Фол


Фол

Фол(бабадалгарагтакамминарроннконнброннтоннерроннтуоннтаннтроварроунаунскаунтухухурденентернак)

Это только начатки псалмысли, неосвященная облатка, актерствующая в фантасмагорически дробящемся (крошащемся) фарсе причастия. Опыт прозы, производящей самоё себя как бы порознь. Копящие критическую вескость созвучия, бесконечный ряд сослышимостей.
Я лакающий звездный блеск с донкихотских лат пёс познания. Случайный прозелит, претерпевающий черный пост трагического опознания себя в инобытии нестерпимо чуждых восприятий. Перст неоперенный.
Врастающий в кожу души ноготь времени. Снятие Истины в дерзновенном акте прядения самоличного мифа. Пара-снятие. Ткачество времени. Торжество поэтического дара в ложе (несомненно Прокрустовом) тривиальнейшей филологической парадигмы «Аз есмь». Говор есть начало и конец моей беды, имя коей Филология. Бередение души, окаменевшей в статике амнезии. Я жажду набрести на смысл, сокровенный в толще вод Галилейского моря. Гладь вод − Персеев щит. В нём отображается лик (пикпилик) Ужаса. Я бреду на цыпочках, сапоги почистив. Но я не просто бреду, я выУЖиваю, ведомый безыскусным змием Гносиса, не сотворимые и не мыслимые вне какой-либо системы ума, отличной от моей, оборвыши-миги. Они заключают в себе потенцию повалиться на дно ощутимости, как смоквы со смоковницы в предапокалиптическое безветрие.
Изгибы контуров очевидного. Отпадение. Воля моя неисполнима. Она полнится анонимностью. Сызмлада помещаемый в почву коллективных восприятий Я, безликая гласная. Я верую в представимость когерентности, но с каждым днем все слабее. Сатрапия пространства. Где вы теперь, сотрапезники моих отроческих дней? Терапия бессильна, пустота валится из глаз, пустота и утомленность. Горькая и непрощающая улыбка трогает уста. Примерные юные кретины. Жертвы мозгового недоедания. Надоело. Стойла застарелых умственных позиций. Гнедые гнезда человековошия. Сгнивье. Плюю на пламенник жертвенности. Глядят безгладо, но до пор, вплоть до пор вижу эту суженность, слипшесть, сиплый звучок, выдавливаемый из опустошенного тюбика. Вислогривые и обритые. У всех в глазах − захудалая, захудавшаяся сроднённость. У всех в ушах – конюшня. Жизнь сделает из них утопленников ужаса.
Я помню четко. Белоскальный зуб разложившейся компании, петляние по лимонным улицам − позлаченные лужицы, искоса зреющие угластые тени. Должно сохранять истовое безразличие по отношению к окружающему бардаку, но прострация – это не алиби. Моя глотка − остров жажды. Лучащаяся неизбежность. Обжигающий щуп света шарит по околицам, ведомый взором, а сей престранник лоснится, прочерчивает прыткие каракули. Каракули песка и бетона. Серорыскающие очи, волчье олово.
Понять ли меня запирающим речь на засов мышления? Одно одиночество принуждает меня к другому. Амбивалентно жаждущие уединения вопли − единственный вычет из гастрономической суммы этих наплодившихся эрмитажей. Робкое заискивание (прелюдия к распрощанию) перед той слепой совокупностью бессвязных и вредоносных привычек, что зовется жизнью. Глоток сознания. Дай мне хотя бы надкусить край твоей чаши. Пусть зубы мои смешаются с керамическим крошевом (из чего там ты чаши мастеришь?), пусть рот превратится в кровавое красное месиво. Зачем, что за чем, за мной мокрое место, сырые миазмы, потоп, если угодно, но верней беспризорный бег реки, одышка рябой влаги. Плинически пленившись пенисулярной, пересоленной трижды прижизненно-тризненно войной, истово развоёвывая себялично, я взываю.
Тиранический сиренезвон. Синение истины.
Буду разговаривать с внутренними органами. Печень возбуждена. Вокруг − спёртый тяжелый воздух. Истёртая в мелкие опилки проблематика Dasein-а. Нужда царапает мне душу обломками ломанных грошей. Я один. Я так давно один, но так и не научился наполнять эту языковую (читай, бытийственную) схему хоть чем-то, кроме истерического отчаяния. Я регистрирую трансцендентное изъятие смысла из собственных речений. Неподвижноватый утёс неба. Приземистое теснение. Безысходность плоти, как безысходность воздуха. Повсюду. Нигде. Что здесь? Некоего рода пространственное перемещение, сверхфункциональная исчерпанность? Любая абстракция – фонетическая невнятица. Моя душа закружилась по просторам разъятья. Возможно, это лишь пол-ахинеи.
Всё, что я знал когда-либо, знаю, буду знать покрыто, покроется флёром пустяковости, ненужности, бросовости.

Добавить комментарий