11
Несколько раз мы собирались съездить в Октябрьский, но все что-то мешало. Нет, рыбалку мы не забросили. В свободное время с Тамарой, мы выезжали на речку Авача и спокойно ловили горбушу. Лешка также выходил на лов рыбы только на реки и поймы, окружавшие его поселок. С разницей лишь в том, что я работал, а он все никак не мог или не хотел устроиться на работу. Алексей не работал долгих три года. Сидел на шее жены и тестя. Иногда перебивался небольшими подработками, шабашками, ремонтами машин и рыбалками. Что-то приносило небольшой доход, что-то сплошные разочарования и слезы.
Осенью я со всей своей семьей приехал к Лешке помогать убирать их картофельные плантации. По полю ходил картофелеуборочный комбайн. Дядя Коля и Леся собирали клубни в ведра и высыпали их в мешки. Алексея нигде не было видно.
— Бог в помощь! – поприветствовал я тружеников села.
— Все бога в помощь кличут, а сами… заи… мучили, — хмуро, но с улыбкой, смотрел на подмогу дядя Коля.
— А где великий стратег и тактик одновременно?
— Набегами появляется. Даст указания. Побегает вокруг и снова исчезает, — посетовала Алеся. – А Ванюшку зачем взяли? Замажется.
— Ничего, не замажется. Пускай привыкает. Иди сынок дедушке помогай, — посмеялась Тамара.
Мы приступили к сбору урожая. Работали весело и быстро. Картошка вся была наверху. Наклоняйся и кидай в ведро. Не то что у себя на огороде – ковыряешь землю грабаркой, картошку ранишь, мозоли набиваешь. За работой и время быстрее бежало.
Где-то за окружающими огород деревьями послышался стук и скрежет.
— Во! Работничек едет… заи…мучили, — ругнулся дядя Коля.
К огороду подъехал Лешка на «муравье». Рубашка и остатки волос раздуваются ветром. Усы взъерошены. Лысина загорелая до черноты. Глаза блестят, словно стеклянные. Остановил технику перед огородом и стал осматривать молча работающих людей. А мы специально к нему седалищным местом повернулись и в позе дачника передвигаемся. Смотрел он на нас, смотрел. Слез с «муравья» и ближе подошел.
— А-а-а! Братан с племяшами приехал. Томка, дай я тебя поцелую, — он подскочил к Тамаре и попытался ее приобнять, за что и получил картошкой в лоб. – Чего, дерешься? Я же пошутил.
— Сам дурак, и шутки дурацкие. Мы тут битых часа четыре работаем, а хозяин отдыхает. Где шалупонился?
— Там,…это… ну-у-у, … помогал машину ребятам…
— Не машину ребятам, а опять водку жрал с корифеями, — повысила голос Олеся. – Людей попросил помочь, а сам… не стыдно?
— Не зуди, — насупился Алексей и надул губы так, что усы уперлись в ноздри.
Он молча стал завязывать полные мешки.
— Ванюшка, иди к дядьке. Смотри, вот так держи мешок, а дядька будет его завязывать. Раз! Два! И готово. Молодец. Помощник уже.
Завязанные мешки он сносил в «муравья». Нагрузив полный кузов, Лешка уехал домой разгружаться.
— Обиделся, — засмеялась Олеся.- Вася, а он тебя боится. Если бы вас сейчас не было, ох он нас бы тут поносил, что долго возимся, да медленно работаем.
— Оби-иде-е-елся-я! Мать его так…заи…мучили, — вставил сердито дядя Коля.
Так с шумом и весельем мы собрали урожай. Лешка молча и сердито завязывал мешки и свозил урожай в гараж. Лишь после того, как все было убрано, он заговорил с нами.
— Братан, помнишь, вы с Тамарой собирались бузины накопать, вдоль забора посадить? Я нашел небольшие всходы. Бери лопату пошли.
— Далеко?
— Нет, вот прямо за кромкой огорода.
Выкопали несколько кустиков бузины, обмотали корни мешковиной и погрузили их в багажник машины. Дядя Коля с детьми собрал мешки, сетки и пустые ведра в кузов «муравья». Всем «табором» поехали умываться и приводить себя в порядок домой к брату.
Лешка всю зиму нет, нет, да привезет сеточку или мешок картошки. На наши отговорки всегда говорил одно и тоже: «Не вам, а детям. У меня картошка сладкая, рассыпчатая. Не чета вашей». Семья большая и, по правде, его помощь в этом была кстати.
В Новый год с девяноста шестого на девяноста седьмой я попал на суточное дежурство. Несмотря на праздник, было несколько выездов. Семейные скандалы. Вроде ничего сложного, но пока оформишь, пока выслушаешь, время и пробежало. Домой вернулся уставший. Дети спали. Тесть смотрел в одиночестве телевизор. Тамара, заслышав, что я вернулся, стала готовить на стол.
— Никто не приезжал? – спросил я.
— Нет. Теща обещалась завтра приехать.
— А-а-а!
Я переоделся, наконец-то освободив тело от надоевшей формы. Умылся и уже собирался сесть за стол, как раздался звонок. Тамара открыла дверь. На веранде раздался мужской голос. В коридор ураганом влетел Лешка. Уже выпивший или еще не отошедший от вчерашнего.
— С Новым годом! С Новым счастьем! – начал он сыпать поздравления.
— Ну здравствуй, Дедушка Мороз, — весело вторя брату, поприветствовал его тесть.
— Чего скучаете? А где праздничный стол? А где мои племяши? Я им гостинцы привез.
После его последних слов послышалось шуршание в детской комнате. На пороге столовой возникла вначале Настя, а следом за ней и Ванюшка. Лешка обнимал их и носил на руках.
— Не урони, — остерегла его Тамара. – Кушать с Васей будешь?
— Нет, нам ехать надо.
— Кому нам? – спросил я.
— Тебе и мне.
— Тебе может быть, но мне уже никуда не надо. Я только с дежурства. Дай поесть и отдохнуть.
— В машине отдохнешь. А поешь у моей бабки троюродной.
— А чего я у нее забыл?
— Наверное, ничего, просто так надо. А потом… потом мы с тобой по девкам рванем, я таких знаю закачаешься. Вот с такими сиськами, — Лешка выставил вперед руки. Тесть, поперхнувшись, закашлялся.
Я не знал, куда провалиться. Такой подставы от брата я не ожидал. Так искренне и правдоподобно он это сказал.
— Толком объясни, куда ты меня тащишь? – прервал я его излияния в адрес женских прелестей.
— Дед троюродный умер, а я на похоронах не появлялся. Стыдно. С тобой бабка не так на меня злиться будет.
— Я уже рюмку накатил. За руль нельзя, — кушая, сказал я. – Да и ты еле на ногах держишься. Где бабка твоя живет троюродная?
— На СРВ.
— Ого! Так это же в другой части города. На автобусе будем полдня туда ехать, а вторую половину обратно.
— Какой автобус? Я же говорю, нас машина ждет. Корифан согласился туда-обратно свозить. Что телишься? Быстрее жуй и поехали.
— Тамара, я с ним съезжу, а то не отцепится.
— Конечно, там же телки с большими сиськами, — съязвила Тома, а тесть засмеялся.
— Ну, ты то не язви, пожалуйста. Баркаш, только туда и обратно, без всяких заездов и заносов. Иначе я никуда не еду.
— Во, тебе зуб на отсечение. Только к бабке, там с часик посидим и обратно, — он смешно замахал руками.
Ехали на «пирожке». В будке. Добрались и попали за поминальный стол. Деда, оказывается, тридцать первого схоронили. Напоминались от души. Всю обратную дорогу спали. Молча, прижавшись друг к другу и поджавшись, как кутята. Приехав домой, уже ничего не хотелось, кроме как поспать. Вот такой веселый Новый год. Говорят, как встретишь Новый год, так весь год и проживешь.
Одиннадцатого января скончался мой тесть. Прилег отдохнуть после обеда. Уснул и уже не проснулся.
12
Зима в этот год была лютая, многоснежная. Население Камчатки кто-то свыше испытывал на прочность. С приходом января начались нескончаемые снегопады, пурги и метели. Только успевай откапываться да снег разбрасывать, освобождая двор, дорогу и тропинки. Детворе в радость, а взрослым в тягость.
С наступлением марта снег под солнечными лучами стал оседать и таять, днем превращаясь в «кашу», а ночью в лед.
— Тамара, посмотри в окошко. Собака чего-то разбрехалась, — крикнул я жене.
— Иди братана встречай, с корифаном каким-то приехал.
Я вышел на крыльцо. Посмотрел в сторону ворот поверх сугроба. На меня смотрели две пары глаз.
— Братан, убирай своего зверя, дело срочное есть, — закричал Алексей, перекрикивая лай собаки.
Войдя в дом, я накинул полушубок.
— Опять пьяный? – спросила Тома.
— Похоже на то, — ответил я.
— Братан, знакомься это мой друг Дима, — уже возле крыльца представил друга Леша. – Вась, ему надо срочно в Шаромы. Понимаешь …
— Стоп! – перебил я брата. – Где Шаромы, а где мы? Это добрых триста километров.
— Я тебе и пытаюсь сказать… проблема у человека. Он паспорт потерял, а для его восстановления нужна какая-то справка с паспортного стола, где он в первый раз получал паспорт. Понял? Там у него родители живут. Они справку уже взяли.
— Ну и отправили бы ее почтой.
— Долго.
— Попутным автобусом с кем-нибудь из знакомых.
— Нет, не то.
— А что то?
— Три часа туда и три обратно. Сейчас два часа дня. Дома будем в восемь вечера. Бензин наш, машина твоя.
— Чего в дом не заходите? – на крыльцо вышла Тамара. – Вась, заболеешь.
— Пошли в хату, — позвал я Лешку и Дмитрия, который был пьян и не сказал ни одного слова. Он стоял, качался и улыбался, смотря на нас.
— Эы-ы-ы! – отрицательно закачал головой Дима.
— Он не хочет в дом, — пояснил Лешка.
— Глухонемой?
— Ты чё? Нормальный парень. Стесняется, наверное.
— Сколько дней пьете, и где ты его такого стеснительного нашел? – съехидничал я.
— Ой, братан, перестань. Можно подумать, сам не пьешь?
— Пью. Пошли в дом, мороз пробирает.
— А где друга потерял? – спросила Тамара.
— Он на улице курить остался, — отпарировал Лешка.
— Тома, вот Леха помощи просит.
— Чем можем, тем поможем.
— Не мне, а моему другу, — пояснил Алексей.
— Ты конкретно скажи, что надо? – попросила Тамара.
— Да съездить в одно место, — Лешка покосился на меня.
— В Шаромы за справкой. Дима паспорт потерял, а без этой справки не может получить новый.
— Ну, а чего не съездить. Надо значит надо. А где эти Шаромы?
— Да не далеко. К восьми вечера будем дома, — опережая меня, затараторил Алексей.
— Тома, ты рассчитывай, что с учетом зимы и дорог не раньше часа ночи приедем, — пояснил я.
— Хорошо. Я буду вас ждать, — просто ответила жена.
— Томка, вот за что я тебя люблю, так это за понимание, — Алексей попытался обнять Тамару.
— Фу-у-у! Не подходи близко. Что на конюшне спал? Сеном питался?
— У-у-у! Язва, — обиделся Леха.
— Нет, вы на него посмотрите. Я с ним мужа снаряжаю, а он еще и обзывается. Все…
— Тома, Томочка, я не обижаюсь. Правильно говоришь. Так мне и надо, — затараторил, оправдываясь, Лешка.
Я переодевался и тихо смеялся, слушая их разговор. А мысли свербили в голове и свербили. До Шаром действительно около трехсот, а может и чуть более километров. Зима. Может случиться все, что угодно. Заметет дорогу, и стой жди, когда ее очистят. Или еще что похуже. Одним словом, дорога — есть дорога. И все это помноженное на непредсказуемость Алексея, да…
— Хватит лясы точить. Поехали, — я позвал брата, и мы вышли на улицу.
До Зеленого ехали молча. Дмитрий спал на заднем сиденье. Лешка мучил магнитофон, переставляя кассету за кассетой. Единственное, что он изрек, было: «Ничего стоящего. Свои возьму». Удивительно, но когда подъехали к Лешкиному дому, он и Дмитрий выглядели уже совсем не пьяными. Были слегка приободренные. Пока Алексей и Дмитрий собирались, на улицу вышла Олеся.
— Вась, заходи в дом. Чего на улице? Холодно ведь.
— Спасибо, я покурю.
— Ну, тогда я с тобой постою. Как он тебя уговорил поехать?
— Сказал, что Димке горит паспорт получить.
— Да у него уже полтора года горит паспорт получить. То пьянки, то гулянки. Все некогда, а ты отдувайся.
— Ничего страшного. У меня три дня выходных. Хоть развеюсь, от работы отвлекусь. Да и братану помочь надо.
— Да-а-а! Это точно, — засмеялась Олеся. – Смотри за ним, а то чего выкинет.
— Будет выкидывать, я его там и оставлю. Пускай потом на попутных добирается.
— Ага! А если замерзнет где?
— Жалко? Тогда не зуди.
— Конечно, жалко, ты его не бросай.
— Не брошу, — я рассмеялся.
К машине почти одновременно, прибежали Алексей и Дмитрий. Вид такой, будто на праздник собрались или на дискотеку.
— Вы это куда собрались? – я осматривал их с неподдельным интересом.
— А чё, мы как бичи должны быть? – размещаясь на переднем сиденье и вынимая из кармана с десяток аудиокассет, спросил Леша.
— Зачем как бичи? Мы же за справкой едем, а не на дискотеку. Я по- рабочему… Чего-то я тебя понять не могу.
— Все нормально, поехали. Чтобы во время домой вернуться.
Отъехали от дома. Лешка попросил остановиться у магазина. Когда он вышел, я невольно ахнул. Он нес три бутылки водки и закуску.
— Братан, это … нет,… ты объясни, куда ты собрался и меня тащишь?
— Да это так, в дороге перекусить. Чего ты злишься?
Злись не злись, а коль пообещал, слово держи. Делать нечего, тронулись в путь. Набирая скорость, стали покрывать километр за километром зимней дороги, которая была ровная, но скользкая. На развилке, за сто километров от дома, ушли вправо и остановились отдохнуть в снежном «кармане». Что Мильковская, что Большерецкая трассы всегда отличались и отличаются своей бесконтрольностью и безнаказанностью. Нет, водители не напиваются в стельку, но, что греха таить, употребляют спиртное. Вот и мы, расположившись в салоне машины, немножко перекусили. Настроение стало лучше. Забылась обида, и злость улетучилась. Дальше ехать стало веселее.
Вечерело. Крепчал мороз. Салонная печка работала на полную мощность, но температура падала. Пришлось останавливаться и утеплять радиатор. Ехали со скоростью не больше шестидесяти километров. Спиртное, употребленное на развилке, выветрилось. Стало зябко и как-то неуютно. Не доезжая километров пятьдесят до Шаром, остановились, чтобы я мог выпить для согрева. Лешка с Димой естественным образом не отвлекаясь ни на дорогу, ни еще куда, употребляли водочку и по ходу движения машины. Спиртного осталась бутылка. Несмотря на количество выпитого, они были совсем не пьяные.
Приехали в поселок. Подъехали к дому Димкиных родителей. Нас вышел встречать его отец. Радостью переполненные родители накрыли на стол. Богато отужинав, мы собрались в обратный путь. Но…. Я чувствовал, что необходим, хоть небольшой, но отдых. Изобразив кислую «мину», Алексей согласился на небольшую передышку. Димкина мама постелила мне в дальней комнате, и я только коснулся подушки мгновенно заснул.
Когда проснулся, на улице уже было светло. Немного полежав, я осмотрелся, прислушался к звукам, исходящим из других комнат и улицы. Голову прошило током: «Мать честная, а аккумулятор-то я не снял. Морозы сильные, разорвет к чертовой матери». Выскочив из-под одеяла и быстро одевшись, выскочил из комнатки. На кухне стряпала Димина мама.
— Доброе утро!
— Доброе утро! Как спалось на новом месте?
— Спасибо, хорошо. Пока ехали, устал. Вот и спал «без задних ног».
— Умывайся и присаживайся к столу завтракать.
— Спасибо, а где Дима и Алексей?
— Не знаю. Они еще ночью куда-то по Димкиным друзьям ушли.
— Ясно. А вы не могли бы подержать собаку, мне надо аккумулятор снять и в тепло занести, пока не разорвало.
— А вон он возле печки стоит. Ты когда спать ушел, дед сходил и снял от греха подальше.
— Спасибо и вам, и деду. Я уж думал все – разорвало.
— Конечно, могло и разорвать. Мороз сегодня до сорока трех добежал.
— А дома тепло и не скажешь, что мороз такой.
— Это у меня дед умелец, мастер на все руки. И рамы тройные поставил, и дом снаружи утеплил, и дополнительно обшил. Печь перебрал, что-то там с колодцами долго мудрил. Вот и тепло.
За разговорами я привел себя в порядок и позавтракал. Свербила мысль, что дома ждет и волнуется Тамара, но уехать без ребят.… Тоже нельзя.
Ближе к одиннадцати пришел Дима. Я очень обрадовался,
— Где Лешка? – одеваясь, спросил я.
— А там у одноклассника одного.
— Пошли машину заводить. Лампа паяльная нужна, масло в картере разогреть. Мороз сильный, без разогрева никак нельзя.
— Лампа у отца в сарае. Я ее сейчас принесу, пускай в тепле постоит, быстрее разгорится.
Дима принес лампу и сел завтракать.
— Ты справку не забыл взять?
— Какую? – вопросом на вопрос ответил Дима.
— Это паспорт получать.
— А-а, эту. Так ее родителям не дали, сказали, чтобы я сам приходил или официальный запрос, чтобы из паспортного по месту обращения направили.
— Так какого черта мы сюда приехали?
— Я думал, что дали.
— Он думал, — я разозлился. Меня облапошили. Я повелся на Лешкины уловки. Он явно приехал только с одной целью: по девкам побегать, от домашних «отдохнуть». – Хмыри вы с Лехой после этого. Заканчивай жрать, пошли машину заводить.
— Василий, ты чего? – Димка смотрел на меня по-детски не понимающим взглядом.
— Ничего! Одевайся.
Запустили паяльную лампу. Грели масло в картере целый час. Димка принес и поставил на место аккумулятор. В мою сторону он даже не смотрел. Я злился все больше и больше, накручивая себя. Заняв водительское место и вставив ключ в замок зажигания, попробовал запустить двигатель. Он, сделав несколько медленных оборотов, из-за слабой батареи, отказался «прокручиваться».
— И что будем делать? – зло спросил я у Димки.
— У отца есть зарядное устройство, сейчас через него попробуем.
Он принес зарядное устройство и переноску. Соединив провода и включив зарядное устройство, я вновь попытался запустить двигатель. Нехотя стартер проворачивал маховик, но все ж таки с третьей попытки двигатель завелся. Пока суетились с запуском двигателя. Пока убирали лампу и зарядное устройство. Казалось, прошло совсем немного времени. В работе время незаметно летит. Я посмотрел на часы: «Половина третьего. Тамарка уже на нет исходит. Сейчас немного прогреется двигатель, и за паразитом. Урод, ну я его точно отмутузю, как сидорову козу. Деятель».
Попрощавшись с мамой Дмитрия, мы поехали за Лешкой. Недалеко. Совсем рядышком. Вошли к другу в гости, а это оказалась подруга. И самое интересное, что Алексея у нее не было.
— А где Лешка? – спросил я.
— Фи, как невоспитанно, — скривилась девушка. – Хотя бы в начале поздоровались и представились.
— Здравствуйте. Василий. Так где мой блудный братишка.
— Очень приятно, Лена.
«Только мне не очень приятно. И чего красуется?» – подумал я, а в слух сказал:
— Мне тоже очень приятно, но нельзя ли все-таки уточниться, где мой брат?
— Он скоро придет. Они по делам ушли.
— Кто они?
— Ну, он и одна моя очень милая подружка. Проходите, пожалуйста. Посидим, поговорим. Не на улице же вам ждать его?
«И то верно. Хотя, что вернее? Надо машину заглушить, а может…», — я стоял на одном месте и рассуждал.
Дмитрий, долго не церемонясь, скинул верхнюю одежду, разулся и прошел на кухню, разместившись за столом.
— Вась, да не переживай. Посидим. Подождем Лешку. Они скоро придут, — раздался голос Дмитрия с кухни.
— Хорошо, — я разулся, повесил на вешалку полушубок и прошел на кухню. – Ого! Всю ночь куролесили?
— Фи, … не куролесили, а отдыхали, — Лена прошла в кухню и заняла место у стола. – Присаживайтесь, Василий. Дмитрий разливай, за знакомство.
— Мне не надо. Еще ехать.
— Вась, ну мы чуточку, опохмелиться, — Дмитрий смотрел лукаво.
— Нет, я не буду, а вы взрослые уже, сами решение принимайте.
— Ладно.
Дима разлил водку по рюмкам, но не в две, а в три. Они чокнулись и выпили. Я сидел отстранясь, как бы обособленно, не принимая участия ни в похмелье, ни в их беседе. Из разговора я понял, что Елена — бывшая одноклассница Дмитрия. Слегка вымораживала ее манера разговаривать, но в тоже время ее мягкий и тихий голос успокоил меня. Сильно трещала голова. Похмелье плюс нервозность, сделали свое дело.
— Я сейчас.
— Ты куда? – Дима смотрел на меня удивленно.
— Машину заглушить, аккумулятор снять.
— А-а-а!
Аккумулятор я поставил возле батарей в квартире. Снял верхнюю одежду и вошел в кухню,
— Наливай!
— Вась, так давно налито. Сейчас мы себе обновим.
— Василий, давайте за знакомство?
— Пожалуй, — не хотелось разговаривать. Виски стали пульсировать сильнее, каждое напряжение мышц лица и головы приносили боль где-то в затылочной части.
Выпили, закусили.
— Фу-у-у! – не обращая ни на кого внимания, выдохнул я. – Славно пошла.
— Повторим?
— Пожалуй.
Повторяли. В теле появилась легкость. Виски перестали пульсировать. Язык молол всякую чушь, неся околесицу из различных историй вперемежку с анекдотами. Дмитрий не отставал. Больше не выпивали. Сидели и разговаривали.
В дверь позвонили. Лена вышла с кухни.
— Дима, хватит пить. Надо домой ехать, — я смотрел на пьяного слоника, качающего головой и мило улыбающегося. – Да-а-а! Умер, значит умер.
Из коридора донеслись голоса. В кухню вошел Лешка. За его спиной стояла девушка. Они были под стать друг другу. Пьяный угар качал их из стороны в сторону.
— Братан! А мы идем, смотрим, машина уже здесь стоит. Вот молодец! – он кинулся мне на шею. – Братуха, не обижайся. Загулял, забыл про тебя. Давай выпьем и помиримся.
— Собирайся, домой поехали!
— Да только самое веселье пошло. Какой домой?
— Ну, тогда я один поехал, а вы оставайтесь.
— Василий, останьтесь, пожалуйста, ну хоть на часочек. Посидим немножко, а там и поедете. Мы вас проводим.
«Кукла. Мать…перемать вашу так. Куда ты нас проводишь? До подъезда? Дать бы в эту улыбающуюся рожу. Урод. Еще совести хватает извиняться. Сволочь», — я просто злился, но трезво размыслил, что уже выпил и на кой садиться за руль. К тому же и Лешка был «некакосовый». Ему тоже нельзя за руль.
— Спасибо за приглашение. Если мы вас не обременим, то, пожалуй, с пару часиков погостим, — после моих слов даже Дмитрий заулыбался во весь рот, хотя его голова искала подушку.
Домой мы поехали только ближе к обеду следующего дня. Уже без посторонней помощи один я запустил машину. Загрузив тела не просыхающих Лехи и Димы в машину, мы тронулись в путь. Голова снова болела, но я решил не похмеляться. В Сокочах пришлось остановиться. Леха невыносимо ныл и просил купить водки. Опохмелившись, он успокоился, но к нему вновь стала возвращаться тяга к безумству.
Приехали в Зеленый. Остановились у Лешкиного дома. Я дважды нажал на клаксон. Нас никто не встречал. Дмитрий побрел домой. Лешка забежал в свой дом и вышел на улицу,
— Ни деда, ни Олеси, — сказал он.
— Леська, наверное, ко мне уехала. Садись, поехали. Только в начале записку ей напиши.
— Я устал и никуда не поеду, — отрезал Алексей.
— Дело твое, — я по-прежнему был очень злой на него, — делай, что хочешь.
Захлопнув дверцу, я уехал. И даже не посмотрел на брата.
Подъезжая к своему повороту, на остановке я увидел Тамару и Олесю. Остановился, открыл окно,
— Вы куда собрались?
Они молча посмотрели на меня, переглянулись и сели в машину.
— Домой, — коротко отрезала Тамара.
— А где мой? – спросила Олеся.
— Дома остался. Обиделся.
— Где вы были? – спросила Тома.
— В гостях водку пили, — отпарировал я.
— Три дня?
— Да, — сказал я и подумал: «Ни хрена себе, три дня прошло. Во, блин. Завтра уже на работу. Развеялся».
Дома они меня пилили и пытали. Голова раскалывалась, но…что могло мне в тот момент помочь? Ничего. Сам виноват. Считая себя виноватым, я мысленно казнил Лешку и костерил его, на чем свет стоит. Ближе к вечеру отвезли Олесю домой. Лешка куда-то пропал.
13
— Вася, привет, — в телефонной трубке раздался знакомый голос, — это я, Олеся.
— Узнал, привет.
— Вась, я в больнице.
— Что случилось? В каком отделении? А Лешка где?
— Ну, это. Лешка меня побил. Отцу досталось, — голос смешался с плачем.
— Успокойся. В каком ты отделении лежишь? Мы с Тамарой сейчас подъедем.
— В травме. У меня трещина в предплечье. Шину наложили, — Олеся окончательно перешла на плач. Она что-то пыталась сказать, но я не мог расслышать ни единого слова.
— Ну, успокойся, пожалуйста. Не плачь. Мы едим к тебе. Что-нибудь привезти?
— Да, если можно, сока, очень сильно пить хочется.
Я положил трубку. Душа ныла, мысли путались. Неописуемое, неоднозначное чувство переполняло меня. Тамаре я просто сказал, что мы едим к Олесе в больницу. Видя мое состояние, она больше не задавала вопросов.
В больнице к нам вышла заплаканная Олеся и села на заднее сиденье рядом с Тамарой. Когда она успокоилась, рассказала, что произошло. Мы с женой были просто в шоке. Обезумевший от пьянок Алексей устроил дома настоящий геноцид. Он издевался и избивал Лесю, глумился над ее пожилым отцом. То, что он творил, не укладывалось ни в какие «рамки». Противоречивые и смешанные мысли заполняли голову. Хотелось встретиться с Лешкой и задать ему трепку. С другой стороны было непонятно зачем?
— Разводись! – дослушав Олесю, твердо сказала Тома. – Не жди, пока забьет до смерти. Разводись!
— Да он хороший. Что вы все пристали с разводом. Тетки с сестрами приезжали, все: «Разводись да разводись». Он же когда не пьет – золотой.
— Тогда думай сама и решение принимай сама, — отрезала Тамара. – Жалей дальше. Он тебя, я смотрю, много не жалеет. То синяками лицо украшает. Теперь до рук добрался. Скоро до головы дойдет.
— Тома, перестань. Сами разберутся, — вступил я в разговор. – А Лешка к тебе приезжал?
— Был уже. Извинялся. Плачет, просит не бросать.
— Трезвый приезжал?
— Ага.
— К нам не собирался?
— Сказал, что приедет к тебе. Будет просить свозить в наркушку. Кодироваться собрался.
Немного посидев с Лесей, мы уехали домой. Рядом с нашим двором, на большом валуне, восседал Алексей. Ждал.
— Ну, привет, тиран. Чего глаза свои бесстыжие пялишь? И не стыдно, — Тамара сходу накинулась на него.
— Знаю, что дурак, — отрезал Леха.
— Вась, ты глянь, он знает, что дурак. Нет, ты не дурак, ты куда хуже.
— Чё мне теперь вешаться что ли. Ну, побил. Сама виновата, дура. Мужик пьяный, а она под руку лезет. Тьфу!
— Чего расплевался? Пошли в дом. Устроили концерт на всю улицу, — я закрыл ворота и придержал собаку, пропуская Лешку.
— Вась, помнишь, ты говорил, что у тебя какой-то знакомый экстрасенс есть? Ну тот, что кодирует от пьянки и курения?
— Ну?
— Свози меня к нему. Не закодируюсь, Олеся на развод подаст. Помоги, брат.
— Вспомнил про брата, когда жаренным запахло, — пристыдила его Тома. – Чуть что, поджавши хвост к Васе: «Помоги, братан».
— Да будет тебе, Тамара, — вмешался я. – Чего после драки кулаками-то махать.- Хуже чем уже есть не будет.
— Поможешь? – Лешка смотрел на меня слезящимися глазами. Уговаривать он умел.
— Сейчас человек на работе. Ближе к вечеру сходим, здесь рядом.
До вечера Лешка смотрел телевизор. Иногда игрался с Ванюшкой.
Ближе к семи вечера собрались и пошли к «специалисту». Человек оказался дома. Однако, сославшись на усталость, договорились на раннее утро. Чуть свет экстрасенс был у меня дома и, как он сам выразился, взял Лешку еще тепленького голыми руками. Что он с ним делал, я не знаю, но Алексей из комнаты вышел уставший и потерянный.
— Пускай ложится спать. Я ему хорошую установку сделал. На год.
— А что так мало? – спросил я и улыбнулся.
— Желание клиента – закон. Неволить в этом деле никак нельзя. Все, ребятки, до свидания, мне пора на работу.
— Сейчас вместе выйдем, я тоже на работу, — и, повернувшись к Лешке, добавил. – Ложись спать. Я сегодня после обеда приеду и отвезу тебя домой.
— А к Олесе?
— Ну, вначале к ней, а потом домой. Все не скучай.
В доме у брата жизнь потихонечку стала налаживаться. Постепенно он привел в порядок запущенное хозяйство. Через месяц устроился водителем в местную шашлычку. Возил продукты. Иногда развозил засидевшихся гостей. Мы боялись его сглазить. Старались вообще ничего о нем не говорить. Олеся с него пылинки сдувала. Многие корифаны поотворачивались от Лехи. А что с непьющего возьмешь? Все, что раньше делал за бутылку, теперь денежкой брал. Многим это не нравилось. Все чаще, нет, нет, да кто-нибудь из корифанов попрекнет его. Вставит какое обидное словечко. Душа его стала тяготеть и стремиться выпить. Он хотел заглушить боль обиды и стать таким же, как и все окружающие «товарищи». Нет, ему никто силком не заливал горькую в рот, но слова ранили больше, чем действие. Такой он был человек. С этим оставалось только считаться. Хватило его только на пять месяцев.
— Кто там? – спросил я, стоя на веранде. Звонок в дверь поднял меня из кровати. На дворе первый час ночи.
— Васька, братишка, открывай. Это я приехал. Срочно нужна твоя помощь.
— Что случилось?
— Надо срочно раскодировать меня. Я случайно выпил пива с водкой. Ребята пошутили, — он врал, смотрел мне прямо в глаза и улыбался по-детски счастливой улыбкой. – Представляешь. Ха-ха-ха! Они решили пошутить. Они же не знали, что я закодировался. Я никому не говорил. Когда выпил, рассказал. Вот они меня привезли быстренько. Поехали к твоему знакомому.
— Я никуда не поеду. Адрес ты знаешь, — зло процедил я сквозь зубы и закрыл дверь.
— Братка, ну не обижайся. Я правду говорю. Чего ты? А как я через собаку пройду?
— Как входил, так и выйдешь, — отпарировал я его уловку и пошел спать. Но подошел к окну и посмотрел сквозь сумерки, как он перелез через забор, сел в машину на водительское место и поехал. «Тварь, брехливая, — выругался я про себя, — взрослый мужик, а врет, словно ребенок».
Еще долгих полтора года он мучил членов своей семьи. Причем всех. Он мог нагрянуть неожиданно в любое время дня и ночи. Но если днем еще можно было терпеть его пьяный бред, то ночью это было невыносимо. Осенью девяносто девятого года он пропал на целый месяц. Перестал приезжать и не звонил по ночам.
