…Дым, дым столбом.
Он увидел его издалека и сразу побежал. Кричали люди, пытаясь найти выход из огненных ловушек, в которые превратились их дома. Половина главной деревенской улицы уже пылала, и никто не знал, как остановить пожар.
Пот выступил на лбу у мальчика.
Рыдания сотрясали всё его тело от макушки до пяток в старых прорванных местами лапотках.
Ему казалось, что он видит, как мечутся в пламени его родители, братья, сестра, бабушка. Как надсадно мыча пытается вырваться из загона их любимая корова.
Он упал на траву. Полуобморочное безумие завладело им. Дым сдавил грудь. Только не это!
День – ночь, свет – тень, смерть – жизнь…
Бред.

… Она удивительно смеялась: звонко, мягко, непринужденно.
Он налил в её бокал ещё вина.
Мерцание свечей, блеск хрусталя.
— А всё-таки, Януш, расскажи, откуда ты взялся. Почему никто ничего не знал о тебе до прошлого года?
Он улыбнулся загадочно.
— Ну, я ведь приехал из Царства Польского. Там я прожил всю свою жизнь, никуда кроме не выезжая. Да и потом, ты знаешь, ведь у меня нет настоящего титула. А это не принято.
Её глаза блестели в мягком трепещущем свете. Ей безумно нравился этот удивительно красивый юноша: смуглая кожа, темно-карие глаза и светлые, четь вьющиеся, волосы. Правильные черты благородного лица, могучее телосложение.
— Знаешь, в последнюю очередь я смотрю на положение человека в обществе. Для меня важна суть, а не марка. Это гораздо справедливее.
По темным глазам не понять, что они скрывают, поэтому их обладатели обычно бывают сильнее остальных.
Мари, кажется. Так её зовут.

… Стояло холодное осеннее утро. Изморось. Негустой, но липкий туман стелился по земле. Она накинула на плечи шаль и вышла в парк. Под ногами перекатывались яблоки и хрустели листья. Осторожно присев на сырую от тумана скамью, она тяжело вздохнула.
Тонкий аромат его духов до сих пор окружал её.
То, что вчера казалось простым и почти естественным, теперь вызывало ужас. Отец никогда не простит ей, если она выйдет замуж за безродного. Да и станет ли этот иностранец делать ей предложение?
Его шаги.
Вот и он сам.
Садится рядом. Молчание.
— Знаешь, 16 лет назад я был обычным крестьянским мальчишкой. И поныне пахал бы землю, не случись в моей судьбе страшного события: в пожаре погибли все мои родные. Я думаю, дом поджег злейший враг отца, но никто ничего так и не доказал. И всё же жить там я больше не мог. Мой хозяин не знал, что я остался жив, так что примерно через пол года после этого, соседи собрали мне котомку в дорогу, и я ушел. Ушел в неизвестность.
Я устроился в подмастерии городского сапожника, затем сам стал сапожником, потом – владельцем мануфактуры. И вот я уже один из богатейших людей Царства Польского. И тот, кто был повинен в пожаре, горько пожалел об этом. Целыми днями он молится. Молится за моих погибших близких. Но я все равно вижу их во сне…
Она тихо поцеловала его в скулу.
— Ты метался во сне.
— Да. Вот уже 16 лет как я каждую ночь вижу огонь и слышу крики. Ведь сгорел не один наш дом. Бесконечный кошмар. И каждое утро я просыпаюсь в холодном поту. Даже если я засыпаю счастливым, как вчера… Ты замерзла?
— Знаешь, я ждала пока ты проснешься, чтобы попрощаться с тобой навсегда. Но теперь мне этого не хочется. Можно я останусь с тобой?
Он опустил голову.
— А осенью я ещё вижу лица в этом огне. И они прямо на моих глазах обращаются в пепел. Отец, сестра, мать, братья и старенькая моя бабушка. Сухонькая такая. Во всем мире не было второго такого доброго человека.
И, знаешь, в самых страшных снах мне кажется, будто это я поджег свой дом. В подробностях я вижу хлев и сухое сено, свечу в своей руке. Будто мне хотелось стать тем, кем я стал теперь, и будто в угоду этому я убил их. И иногда я почти верю в это…
Мари поглаживала его по голове, печально улыбаясь.
— Но ведь так и с ума сойти недолго. Януш, пойми, все закончилось. Уже утро. Сумрак сгинул. Сейчас мы вернемся в дом, и я сыграю для тебя не фортепьяно.
— Знаешь, у меня было много женщин. Так много, что даже не вспомнить. Но ты – первая, кому я рассказал о своих снах.
Мари молчала. Неприятный ревнивый холодок прокрался в её душу.
— Через месяц-другой я вернусь обратно на родину. Поехали вместе. Я подарю тебе любое из моих поместий, какое тебе понравится. Ты будешь жить свободно – со мной, или без меня, как захочешь. Я буду до последнего любить тебя. Неистово любить. Не знаю, что со мной, но я не представляю, как это – расстаться сейчас с тобой.
Она подняла глаза. И просто тихо сказала:
— Нет, жениться не будем. Я поеду с тобой, как твоя спутница. Мы везде будем вместе.
Он кивнул.
Холодные утренние лучи солнца падали на мокрые парковые дорожки, окрашивая росу в золотистый цвет. Из кухонного флигеля доносился звон кастрюль…

… Уютная небольшая усадьба в мире предрассветной тишины. Мари ещё спит, наверное. Он запахнул халат и вышел на крыльцо. Теперь главное – уйти как можно дальше. Свеча. Сено.
С добрым утром, любимая!

… Пламя до небес. Усадьба, флигеля, постройки. Рыдающий хозяин: «Я отомщу! Мари, я отомщу за тебя!»
Полуобморочное безумие завладело им. Дым сдавил грудь. Только не это!
День – ночь, свет – тень, смерть – жизнь…
Бред.

… — Януш, дорогой, расскажи все-таки, как тебе удалось так быстро стать правой рукой императора? Люди говорят, будто он ничего не может без тебя делать.
Он улыбнулся.
Красивое до невероятного лицо в обрамлении длинных, чуть кудрявых светлых волос, только слегка тронутых сединой.
— У тебя красивые глаза, Полина.
Кажется так её зовут.

…Дым, дым столбом.
Он увидел его издалека и сразу побежал. Кричали люди, пытаясь найти выход из огненных ловушек, в которые превратились их дома. Половина главной деревенской улицы уже пылала, и никто не знал, как остановить пожар.
Пот выступил на лбу у мальчика.
Рыдания сотрясали всё его тело от макушки до пяток в старых прорванных местами лапотках.
Ему казалось, что он видит, как мечутся в пламени его родители, братья, сестра, бабушка. Как надсадно мыча пытается вырваться из загона их любимая корова.
Он упал на траву. Полуобморочное безумие завладело им. Дым сдавил грудь. Только не это!
День – ночь, свет – тень, смерть – жизнь…
Бред.

… Она удивительно смеялась: звонко, мягко, непринужденно.
Он налил в её бокал ещё вина.
Мерцание свечей, блеск хрусталя.
— А всё-таки, Януш, расскажи, откуда ты взялся. Почему никто ничего не знал о тебе до прошлого года?
Он улыбнулся загадочно.
— Ну, я ведь приехал из Царства Польского. Там я прожил всю свою жизнь, никуда кроме не выезжая. Да и потом, ты знаешь, ведь у меня нет настоящего титула. А это не принято.
Её глаза блестели в мягком трепещущем свете. Ей безумно нравился этот удивительно красивый юноша: смуглая кожа, темно-карие глаза и светлые, четь вьющиеся, волосы. Правильные черты благородного лица, могучее телосложение.
— Знаешь, в последнюю очередь я смотрю на положение человека в обществе. Для меня важна суть, а не марка. Это гораздо справедливее.
По темным глазам не понять, что они скрывают, поэтому их обладатели обычно бывают сильнее остальных.
Мари, кажется. Так её зовут.

… Стояло холодное осеннее утро. Изморось. Негустой, но липкий туман стелился по земле. Она накинула на плечи шаль и вышла в парк. Под ногами перекатывались яблоки и хрустели листья. Осторожно присев на сырую от тумана скамью, она тяжело вздохнула.
Тонкий аромат его духов до сих пор окружал её.
То, что вчера казалось простым и почти естественным, теперь вызывало ужас. Отец никогда не простит ей, если она выйдет замуж за безродного. Да и станет ли этот иностранец делать ей предложение?
Его шаги.
Вот и он сам.
Садится рядом. Молчание.
— Знаешь, 16 лет назад я был обычным крестьянским мальчишкой. И поныне пахал бы землю, не случись в моей судьбе страшного события: в пожаре погибли все мои родные. Я думаю, дом поджег злейший враг отца, но никто ничего так и не доказал. И всё же жить там я больше не мог. Мой хозяин не знал, что я остался жив, так что примерно через пол года после этого, соседи собрали мне котомку в дорогу, и я ушел. Ушел в неизвестность.
Я устроился в подмастерии городского сапожника, затем сам стал сапожником, потом – владельцем мануфактуры. И вот я уже один из богатейших людей Царства Польского. И тот, кто был повинен в пожаре, горько пожалел об этом. Целыми днями он молится. Молится за моих погибших близких. Но я все равно вижу их во сне…
Она тихо поцеловала его в скулу.
— Ты метался во сне.
— Да. Вот уже 16 лет как я каждую ночь вижу огонь и слышу крики. Ведь сгорел не один наш дом. Бесконечный кошмар. И каждое утро я просыпаюсь в холодном поту. Даже если я засыпаю счастливым, как вчера… Ты замерзла?
— Знаешь, я ждала пока ты проснешься, чтобы попрощаться с тобой навсегда. Но теперь мне этого не хочется. Можно я останусь с тобой?
Он опустил голову.
— А осенью я ещё вижу лица в этом огне. И они прямо на моих глазах обращаются в пепел. Отец, сестра, мать, братья и старенькая моя бабушка. Сухонькая такая. Во всем мире не было второго такого доброго человека.
И, знаешь, в самых страшных снах мне кажется, будто это я поджег свой дом. В подробностях я вижу хлев и сухое сено, свечу в своей руке. Будто мне хотелось стать тем, кем я стал теперь, и будто в угоду этому я убил их. И иногда я почти верю в это…
Мари поглаживала его по голове, печально улыбаясь.
— Но ведь так и с ума сойти недолго. Януш, пойми, все закончилось. Уже утро. Сумрак сгинул. Сейчас мы вернемся в дом, и я сыграю для тебя не фортепьяно.
— Знаешь, у меня было много женщин. Так много, что даже не вспомнить. Но ты – первая, кому я рассказал о своих снах.
Мари молчала. Неприятный ревнивый холодок прокрался в её душу.
— Через месяц-другой я вернусь обратно на родину. Поехали вместе. Я подарю тебе любое из моих поместий, какое тебе понравится. Ты будешь жить свободно – со мной, или без меня, как захочешь. Я буду до последнего любить тебя. Неистово любить. Не знаю, что со мной, но я не представляю, как это – расстаться сейчас с тобой.
Она подняла глаза. И просто тихо сказала:
— Нет, жениться не будем. Я поеду с тобой, как твоя спутница. Мы везде будем вместе.
Он кивнул.
Холодные утренние лучи солнца падали на мокрые парковые дорожки, окрашивая росу в золотистый цвет. Из кухонного флигеля доносился звон кастрюль…

… Уютная небольшая усадьба в мире предрассветной тишины. Мари ещё спит, наверное. Он запахнул халат и вышел на крыльцо. Теперь главное – уйти как можно дальше. Свеча. Сено.
С добрым утром, любимая!

… Пламя до небес. Усадьба, флигеля, постройки. Рыдающий хозяин: «Я отомщу! Мари, я отомщу за тебя!»
Полуобморочное безумие завладело им. Дым сдавил грудь. Только не это!
День – ночь, свет – тень, смерть – жизнь…
Бред.

… — Януш, дорогой, расскажи все-таки, как тебе удалось так быстро стать правой рукой императора? Люди говорят, будто он ничего не может без тебя делать.
Он улыбнулся.
Красивое до невероятного лицо в обрамлении длинных, чуть кудрявых светлых волос, только слегка тронутых сединой.
— У тебя красивые глаза, Полина.
Кажется так её зовут.