Я думала: время –
бегущая строка на стене
камеры предварительного заключения.
Ключевое слово – свобода,
двадцать пятым кадром
в поднебесье летит одиночество.
Ударяясь о крашеный синькой потолок
хрупкой птахой, потерявшей стаю,
оно снова падает
в бегущую строку
и снова разлетается
солёными каплями наших слёз
по полу.
Ты сказал: время –
луч, что скользит по клавишам памяти и…
палец, создающий новую музыку.
Ключевая нота – «до»,
но сколько с неё начиналось мелодий!
Между нотами всегда было
место молчанию.
Я слушала.
Но кто-то,
перебивая тебя, прошептал:
Человеко-время курится непрерывно
с удовольствием
всеми, кто ждёт на выходе душу.
Что им грусть младенцев,
принимающих искусственное питание,
как неизбежную истину
популярного вселенского комикса
«Человеческая жизнь»!
Я спросила:
Откуда у человека – дежа вю,
иногда ящеркой проникающее
под основание всех кладбищенских плит,
иногда ярким протуберанцем будущего
опаляющее сердце и разум?
Кто-то шепнул:
Это сезонное обострение чувств,
усиленное атмосферным давлением,
полётом осеннего листа,
выплеском волны на пустой берег,
криком ястреба
над сгоревшей от Солнца степью,
белым грибом, срезанным под корень и
брошенным на дно плетеной корзинки.
Ты сказал:
Это бегущая строка
на стене общей камеры
предварительного ожидания.
Ключевое слово – радуга.
Первым кадром –
узкая тропинка в горах,
на которой всё ещё растёт
трава вашей памяти.