёс меня на своих надёжных крыльях навстречу солнцу. Домой.
