Репетиция хора

Репетиция хора

Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е Л И Ц А :

ЦИЛЯ – женщина еще далеко нестарая, полная задора и огня.
СИМА — женщина с книгой, с мыслями о собаке Азе.
ФИРА – женщина с красным бантом на груди.
РОЗА – женщина без банта.
РАИСА — женщина с кроссвордом.
ИННА – женщина с вязаньем.
ИНСТАЛЯТОР — молодой мужчина лет 35 — 40
АДА — женщина на лестничной площадке с ведром и шваброй.
САША — немолодой мужчина с задатками организатора и не более.
АЗА — умная, нестарая собака из породы немецких овчарок.

С Ц Е Н А 1

Сцена представляет собой самое обычное фойе русского клуба. Вдоль стен – ряды стульев. На стенах — стенды с фотографиями, доска объявлений и пр. В центре небольшой стол. По углам кадки с зелеными растениями. В одном углу аквариум. Вечер, много света. Персонажи пьесы сидят произвольно – кто за столом, кто у стены. Во всем их поведении чувствуется, что они сидят в каком – то ожидании.

Звучит легкая, очень мелодичная, лирическая муз. заставка. Она будет сопровождать спектакль, звучать фоном перед каждой сменой всех четырех сцен пьесы.
ЦИЛЯ, сидя за столом, не торопясь, с удовольствием читает:

«Здравствуйте наши дорогие израильтяне! Пламенный привет вам из Флориды! Мы все устроились беседер1! Правда мешает нам пока языковой барьер! И преградой этому на пути встает иврит, который так и прет, так и прет из нас. Но савланут2! Освоили иврит — освоим и англит. Ихняя Флорида сильно напоминает нашу Петах – Тикву с ее пардесами3. Чего здесь много — так это негров. Правда, говорят, народ они обходительный. Мы так и делаем. Мы их обходим. Ну – дальше личное… (Переворачивает лист). Как там наши девочки из клуба, особенно Сима? Передай ей от меня горячий привет.

ЦИЛЯ, ОТВЛЕКАЯСЬ ОТ ПИСЬМА, ОБРАЩАЕТСЯ К ЖЕНЩИНЕ С КНИГОЙ:

— Сима! Ты слышишь-горячий привет тебе от Галочки!

СИМА, ОТРЫВАЯСЬ ОТ ЧТЕНИЯ:
-Передай и ей дришат шалом4. Но я хотела бы знать! Девочки, у нас будет что – нибудь или я пошла!? Мне Азу еще выгуливать надо. Какое неуважение к чужому времени! Нет, все — таки Галя правильно сделала, что сменила пардес одной страны на пардесы Флориды. Там, я уверена, умеют ценить время! Там не знают слово «савланут». И уж никакая репетиция хора не помешает там хозяевам собак своевременно выгуливать их на свежем воздухе!

РОЗА, насмешливо:

-«Савланут, савланут». А зачем им наш иврит, Сима, этим американцам? Сдался им этот «савланут!». У них есть свой язык, богатый и певучий. Я его активно учила до репатриации сюда.

ИННА так же насмешливо:

— Ну, паспикай нам что – нибудь по – английски, Розочка, если иврит ты уже освоила.
РОЗА, НАМОРЩИВ ЛОБ:
-Одну секунду, (вспоминает) так…, а вот – пожалуйста — «бебиситэр».

ИННА, в предвкушении конфуза:

-И что это значит в переводе?
РОЗА, уверенно:
-А в переводе это — порода собак таких, в Америке.

РАИСА, ОТОРВАВШИСЬ ОТ КРОССВОРДА:
— Какая порода собак, Роза?! Бог с тобою! Что ты говоришь! «Бебиситер» это няня по уходу за ребенком. Ты, наверное, хотела сказать сенбернар?
РОЗА, ПОЧТИ В ШОКЕ:
— Да ты что?! Сенбернар? Быть этого не может! Ой, этот иврит из меня выбил уже весь английский. Что же это за собачья порода такая? Убей – не помню.

РАИСА:
-Вот Циля будет писать Галине – она у нее и спросит…(Рассуждает в слух). Язык…выбивает язык… Как вам это нравится?… Хороший диагноз! Молчит она там на двух языках, как рыба.

ФИРА — ЖЕНЩИНА С БАНТОМ НА ГРУДИ, ОБРАЩАЯСЬ К СИМЕ:

— Кстати про птичек, Сима. В Америке собак повсюду берут с собой. Так вот. Один американец — я об этом где – то читала — брал с собой пса даже в сауну. Но однажды он там так упарился, что укусил его то ли за задницу, то ли еще за что — то. Хозяин потом надевал на это место что – то вроде защитного пояса. Я это к чему. Ты бы, Сима, тоже брала свою Азу с собой. Совместила бы любовь к песне с любовью к животным.

РОЗА, С ВОЗМУЩЕНИЕМ:
— Да ты что, Фира! Думаешь, что говоришь!? У нас не сауна! Я представляю себе, как она тут завыла бы, услышав наше пение! Никакой бы пояс не помог!

ФИРА, С РАЗОЧАРОВАНИЕМ:
— Да не выла бы она сегодня. Потому что мы петь сегодня, я вижу, не будем. Семен бросил нас, а другой пока не подобрал, а потому напрасны, Розочка, твои опасенья. Кроме нас здесь никто не завоет. (Поет вдохновенно). «Все напрасно — мольбы и слезы…».
РОЗА:
— Правда. Впору завыть от тоски. Слушай, Фира, а как же он эти места мыл?
ФИРА:
-Какие места? Кто мыл?
РОЗА:
-Ну, этот американец с собакой! Как он мылся с этим поясом?
ФИРА:

— О, господи! А я почем знаю? Ты так спрашиваешь, будто мы там парились втроем: я, собака и ее травмированный хозяин.

ЦИЛЯ, С ОБИДОЮ В ГОЛОСЕ, СКЛАДЫВАЯ ПИСЬМО:

-Я вижу, что вам не интересно слушать письмо от одноклубницы, совершившей «ериду5!». Что ж будем молчать.

РАИСА, ГРЫЗЯ РУЧКУ, ГЛЯДЯ В КРОССВОРД:
— Девочки, торчащая и обрезанная часть растущего организма? Три буквы. Что это?

ЦИЛЯ, ДАЖЕ ПРИВСТАЛА:

— Так это как раз то самое травмированное место. Как у тебя там? Торчащая часть? Ну, все правильно. Сколько букв? Три? Сказать тебе, Раиса, что это? (Смеется). Сказать?

РАИСА, как бы оправдываясь:
-Ну, здесь так написано! Такой кроссворд в этой русской газете. За что купила – за то и продаю. Кроссворд составил (Читает по слогам) господин Шлаг-ба-ум Наум. Что ж пришло ему на ум!?

ИННА, НЕУВЕРЕННО, РОБКО:
-А, может, это нос?

ФИРА, СМЕЯСЬ:
— Ой, Инночка, где ты видела обрезанный нос?

ИННА с вдохновением:

— А что? Чего тут у нас в Израиле только не увидишь! Не зря говорят: «Восток – дело тонкое». Я тут недавно встретила одного! Бежал по городу, как сумасшедший с носовым платком на голове!

РОЗА, С НЕПОДДЕЛЬНЫМ УДИВЛЕНИЕМ:

-С платком на голове?! Ну, и куда это он так летел?

ИННА:

— Я подумала: может за бесплатной мацой? И погналась за ним. И что вы думаете? Он меня в синагогу привел. Видать кипу он второпях дома забыл.

ФИРА:

-Все правильно. В конце концов — главное не форма, главное – содержание. Так что же это за слово из трех букв, Рая, скажи уже, не томи.

ЦИЛЯ, УЛЫБАЯСЬ:
-Перестаньте гадать, девочки. Я уже сказала, что это. Это то, что имел бедняга американец до его злополучного похода в сауну.

РАИСА, ЗАГЛЯНУВ В ОТВЕТ С ЯВНЫМ РАЗОЧАРОВАНИЕМ:

-А вот и нет! Это не то, что ты думала, Циля. Никто из вас не угадал. Шлагбаум подозревал (громко и протяжно) с-у-у-к ! Сук на дереве!

(Всеобщее недоумение, потом пауза. В этой тишине вдруг Циля запела).
ЦИЛЯ, ГРОМКО:
Широка страна моя родная!
Много в ней с фалафелями пит!
Я другой такой страны не знаю,
где б такой был зверский аппетит!
(Достает откуда – то бутерброд и с аппетитом начинает есть)

СИМА, ПОДНИМАЯСЬ И ЗАХЛОПЫВАЯ КНИГУ:

— Спиши слова, Циля. Все девочки. Я пошла! Хаваль аль а зман6, как у нас говорят. Меня Аза ждет. Как она там, бедненькая, без меня?
(Намеревается уходить).
ФИРА:
-Ну, посиди еще Симочка! Цел будет твой Шарик! Скоро придет новый руководитель хора. Саша сказал, что он обязательно придет.

ВСЕ НАПЕРЕБОЙ ПРОСЯТ, ЧТОБЫ СИМА НЕ УХОДИЛА. В ЭТО ВРЕМЯ ИЗ ДАЛЬНИХ ДВЕРЕЙ НЕОЖИДАННО ВЫХОДИТ ЧЕЛОВЕК С ВЕДРОМ И ПОМПОЙ В РУКАХ, В СПЕЦ. ОДЕЖДЕ САНТЕХНИКА И НАПРАВЛЯЕТСЯ МИМО СТОЛА К ВЫХОДУ. МОЛЧА ПРОХОДИТ МИМО ЖЕНЩИН. ВСЕ ПРОВОЖАЮТ ЕГО ВЗГЛЯДОМ, МОРЩАТЬСЯ И МАШУТ РУКАМИ.

СИМА разглядывая его, с раздражением :
— Во — первых, Фира, не Шарик, а Аза. А во вторых, кто скажет, куда уехал наш Семен?

(Присаживается).
РОЗА:
— Разве ты не знаешь? В Канаду он уехал. Хоровой дирижер – это его вторая специальность. А вообще он доктор. Нейрохирург. А кто это, девочки, сейчас проходил?

СИМА:
— А это Саша инсталятора7 пригласил. В матнасе8 туалет течет, бачок не работает и вода везде стоит. Ну, да Бог с ним. А я слышала, что кто-то видел Семена в каком-то христианском монастыре, высоко в горах под Иерусалимом. Говорили — подался в монахи. Вот там он точно совмещает полезное с приятным. У него там есть теперь возможность молиться, и петь в церковном хоре.
РАИСА, насмешливо:
— Сима! Побойся Бога! Где ты видела монаха, поющего в хоре? Это как если бы в синагоге раввин запел «Отче наш».
ФИРА:
— А мне сказали, что Семен на Кипре, что живет он в Лимассоле и работает в морге патологоанатомом. (РОБКО) Там – то петь, я думаю, можно.
РАИСА, В ШОКЕ:
-О-о! Час от часу — не легче! Петь!? В морге? Хором? «А ты такой холодный, как айсберг в океане…». Ну, у вас, девочки, совсем крыша поехала!
ЦИЛЯ, решительно, с неудовольствием:
— От такой нашей неустроенной жизни – где угодно запоешь! Я вот давеча зашла в битуах леуми, по поводу пособия, а они бастуют! Ни души нигде! Я как запела на весь коридор во все свое не слабое горло! «Ах ты, доля, моя доля, дальняя дорога…». Акустика там — что тебе Одесский оперный! Сбежались заспанные охранники и сотрудники с чашками кофе в руках! Схватили меня и выпихнули на улицу. Я все же успела им выкрикнуть: «Не солнечный ли удар на своей работе вы получили, господа?».

ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИНСТАЛЯТОР. ОЗАБОЧЕННО ТАЩИТ КАКОЙ – ТО ШЛАНГ. ЦИЛЯ РЕШИТЕЛЬНО ПРЕГРАЖДАЕТ ЕМУ ДОРОГУ. ДОЛГО, ПОДОЗРИТЕЛЬНО НА НЕГО СМОТРИТ, ПОТОМ НАЧИНАЕТ ЕГО ТЩАТЕЛЬНО ОБНЮХИВАТЬ.
ЦИЛЯ, ГРОМКО САМА СЕБЕ:
— И действительно — инсталятор. Запах от него! Что-то с чем – то! Правильно говорят: «Скажи мне, чем ты пахнешь, и я скажу, кем ты работаешь».

ИНСТАЛЯТОР СТОИТ НЕ ШЕЛОХНУВШИСЬ. СМОТРИТ РАВНОДУШНО В ПРОСТРАНСТВО.

ФИРА, ИНСТАЛЯТОРУ:
-Послушайте! Может, вы будете у нас в хоре петь? У нас мужских голосов не хватает.

ИНСТАЛЯТОР МОЛЧИТ.

ФИРА:
-Пойте с нами, например это: (Задорно, весело запевает) «Нас утро встречает прохладой, нас песней встречает река»…!
ЦИЛЯ С ИРОНИЕЙ:
-Издеваешься ты что ли, Фира? Откуда здесь взяться прохладе? Хамсин8 по утрам нас тут встречает!
СИМА:
-Оставьте его в покое, девочки! Дайте человеку работать! Нужны ему, Фира, твои русские песни!
ЦИЛЯ:
-Иди, работай, если не можешь петь. Авода! Авода9! Понял? «А гворим бохим балайла…ла10 – ла- ла- ла- ла…
(ОТХОДИТ, НАПЕВАЯ)

ИНСТАЛЯТОР, НЕОЖИДАННО БРОСАЕТ:
— Чтобы петь «ла – ла- ла», высокий иврит знать не обязательно.
БЫСТРО УДАЛЯЕТСЯ.
ФИРА КРИЧИТ В СЛЕД:
— Ой, слиха11, молодой человек! Я думала, вы местный! А вы по — русски… Мы примем вас, примем! Обязательно примем. Отмойтесь и приходите!
ИННА, ОТОЙДЯ ОТ АКВАРИУМА, НЕПЕРЕСТАВАЯ ВЯЗАТЬ, САДИТСЯ ЗА СТОЛ:
-Что ты напала на него, Фира? Каждый зарабатывает на жизнь как может. Деньги не пахнут… но он знает, где пахнет деньгами. Ой, девочки, чует мое сердце – распадется наш хор.

ЦИЛЯ, РЕШИТЕЛЬНО:
— Не допустим этого! Начинаем репетировать сами! Командовать парадом буду я!

ЗВУЧИТ ЛЕГКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ МУЗ ЗАСТАВКА. ЖЕНЩИНЫ ОПЕРАТИВНО СДВИГАЮТ МЕБЕЛЬ. ПОДВИГАЮТ ВПЕРЕД ДВЕ ДЛИННЫХ ЛАВКИ, СТАВЯТ ИХ ВДОЛЬ СЦЕНЫ, САМИ ПОДНИМАЮТСЯ НА НИХ.
ЦИЛЯ, С РУЧКОЙ, КАК С ДИРИЖЕРСКОЙ ПАЛОЧКОЙ В РУКАХ ОБЬЯВЛЯЕТ В ЗАЛ:

С Ц Е Н А 2

( музыка микшируется )
ЦИЛЯ:
-Помните, девочки, у кого какая партия? Верхний ряд: «Вечерний звон», нижний ряд: «Бом-бом». Начинаем!
СИМА С ИРОНИЕЙ:

— Моя партия это – Исраэль ба алия .

ЦИЛЯ:
-Да что ты говоришь! Давайте серьезнее, пожалуйста. И — раз, два, три…

ЦИЛЯ СТАРАТЕЛЬНО ДИРИЖИРУЕТ. ХОР ЗАПЕВАЕТ:
-«Вечерний звон, бом-бом, вечерний звон, бом-бом»!

Неожиданно вместе с «бом-бом» из туалета синхронно раздается сильный стук.
ЦИЛЯ, С РАЗДРАЖЕНИЕМ:
-О, Господи! Это еще что за аккомпанемент! Слышь, мужик! Танух кцат!12 Прекрати! Будь человеком! Дай попеть в тишине! (ПРИСЛУШИВАЕТСЯ)
ЦИЛЯ:
-Ну, угомонился вроде. Од паам13. Пожалуйста, девочки.
Девочки начинают:
«Вечерний звон! Вечерний звон!»
( В этот момент из туалета снова раздается стук).
ФИРА:
— Все! Кина не будет. Инсталятор солирует. (Торжественно объявляет) «Соло для унитаза с боем исполняет сантехник Хаим! Аплодисменты!».
Выходит решительно из хора и садится. Циля беззвучно ругается матом.
ФИРА:
— Иди, Сима, выгуливай своего Шарика.
СИМА, СПУСКАЯСЬ С ЛАВОЧКИ:
-Да не Шарик у меня, Фира, а Аза! Овчарка Аза! Я почти физически ощущаю, как она там плачет без меня. Мы всегда так тоскуем друг без друга! Она буквально места себе не находит, если меня долго нет! Аза! Аза!
ЦИЛЯ:
-Нет! Ну, вы подумайте: какая все — таки зараза! Никак не угомонится! Нет, это не про вашу, Сима, собаку! Я это про сантехника! (Кричит в его сторону) Все! Мы вас из списка вычеркиваем! Пойте себе там сами над унитазом!

ХОР СПУСКАЕТСЯ С ЛАВОК И ПРОИЗВОЛЬНО РАССАЖИВАЕТСЯ. НЕОЖИДАННО ЗВОНИТ ПЕЛЕФОН.
КТО – ТО ВЫКРИКИВАЕТ:
-Рая Пушкина! Твой пелефон!
РАИСА БЕРЕТ АППАРАТ:
— Алле! Да, да, слушаю! Что случилось, Лиза? Почему ты плачешь? Фотографии рассматриваешь? Беллочка с ним гуляет по сафари и он ее целует?

Ну, так что? А кого он, по-твоему, должен там целовать? Обезьяну? Послушай, Лиза! Он хоть из Африки, но ведь не настолько чтобы не видеть разницы между моей любимой внучкой и какой – нибудь макакой. В противном случае не дослужился бы до звания капитана! Ну, что ты так убиваешься? Вспомни себя в ее возрасте? А! Ты тогда еще не подозревала о существовании такой страны? А я таки да! Знала! Только не подозревала, что там живут евреи! (Хор с интересом слушает). Кстати, у него есть брит – мила? Да, действительно, откуда тебе знать. Точнее об этом будет знать только наша Белла. А что я такого говорю? Лиза, перестань! Она уже взрослый человек! А если это любовь?! Мне? Как он мне? Он мне нравится! Да, нравится! Посмотри, какие у него ослепительно белые и ровные зубы! Не то, что у твоего Славика! Что? Славик – не лошадь?! А при чем здесь лошадь вообще, Лиза! Лошадь здесь совсем не при чем! Все, доченька! Дома поговорим. Потом, потом. Тут людей много! Отключает пелефон.
ФИРА С НЕСКРЫВАЕМЫМ ЛЮБОПЫТСТВОМ:
— Случилось у вас что – то дома, Раечка? С внучкой что – нибудь?

РАИСА МАШЕТ РУКОЙ:
— Ой, Фира, и не спрашивайте! Ничего страшного! Но у Белочки в воинской части, где она служит, появился новый командир. И, как она мне рассказывала, с первой встречи, меж ними пролетела какая – то молния. Чувства – одним словом. Не расстаются они ни во время службы, ни на время выходных.
СИМА:
-Ну, так радоваться родителям надо. Внучке и на службе легче и парень, наверное, серьезный.
РАИСА машет рукой:
-Нет. Сердце моей Лизы не на месте!

ИННА:

— Что так? Оболтус какой — нибудь?
РАИСА:
— Если бы оболтус! Хуже! Еврей он! Еврей из Эфиопии! Лиза на нервной почве уже третий раз «Хижину дяди Тома» перечитывает.
СИМА:

-Ну, я бы тоже вся испереживалась, если бы наша Светка вышла замуж за какого – нибудь марокканца.

СРАЗУ НЕСКОЛЬКО ГОЛОСОВ:

— Глупости! А что в этом плохого! Марокканцы, как и эфиопы, тоже люди, вернее — евреи из Африки. Совсем это не повод для семейной драмы. Подумаешь – эфиоп!
РАИСА:
— А наш эфиоп, девочки, эфиоп непростой! Он — потомок одной известной эфиопской фамилии! Скажу вам по большому секрету! Белочка просила не говорить никому. Но вам скажу. Он то ли племянник, то ли внук генерального секретаря ЦК Компартии Эфиопии …этого…как его…Мангусты Хайле Мириам!

Живая реакция присутствующих:

-Коммунист! Соратник Брежнева! По телевизору когда – то показывали. Кучерявый такой. И вправду на еврея похож. Только черный. Целовался Брежнев с ним с удовольствием.
СИМА:

— Действительно был такой. Только, мангусты, Рая — это такие млекопитающие. А вашего возможного эфиопского родственника зовут Ме-н-ги-ест-ру. Менгиестру Хайле Мириам.
РАИСА в сердцах:

— Ой, Сима! Лизе моей как – то глубоко, как теперь говорят, по барабану — мангуста он или еще, какая морская креветка, этот будущий родственник! Эфиоп — он и в Израиле эфиоп!
РОЗА:

-А как, интересно, реагирует на это твой зять Славик? Тоже, небось, как Лиза переживает за дочку, которая гуляет по сафари с эфиопом, а тот целует ее меж клеток с дикими животными.

ЦИЛЯ СО СМЕХОМ:

-А что, Роза, в сафари можно целоваться только меж клеток с дикими животными? Этим можно заниматься и дома. Это можно делать на глазах у домашних животных. Не обязательно ехать в сафари.
РОЗА:
— Да ну, тебя, Цилечка! Мне просто интересно, как на это реагирует твой зять?

РАИСА:
-Ему, знаете ли, нравится, что парень этот – капитан. Они уже нашли общий язык. Когда эфиоп улыбнулся ему своей белозубой улыбкой, Славик спросил у него, на иврите естественно, какую зубную пасту он предпочитает. На что тот ему ответил: «Для того, чтобы чистить зубы их надо, прежде всего, иметь». И Славик не обиделся на него. Чего обижаться на правду, сказанную остроумным парнем. А вот Лиза все равно не может представить себе внуков — эфиопов по отцу.
Женщины реагируют очень бурно.
ЦИЛЯ:

-А мне кажется, если двое молодых людей полюбили друг друга, то почему бы им, не родить на свет еще одного гения со звучной фамилией Пушкин – Хаиле Мириам. Тем более, что потомки Александра Сергеевича, если мне не изменяет память, сами из тех краев, из рода Ганибаллов. И вообще, девочки, дети – это счастье. Пусть они не будут гениями. Главное – чтобы они были живы, счастливы и здоровы. Чтобы матери не теряли на войне своих сыновей, как это, не дай бог, произошло с моей новой знакомой. Хотите расскажу? (Не дожидаясь ответа) Спускаюсь я недавно в шесть тридцать утра по лестнице… Но вначале, чуть не забыла!

(Объявляет в зал) —
С Ц Е Н А 3.

ЗАТЕМНЕНИЕ. ЗВУЧИТ ВСЕ ТАЖЕ ЛИРТЧЕСКАЯ МУЗ. ЗАСТАВКА. ХОР БЫСТРО ИСЧЕЗАЕТ. СЦЕНИЧЕСКАЯ ПЛОЩАДКА УЖЕ НАПОМИНАЕТ ЛЕСТНИЧНЫЙ ПРОЛЕТ. НА ЛЕСТНИЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ ЖЕНЩИНА В ВЕДРЕ ВЫЖИМАЕТ ТРЯПКУ, РЯДОМ ШВАБРА, МОЮЩИЕ СРЕДСТВА.
ЦИЛЯ, обращаясь в зал:
-Спускаюсь я, стало быть, по лестнице и слышу…
(ЖЕНЩИНА РАСПРЯМЛЯЕТСЯ ОТ ВЕДРА И ВПОЛГОЛОСА КРАСИВО ПОЕТ)

«В ночь последнюю зимы
ты мой нежно гладил локон.
Помнишь ласточку? Как мы
помахали ей из окон.
И пророчество твое
до сих пор все пью до дна я.
«Одна ласточка — увы,
не весна еще, родная».

ЦИЛЯ, ОСТАНОВИВШИСЬ, ОБРАЩАЕТСЯ К ЖЕНЩИНЕ:

-Какая замечательная песня! Откуда это?
ЖЕНЩИНА, ОТРЫВАЯСЬ ОТ УБОРКИ, СЛЕГКА СМУЩАЯСЬ:
— Вам нравится? Эта одна из последних песен моего сына. Он ее очень любил. С ней он стал победителем многих конкурсов. Даже одного международного. Она ему тоже очень нравилась. Он собирался записывать ее с оркестром Олега Лунгстрема для фильма «Влюбленный гладиатор», но не записал. Не успел.
ЦИЛЯ:
— Не успел? Почему?
ЖЕНЩИНА, ТЯЖЕЛО ОПУСКАЯСЬ НА СТУПЕНЬКУ ЛЕСТНИЦЫ:
-Мой сын пропал в Афгане… Прекрасный музыкант…, он был главным военным дирижером Северо — Кавказского военного округа. Началась война в Афганистане и он туда летал вместе с другими артистами: с Розенбаумом, Лещенко, с джазовым ансамблем Григория Гараняна. Однажды исчез, в Россию больше не вернулся.
ЦИЛЯ:
— Исчез — не погиб. Ждите, дорогая, и он вернется. Обязательно вернется.
ЦИЛЯ ПРИСАЖИВАЕТСЯ РЯДОМ, ДОСТАЕТ СИГАРЕТЫ, И ОБЕ ДАМЫ ЗАКУРИВАЮТ.
ЖЕНЩИНА ЗАДУМЧИВО:
— Бедный мой мальчик. Где его искать – ума не приложу. Сказать вам, что он был талантлив – это ничего не сказать. Инструментом он владел, как бог! Один известный теоретик джаза говорил, что на всю Россию есть только два виртуоза — саксофониста. Это известнейший Козлов и мой сын. Международным лауреатом скольких джазовых фестивалей он был! (Вздыхает) Как у всякого весьма одаренного человека у него была одна слабость.

ЦИЛЯ с пониманием:
— Пил!?
ЖЕНЩИНА:
— Хас ва халила!13 Он спиртного в жизни не употреблял. Не будучи подверженным этим пагубным страстям, тем не менее, женат не был. Хоть девочек у него было много. И какие?! Красавицы!
ЦИЛЯ:

-А – а — а, понимаю, его слабостью были женщины?

ЖЕНЩИНА:
— Нет. Не угадаете вы никогда. Потому что это даже не слабость была, а некий его талисман, амулет на счастье и удачу.
ЦИЛЯ:
-Вы меня заинтриговали. Так что же это, в конце концов?

ЖЕНЩИНА:
— Как бы это смешно ни прозвучало, но он никогда не расставался со шнурком для саксофона. Всегда на шее у него был шелковый шнурочек с позолоченным крючочком для инструмента. Он практически никогда не снимал его. Однако он не спас сына в той афганской войне.
ЖЕНЩИНА ОПУСТИЛА ГОЛОВУ И ЗАПЛАКАЛА. ФОНОМ, ЕДВА, ЕДВА НАЧИНАЕТ ЗВУЧАТЬ ФОНОГРАММА БАЛЛАДЫ.

ЦИЛЯ, обнимая ее за плечи:
— Пожалуйста, перестаньте, не плачьте. Сердце мне подсказывает – жив ваш сын. Не надо его раньше срока хоронить. Вы обязательно встретитесь, сын найдется. Я уверена.
ЖЕНЩИНА УСПОКАИВАЕТСЯ. В ОБРАЗОВАВШЕЙСЯ ПАУЗЕ ОНА ТИХО, В ПОЛ ГОЛОСА СНОВА НАЧИНАЕТ ПЕТЬ:

«В ночь последнюю зимы,
ты мой нежно гладил локон.
Помнишь, ласточку? Как мы
помахали ей из окон.
И пророчество твое
до сих пор все пью до дна я.
«Одна ласточка, увы,
не весна еще, родная».

ЗАТЕМНЕНИЕ. СНОВА ЗВУЧИТ МУЗ. ЗАСТАВКА. ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ ВОЗНИКАЕТ ВСЕ ТО ЖЕ ФОЙЕ ЖЕНСКОГО КЛУБА. ХОР ПО — ПРЕЖНЕМУ СИДИТ В ОЖИДАНИИ СВОЕГО НОВОГО РУКОВОДИТЕЛЯ. ОБСУЖДАЮТ УСЛЫШАННОЕ, УТОЧНЯЮТ У ЦИЛИ КАКИЕ-ТО ДЕТАЛЛИ, ПЕРЕЖИВАЮТ ИСТОРИЮ РАССКАЗАННУЮ ЕЙ.

ЦИЛЯ (ОБРАЩАЯСЬ В ЗАЛ):

С Ц Е Н А 4
ЦИЛЯ:
-Вот с какой женщиной имела я удовольствие познакомиться. Прощаясь со мной, она сказала очень мудрую вещь …сказала, что…

НЕОЖИДАННО В КЛУБ ВБЕГАЕТ САША.

САША С ПОРОГА:
— Пришел? Он пришел?
ВСЕ В РАЗНОБОЙ:

-Кто пришел? Никто не пришел. Сами сидим… Где этот долгожданный руководитель хора, Саша?
САША ПРИСЛУШИВАЕТСЯ К КАКИМ – ТО ЗВУКАМ ЗА ЗЕЛЕНОЙ ДВЕРЬЮ.

ИНТРИГУЮЩЕ УЛЫБАЕТСЯ:

— Извините, девочки, мне на секундочку к инсталятору!

СКРЫВАЕТСЯ ЗА ДВЕРЬЮ.
ФИРА, с возмущением:
— Боже мой, какое неуважение к коллективу! Ему важнее какой-то инсталятор! А мы тут сидим полтора часа в ожидании неизвестно кого. Сима, вставай! Идем домой!

НАПРАВЛЯЕТСЯ К ВЫХОДУ.
РОЗА:
-Да, девочки, идите! Симочке Шарика своего кормить давно пора! Если он еще с голоду не помер.

СИМА:
-Секунду, Фира! Пока мы не ушли…просто интересно было бы узнать, что, прощаясь с тобой, сказала тебе, Циля, эта женщина с лестницы?
ЦИЛЯ:
— На мое приглашение в наш клуб, на мои старания рассказать о нем интересно она сказала, что хорошее всегда требует доказательств, а прекрасное в этом не нуждается. И добавила, что обязательно зайдет к нам.

НЕОЖИДАННО ОТКРЫВАЕТСЯ ЗЕЛЕНАЯ ДВЕРЬ, И ПОЯВЛЯЮТСЯ САША С ИНСТАЛЯТОРОМ. ПОСЛЕДНИЙ ПРЕОБРАЗИЛСЯ. В НЕМ ТРУДНО УЗНАТЬ САНТЕХНИКА. ОН В СМОКИНГЕ, НА НЕМ БЕЛАЯ МАНИШКА И БАБОЧКА. ВСЕ СМОТРЯТ НА НЕГО КРАЙНЕ УДИВЛЕННО.
САША ТОРЖЕСТВЕННО, ДЕРЖА ЕГО ПОД РУКУ:
— Дорогие женщины! Позвольте представить вам нашего нового руководителя хора. О себе он расскажет вам сам.
ИНСТАЛЯТОР СМУЩЕННО:
— Прежде всего, я должен извиниться за то, что не представился вас сразу. Точнее я не мог назвать себя дирижером в то время, когда Циля обнюхивала меня, как, вероятно, ваша собака Аза обнюхивает стволы деревьев, уважаемая Сима.

ЦИЛЯ С НЕСКРЫВАЕМЫМ УДИВЛЕНИЕМ:
-Ну, во-первых, я вообще приняла вас за израильтянина в начале. А во вторых — кто же мог подумать, что встречаются в Израиле дирижеры, у которых вместо дирижерской палочки в руках, простите… клизма!
ИНСТАЛЯТОР поправляет:
— Вы хотели сказать помпа! Но не важно. Музыка инсталяционных труб дает мне возможность зарабатывать. Давайте не будем терять драгоценное время – начнем, пожалуй.
ФИРА:
-Нет! Успеется еще. Расскажите нам, пожалуйста, о себе.
ВСЕ:
— Расскажите, расскажите о себе.
ИНСТАЛЯТОР:
-Что ж. Извольте. Меня зовут Феликс. 1955 года рождения. В стране я сравнительно недавно.
ЦИЛЯ, ПЕРЕБИВАЯ:
-А откуда приехали? Уж не земляки ли мы?
ИНСТАЛЯТОР:
-Боюсь, что нет. Потому что репатриировался я не из России.
РОЗА:
-А откуда, если не секрет?

ИНСТАЛЯТОР:
-Нет, не секрет. Прилетел я из Филлипин.
ВСЕ:
— Из Филлипин!? Как интересно! А как вы туда попали?
САША РЕШИТЕЛЬНО:
— Девочки! Все подробности о себе Феликс расскажет после репетиции. Кому это будет интересно. А пока я предлагаю начать заниматься.

ДЕВОЧКИ ПОДНИМАЮТСЯ СО СВОИХ МЕСТ. ВСЕ ПРИШЛО В ДВИЖЕНИЕ.

ЦИЛЯ:
-Последний вопрос с вашего позволенья. Хочу поинтересоваться… чисто житейское любопытство…
ИНСТАЛЯТОР УЛЫБАЯСЬ:
-Да, да, пожалуйста, Циля. Раковина засорилась, кран в ванной капает? Нет проблем. Все устраню, все сделаю для вас.
ЦИЛЯ:
-Да бог с ней, с инсталяцией, уважаемый Феликс! Ничего у меня не капает! Я хотела другое… семейное положение, так сказать…

ИНСТАЛЯТОР:
-Ах, вот вы о чем. Отвечаю: не женат, не привлекался, в порочащих связях не замечен. Ну и далее по тексту, как говорят.
САША С НЕУДОВОЛЬСТВИЕМ:
-Девочки, мы будем сегодня репетировать, в конце концов? Человек после работы! Ему тоже домой хочется! Сделайте Феликсу хор, пожалуйста!
УЧАСТНИЦЫ РАССТАВЛЯЮТ ДЛИННЫЕ ЛАВКИ, ВЗБИРАЮТСЯ НА НИХ, ПРОБУЮТ ГОЛОСА.
ЦИЛЯ:
-А давайте мы покажем вам что – нибудь из нашего старого репертуара — для начала. Увидите, насколько мы способные и талантливые.
ИНСТАЛЯТОР:
-Замечательное предложение. Давайте! Я с удовольствием вас послушаю!
В ЭТО ВРЕМЯ ВО ВСЕМ МАТНАСЕ НЕОЖИДАННО ГАСНЕТ СВЕТ.
ГОЛОСА:

-Это еще что за новости? Никак авсакат хашмаль14? Ну, непруха, что называется. Вот же невезенье. Ты смотри, ждали, ждали и дождались…
ВСЕ ЗАМОЛЧАЛИ, ВОЗНИКЛА ПАУЗА. В ЭТОЙ ПАУЗЕ – ГОЛОС ФЕЛИКСА:
-Девочки, может быть, пока свет дадут, я вам спою и сыграю что — нибудь. Всякая песня, особенно если она хорошая и поется от сердца, может лучше всяких слов рассказать о человеке.
ВСЕ:
— Конечно, Феликс, спойте! Спойте ваше самое любимое!
МУЗЫКАНТ ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕСКОЛЬКО ИЗ ТЕМНОТЫ. В РУКАХ У НЕГО НЕОЖИДАННО ВОЗНИКАЕТ САКСОФОН. ОН ГУБАМИ ПРОБУЕТ МУНШТУК, ПАЛЬЦАМИ БЕГАЕТ ПО КНОПКАМ. КТО – ТО ЗАЖИГАЕТ И СТАВИТ РЯДОМ С НИМ КАНДЕЛЯБР СО СВЕЧОЙ. СОЗДАЕТСЯ ТАКАЯ КАМЕРНАЯ, ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ ОБСТАНОВКА. ХОР ОБСТУПАЕТ ФЕЛИКСА, А ОН, ОБРАЩАЯСЬ К ЕГО УЧАСТНИКАМ, ГОВОРИТ:
-У мелодии, которую я сыграю сейчас вам, есть такие слова. Она начинается так:
(ТИХО, В ПОЛ ГОЛОСА НАЧИНАЕТ ПЕТЬ)
В ночь последнюю зимы,
ты мой нежно гладил локон.
Помнишь, ласточку? Как мы,
помахали ей из окон.

ЦИЛЯ, СОСРЕДОТОЧИВШИСЬ, НАМОРЩИВ ЛОБ, ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАЕТ.

Ах, пророчество твое,
как лекарство, пью до дна я.
«Одна ласточка, увы,
не весна еще, родная».

ПОДНОСИТ К ГУБАМ САКСОФОН, НАЧИНАЕТ ИГРАТЬ (ИММИТАЦИЯ), ЗВУЧИТ ФОНОГРАММА БАЛЛАДЫ. НА ЭТИХ МУЗЫКАЛЬНЫХ ФРАЗАХ ВИДНО, КАК ЦИЛЯ С ЕЩЕ БОЛЕЕ ПРЕВЕЛИКИМ УДИВЛЕНИЕМ СЛУШАЕТ ФЕЛИКСА. ИНТЕРЕС ЕЕ РАСТЕТ, ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ПАССАЖЕЙ, ОНА КРИЧИТ:

-Откуда вы знаете эту мелодию, Феликс? От кого вы ее слышали?
ВСЕ:
-Циля, не мешай, пожалуйста! Что за бесцеремонность такая! Дай песню послушать!

ФЕЛИКС ПРОДОЛЖАЕТ ИГРАТЬ. ЗВУЧИТ КРАСИВАЯ ИМПРОВИЗАЦИЯ. ЦИЛЯ, КАК УЖАЛЕНАЯ ВСКАКИВАЕТ С МЕСТА:

-Девочки! Это не песня! Это «Баллада о ласточке». Это же та самая баллада, которую я слышала от женщины на лестничной площадке! Я помню эту мелодию! Они нашлись! Они нашли друг друга – я уверена! Шнурок! У вас есть шнурок? Покажите мне его! Это его баллада! Где ваш шнурок от саксофона, Феликс?
НА ЭТИХ СЛОВАХ ПЫТАЕТСЯ ДОТЯНУТЬСЯ ДО ИНСТРУМЕНТА, МЕШАЕТ ИГРАТЬ.
ФИРА КРИЧИТ:
-Держите Цилю! Она сошла с ума! Я всегда знала, что у нее поедет крыша, но чтобы так быстро!!
РОЗА:
-Цилечка! Какой к черту, действительно, шнурок ты ищешь у человека на шее!? У него шнурки на ботинках! Зачем тебе сейчас шнурок, Циля?
ЦИЛЯ:
-Да это же ее сын! А эта женщина, о которой я вам говорила, — это же его мама! Я почти уверенна! Это была его мама… Феликс… шнурок от саксофона! У вас есть шнурок?! Феликс, вас мама ищет!

РЕЗКО НА ПОЛУФРАЗЕ ОБРЫВАЕТСЯ ФОНОГРАММА, ФЕЛИКС ПРЕКРАЩАЕТ ИГРАТЬ.
С ПРЕВЕЛИКИМ УДИВЛЕНИЕМ:
-Мама!? Кто – нибудь знает мою маму? Кто – то видел ее? Где она!? И откуда вы знаете об этом шнурке?
БЕЗРОПОТНО ПОМОГАЕТ ЦИЛЕ ВЫТАЩИТЬ ШНУРОК ИЗ — ЗА ВОРТНИКА. ОНА ВОСТОРЖЕННО И ПОБЕДОНОСТНО КРИЧИТ:
-Есть, нашла! Есть! Это он, он! Я была уверена! Он здесь!

ВСЕ ЗАМЕЧАЮТ НА ШЕЕ У МУЗЫКАНТА ШНУРОК.
ГОЛОСА:

-Да, действительно! Смотрите! Она права! Это пропавший сын Цилиной знакомой! Это он! Это не ошибка! Какое событие, какое счастье!
ФЕЛИКС:
-Где вы видели мою маму, Циля? Вы знаете, где она?
ЦИЛЯ:
-Я знаю, где она! И про вас я многое знаю, Феликс! Ваша мама нашлась! Она рядом! Одну секунду!
ЛИХОРАДОЧНО БЕГАЕТ ПАЛЬЦАМИ ПО ПЕЛЕФОНУ. ПОТОМ КРИЧИТ В ПЕЛЕФОН:
-Дорогая Ада! Здравствуйте! Потом, потом, а пока пойте, пожалуйста!
НАЧИНАЕТ:
« В ночь последнюю зимы,
ты мой нежно гладил локон…

ПОДНОСИТ ПЕЛЕФОН К ФЕЛИКСУ И ОН ПОДХВАТЫВАЕТ :

Помнишь, ласточку?
Как мы, помахали ей из окон.
ФЕЛИКС В ТРУБКУ:
-Здравствуй, мама!
Здравствуй, родная!

ЕДВА, ЕДВА, ФОНОМ НА СЦЕНЕ СНОВА НАЧИНАЕТ ЗВУЧАТЬ МЕЛОДИЯ — ФОНОГРАММА БАЛЛАДЫ,
НА ФОНЕ ЕЕ ФЕЛИКС ПРОДОЛЖАЕТ:
-Как я соскучился по твоему голосу, мамочка! Как давно я не слышал его! Ты плачешь?! Не плачь! Теперь мы увидимся! Сколько лет я шел к этой встрече! Вот мы и нашли друг друга. Нет! Вернее это баллада нашла нас! Баллада и эта милая Циля!

ПОЕТ В ТРУБКУ:
Ах, пророчество твое,
как лекарство, пью до дна я.
«Одна ласточка, увы,
не весна еще, родная».

НЕЗАМЕТНО ВСЕ ГРУППИРУЮТСЯ ВОКРУГ ФЕЛИКСА. ОН ЧТО – ТО ГОРЯЧО ГОВОРИТ МАМЕ В ПЕЛЕФОН, НО ЕГО УЖЕ НЕ СЛЫШНО. ФОНОГРАММА ЗВУЧИТ ВСЕ ГРОМЧЕ И ГРОМЧЕ. ТЕПЕРЬ ТАМ СЛЫШИТСЯ И ФОНОГРАММА ХОРА. БАЛЛАДУ ВЖИВУЮ ПОДХВАТЫВАЮТ ВСЕ УЧАСТНИЦЫ ПЬЕСЫ:

Как зима длинна порой,
завтра снова будет вьюга!
Плечи мамины укрой,
зноем трав, цветеньем луга!

Ах, пророчество твое,
как лекарство, пью до дна я!
«Одна ласточка, увы,
не весна еще, родная».

МУЗЫКА ЗАПОЛНЯЕТ ВСЕ ПРОСТРАНСТВО СЦЕНЫ. ПЕСНЯ ВСЕ ШИРИТСЯ И ШИРИТСЯ.

Можно много стран пройти,
у чужих костров ночуя,
ты мне, ласточка, прости,
что с тобою не лечу я!
Ах, пророчество твое,
как лекарство, пью до дна я!
«Одна ласточка, увы,
не весна еще, родная».

НЕОЖИДАННО НА СЦЕНУ ВЫБЕГАЕТ ПЕС.
СИМА:
-Господи! Аза! Это ж моя Аза! Азочка, иди сюда моя умница! Прибежала ко мне, моя девочка? Соскучилась, маленькая. (ОБНИМАЕТ СОБАКУ). Как все – таки здорово жить — ни с кем не расставаясь! Жить всем в любви и согласии. Как не хватает здесь этого! На клочке горячей земли, где встречаются матери с сыновьями, а любящие сердца наших еврейских детей стучат в унисон с влюбленными сердцами парней из Эфиопии или Марокко. Как это важно для нашей маленькой страны.
ХОР, ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ, ПРОДВИГАЕТСЯ ВПЕРЕД, К АВАНСЦЕНЕ И ПОЕТ:

Маки красные с полей,
словно свечи. Их не тушим.
Станет ли когда теплей,
нашим двум продрогшим душам.

НЕОЖИДАННО В МАТНАСЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ СВЕТ.

Вы правы, мой друг, сполна!
Пью пророчество до дна я!
«Одна ласточка, увы,
не весна еще, родная!

ДАЮТ СВЕТ И… ОПУСКАЕТСЯ ЗАНАВЕС

К О Н Е Ц

arkadin@IKzahav

ongeibergd@MAIL.RU

055-850-460

Опубликовано:
16.02.2004 15:04:02