Верный ответ

…То ли давным-давно, то ли уже в наши времена жила прекрасная девушка. Юность в самом ее цвете. Женственность в самой ее неотразимости. Музыка красоты, вливающаяся каждому в душу медленно, постепенно, — не так, как бывает подчас при встрече с теми, кого зовут просто \»красотками\», а так, как это происходит при встрече лишь с истинно Прекрасным Творением Природы.
Вся жизнь ее, казалось, есть открытые двери, и сама земля направляла шаги ее легкие к дорогам, приносившим одну лишь удачу и успокоение от треволнений, столь часто бывших канвою многих судеб. Кого ни спроси, ответил бы: одному закату алому под силу сравниться с тою девушкой в утонченности красоты своей, одной лишь радуги изящное кольцо могло бы стать подходящим для нее колечком обручальным, всеми красками мира переливающимся. Сама ночь, все оттенки и картины способная превратить в серо-черную бессмыслицу, не в силах была противостоять хрупкой прелести этого ребенка, рубином огранки заоблачного ювелира сверкавшего даже в бесцветности и темноте.
Но однажды что-то произошло. Что, не знает никто, кроме неба бескрайнего да звезд бесчисленных, которым всю боль души своей она изливала, кроме ветра буйного, овевавшего белоснежные ее плечи, кроме трав полевых, устилавших путь ее ковром мягким, нежность коего ни одному шаху и эмиру арабскому даже не снилась. В один миг неподражаемая, неподдельная радостность в ее улыбке сменилась грустью, язычком чуждого пламени, лизавшего ее коралловые губы, а во взгляде остался только слабый отблеск былой силы и непосредственности.
От начала сумерек и до скончания рассвета боролась та девушка со страхом и болью, неведомо откуда прилетевшими и крылами своими черными загородившими от нее солнце греющее. Многие пытались помочь молодости справиться с первым ее разочарованием, многие умоляли ее рассказать о боли своей, излить душу собеседнику, да ничего не выходило — словно вечная печать легла на юное взволнованное сердце. Не было ни малейшего шанса добиться откровения, которое, как известно, наравне со временем является действеннейшим средством, раны излечивающим. Все соседи и добрые знакомые девушки старались помочь, как могли, но безуспешно: очарование и необыкновенность этого венца мироздания медленно сменялись обыденностью и растерянностью пред ликом препятствий, доселе просто не замечаемых.
Наверное, однажды люди, знавшие ту прекрасную девушку, отчаялись бы, если б не забрел к ним в селение странствующий художник. Испробовав все, что только казалось возможным, жители, видевшие теперь надежду во всяком путнике и госте (авось знает секрет какой?), рассказали мастеру кисти о случившемся. Услышав уже известную нам историю, увидев девушку, в которой искушенный взгляд его узнал истинное воплощение мудрости и таланта Творца, тот согласился помочь, уверив всех, что знает, как помочь бедняжке.
Опустим описание их встречи и обстоятельств, ей сопутствовавших. Разве важно это? Передадим только слова художника, сказанные им девушке перед самым его уходом в дальнейшее странствие:
\»Знаешь ли ты, почему я выбрал ту стезю, стезю живописца, которой ныне и следую? Наверняка нет, ибо, будь тебе сие известно, прошла бы боль твоя, как минула моя много лет тому назад. Не буду учить тебя, прекрасная дева, мудростям жизненным — ни к чему это. Разве кто-нибудь добился подобным добра? Думается, нет, не добился. И не мог. Ведь все истины познаются исключительно на собственном опыте, а не благодаря выразительности речи учителя. Потому прошу только выслушать, а следовать или нет совету, решай сама.
Рецепт же мой состоит в следующем.
Возьми холст — какой, неважно. Возьми краски и кисть. И попробуй нарисовать весь мир. Да, весь. Абсолютно весь мир. Изобрази все, что только есть в нем: глубины океана, ракиты в лучах заходящего светила, слезы горя и счастья, крики о помощи и детский смех. Нарисуй миллионы лиц человеческих, покажи страсти земные и небесную одухотворенность, раскрась полотно в цвета жизни столь же щедро, как то есть на самом деле. Брось на этот безжизненный холст капельки борьбы, побед и поражений, капельки судеб. А в финале заверши эту картину росой утренней и первыми проблесками зари, передай уникальность и бесконечность Вселенной — каждой песчинки, выбрасываемой на берег незнакомого моря, каждой птицы, зов которой слышится в чащобе лесной, каждого существа, называемого Человеком. И задай себе вопрос: \»Перевешивает ли мое горе все печали мира, сравнимо ли оно со всеми чудесами, коими мир сей богат безмерно?\»
Когда ответишь на него, повернуться лицом к будущему будет совсем просто. Главное, нарисуй, что я сказал. Ведь это так легко…\»

Много лет прошло или мало с тех пор — никто точно не скажет. Ходит лишь молва о том, что картина так и не была закончена. Просто потому, что однажды, устав рисовать, девушка поняла, каков верный ответ на вопрос странствующего художника. С радостью вывела его она на, казалось бы, безжизненном холсте.