Не похожая на других

Я сидела в дорогом полупустом ресторане — я могла себе это позволить — и ненавидела пристальные взгляды официанток и немногих посетителей. Я специально выбирала рестораны с минимум публики, так как знала реакцию окружающих, знала, и вжималась в кресло под тяжестью вины. Хотя какая у меня могла быть вина? Не я планировала свою внешность — это мама меня такой родила.
Но к многочисленным взглядам я так и не смогла привыкнуть, вжиматься в кресло уже стало моим условным рефлексом в общественных местах.
Но господи, разве я виновата? Неужели в прошлой жизни я совершила столько страшное преступление, что в нынешней жизни меня наделили ТАКОЙ внешностью?
Я попивала кофе из маленькой чашечки драгоценного Японского фарфора, сжимая её побелевшими пальцами, словно желая отогреться.
Я хорошо зарабатывала — слава богу, что на работе требовался мой мозг, — и никто не обращал внимание на мою внешность. Слава богу за отдельный кабинет, куда редко заходили посторонние, и я могла расслабиться, не вжиматься в кресло, желая стать невидимкой.
Дома у меня не было зеркал, я старалась не смотреться в вечерние стёкла, когда они начинали отражать с пугающей ясностью моё лицо. По вечерам я закрывала шторы.
У меня не было любимого человека, только моя белая кошечка любила меня. Ей было всё равно как я выгляжу — кошки не разбираются в человеческой внешности — зато они чувствуют сердце. У меня нет подруг. Я никогда не была с мужчиной. Иногда я подумываю о пластической операции, которая могла в корне изменит всю мою жизнь. Но я не хочу идти наперекор природе. Внешность — моё проклятие, мой крест, и я добровольно пронесу его через всю мою жизнь…
Я почти допила кофе, как увидела его. Снова. Ради этой встречи я и пришла сюда. Мой избранник работал в той же фирме, где и я. Ирония заключалась в том, что он был моим шефом. Я даже ни разу не разговаривала с ним — на работу меня принимал его помощник — подслеповатый парень в большущих очках. Наверное, он и взял меня на работу из-за подслеповатости.
Мой шеф не был красавчиком, но в нём было нечто большее, чем точёные черты — надёжность, нежность, доброта, хоть и скрываемая за внешней суровостью. Я чувствовала, что такой человек не оставил бы меня, если бы полюбил. Даже, если бы я стала вдруг калекой; в старости. Его чуть горбоносый профиль и глубокие, бархатные карие глаза заставляли моё сердце биться, так же, как и его крепкая, высокая фигура без единого грамма жира. Он — я знала это по слухам — ведёт здоровый образ жизни, холостяк с твёрдыми моральными принципами. Любитель одиночества, природы и хороших книг.
Если бы Александр Ворон не был бы шефом, его бы засмеяли ничтожные любители сигарет, алкоголя и хорошеньких проституток.
Я чувствовала, как моё сердце разрывается, я не могла больше терпеть этой муки: видеть его каждый день за обедом, и быть им незамеченной.
\»Нет, хватит! Лучше быть уволенной, чем оставаться для Алекса пустым местом!\» — твёрдо решила я.
Расплатилась. И подошла к нему на дрожащих, подгибающихся ногах.
— Извините меня за наглость, но я вас люблю! — едва выдавила я пересохшими губами ожидая услышать короткую насмешку, которая вбила бы меня в землю, как молоток.
… Каким-то чудом я оказалась в его постели. Мой натиск напоминал завоевание варварами Рима. Я была безжалостна, я угрожала покончить с собой, если он мне не уступит.
Алекс оказался милосердным.
— Я тоже тебя люблю, — тихо признался он после ночи неистовой любви. — Но наши дети будут очень несчастливы, если пойдут в тебя, извини. Не уходи, оставайся со мной! — умолял он, хватая меня за руку, когда я попыталась встать.
— Я не уйду, — прошептала я сквозь слёзы. — Я рожу тебе сына точь-в-точь похожего на тебя — самого совершенного человека в мире! Но мне надо в душ.
… В душе было зеркало во весь рост, и я невольно взглянула на себя голой.
Я не хотела больше убегать от реальности — я стояла и мужественно смотрела на своё лицо и тело. А по моим щекам стекали слёзы. Я, опять же против своей воли, стояла как столб и не могла оторвать взгляда от своего ПРЕКРАСНОГО лица и ИДЕАЛЬНОГО тела.
Только глупцы могут считать красавиц счастливыми!