Жизнь Тимофеевой

«Для того чтобы что-то написать нужно что-то прочитать.»
Теорема.

— Что будете читать?
— Островского.
— Читайте.
— Спасибо. (Читает Островского).
— Ну как?
— Занимательно.
— Что именно?
— Прошу прощения, но я бы предпочла дочитать.
— Конечно-конечно. Не торопитесь. Мы выйдем на перекур, если не возражаете?
— Пожалуйста. Только не гремите стульями, если можно.
— Что Вы! Обижаете. Двадцатый год в приемной комиссии.

— Мама, меня приняли.
— Я тебя предупреждала.
— Мама, это хорошо.
— Ты права, не стоит делать трагедии.
— Мама!
— Борщ в холодильнике, я у Татьяны.
— Лариной?
— Поздно иронизировать. Посмотри во что ты превратила свою жизнь!
— Мама, это монолог.
— Из чего?
— Пойду разогрею борщ.

— Клавдия Тимофеевна! Клавдия Тимофеевна! Где она делась? Леша, ты КТ не видел? Я ключ оставлю под ковриком, скажешь? Хрен, ты Лешка, моржовый! Давай сюда ключ, лучше уж как получится.

— Лидочка, ты кефир взяла? Мне что-то нездоровиться, Лидочка. Да и сквозняк. А окна клеить некому.
— Не волнуйтесь, Алефтина Петровна, будут Вам окна, будут Вам кексы и шампанское. А пока, ложитесь-ка спать, Ок?
— Что это нынче за мода пошла, Ок? Неужто слов теперь не хватает?
— Слов, Алефтина Петровна, хватает, с делами худо. Но ничего. Где наша не пропадала, так и мы уж с Вами как-нибудь проскочим. До завтра.
— До завтра, голубушка, до завтра. Кстати, как поживает тот молодой человек, как его зовут?
— Стареет, Алефтина Петровна, а нам это не по нутру. Ну так я пойду, Ок.пть, в смысле, хорошо?
— Иди, красавица, иди. Замуж тебе пора, ой пора.

— Вот, примите.
— Сколько.
— Сто четыре.
— Двенадцатым?
— Как заказывали.
— Теперь вообще-то десятым считают, ну да ладно. Как договаривались. Держи. Завтра приходи, еще поднесут.
— Это точно, Борис Константиныч, это как пить дать. Жене привет!
— Обойдется.
— Нехорошо.
— Кышь отсюда, умница.

— Тимофеева?
— Я.
— Приняли Вас, Тимофеева. Жаль.
— Чего так?
— Да на кой хер оно Вам, искусство это? Без него что ль горя мало? Ну куда Вы с ним нынче?
— Любовь — вещь необъяснимая, г-н экзаменатор.
— Юродствуете, Тимофеева. И что с Вами будет?
— Как-нибудь, Евграф Степаныч, как-нибудь.
— Жаль мне Вас Тимофеева, хороший Вы человек. Погубит оно Вас, будь оно неладно. Да Бог с Вами, уж выкручивайтесь теперь, а у меня подагра, да и скучно мне, честное слово, нет больше мочи лицезреть это безобразие…М-да. Островский. Что она там вычитала? Мозгу с гулькин нос, а туда же. Ну хоть вот это: «(читает Островского)». Едрена вошь, как п..дит то, как п..дит, что ни говори — школа!