…Якут взобрался по лестнице на крышу высотного здания. Снял с плеч небольшую спортивную сумку, вынул из нее войлочный коврик темного цвета, и аккуратно расстелив его, посмотрел в сторону дома расположенного на противоположной стороне улицы.
Во многих окнах дома похожего на глубокий колодец, горел свет, шла ночь выходного дня, то там, то тут, раздавалась музыка, громкие голоса, назойливый призыв телевизионной рекламы: « Маш, а Маш? Ты, каких мальчиков больше любишь, светленьких или черненьких?»…
Якут усмехнулся и взглянул на свой «ORIENT»…, до времени «Ч» оставалось еще пять минут.
Интересующее его окно зияло темнотой…. Он вынул из сумки свою верную подругу – снайперскую винтовку СВУ переделанную по схеме «буллпап», и бесшумными, отработанными движениями быстро собрал ее из нескольких безжизненных пока частей в единый, чуткий и послушный ему организм.
Было довольно прохладно. «Сейчас бы кофе горячего с белой и нежной пенкой» — мечтательно подумал Якут.
Но кофе перед работой он никогда не пил, почему – то он его размаривал, мешал сосредоточиться.
Отложив готовую к бою винтовку, Якут посмотрел на звездное небо. Начал вспоминать, когда он начал писать стихи…. Когда услышал впервые поразившую его еще молодого человека песню из фильма «Белое солнце пустыни» в исполнении Павла Луспекаева…, или нет, пожалуй, после того, как они разошлись с Иркой.
Ирка…, молния мелькнула, как казалось ему тогда между ними, в тот памятный и далекий вечер, когда их познакомила остроносая темноволосая, шустрая как цыганка Ледька.
«Ты любишь «АББУ»? – спросила Ирка, садясь рядом с ним на диван.
— Вот «Ватерлоо», класс, давай потанцуем?-
Ледька( вообще – то ее звали Лидия, но она терпеть не могла своего имени), подтолкнула засмущавшегося Якута на середину маленькой комнаты, он взял Ирку за талию, и опять ощутил странную дрожь во всем теле: «Что за черт, такое ощущение у меня впервые при близости с женщиной» — пронеслось в голове.
— Ты чего щуришься, как якут на солнце — шепнула ему на ухо Ирка.
Якутом его называл инструктор в Школе, за то, что он всегда суживал веки, когда размышлял о чем — либо, оценивал собеседника, противника, перед ответственным выстрелом в тире, или перед выполнением задания, когда взвешивал все за и против.
А поскольку задания всегда, как правило, носили ответственный характер, то на коже вокруг глаз с годами образовалась сеть морщинок, и глаза казались уже, чем были на самом деле.
-Ты чего щуришься, как якут на солнце – шепнула ему на ухо Ирка.
-Проводишь меня домой?-
Якут набрал грудью большое количество воздуха, как перед затяжным прыжком и, подернув плечами, с силой выдохнул…. Это вывело его на некоторое мгновенье из оцепенения. Бросил взгляд на окно…, на часы…. Еще не время действовать….
Да, наверное, тогда в голову ему начали не известно, откуда приходить строки стихов, сначала радостных и одухотворенных, а затем все больше философских и грустных.
Пришло время стихов…. Ледька, верная и наивная, а может, завистливая подружка правильно она сделала, или нет тогда рассказав ему все?
-А ты знаешь, дружок, что в твое отсутствие Ирка с Гариком встречается частенько?
Дома Якут посмотрел Ирке в глаза: « Кто такой Гарик, дорогуша?»
-Гарик…, Гарик – это мой запасной аэродром, моей душе нужен не только полет, но нужна и площадка, куда можно будет приземлиться при стечении обстоятельств, сам понимаешь каких… Ответила та, смотря в плечо Якуту (терпеть, не могу, когда люди не смотрят в глаза собеседнику во время разговора). Почему она тогда не соврала? А ведь могла сделать это запросто, как обычно. Якут долго отсутствовал в последнее время дома, и по приезду обнаруживал кое – какие приметы нахождения посторонних мужчин в доме, но не спешил делать выводы. А тут этот разговор с Ледькой…
Измену и разрыв Якут перенес тяжело, но он принял это нелегкое для него решение и выполнил его, а это не маловажно. Принять решение трудно, но гораздо труднее было набраться силы воли, чтобы выполнить его. Искренность, главное мерило его жизни, умерла, а была – ли она с самого начала, искренность? Ирка отправилась искать свой запасной аэродром, но Гарик не захотел быть таковым, и выставил ее за порог. Одно дело ни к чему не обязывающие свидания, и совсем другое, постоянная связь с женщиной, привыкшей к далеко не безбедной жизни, обладающей завышенными амбициями и капризным характером, с которым справиться под силу, было, пожалуй, только Якуту.
Нет открытых отношений между женщиной и мужчиной, незачем продолжать трепыхаться далее, охи…, ахи…, взмахи рук…, морганье ресниц…, слезы…
Все было кончено. Один раз, совершенно случайно, лет через десять, он встретился с ней в холле, какого – то офиса…, та же походка, та же, только чуть — чуть с годами располневшая фигура, тот же взгляд, как молния из под светозащитных очков. Узнала…, он тоже ее узнал, еще бы не узнать…. Остановились на мгновенье, постояли, помолчали…, и разошлись…, навсегда (!?), в городе тесном, большом… Вышла потом замуж ( в который раз) за иностранца, познакомилась через Интернет, Якут наводил справки…, счастливого полета…
В окне дома напротив вспыхнул свет. Наконец…, Якут медленно навел прицел на желтый прямоугольник и стал терпеливо ждать…
«Работа везде одна, что печку топить, что стихи писать» — пришла на ум ему фраза Александра Блока. Делать все нужно профессионально, а не, а бы как…
В окне мелькнула тень мужской фигуры….
— И еще…, в любой работе, как в стихах, важны последние строчки, важен результат – подумал Якут и неуловимым движением пальца нажал на спусковой крючок винтовки.
Перекатился на бок, быстро разобрал СВУ, уложил ее вместе с ковриком в сумку, подобрал горячую гильзу и ловко спустился по отвесной лестнице вниз.
Завел не успевший остыть двигатель своего неприметного «Форд Скорпио» и бесшумно тронулся с места.
Домой…, накормить заждавшегося пса, принять душ и попытаться заснуть. Хотя вряд – ли это удастся ему сделать. Стихи…, первые их строки:
Ты спал когда – нибудь в липучей жидкой грязи,
В лицо тебе летели бурой крови брызги,
От осколков ты укрывался плащ – накидкой,
От очередей крошащих вился ты змеей?
Вычеркивал ли ты, скулами играя, братьев имена
Из списков потрепанных поверки полковой,
Читал ли письма любимых не нашедших адресата,
Когда скупой шепот превращался в жуткий вой,
Когда казалось вот она долгожданная победа,
Вот оно заветное свидание, запоздалая весна…
Испытывал – ли ты хоть раз свободное паденье,
Как скоротечен ночью чудной затяжной прыжок,
Шум ветра…, натяженье и повизгивание строп,
С поверхностью земли родимой лбами столкновенье…,
настойчиво приникали Якуту в мозг.
