Так трудно продраться сквозь муть,
прозреть горизонт и озрачить
крутой окоем, и вдохнуть
трепещущих пятен прозрачность.
А после — как выдох — прищур,
азарт озираний, оглядок,
трактовок и режиссур,
прикидок и упорядок.
Из беглых мазков, из пустот,
из хитро кроеных лоскутьев,
рождается греза, в простор
врастая изысканной сутью.
И плоскость, вбирая объем,
кроша, по живому, пространство,
ложится кровавым рубцом
по рваным разрезам контрастов.
Но снова туманится взор,
мутнеют хрустальные дали.
И застят собой горизонт —
лукавою правдой — детали.
