Разбуди меня, когда закончится война

Разбуди меня, когда закончится война

Новый обстрел начался пять минут назад. Одновременно с ним в небо поднялась авиация. Звуки взрывов доносились все ближе. На рёв двигателей самолётов кое-где слабо отвечали системы ПВО.
— Мам, почему они опять начинают?
Сальма посмотрела на сына. Этот вопрос она слышала уже не в первый раз. Он всегда задавал его, когда слышал звуки взрывов. В эти моменты он весь сжимался, и плотнее прижимал к себе свою любимую игрушку — плюшевого кролика. Теперь все обстрелы Сальма с сыном пережидали дома, в отличие от первых дней, когда они бежали через две улицы к ближайшему бомбоубежищу. Сейчас там отсиживались только жители близлежащих домов, остальные же считали, что лучше подвергать себя опасности сидя дома, нежели чем бежать под бомбами. Город был в кольце уже пятый день, и, судя по всему, в ближайшие дни должен начаться штурм. Всем было понятно, что удержать его нет никаких шансов, но всё же солдаты гвардии продолжали держать оборону.
Господи, — подумала Сальма, смотря на сына. Ведь ему всего пять лет. Простой, пока ещё ничего не понимающий пятилетний мальчик — наивный и добрый. Как ему объяснишь. Да и смогу ли я объяснить? Ведь я и сама не знаю — зачем и почему. Да и не кто не знает.
— Мам, ну почему они опять начинают? Почему? Скажи им, чтобы они перестали, мне страшно.
Сальма крепче прижала сына к себе.
— Тише, тише сынок. Сейчас всё кончиться. Надо только потерпеть. Немножко потерпеть. Она не знала что ещё можно сказать.
Недалеко раздался взрыв. Послышался звук бьющегося стекла — в каком-то доме вышибло стёкла. Сальма подумала, что их дому пока везёт. Он практически не пострадал, если не считать того, что откуда-то прилетевший осколок разбил стекло в окне спальни. У их соседей артиллерийский снаряд попал точно в дом. Слава богу никто серьезно не пострадал.
И с началом каждой новой бомбёжки приходил страх. Пусть не такой, как в самом начале обстрелов, но его с лихвой хватало для двух человек.
— Хочешь, я сделаю тебе какао? — спросила Сальма. В доме оставалось ещё довольно много продуктов, так как Сальма запаслась ими заранее, когда в магазинах ещё всего хватало. Так сделали многие, потому что всем было понятно, что войны не избежать.
Мальчик согласился, но без каких-либо эмоций. Голое «да» — и всё. Хотя какао был его любимым напитком, и достать его, даже в мирное время, было не просто.
— Тогда пошли. — сказала она.
Сальма прошла на кухню и достала любимую кружку сына. Они с мужем подарили ему эту кружку прошлым летом. Она была разрисована его любимым животным — белым кроликом. Колики были в разных положениях: сидели, лежали, кувыркались. Причём рисунки могли менять цвет в зависимости от того, под каким углом на них смотреть. И каждый раз, когда сын пил из своей кружки, он поднимал её перед глазами и рассматривал. И, бывало, увлёкшись, он слишком сильно наклонял кружку, и её содержимое выливалось ему на голову или на грудь. Он становился похож на маленького поросёнка, чем всегда вызвал добрый смех родителей.
Сальма сделала две порции — себе и ему. Она надеялась, что это поможет хоть как-то успокоиться. У них не было даже подвала, чтобы в нём можно было укрыться. Поэтому она всегда чувствовала, что они с сыном совершенно незащищены.
Как кролики, — подумала она, вспомнив игрушку сына. Сальма взяла какао и пошла в гостиную вместе с мальчиком.
Вдруг, совсем рядом разорвался снаряд. Сальма услышала, как вышибло стёкла в гостиной. От испуга она вздрогнула и расплескала практически весь напиток на пол. Она ощутила, как сын прижался к её ноге, и мысленно поблагодарила Бога, что они вовремя ушли.
В гостиной было множество осколков и Сальма с сыном перебрались в спальню. В их небогатом (да и у кого в округе были богатые дома) доме, из мебели, не считая стульев, была всего одна кровать, да и уже порядком истёршийся диван в гостиной. В спальне также стояла маленькая кроватка сына, которую он очень любил.
На улице звуки бомбёжки стали затихать — наступала передышка. Сальма посмотрела на сына, который сидел на кровати и зевал. Почти всю прошлую ночь он не спал, и теперь его глаза закрывались сами собой.
Тебе надо поспать, — сказала она сыну. — Давай я уложу тебя в постель.
Мальчик утвердительно кивнул, и Сальма уложила его в кроватку вместе с его плюшевым белым кроликом.
Мам… — сказал он через полудремоту. — разбуди меня когда война закончится, а… Тогда, когда всё это закончится… Я не хочу всего этого видеть и слышать…
У Сальмы защемило сердце и она, не зная что сказать, промолчала. Вскоре сын уже спал крепким сном. Она подошла к окну и отодвинула занавеску. Улица была в чёрном дыму, неподалёку виднелся сгоревший остов старого соседского автомобиля, а прямо посередине улицы какой-то человек перевязывал своё раненное бедро красной тряпкой.
Сальма отошла от окна и посмотрела на ребёнка. Он тихо и мило посапывал, улыбаясь чему-то, и бережно обнимал своего любимого белого кролика. Сальма вздохнула. Она действительно не знала, что сказать.