Вы видели когда-нибудь белое, похожее на чистый глянцевый лист бумаги, море? Оно плещется где-то за пределами жаркого августа, разбиваясь о гранитный берег прошлого. В его глубинах пусто. Хотя, нет — сотни, а может быть, тысячи белоснежных раковин покоятся на дне, хлопая своими створками, словно ставни на ветру. Вглядываясь в зияющую пустоту белого моря, украшенную останками моллюсков, не возникает мыслей. Они появляются, как только меняешь угол зрения. Что-то пестрое мелькает вдалеке от берега. Это опьяненные собственным одиночеством клоуны снуют по поверхности моря, затрагивая его невзначай, и тонут. Некоторые из них умеют плавать, но ныряют лишь с одной целью — прикоснуться к тому, что уютно молчит на самом дне. Клоуны еще не знают, что это всего лишь раковины, кому-то когда-то служившие прочными домиками. Они думают, что там, на самом дне, покоится тайна, постигнув которую, можно управлять временем. Они думают и… тонут. Тяжелые воды давят на их легкие тела, и клоуны достигают своей мечты — для них перестает существовать время…
… Старый Клоун всегда просыпался с рассветом, ел несколько белых яблок и отправлялся в путь по белому морю. Он объяснял своим соплеменникам, что лучше всего не нырять глубоко, а просто мерить своими шагами время. Но они не слышали его. Одни клоуны никогда не спали, боясь утонуть, другие спали сутки напролет, и их цветные носы, будто поплавки, вздрагивали от каждой волны. Старый клоун жалел их, но не спасал от неведения.
«Это их выбор, их жизненный ритуал», — думал он, но ему было грустно наблюдать, как поклонявшиеся бессоннице однажды падали обессиленные постоянным возбуждением, а беспробудно спящие теряли свои яркие носы во время сильного шторма и, захлебываясь слезами секундного осознания жизни, тонули. Скольких друзей утратил Старый Клоун за все время обитания на водах белого моря! Он оплакивал их уход по-своему – каждый день посвящал им стихи, которые оставлял на поверхности воды. Вечером замысловатые строчки уплывали далеко за горизонт, а старый клоун, разгладив рукавом пестрой батистовой рубашки свою одинокую постель — белоснежную волну, и сняв с носа зеленый шарик-поплавок, засыпал умиротворенный. Каждое утро было его рождением, а каждый вечер – смертью.
Однажды, когда Старый Клоун сочинял очередной стих ушедшему прошлому, он увидел в волнах белого моря маленькую светящуюся точку, которая ярко переливалась в неведомых лучах. Он поднял голову и увидел белое солнце. Так Старый Клоун впервые узнал, что его мир освещается сверху.
— Я не могу взлететь, зато мне по силам приблизиться к тому неведомому, что заставило меня поднять голову и увидеть источник света, — воскликнул он и заскользил по поверхности белого моря.
Повсюду плавали разноцветные носы его соплеменников, но он не замечал их, сосредоточившись на достижении цели…
…Это был резиновый детский бассейн, потрескавшийся от времени и облепленный кусочками водорослей. Откуда он прибыл, и кто его владелец, Старый Клоун не знал. Но как только он дотронулся рукой шершавой боковины, как сразу же оказался внутри бассейна. Теперь строение был огромным и бетонным. На его фоне Старый Клоун казался маленьким и жалким. Выбраться из бассейна ему не удавалось, а для жилья это строение оказалось не пригодным – слишком ветхое и грязное. Оставалось одно — осваивать новое жилище. Скинув с себя клоунские одежды и сняв с носа зеленый шар, Старый Клоун принялся чистить, скоблить и благоустраивать бассейн. Самое сложное было набрать воду – все попытки наполнить его водой белого моря, ни к чему не приводили. Отчаявшись, бедняга лег на дно бассейна и задремал…
Когда он открыл глаза, первое, что его поразило,– огромное зеленое дерево, росшее посреди небольшого желтого островка. В тени его ветвей сидели люди в одеяниях, не похожих на клоунские. Они читали вслух то, что было написано на длинном пергаментном свитке. Старый Клоун растерянно огляделся по сторонам и понял — бассейна больше нет, как нет белого моря (воды, обрамлявшие островок, были похожи на синюю повязку его знакомой клоунессы). Он поднялся с земли и, удивившись своей одежде (она была такой же, как и у других) направился к людям. Какова же была его радость, когда он понял, что они читают его стихи! Впервые за многое время Старый Клоун рассмеялся, захлопал в ладоши, а когда навеселился вдоволь, поведал людям, что он является автором стихов. Они смотрели на него в удивлении, словно на сумасшедшего, а потом объяснили, что это не стихи, а пророчества, которые написал ТОТ, КОТОРЫЙ ДАВНО УШЕЛ.
— Но я здесь… Я не ушел, — пытался объяснить им Старый Клоун.
— Это балаганный актер, — уверенно изрек самый старший из людей, и они, поверив старцу, сразу же потеряли интерес к чудаку.
Впрочем, люди не были злыми, и поэтому не выгоняли с острова неведомо откуда взявшегося незнакомца, но они и не слушали его рассказы о белом море, переводя все разговоры на пергаментный свиток, в котором, по их мнению, было ВСЕ.
— Знаешь ли ты ВСЕ? – спрашивали они Старого Клоуна.
Но он не знал, что такое ВСЕ, и пожимал плечами.
— То-то же! А в этом свитке заключена мудрость ВСЕГО и только ТОТ, КОТОРЫЙ ДАВНО УШЕЛ, постиг ее…
… Прошло много лет. Несмотря на то, что пергаментный свиток не утратил своей актуальности у островитян, Старый Клоун до конца своей жизни так и не понял, почему солнечный луч однажды указал ему на пустой, грязный бассейн. А еще он не мог сообразить, куда же подевалась его клоунская одежда. Он построил себе небольшой домик на берегу синего моря, и каждое утро вставал, чтобы полюбоваться рассветом.
— Как было приятно скользить по белому морю и писать стихи на гладкой поверхности волн! Но до чего же хорошо видеть именно этот удивительно яркий, так похожий на мою пеструю рубаху мир! – шептал он, нисколько не жалея о прошлом, и наблюдая за тем, как солнечные лучи оживляют морскую и небесную синеву…
