Отпусти себя на волю. Один раз. Только раз. И произойдет…
Не знаешь что. Не сможешь сказать, нужно ли то, что произойдет.
Узнать себя после этого будет сложно. Ты ли это? Сможешь ли ты себя узнать?
Улыбнись…
На столе бокал, на стенках которого следы твоих губ. На дне – глоток красного вина. Свет красиво преломляется в нем, греет его для твоих губ. Но… ты ушла.
Ты смогла уйти, зная, что уход – ошибка. Ты смогла сделать свой шаг от меня. Еще совсем недавно… 19 февраля, вторник. Помнишь? Ты стояла на улице, не зная, что делать. Открыть дверь в мой подъезд? Узнать себя в шагающей женщине прочь? Или стоять дальше, крутя нерешительно в руке вечного своего спутника – мобильный телефон, маленький, блестящий отраженными лучами заходящего солнца. Даже он, всегда говоривший, молчал, ждал, что ты выберешь.
Ты открыла дверь в мой подъезд.
Но это было 19 февраля. Я наблюдал за тобой, я смотрел на тебя.
Улыбнись.
Я знал, что ты не верила моим словам. Твои слова даже тогда, да и сейчас, были створкой… захлопнувшейся створкой. Защитной створкой. Створкой фотоаппарата. Нажав на кнопку, ты поняла, что створка уже пошла. Уже скрежет ее заглушал все окружающие звуки. Даже мои слова, пусть и не сказанные, но услышанные тобой.
Ты улыбалась, когда уходила. Ты знала, что твои руки так просто не забудут мои. Твои губы долго будут помнить мои. И эту память ты хотела в конце заглушить одним, потом вторым… третьим глотком красного вина. Память жила свой жизнью. Вкус – своей. Память прикосновения – своей. Итожа свое движение к двери горькой усмешкой… Или просто такой мне показалась твоя обычная улыбка.
— Помнить – значит не забыть…
— Значит, не забыть.
Улыбнись!
Кто-то решил шутить над столкновением со стеной. «Обними меня небо…» «Раствори меня в свете…» «Ты люби меня только такой…» «Как опять в твоих руках таю…»
Ты уже почти открыла дверь, уже почти взялась за ручку, уже…
Но потом повернулась. Глаза не поднимались. Смотреть прямо не хватало сил. Казалось, что трещина по земле осязаемо крушит сросшееся пространство. Грохот сзади накатывает, толкает, тянет за руки в стороны. Кривляется, стонет пустота, собравшаяся вокруг, готовая накинуться, наброситься, сразу же, как только прозрачное нечто, связывающее нас в единое целое падет перед расходящейся трещиной внизу. Ноги не двигаются, руки не слушаются, глаза не смотрят… только губы помнят, только губы знают… вкус. И не забудут, даже если трещина, пустота, память разума и рук забудут все.
Ты улыбнулась.
Открыла и закрыла дверь. За собой.
И даже не сказала: «Прощай…»
Только сразу стала другой. Смогла стать.
Я взял бокал и допил твой глоток. Глоток красного вина. У него был странный вкус.
Вкус познания остановки времени. Время застыло.
Я поднес руку к глазам. Близко.
Было 19.47. Вторник.
