Лёт осени
Лёт осени
вдоль просеки.
Летят листья
по следам лисьим.
Да шалая
душа моя:
не до грусти,
пусть летят гуси!
Мне – травнице,
забавнице –
тебе верить
и лететь в вереск.
Коловерть
Аконит
(ядовит!)
да водосбор —
в костёр,
дабы туман бел был.
ЧтО мне шум!
Присушу:
гляди, луна
полна!
Нега твоя. Небыль.
Ты — вода,
да вон та
коловерть —
на смерть.
И — не про нас небо.
Арония
Раннею осенью
я — чернокосая,
черноглазая да чернобровая, —
надев серебро моё —
чернёное, с малахитом, —
пойду с головой непокрытой
вдоль речки-туманницы
травам кланяться.
А на пути обратном
из-за чужой ограды
арония
на ладонь мою
чёрный оникс
уронит.
Зеркало
1.
В инее лист —
рви да глядись:
«Белый клевер —
к ручке двери.
Белый донник —
на подоконник.
Зеркало-иней!
Стану красивей:
белей телом
древа бЕла».
2.
Каждой из двух
нужен свой друг?
Ан нет: тот же всё!
ЧуднО тождество.
Неужели я? —
Отражение
в нутре зеркала
исковеркано:
сушит-рушит
скорбь старушья.
Заново?
Заново? Значит, заново,
если не про глаза его
песенка вылилась.
Рада, но морось застила, —
знаю: уедешь засветло
и — с корнем жимолость.
Не углядишь за ставнями
комнат моих, заставленных
свечами белыми.
И, друг от друга спрятаны,
мы расплывёмся пятнами
на ткани времени.
Разлом
Как пролагает
город пути свои
по моим яблоням:
«Ты слышишь удары?
Взгляни же: ты старый!
Часы бьют.
Ты видишь? Ты древний!
Сор-мусор деревья
всё сыплют!»
—
Осматривают всё чаще
души моей разлом,
стихами сочащийся;
выносят вердикт:
не вписывается
в нормальное распределение,
следовательно, не годится
ни
на
что.
—
Значит, идти мне
вон,
слушая гимны
волн.
Если непросто —
ниц,
надобно с мОста —
вниз.