Фрэнсис Т.Палграв,редактор(1824-1897)
Золотое Казначейство 1875. S.T.Coleridge.
Любовь. 7-2
Все мысли, все страсти и все восхищенья,
Для смерти едина структура смешенья.
Все это всего лишь – « начальство» Любви,
И пламя питает ночные огни.
Как часто в мечтах на бессонной постели
Я жду и не сплю, близок час моей цели,
Когда в пол пути при дороге из снов,
Я рушу крепления вечных основ.
Фантазия выкрадет сцену сближенья,
Огни ускользают в канун приближенья;
О, радость моя, нет желаннее плена,
Надежда в Тебе – О, моя Женевьева!
Она в каменеющем отблеске света,
Статуей безмолвной вся в камень одета.
На площади рыцарь ее одинокий
Мечтал разделить с ней любые тревоги.
Немного печальный- она не со мною.
Надежда не меркнет с разлукой любою,
Моя Женевьева! Тебе мои песни
Пою я печально, пока мы не вместе.
Наполнится воздух печальным аккордом
В той пьесе я был лишь влюбленным милордом;
И жажда поила мои берега
И грубостью древней манила игра.
Румянец мелькающей страстью тревожит
И в скором изяществе трепетной кожи
Она угадала желанье мое,
Нет радостней муки — смотреть ей в лицо.
И рыцарь отважный под руку берет,
Девиз родовой на гербе его жжёт.
И в замок фамильный он деву ведет,
Лет десять он ждал Женевьеву и вот…
В ответ лишь звучит, только женское – Ах!
Просительный тон в этих глупых словах.
Нарушена связь, в нотных звуках разрыв,
Для импровизации благостен миг.
Она улыбалась румянцем зимы,
Глазами изящными полной луны.
И то, что я нежно смотрел ей в лицо,
Ей было занятно пить страсти вино.
Но тщетно, закончится сладостный миг,
К презренью второго почти я привык,
И с этим безумьем в больной голове
Ни ночью, ни днем нет спокойствия мне!
От дикого логова холод лесной,
Оттенками прячется тень за спиной.
И лишь иногда появляется свет
И все оживает на несколько лет.
Так было и есть в сердце ангел живет,
Лицо ж озаряет кровавый восход.
И то, что он знал, что другой в нем злодей,
Скрывал он умело от взглядов людей.
И тешась незнаньем от полос любви,
На ощупь рывками, он делал шаги.
И это спасало от смерти его,
От Леди Земли он не прятал лицо.
И, как это выдержать ей удалось,
И слезы катились упрямые вскользь
И этим безумьем в желанье горя,
Напрасно надежды она берегла.
И грудью в пещере поила его,
И близость такая безумье спасло,
Когда на подстилке из желтой листвы,
Лежал он и видел предсмертные сны.
Его смерть желала, её в этом власть,
Она выжидала, что б душу украсть,
Колеблется голос, все тише слова,
Дух мой в напряженье, как арфы струна.
Туманны все импульсы смысла любви,
Моей Женевьевы трепетной сны.
В них музыки плач и печальный рассказ,
О том, как сильна еще рыцаря власть.
Надежды устали опасность встречать
И крики толпы хотят лик твой забрать,
О, сколько еще прятать чувства в себе?
И все подчинять и смирять в голове.
Она с восхищеньем роняет слезу,
Девичий позор вел её в поводу.
И поддавшись, страстью ответной горя
Пропал я в объятьях её навсегда.
Вздымалось волненье в девичий груди,
Мой взгляд направлял ощущений шаги.
Внезапность застигла печалью в глазах,
Она убежала ко мне вся в слезах.
И телом прижавшись горячим ко мне,
Объятья раскрыла в своей наготе
И лишь в половину смотря мне в глаза
Уклончивым взглядом бежала волна.
Одна часть боится, другая ж любя!
Частично желанье её для меня,
Но внутренний жар раздувает пожар,
За сердце её я бы душу отдал!
Развею сомненья, её лишь люблю!
Для гордости девственной – дорога к венцу.
Я выбрал свой приз – Женевьева моя!
Из многих невест ты одна мне дана.
Перевод: Голен 25.12.2002 г.