Далекое солнце постепенно терялось в тёмных разорванных одеялах грозовых туч. Симон тормознула машину на обочине горного шоссе и вышла. Дождь здесь уже прошёл. Сухая глина и песок, едва намокнув, уже высохли, оставив на себе лишь миллиарды крошечных кратеров от падения больших капель дождя. Сиреневое море далеко внизу урчало и баловалось как котёнок, и, не смотря на свои размеры, по-детски просилось на колени.
Как сказал один философ, красоту природы нельзя подделать красоту души. Но душу можно продать. Мало кто знает. Ещё меньше об этом знают, но не делают этого из-за трусости, или, не видя в этом необходимости. И лишь считанные единицы делают это для того, чтобы купить другую судьбу…
— Мари Иисусе, ты всё ещё не вымыла все тарелки! – сухая, похожая на макаронину, итальянка влетела в мойку, размахивая в мойку, размахивая руками и крича. Симон, не поднимая взгляда, поглубже втянула голову в плечи, ожидая продолжения. И оно последовало. Мокрой тряпкой хозяйка протянула её по спине. Смолчав и закусив губу, Симон сунула руки в горячую воду, ища тряпку и новую тарелку, — Симон, ради всего святого, работай быстрее! – договорила хозяйка, и, подхватив внушительную стопку уже вымытой посуды, легко затопала обратно на кухню. Вслед запахам, прилетевшим оттуда далеким ностальгическим урчанием по еде, напомнил о себе желудок.
Симон устало отёрла рукой, вспотевший лоб, и села. Её знобило. Вот уже третий день она выходила на работу с температурой. А выходить было нужно. Из семьи работать могла только она одна. Мама едва ходила, и её сил не всегда хватало даже на то, чтобы приготовить дочерям ужин. А Шарон?… Младшая сестрёнка. Симон закрыла глаза, и перед ней тут же возникла комната Шарон. Крошечный закуток, в котором могли уместится лишь кровать и высокая табуретка рядом. Вместо тумбочки или стола. В бутылке без горлышка три перелески. Симон купила их вчера, возвращаясь домой. Шарон в постели. Маленькая девочка четырнадцати лет из-за чрезвычайной худобы кажущаяся ещё младше. Контраст белизны никогда не загоравшей кожи и чёрные тени контрастно рисовали на её лице маску смерти. Рак лёгких. Постановил зловещий диагноз четыре года назад врач-студент, которого Симон удалось нанять за свои более чем скромные гроши. Правда, по какой-то причине она до сих пор не умерла. Она продолжала жить, отчаянно не желая расставаться даже с таким хилым существованием. Возвращения Симон с работы, она каждый день ждала с огромным нетерпением. Симон улыбнулась, вспомнив каким огнём, загораются глаза сестрёнки, как, придя, она садилась на край её постели, и начинала рассказывать обо всём, что видела за день. О том, какие дома, люди, птицы, деревья, небо, снег…
Шарон слушала это молча, и не перебивая, иногда, лишь в паузы, вставляя свои робкие вопросы.
«А помнишь, ты говорила, что на кинотеатре поменяли афишу? Она всё ещё та же?»
«Нет. Скоро Титаник.. И там вывесили огромный стенд… Такой огромный, что названия кинотеатра не видно…»
«А Лео там есть?»
«Да, он с этой девушкой… Ну, из фильма. Розой… Кейт…»
Симон помрачнела. Вспомнив этот разговор, она вспомнила просьбу Шарон. Случайно проговорившись, что газетном киоске недалеко от дома есть календари с Де Капри, она была вынуждена пообещать купить хотя бы самый крошечный из них. Только вот на что? Симон поднялась, и снова принялась за мытьё тарелок, надеясь, что хозяйка не видела её отдыха. Если повезёт, то может быть вечером, хозяйка расщедрится хотя бы на пару долларов…
Ветер несся по полупустым улицам, словно скоростная машина, пытаясь сбить одиноких прохожих, залепляя упрямо стоящих грязью и мокрым снегом. Под серым низко нависшим небом хрипло перекрикивались вороны, распугивая шумливые стаи мелких воробьев.
Симон пыталась бежать, и на это было огромное множество причин. Например, потому, что она слишком задержалась на работе, ожидая пока хозяйка, наконец, заметит её. Но главное она всё-таки получила свои деньги. Целых семнадцать долларов. В принципе, огромная сумма, после еженедельных двух. Она посмотрела на часы. Старый потёртый таймекс исправно отсчитывал минуты. Без десяти восемь. Через этот десять минут закроется киоск, в котором продавались календарики. Понимая, что может опоздать, Симон свернула в проулок, надеясь этим нагнать недостающее время. Здесь не было столько света, как на главной улице, но зато, если ориентироваться на светлые пятна снега удавалось вполне сносно идти и даже кое-где бежать, избегая блестящих водой прогалин. Где-то на седьмом или девятом пролёте, Симон снова взглянула на часы. 7.53. Быстрее!
— Куда спешишь детка? – поинтересовался грубый пропитый голос, и чья-то рука, вырвавшись из тьмы, откуда-то рядом, вцепилась в её плечо. Сердце окаменело и ухнуло в желудок.
— У нас есть деньги, детка? – спросил ещё один голос, и ещё одна фигура выросла рядом с девушкой. «Деньги? Им нужны деньги?!» Мысли девушки заметались, как испуганные птицы. Им нужны деньги. Но её они нужны тоже. Но их больше! Они…
— Что же ты молчишь, детка?…
Почувствовав холодный порыв ветра с моря, предвещавшего ещё один ливень, Симон очнулась, и вернулась в машину. Послушный автомобиль легко завёлся и, сорвавшись с места, понесся по горной дороге, словно бы это была городская магистраль. Ливень с грозой догнал её через несколько минут. Скинув скорость, Симон достала сигарету и, закурив, под старый хит Литл Ричарда вернулась в тот вечер.
Мокрый снег падал ей на лицо, охлаждая опухшую от удара скулу и рассечённую бровь. Далёким ощущением тянущей боли отзывалось всё тело. Очнувшись, она зашевелилась, пытаясь стянуть на себе остатки разорванной одежды. Насильники, даже ради себя, не потрудились втянуть её в подъезд или ещё куда-нибудь. Жгучие слёзы стыда, страха и обиды полились из глаз. Не пытаясь подняться с промозглой земли, Симон лежала и истерично скулила, глядя в кусочек серого с чернотой надвигающейся ночи неба, в глазочке меж «головами» обступивших девушку домов. Скулила потому что рыдать и хотя бы плакать не получалось. От боли и унижения хотелось скулить как дикому зверю. Но не изнасилование жаловалась она слепому богу, и не на то, что её семья теперь осталась без денег, поскольку насильники, сделав своё дело, забрали с собой её деньги… Она жаловалась на свою судьбу, а не на жизнь. Судьбу, следуя которой ей пришлось начать работать с 14-ти, из-за которой в неполные двадцать один она выглядела много хуже большинства тридцатилетних, не говоря уже о ровесницах. Она не вышла замуж, поскольку не смогла ни с кем познакомится. И вряд ли ей удастся изменить это потом. Когда обуза Шарон и мама исчезнут с её шеи, что-то изменить в лучшую сторону всё равно будет поздно. То есть, когда у других жизнь только-только вольётся в нормальную колею, её, как ненужные помои можно будет выплеснуть на свалку.
Понимая это, Симон скулила. По её лицу текли слёзы, смешиваясь с каплями холодного снега, а в голове билось желание… Умереть! Зачем жить такой жизнью дальше, если, в конце концов, всё равно предстоит умереть? Не проще сейчас раз и навсегда остановить эту глупую пародию на существование.
Но время шло, а долгожданная смерть не наступала, и даже наоборот. Столь ненавидимая жизнь вступала в свои права. Спина замерзала, замерзали ноги, дико ныла голова, заглушая истеричное зудение разбитого лица, внутри что-то подрагивало, и что-то теплое и липкое пропитывало одежду меж ног. Вода мокрого снега, на котором она лежала, уже намочили её пальто, а запахи мусорных баков стоявших неподалёку вызывали приступы тошноты. Скуля и постанывая от собственной слабости, Симон начала подниматься.
— Что? Тяжело подружка? – неожиданно ехидный голос, раздавшийся у уха, заставил её закричать и откатится в сторону от этого звука, как от источника новой опасности. Но, посмотрев туда, она почувствовала себя лучше. Наваждения могли причинить вред только в двух случаях. Когда вы под кайфом или серьёзно ранены. Симон не чувствовала за собой ничего подобного. Следовательно, наваждение её ничем не грозит. А то, что перед ней было наваждение, она не сомневалась.
Мужчина сидящий на стуле, оседлав его, как маленький мальчик, висели почти в футе от земли. Такие фокусы в силах показывать лишь Дэвид Коперфилд. Но что ему делать здесь и сейчас, а тем более, зачем разговаривать с ней? Между тем наваждение обрастало новыми деталями своей нереальности. Например, капли снега, летевшие с неба, ничуть не волновали новоявленного фокусника, таинственным образом либо проскальзывая сквозь него, либо стекая по невидимой защите.
— Меня зовут Агр, — представился молодой человек, кладя голову на сложенные поверх спинку стула руки, и с тоскливым интересом начиная разглядывать, стоящую на четвереньках Симон.
— Меня… — открыла она рот, чтобы представиться в ответ, но поняла нелепость это действия. Даже если наваждение заговорило, и решило представиться, то с какой стати ей делать тоже самое.
— Из соображений элементарной вежливости, — подсказал ей назвавшийся Агром, — Впрочем, мне это не нужно. Я и так знаю о тебе всё.
— Всё? – глупо переспросила Симон, снова делая попытку подняться.
— Всё! – подтвердил незнакомец, — И не спрашивай подробностей, они могут оказаться не слишком приятными для тебя…
— Хорошо, — автоматически согласилась Симон, всё же поднявшись на ноги, и теперь вытирая грязные руки о мокрое пальто. Под пристальным взглядом этого мерещившегося ей мужчины, и от порывов ветра, залетавшего время от времени в подворотню, её начало трясти, — Может быть, вы поможете мне добраться домой?
Прежде чем что-либо ответить, Агр огляделся, потом в стиле девиц вестерновских кабаре перекинул одну ногу через спинку стула для того, чтобы умостить её на коленке другой.
— Домой, не домой, а сменить декорации всё же стоит, — проговорил он, и во вдруг наступившей тишине щелчок его пальцев, показался Симон похожим на выстрел. Сверкнула молния, где-то рядом, прямо над головой грянул гром. Симон зажмурилась, отступила назад. Но её ноги не нашли ничего на что можно было бы встать. Взмахнув руками в воздухе, в бесполезной попытке за что-нибудь ухватить, она рухнула…
В большую ванну, наполненную горячей водой с ароматной пеной, волны, которых вытолкнутые падением Симон, намочили шикарный коврик шикарной ванной комнаты.
— Что это? – спросила Симон, едва справившись с удивлением. Агр теперь сидел на краю ванны, и правой рукой баламутил воду в опасной близости от голой коленки Симон. Осознав это, девушка испуганно подтянула обе коленки к груди. Это действительно была ванная, и она сидела в ней в полном неглиже.
— Тебе не нравиться? – спросил Агр, и его пальцы услужливо сложились в щепоть для щелчка, — Может быть, вернёмся обратно?
На короткое мгновение Симон снова почувствовала себя избитой, изнасилованной, замёршей, усталой…
— Нет! – истерично выкрикнула, и почти по пояс, выскочив из воды, схватила руку Агра, — Не надо, обратно, — более спокойно попросила она, встретившись с вежливо-удивленным взглядом чародея. Его правая рука скользнула к её лицу, и так же быстро изучила линию шеи, чуть задержавшись на белой груди.
— У тебя хорошая фигура… — тоном знатока проговорил Агр, — Тебе идёт быть богатой…
— Богатой? – переспросила Симон, расслабившись. Поняв, что, по крайней мере, сейчас под мокрый снег и холодный ветер её возвращать никто не собирается, она решила насладиться этим диковинным видением, наполненном роскошью и прекрасными ароматами, — Я не богата…
— Ты будешь самой богатой невестой в этой части штата, если согласишься на сделку, — и как можно было назвать тон, котором Агр проговорил это? Может быть… Искусительным?
— Какого рода сделку?
— Надеюсь, ты уже поняла, что я не копия Дэвида Коперфилда, — в первую очередь осведомился Агр, с независимым видом полируя ногти. Симон поднялась, чтобы сесть прямо.
— Да.
— Это хорошо. Для упрочнения своих позиций, хочу представиться официально, — он поднялся. Только сейчас Симон смогла его лучше рассмотреть. Это действительно был молодой человек. Лет двадцати пяти – двадцати семи. Длинные чёрные волосы оттеняли светлую кожу лица с почти женскими чертами. На нём был костюм явно от дорого модельера, и длинный плащ оттуда же. Изящным жестом делового человека, он подал ей визитную карточку, вслух проговаривая её содержание:
— Агр Сатанэ, посредник в коммерческих сделках по продаже души. Официальный представитель фирмы «Ад и К»
Симон нервно усмехнулась.
— Звучит так напыщенно… — с трудом сдерживая озноб, проговорила она. Вода её вдруг показалась до дикости холодной, и больше не согревала. С мимолётным чувством трусости, она захотела вернуться под дождь и на мокрый снег, а не сидеть здесь и читать эту визитку.
— Ты совершенно зря ухмыляешься, — укорил её Агр, — Фирма, которую я представляю, существует не одно столетие. И даже как некоторая известная тебе сущность, мы тоже скоро будем праздновать своё двух тысячелетие. В течение всего этого времени мы не переставали сотрудничать с потенциальными продавцами, и ещё не было повода прикрыть по каким-либо причинам нашу деятельность.
— А как же?..
— То, что ты слышала о подобного рода сделках лишь фарс и не прикрытая ложь. Ведь если бы каждый знал насколько дорого стоит его душа, и как просто можно получить кучу всего взамен, нашлось бы чудовищно много желающих на такую сделку. Но мы солидная компания и не можем принимать к обращению всякую шваль. И если бы ты только знала, до какого состояния нынешний человек способен довести свою душу, — Симон снова почувствовала себя способной улыбнуться. Агр походил на торгаша — коммивояжера, жалующегося на ненавистных конкурентов. К счастью её усмешка не была замечена, — Приходиться много мотаться в поисках подходящего товара… — взгляд Агра Сатанэ вернулся к лицу девушки, — Вроде твоего…
— Моя душа? – по матери Симон была католичкой, но реально поверить в то, что человеческая душа может иметь какую-то реальную цену, она не могла.
— Да, твоя душа. Её цена не просто реальна. Она баснословна. Если ты считаешь – что иметь два самолёта, холдинговую компанию, толстый счёт в Швейцарском банке, и несколько счётов здесь, с золотым и бриллиантовым обеспечением, владеть шикарным поместьем на берегу океана, быть не замужем, и обладать прекрасной внешностью – самая обычная вещь на свете, то ты очень большая фантазёрка. Итак, ты выслушала моё предложение, и знаешь, мой спрос, мне остаётся только спросить, ты согласна?
Симон медленно поднялась из ванны, и закуталась в немедленно предложенное её полотенце.
— Мне казалось, любого рода сделка предусматривает время на обдумывание шага… — проговорила она, останавливаясь перед зеркалом. Агр был прав. Её предлагалась великолепная внешность. Молодость двадцатилетней модели. Шатенка с нежным лицом и округлыми формами. Лицо Агра появилось у неё из-за её спины, а его губы коснулись её обнажённого плеча.
— Цена и товар той важности, как у нас, не должны тормозить ход сделки. Ты никогда не видела своей души, и не представляешь, как реальное участие она может принимать в твоей жизни. — Горячее дыхание Агра околдовывало и завораживало. Ощущая его, Симон старательно отталкивала от себя ту жизнь, которой жила всего несколько минут назад. Или часов? А может быть уже вечность назад? Здесь всё было таким….. Посудомойка, крохотная квартирка, калека-мать, больная сестра – всё это казалось далеким, и об этом не хотелось думать. – А то, что тебе предлагает наша компания вполне ощутимое. Ты можешь держать это в руках, касаться его своим телом, видеть это своими глазами, и… — Он насильно стянул с неё полотенце, обнажая перед зеркалом, а пока она отчаянно пыталась прикрыться, застегнул на её шее бриллиантовое колье. – И ты можешь этим владеть…
— А если я откажусь?.. – Симон словно в полусне ласкала пальцами сверкающие бриллианты в золотой оправе.
— Ты вернёшься туда, откуда мы начали наш разговор, — просто ответил Агр, отходя от неё. — А я займусь следующим клиентом…
— И тебе не попадёт за то, что ты не принесёшь мою душу? – с каким-то детским чувством обиды спросила она. Сердце, или может быть душу, хотя нет, скорее всего, самолюбие, неприятно холодила мысль, что её душа всё-таки не так важна.
— Дорогая… Душа вечна, а ты нет… Чтобы заполучить твою, мне всего лишь нужно будет подождать её перерождения, и поговорить с новый владельцем. Это не так долго, когда имеешь в запасе целую вечность… – Агр снова приготовился щёлкнуть пальцами.
— Я согласна, — вскрикнула она. Агр улыбнулся. Молча приветствуя её решение, он достал из воздуха чёрный кейс.
— Великолепно, — проговорил он, устраивая кейс на столике. Оглянувшись, Симон обнаружила, что они уже не ванной. Это было что-то вроде делового кабинета. Агр сидел в одном из роскошным кресел стоящих перед камином и рядом с мраморным столиком. Во всяком случае, выглядел он мраморным. – Нам остаётся совсем немного. Ты подписываешь контракт, получаешь бумаги на владение всего того, о чём я тебе говорил, я получаю твою душу, и на этом наши пути расходятся…
Как громом потрясённая, Симон уставилась на ручку в своей руке, наполненную чем-то алым.
— Тебе незачем так нервничать, — поспешил успокоить её Агр, — Это не кровь, а просто дань древним традициям. Мы несколько суеверны.
Одна за другой перед Симон появились несколько папок.
— В этих двух ты распишешься, — Агр подвинул их ближе к ней, — А в этих – документы на владение, оформленные надлежащим обзором. Не думайте, что в этом есть какой-либо подвох. Видите ли, даже в аду деньги не появляются из ничего. И нам выгодно, чтобы наши клиенты получали реальные деньги, чтобы получать с них реальные проценты.
— Проценты?
— Совершенно верно, но они весьма малы, и растянуты на длительный срок. Тебя это ни в коей мере не должно беспокоить. Их изъятие ты даже не заметишь, а после твоей смерти твоё состояние всё равно вернётся к нам…
— А мои родственники, мои дети? Они разве не смогут воспользоваться этими средствами? – уточнила Симон. И словно очнувшись, отняла ручку от бумаги, которую уже начала подписывать.
— Конечно, смогут, — успокоил её Агр, вновь опуская её руку на бумагу, — Я не правильно выразился. Вот прочти этот пункт договора. «Переданное состояние возвращается фирме «Ад и К» после официального прекращения линии наследования. А так же включая случаи, не составления завещания». То есть пока владельцы переданных тебе ценностей будут в своём уме, и будут оставлять указания по его наследованию, оно будет принадлежать твоему роду, тому, кому оно перейдёт в результате какой-либо сделки, например в результате проигрыша, или продажи…
— Ладно-ладно… — Симон торопливо начала открывать следующие папки, ища, где там её ставить свою закорючку…
Пронзительный вой сирены полицейской машины отвлёк её от воспоминаний. Очнувшись и оценив обстановку, она остановилась по красному сигналу светофора. По «зелёной улице» неслась «скорая помощь» сопровождаемая полицейской машиной. Едва они исчезли под мостом, свет светофора сменился, и машины, ожидавшие этого, снова рванулись вперёд под плотную стену дождя. Слушая возмущенные сигналы, объезжавших её водителей Симон не торопилась. Она смотрела на потоки воды, расплёскиваемые по лобовыми стеклу, дворниками. За то время, пока она ехала, закат успел смениться ночью. И город встретил её проливным дождём под чёрным одеялом туч и тьмы. Зажглись рекламные огни, расхваливая достижения человечества во всех отраслях его жизнедеятельности, и заставляя забыть о существовании его самого. Словно и не нужен был человек для и производства и для использования всех этих новых сортов мыл, прокладок, памперсов, новых видов сигарет, духов, модной одежды. Словно бы это сами рекламы сражались меж собой. И им существование людей абсолютно безразлично. Улыбнувшись таким мыслям, Симон сдвинулась с места. Такие мысли её нравились. Когда нет души, не имеет смысла беспокоится о ком-то кроме себя. Это были правильные и справедливые мысли. Но почему-то они навевали ещё одно воспоминание…
— Вы мисс Симон? – молодой человек в хорошем, но явно дешёвом костюме, стоял у неё в будуаре и пытался разговаривать с неё допросным тоном.
— Да, это я… Но вы у меня дома, господин полицейский, а не у себя в участке. И тем более я не нахожусь под стражей, – проговорила она тоном, не терпящим возражений и оправданий. Поднявшись от туалетного столика, она обернулась к нему.
— Простите, мадам, но я лишь пытался установить…
— О том, что я это я, вы знали ещё до того, как пришли сюда…
— Простите, мэм…
— Ну что вы заладили, как попугай, «простите, простите», я это уже слышала! Вы можете сказать мне ещё что-нибудь, кроме этого.
— Да, мэм. Вчера в доме 14 по Мэнвэлл — стрит был обнаружен труп старой женщины. Вы догадываетесь, кому он может принадлежать?
Если Симон и ощутила что-то при этих грубых словах, то это явно не было жалостью, или ещё каким-либо чувством из этой же партии.
— Этот дом принадлежал моей матери, и надо полагать, что был обнаружен её труп, — с ледяным выражением лица Симон проследила за тем, как полицейский зеленеет под цвет её великолепного салатового ковра.
— Ваша мать, мэм? – переспросил он, срывающимся голосом.
— Да, молодой человек, моя мать… И теперь я попрошу вас удалиться. Ведь мне, как я понимаю, теперь необходимо готовиться к похоронам…
Мать умерла ночью. Когда сиделка, нанятая Симон была дома, на выходном. Шарон, которую контракт с «Ад и К» чудесным образом избавил от болезни, должна была быть с ней ночью. Но её не было. У матери случился сердечный приступ. Но, даже наблюдая, как некогда любимого ею человека, предают огню, Симон не ощущала в себе ничего, кроме… Безнадёжной скуки.
Вопли полицейских сирен вернули её в реальность. Она вскинула глаза, чтобы выяснить, в чём дело, и обнаружила, что с перекрёстка свернула в сторону машины скорой помощи и полицейских. И вот сейчас её машина стояла в гуще других скопившихся на дополнительном шоссе, выводящем из-под моста. Там рядом с каналом виднелись мигалки полицейских. Под проливным дождём блестели мокрые зонты зевак и мелькали вспышки репортёров. Движимая нездоровым любопытством, Симон вышла. Пробиваясь через толпу, она понимала, что выглядит нелепо, в лёгком костюме и без зонта, но её было глубоко наплевать на мнение других. Приблизившись практически вплотную к оцеплению, она услышала сбивчивый рассказ плачущей девочки. Потолкавшись с пару мгновений, Симон оказалась ещё ближе к происходящему.
— У нас была вечеринка… — лепетала малолетка лет шестнадцати-семнадцати с дикой расцветкой волос и одежде, в которую может одеться только девушка её возраста. За её спиной полицейские с резаком вскрывали верх… Симон знала эту машину. Шарон по известным только ей причинам, называла её Танкичи, — Шарон и Джейк предложили всем… — девчонка заикалась и тряслась. Симон шагнула вперёд.
— Мэм? – терпеливо спросил её полицейский, заметив её продвижение.
— Там моя сестра, — проговорила она, и её пропустили. Не обращая внимания на снующих туда-сюда полицейских, Симон шла к машине. Где-то над её головой плыл голос девочки:
— Если бы я знала, что так будет… Мать меня убьёт. Они с Джейком уже перебрали…
Симон шла, не отрывая взгляда от машины, но по-прежнему не видели ничего и никого напоминавшего Шарон. Там были лица. Помятые, меняющиеся, в крови. Их она видела в смятую, лишенную стекла щель лобового стекла. Но Шарон…
Она на что-то наступила.
— Отойдите, мэм, — послышался голос снизу. Она опустила лаза. Её нога в лёгкой туфельке стояла на почти детской ручке с примитивной фенечкой на запястье. Симон отступила. Эксперт, который по неизвестной ей причине этого просто ждал, слегка кивнул и вложил освободившуюся руку в чёрный пакет. Второй начал застёгивать. Собачка двигалась медленно, постоянно на чём-то заедая. Симон показалась это бесконечностью.
— Что случилось? – услышала она свой голос, далёкий и равнодушный голос, простой любопытствующей.
— Ребятки с травой переборщили, не справились с управлением. Машина слетела с моста. Под кайфом никто серьёзно не пострадал, кроме неё. Её выкинуло в лобовое стекло ещё в полёте, а потом стукнуло падающем автомобилем, — договорил эксперт и размашисто застегнул остаток молнии, защемив, и оставив снаружи рыжий локон, от воды казавшийся чёрным, — Её кажется звали Ша…
— Рон… — эхом повторила Симон. И снова обнаружила в себе только лишь скуку. Сделав пару шагов назад, и поняв, что ребятам из полиции до неё по-прежнему нет дела, повернулась и пошла. Так же быстро, как и перед этим, она протолкалась через толпу, но теперь уже для того, чтобы вернуться в свою машину. Она взялась за ручку…
— Какая страшная смерть, — проговорил до безумия знакомый голос. Щёлкнули шейные позвонки, когда она дёрнула головой, чтобы увидеть говорившего. В хвосте толпы зевак стоял… Агр Сатанэ. С засунутыми в карманы руками, он так же, как она, наплевав на дождь, наблюдал за происходящим.
— Что вы здесь делаете? – спросила она, открывая дверцу машины.
— В мои обязанности входит также, и проследить за выполнением контракта.
— Это вы подстроили смерть мамы и Шарон?
— Ну что ты, нам это совершенно не нужно. Не подбросишь меня? – он с её молчаливого согласия сел в машину. Она, ещё оглянувшись на полицейские мигалки, тоже села.
— Куда?
— Недалеко от дома твоей матери есть бар «Лунный свет»…
— Я знаю его.
— Вот и отлично.
Машина сорвалась с места. Некоторое время они ехали молча. Но тишина раздражала.
— Ты сейчас с работы или на работу? – спросила Симон, останавливаясь ещё перед одним светофором.
— С заключения контракта, — дипломатично конкретизировал Агр.
— И как? Удачная сделка? – нервы сдавали. Хотелось курить.
— Не язви, Симон, — Агр деликатно протянул её сигареты, и щёлкнул зажигалкой, — Это не твой стиль.
— И всё же?
— Нет, не очень, — Агр достал что-то из внутреннего кармана пиджака и протянул это на раскрытой ладони под глаза Симон, — Оцени сама…
Это был невзрачный камень, отдаленно похожий на алмаз. Не больше мизинца Симон. Довольно чистый, учитывая малое количество граней, но взгляд неизменно задерживался на невзрачном пятнышке где-то в глубине.
— Это и есть душа? – Симон потянулась, чтобы коснуться камешка, но Агр уже взял его сам. И держа двумя пальцами, как оценщик, смотрел его на свет.
— В наше время чертовски трудно найти душу без дефекта. Пожалуй, твоя душа была самой лучшей находкой последнего периода моей работы.
— А можно мне подержать? – она снова протянула руку.
— Вряд ли стоит, — Агр лениво раскачивал камень над ладонью девушки, — Тебе не понравиться это ощущение. Ты от него отвыкла.
— Ты снова за своё? – укорила его Симон. И камень, блеснув в отражении фар встречных машин, капнул ей на ладонь.
«Шарон, дочка!»
«Я вернусь попозже!»
«Мне что-то плохо с сердцем, не уходи…»
« Мам, позвони Симон. Она что-нибудь придумает»
Сердце колет, словно в нём засела железная заноза. Слёзы текут сами.
«Смотри на дорогу!»
«Ребят, что вы делаете?!»
«Заткнись, Мэйган!»
«Шарон, смотри на доро…!!!»
«Мама – а – а – а – а – а – а — а!!!»
— Нет! – её голова вскинулась в попытке сдержать взявшиеся ниоткуда слёзы, стыд и совесть, — Нет! — закричала она, двигаясь вперёд, чтобы помочь матери, но её ноги заключенные в тесную кабину автомобиля натолкнулись лишь на педали.
— Что ты делаешь?! – услышала она голос Агра. Машину занесло на мокрой от дождя дороге. Прокрутившись, они почти остановились на… Встречной полосе. И им навстречу ехал грузовой трейлер. Ощущая, как её машину волокёт по дороге гигантская сила, а потом понимая, что она уже мертва, Симон так и не разжала ладонь.
Дождь закончился. Подоспевшие полицейские уволокли машину. Проверили матерящегося водителя трейлера на алкоголь и отпустили ни с чем. Никто за суматохой не заметил хорошо одетого молодого человека, наблюдавшего за событиями на месте аварии. Когда всё закончилось, он, медленно, вразвалочку, пошёл прочь, подкидывая, как ребёнок монетку, какой-то невзрачный камушек, сверкавший в свете фонарей осколком слюды.
Душу можно продать, и получить за неё новую судьбу. Но с чем вы останетесь? Человеческая душа многогранна, она содержит в себе гамму чувств. Лишившись её, человек обрекает себя на скучную, пустую жизнь, которую продать или поменять будет уже невозможно.
Красоту природы нельзя подделать, как нельзя подделать красоту души. Но душу можно продать.
А СТОИТ ЛИ ЭТО ДЕЛАТЬ?
КОНЕЦ
