Бурлит металл в кипении вулканом,
вплавляя в атом олово и медь,
чтоб звонкою иконой неустанно
над Русью гласом Господа звенеть.
По городам, над тишиною сельской
гудит раздольно, мерно, не спеша
надежды, веры, счастья благовестник
и к жизни пробуждается душа…
Неспящие хранители державы –
вы память нашей веры родовой,
завещанные Господом для славы –
набатный, благовестный, вечевой…
Чтоб меньше было крови и убитых,
какая б смута на земле ни шла,
на подвиг, на защиту, на молитву,
набатом звали Русь колокола.
Двузвонами, трезвоном, перебором,
пасхальным звоном – красным исполать,
вы звали душу в радости и в горе
к свободе, к единенью, в Благодать.
Метельный звон по воздуху струился:
буранною, морозною зимой,
чтоб путник в трудный час с пути не сбился,
и шел дорогою ближнею домой.
Аж тридцать звонов в колокольной гамме,
звенящей над просторами Руси::
зазвонный (трельный) в двести килограммов,
настроен на октавы первой «си»,
А благовестник, весом тонн двенадцать
и тяжелее: Лебедь, Царь, Сысой,
басистым звоном будет отзываться,
настроенный на «до-диез» большой…
Как этих великанов отливали
для Лавры, для святых Господних мест,
на звонницы всем миром поднимали,
чтоб слышно были сотни верст окрест!..
Царь-колокол, Успенский, Корнаухий –
Великие Руси колокола,
питавшие народ священным духом
и звавшие на славные дела.
Их, как людей, казнили супостаты,
бросая с колоколен звонких в грязь,
глумясь над верой, светлой и крылатой,
над гордою святынею глумясь…
А сколько их потом переплавляли
на пушки, на винтовки, на штыки,
но жили в том отчаянном металле
громами молний трели и звонки…
Когда стонала Русь в неволе тяжкой,
когда под игом ворога была,
гудели, словно плакали, протяжно
печальные её колокола…
Враги порою их стегали люто
и рвали языки, как у людей,
когда они в тяжелую минуту
вели народ на вече площадей.
Обету верный Храма благовестник
в неволе, по поверью, не звенит –
не полетит врачующая песня
в чужого неба алчущий зенит…
И в летописях есть тому примеры,
как князь однажды колокол увёз
с награбленным добром, не зная меры,
не видя на иконах миро слёз…
Но колокол звонить на новом месте
не стал – был снова в Суздаль возвращён-
где прозвонил о благодатном действе,-
был мир прощён, и с миром князь прощён.
Напевы наших храмов православных
перекликались музыкой небес
в престольный праздник — в перезвоне главном
светлела жизнь, и усмирялся бес…
Звенигород — Звенислав в звоне тонет –
недаром растревожена заря:
могучий благовестник – многотонник
украсил главный храм монастыря.
О, колокол, ты силы не утратил –
на вече все пред Господом равны –
поборники лукавых демократий
и бедный человек моей страны.
Звоните же, родимые, звоните,
будите в душах праведность и честь,
в священный Храм — заблудших нас зовите –
ведь жив народ, пока в нем вера есть!
И мы придём на этот звон метельный
из самых дальних захудалых мест —
мы вынесем свой крест, как крест нательный,
чтоб дети услыхали Благовест.
Пусть души их под звоном затрепещут,
как наши, от великой красоты,
несущей в мир истоки веры вещей
Знамением Любви и Доброты.
