Городской роман

Утро 27 апреля 2006 года – part 1

Повинуясь давней привычке, сквозь сон безошибочно нащупываю личную покет-рулетку. Все еще в лежачем положении, профессиональным движением запускаю волчок, проклиная весь мир за то, что скоро придется вставать, и одновременно нащупываю возможные варианты того, как все же избежать этого…

Волчок, вдоволь нарезвившись, покорно замирает в какой-то точке. С кряхтеньем привстав с кровати, вижу: «27 апреля 2006 года».
Что ж, сегодня мне придется прожить в этом дне. Ну, да где наша не пропадала!
Кажется, раньше этот день мне еще не попадался. Сообщение на рулетке это мое подозрение подтверждает.
Высчитываю с помощью нехитрой программы на той же покет-рулетке (благо в свое время не пожадничала и купила одну из самых продвинутых на тот момент моделей), сколько мне в этот день лет, закончила ли я уже детский сад, школу и институт, а также — не обзавелась ли я еще детьми.
Уяснив ситуацию и с готовностью кивнув, становлюсь ногами на домашний скейт-борд и еду к компьютеру смотреть в базе данных детальный список моих сегодняшних дел. По дороге вижу и некого виртуального фантома, о котором мой инфракрасный датчик (в дальнейшем – ИД) сообщает, что это – мой сегодняшний муж.
Как верная внимательная жена, изменяю первоначальный маршрут, красиво соскакиваю со скейт-борда и усаживаюсь напротив него на кухне за большой стол, в то время как он всасывает в себя жидкость, генерирующую вкус дешевого растворимого кофе.

— Я тут дочитал, наконец, «Святая Кровь – Святой Грааль», — произносит муж. — Что ж, авторы честно признаются, что некоторые связки между фактами выдуманы… Какие-то сведения подтверждены документами, а какие-то — основываются лишь на отдельных публикациях в журналах с маленьким тиражом… И тем не менее, эта книга все-таки научно-популярная, а не бульварное чтиво, как «Код да Винчи»…

Это мне что-то напоминает… С утра грузить меня подобными проблемами! Где-то это уже было…
Ну и программы закладывают нынче в этих фантомов!
А сама-то, а сама! Не фантом, что ли? – возникает у меня мысль, но я гоню ее прочь.

Мой ИД с небольшой временной задержкой отвечает на запрос: у благоверного есть еще время заняться со мной сексом. Муженек заводится моментально. Для этого ничего не требуется, кроме одного томного взгляда.
Он ловит мой инфракрасный взгляд мгновенно.
— Пошли в ванную, — решительно говорит он.

Я так возбуждена, что еле иду.
В ванной все происходит так же, как и в предыдущие дни (у меня хорошо работающая кратковременная память, и я довольно ловко все запоминаю): сначала – его алчущие руки в самых моих чувствительных местах, которые доводят меня почти до безумия; потом – и все остальное…Включенная на полную мощность струя воды заглушает мои стоны, которые, как уверяют знатоки, ничем не отличаются от стонов настоящих женщин…
После сношения, как и положено, на меня снисходит апатия. С раздражением краем глаза замечаю, как он вновь натягивает трусы и офисные брюки.

Я у компьютера. Впитываю информацию, содержащуюся в базе данных в списке моих дел на данное число (27 апреля 2006 года). Вижу, что по почте пришло и новое письмо от моего давнего виртуального любовника, который в очередной раз требует от меня отложить все дела, одобренные Высшим Компьютером, и заняться печатанием бумажных денег (можно — фальшивых). Для совершения государственного переворота, естественно!

Я давно уже мучаюсь вопросом: является ли мой Виртуальный Любовник (в дальнейшем — ВЛ) – тайным агентом Высшего Компьютера, проверяющим мою лояльность к действующему режиму, либо – он человек извне нашей Системы, каким-то чудом еще не обращенный в фантома?
Я втайне симпатизирую таким людям, и мне всегда хочется им помогать… Иногда я встречаю в сети листовки, в которых они пытаются заручиться поддержкой как можно большего количества народа в благородном деле свержения Системы. ВЛ – вроде бы как раз в первых рядах этих бунтовщиков… Порой он даже по старой памяти кличет себя аж «революционным писателем»…Но что-то (может – моя компьютерная интуиция) подсказывает мне, что он при этом – не совсем искренен… Что он тоже уже во многом тронут Системой … К примеру, он может находиться в такой стадии получеловека, что какие-то внешние атрибуты (а даже – и мужское достоинство! Чем черт не шутит!) у него – пока что человечьи, а вот мозги – уже давно разрушены чрезмерным употреблением сильнодействующих средств и по этой причине заменены на более надежные компьютерные схемы.

Мой датчик упорно не дает мне ответа на этот вопрос и предательски зависает на несколько минут всякий раз, когда я пытаюсь его об этом спросить.

Скорее всего, он и сам пока не понимает, что же такое с ним происходит, и по привычке все еще ощущает себя человеком и даже бунтарем, которому нужны средства на революцию, о которых он меня так тнастойчиво просит…
А на самом деле – его разложение со стороны Системы уже началось! И он уже давно среди нас!

Опять я тону в мучительных раздумьях…
Неожиданно мой взгляд падает на открытую ветром репродукцию старинной гравюры в одной из книг на полу. У Магической Бабки на стене тоже красовалась гравюра…
И тут я неожиданно вспоминаю…
27 апреля 2006 года…

Сдается мне, что именно этого дня в человеческой истории касалось видение, полученное мною в доме Магической Бабки на окраине Цивилизации. Видение, которое я так до конца и не поняла…
О том же самом, подмигнув, телепатически сообщил бубновый король, когда я, забираясь в самые недра Мегаполиса, целыми днями в напряжении напрасно ожидала телефонных звонков от ВЛ…

А это значит, что именно в этот день вся моя история может оборваться самым неожиданным образом.
Может произойти что-то необратимое, возврата откуда не предусмотрено.
И это означает, что сейчас мне придется – раздвинуть время, принять Таблетку Памяти, оставленную еще моим другом Мишей, и быстренько сесть-записать события последних времен.

Ибо при таких раскладах – я не уверена, что вернусь еще когда-нибудь сюда, в эту комнату к моему компьютеру, на котором можно набивать тексты.
А если я все же и вернусь – то в каком обличье?
Суждено ли мне будет по-прежнему оставаться мной – Той, Которая Помнит?
Вот в чем вопрос.

Трясущимися руками роюсь в выдвижном ящике письменного стола. Все правильно, все на месте. Вот та самая неброская коробочка из-под киндер-сюрприза, которая служит тайником для всемогущего снадобья.
Разламываю Таблетку Памяти на две равные половинки.
Вообще-то Миша говорил, что по такому случаю вполне достаточно будет принять всего одну половинку таблетки…

Помню, что когда вся эта история только начиналась, и когда перипетии моего Вирт- романа еще не привели к Вселенским катастрофам, то меня чисто теоретически заинтересовал такой вопрос:

Возможно ли, что в какой-то момент времени мозг некого гениального ученного вторгнется в механизм работы Высшего Разума, либо – в работу Модели мира?

И вот каков был пародоксальный ответ Миши, присланный мне по мылу:

«Для внесения хоть сколько-то осмысленных изменений в Высший Разум или модель мира нужно располагать разумом и вычислительной мощью, сопоставимой с самим Высшим Разумом. Конечно, если система специально создавалась с расчётом на подобный сценарий, ограничения доступа могут быть сняты, а вычислительные мощности для создания и функционирования искусственного разума такой мощи предоставлены. Однако трудно найти мотивацию для внесения каких-то изменений в модель мира.
Если человеку нужно чего-то человеческого — для этого не нужно менять саму систему. А так…
Представь, что кто-то купил картину Рембранта. Что-то на заднем плане ему показалось плохо прорисованным. И он решил… дорисовать. Скорее человек попробует нарисовать совсем другую картину.
Если причинно-следственные связи все же будут нарушены, то результат этого невозможно будет осмыслить.
Человек почувствует себя безумцем, который даже не понимает, что изменилось, а что нет.»

Да, мы с Мишей тогда не знали, что Катастрофа в нашем Городе произойдет совсем по другой причине…

Одну половинку Таблетки Памяти принимаю сразу. Другую – через какое-то время, уже немного поразмыслив.

Потом – слегка расслабляюсь… Пусть мир подождет, пока я занимаюсь своими личными проблемами…Пытливо вглядываюсь в немедленно окружившую меня мутную пелену, которая потихоньку рассеивается…
Руки, независимо от моей воли, вовлекаются в набивание какого-то текста…
Очнувшись, вглядываюсь в текст уже порядком ослабевшими глазами…

Передо мной – два отдельных фрагмента.
Видимо, первый текст был порожден во мне в то момент, когда я наблюдала за смутным силуэтом какого-то мужчины и пыталась представить себе, о чем он думает…
Второй фрагмент – явно написан от лица женщины…
Это – действующие лица какого-то бурного романа… Наверняка, подобно любовной истории в фильме «Титаник», они были разлучены судьбой в результате какого-то катаклизма…

Вот первый текст:
«Как и тысячу раз до этого, ноги вновь и вновь приводят меня в берегу моря. Глаза по привычке вглядываются в линию горизонта, и мираж услужливо рисует там очертания корабля.
Все это уже бывало много раз. Каждый раз я обещаю себе не играть больше в эту игру Надежды, ибо разочарование неминуемо.
Шум прибоя приносит к моим ногам новые бутылки, но ни в одной из них внутри нет записок, или же на записках отсутствуют слова. Выловленные почтовые бутылки образуют частокол, по которому ловко вышагивают грифы.
Из моей импровизированной тростниковой хижины я приволок сюда, на берег моря сплетенные мною из соломы циновки, на которые и опускаю свое уже порядком одряхлевшее тело.
Да, жизнь на Острове сделала меня ловким, мускулистым и худым как палка, но наверняка годы неумолимо берут свое, и я уверен, что я уже очень стар.
С грустью я наблюдаю, как бесстыдно и сладострастно совокупляется пара грифов.
Туземцы научили меня готовить бодрящий напиток из плодов дерева БауБау, и в моих погребах хранится теперь неисчислимое количество самодельных бочек с этим напитком. Кое-что я приношу сюда, чтобы коротать здесь время.
Вся моя жизнь здесь, на Острове – это борьба со Временем за Надежду. Убивая время, оставляя его позади, с наступлением каждого нового дня я вновь позволяю себе Надеяться, что корабль все же придет.
Именно море отделяет меня от того, другого мира, который по злонамеренной прихоти судьбы остался для меня далеко в прошлом. И потому стоя здесь, на его берегу, я нахожусь ближе всего к той жизни, которой я, кажется, хотел бы жить»

Вот что красовалось чуть пониже:
«Эта мерзкая Матильда из СОБЕСа опять что-то задерживается. Небось на уме у нее одни мужчины, и она — наивная! — все еще лелеет надежду выйти замуж. Иногда вижу из окна, как она любезничает с местным почтальоном…
Ох, я бы ей порассказала, какие они – эти коварные мужчины! У них всегда только одно на уме. Единственным исключением из этого правила был мой покойный муж…
Куда запропастилась моя вставная челюсть… Неужто опять Аделаида, будь она неладна, в своей неуместной прыти свалила мой стаканчик с его привычного места, и теперь мне придется нагибаться и беспомощно вглядываться в закоулки пола и кухонных столов в поисках чего-то неприлично розового и такого интимного?
Сколько раз я уже просила Петера починить мне мой чайник, у которого отвалился носик. Но он неизменно отвечает, что починить это невозможно, и предлагает мне купить новый, электрический. Но этот служил мне столько лет верой и правдой, и я уверена, что, если его починят, то он прослужит мне еще столько же! А эти нынешние – они все такие ненадежные.
И еще: я считаю, что он – неправильно воспитывает своего сына. Недавно его Януш пришел ко мне в гости и с порога весело выпалил вот такое:
— Здравствуй, чучело, привет!
Ни зубов, ни глазок нет,
Носа нет и нет лица,
Вот какие чудеса!
Я ужасно обиделась, хоть потом и Петер, и Януш в один голос уверяли меня, что это – не про меня, а про чучело из сказки «Тутта Карлсон »… Я все же думаю, что это – намек на мою вставную челюсть… И на все остальное…
Им многое трудно понять, пока молодые.»

Думаю – со второй половинкой таблетки я все же переборщила. Неправильная дозировка переместила меня не в прошлое, а – наоборот – в будущее нашей с Ним любовной истории, где каждый из нас будет стареть в одиночестве, полностью утратив любые желания…

Виртуально запускаю в рот пальцы, чтобы в судорогах извлечь из своего желудка лишнюю половинку Таблетки Памяти…

Да, пожалуй теперь – я в самом-самом начале Моей Истории…
А произошла она, как водится, весной.

ВЕСНА

Скоро весна. Я уже чувствую ее приближение, она лезет из всех щелей. День становится длиннее, щебечут птицы.
Скоро весна. Я знаю, весной меня охватит волнение. Оно уже начинает меня охватывать. Теплый удушливый ветер. Обрывки музыки, которые вдруг приобретут волнующий смысл. Дыхание учащается, сердце колотится… Это весна.
Я волнуюсь, я очень волнуюсь. Я тяжело дышу и грудь моя тревожно вздымается.

Весной можно ходить вместе с какой-то подружкой и бадминтонными ракетками в руках по местности, прилегающей к дому, где живет предмет твоей влюбленности. Весь видимый тобой мир вокруг (сухой асфальт, мелки, игра в классики, особенно — игра в «резиночку») служит лишь пьедесталом для его отсутствия. Ты можешь, к примеру, встречать людей, которые клянутся, что только что видели его, но его самого ты никогда не встретишь по законам жанра.
Если же все же ты его встретишь по какой-то роковой случайности, нарушающей все каноны, то это будет некая очень разочаровывающая встреча… Впрочем, любое разочарование можно при известной сноровке по зрелом размышлении обратить, напротив, в повод еще более им очароваться.
Весной можно изменить свой голос и звонить ему по телефону. Или, еще лучше – опять взять какую-нибудь подружку, посадить ее напротив себя у телефонной трубки и командовать ей, что именно она должна ему говорить по телефону.

Но – поначалу мое тело не хочет признаваться в своих скрытых желаниях… Оно пытается загнать их вглубь, в подсознание… А на поверхность выползают только лишь

ШОРОХИ И КРИКИ

Шорохи… Меня преследуют шорохи…
Особенно же тревожат меня шорохи в ночи…
Шорох неизвестного происхождения… И вообще – неизвестно, был ли он вообще, или это мое воображение решило придумать такой шорох, дабы поиграть с однообразной бесконечной тишиной ночи.
Когда ночью по нужде выходишь в прохладу летнего сада, то гонишь от себя все непослушные мысли о шорохах.

Возвращаясь из сада, я вбегаю в спасительное лоно дома, перевожу дух и довольно запираю за собой дверь. Я в безопасности! Но вот — неизвестно откуда взявшийся порыв ветра неожиданно задувает свечи и погружает меня в кромешную темноту.

Я несамостоятельно засыпаю с помощью подручных средств.

Ночью меня будят нечеловеческие крики. Эти высокие неистовые рулады, доносившиеся чуть ли не из под фундамента нашего летнего домика, вовсе не похожи на крик неизвестно откуда взявшегося ребенка. Крики эти зазывны и безысходны.
Кошки это, кошки! Это у них любовная игра такая! – придумываю я себе успокоительное объяснение. Затем – удваиваю дозу и опять проваливаюсь в сон.

Сегодня утром при ослепительном свете солнца на месте вчерашних шорохов я нашла труп какого-то животного неизвестной породы. При беглом взгляде я успела заметить, что у него имелись и клыки. А также — из-под бесстыдно раздвинутых враскорячку волосатых ног красовалась россыпь вполне человеческих мужских яичек в количестве двух штук.

Вчера меня угораздило посадить себе занозу, пройдя босиком по дощатому полу летнего домика. Заноза оказалась какой-то необычной – я таких еще не видела. (Впрочем, может быть, это была – игла морского ежа, на которого я наткнулась, невзирая на все предупреждения береговой службы и упорно желая войти в море с берега.) Извлечь занозу до сих пор не удалось, и мне теперь отвратительно, что в мою жизнь посмело войти что-то непрошенное.

Сегодня половина ноги уже потеряла чувствительность и почернела. Я чувствую слабость во всем теле.
Мой организм, не привыкший ни к какой боли и не умеющий терпеть ее, весь извелся и просит у меня спасения в виде обезболивания.

Обычно в таких случаях мне всегда помогает ванна. Да, пожалуй именно ванна, а не душ.
Затыкая пробкой отверстие, я успеваю заметить, что в него пытается просочиться что-то кровяно-красное, но давление сверху моей руки с пробкой – сильнее. Здесь мне удалось победить.

Пока ванная наполняется водой, я бесцельно брожу по дому, стараясь убедить себя, что моя извечная привычка к систематизации выручит меня и на сей раз. Но… казалось бы, старательно мною только что выключенные электроприборы оказываются включенными, и – наоборот. Вещи упорно исчезают с положенных мест и важно красуются на совершенно неподобающих им местах.

И ВСЕ ЖЕ Я УЖЕ ЧУВСТВУЮ, ЧТО СКОРО Я ГДЕ-ТО НАЙДУ ЕГО — МОЕГО БУДУЩЕГО ВИРТУАЛЬНОГО ЛЮБОВНИКА!

Каждый раз, выползая из дома на свет божий, я по весне жадно ищу в окружающем мире того, что заставило бы меня:
— сначала с волнением заинтересоваться,
— затем (я знаю, это будет именно так!) испытать смущение и скорее шарахнуться в сторону.

На лицах людей, попадающихся мне на пути, я пытаюсь разглядеть свое отражение… Как бросят они на меня свой взгляд? Выгляжу ли я для них женщиной вамп? Побаиваются ли они инстинктивно встречаться с моим взглядом? Хочется ли им задержать на мне свой взгляд на лишние несколько секунд?

И вот один раз – это было властное, циничное и независимое движение, которым какой-то мужик красиво сделал затяжку, открывая ворота перед своей машиной.

Другой раз – это был визуальный контакт с раскованным от сознания своей неотразимости для меня продавцом в магазине в дымчатых очках и с щетиной.

На этот раз в магазине, вместо обычной бойкой чернявой азербайджаночки, меня обслужил продавец мужского пола, которого я там заметила уже во второй раз. Когда он поймал меня взглядом и ответно (по долгу службы) зашагал в мою сторону из-за противоположного прилавка, я заметила мелькание неприлично огромных теней под его глазами и удивилась, как в его довольно ловких и ладных движениях не отражается вся его рефлексия и неуверенность по поводу этих самых мешков под веками. Когда же он оказался от меня совсем близко и взволновал меня своей щетиной на не совсем еще обрюзгших скулах, то тени под глазами приятнейшим образом преобразились в дымчатые очки.
Уж очень прозаическое дело нас объединяло, и я, отводя взгляд, постаралась как можно скорее зашагать прочь, страдая от отсутствия обычной не смущавшей меня азербайджаночки и даже на нее немного втайне злясь за это ее отсутствие.

И вот опять и опять я начинаю мечтать о Нем…

Когда я буду с Ним – то у меня будет забалдевшее и глупейшее, как у хорошенькой коровки, выражение лица: я буду зажмуривать и закатывать от удовольствия глаза и буду, не удивляясь, позволять ему делать со мной ВСЁ. Т.е. мгновение удивления от того, ЧТО со мной проделывают, будет не выводить меня из экстаза, а, наоборот, только добавлять ему дополнительную остроту.

И вот объект будущей влюбленности найден – им стал некий довольно известный в узких кругах сетевой Писатель (да-да, именно он станет моим ВЛ).

В моих блужданиях по лабиринту Города отныне мне стали открыты любые двери.

ДВЕРЬ

Эту дверь я заметила еще в прошлый раз, но тогда я очень спешила, и к тому же – прямо возле нее затеяли разговор два мужика, потому мне в спешном порядке пришлось от них шарахнуться. А еще я успела тогда заметить, как их этой приотворенной двери грациозно выскользнула черная гладкая кошка.
Дверь охотно поддалась, со скрипом впустив меня в ароматное чрево помещения. Ну, и этот вот вечный колокольчик в восточном стиле, который возвещает о приходе каждого нового покупателя.
Обычно такие лавки всегда расположены в подвале, и вот я спускаюсь вниз по шатким ступеням. В глаза мне бросаются свечи в напольных подсвечниках, освещающие подъезд. Я рада, что пока мне никто не встретился и ни о чем меня не спросил
Боже мой, что это? Почему эта ступенька оказалась такой высокой, а под ней – неожиданный обрыв… И зачем только я сегодня, как назло, напялила эти туфли на каблуке? И ухватиться-то не за что – стены тут какие-то склизские, скользкие, от них пахнет плесенью…Я падаю…Так недолго и сотрясение мозга получить!
Ну, вроде не больно совсем. Все в какой-то дымке, правда. Кажется, от моего падения был грохот.

О, ко мне подходит и склоняется какая-то мужская фигура…
— Вы не ушиблись, моя дорогая гостья? — спрашивает он и протягивая мне руку помощи, бережно помогает мне подняться.
Одет он как-то странно. Вообще-то это напоминает турецкий национальный костюм. На голове у него феска, и все такое. Такие фигурки мы покупали когда-то в сувенирной лавке.
Собственно говоря, это просто самый обычный турецкий аниматор, в обязанности которого входит вызывать желание у сотен женщин отеля, но которому строго-настрого запрещено ложиться хоть с одной из них в постель.
— А вы – ко мне или к Джелялю? – спрашивает он меня?
А, может, сразу к обоим? – подумалось мне?
— И еще: выпить хочешь?
Руки, руки! Хочу скорей почувствовать на себе его руки! Во всех местах сразу! Не хочу ждать, не хочу долгих прелюдий, двусмысленностей, намеков! Хочу сразу – ползание его рук, мое закатывание глаз! Почему он не овладел мною тут же, на полу?

Но – он просит меня минутку подождать и исчезает.
Кстати, я что-то забыла: сказала ли я кому-нибудь, куда я иду? Сотовый-то здесь явно не ловит.
Ладно, это – мелочи.
Бог ты мой, я оказалась в интерьере какого-то старинного дома. Вот и большой письменный стол, так что – вполне возможно, что здесь даже и живет какой-то писатель. На столе – старинная чернильница в виде черепа и гусиное перо.
…Гусиное перо…О, сколько же уже написано литературы о том, как зажигательно порой бывает использовать его во время любовных ласк при прелюдии к коитусу… — подумалось тут мне.
В беспорядке разбросаны листы бумаги.
Кстати: при беглом взгляде я успеваю заметить, что на них написано что-то на вполне современном русском языке.
Более того – если я не ошибаюсь, текст на бумаге и вовсе напечатан типографским способом.
Потом почитаю – еще успеется.
А вот – мрачно оформленная шкатулка. Здесь вам — и какой-то упаднический девиз на латыни, и средневековый герб…Такая шкатулка вполне могла принадлежать Синей Бороде!
Может быть, там, внутри – любовные письма? У писателей ведь всегда есть восторженные поклонницы…Интересно, этот Писатель благосклонен к своим по-читательницам или же держит их на расстоянии?
А если он все же принимает их у себя, то – где это происходит?
Может, вначале они ведут изысканные беседы у камина, а уже затем перемещаются на пол, устланный шкурами диких зверей? Или же – наоборот? Т.е. сначала они утоляют свою звериную страсть, а затем, умиротворенные, предаются неспешной беседе? (Ну, не выталкивает же он своих многочисленных гостий на улицу сразу после того, как овладел ими? Я надеюсь, в этом плане – он истинный джентльмен.)
Есть тут, наверное, и спальня с кроватью под балдахином, но, уверяю вас, по мне – волнующее прикосновение звериного меха будет все же посолиднее!
А еще у звериных шкур всегда есть такие замечательные остренькие хитиновые коготки!

Мне как назло жутко захотелось пить. Словно повинуясь какому-то наитию, я безошибочно нажала на кнопку, вмонтированную в ящик стола.
Немедленно послышались торопливые шаги. В комнату услужливо вбежал Лакей в нарядной ливрее. Это был человек среднего роста с непроницаемым лицом.
— Что вам будет угодно, моя госпожа?
— Послушай-ка, любезнейший… Мне бы…э…Выпить чего-нить. Чтобы – утолить жажду, ну и – немного забалдеть.
В миг на подносе у него оказался изысканнейших форм бокал, из которого я не побрезговала немедленно выпить.
Удостоверившись, что я пока ничего более е не желаю, Лакей вышел степенным шагом.

А вот еще одна кнопка, симметричная первой, с другой стороны стола. Нажму-ка я теперь на нее.
О ужас! Вся комната с огромной скоростью лавинообразно наполняется мыльными пузырями! Они падают из неизвестно откуда взявшегося отверстия в потолке! Каждый из них растет, как снежный ком! Он них никуда не скрыться! Помогите же мне! Спасите!
Карамба! Спасите!

Но – у меня ведь чувство, что я здесь нахожусь под чьей-то незримой защитой.
И вот наконец я командую себе сосредоточиться, и ко мне приходит спасительная мысль: опять нажать КНОПКУ ЛАКЕЯ.
Вновь – череда быстрых шагов.
-Ох, уже это женское любопытство! Оно уже сгубило не одну гостью нашего хозяина! – бурчит он себе под нос. – Скорее идите сюда! – он показывает мне на узкий лаз в одной из стен.
— Но я же здесь не пролезу!

Я – словно Винни-Пух из мультика, клянущий себя за обжорство и могущий навсегда остаться сам себе памятником в кроличьей норе.
Лакей помогает мне, подталкивая меня за ягодицы. При этом выражение его лица становится еще более непроницаемым, и я вижу, что член его видимо выступает из под лакейской униформы.
— Запомни: в конце всей этой истории я тебя обязательно вы..у, причем так, что ты закачаешься, — мрачно говорит он мне на прощание. Или мне это только послышалось?

Итак – худо-бедно я вылезаю на свет божий.
О, какой хорошенький ухоженный газончик! И – поистине чеховская компания в летних белых костюмах, убивающая время в праздных дискуссиях.
Дамы хоронятся от солнца под кружевными зонтиками. Вдали видны теннисные корты и столы для настольного тенниса.
Не иначе как – какая-то дворянская усадьба. Либо – имение нового русского, стилизованное под то же самое.
— А, вот и еще к нам гости! – весело берет меня под руку Хозяйка дома – миловидная миниатюрная женщина средних лет. – О, да вы основательно испачкались с дороги, вам надобно переодеться!
Она радушно ведет меня в барские покои, а дальше – ласково помещает меня в пространство некой комнаты с целым шкафом длинных платьев с рюшечками.
— Чувствуйте себя как дома. А вот здесь у нас – ванная, можете принять душ, если хотите.
Она также выдает мне пористый махровый халат.
Убедившись, что дверь ванной плотно закрыта, я собираюсь сбросить с себя свое одеяние, но в этот момент с потолка (опять с потолка!) по неизвестно откуда взявшемуся канату ко мне спускается мужчина в неглиже и начинает мне что-то жарко говорить по-французски (из всей его словесной тирады я понимаю только mon ami и mon cher), при этом раздевая меня и увлекая в душевую кабину. Ситуация складывается несколько неоднозначно,но…
Оттуда же, сверху, ловким прыжком спрыгивает к нам спортивного телосложения блондинка в кожаных шортах.
— Пьер, Пьер, она с нами не играет, я выяснила! Все отменяется!
И дальше она обращается уже ко мне со своей сбивчивой речью:
— Вы нас извините ради бога! У нас тут как раз на беду играют в «За стеклом», и побеждает тот, кто охмурит большее число самочек. Мы с Пьером любим друг друга и очень хотим победить и выиграть главный приз. Мы думали, что вы тоже играете… — она смущенно поникла головой.
— Не стоит извинений, друзья мои! – весело произношу я, но в эту самую минуту…
Из дна душевой кабины, которая на время стала для нас сценой, постепенно выдвигаются огромные мясорубочные ножи. Пока мы еще можем уворачиваться от них, но они неумолимо заполняют собой все пространство кабины.
— Сюда надо ввести код! – очумевшим голосом кричит блондинка и показывает мне дисплей с кнопочками на стенке кабинки.
Код, код… Где же я последний раз видела хоть какую-то цифровую последовательность?
И вдруг – память мою прорезает видение: словно я опять стою, склонившись над столом Писателя. Пока я бегло вожу по тексту глазами, я успеваю заметить, что в одном месте ровную гладь букв пронизывают комбинации цифр: 0,3 0,5 1 .
И – я успеваю остро почувствовать, что при взгляде на этот текст я испытывавю ужасную и одновременно какую-то сладостную душевную боль…
Сейчас у нас — каждая секунда на счету, и я с силой выдергиваю себя из этого видения.
— Подождите-ка, я кажется знаю… — я отталкиваю поднадоевшую мне назойливую блондинку и набираю на дисплее: 0 3 0 5 1. И – о чудо! – ножи мясорубки исчезают, а стенки кабинки раскрываются, подобно лепесткам бутона, и мы оказываемся…

Мой сотовый разрывается. Звонят аж неизвестно как нашедшие мой номер телефона бывшие одноклассники и даже те, с кем я когда-то ходила в детский сад. Все начинают издалека – как я поживаю и т.д., но в итоге – хотят посмаковать только что произведенный мною фурор в передаче «За стеклом»… В конце концов я вынуждена и вовсе отключить телефон.
Потом я захожу в сеть, проверяю свою почту. От Него писем, как и всегда, нет. Захожу в его ЖЖ. Новых творений там тоже нет.

Ко мне в комнату осторожно заглядывает Хозяйка дома. Она ведет меня на ужин.
— Я почти не пользуюсь помощью прислуги, — объясняет мне она, пока мы движемся по запутанным коридорам дома в ночной сад. – Знаете, ох уж эти молоденькие бойкие провинциалки… Мой муж, конечно же, неравнодушен к женскому полу. Особенно, знаете ли, когда грудь и бедра туго затянуты в передник… А прическу венчает наколка горничной… Ну и – все обычно начинается с пощипывания за наиболее аппетитные места, дальше – больше… Я, признаться, и сама порой переодеваюсь в наряд горничной – уж очень это сексуально… Бывает даже, что мне удается одновременно быть в двух обличьях: в наряде горничной, которую он щиплет за все выпуклости, а затем – властно прижимает к себе и по-хозяйски целует в губы, и – в облике его ни о чем таком не подозревающей добродетельной жены, дающей на кухне указания кухаркам. Я ведь немножко того…Ну, я — волшебница немного, — при этих словах она ужасно смущается и вся заливается краской стыда.

А вообще я вдруг поняла, что очень голодна. И когда при пении цикад и ночных запахах цветов я уселась за широкий гостеприимный стол, весь уставленный яствами, мне первое время было вовсе не до разглядывания моих соседей по столу, некоторые их которых мне позже показались в высшей степени занятными.
Кроме того, мне стоило мучительных усилий разобраться с функциональным назначением каждой тарелки, вилки и ножа. За столом за мной с готовностью ухаживал мой сосед слева, благообразный пожилой человек, в котором я с первой же минуты почувствовала изысканность и остроту ума. Казалось, он наблюдал за мной с интересом и завуалированной иронией.

После нескольких бокалов вина я заметила человека, сидящего за столом прямо напротив меня.
Я обратила внимание, что он не сводит с меня восхищенных глаз в то время, как я мечтательно улыбаюсь и языком облизываю с губ вино. Пришло ли ему в голову, что мой язычок может доставлять мужчине много радостей?
Выпитое вино избавило меня от моей обычной скованности и придало мне творчества. Под столом я отыскала его ногу и стала тереться о нее своей ступней. В течение нескольких секунд он, кажется, не понимал, что происходит – так оказалась неожиданна эта моя задумка, а потом стал отвечать мне тем же. Это было сногсшибательно!
Улучшив момент, когда нас никто не видел, я уселась на место рядом с ним и положила его руку на свой лобок под брюками. Это настолько отвечало всем моим потаенным мечтам, вырвавшимся на свободу, что я закатила глаза и застонала.
…Неожиданно к нам подкатило авто изящной марки. Из него встревожено выскочила женщина-вамп в меховом манто и решительно направилась к моему новому знакомцу.
— Послушай, тебя там все уже обыскались! Почему ты отключил телефон? В доме полно журналистов, и ты должен сейчас быть там! – обратилась она к нему с гневной речью.
— Извините, что прерываю вашу задумчивую беседу, — отвесила она мне книксен.

Когда авто исчезло из поля зрения, а также уже наполовину рассеялось облако поднятой им пыли, я обнаружила, что я держу в руке визитку уехавшего господина, а мы сидим с моим давешним соседом по столу все в том же ночном саду и пьем ароматный кофе.

Он рассказал мне, что виртуальные объекты – это исчезающие объекты; все материальные предметы – это продукты распада вакуума. Он также упомянул об эфире, состоящем из частиц, являющихся носителями взаимодействий. В то же время эфир не препятствует естественному ходу вещей: например, движение планет продолжается.

Пение цикад и волнующая музыка в ночи настроили меня на романтический лад.
Как ни интересно мне было с моим собеседником, глаза мои упорно вглядывались в силуэт ночи в смутной надежде, что здесь сейчас появится некто, кто развеет все мои печали.

— А я, кстати, совсем не так стар, как вам могло показаться, — вдруг произнес он. – Мне всего 35 лет.
И дальше он продолжил свой нехитрый рассказ такими словами:
— Знаете, я просто в молодости очень много интересовался магией и спиритизмом. А также – левитация, телепортация…Перенос в другие эпохи…А все это ведь, к сожалению, не проходит бесследно для здоровья.
Помолчав немного, он добавил:
— Кроме того, часто ради денег я заключал со многими людьми контракты о том, что я буду вместо них стареть и покрываться морщинами, а они будут оставаться свеженькими, как огурчики…Но не будем о грустном… У вас, наверное, много кавалеров, — задумчиво пробормотал он, переменив тему.
— Да нет, как раз в данный момент мне не везет с амурными делами, — затянула я свои обычные песни. – Меня постоянно обламывают…Кстати, сейчас у меня и вовсе вполне виртуальная страсть. И — исключительно с моей стороны, — эффект случайного попутчика и винные пары сделали свое дело, и меня потянуло на откровенность. Тем более, что в последнее время у меня появилась стойкая потребность с кем-то все это постоянно обсуждать. — Это, кстати, человек широко известный в узких кругах, — и я назвала ему имя.

Со старцем, доселе таким невозмутимым, вдруг произошла разительная перемена: он осекся и стал медленно сползать со стула.
Затем у него из ноздрей пошел дым, а из ушных раковин вылетели два сизокрылых голубя и, заигрывая друг с дружкой в брачном танце, скрылись в неизвестном направлении.
Затем и сам старичок медленно, как улыбка чеширского кота, растворился в воздухе.

Больше я его никогда не видела.

…Утром по моему звонку мне принес завтрак в постель тот самый турок Галип, которого я днем раньше встретила в антикварной лавке.
— Фройлен, вы ко мне, пожалуйста, не приставайте: мне нельзя, я – на работе, — вроде бы с сожалением произнес он прямо с порога. – Кстати: у нас сегодня планируется интерактивная игра «ТРАНЗИТ». Вы будете участвовать?
— А подробности можно? – с опаской спросила я.
— Вот, посмотрите: это просила передать вам Хозяйка, — и он протянул мне свежераспечатанную программку.
Оттуда на меня мрачно глянули вот такие слова:

«ИНТЕРАКТИВНАЯ ИГРА «ТРАНЗИТ»
Приглашаются все желающие, особенно поощряется участие юных леди!
В игру входит:
Путешествие по месту действия культового романа «Транзит»
— участники получают уникальную возможность проехаться в том самом поезде, в котором ехал главный герой романа;
— сходить в вагон-ресторан и познакомиться с буфетчицей – «привлекательной женщиной лет 30».
— полежать в комнате с белым потолком, в которой у героя происходил РОМАН С КОРОЛЕВОЙ ОБМАНА.
Право исполнять роль бесстрашной наездницы, совокупляющейся с автором в туалете поезда, разыгрывается в конкурсе между всеми желающими девушками.
Во время всей игры в вагонах поезда звучит уникальная аудиозапись, на которой роман читается в исполнении Автора.»

Недолго думая, я согласилась. Хотя мое сознание будоражил один вопрос, касающийся хода игры, который я не решалась кому-либо задать…
До станции мы ехали на лошадиной упряжке. На козлах вместо кучера сидела сама Хозяйка в костюме для верховой езды.

И вот…Я как угорелая бегу на время из конца в конец поезда, смело наловчившись перепрыгивать связки между вагонами и, тяжело дыша, жду своих результатов, которые в торжественной обстановке объявляет турок Галип…
Мы – несколько отчаянных девушек – красавиц — в вагоне-ресторане поезда под бдительным оком буфетчицы выпиваем сначала по одному стакану компота, затем – по второму…Далее марафон продолжают только самые выдержанные… Компот, казалось бы, льется уже из ушей… Во всех соревнованиях участвует и настырная Хозяйка, и именно она-то сейчас со своей кажущейся дружелюбностью – мой главный враг и соперник…
Боковое зрение мое постоянно сигнализирует мне о том, что то тут, то там в толпе улюлюкающих зрителей мелькает Он (а я ведь видела его на паре фотографий).
— Кстати, вы поняли, что в программке нас надули, и никакой «аудиозаписи» с авторским исполнением мы так и не услышали? – заводит со мной светский разговор Хозяйка в перерывах между нашим опрокидыванием в себя стаканов компота.
Блин, ей хорошо рассуждать – она-то волшебница! А я – обыкновенная земная женщина! И мне приходится выбывать из игры, под хохот толпы несясь к ближайшему туалету и по дороге успевая подумать о том, сколько пальцев лучше засунуть в рот, чтобы вызвать рвоту…

…Когда все уже закончено, я замираю над унитазом еще на несколько секунд, чтобы полюбоваться завораживающим зрелищем того, как убегает вдаль дорога в прорези унитазной дырки. (Эта унитазная дырка чем-то напоминает мне дверной глазок.) Я привычно соглашаюсь поверить, что это именно я перемещаюсь в пространстве, а не — пространство убегает от меня.

Потом — я подхожу к раковине и к зеркалу над ней, любуясь на свое влажное от всего пережитого лицо.
И тут – мне вспоминается сразу очень многое.
Мне вспоминаются многочисленные описания непостижимой природы отражений в зеркалах, кочующие из одной Его книги в другую.
И мне вспоминается, что и в Его книгах, и в жизни именно в туалете судьба одаривает нас неожиданным сексом.

И именно поэтому в эту минуту – я верю, что тот, кто, как я слышу, входит сейчас сюда ко мне – это Он.

…Итак, я нахожусь в прострации и стою в туалете поезда, без всякой надежды на лучшее вглядываясь в свое отражение в зеркале.
В это время в туалет врывается Хозяйка и на ходу кричит мне:
— Нам надо срочно возвращаться. Дома неожиданно возникли проблемы.
— А игра уже завершилась? Кто же в ней победил? – грустно спрашиваю я поникшим голосом.
Если честно, то мне будет мучительно слышать ответ на мой вопрос.
— Это все такие мелочи! Давайте об этом не будем сейчас говорить! – с ходу отметает она все мои расспросы. — Тем более – перед лицом возникшей опасности, — озабоченно прибавляет она.

На сей раз мы передвигаемся не на лошадиной упряжке, а на небольшом лёгеньком самолетике, корпус которого стилизован под средних размеров птеродактиля.
За рулем – наша бессменная Хозяйка.
Да, она явно из тех, кто «коня на скаку остановит».
Одно слово – волшебница!
— А вообще мне эти застекольщики что-то уже порядком поднадоели, — недовольно цедит она сквозь зубы.- Вечно у них какие-то проблемы.

Приземлив самолет, она, не раздеваясь, бежит в дом. Я за ней еле поспеваю.
Пользуясь возникшей суматохой, я осмеливаюсь заглянуть в одну из комнат, мимо которой мы с ней сейчас пробегаем, и дверь в которую, против обыкновения, сегодня распахнута настежь.
Там за столом сидит человек средних лет в жилете и нарукавниках. Перед ним – белый лист бумаги.
Над столом висит напечатанный крупными буквами лозунг, вызвавший у меня какие-то смутные и волнующие воспоминания:
«Это все равно, что посадить паука в чернильницу и потом пустить по бумаге, чтобы он написал самое главное слово».
Сделав несколько шагов по направлению к столу, я начинаю видеть его в таком ракурсе, что мне становится видно, что лист бумаги испещрен какими-то странными иероглифами, которые к тому же самопроизвольно изменяют форму прямо у нас на глазах.
Видна мне также становится и стеклянная банка, в которой копошатся некие (паукообразные?) насекомые.
Человек этот взирает на все происходящее в высшей степени созерцательно, порой бросая отсутствующий взгляд на лист бумаги и делая какие-то заметки в маленьком блокноте.

(Насчет насекомых в банке — мне это могло только показаться! Мне постоянно что-то мерещится, связанное с насекомыми! Особенно – вот с такими, знаете ли, совсем маленькими белыми червячками-паразитами! То они заползают в мои любимые финики, к которым я по воле случая не прикасалась несколько недель. То — нахожу их во вкуснейшем леще горячего копчения, купленном у проходящего пляжного торговца! Так что – я вполне могла ошибиться! Надо уточнить у Хозяйки – в чем же там дело, в этой комнате?)

В два прыжка я настигаю намного уже опередившую меня Хозяйку. Она вбегает в другую комнату, в которой… занимаются сексом мои вчерашние знакомые – Пьер и его верная блондинка.
Наверное, следует описать позу, в которой они это делают… Так, во-первых, сразу оговорюсь, что нагота блондинки целомудренно скрыта от нас комплектом шикарного нижнего белья лучших мировых марок. Поза – ну, пусть это будет вполне миссионерская поза – мужчина сверху… И вообще, мы с Хозяйкой сейчас так волнуемся, что нам совершенно не до эротических описаний …
Смотрим мы на эту картину – и вовсе из точки, находящейся за головой партнерши, так что нам виден практически только истекающий потом торс Пьера.
— Ну, что? Они все стоЯт? – с порога бросает любовникам Хозяйка (якобы в надежде, что чудо произошло и без ее вмешательства), и… кивает на стенные ЧАСЫ.
Пьер — мужчина, участвующий в бесконечном коитусе (случившемся, как я уже поняла, из-за непредвиденной остановки во времени в этой комнате) уже так устал от своих изматывающих фрикций, что давно уже не может говорить.
Блондинка, тоже уже порядком измочаленная слишком продолжительным сексом, выдавливает из себя что-то типа: «Да, к сожалению».

— Так я и думала, — скорбно говорит Хозяйка.
Мы выходим с ней из комнаты любви. Она ведет меня в свою хозяйственную каморку, откупоривает бутылку водки, отрезает мне ломоть черного хлеба для занюхивания и мы начинаем с ней квасить. Попутно она мне рассказывает обо всем, что произошло.

(Итак — для более точного понимания основной идеи повествования, а особенно – для понимания того, что случится со мной в конце этого моего приключеньица, я попросила бы всех читающих эти строки обратить внимание на то, что мы с Хозяйкой конкретно засели пить водку. Из закуски – чуть ли не один только черный хлеб (во всяком случае, ни про что другое пока не упоминалось). И худо-бедно водка потихоньку начинает действовать…С того момента, когда я резко поднимусь с места и пойду перемещаться в пространстве, она подействует на меня уже конкретно. Попрошу об этом не забывать.)

— Эта Эмма…Мерзкая плутовка! Она мне сразу не понравилась!- начала Хозяйка свой душещипательный рассказ. – Завести часы – ничего не стоит. Но – исчез ключ от того самого прозрачного шкафчика, в который заключены эти часы. А ключ неожиданно пропал одновременно с исчезновением этой самой служанки – плутовки Эммы…
Она делает затяжку дешевой сигаретой с мерзким запахом.
— Мы с тобой обе – бабы, и ты меня поймешь, — доверительно продолжает она. – Понимаешь, мне надоело быть хозяйкой на кухне, шлюхой в постели и светской дамой в гостиной. Ну, идеальной женой т.е. Иногда мне хочется просто побыть собой. Например, украсть из дома столовое серебро и сбежать с первым же попавшимся смазливым юнцом. Или – на все наплевать и поехать в Турцию наблюдать за солнечным затмением. Ты ведь меня понимаешь? – и она горестно роняет голову на грудь.
Да, я все поняла.

Раздвоение личности — это страшная вещь! Если Эмма — это ипостась Хозяйки, то что-то мне подсказывает, что Хозяйка вполне может быть моей ипостасью. По крайней мере, какие-то свои собственные слова я вполне могу услышать именно из уст Хозяйки.

Итак — я все поняла. Мне опять настает время действовать.
Я торжественно напрягаю свои извилины. Они у меня давно не работали, позволяя мне пассивно плыть по течению событий. И вот – настал момент решительно вмешаться в повествование. Ибо – Пьер…У меня из глаза предательски катится слезинка…
Я беру себя в руки. Слезами горю не поможешь. Я – начинаю умственную работу.
— Как выглядит этот ключ? – бросаю я вопрос Хозяйке.
Она берет спичечный коробок, достает из широких штанин губную помаду и рисует ей на спичечной коробке абрис нужного ключа.(По другим сведениям, она послюнявила спичку и стала рисовать ею.)

Я – внимательно всматриваюсь, киваю, объясняю ей все, чтобы она не волновалась: такой ключ был на связке ключей у Лакея, далее – совершаю телепортацию во времени и уж точно – в пространстве. (Во времени, ибо я надеюсь, что вернусь сюда обратно с нужным ключом в ту точку времени, когда коитус Пьера и блондинки будет им еще пока в радость.)

Я – вновь нахожусь в покоях Писателя.
Все вещи – в точно таком же положении, как я их оставила, когда побывала здесь в свой прошлый визит. Надтреснутый мужской голос с граммофонной пластинки монотонно и без энтузиазма поет:
«У Дон Кихота депрессия
Слезный поток нарисовал
Получилась процессия
Искривляя лица овал
По орбите бумаги направил
Коварно журчащую руку
В смешинку вошел из тисков темных сил
Из апатий озер из вулканов рождающих скуку»
Мои ноги безошибочно ведут меня к моей цели. Я просовываю голову в полуоткрытую дверь. Лакей (или это все же — сам хозяин?) лежит на разобранной хозяйской постели в своей ливрее и делает очередную затяжку.

— Ну что, пришла? – спрашивает он, не поворачивая головы. – Я ж говорил, что ты еще ко мне придешь. И будешь меня долго о чем-то умолять…

ДАЛЕЕ ПО ДЕЛАМ ФИРМЫ ЖИЗНЬ ЗАБРОСИЛА МЕНЯ ЧУТЬ ЛИ НЕ НА КРАЙ СВЕТА. ВОТ КАК ЭТО БЫЛО.

В этот период ситуация в нашем Городе была еще достаточно благополучной. Хотя и случались уже порой отдельные казусы.
Газеты, а вместе с ними – мальчики – продавцы газет, на всех углах разносили диковинные вести:
1)Давеча зеваки увидели среди бела дня летучую мышь в совершенно неположенном месте – под сводами какого-то именитого бизнес-центра.
2) Сбежавший несколько дней назад из Пражского зоопарка тюлень самым невероятным образом был обнаружен в ванне в квартире одной небогатой супружеской четы к их же вящему удивлению.
О том же самом уклончиво и иносказательно сообщали нам и некоторые наиболее неангажированные сетевые издания.

В это самое время к нам в офис пришло очередное письмо от нашего заграничного шефа – мистера Смита.

-Ну, М,, кажется, наконец-то сбудется твоя мечта куда-то съездить на халяву! – говорит мне Вася, изучая глазами электронное письмо от мистера Смита.
« А почему – сразу я?» – инстинктивно хочется спросить мне. Я уже понимаю, что если здесь что-то предлагают мне – то это какой-то не очень аппетитный вариант, который самого Васю не интересует.
Но я так не спрашиваю. Опыт работы с Васей уже выработал во мне привычку сдерживать свою природную порывистость.
— Надеюсь – это не с ним? – интересуюсь я.
-Нет, М., не с ним. А почему, кстати, ты не спрашиваешь – куда ехать? – удивляется Вася.
— Вась, да ты что! Что я, не знаю что ли, куда он может меня послать? В одну из наших точек – Питер, Смоленск да нижний Новгород. Там ведь партнеры наши сидят.
— А вот и не отгадала, — загадочно говорит Вася. – На этот раз все гораздо интереснее. Ты едешь в ***.
Пока я перевариваю услышанное, он добавляет:
— Я бы и сам поехал, но я обещал дочке как раз в это время свозить ее в Италию. Они как раз в школе сейчас это все проходят – римляне там и все прочее.

…Пойди туда – не знаю, куда, принеси то – не знаю, что…
Письмо Смита относительно программы моего визита – в высшей степени туманно.

(Теперь — в свете всего того, что последовало позже, — я понимаю, что мой начальник – Смит – уже начал подозревать о назревавших катаклизмах, и решил провести собственное расследование… Исключительно в интересах своей иностранной фирмы, к сожалению. А я была – лишь его наемной служащей. Как говорится, кто платит – тот и заказывает музыку…)

Билеты у меня – с открытой датой отъезда. Вообще надо постараться побыстрее все закончить и отсюда свалить. Хотя? Кто знает – может, мне здесь еще и понравится!
Я, например, собираюсь регулярно ходить здесь на дискотеки. С этой самой, как ее…С этой самой Катей, с которой я познакомилась еще в самолете.
Слава богу, что я все-таки взяла сюда из Москвы кроссовки. Еще неизвестно, продается ли здесь что-либо подобное. А ходить мне тут по горам да по обрывам придется, видимо, немеряно, благо рельеф к тому располагает.

Итак, сегодня хорошо бы разобраться с телефонным звонком персонажу, обозначенному Смитом в его записях как “gelo”. Вообще, в этой самой забытой богом стране у людей могут быть какие угодно имена, даже – и такие (даром, что говорят-то они все – на чисто русском языке!).
Я еще раз просматриваю эту запись Смита, согласно которой мне предстоит действовать.
Так, действительно, написано «gelo», а дальше – телефон: 123 ..5 67. А на четвертой, средней цифре телефона – какая-то клякса, мной же случайно и посаженная! Ну, слава богу, я заканчивала технический вуз и знаю, что число перестановок будет не так уж велико – всего 10 штук. Так что… Чем звонить Васе или Смиту, демонстрируя свою нерасторопность, я лучше позвоню по всем телефонам подряд…

Первым делом я подставила, конечно, четверку. Подошел мужик с апатичным голосом, ответил, что никакого «gelo» там нет. А дальше, по всем другим номерам телефона – подходил он же, но – говорил со мной так, как будто бы – предыдущих звонков моих не было. Либо – в этой местности у всех такие идентичные голоса? Ровно на десятом, последнем звонке этот персонаж все же сломался и признался, что он и есть «gelo», но я могу называть его «oleg», ему так больше нравится, да и мне, наверняка, так будет привычнее.

Пока ехала в автобусе, вспоминала, что произошло раньше.
С этим дурацким Олегом все вышло совсем неинтересно, Ну, он сразу же ко мне приехал, привез какие-то карты, бумаги. Чего-то там рассказывал… Он совершенно не давал мне вставить и слова и блеснуть своей эрудицией. А также – совершенно не обращал на меня внимание, как на женщину. Мы договорились, что – если что, я буду ему звонить. В общем – робот какой-то. Я испытал облегчение, когда он ушел.
(Теперь-то я ничего не имею против роботов – это факт!)

Водитель автобуса высадил меня на той остановке, на которой я его просила. Теперь мой принцип – «язык до Киева доведет» — опрос местных жителей, короче. У меня, конечно же, есть с собой какая-то карта, но я в них не особо-то люблю разбираться.

Я оказалась на улице с низенькими покосившимися избами. Прохожие, по всей видимости, здесь были крайне редки, но наконец мне повезло.
Мимо меня откуда не возьмись резво проковылял пацаненок лет двух, без штанов, но во взрослых резиновых сапогах. Двигался он, видимо, к видневшемуся невдалеке пруду. За ним в некотором отдалении с криками: «Ты куда? Туда нельзя! Ах ты, пострелёнок!» двигалась пожилая женщина.
И вот у этой-то бабушки мне и пришлось спрашивать, где находится улица N. Чтобы наше общение стало возможным, я пристроилась рядом с ней и стала двигаться приблизительно с той же скоростью, что и она.
Радуясь возможности с кем-нибудь поговорить и одновременно досадуя на то, что из-за погони за ребенком не получается сделать это по-человечески, в ответ на мой вопрос она указала на видневшийся метрах в пятиста увитый плющом забор.
— Ты сначала дотуда дойди, доченька, а там уже все и увидишь, — ласково объяснила мне она.
Слушая, какую песню поет гравий дороги под моими кроссовками, я побрела к воротам. Конечно же, в момент открывания они издали отвратительный скрежет.

Признаться, я немало удивилась, когда, проникнув за забор, я очутилась на улице, очень напоминавшей мне московскую улицу моего детства. Вместо низеньких деревенских домишек здесь высились сталинские четырехэтажные дома.
Название улицы, на которой я оказалась, мне даже не пришлось у кого-либо выяснять – оно красовалось на табличке с номером дома. Ура, это была как раз нужная мне улица N! Номер дома, возле которого я находилась, чуть-чуть отличался – вместо искомого мною дома с номером 6 перед моими глазами красовался «дом 4 корпус 5».

Значит, и нужный мне дом 6 где-то поблизости! – решила я. Может, прямо рядышком и стоит… Но не тут-то было: дойдя до точки, из которой был виден номер следующего дома, я обнаружила, что это – «дом 4 корпус 6». Следующий дом, естественно, имел на себе табличку «дом 4 корпус 7»…

Мысленно я обещала себе за все свои труды пойти сегодня вечером на дискотеку и посидеть в баре в хорошей компании. А дальше – как получится…

Я потихоньку двигалась вдоль целой армии разных корпусов дома номер 4 по улице N.
Кстати: дома в точности повторяли друг друга и выглядели довольно необитаемо – ну, никаких там сохнущих вещей на балконах и того подобного. Надо ли говорить, что пока я шла, мне не встретилось ни души…
Ну, и я испытала очень неприятное чувство, когда в какой-то момент мне наконец открылось, что эта самая армия домов выстроилась в форме замкнутого круга. Т.е. в итоге я вернулась «на круги своя» — опять к «дому 4 корпусу 5».
Пожалуй, у меня возникло чувство разочарования и какого-то тупика.
(По другим сведениям — на всех домах был один и тот же номер – дом номер 4, а располагались они не в виде КРУГА, а в виде СПИРАЛИ, центром которой служил точно такой же дом.)

…- А не может ли такого быть: что Существо, которое ты ищешь – это как раз та самая бабушка, которая бежала к пруду за своим двухлетним внуком? – спрашивает меня в баре гостиницы мой новый собеседник.
— Да он же мужского пола должен быть. Хотя, постой…- я лихорадочно взвешиваю в уме все «за» и «против» этой неожиданной гипотезы. В письме Смита Существо всегда фигурирует в среднем роде. Пол его не определен. Одной из его эманаций вполне может быть и эта самая бабка.
— Возможно, при контакте с ней ты повела себя как-то не так. К примеру, ты не сказала ей какие-то кодовые слова либо же — не отреагировала должным образом на проверочные кодовые слова, сказанные ею. Поэтому все события и приобрели для тебя такой печальный оборот, закончившийся тупиком с номерами домов — складно говорит он.
Он вдруг заговорил так складно, что я решила еще раз повнимательней к нему приглядеться…

…На следующий день я приехала сюда уже во второй раз с твердым намерением разыскать бабку. Едва сошедши с автобуса, я увидала откуда не возьмись прилетевшего сюда мрачноватого вида Ворона. Ворон шел аккурат от моей автобусной остановки по дорожке из кем-то посыпанных зернышек маиса, порой пригибаясь к земле, чтобы склевать очередное зернышко. Само собой, я последовала за ним.

Доведя меня до нужной калитки, Ворон счел свою миссию выполненной и позволил себе вспорхнуть и скрыться в неизвестном направлении. Отворив скрипучую дверь деревенского дома, я увидала в одной из отдаленных комнат силуэт бабки, кормящей с ложечки своего внучонка кашей. Как мне показалось издалека, бабка была одета в молодежную майку навыпуск и черные лосины.
Двигаясь к силуэтам людей на кухне, я ненароком заглянула в спаленку малыша. Там над детской кроваткой висел цветной зонтик для Оле-Лукойе, а также ивовый обруч с паутиной, кое-где именуемый Ловцом Снов.

В моих мыслях, в моих воспоминаниях об этой самой Бабке, я сильно ошибалась насчет ее внешности: я думала, в ней сантиметров 160, а оказалось – что есть и все 170. Когда я порой прищуривала глаза, пытаясь вспомнить ее неповторимый, запавший мне раз и навсегда в душу облик, она виделась мне крашеной в рыжий цвет смуглянкой. Когда мне удалось тщательно рассмотреть ее на кухне во время кормления малыша кашей, она оказалась веснушчатой брюнеткой с нездорового белого цвета рыхлым телом.

У Бабки на кухне висели (перечисляю в последовательности слева-направо):
— подковы
— обереги
— метеориты
— пучки сухих трав
— старинная гравюра с аллегорическим изображением замка и уставшего путника у его ворот…
(Вот благодаря моему взгляду на аналогичную гравюру мне и пришлось начать обратный отсчет своих воспоминаний.)

В комнате, в которую я случайно заглянула, пока Бабка пошла мыть тарелку из-под каши и укладывать мальчонку спать, я увидела притягивающего к себе взоры немолодого уже харизматичного человека, который жестом пригласил меня войти.

Вижу, как он стоит посреди комнаты перед группой зрителей на стульях.
— Движения тела, тактильные прикосновения исцеляют. Это в чем-то сродни психоанализу. Психоанализ тоже лечит, но для этого нужно рассказывать про себя, говорить, говорить… А говорить не все умеют.
Он снимает с себя пояс и ловким неторопливым движением обматывает его в виде повязки вокруг лба.
-То, что вы увидите, надо воспринимать не только эстетически, эмоционально, но и духовно. И лучше – без всякой критики.
В какой-то момент он скидывает с себя рубаху. Его смуглый атлетический торс с восторгом отражается в сотне взглядов. Он поигрывает бицепсами, поворачиваясь то одним боком, то другим.
«Неужели же ЗДЕСЬ будет подобие стриптиза?» — пронзила меня абсурдная мысль.
— В эту самую короткую ночь в году с нами будут присутствовать и духи наших предков.
Затем он извлекает откуда-то белый стариковский парик и неспешно нахлобучивает его, продолжая говорить.
Заиграла проникающая куда-то в самое сердце музыка, закружились в обрядовом танце девки, парни… Так все красиво и захватывающе, что – неправдоподобно.

…Я предвижу, что – в самом конце, в точке катарсиса всей этой истории он предстанет перед нами стариком в длинной белой рубахе, белых онучах и в лаптях. Он будет особым образом шагать на месте под руку с деревенской девочкой…

Бабка вся – иссохшаяся, в рубище, но глаза у нее горят, и вся она светится изнутри. Она говорит, говорит со мной без остановки…
— Знаю, знаю, что ты — через некую дверь, потом — полуподвал, с некой натяжкой похожий на замок, и дальше – через подземный ход попала в сияющий мир летних лужаек? Это в точности повторяет классическое описание путешествия в мир Нижний: туда обычно попадают именно через такой вот подземный коридор.
А сейчас тебя тянет составлять тайную карту своей жизни из наиболее повлиявших на тебя событий? Так вот знай, что дело это – нужное, полезное. Как раз в плане борьбы с подсознательными фантомами…В этом деле сходятся и психоанализ, и шаманские практики…
(Сейчас вспоминаю, как она употребила слово «фантом», и диву даюсь, как же все запутанно в нашей жизни… Все борешься, борешься с этими самыми фантомами внутри себя, а потом …Не успеешь оглянуться, как и сам потихоньку обращаешься в виртуальный фантом…)

В этот самый момент я вдруг заметила, что она силится мне еще что-то сказать, но не может: она натужно открывала рот, с шумом пыталась выдыхать из себя какие-то звуки, но ничего у нее при этом не выходило. Я смекнула, что на нее навалилась немота.
Немедля она знаками приказала мне следовать за ней, я тяжело и неохотно поднялась с насиженного места… В соседней комнате бабка нагрела до максимума импортный утюг последней марки, и далее стала последовательно водить им то по одной своей ладони, то – по другой… Казалось, это принесло ей видимое облегчение. Я безмолвно наблюдала за всем происходящим, наматывая на ус этот нехитрый рецепт от немоты.

— Сейчас у нас время сбора трав, — неспешно продолжала она свой увлекательнейший рассказ. – Особенно ценными для нас являются две травы, за которыми мы давно охотимся:
1) глух – трава. Если лишенный слуха человек пройдет по ней босыми ногами, он вдруг услышит при этом звон невиданной красы, и после этого он уже будет навсегда наделен слухом.
2) слеп – трава. Эту травку может найти лишь лишенный зрения человек. Пройдя по ней босиком, он увидит яркую вспышку света, и после этого прозреет.
Обе эти травы даруют силы воинам, делая их неуязвимыми для врага… Ну, а мы или заодно приторговываем как средствами от импотенции – это нынче ведь так модно и актуально! Ну и – органы, конечно, интересуются нашими методиками.

У меня давно уже были свои соображения насчет загадочного мира растений, и, кажется, наконец-то пришло время ими с кем-то поделиться:
— А еще мне очень нравятся такие кустарники, на которых осенью вызревают белые плоды в виде горошин. Их очень забавно давить подошвой на плоскости городского асфальта. При этом они издают хлюпанье!… И еще, знаете – есть такие замечательные стручки, которые при созревании так замечательно и празднично лопаются!
Тут я неожиданно осеклась, заметив ее странный взгляд, устремленный словно куда-то сквозь меня…Она ничего не сказала мне в ответ, но в одночасье я вдруг поняла, что сморозила какую-то глупость. Вмиг я почувствовала во всем теле какую-то пустоту.

— Я сейчас буду бить в бубен особым образом, а ты… Сядь вот сюда, прими удобную для себя позу, закрой глаза, расслабь все застежки на своей одежде, ритмично покачивайся в такт звукам, дыши ровно и глубоко… Думаю, что потом в своих мыслях ты не раз еще вернешься к явившемуся перед тобой видению…

А дальше – произошло вот что:
Я, несомненно, что-то видела, но каждый раз когда потом, после окончания сеанса, пыталась мыслями вернуться к своему видению, то словно натыкалась на какую-то не