РЕПОРТАЖ С ПЕТЛЁЙ НА ШЕЕ (ФИНАЛ ОТОРВЫ)

Наконец она прекратила изливаться, но тут же сказала:
— Мне этого мало! Хочешь попробовать одну штучку?
— Знаю тебя, будет больно!
— Нет, больно не почувствуешь, просто улетишь!
— Куда?
— Не бойся, слетаешь на момент в другое измерение и вернёшься назад.
Она, соскочила и, не включая свет, достала из ящика серванта кожаный собачий поводок с кольцом на одном конце и карабином на другом.
Протянула карабин в кольцо, получилась петля, а на другом конце соорудила другую петлю, расцепив на момент замочек карабина.
— Готов? – прошептала она.
— Что ты выдумала оторва?
Она обжала не опадающий член кулачком и сказала:
— Какой молодец! Он всё хочет и хочет.
Потом приблизила лицо к лицу, так что я видел на нём только одни большие фосфоресцирующие хамелеоны и, мягко касаясь кончиками пальцев моей шеи, надела на неё петлю. Другую петлю с карабином она нацепила на свою шею.
— Хочешь задушить меня вместе с собой? – прошептал я.
— Не подвешенный человек не может задушить себя, как только теряется сила в руках, — она показала жестом, что затягивать будет рукой, — петля ослабнет.
Я читал книжку Уилсона «Жизнь после смерти» и знал, что наивысший бесподобный оргазм человек получает на границе жизни и смерти, когда прерывается дыхание, и в обеднённом кровью мозге начинаются эйфорические процессы, а освобождённая от головы кровь вся приливает к половому органу, раздувая его до неимоверных размеров.
«Знать судьба моя — испытать с оторвой все возможные виды изуверских сексуальных наслаждений», — подумал я.

Мы легли на бок, лицом друг к другу, обнялись и начали совершать медленные встречные фрикции в этой экономной позе, не отвлекающей необходимостью поддержания веса тел.
Длинный поводок свернулся рядом на полу и не мешал нашим движениям.
В полумраке комнаты витало что-то нереальное, как сон, казалось всё моё тело, а не только его воспалённый отросток проникает в жаркую магму пульсирующего жерла вулкана. Я страстно желал, чтобы меня втянуло всего в эту огненную лаву и сожгло без остатка.

Я почувствовал нарастание оцепенения всего тела от медленно наплывающего оргазма и увидел краем глаза, как оторва натянула рукой поводок. Последнее, что запечатлел мой мозг: неземная ангельская красота юного, словно детского лица, преображённого улётом в таинственную сферу абсолютного блаженства. Огромные открытые, но ничего не видящие вокруг глаза, устремлённые внутрь себя. Они не излучают, как обычно, самоцветных гамм переменчивых цветов, а, наоборот, как бы втягивают в зрачки искристые нити света от фонаря с улицы.
Моё сознание отключилось.

— Это ты Валентинка? – с изумлением произнёс мой голос. Перед глазами светилось детское личико моей школьной подружки, с которой мы неловко целовались за кустами после уроков.
— Я Вадик. Как хорошо чувствовать твоё тело!
— Нет, нет! С тобой нельзя делать это, ты же совсем маленькая девочка!
— Это в твоей памяти осталась я маленькой, когда уехала в другой город с родителями. Я теперь большая.
— Нет, нет, ты маленькая и хрупкая, я могу разорвать тебя!
— Милый, я хочу тебя, — услышал я, вдруг, горячий шёпот Оксаны и увидел, как лицо подруги детства преобразилось в зардевшееся желанием родное изображение крымской девчонки, решившейся подарить мне свою невинность.
— Нет Оксана, нет! Я не свободен, у меня жена и маленькая дочка, ты пожалеешь об этом.
— Я не жалею ни о чём. В моей душе сиреневый туман! – крепко обвила она руками мою шею.
— Ты познаешь сладость моего тумана! – исчезла Оксана, а на её месте появилась иступлёно прыгающая на мне фигура Полины.
— Ты колдунья, ты соблазнила меня! – задохнулся я от желания излить в неё скопившуюся жидкость из переполненных хранилищ.
— А меня ты забыл, помнишь наше расставание у дуба? – услышал я печальный мягкий голос Лены.
— Нет, не забыл моя желанная богиня! – прошептал я, плотно вжимаясь в тело прекрасной блондинки, звезды черноморской Ривьеры, в которую превратился зыбкий облик Полины.
— Я вернулась к тебе, — шептала волоокая красавица.
— Уйди! Он будет только со мной! — смахнула с меня Лену сочинская искательница изощрённых наслаждений, — мы испытаем с ним все прелести запретной садистской любви!
— Нет, Ирина нет! – закричал я, — я хочу познать это с Ларисой, а не с тобой,
— Ну жди тогда, когда я выпущу Мелазинну в её тело! – дико захохотала ведьма и с воем улетела вверх.
— Я предупреждала тебя об опасности суккуба, — смотрели теперь на меня спокойные, мудрые глаза Людмилы.
— Но ты сама превратилась с ним в лесбиянку!
— О, я не могла превозмочь его порочного притяжения! Прости меня! Ты, ведь, не скажешь Гере?
— Объясни мне, почему Любовь превращается во Зло!
— У человека два начала: секс и агрессия. Все действия пронизаны сублимацией этих двух начал: любовь, порок, творчество, спорт, поедание пищи – вся жизнь. Ты тянешься всей душой к предмету своего обожания и тут же с яростной агрессией насилуешь милое тело в недостижимом стремлении слиться с ним воедино. Это потому, что оба начала произошли из единой субстанции сверхсознания и всегда обречены влечься к первозданному цельному состоянию.
— Понял теперь, почему тебя так тянет ко мне? – заполонила весь мой биологический экран округлая розовая задница Елены, с мохнатым волосатым обрамлением вокруг ануса.
— Ты порочна и развратна! – крикнул я.
— Это тебя и привлекает, милый!
— Да, да, наконец, я дождался твоего тела!
— Нет, не входи в меня, — возразила Юля, заместившая Елену, — ты сладко кончишь и так от моей волшебной ручки.
— Давай же быстрей, быстрей! Я готов проглотить твоё кукольное личико!
— Ты ещё спрашиваешь меня, почему мы не подходим друг другу? – возникла на экране Сонина голова со светящимся нимбом вокруг неё.
— Ты эротоман и пьяница, а мне нужна прочная семья.
— Мне тоже, я пропаду так!
— Я не спасательный круг, ты утопишь и меня.
— Зачем ты обзываешь его? Он умный, с ним так интересно! – наплыло сбоку Данино лицо.
— Интересно девочкам, не изведавшим пока жизни.
— Уйди! Он научит меня улетать в небо, я так хочу улететь!
— Слушай нимфетка, у тебя всё впереди, оставь его, завтра он позвонит мне, и мы начнём с ним новую жизнь, у меня хватит терпения вернуть его к самому себе, — возникло изображение Карины, и она плавно, но решительно отодвинула Дану из поля видения.
— Я же ушёл только поговорить с Ларисой, — стал оправдываться я.
— Ты, ведь, не пожалел об этом? – услышал я слабый голос моей самой яркой любви откуда-то из недостижимого далёка.

Тут перед глазами мелькнула ослепительная вспышка, экран резко увеличился в размерах, и перед глазами предстал яркий облик Меллазины, испепеляющей меня сверкающими хамелеонами, непрерывно меняющими цвет:
— Я предоставила тебе возможность быть сразу со всеми женщинами, которых ты любил или которых хотел. Теперь мы будем с тобой любить друг друга, и все они померкнут в твоей душе, ты забудешь их всех и будешь рваться к растворению только в моём теле! Посмотри на меня, как я прекрасна! Ни одна земная женщина не имеет такой красоты!
— И такой бездушной и холодной!
— Нет, ты говоришь так, пока не попробовал меня. Ты узнаешь, насколько горяча моя любовь!
— Прочь исчадие дьявольского ада!
— Бога и дьявола придумали сами люди из-за страха. Из-за непонимания деятельности своих мозгов, которые кишат миллионами хаотических нейронов, продуцирующих гормоны с разным химическим составом, постоянно изменяющих настроение человека. Потому он так неустойчив и противоречив: то любит, то ненавидит; то готов отдать всё за минуты сексуального наслаждения, то осуждает его, как недопустимую похоть; то стремится обнять весь мир, то взорвать его на мелкие осколки, будь его власть.
Только мы, полевые, истинно свободные сущности эфирного мира, не привязанные к материальным телам, отдаём себе правильный отчёт о законах жизни Вселенной. Потому что мы сразу везде: и во всех телах на Земле средь живущих, и в корнях и цветах растений, и в таинственном блеске драгоценных камней, и в постоянной связи с плазменными шариками душ умерших людей, вращающихся вокруг Земли в ноосфере. Нити наших эфирных тел пронизывают и Солнце, и звёзды, достигают крайних уголков Вселенной, мы видим и знаем сразу всё!
Ты слишком стремился познать непознаваемое для человека абсолютное блаженство в сексуальных связях, устранив все ограничения. Что ж, я помогу тебе в этом.
— Я не стремился к этому! Это ты вовлёкла в безумство меня и Ларису, подлая суккубка!
— Я всего лишь воплощение ваших желаний. Сокровенная мысль материализуется, знай это.
— Ты просветила меня.

Я огромным усилием воли собрал энергию всех нейронов в единый сконцентрированный лазерный пучок и направил его в ненавистное зыбкое изображение.
— Ты хочешь меня сжечь? Не выйдет!
Суккуб протянула ко мне свои когтистые лапы и сжала ими моё горло.
— Господи! – пронеслось в моём мозгу, — Господи! — эта тварь не
разуверила меня в твоём существовании. Она вернула мне веру в
тебя Всемогущий. Спаси и сохрани!
Жилистая хватка суккуба ослабла от молитвы, но только лишь.
— Скажи мне слово! – прохрипела она.
— Я обращаю своё слово к Господу, а не к тебе урод! – воскликнул я.
— Господь услышал тебя, и теперь мне трудно. Девиз Бога: «Свобода и Любовь». И он всем нам: и тебе человеку, и мне твари всегда предоставляет выбор. Я могу задушить тебя и улететь в своё пространство, но тогда, совершенно обессиленная, останусь полностью во власти Всевышнего. Тогда я потеряю всю свою независимую энергию и вынуждена буду тускло существовать, питаясь, время от времени, короткими подачками энергии от Бога нам, низвергнутым демонам.
Всемогущий не любит нас и лишь иногда посылает минимальные глотки энергии, чтобы только, только поддержать слабые флюктуации жизненных сил наших душ. Но если ты скажешь слово – код, я отпущу тебя, а сама сохраню свою независимую энергию.
— Скажи слово! – опять прохрипела мне разинутой пастью прямо в лицо демоническая сущность, испепеляя полыхающими протуберанцами из огромных глаз.
— Чудовище, почему ты выведываешь у меня это слово-код, если ты вездесущая во времени и пространстве, почему сама не знаешь его?
— Этот код даётся индивидуально каждому человеку, и я не в силах считать его с твоего мозга, пока ты сам не произнесёшь его. Мы ограничены Богом – не читать мысли, а слышать только слова.
— А ты уверена, что я сам знаю этот код?
— Он хранится в подсознании каждого человека и просыпается при угрозе его жизни. Решай же, ничтожество! – снова угрожающе сжала моё горло суккубка.
Откуда-то из глубин интуиции открылись цифры, которые тут же стал я шептать:
8…2…4…3…7…1…4…8…
— А, ты дал, наконец, мне выбор! – взвизгнула нечисть противным голосом и отпустила моё горло.
— Через твой код я получила допуск к душе Ларисы, Ваши энергетические поля давно объединены. Мне нужна она, а не ты!
«Так вот зачем она пытала мой код»! – с леденящим ужасом осознал я коварство подлой сущности.
Что есть сил, я опять направил на суккуба прожигающее излучение своих нейронов и, спасаясь от него, она с проклятием взмыла вверх.

«Почему так холодно стало моему телу? Наверно, вся энергия ушла в пучок, отбросивший гадкое существо».
Я очнулся. Мы так и лежали, обнявшись и слившись друг с другом.
Не знаю, сколько времени продолжалось моё беспамятство, говорят в критические минуты, оно может растянуться до бесконечности, и перед мысленным взором успевают пробежать картины всей твоей жизни.
Но тело Ларисы стало уже холодеть.
Суккуб забрала с собой её неуёмную душу.